Номер 5(6) - май 2010
Инна Гордон

Страсти по Баху

Памяти большого музыканта и моего учителя В.Л. Майского (1942-1981)

В 1967 году в Ростове-на-Дону произошло чрезвычайное событие – открылся музыкально-педагогический институт, в котором собрались замечательные педагоги, интересные, талантливые люди. Многие из них были в своё время гонимы советской властью и заброшены в отдалённые точки СССР. В Ростове они встретились, полные энтузиазма и вдохновения начать всё сначала, учить, воспитывать, любить своих новых учеников. И студенты им попались достойные, потому что принимали по справедливости, никакой процентной нормы для евреев, как в других вузах, не существовало. Неудивительно, что многие студенты, подобно педагогам, съехались в Ростов из разных концов огромной страны. Образовалось небольшое, многонациональное, уникальное в месте и во времени содружество учителей и учеников, почти что страна Касталия из романа Г. Гессе «Игра в бисер», где дух царил над материей, дух Начала.

Некоторые педагоги поселились в Ростове, другие преподавали наездами. Одним из таких «гастролёров» был ленинградский музыковед, органист и клавесинист Валерий Леопольдович Майский. Мне посчастливилось у него учиться, когда я была студенткой третьего и четвёртого курсов теоретико-композиторского факультета. Впервые он приехал осенью 1969 года, чтобы начать читать курс анализа музыкальных форм.

Он обрушился на нас, как снежная лавина с гор, опрокинул, затопил потоками музыки, низвергавшимися из-под его коротких пальцев. Он играл и рассказывал, снова играл и опять анализировал сыгранное. Лекция закончилась, а мне показалось, что она только началась. Мы вышли в коридор на перерыв, но Майский устремился к пианино, стоявшему в холле второго этажа, «упал» на стул, открыл крышку инструмента и опять заиграл. Он играл по памяти огромные произведения, и, казалось, не было вещи, которую он не мог бы воспроизвести. Музыку своего кумира И.С. Баха он практически всю знал наизусть.

К нашей группе стали присоединяться студенты других факультетов, слушали, уходили, подходили другие, мелькали удивлённые, а то и недовольные лица других преподавателей. Валерий Леопольдович ничего не замечал и всё играл и играл. В этот первый день мы очнулись уже вечером у того же пианино в холле. Нас осталось трое: Майский, моя ближайшая подруга Ира Консон и я. Только тогда мы поняли, что целый день ничего не ели, что мы с Ирой пропустили два важных урока по другим предметам. Но в этот момент нам было море по колено. Мы предложили Валерию Леопольдовичу пойти поесть в наше любимое кафе «Золотой колос». Он охотно составил нам компанию.

Молодой, обаятельный, наделённый замечательным чувством юмора, он вёл себя с нами, как с товарищами. Мы болтали на разные темы, шутили и смеялись. Он в лицах рассказывал о своих ленинградских профессорах, у которых недавно учился, мастерски подражая их голосам и интонациям. Мы с удивлением узнали, что наш новый учитель занимался в консерватории по собственной программе, не совпадавшей с официальной. Он не смущался, получая тройку по истории музыки, так как материал, данный к экзамену, бывал не тот, который он в этот момент штудировал. Майский планомерно работал над собой: ездил в общественном транспорте, уткнувшись в выбранную им самим толстую партитуру, слушал музыку и играл, играл и слушал, смотрел в ноты и слышал. Отсюда его обширные и глубокие познания.

Я с удовольствием вспоминаю тот весёлый обед-ужин в «Золотом колосе» в первый день нашего знакомства в октябре 1969 года. Теперь я знаю, что сестра В.Л. Лина Якобсон-Майская, пианистка, лауреат международных конкурсов, в том самом году переехала в Израиль, а брат, известный виолончелист, также лауреат многих конкурсов, Михаил Майский был за это репрессирован. В 1973 году оба брата, Валерий и Михаил репатриировались в Израиль. Однако в тот давний вечер в ростовском кафе мы ни о чём таком не подозревали. Валерий Леопольдович был весел, сыпал анекдотами, много и интересно рассказывал. И всё-таки, интуитивно мы чувствовали в нём нечто нестандартное, самобытное, редкое в то время неприятие многих условностей, канонов (кроме полифонических, разумеется). Выйдя из кафе, мы ещё немного побродили по городу и разошлись по домам совсем поздно.

На следующий день повторилось то же самое: интенсивные занятия с утра до вечера. И так в течение двух недель, которые В.Л. провёл в нашем институте в свой первый приезд в Ростов. Не знаю, называлось ли то, что он преподавал, именно анализом музыкальных форм, но это было потрясающе. Естественно, что такое сумасшествие могли выдержать немногие, ведь другие предметы продолжали существовать. Мы с Ирой выдерживали. Она справлялась лучше. Полненькая, выносливая крепышка, она одолела бы и не такое. А я всё худела, сгибаясь под тяжестью кип нот, которые мы обе всегда таскали с собой. Но я не сдавалась, не могла ударить лицом в грязь перед этим замечательным педагогом и музыкантом.

Мы привязались друг к другу. Валерий Леопольдович ценил наше рвение, всячески поощрял его, легко и охотно хвалил. На четвёртом курсе он читал нам полифонию. Под его руководством мы хорошо подготовились и успешно сдали заключительный экзамен по этому трудному предмету. Мы расстались поздней весной 1971 года в «сиянии тёплых майских дней» (начало вокального цикла Р. Шумана «Любовь поэта» на стихи Г. Гейне). Даже не попрощались. Просто убежали радостные после экзамена, и всё…

***

Я спешила на концерт. Валерий Майский сегодня вечером будет играть на органе в Хайфе, в монастыре Стелла Марис. Я недавно с радостью узнала, что он уже семь лет живёт в Израиле, прибыл сюда доктором музыковедения, преподаёт в Бар-Иланском университете, концертирует как органист и клавесинист, с неустанной настойчивостью пропагандирует музыку своего любимого Баха. В.Л. добился больших успехов, гастролировал в разных странах, играл во многих концертных залах, церквах. Ещё в мои студенческие годы он рассказывал нам, что учился игре на органе и клавесине у знаменитого профессора И.А. Браудо.

