Номер 10(11) - октябрь 2010
Давид Паташинский

Давид Паташинский Потому не молчу...

мельница

 

Бежит сквозь сон червленая лисица,

заря на солнце звонко колосится,

собрал ее, и хлеба полон дом,

пустая репа, радость домоседства,

стучит свирепо медленное сердце,

горелые, летают над прудом,

 

не утки, нет, обрывки старых писем,

а по весне ты сам остался лисьим,

крутил хвостом, неведомо ведом,

поникли долу мысли человечка,

бежит сквозь гору ледяная речка,

и расступается хрусталь и халцедон.

 

Колотит мельница, скрипит сырая балка,

жизнь заполняется, стеклянная, как банка,

ты весь пропал, как маленький, с концом,

а завтра что, а завтра будет завтра,

хозяюшка изменится внезапно

несчастным, обстоятельным лицом,

 

откроет подпол, вытащит изделий,

сама светла, ну чистый перигелий,

варений там, грибочков и т. д.,

а за окном летит ночная сажа,

меняя обязательность пейзажа,

хозяйка рада, словно не тебе.

 

Цветам, чтоб пить, недоставало леек,

она простит, но прежде пожалеет,

в постель сведет, душой обнажена,

да ты так дюж, твои такие речи,

а кто твой муж, а муж мой недалече,

но я ему не первая жена.

 

Бежит сквозь сон сомнительное пламя,

бесстыдства сор теряется углами,

а ты кого до полночи звала,

во всем неукоснительность природы,

лопатит мельница уступчивые воды,

не отражают лица зеркала.

 

Ушел под утро, головой прохладен,

душа полна каких-то черных пятен,

лисица, зверь, презрительная страсть,

концу всегда недоставало края,

и только ветер, листьями играя,

летел в лицо, чтоб в сердце не попасть.

 

 

зима

 

Пронизывающий ветер с холодком,

и птица Петер с красным хохолком,

зима настала, лыжи напевают,

блины и стужа, слышь, собаки лают,

и черной сажей балуется печь,

приходит ночь, хотелось бы прилечь.

 

Хотелось бы, кровать еще тепла,

пустые, замирают зеркала,

воды им, воздуха, лица с его необщим,

но верным выражением любви,

а ты сквозь сон медлительно плыви,

пока мы землю каменную топчем.

 

Мне холодно, но жить еще живей,

иди ко мне и просто пожалей,

спроси тихонько: что-нибудь случилось,

а жить осталось меньше, чем прожилось,

и снег лежит хрустальным молоком,

и птица Петер с красным хохолком.

 

 

сонатина

 

Графиня бежит к пруду, да какой там пруд,

море пришло, сделало ей кишмиш,

Фигаро здесь и там, а слова не врут,

только если навстречу выходит мыш,

лапки выпачканы рудой, на груди сафьян,

ботиночки в крапинку, галун улыбается галуну,

мыш, головой седой, он не враг графьям,

пенсне его отражает золотую луну.

 

Графиня страдает яблоней и душой,

утро, и она здорова опять,

бежит к пруду, пруд у нее большой,

а шаги она не научилась считать,

Фигаро там и тут, запевай, не стой,

падай в снег, радуйся, дуралей,

дети растут, жизни бежав простой,

вот и ты, малыш, не болей.

 

Босиком по камням, она не помнит, кому,

мир происходит медленно, по прямой,

слышно ням-ням, подожди, я голову окуну,

а потом мы возьмем еще по одной,

а потом мы еще возьмем, и по счету три

мыш встанет на цыпочки, скрипка его поет,

и голубой чернозем отражает вечерние фонари,

и за окном Нью-Йорк.

 

***

 

Считали голоса, и танки выползали на улицы Москвы, кремлевские дрозды

пропели полчаса, и толпы на вокзале, и шорохи листвы, и острые звезды

падучие лучи картину освещали, горели зеркала, и бритвы наголо,

а ты еще кричи сквозь каменные шали, что кружится зола, которым повезло.

 

Считали голоса, и пламенный макаров протер штаны дотла, до самых сердцевин,

падучая слеза, томление шакалов, и новая метла, и догорел овин,

и танки у ворот платочки доставали, кто синий, а кому и камня на душе,

до утренних широт старался генацвале, сумы его тюрьму, и милый в шалаше.

