Герой своих романов

(сценарий художественного фильма)

Пролог

1. Музыкальный зал во дворце царя Николая – вечер

Музыканты настраивают инструменты, пока нарядные кавалеры и дамы занимают места в зале. Среди гостей – генерал Липранди. Большие часы бьют восемь, Дирижёр нервно оглядывается на распорядителя, тот пожимает плечами.

ДИРИЖЕР Пора начинать! Как быть?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ Подождем немного – Его Величество никогда не опаздывают на концерты.

Головы всех присутствующих повернуты в сторону длинного, увешанного гобеленами коридора. Коридор пуст. Через пару секунд в дальнем конце коридора появляется высокая фигура царя в длинной походной шинели и в высоких ботфортах для верховой езды, и направляется в сторону зала. Вслед за царём семенит крошечная фигурка в парадном мундире, карлик тщетно пытается угнаться за царём.

Распорядитель делает знак дирижёру.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ Его Величество приближаются.

Дирижёр взмахивает палочкой, музыканты берут первые аккорды, когда царь входит в зал. В руке у него кнут, которым он со свистом рассекает воздух. Музыка испуганно обрывается. Кавалеры и дамы в ужасе пялятся на искаженное гневом лицо царя.

ЦАРЬ (выждав несколько секунд гробового молчания) Господа офицеры, седлайте коней! В Европе революция!

Никто не решается прервать гробовое молчание. В этот момент карлик, министр иностранных дел граф Нессельроде, запыхавшись, вбегает в зал. Все взгляды вопросительно обращаются к нему. Он торжественно кивает, подтверждая, что слова царя не шутка.

НЕССЕЛЬРОДЕ Да, революция распространяется по всей Европе, как пожар. Мятежи повсюду – в Париже, в Праге, в Дрездене.

ЦАРЬ (щелкая кнутом) Не беспокойтесь – у нас этого не будет! Мы задушим эту гидру в колыбели!

Царь подает Липранди знак следовать за ним, круто разворачивается на каблуках и выходит из зала.

2. Кабинет царя Николая во дворце – вечер

Царь и Липранди входят, за ними вбегает запыхавшийся Нессельроде. Царь швыряет шинель на покрытую тонким матрацем раскладушку, расстеленную в углу роскошного кабинета, и начинает раздраженно шагать их угла в угол. Липранди вышагивает в ногу с Царём, поспешно записывая в блокнот его приказания.

ЦАРЬ Каждый взбунтовавшийся крепостной будет подвергнут телесному наказанию, всякий, кто выживет, будет забрит в солдаты. Каждый взбунтовавшийся солдат будет расстрелян. Каждый взбунтовавшийся студент будет сослан в Сибирь!

НЕССЕЛЬРОДЕ (слегка задыхаясь) Наш посол в Австрии докладывает, что во главе мятежа в Праге стоит русский офицер Андрей Ставрогин.

ЦАРЬ (внезапно останавливаясь) Андрей Ставрогин? Разве я не приказал немедленно вернуть его в Россию?

ЛИПРАНДИ (почти налетев на Царя) Вы приказали, Ваше Величество, но он сбежал из нашего консульства в Берне.

НЕССЕЛЬРОДЕ А теперь он в Праге, строит баррикады.

ЦАРЬ (в гневе) Мне нужны имена всех его друзей в Петербурге.

ЛИПРАНДИ (вынимая из папки лист бумаги) Он принадлежал к группе поэтов и философов, о которых я недавно докладывал Вашему Величеству.

ЦАРЬ Ах, эти? Всех арестовать!

ЛИПРАНДИ Но, Ваше Величество, они всего лишь безобидные болтуны!

ЦАРЬ Во время революции нет безобидных! Всех арестовать сегодня же ночью! (проглядывая список) Федор Достоевский? Уж не тот ли писака, книга которого наделала столько шума?

ЛИПРАНДИ Он самый, Ваше Величество. Его тоже?

ЦАРЬ Я сказал – всех, значит всех!

ЛИПРАНДИ По какой статье, Ваше Величество?

ЦАРЬ По какой? (решает быстро) За преступный заговор против самодержавной власти.

ЛИПРАНДИ Но, Ваше Величество, за это полагается смертная казнь.

ЦАРЬ Что ж, раз полагается, придется приговорить их к смертной казни.

Титры. Появляются на фоне петербургских улиц, по которым едет полицейская карета в сопровождении двух конных жандармов

3. Комната Феди – ночь

Федя спит на кушетке в своей комнате. Его будит громкий стук в дверь – через секунду комнату заполняют жандармы, которые открывают все ящики и шкафы и выбрасывают на пол их содержимое.

ФЕДЯ (в ужасе) В чем дело? Что происходит?

ЖАНДАРМСКИЙ ОФИЦЕР Вставайте и одевайтесь, Достоевский. Вы арестованы секретной службой Его Величества.

ФЕДЯ Арестован? За что?

ЖАНДАРМСКИЙ ОФИЦЕР За преступный заговор против самодержавной власти.

ФЕДЯ Уверяю вас, это ошибка.

ЖАНДАРМСКИЙ ОФИЦЕР Поторопитесь, арестант Достоевский! Или вы хотите, чтобы мы увезли вас в тюрьму без штанов?

Федя поспешно одевается, путаясь в рукавах.

4. Ворота Петропавловской крепости – зимний рассвет

Полицейская карета под конвоем конных жандармов пересекает мост через глубокий ров по пути в крепость.

5. Длинный тюремный коридор, похожий на туннель с вереницей дверей в каждой стене

Тюремщик ведет Федю по коридору, далеко впереди в смутном свете виднеется еще одна удаляющаяся группа, подобная этой. Подойдя к одной из дверей, Тюремщик отпирает ее ключом из большой связки и вводит Федю в камеру.

6. Камера Феди – ночь

Федя в тюремной одежде лежит на койке, его мучает бессонница.

ФЕДЯ (шепчет, прижимая ладони к лицу) За что? За что? Так хорошо все начиналось!

7. Комната Феди – весенний рассвет – видéние

Федя спит на кушетке в своей комнате. Его будит громкий стук в дверь – сквозь полуприкрытые веки он следит, как в комнату входят Некрасов и Ставрогин, молодой гигант необычайной красоты, который ни на миг не может стоять на месте.

СТАВРОГИН (трубным голосом) Просыпайтесь, Достоевский, к вам пришел сам Некрасов!

Федя смотрит на ранних гостей, не веря своим глазам.

ФЕДЯ Тот самый Некрасов? Почему он здесь?

СТАВРОГИН Я привел его, чтобы он сказал вам, что он думает о вашей книге!

НЕКРАСОВ Тише, Андрей, тише, не пугайте юного автора.

СТАВРОГИН Я привел его, чтобы он сказал вам, что вы – гений! Мне бы вы не поверили!

8. Элегантная Петербургская улица – весеннее утро видéние

Извозчичья коляска с Некрасовым, Ставрогиным и Федей подъезжает к дому Авдотьи Панаевой.

ФЕДЯ Куда мы приехали?

НЕКРАСОВ К Авдотье Панаевой. Вы слышали о ней?

СТАВРОГИН Каждую среду она угощает завтраком всех знаменитых литераторов Петербурга.

ФЕДЯ А при чем тут я?

Все трое выходят из коляски, Некрасов расплачивается с извозчиком.

СТАВРОГИН (подталкивая Федю к подъезду) Вы выпьете кофе у Авдотьи и станете одним из них.

ФЕДЯ (пятясь) Нет, нет, мне туда нельзя. Что я им скажу?

НЕКРАСОВ А вы молчите. Мы покажем ваш роман Белинскому, и вам ничего не надо будет говорить.

ФЕДЯ Самому Белинскому?

СТАВРОГИН Конечно Белинскому, кому же еще? Если ему понравится ваш роман, Авдотья будет каждую среду приглашать вас на завтрак.

Все трое входят в подъезд

9. Столовая в доме Авдотьи – утро – видéние

Некрасов и Ставрогин почти силком вталкивают Федю в комнату, где накрыт стол для завтрака. Муж Авдотьи Иван Панаев, сидит во главе стола. Пара слуг подают завтрак группе молодых литераторов, среди них Белинский, Тургенев, Майков, Григорович.

Некрасов и Ставрогин целуются с некоторыми из них.

НЕКРАСОВ А где наша очаровательная хозяйка?

ПАНАЕВ На кухне. Печет торт по новому рецепту.

