«…Шум стихотворства и колокол братства…»

Предисловие к портрету

«Поэзии таинственных скорбей

Могучие и сумрачные дети…»

Е. Баратынский

Густая, черная шевелюра, твердые, грубые линии лица, орлиный нос, энергичный подбородок; глаза темные, блестящие, словно в них стоят слезы. Таким был Сесар Вальехо. Мануэль Диас Родригес назвал мироощущение Вальехо – «неистовством современной души, сложной и ненасытной». Как известно, история Латиноамериканской поэзии ХХ века, поэзии, обращающейся как бы ко всему человечеству, начинается с так называемого «поколения 900-го года». Это поколение выдвинуло целую плеяду деятелей культуры и искусства, творчество которых имело резонанс далеко за пределами страны и во многих случаях продолжает оставаться влиятельным и в наши дни. К нему принадлежат Хулио Эррера-и-Рейсиг и Сесар Вальехо. Рафаэль Альберти, короткое время бывший близким другом Сесар Вальехо, сказал о нем: «…все творчество Вальехо – это выплеск из себя в мир бесчеловечности, скорби и великой любви к жизни, которую не смогла победить даже безвременная смерть».

Вальехо родился в Лиме.

В Лиме, под крышей ливня.

Эхо белое вымя.

Сесар – туманное имя.

«В четверг, в дождливом Париже»

Предсказано в стихотворенье.

В четверг над мансардой-крышей

Солнечное затмение.

(Э. Пастернак)

В маленьком шахтерском городке Сантьяго-де Чуко, в Андах, высоко в горах, где живут горные орлы, родился Сесар Вальехо.

Сесар Вальехо

«Самый самобытный поэт Латинской Америки» – Вальехо родился на рубеже 19-20 столетий, в прекрасные 90-е годы – в одно время с Мариной Цветаевой, Борисом Пастернаком, Осипом Мандельштамом – и всего на четыре года обогнав Ф.Г. Лорку.

Судьба «серебряного века эмиграции» не обошла поэта. Случайно или закономерно никогда не познакомились Вальехо и Ходасевич, никогда не узнали друг о друге Цветаева и Вальехо хотя, можно представить, не раз ходили по одним и тем же улицам Парижа будущий автор «Державина» и будущий автор «Человеческих стихов».

Сесар Вальехо – преподаватель начальной школы перуанского города Трухильо середины десятых годов 20-го столетия. «Он курил и смотрел в сторону, в открытую дверь… Б-г знает, о чем он думал или мечтал в этот момент. От всего его существа исходила великая печаль. Никогда я не видел человека более грустного» – вспоминает один из учеников, будущий писатель Сиро Алегрия.

У Вальехо было полуголодное детство одиннадцатого ребенка в разорившейся семье. Была горькая, болезненная нежность родителей. От этого детства осталась у Вальехо горечь, которую он так и не смог преодолеть до конца своей короткой жизни. Мудрость Вальехо идет от «хлеба насущного», который способен спасти, от камня, на который можно присесть, от первого дождя и снега, от ветра, способного охладить, и от сумерек дня.

Выпростав из хаоса одиночества и скорби краешек крыла, Сесар Вальехо пишет стихи. И уже в 1918 году в Лиме выходит первая книга поэта «Черные герольды». В первых стихотворных циклах «Черных герольдов», Вальехо еще ученик Рубена Дарио и Эррера-и-Рейсига. Но уже во втором и третьих циклах он полностью уходит от них, и выбранной поэтической формой становятся, в основном, сонеты.

Лирические стихи, опоясанные пронизывающей тоской, точно написаны поэтом во время затмения солнца, в которых краски затемнены и сгущены настолько, что проскальзывает лишь абрис зрачка. В 1922 году выходит вторая книга стихов Вальехо «Трильсе». На творческом пути поэта она не была случайной, а лишь переходной, мостиковой. Был поиск, был эксперимент, но книга, сделанная из кусков, собранная из противоречий, из стихов, всходивших на отчаянии, была лишь асимметричным рисунком души, которую пытался вложить в нее Вальехо. Книга, написанная в тюремной камере-одиночке (куда поэта посадили по ложному навету), осталась открытой книгой. В «Трильсе» числа для Вальехо становятся одушевленными символами, при помощи которых он описывает свое состояние узника. Само название книги поэт образовал из двух слов – «tes libres» – три фунта (предполагаемая цена книги).

«Хочу писать – с пера летит плевок, Хочу сказать так много – нет дыханья, Нет просто чисел – есть всегда итог, Нет пирамиды слов без основанья».

С 1923 года Вальехо окончательно обосновывается в Париже, и как когда-то скромный дебютант в литературе, молодой Андре Бийи (позже Гийом Аполлинер), – Сесар Вальехо «в Париж принес свое горе». Он бедствует, питается дешевой похлебкой, ютится по углам, живет в мансардах. Стихов он не пишет. Та правда, с которой Вальехо был теперь связан на всю жизнь, не давала ему, прирожденному поэту, написать ни единого слова до тех пор, пока оно не вызвано его внутренней необходимостью, органической, кровной потребностью, которая находится как бы вне литературы. Поэзия Сесар Вальехо – монета, на которой яснее всего выбита его судьба. Не случайно заметку о Вальехо в подзаголовке я назвала «предисловие к портрету», портрет поэта – его стихи.