 

Нам искренне везло, телега вдаль летела, попутчики, зерно, и прочая пурга,

и девушка весло поставила вдоль тела, пустое спасено на помыслы врага,

и голоса зачесть, и пуле удивляться, что, голая, гудит у самого виска,

и маленького съесть железного паяца, и молодой бандит, и прочие места.

 

Считали голоса, и тишина такая, что генерал-майор сморкался и болел,

жужжи, моя оса, предплечье протыкая, мы время узнаем гороховых колен,

медвяны калачи, и танки словно мыши, и маленькая тварь целует свой наган,

а ты еще кричи, я все равно не слышу, военный календарь читая по слогам.

 

***

 

Нас постигла злая участь, говори buenas notches, до кости иглой херачась, плакала она,

водкой смолоду измучась, это вера а не почесть, рак насвистывает рачесть, песни с бодуна.

Писем сроду не писати, мир раскинулся, как сети, не дойдешь, поди, до сути, сытые они,

и не выдержать веса те, звуки бегают в кассете, дело в шляпе, лапы в зуде, дорогие пни.

Нас настигло, прячь заначку, гладь обугленную почку, посмотри, летает тучка, только не кричи,

если выбрал из задач ту, что умножилась на точку, разделяется на ту, что бегает в ночи.

 

Вот такие невезухи, говоришь себе, аzohen, возраст, стало быть, бальзаков, взгляд его целков,

а навстречу прут косухи, воздух мелок и азотен, на дворе заморских злаков, как боровиков.

Море, море, где колена, на душе опять Голаны, а на небе только луны, голые серпа,

слишком долго ты болела, не уйдем из-за стола мы, распадемся на золу мы, горе озерка.

Зеркалами ночь лоснится, пьет с лица, зовет паяца, сердце пляшет и смеется, голова в огне,

только каменная птица, ухватив себя за яйца, о тугие прутья бьется в дальней стороне.

 

***

 

Мерцание полуночного сердца, луна горит, как девочка, в ночи,

закрыв глаза, под лампою уселся, теряя слов напрасные ключи,

домашние потемки страшно споры, и на свету все помыслы черны,

и наши осмотрительные споры хранят зерно пустой величины.

 

Зима звенит, но холодит не шибко, ложится снег на голову холма,

стучит в груди прилежная машинка, и ночь углами голыми полна,

летит луна медлительно и жутко, и комната навзрыд освещена.

 

Неслышно улыбаешься во сне ты, а спать еще две пригоршни минут,

тепла ладоней ласковые неты, оставь слова, пускай их отдохнут,

и на свету малиновы стаканы, и хлеб лежит, как рыба, не дыша,

не стоит заниматься пустяками, ты посиди со мной, моя душа.

 

***

Остановите музыку, я выйду, не мне считать вороновую чернь,

в стране потерь строке послушно лыко, а головам до шапки дорасти

не позволяет каменное небо, я вдаль смотрел, и не было меня,

и пули милые летели мимо, и девочка смеялась у ворот.

 

Остановите музыку, я пьяный, мне воздухом налили рукава,

смешно упрямым пальцам вниз ронять на клавиши, на кривиши стальные,

в стране потерь ведру не нужен дождь, дома растут, как мальчики, внезапно,

остановите музыку, я выйду, остановите музыку совсем.

 

мышья баллада

 

Осенним вечером, на черном чердаке,

сидел, себе гадая по руке,

ночь приближалась молча, как родная,

в ее остановившихся глазах

читал грозу, она в начале мая,

и воздуха не пить при стрекозах,

хотя стрекозах, сам косноязычен,

бурлил, кипя, величественно личен,

лица необщим глядя в пустоту,

а пустота навстречу жуть толкала,

лиловую, как стертую версту,

к тому же не вовсю, а вполнакала,

и говорил седой, как абажур,

певец квартир, неистовый буржуй,

живая речь струилась, медным эхом

ей вторили унылые поля,

а на рассвете, сонный от утех он,

вздохнул, и опрокинулась земля.