НЕКРАСОВ Не дожидаясь ее, я хочу представить вам нашего нового гения – Федора Достоевского (показывает толстую бухгалтерскую книгу, исписанную мелким почерком). Его роман – просто чудо!

БЕЛИНСКИЙ (не переставая жевать) Опять новый гений? Что-то последнее время они растут, как грибы.

СТАВРОГИН Но на этот раз мы привели настоящего гения, поверь мне. Мы с Некрасовым не могли оторваться от его романа, я читал его вслух всю ночь....

Входит Авдотья, молодая женщина необычайной красоты, в сопровождении горничной, которая несет блюдо с красивым тортом.

НЕКРАСОВ ...А когда он совершенно охрип, мы поменялись ролями, и так, пока не дочитали до конца.

СТАВРОГИН А чуть забрезжил рассвет, мы помчались за автором, чтобы привезти его сюда.

БЕЛИНСКИЙ (протягивая руку к рукописи) Ладно, уговорили. Покажите мне это чудо (погружается в чтение).

Тургенева явно раздражают столь громкие похвалы неизвестному юнцу. Заметив стоящую в дверях Авдотью с тортом, он восклицает:

ТУРГЕНЕВ А вот и долгожданный торт!

Горничная ставит на стол блюдо с тортом, Авдотья нарезает его под гром аплодисментов. Все восторженно жуют, и только Белинский, неотрывно читает Федину рукопись. Авдотья протягивает Феде руку, он склоняется над ней, очарованный, хочет поцеловать, и вдруг теряет сознание и падает к ее ногам в глубоком обмороке.

10. Камера Феди – ночь

Федя в тюремной одежде лежит на койке, глаза его открыты, но он не видит стен камеры.

11. Столовая в доме Авдотьи – сумерки – видéние

Стол накрыт к обеду, горничная зажигает свечи в канделябрах. Кое-кто из утренних гостей ушел, зато пришли другие. Тургенев, Некрасов, Панаев и Ставрогин оживленно беседуют у окна, Белинский неотрывно читает Федину рукопись. Авдотья пытается уговорить Федю остаться к обеду.

ФЕДЯ Нет, нет, я и так злоупотребил вашим гостеприимством...

Внезапно Белинский вскакивает с места и подбегает к Феде

БЕЛИНСКИЙ Кто вы? Откуда вы взялись? Как вы сумели в двадцать лет проникнуть в страшную правду человеческой души?

ФЕДЯ (потерявший голос от смущения и счастья) Мне уже двадцать четыре...

БЕЛИНСКИЙ Долгие годы мы, философы и критики, пытаемся выразить в бесчисленных трудах то, что вы выразили на двухстах страницах!

СТАВРОГИН (торжествуя) Я же говорил!

ТУРГЕНЕВ (недовольно) Потрудитесь объяснить, Белинский, что такое этот юноша сумел сказать, чего мы, несчастные, не сумели?

БЕЛИНСКИЙ Он постиг универсальную истину!

12. Камера Феди – ночь

Федя наконец уснул.

13. Семёновский плац – зимний рассвет.

Идет подготовка Семеновского плаца к церемонии смертной казни.

Порывы ветра метут снег через площадь, смутно освещенную дрожащим пламенем многочисленных факелов. Одни солдаты возводят большой помост в центре площади, шеренги других выстраиваются по ее краям под громкие команды офицеров.

14. Ворота Петропавловской крепости – зимний рассвет

Поток полицейских карет под конвоем конных ЖАНДАРМОВ пересекает мост через глубокий ров по пути в крепость.

15. Длинный тюремный коридор

Тюремщики идут вдоль коридора и громко стучат в двери.

16. Камера Феди – зимний рассвет

Федя спит на тюремной койке. Услыхав громкий стук в дверь, он стонет во сне, но не просыпается. При повторном стуке он на миг приподнимает голову и снова засыпает.

Из коридора доносятся быстрые шаги, Тюремщики входят в камеру. Федя вскакивает с койки, протирая глаза. Тюремщик швыряет ему сверток с его гражданской одеждой

ТЮРЕМЩИК Заключенный Достоевский! Одеваться, быстро!

Федя поспешно натягивает одежду, в которой он был в ночь ареста.

17. Ворота Петропавловской крепости – зимний рассвет

Поток полицейских карет под конвоем кавалерии пересекает мост через глубокий ров по пути из крепости. Среди кавалеристов Антон. В окне одной из карет мелькает бледное лицо Феди.

18. Элегантная Петербургская улица – зимний рассвет

Поток полицейских карет проносится по спящим улицам. Стекла карет затянуты узором инея. Федина рука протирает дырочку в инее, он прижимается к ней лицом и смотрит на темные окна квартиры Авдотьи Панаевой.

19. Семёновский плац – зимний рассвет

Порывы ветра метут снег через площадь, смутно освещенную дрожащим пламенем многочисленных факелов. В центре плаца возвышается большой помост, затянутый черной тканью, его окружают шеренги солдат, конных и пеших. Поток полицейских карет въезжает на плац, солдаты начинают выводить заключённых, в их числе Федя. Заключённые поднимаются по ступеням на помост, где их выстраивают в шеренги по трое. Три толстых дубовых столба врыты в землю перед помостом, за столбами пристроилась большая телега с гробами, едва прикрытыми соломой. Несколько солдат проходят по помосту и заставляют заключённых надеть белые саваны с капюшонами и длинными до земли рукавами. Первых трех из первого ряда сводят с помоста вниз и привязывают к столбам рукавами их саванов.

20. Кабинет царя Николая во дворце – рассвет

Царь лежит на раскладушке в длинной ночной сорочке. Он лежит на животе. Пока придворный врач выдавливает гнойные прыщи, усыпавшие его ягодицы, Липранди читает ему заключение суда.

ЛИПРАНДИ ...признаны виновными в преступных замыслах против самодержавной власти.

ЦАРЬ Не то! ...в преступном заговоре против самодержавной власти. Так звучит лучше.

ЛИПРАНДИ (поспешно записывает) ...признаны виновными в преступном заговоре против самодержавной власти и в посещении заседаний преступного сообщества...

ЦАРЬ Хватит! Теперь читай приговор.

ЛИПРАНДИ Суд приговаривает всех членов сообщества подвергнуть смертной казни расстрелянием. Зачитать имена?

ЦАРЬ Не надо (хлопает в ладоши). Дальше!

Четким шагом входит адъютант, он держит в руке белый запечатанный конверт, который он вручает Липранди.

АДЪЮТАНТ (торжественно) От его императорского величества!

Липранди медленно срывает с конверта печать, вынимает оттуда документ и начинает читать.

ЛИПРАНДИ. Его величество царь Николай по милосердию своему...

ЦАРЬ Нет, слишком быстро (берет у Липранди документ и показывает, как надо делать). Распечатывать надо осторожно, потом вынуть документ и сделать паузу. И только после паузы читать «Его величество царь Николай по милосердию своему...». Ясно?

Протягивает документ адъютанту, тот кладет его обратно в конверт и выходит. Царь хлопает в ладоши. Четким шагом входит адъютант, он держит в руке белый запечатанный конверт, который он вручает Липранди.

АДЪЮТАНТ (торжественно) От его императорского величества!

ЦАРЬ (нетерпеливо) Что за спешка? Когда ты въедешь на плац, там наступит мертвая тишина. Выжди пару секунд и только потом вручи конверт (хлопает в ладоши). Выйди и начнем все с начала.

Адъютант кладет документ обратно в конверт, запечатывает его и выходит. Липранди возобновляет чтение приговора.

ЛИПРАНДИ (читает приговор) ...признаны виновными в преступном заговоре против самодержавной власти...

21. Семёновский плац – зимний рассвет

Липранди стоит на помосте перед шеренгами заключённых, одетых в белые саваны.

ЛИПРАНДИ (Читает, порывы ветра подхватывают и уносят его слова) ...признаны виновными в преступном заговоре против самодержавной власти... Суд приговаривает всех членов сообщества к расстрелу... Федор Достоевский, двадцати восьми лет отроду...

Бледное лицо Феди крупным планом. Рядом с Федей стоит Первый. Слышится эхо голоса Липранди, уносимого ветром

ЛИПРАНДИ ...виновными в преступном заговоре ...заговоре ...заговоре ...Суд приговаривает ...к смертной казни расстрелянием... расстрелянием. Федор Достоевский... Достоевский..евский...ский... расстрелянием... расстрелянием... расстрел... расстрел...