Мы не виделись девять лет. Я очень волновалась. Это был человек из моей юности, любимого института, который в те годы (начало 80-х) был отделён от меня «железным занавесом». Концерт получился сказочным. Майский, конечно же, много играл Баха, и я чувствовала, как тяготы моего первого года абсорбции в Израиле растворяются в прекрасных звуках музыки.

После концерта я подошла к своему бывшему учителю. Он посолиднел, но лицо осталось таким же симпатичным и приветливым.

– Валерий Леопольдович, Вы меня помните?

Майский несколько секунд молчал.

– Инна?! Вы?! Здесь?!! Вот это пассаж!

Мы обнялись.

– Инна, я рад, я очень рад, подождите минутку, я сейчас…

Стоп! Кажется, я проехала свою остановку; выскочила из автобуса и побрела домой, вытирая слёзы. И концерт, и встреча существовали только в моём воображении. Я не попала на концерт! Я тогда ещё плохо знала Израиль, не учла, что автобусы ходят раз в час, а до Стелла Марис мне нужно было добираться двумя автобусами. Прождав по часу на каждой остановке, я поняла, что уже нет смысла куда-либо идти, и долго ждала обратного автобуса. Как обидно! «Ничего», – утешала я себя, «в другой раз возьму такси». Это было в ноябре 80-го, а в июне 1981-го он погиб в автомобильной катастрофе в Германии. Ему было всего тридцать девять лет. В.Л. учил нас писать фуги. Его многоголосная фуга прервалась на середине. Он ушёл молодым, весенним, Майским…

Я вижу и слышу его, играющего на органе Баха в какой-нибудь немецкой Kirche. Он играет сильно, вдохновенно, мощные звуки органа устремляются вверх, к высокому куполу. Немецкая паства, затаив дыхание, слушает еврея-органиста и возносит молитвы к Богу. А у него одна религия – Музыка, и он отдаётся ей с истинно религиозной страстью своей пылкой души.

 

 

Декоративная плитка большего размера для ванной комнаты.

К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2802




Convert this page - http://7iskusstv.com/2010/Nomer5/IGordon1.php - to PDF file

Комментарии:

Лидия Иванова ( Серпик )
Москва, Россия - at 2017-08-14 21:50:26 EDT
Спасибо, Инна. Замечательные слова. И о Валерии Майском. И про наш замечательный, незабываемый, неповторимый ростовский музыкальный вуз.Спасибо за ожившие с твоей подачи моменты и картинки нашей молодости. Всё так пронзительно точно и так правдиво. От большого до мелочей.
На днях был день Рождения дорогого нашего Тифа, Николая Фомича. 11 августа. Ты, конечно же, знаешь, что мы попрощались с ним в 2014 году. Вспоминала, поплакала, побродила в Ин-те и вот, по цепочке, обнаружилась Твоя статья. Теперь уже многолетней давности. Впрочем, читать подобное никогда не поздно.
Отлично помню тебя. В Ростове я училась на ИТК в 1968-70 гг. А потом в Гесиных.
Будь здорова и счастлива.
Лида Иванова (Серпик)

Китанина Тамара
Нальчик, Россия - at 2010-05-24 06:38:25 EDT
Инночка!
Рада,что у меня вновь появилась возможность вместе с Тобой вспомнить один из самых ярких эпизодов нашей
консерваторской жизни. Да-да, у Тебя получился очень живой портрет того, кто ворвался тогда в нашу
студенческую жизнь как некая ленинградская комета по имени "Валерий Майский". Меня поразило то же,
что и Тебя:безграничное музыкантское вдохновение, потрясающая эрудиция и профессионализм. Среди наших
почитаемых и любимых мэтров он выделялся лёгкостью и свободой в общении со студентами, что в его "исполнении"
воспринималось не как формальная педагогическая новация, а как призыв к сотворчеству. Для него это был абсолютно
органичный стиль - ведь ему тогда было около тридцати и он был так молод и талантлив. Он не просто читал лекции,
а охотно делился с нами запасами своего огромного музыкантского багажа. Светлая ему память. Спасибо Тебе.

Гринфельд Татьяна
Кирьт Шмона, Израиль - at 2010-05-23 13:10:10 EDT
Инночка! Пронзительная история в которой твой учитель теперь будет жить вечно!
Расскажу о нём своим ученикам ,как он рассказывал своим о великих музыкантах!
Спасибо за искренность чувств!

Лина Кертман.
Хайфа, Израиль - at 2010-05-23 10:36:07 EDT
Статью Инны Гордон прочла буквально "на одном дыхании"! Очень почувствовала человеческое обаяние её талантливого учителя и ту чудесную, полную бескорыстного энтузиазма атмосферу, в какой они общались. Как важно хранить такую благодарную память и передавать её другим людям...Юрий Трифонов в начале одного из самых печальных своих романов задаёт вопрос: "Надо ли вспоминать?" - И отвечает: "Вспоминать и жить - одно!" Инна сдержанно пишет о своей боли от такой обидной "невстречи" в Израиле и особенно- от трагически нелепой смерти молодого музыканта, но эту боль нельзя не ощутить вместе с ней. Но воспоминание пронизано той светлой грустью, о какой давно сказано классическим поэтом: "Не говори с тоской - их нет, /Но с благодарностию - были!" Спасибо, Инна!

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//