Сесар Вальехо, пространству, которым ты любишь,

И ветру, которым ты слышишь, и слову, которым творишь,

Ты знаком лишь по отзвуку голоса.

Сесар Вальехо, поэтому гордо и горько

Опустись на колени в стенах шестигранного эха.

Вернись в красоту, в цветоносные соты земли,

Уйди в пустоту от орды человекоподобных,

Склони на прощанье оленьи рога неприязни

И сам потоскуй над собой.

……………………………………………………

Порукой тому – усталость и ярость, мои именитые сестры.

…………………………………………………………………

Блистательная и собачья судьба!

Как удивительно иногда перекликаются не только судьбы поэтов – строки стихов!..

«Сестры – тяжесть и нежность…»(О.М-м)

Читая любовную лирику Сесар Вальехо, окунаешься в чувственную стихию, в которую, задолго до Вальехо, вверг нас английский поэт-элегик Джон Донн. И если элегии Донна пронизаны солнечным сиянием, то у Вальехо то же солнце, но в завесе дождя. И в то же время это гимн постижения любви (или любимой).

«…Уходил я в нежный холод земляники –

В ее утренние греческие руки».

А некоторые из стихов воспринимаются как лунатическое движение ночного зверя.

«Светает дождь. Причесанная заново

Заря проглянула.

На привязи тоска.

И перед ширмою асфальтового запада

Сидит судьба моя с ладонью у виска.

…………………………………………

Не одолеть рассветную печаль,

Когда струятся смальтовые пряди,

И я зову одиннадцатый час –

И бьет двенадцатый последнего некстати».

Любовь и смерть не только причины смятения, не только нота боли, но и капля света, сквозь которую, преломляясь, дышат надежда и память.

…За Елисейские поля, как сновиденье,

По лунной улице уйдет мое рожденье,

Освободится моя смерть – и не вернется,

И одинокое в толпе, как в запустенье,

Мое подобие людское обернется,

И отошлет поочередно свои тени.

В 1929 году Вальехо высылают из Франции. Он живет в Мадриде и Барселоне, женится на пианистке Жоржете Филиппар, дружен Ф. Лоркой и Р. Альберти. Но стихов по-прежнему не пишет. В 1933 году поэт возвращается в Париж. В июле 1937 года он едет в Испанию на конгресс в защиту культуры.

И когда Вальехо возвращается в Париж, стихи настигают его лавиной, обрушиваются на него с той кровной, органической необходимостью, о которой он говорил десять лет назад.

 За четыре месяца поэт создает циклы стихов, которым суждено стать венцом его поэтического мастерства. Это – «Испания, да минует меня чаша сия!», где поэт, не доживший до второй мировой войны, смог оплакать испепеленную Хиросиму.

…со дна страдания, где кротость

Гневу сходна, отче наш – горький пепел…

Не метать бисер, подниматься по веревочной лестнице, стирая ладони в кровь, страшно белея острыми скулами на стыке двух эпох, несомненно, Сесар Вальехо поэт трагический. Но трагедия его, это трагедия поющей материи настоящей Поэзии. Поколения приходят и уходят, и много «черного бисера» оказывается закатанным в лунки забвения.

Циклы «Испания, да минует меня чаша сия!» и «Человечьи стихи» написаны почерком летящим вверх, круто забирающимся вверх, неуклонно ввысь, пока не сорвется.

Второму циклу стихов дать название Вальехо не успел. Друзья поэта, уже после его смерти, назвали книгу «Человечьи стихи». И, пожалуй, эти книги стихов, в основном, определяют место Сесар Вальехо в мировой поэзии.

«Человечьи стихи» написаны цельным языком мастера. Это уже не поражающие образы «Трильсе», и не подводная музыка «Черных герольдов», а со всей подспудной силой проявленный глубокий и трагический талант поэта. Стихи написаны на одном дыхании, и звучат, как монолог человека, стоящего над бездной разума и вечности.

Однажды, в одном из лучших сонетов «Черный камень на белом камне», Сесар Вальехо предсказал свою смерть.

«Умру в Париже, в сумеречный день,

Который я уже припоминаю.

Умру в четверг, и смоет мою тень

Осенний дождь, бульвары пеленая.

И будет, как сегодня: боль костей

Четверг и дождь и, руки опуская,

Сам на себя гляжу издалека я,

Совсем один в конце моих путей.

Вальехо умер. Каждый его бил,

Хоть никому он зла не причинил,

И поднимались палки или трости,

И падали, пока не стихла дрожь.

Свидетелями – четверги и кости,

Дороги, одиночество и дождь».

Сесар Вальехо умер в четверг, в Париже. Но, как это чаще всего бывает – ярко светило посмертное солнце.

***

  глазирование волос в уфе цены