Все громче и громче начинают бить барабаны. Офицеры, среди них Антон, проходят среди рядов заключённых, ломая над их головами шпаги.

Священник с большим крестом в руке следует за офицерами, некоторые из заключённых целуют крест, некоторые гневно отворачиваются. Один солдат подходит к трем заключённым, привязанным к столбам, и опускает капюшоны, закрывая их лица. Барабанный бой все громче. Взвод солдат с ружьями выходит вперед. Священник предлагает первому крест для целования, тот отворачивает лицо.

ЭХО Приговорен...Федор Достоевский... Достоевский..евский...ский... подвергнуть смертной казни...казни...расстрелянием... .. расстрел. .. расстрел...

Священник с крестом приближается к Феде, полные ужаса глаза которого заполняют весь экран.

ЭХО подвергнуть смертной казни... казни... казни... расстрелянием... казни... казни... казни... расстрелянием... расстрел... расстрел...

Дрожащий свет факелов выхватывает из сумрака три привязанные к столбам фигуры в белых саванах с закрывающими их лица капюшонами. Напротив них белые ряды приговоренных к смерти, вокруг – темные ряды солдат. По краям плаца кавалеристы на нервно топчущихся на месте лошадях. Офицер выходит на площадку перед взводом с ружьями.

ОФИЦЕР Ру-жья на- из-го-тов- ку!

22. Отдалённая часть Семёновского плаца – зимний рассвет

В толпе любопытных позади воинского кордона Антон замечает заплаканное лицо своего юного кузена барона Врангеля и поспешно направляет коня в его сторону.

АНТОН (гневно) Ты зачем здесь! Живо убирайся прочь!

ВРАНГЕЛЬ Это бесчеловечно! Это жестоко! Они не сделали ничего плохого!

АНТОН А заговор против государя – по-твоему хорошо? (пытается вытолкнуть Врангеля из толпы, напирая на него конской грудью) Пошел прочь! Прочь! Если тебя тут увидят, всей нашей семье несдобровать!

23. Семёновский плац – зимний рассвет

Первые лучи солнца освещают шпиль соседней церкви. На площади еще по-прежнему темно. На помосте – белые ряды приговоренных к смерти.

ОФИЦЕР Руж-жья н-а-а при-цел!

Солдаты поднимают ружья к плечу. Одна из белых фигур на помосте теряет сознание и с грохотом падает. Федя обнимается со своими ближайшими соседями по помосту, Первым, Вторым и Третьим, их юные лица мокры от слез. Цокот копыт врывается в барабанную дробь.

Адъютант на коне въезжает галопом на плац и вручает Липранди белый конверт, запечатанный императорской печатью. Липранди медленно взламывает печать и неторопливым движением достает из конверта лист бумаги. Не спеша развернув его, Липранди внимательно читает написанное. Барабанный бой стихает, Над плацем воцаряется мертвая тишина.

Голос ЛИПРАНДИ разносится эхом Его величество царь Николай по милосердию своему... милосердию ...сердию...казнь отменяется...няется...помилование...милование...лование..е-е-е!

Солдаты опускают ружья. Троих, привязанных к столбам, отвязывают, один из них падает в обморок, двое других рыдают.

Голос ЛИПРАНДИ разносится эхом Федор Достоевский... Достоевский... к четырем годам каторжных работ... разжалован в солдаты... в Сибирь... десять лет... ...в Сибирь... ...в Сибирь

24. Отдалённая часть Семёновского плаца – раннее утро

Рассветные лучи озаряют все небо. Светает. Врангель проталкивается поближе к помосту и видит, как кузнецы заковывают руки и ноги заключённых в тяжелые кандалы, соединенные цепями. Антон опять замечает Врангеля и скачет к нему.

АНТОН (наступая на Врангеля) Ты еще здесь? Разве я не велел тебе убираться прочь?

Врангель пятится от наступающего коня и роняет в снег книгу, спрятанную у него на груди. Крупный план книги – Федор Достоевский, «Униженные и оскорбленные», книга украшена портретом Феди. Антон глядит на книгу, не веря своим глазам.

АНТОН Ты что, совсем спятил?

Антон направляет коня так, чтобы копыта того затоптали книгу в снег. Врангель ныряет под копыта, пытаясь спасти книгу. Антон в ярости поднимает коня на дыбы над головой стоящего на коленях Врангеля

АНТОН Ну, погоди, брат! Вечером я поговорю с твоим отцом!

С этими словами он скачет прочь – к помосту. Врангель поднимается с колен, зажимая в руке несколько смятых листков, он спас и обложку. Бережно расправляет он ее на колене – с изорванной обложки на нас смотрит лицо Феди.

25. Прихожая в доме Авдотьи – вечер – видéние

Крупный план книги – Федор Достоевский, «Бедные люди», книга украшена портретом Феди. Авдотья стоит на пороге своей квартиры и с улыбкой смотрит на Федю, сжимающего в руке только что вышедшую книгу.

АВДОТЬЯ Заходите, Достоевский. Вы в самый раз к обеду.

ФЕДЯ (протягивая книгу) Вот она – лучшая книга в мире! Я мечтал, что вы первая увидите ее.

АВДОТЬЯ (целует его в щеку). Ах, какая красивая! Пойдемте, покажем ее всем (шутливо). Вы уверены, что это лучшая книга в мире?

ФЕДЯ (очень серьезно) Уверен. Ведь это я написал ее.

АВДОТЬЯ А как же Тургенев? Говорят, что лучший писатель в мире – он.

ФЕДЯ (очень серьезно) Тургенев пишет слишком красиво и разумно, чтобы открыть истину. Писатель, ищущий истину, должен быть безумцем.

АВДОТЬЯ (смущена) А вы, Достоевский, достаточно безумны?

ФЕДЯ (страстно хватая ее за плечи) Я достаточно безумен, чтобы потерять голову из-за вас! Ваша красота пронзила мое сердце.

АВДОТЬЯ Вовсе ни к чему терять голову из-за меня. Нам лучше оставаться друзьями.

Она гибко выскальзывает из неловких объятий Феди и открывает дверь в столовую. Оттуда в прихожую выходит Ставрогин, которому она показывает Федину книгу и входит в столовую. Там у двери стоят Панаев и Тургенев. Тургенев берет книгу у Авдотьи и начинает ее листать.

СТАВРОГИН (не замечая, что дверь открыта) Поздравляю, Достоевский! Какая красивая книга! А вы не боитесь ревности Тургенева?

ФЕДЯ (так же) С чего ему ревновать? Он прекрасно понимает, что я пишу несравненно лучше, чем он.

СТАВРОГИН Заткнитесь, ради Бога! Зачем вам его раздражать?

ФЕДЯ (очень серьезно) Я всего только хотел подчеркнуть, что тот, кто пользуется синтетическим методом, никогда не достигнет тех вершин, которые дает метод аналитический.

ТУРГЕНЕВ (намеренно громко) Правду говорят, что ничто не растет быстрее, чем прыщ вечной истины!

Федя поднимает глаза и видит глядящих на него Панаева, Тургенева и Авдотью. Переводя взгляд с одного лица на другое, он чувствует внезапное головокружение, ему видится, что он мечется между всеми присутствующими, которые бросают друг другу его книгу, как мяч над его головой, а он никак не может ее схватить. Напрягши все силы, он стремительным движением выхватывает свою книгу из рук Тургенева и убегает.

26. Петербургская улица – дождливый вечер

Федя, униженный и огорченный, бесцельно бредет по мокрому тротуару. В подворотне он видит дрожащую от холода женскую фигуру – молоденькая проститутка Минна поджидает клиентов. Федя подходит к ней и после короткого разговора они уходят вместе.

27. Убогая комната Минны – ночь

Федя одевается, Минна в ночной сорочке сидит, поджав ноги, на разворошенной постели.

ФЕДЯ Сколько тебе лет?

МИННА Восемнадцать. А что?

ФЕДЯ И ты не боишься продаваться первому встречному?

МИННА А чего мне бояться? Я делаю своих клиентов счастливыми. Разве тебе не было со мной хорошо?

ФЕДЯ (неожиданно враждебно) Что ты о себе воображаешь? Я влюблен в другую. Пока я был с тобой, я думал о ней! А ты – никто, ноль без палочки! Вот, возьми свои деньги!

МИННА (пересчитывая деньги) Бедный вы, бедный! Здорово, видно, она заставила вас страдать, ежели вы так щедро платите мне за то, что я ее заменила.