 

Полночных крыш малиновый затворник,

хвоста чудак, шуршания злодей,

послушай лишь, как прорастают корни

к тебе в чердак, и все, как у людей,

осенним вечером, мохнатая мордашка,

на верхоте, неведомо чужой,

и свечи ром согреют, и в ладошках

ты держишь ветра память над межой,

когда колосья, ливень, ливень, ливень,

а то гроза в помощниках росы,

и ты идешь, как маятник, счастливен,

наотмашь бья хрустальные часы,

и ты пушист, неоспорим, победен,

ты прилагателен глаголом гулких крыш,

несчастных мест, раздавленных, как пятен,

живой, как жизнь, единственный, как мыш.

 

Осенним чучелом, причинным следопытом,

копытом страстной вольницы степной,

а улечу, так вечером мосты там

сестра поставит сразу за стеной,

ее глаза, лазурные, как скалы,

не отражают бешенства морей,

она мышей любить не перестала,

читая им расхристанный хорей,

и серые, зажмуренные шкурки

мы дружно собираем по утрам

в кошелки и случайные шкатулки,

и радуемся, радуемся прям,

и нечего, гутарьте, головачем,

к виску и стал солистом, звуком чист,

осенним вечером, на карте, обозначен,

тоскует по монистам машинист,

в его котомке мышья кукарача,

и паровоз взбирается на холм,

и девочка, не разбирая плача,

целует в рот, не думая, о ком.

 

***

 

Этой ночью увидишь мало, цель посредственна, моль прозрачна,

в понедельник сидишь на месте, смотришь лично.

 

Смотришь, прочно руками взявшись за сиденье чужого стула,

и слова, никогда не певшись, липнут к телу.

 

То ли мела поел цветного, еле дышит пустая бочка,

за окном не находишь неба, время штучно.

 

Время склочно, честно, обычно, дел заплечных веселый мистер,

а на небе темно и тучно, без созвездий.

 

Ни звезды, только зги густые жгут кусты обозленных молний,

птиц уголья роняет стая в город спальный.

 

Полный ветром по остры уши, круглых маковок злое welcome,

ходит вечером страшный пеший, смотрит волком.

 

Ночь такая, что проще завтра, проще выколоть слово за два,

нота падает вниз с пюпитра, скоро утро.

 

Дело спать непростое дело, долгий путь говорит дороге,

смотрит в лоб холостое дуло, вести с тыла.

 

Целовала, дышать не в силах, на губах отголоски синих

электрических, моментальных, рвется тельник.

 

Высота состоит из птицы, полосатое небо бьется,

полотенце сырого ситца закрывает солнце.

 

Полюби меня прямо в сердце, попроси, чтобы я остался,

положи мне на кромку пульса голубые пальцы.

 

Ночь заканчивается рассветом, месяц лодку утопит в небе,

ты окажешься виновата, мне так надо.

 

Посветлело ночное небо, птицы маленькие запели,

где комедия, там финита, посвист пули.

 

Посмотри мне в глаза, скажи мне, я услышать готов любое,

мне любовь обещает много, позволяет мало.

 

Время штучно, весна беспечна, завтра лучше, чем сразу в сердце,

птица ходит по краю неба, хочет солнца.

 

***

 

Вечером виолончели ничего не замечали,

беспробудные печали запивали черным чаем,

музыку гудели пальцы, души слышали иное,

остальное дело пульса, остальное, остальное.

 

Вечером и небо глубже, воздух чище, звезды ближе,

улыбаются глаголы, словно голые ладони,

за окном луны баллада, за окном все тише, тише,

бьется бабочка в плафоне, бьется бабочка в плафоне.

 

Красный цвет всего горячий, белый свет всего больнее,

а который настоящий, он останется не с нею,

синий цвет всегда при деле, черный день гуляет в теле,

мы не этого хотели, мы не этого хотели.

 

Вечером услышишь мама, а потом и произносишь,

день закончился так мимо, ночь полна слепых котят.

Вышел месяц из тумана, вновь показывает ножик,

на холсте Иеронима птицы бледные летят.

 

Черный цвет всего вернее, мы с тобой совсем родные,

я тебя совсем не знаю, выпьем чаю, как всегда.

За окошком, леденея, ходят люди вороные,

даль разносится лесная, стекла - чистая слюда.

 

Вечером, изустным словом, понимаешь, просто слаб он,

потому живем, что любим, говори еще, смешной.