ФЕДЯ Ты не сердишься? Ты меня жалеешь? Откуда у тебя столько мудрости и сострадания?

МИННА Я сама очень страдала, чуть не умерла от горя...

ФЕДЯ Бедное дитя! Ты простишь меня?

МИННА А чего прощать-то? Заплатили вы мне хорошо...

ФЕДЯ Что деньги? Пачка грязных бумажек. Я знаю – я подарю тебе свою книгу. Ты будешь первая, кому я ее дарю!

Федя вынимает из кармана книгу и отдает Минне. Та берет ее осторожно, не зная, что с ней делать.

МИННА Что я должна с ней делать?

ФЕДЯ Прочти ее – она написана для тебя!

МИННА Нет, нет, я не могу взять такой ценный подарок!

ФЕДЯ (погруженный в себя) Ты знаешь, я ужасный человек – самонадеянный и тщеславный. При мысли, что я могу кого-то разочаровать, я прихожу в отчаяние. Я так жду, что ты скажешь о моей книге, так жду. Прощай! (убегает)

МИННА (разглядывает портрет на обложке) А ведь и вправду он. Жалко, что я не умею читать!

28. Ворота Петропавловской крепости – морозный рождественский вечер

Михаил, брат Феди, стоит возле взвода солдат, охраняющих вереницу открытых саней, поджидающих у ворот. Четверо заключённых – Федя, Первый, Второй и Третий, – выходят из ворот под конвоем жандармов. Когда Федю подводят к саням, Михаил прорывает кордон и бросается к Феде. Он целует брата, украдкой пряча ему под тулуп маленький пакет.

МИХАИЛ Бери скорей! Это книги, которые ты просил.

ФЕДЯ Почему ты плачешь? Я ведь еще жив

МИХАИЛ Неужели я тебя больше никогда не увижу?

СОЛДАТ (пытаясь оттащить Михаила  от Феди) Сейчас же уходите. Вам тут не позволено.

ФЕДЯ Уходи, уходи! Я уверен, что мы еще встретимся.

МИХАИЛ (рыдает) Нет, нет, я не позволю им увезти тебя!

ФЕДЯ Люди со стороны могут подумать, что это тебя ссылают на каторгу.

МИХАИЛ (рыдает) Лучше бы меня, лучше бы меня!

СОЛДАТ (пытаясь оттащить Михаила  от Феди) Ради Бога, уходите, а то меня побьют плетьми из-за вас!

ФЕДЯ (отталкивая брата) Уходи, брат, и жди меня – я еще вернусь!

Солдат, наконец, оттаскивает Михаила и толкает Федю в сани. Сани трогаются и мчатся сквозь снег через ведущий из крепости мост. Перед крепостью остается только одинокая фигура Михаила.

29. Элегантная Петербургская улица – морозный рождественский вечер

Сани с заключёнными под конвоем жандармов проезжают по городским улицам, украшенным в честь Рождества. Из окон многих домов доносятся обрывки праздничной музыки. Сани проезжают мимо весело освещенного дома Авдотьи, в незашторенном окне видна нарядная рождественская елка.

30. Столовая в доме Авдотьи – вечер – видéние

В центре столовой стоит нарядная рождественская елка. Обычная компания – Тургенев, Некрасов, Панаев, Ставрогин и Белинский – играют в карты за угловым столом. По комнате расхаживают нарядно одетые дамы и господа, они окружают Авдотью. Печальный Федя одиноко бродит среди веселых гостей, щелкая костяшками пальцев. Он останавливается за спиной Тургенева.

ТУРГЕНЕВ (не оборачиваясь) Перестаньте щелкать пальцами, Достоевский, у меня от этого мурашки по спине бегают.

ФЕДЯ А от карт у вас мурашки по спине не бегают?

НЕКРАСОВ Напротив, карты – лучший отдых.

ФЕДЯ Лучше бы я почитал вам свой новый рассказ.

НЕКРАСОВ Это сюрприз! Вы написали новый рассказ?

ФЕДЯ Да, я приготовил его специально на Рождество!

ТУРГЕНЕВ (Белинскому) Ваш ход. (Феде) Это подарок нам всем?

ФЕДЯ Я две недели писал его – не сомкнул глаз.

ПАНАЕВ У меня стрит.

ФЕДЯ (Белинскому) Скажите им, Белинский. Ведь вы читали мой рассказ.

Белинский, поглощенный игрой, не отвечает.

ТУРГЕНЕВ Ставлю 50 копеек.

Авдотья вносит в комнату большую корзину, полную масок. Гости берут бокалы с подноса. Один из гостей обходит присутствующих с бутылкой шампанского. Когда он подходит к Белинскому, тот поспешно закрывает свой бокал ладонью, не отрывая взгляд от карт.

ГОСТЬ Не волнуйтесь, я не собираюсь тратить на вас шампанское.

АВДОТЬЯ (хлопая в ладоши) Внимание! Внимание!

Кто-то начинает играть на фортепиано, пока Авдотья раздает маски. Белинский получает совиную голову и рассеяно надевает ее, Федя получает большой желтый нос с красным прыщом и послушно надевает его.

ФЕДЯ (умоляюще) Белинский, неужто хоть на секунду нельзя оторваться от этих дурацких карт?

ТУРГЕНЕВ (недобро) А если предположить, что ему не понравился ваш рассказ и он просто не хочет испортить вам Рождество?

БЕЛИНСКИЙ (торжествуя, швыряет карты на стол) Четыре туза!

Некрасов выкладывает на стол свои карты, Белинский сгребает их со стола со счастливым смехом.

ФЕДЯ (в отчаянии) Ну что же вы, Белинский!

Группа Гостей в масках, среди них Тургенев, образует хоровод вокруг Феди, распевая во все горло веселый куплет:

Достоевский, Достоевский,

Сердцем прост и духом нищ,

На носу литературы

Вырос он, как алый прыщ!

Пение сопровождается взрывами пьяного хохота. Федя, неуклюжий в своей дурацкой маске, мечется в центре круга, пытаясь заглянуть под маски поющих. Ему это не удается – он не может никого узнать. Он разрывает круг, бросается к карточному столу и сгребает карты на пол.

ФЕДЯ (задыхаясь от ярости) Вы, вы, вы! Воображаете себя поэтами? Какие из вас поэты? Вы мельче самых жалких чиновников!

Во внезапно наступившей тишине Белинский смотрит на Федю сквозь узкие прорези маски, словно видит его впервые.

АВДОТЬЯ (стараясь обратить все в шутку) Смейтесь вместе с нами, Достоевский – ведь это такая веселая песенка.

Взмахивает рукой, ХОР поет

В Достоевском нет угрозы,

Хоть упрям и духом нищ,

На лице у русской прозы

Вырос он, как алый прыщ!

Задыхаясь, Федя пытается сорвать с себя маску, но пальцы его не слушаются. Он нетвердым шагом направляется к двери.

ФЕДЯ Будьте вы все прокляты!

Выскакивает за дверь. Ставрогин в маске ястреба бежит вслед за ним.

31. Прихожая – видéние

В прихожей темно, она освещена только светом, проникающим сквозь стеклянную дверь столовой. Феде, наконец, удается сорвать с себя маску. Перед ним зеркало, отражающее бледное лицо, но это не лицо Феди, а мертвое лицо его отца, покрытое синяками и пятнами запекшейся крови. Из комнаты выходит Ставрогин и обнимает Федю за плечи.

СТАВРОГИН Что с тобой? Они ведь просто забавляются.

ФЕДЯ Я не должен был их проклинать. После смерти отца я поклялся никогда никого не проклинать

СТАВРОГИН При чем тут смерть твоего отца?

ФЕДЯ Я проклял своего отца и его убили.

СТАВРОГИН (потрясен) Кто убил?

В прихожую выглядывает Авдотья.

АВДОТЬЯ (с притворным весельем)

Вы что, выпить не хотите? Без вас никто не хочет поднимать бокалы

ФЕДЯ (берет ее руки в свои) Вы способны меня простить – мое тщеславие, мою гордыню, мой несносный характер, мой глупый язык?

АВДОТЬЯ Вы слишком серьезны для рождественского праздника.

ФЕДЯ (снимает с вешалки свое пальто) Я просто опечален, что буду вынужден жить, никогда больше не видя вас.

Распахивает входную дверь и выбегает.

СТАВРОГИН (хватает с вешалки свое пальто)

Стойте, Достоевский! Я с вами.

АВДОТЬЯ (удерживая его) Куда вы, Андрей? У нас ведь рождественский праздник!

СТАВРОГИН Разве вы не видите, что его нельзя оставлять одного?

АВДОТЬЯ А меня можно оставлять?

НЕКРАСОВ (выходя из комнаты) Сколько можно ждать, хозяюшка? Скоро пробьет полночь.

СТАВРОГИН Я думаю, Некрасов вас утешит! (убегает).

32. Роскошный банный зал – видéние

Большой овальный бассейн в центре зала многократно отражается в бесчисленных зеркалах, которыми увешаны стены. Голый Федя лежит на полке парной, терпеливо снося жестокие шлепки березового веника, которым хлещет его Ставрогин. Спина его полыхает багровыми полосами, губы закушены, пальцы вцепились в край полки.

СТАВРОГИН (продолжая хлестать) Ну как? Все в порядке?

ФЕДЯ Лучше быть не может.

Опустив веник, Ставрогин проводит пальцем по багровой Фединой спине, Федя вздрагивает.

СТАВРОГИН А ведь здорово болит, правда? Я уже было подумал, что ты наслаждаешься болью.

ФЕДЯ Ты что, нарочно?

СТАВРОГИН Уж конечно не нечаянно. Мне любопытно было проверить, как долго ты выдержишь.

ФЕДЯ (вставая на четвереньки) Мне тоже было любопытно – насколько тебя хватит.

СТАВРОГИН Насчет Тургенева тебе тоже было любопытно? Хотелось проверить, как сильно он может тебя ужалить?

ФЕДЯ Честно говоря, я и сейчас сожалею, что не сдержался тогда у Авдотьи. Ведь я без них жить не могу.

СТАВРОГИН Не стоит скучать по этим жалким писакам. Нам обоим пора о них забыть.

ФЕДЯ А тебе-то что? Ходи туда на здоровье! Авдотья тебя обожает, Белинский прислушивается к твоему мнению.

СТАВРОГИН И что мне в том? Если бы ты знал, как я в них разочаровался! Что они умеют? Слова нанизывать, и все, одни слова! Пойдем со мной, я познакомлю тебя с настоящими людьми – мыслителями, философами, революционерами.

33. Бедно убранная комната, полная табачного дыма – вечер – видение

Вдоль стен ряды книжных полок. Маленькие оконца затянуты инеем. Дюжина молодых людей, среди них Первый, Второй и Третий, сидят вокруг большого стола и пьют чай. Отворяется дверь, входит Ставрогин с Федей.

СТАВРОГИН Господа, я счастлив представить вам лучшего писателя России, Федора Достоевского.

34. Бедно убранная комната, полная табачного дыма – вечер – видение

Комната выглядит так же, как и в предыдущем кадре, только в открытые окна заглядывают ветви деревьев. Те же молодые люди сидят вокруг большого стола, пьют чай и слушают Федю.

ФЕДЯ (страстно) Россия не нуждается в проповедях, она нуждается в пробуждении народного достоинства, много лет тонущего в грязи. Самый важный вопрос сегодня – отмена рабства и применение существующих законов.

Федина речь прерывается аплодисментами. Особенно громко аплодируют Первый, Второй и Третий.

35. Заснеженная ухабистая дорога – день-ночь, день-ночь

Сани, запряженные усталыми лошадками, тащатся по бесконечным российским просторам под конвоем двух жандармов. В санях две пары узников, скованных по двое цепями – Федя и Первый, Второй и Третий. Надвигается буйная снежная буря. Федя лежит, скорчившись под меховой полостью. Вой ветра сливается в его ушах с развязной мелодией тургеневских куплетов:

Достоевский, Достоевский,

Сердцем прост и духом нищ,

На носу литературы

Вырос он, как алый прыщ!

Снежные вихри вспыхивают мириадами разноцветных искр в свете заходящего солнца и перед глазами Феди  возникает веселый хоровод маскарадных масок под предводительством Тургенева в маске льва.

В центре снежного месива появляется большое круглое зеркало. Федино лицо в сдвинутой набок маске носа с прыщом прижимается к зеркалу, вокруг которого кружит веселый хоровод маскарадных масок. Каждая маска, преследуя Федю, набегает на зеркало и исчезает в нем – в конце концов Федя остается один. Он срывает свой желтый нос и вглядывается в мутное лицо, глядящее на него из глубины стекла – это не его лицо, а мертвое лицо его отца с открытыми мертвыми глазами, покрытое синяками и пятнами запекшейся крови. Неожиданно зеркало раскалывается пополам, его рассекает большая черная трещина.

36. Скала на границе Европа-Азия – сумерки

Сани под конвоем жандармов остановились на обочине узкой заснеженной дороги. Четверо узников, скованных по двое цепями – Федя и Первый, Второй и Третий стоят перед скалой, глаза их полны слез.

37. Темный подвал в Тобольской тюрьме

Подвал мутно освещен крошечной свечой, горящей перед прибитой в углу иконой. В ее слабом свете полдюжины одетых в лохмотья истощенных мужчин скорчились на грязном полу – каждый прикован к стене длинной цепью Медленно отворяется тяжелая дверь, пропуская Федю и Первого, Второго и Третьего в сопровождении тюремщика с масляной лампой в руке. Каждый узник несет набитый соломой мешок. Бросив свои мешки на пол, узники испуганно озираются.

ТРЕТИЙ Господи, ну и вонь!

ВТОРОЙ (нетвердо) Неужто мы должны спать в этой дыре?

ТЮРЕМЩИК Меньше болтайте. Лучше устраивайтесь, пока я тут с лампой. Я не собираюсь провести тут всю ночь.

ПЕРВЫЙ (расстилая мешок) Почему эти люди прикованы к стене?

ТЮРЕМЩИК Они все – разбойники, душегубы, убийцы, вот почему. У каждого на счету десятки жизней (уходит, унося лампу).

Федя ложится на свой мешок, невидящие глаза его смотрят во тьму.

38. Петербургская улица – видéние

Федя и Ставрогин идут по улице.

СТАВРОГИН (страстно жестикулирует) Я восхищаюсь твоим талантом, Достоевский, но то, к чему ты призываешь – чушь! Твой страдающий маленький человек просто смешон. Он насквозь фальшив, он ни на что не способен. Единственный революционер в этой стране, способный что-то изменить – это разбойник, душегуб. Он выражает отчаяние погрязшего в рабстве народа.

ФЕДЯ Боюсь, такая романтическая фигура существует только в твоем воображении, Андрей.

СТАВРОГИН Ты еще встретишь его, вот увидишь. Если только когда-нибудь решишься покинуть бонбоньерку своего сладкого существования. Да, он безжалостен и жесток, но он борется в одиночку, пока народ спит! Но он еще разбудит народ, и они пойдут все вместе громить этот мир направо и налево!

ФЕДЯ И к чему это приведет? К крушению жизни?

СТАВРОГИН Да, к благословенному крушению! Старый мир обречен и должен погибнуть!

ФЕДЯ И мы вместе с ним?

СТАВРОГИН Туда нам и дорога!

ФЕДЯ И культура, и музыка, и книги?

СТАВРОГИН Да кому нужен этот мертвый хлам?

ФЕДЯ Нет, я не хочу писать о разбойнике, разрушающем мир. Я лучше напишу о Христе, о его вечной борьбе с дьяволом в наших душах.

СТАВРОГИН Ладно, пиши о Христе, если тебе так хочется. Но прошу тебя – сделай его неудачником, слабым, нелепым, беспомощным!

39. Заснеженная ухабистая дорога, – день-ночь, день-ночь.

Сани с узниками продолжают свой путь по российскому бездорожью.

40. Заснеженная площадь перед Зимним дворцом

Роскошные сани, запряженные тройкой коней в нарядных попонах, скользят по снегу. В санях – царь со своей любовницей Варварой, одетые в меховые шубы. Подъезжая к высокому сугробу, наметенному в центре площади, кучер поворачивается к своим седокам.

КУЧЕР Готовсь!

Кучер резко натягивает вожжи, сани наклоняются, и царь с Варварой вылетают прямо в сугроб. Весело хохоча, они, обнявшись, барахтаются в снегу. Потом опять взбираются в сани и уносятся прочь, чтобы снова вернуться к сугробу.

КУЧЕР Готовсь!