Понимаешь, он не сломан, просто временем залапан,

слышишь звон вечерних лютен? Это ночь пришла за мной.

«...сохрани мою речь навсегда...»

 

***

Позабудь мою речь навсегда, промолчи говорящее слово,

на пригорке сидит тишина, улыбается болиголово,

замирает хмельная душа, однозвучна свирель камыша,

карандашен набросок портрета, истлевает в окне сигарета,

загорается солнце в груди, это няня, устала поди.

 

Ярче краски увидеть невмочь, прекращается прежняя ночь,

на пороге лежит, догорая, воздух пухнет грозой молодой,

приготовимся жить, дорогая, подсластя семирукой водой,

отвечает она не спеша, время спать, и постель хороша,

прочитает ночные сонеты, что любить обещал по весне ты.

 

Собери мою речь, ничего не храни кроме искренней речи,

лобной кости больное чело, камышиная дудочка сна,

было сено, а стало село, от огня приходи уберечь и

небо пепельно, рассвело, нам нелегкая доля честна

слушать музыку мертвых цикад, подпевая слова невпопад.

 

Был бы деготь, да ноготь увяз, не потрогать, пускается в пляс,

ветви плавают, воздуху трудно, голоса не слышны со двора,

волки озера, полые бубны, разбирают народ катера,

три рубля у воды в пополаме, ходит птица босыми крылами,

над прозрачной холодной межой голося амфибрахий чужой.

 

Скрип зубов, а казалось, уключин, я слова собирать не обучен,

ты меня на рассвете встречала, три дороги, и все без начала,

мне бы жизнь подвести под венец, небо, небо, приснись наконец,

нет, не речь сохрани, бормотанье, черный шепот холодного рта,

потому не молчу, перестань я, мир заполнит твоя немота.

 

 

 

 

***

А теперь несколько слов о новостях науки и техники.

В разное время на передний край научно-технического прогресса выходили разные устройства и процессы. Одно время это было радио. В начале ХХ века Илья Ильф писал, что с распространением радио все ждали, что наступит всеобщее счастье. «И вот, – резюмировал сатирик, – радио есть, а счастья нет». Потом на место радио пришло телевидение, автоматическая телефонная связь со всем миром, компьютеры и вычислительные машины. Уже в двадцать первом веке мир был захвачен модой на навигаторы, напрочь упразднившие карты и дорожные схемы. Но истинным победителем в первой четверти двадцать первого века можно считать мобильные устройства, вышедшие в свет из творческих лабораторий компаний Эппл и Гугл: ай-фоны, ай-пэды и прочие смартфоны, коммуникаторы, планшетные компьютеры, электронные книжки и нетбуки. Суть этих устройств в том, что они объединяют в себе и компьютер, и устройство связи. И как каждый компьютер, они работают под управлением определенной операционной системы. Наиболее распространена сейчас операционная система Android, которую развивает и продвигает на рынок компания Гугл. Три четверти всех смартфонов, проданных в 2012 году, имеют эту операционную систему. Поэтому все больше пользователей желают скачать бесплатные приложения для android. Это легко можно сделать, если посетить сайт osmino.com, где представлено большое количество весьма полезных приложений. Если у вас есть устройство с операционной системой Android, то вы не будете возражать, что на переднем крае технического прогресса сейчас, безусловно, находятся сетевые компьютеры и смартфоны.

 


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 1846




Convert this page - http://7iskusstv.com/2010/Nomer10/Patashinsky1.php - to PDF file

Комментарии:

Валерий
Германия - at 2010-10-24 11:08:21 EDT
Подтверждаються слова Кольриджа о том,что Поэзия это лучшие слова в лучшем порядке,это изумительная Поэзия,замечательный Автор.
Виктор Каган aka BEK
- at 2010-10-23 23:39:58 EDT
Сколько времени знаю стихи Давида, столько иногда пытаюсь задавать себя маяковский вопрос о том, как они сделаны, и тут же оставляю это занятие, потому что поэзия отличается от версификации как раз тем, что она не делает стихи, а каким-то непостижимым образом воплощается в них. И очень рад видеть здесь поэзию Давида.
Юлий Герцман
- at 2010-10-23 18:57:00 EDT
Замечательные стихи.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//