Кучер резко натягивает вожжи, сани наклоняются, и царь с Варварой вылетают прямо в сугроб. Весело хохоча, они, обнявшись, барахтаются в глубоком снегу. Крошечная фигурка карлика Нессельроде утопая в снегу, приближается к сугробу.

НЕССЕЛЬРОДЕ (склоняясь над Царем) Простите, Ваше Величество, но мне хотелось обрадовать вас как можно скорей (вынимает из кармана письмо и читает). Руководитель Пражского мятежа, русский офицер Андрей Ставрогин, арестован в Австрии и приговорен к смертной казни.

ЦАРЬ (поднимаясь и отряхивая снег) Немедленно напишите Австрийскому императору и от моего имени потребуйте немедленной выдачи офицера Ставрогина.

НЕССЕЛЬРОДЕ (удивлен)   Ваше Величество желают его помиловать?

ЦАРЬ Что за чушь! Мое Величество желают его наказать. Но русского дворянина может наказывать только русский самодержец!

41. Мрачный подвал в австрийской тюрьме

Ставрогин лежит на каменном полу, прикованный к стене длинной цепью, скованной с металлическим ошейником на его шее. Входит австрийский Офицер.

ОФИЦЕР Ставрогин, встать! Выслушать приговор императорского суда.

Ставрогин с трудом поднимается с пола, звеня цепью.

ОФИЦЕР (читает) Бывший русский офицер Андрей Ставрогин признан виновным в организации мятежа против его величества императора Австрии, за что императорский военный суд приговаривает его к смертной казни через отсекновение головы.

Крупный план лица Ставрогина – он потрясен, но силится сохранить на лице подобие улыбки.

ОФИЦЕР (продолжает) Однако, идя навстречу пожеланиям его величества царя Всея Руси, император Австрии милостиво соглашается вернуть вышеназванного Ставрогина его родной стране.

Крупный план лица Ставрогина – он теперь неспособен даже на подобие улыбки, его лицо выражает только ужас.

42. Мост на русско-австрийской границе – предзакатный час.

Австрийские жандармы пересекают мост, ведя с собой Ставрогина в кандалах. Их встречают два русских жандарма, которым австрийцы вручают узника. Прямо на мосту ему меняют австрийские кандалы на более тяжелые русские. Ставрогин пересекает границу, волоча за собой тяжелую цепь.

43. Высокие стены омского острога – предзакатный час.

Волоча за собой тяжелую цепь, закоченевший Федя с усилием вылезает из саней, и в сопровождении жандарма идет к воротам тюрьмы. Стены тюрьмы окружены глубоким рвом. Федя проходит мимо двух вооруженных охранников и входит в узкую полосу, образующуюся между двумя медленно раздвигающимися створками ворот. Там его поджидает Комендант Кривцов, щелкая в воздухе кнутом. Ворота затворяются, скрывая крошечную фигурку ФЕДИ на фоне бесконечной белизны.

44. Кабинет Кривцова – ранний вечер

Раздетый до белья Федя стоит перед Кривцовым, сидящим, развалясь, в кресле у стола. Жандарм вытряхивает на пол содержимое Фединого вещмешка и роется в нем. Кривцов поднимает несколько книг, принесенных на прощанье Михаилом.

КРИВЦОВ (сердито) Ты должен вбить в свою тупую башку, что книги у нас не дозволены (замечает среди вещей блокнот и карандаш). А это еще что? Или ты собираешься писать здесь свои дурацкие книги?

ФЕДЯ Нет, нет, это только для писем!

КРИВЦОВ Для писем? Ты что, свой приговор не читал? Там написано черным по белому – без права переписки! И не надейся увильнуть от тяжелых работ, ясно? Запомни, у нас за попытку увильнуть от работы положены телесные наказания!

Кривцов бросает книги, блокнот и карандаш в полосатый мешок и выходит. Жандарм берет этот мешок и выходит вслед за ним. Федя ползает по полу, собирая свои остальные пожитки. Когда все выходят, он украдкой хватает со стола карандашный огрызок и зажимает его в кулаке.

45. Тюремная парикмахерская – вечер

В железной печке пылает огонь. Парикмахер бреет половину Фединой головы и сбривает ему бороду. Другой заключённый сидит на стуле, не отводя глаз от раскаленного жезла, лежащего на конфорке над пламенем, пока жандарм привязывает его к спинке стула. Закончив с Федиными волосами, парикмахер оборачивается к жандарму.

ПАРИКМАХЕР Держи его покрепче.

Жандарм хватает заключённого за плечи и прижимает его спиной к спинке стула. Парикмахер быстрым движением хватает раскаленный жезл и прижимает его к правой щеке заключённого. Тот взвывает от боли. Парикмахер убирает жезл, на щеке заключённого видно полыхающее клеймо «КАТ». Федя в панике вскакивает со стула.

ПАРИКМАХЕР Не пугайтесь, господин. Дворян не клеймим.

Крупный план лица парикмахера – на правой его щеке выжжено клеймо «КАТ».

46. Ветхий барак – сумерки

В двухцветной тюремной куртке с желтым червовым тузом на спине Федя входит в барак. Пара дюжин наполовину выбритых голов поворачиваются к двери посмотреть на новичка, у каждого на правой щеке выжжено клеймо «КАТ». Обозрев Федино лицо, единственное в бараке без клейма, рослый заключённый по имени Газин поднимается с нар и отдает Феде салют, громко перднув.

ГАЗИН Приветствуйте благородного гостя, братцы! Мы поможем ему стать одним из нас!

Федя, беспомощно сжимая свой мешок, стоит перед недружелюбной толпой. Газин щедро плюет ему в лицо. Пока испуганный Федя утирается рукавом, пара весельчаков вскакивает с нар, оглушая его громкой канонадой пердежа. Остальные радостно хохочут.

47. Берег реки – полдень – ранняя весна

По обе стороны полузамерзшей реки стелется бескрайняя унылая степь. Заключённые, среди них Газин, Федя, Кузьма, Зайцев и Алеха разбирают старую баржу, частично затонувшую. Несколько солдат-охранников сидят на бревнах на берегу. Газин лениво бродит по берегу, надзирая за работой остальных и время от времени делая глоток из водочной бутылки, которую он держит в кармане ватника.

ГАЗИН (громко) Пойду поссать.

Он подходит к борту баржи и, остановившись возле Феди, пытающегося оторвать толстую доску, писает в реку. Федя сторонится, чтобы пропустить Газина и неловко ударяет Кузьму доской.

КУЗЬМА (замахиваясь) Ты что, одурел? Гляди, куда ступаешь!

Федя пятится и налетает на Газина, который намеренно загородил ему дорогу.

ГАЗИН (отталкивая Федю) Вечно ты путаешься под ногами, мудак!

Федя падает и ударяется лицом о деревянные обломки. Все заключённые, кроме Алехи, надрываются от хохота. Федя неловко поднимается, вытирая кровь с разодранной щеки.

ФЕДЯ (показывая окровавленную ладонь) Что, моя кровь так отличается от вашей? Она другого цвета?

КУЗЬМА Не все ли равно, какого цвета у тебя кровь, твое благородие, если ты не знаешь, как вести себя с людьми?

ФЕДЯ Что я сделал не так?

КУЗЬМА Нет в тебе никакого к нам уважения.

ГАЗИН Хочешь оказать нам уважение, твое благородие? Сигай в реку – чтоб мы все видели!

Федя стоит неподвижно.

ГАЗИН (раздражаясь) Чего стоишь? Сигай в реку, раз тебе говорят!

ФЕДЯ С чего вдруг я стану прыгать в реку?

ГАЗИН Ты ведь должен работать, как все, правда? Вот и лезь в воду, и отрывай те доски, что снизу.

Федя входит в воду, которая доходит до верха его сапог. Вокруг плавают льдинки. Полуоторванные доски торчат из борта, как неровные зубы. Федя хватается за ближайшую доску и пытается ее оторвать. Алеха, молодой крестьянский парень, говорит ему с палубы.

АЛЕХА Почему ты работаешь голыми руками? Возьми топор, так будет сподручней.

Федя берет топор и замахивается, чтобы ударить по доске, которую он держит другой рукой.

АЛЕХА Стой! Ты отрубишь себе пальцы!

Федя испуганно опускает топор.

АЛЕХА Ты что, никогда не работал с инструментом?

ФЕДЯ Только пером.

АЛЕХА Ну и ну! Что можно делать пером?

ФЕДЯ Писать книги.

АЛЕХА Не пизди. Книги пишут писатели.

ФЕДЯ Я и есть писатель. Ты мне не веришь?

АЛЕХА Что-то не похож ты на писателя!

48. Берег реки – поздний полдень – ранняя весна

Федя все еще в воде – оторванные им доски кучей лежат на палубе. Внезапная судорога искажает Федино лицо, он качается и вот-вот соскользнет в воду. Ему слышится отдаленный шепот: «Федя-а-а! Федя-а-а!» и он видит, как над ним склоняется Авдотья. Ее рука хватает Федю за плечо и тянет его на палубу. Круги перед глазами Феди расходятся – это Алеха вытащил его из реки.

49. Грязная тропка в степи – сумерки

Заключённые парами идут по тропке. Федя идет последним в паре с Алёхой. Газин, пьяный в стельку, спотыкаясь бредет позади колонны, пытаясь наступать на пятки Феде.

ГАЗИН Опять ты путаешься у меня под ногами, твое благородие.

Федя молча отступает в сторону, Газин почти падает вперед и опускается на четвереньки. Подбегает Солдат и толкает Федю прикладом.

СОЛДАТ Сейчас же в строй!

АЛЕХА (тянет Федю назад) Он в порядке, начальник, просто споткнулся.

ГАЗИН идет перед ними на четвереньках, распевая похабную песню.

АЛЕХА (как ни в чем не бывало) Хочешь, я ночью перережу ему горло?

ФЕДЯ Ты что? Зачем?

АЛЕХА Я знаю этого гада, он ни за что не оставит нас в покое.

ФЕДЯ Но ты рискуешь жизнью!

АЛЕХА Мне нечем рисковать – у меня пожизненное.

ФЕДЯ За что?

АЛЕХА Барина своего я убил.

ФЕДЯ (недоверчиво) За что?

АЛЕХА Наш барин был неплохой человек, пока его жена не померла. А как померла она, он прямо сбесился, девок портить стал. Позволил он мне жениться, а как ехали мы с Анной после венчания, выскочили откуда-то его слуги, скрутили меня и уволокли мою Анну в барский дом. Меня же отвезли в мою избу и привязали к скамейке. Не помню, как я провел эту ночь, а наутро Анна вернулась, отвязала меня, но глаз на меня не поднимает и слова не молвит. Только плачет и плачет и головой об стол бьется. Дом наш стал, как могила – ни света, ни тепла, ни еды. Ну я и решил – наточил свою косу и пошел в барский сад дожидаться, пока барин гулять выйдет. Тут я по имени его окликнул, а как он обернулся, голову ему косой вчистую снес.

ФЕДЯ А совесть тебя не мучит?

АЛЕХА С чего вдруг? Меня б совесть мучила, если б я голову ему не снес!

50. Высокие стены омского острога – предзакатный час.

Заключенные приближаются к воротам. Их поджидает стая бродячих собак. Большинство заключенных не обращают на собак внимания, некоторые даже отпихивают особо настойчивых ногами. Красивая дворняжка, черная в белых пятнах, притирается к Феде. Он гладит собаку по голове, та лижет ему руку.

51. Ворота Петропавловской крепости – весенние сумерки

Возок, везущий Ставрогина, пересекает мост и направляется к воротам.

52. Мрачная тюремная камера

Ставрогин обследует камеру – потолок слишком низок, чтобы он мог выпрямиться, единственное окошко забито снаружи досками. Железный стол врыт в пол. Ставрогин берет со стола ложку и царапает на стене «А. Ставрогин, 1850».

53. Ветхий барак – ночь

Федя пишет огрызком карандаша на бумажном обрывке, не замечая, что за ним следит весь барак. Слежку начал Кузьма, который позвал Газина, к ним присоединились остальные. Федя обнаруживает это, только когда большая рука Газина выхватывает у него листок.

ГАЗИН Ты что задумал, твое благородие?

КУЗЬМА Жалобу на нас пишет, чего ж еще?

ГАЗИН Кто может эту дрянь прочесть?

Все молчат, Алеха протискивается вперед.

АЛЕХА Дай-ка мне, я попробую.

ГАЗИН Нешто ты читать умеешь?

АЛЕХА Ну да, умею, Покойная барыня нас сызмальства читать учила.

КУЗЬМА (неприличный жест) Чему еще она вас научила?

Пока все смеются, Алеха вглядывается в листок

АЛЕХА Ну да, это начало его новой книги.

КУЗЬМА Какой еще книги, амбарной, что ли?

АЛЕХА Нет, такой книги, какие писатели пишут.

ГАЗИН Ну, попер! Что, наше благородие – писатель, что ли?

КУЗЬМА (хочет вырвать листок у Алехи) Жалоб он писатель, вот он кто!

АЛЕХА (поднимает листок над головой Кузьмы, которого он намного выше) А мы его сейчас проверим. Пусть он нам расскажет романы, какие в книгах пишут. Если сумеет, значит, он писатель, не сумеет, значит – нет.

КУЗЬМА (все время подпрыгивает, чтобы вырвать у Алехи листок) Вели ему, Газин, листок этот отдать!

ГАЗИН (с интересом Феде) Ты что, и впрямь можешь романы из книжек рассказывать?

ФЕДЯ Могу, конечно, только отдай мне мой листок.

ГАЗИН (забирает листок у Алехи) Вот тебе твой листок, твое благородие, и готовься! Сейчас мы будем тебя проверять! Если не справишься – не жить тебе, так и знай! (зычно) А ну, мудилы! Все – по койкам!

Пока заключённые расходятся по койкам, Алеха стоит рядом с Федей

ФЕДЯ (шепотом) Спасибо, Алеха. Почему же ты не сказал мне, что умеешь читать?

АЛЕХА А я и не умею.

54. Ветхий барак – ночь

В бараке царит мертвая тишина. Никто не спит. Федя рассказывает.

ФЕДЯ Этого морского офицера звали Эдмон Дантес. Он никак не мог поверить, что никогда не выйдет из тюрьмы и никогда больше не будет водить корабли по морям. И никогда, никогда не увидит больше свою невесту, прекрасную Мерседес.

Все слушают, затаив дыхание.

55. Высокие стены Омского острога – летние сумерки

Колонна заключённых подходит к воротам. Их поджидает стая бродячих собак. Знакомая красивая дворняжка, черная в белых пятнах, прыгает Феде на грудь и лижет его лицо. Он гладит собаку по голове.

56. Ветхий барак – ночь

В полной тишине Федя рассказывает:

ФЕДЯ Королева немедленно узнала почерк. Сердце ее задрожало. Она положила письмо на тумбочку у кровати и глубоко задумалась...

В тишине слышно только жужжание насекомых.

ФЕДЯ На сегодня все!

Взрыв огорченных голосов:

- Кто же написал письмо?

- Ну еще немножечко расскажи.

- Да не томи ты, мудак, скажи, кто ей написал!

СТРАЖНИК (стучит в дверь) А ну, тише! Чего разорались? Хотите, чтоб я начальству доложил? Барак стихает.

ФЕДЯ Пора спать! Завтра я вам расскажу конец.

57. Тюремная баня полная пара

Баня переполнена заключёнными. Шум голосов перекрывается звяканьем тяжелых цепей о каменный пол. Голый Федя неуклюже роняет свою шайку и ошпаривает голого Газина. Тот замахивается на Федю шайкой, но ему на спину тут же прыгают Кузьма и Зайцев.

ЗАЙЦЕВ Уймись, Газин, а то мы не узнаем, кто написал ей это письмо!

Газин неохотно опускает шайку.

ГАЗИН Ладно, твое благородие, скажи им спасибо – проживешь еще день.

58. Грязная тропка в степи – сумерки

Заключённые парами идут по тропке. Федя идет последним в паре с Алехой. Газин, пьяный в стельку, спотыкаясь бредет позади колонны.

АЛЕХА Знаешь, я бы хотел умереть поскорей, – а вдруг я встречусь со свой Анной в загробном мире!

ФЕДЯ Ты все еще ее любишь?

ГАЗИН (втискиваясь между Федей и Алехой) Чего любить-то? Все бабы – суки! Только татарки – другое дело, у татарок все поперек, что у других баб вдоль, то у них поперек.

ФЕДЯ (игнорирует Газина) Жизнь так жестока – стоит двум сердцам прикипеть друг к другу, их тут же разносит прочь.

ГАЗИН А кому нужны сердца? Мне главное, чтобы титьки на месте были!

АЛЕХА А ты? Ты тоже любил какую-нибудь в той твоей жизни?

ФЕДЯ Любил одну, да она меня даже не замечала. Вокруг нее были другие – красивые, сильные, нарядные.

ГАЗИН Я и говорю, все бабы – суки! Разве что татарки. Что у других баб вдоль, то у татарок поперек.

59. Впереди появляются высокие стены Омского отрога – предзакатный час

Заключённые приближаются к воротам. Их поджидает стая бродячих собак. Большинство заключённых не обращают на собак внимания, некоторые даже отпихивают особо настойчивых ногами. Красивая дворняжка, черная в белых пятнах, притирается к Феде. Он вынимает из кармана огрызок сахара и дает собаке, та лижет ему руку.

60. Мрачная тюремная камера

В камере Ставрогин стоит на полусогнутых ногах, упираясь руками о койку – потолок слишком низок, чтобы он мог выпрямиться, единственное окошко забито снаружи досками.

На стене колонка надписей, процарапанных ложкой

«А. Ставрогин, 1850»

«А. Ставрогин, 1851»

Ставрогин берет со стола ложку и царапает на стене

«А. Ставрогин, 1852»

61. Ветхий барак – ночь

Все лежат на нарах. В полной тишине Федя рассказывает:

ФЕДЯ Тогда граф де ла Фер взял ножницы и разрезал ее ночную сорочку – на плече у нее было каторжное клеймо. И тут...

ГАЗИН (прерывая рассказ) Волки! Кто мою бутылку спер? Барак внезапно взрывается воплями, топотом ног, падением тел с верхних нар. Кто-то зажигает свечу в подвесном фонаре над дверью. Страшный в гневе Газин отдает команды.

ГАЗИН Построиться, живо!

Заключённые выстраиваются в неровную шеренгу. Тюремщик приоткрывает дверь и заглядывает в щель. Быстрым движением Газин выталкивает его и захлопывает дверь.

ГАЗИН (дрожащей шеренге) Последний раз спрашиваю, кто спер водку? Лучше сознавайтесь. Даю одну минуту.

Федя, так и оставшийся сидеть на нарах, видит, как испуганы его сотоварищи – их бледные лица искажены неровным пламенем свечи. Тем временем Газин берет свой веревочный пояс и делает на его конце петлю. Потом он снимает фонарь и ставит его на стол.

ГАЗИН (тихим и оттого еще более страшным голосом) Та-ак, вы прикусили языки. Ничего, сейчас высунете.

Он хватает огромной лапой маленького Зайцева за шиворот, надевает петлю ему на шею и вешает на крюк от фонаря. Остальные в ужасе уставились на висящего Зайцева, лицо которого начинает быстро синеть и язык вылезает изо рта.

ГАЗИН Думайте быстрей, пока я вам всем языки не развязал!

Внезапно дверь распахивается и в барак врывается Кривцов в сопровождении тюремщиков. Увидев висящего на крюке Зайцева, Кривцов приходит в ярость.

КРИВЦОВ (Газину) Ты что о себе вообразил, говнюк? (тюремщикам) Снять этого засранца!

Тюремщики снимают Зайцева, освобождают от петли. Тот постепенно приходит в себя.

КРИВЦОВ (Газину) Хозяином себя вообразил, да? Сейчас я покажу тебе, кто здесь хозяин! (тюремщикам) Вяжите его и – в погреб. А завтра он получит двести розог.

Тюремщики уводят Газина, связав ему руки. Взгляд Кривцова падает на бледное лицо Феди, скорчившегося на нарах.

КРИВЦОВ А ты почему не в строю, как другие, господин писатель? Или, может, ты сообщник этого говнюка? Если так, тебя следует наказать вместе с ним. Или лучше дать тебе розги в руки, чтобы и твоя доля в том была, а?

62. Тюремный двор – дождливое осеннее утро

Солдаты построены во дворе в два ряда. Кривцов лично надзирает за подготовкой к порке. Он с удовольствием погружает пучок березовых веток в бочонок с водой. Макает палец в воду, облизывает.

КРИВЦОВ Недостаточно солона (командует). Добавить соли!

Солдат добавляет соли в бочонок. Два Солдата выводят из барака бледного Федю и ставят его в один из солдатских рядов.

КРИВЦОВ Сейчас мы посмотрим, так ли ты ловко орудуешь розгами, как пером!

Пока солдаты разбирают розги, во двор выводят Газина и раздевают догола. Руки его привязывают к ружейным прикладам. Его ведут между солдатскими рядами так медленно, чтобы каждый солдат успел хлестнуть его розгой по голой спине. Очень скоро он начинает визгливо вскрикивать при каждом ударе. Федя стоит в солдатском ряду с розгой в руке. Когда наступает его черед, он хлещет розгой воздух, не касаясь спины Газина.

КРИВЦОВ А ну, без фокусов, Достоевский! Хлестни его как следует, если сам не хочешь отведать розги!

Взгляд Феди мечется между лицом Газина и лицом Кривцова.

КРИВЦОВ Ну, ударишь ты или нет?

63. Крупный план Фединого лица

В голове Феди начинает звучать ангельское пение, солдаты кажутся ему поющими ангелами. Он начинает заходиться в предчувствии эпилептического припадка.

64. Тюремный двор – дождливое осеннее утро

Ангельское пение продолжается. Под это пение солдаты стоят двумя рядами, перед Федей лицо обнаженного Газина, на губах у него подобие издевательской улыбки. Федя издает нечеловеческий крик и падает на землю в эпилептическом припадке. У него на губах выступает белая пена. Кривцов с отвращением тычет Федю носком сапога в лицо.

КРИВЦОВ Дешево отделаться надеешься, господин писатель?

65. Тюремная больница – вечер

Федя лежит без сознания на койке. Ангельское пение продолжается. Федя со стоном открывает глаза и видит своего брата Михаила, распростертого на животе. Спина его – сплошное кровавое месиво. Пение прекращается, туман перед глазами редеет – это вовсе не Михаил, а Газин.

ГАЗИН Что, оклемался, мудак?

Федя и Газин начинают говорить, не слушая друг друга – оба в полубреду. Это два встречных монолога глухих.

ФЕДЯ Вчера я видел осенний лист, весь желтый, только по краям еще зеленый. Я закрыл глаза и представил его зеленым-зеленым со светло-зелеными прожилками.

ГАЗИН Или ты ждешь, что я скажу тебе спасибо, раз ты не смог розгой меня ошпарить? А может, ты этим гордишься? Так я тебе скажу – гордиться тут нечем!

ФЕДЯ Разумеется, я дитя своего века, века неверия и сомнений, и жажда верить причиняет мне ужасные муки. Но жажда эта растет в моей душе, хотя мой ум не хочет это принять.

ГАЗИН Не воображай, что ты сделал это ради меня – ты сделал это ради себя. Думаешь, мне не все равно, сколько розог я получил, двести или сто девяносто девять?

ФЕДЯ Но бывают моменты, когда я воссоздаю в своей душе священный символ веры. В такие моменты я способен любить и быть любимым.

ГАЗИН Если ты воображаешь, мудак, что я полюблю тебя за это, так ты просто последний дурак. Я, может, захочу завтра тебя убить, я ничего тебе не должен!

ФЕДЯ А бывают моменты, когда я всех ненавижу, невинных и виноватых одинаково. Они все кажутся мне подонками, укравшими мою жизнь.

ГАЗИН Кишка у тебя слаба, мудак. На тебя плюнуть и растереть, так ты спасибо скажешь. Я на твоем месте, знаешь, что б сделал? Я б так тебя хлестнул, чтоб твое гнилое мясо до костей слезло! С волками жить – по-волчьи выть!

ФЕДЯ (неожиданно врубаясь в реальность) Да лучше сто раз сдохнуть, чем один раз с тобой по-волчьи завыть!

66. Высокие стены Омского острога – сумерки, зима

Заключённые приближаются к воротам. Их поджидает стая бродячих собак. Некоторые заключённые бросают собакам огрызки хлеба, те начинают драться между собой за хлеб. Красивая дворняжка, черная в белых пятнах, притирается к Феде. Он вынимает из кармана огрызок сахара и дает собаке, она прыгает Феде на грудь и лижет его лицо. Он гладит собаку по голове. Кривцов стоит у ворот, наблюдая эту сцену. Когда Федя проходит мимо него, Кривцов хлещет воздух своим неразлучным кнутом.

КРИВЦОВ Я вижу, ты наконец нашел себе дружка, недоумок!

(продолжение следует)