Третья книга Даниэля Тамара

Поскольку журнал «Семь искусств» готовит к публикации (по частям) третью книгу Даниэля Тамара «Тени прошлого…», я решила предварить ее с согласия автора своеобразным введением.

Читателю, знакомому с первыми двумя объемистыми книгами Даниэля Тамара («Избранные размышления по дороге к морю» и «Незаконченный сонет»), наверняка будет любопытно познакомиться с его новой книгой.

Несмотря на заверения автора в том, что писать больше не будет, он таки сел писать снова. Решение не писать исходило не из того, что автор иссяк (в творческом плане он неиссякаем), а чисто по прозаической причине: заниматься судьбой книги после ее выхода в свет он не хочет и не может – для этого тоже нужен талант, но другой, которым он не обладает.

Однако будоражившие, по словам Даниэля, странные образы, пестрые картины, пейзажи, истории постоянно проплывали перед его глазами и не давали спокойно жить. Чтобы отвязаться от всего этого, он сел и написал третью книгу под названием «Тени прошлого. Двадцать четыре коротких и не очень новеллы. Двадцать пять сонетов».

После первых двух книг Даниэль Тамар, начавший писать в довольно зрелом возрасте, все еще продолжал в кругу друзей скромно замечать, что не считает себя писателем. Но уж третья книга, хочется верить, убедила его (читатель и так убежден) в наличии у него писательского таланта. Кто это говорил, что «писатель тот, кто не может не писать»? А Даниэль Тамар, кроме того, что не может не писать, еще обладает неординарным мышлением, богатейшим воображением, умением находить фабулу и виртуозно производить композиционные построения текстов, облекать их в добротные словесные одежды, поэтические и повествовательные. И еще: у него есть, что сказать людям, ибо его эрудиции, энциклопедическим знаниям во многих сферах – в истории, искусстве, литературе, религии и проч. и проч. – можно только позавидовать. Так что сомнения: «писатель – не писатель?» начисто отметаются.

Отрадно также, что Даниэль Тамар в каждой последующей книге блещет новыми гранями таланта. На этот раз он показал себя мастером коротких новелл, сюжеты для которых родились в его голове. Лишь три новеллы навеяны уже существующими произведениями, например, итальянскими хрониками XVI века или хрониками времен гетмана Богдана, либо стихотворением Роберта Фроста. В таких случаях он сообщает об этом читателю. Все же остальное – плод его фантазии.

Действия в придуманных историях автор переносит в разные страны и эпохи, по большей части в минувшие – не зря же называется книга «Тени прошлого». Да и сам автор поясняет в конце книги, что будущее «зыбко, туманно, непредсказуемо…изменчиво». Ему «с прошлым легче доживать жизнь…». Но где бы и когда бы ни разворачивались события и действия, автор показывает нам, что человеческая суть – это нечто постоянное. Вероломство, предательство, жадность, жестокость, сластолюбие, равно как и положительные свойства человеческой натуры, остаются во все времена и на всех континентах неизменными.

В коротких новеллах Даниэль Тамар отчасти напоминает мне художника-рисовальщика, который сел рисовать банальную вещь, скажем, чайник или зеленую ветку, и так тщательно прописывает эти обыденные предметы, что их изображение хочется потрогать. И Даниэль, тоже, беря порой за основу нечто повседневное, делает его живым, осязаемым, с той лишь разницей, что не прописывает в деталях, а пользуется смелыми и верными штрихами.

Например, в новелле «Остановка на лесной дороге в зимних сумерках» есть такой абзац: «Старый тунгус снова подходит к рыжей кобылке. Он гладит ее, она прижимается своей теплой, чуть слюнявой мордой к небритой щеке, мягкие губы щекочут острый подбородок хозяина, по щекам тунгуса текут слезы. Здесь, в безмолвном густом лесу, в поздних чернеющих сумерках, рядом со своей уже единственной рыжей пособницей, он может поплакать, ибо ему есть о чем поплакать: "Что будем делать, Алена? – спрашивает он, – чего домой-то идти, никто не ждет дома. Нету Мани, Алена, нетути, схоронили мы Маню. Что же мы будем делать, Алена, без Мани?"» И такая безысходность в этой сценке, такое пронзительно-щемящее чувство одиночества предстают в воображении читателя, будто он сам там находится, все видит, слышит и переживает. Новелла навеяна замечательным стихотворением Роберта Фроста «Остановка у леса зимним вечером».

В других новеллах действуют сэры, лорды, герцоги, тираны, рабы, простые люди – евреи и неевреи. В них бушуют страсти, льется кровь, есть в них коварство, любовь, измены, хитросплетения судеб… Некоторые новеллы достигают высокой степени совершенства и приближаются к маленьким шедеврам. Их отличают парадоксальность, крутая фантазия, лиричность, глубина подтекста… К образцам высокой прозы можно отнести новеллы «Черные Шхеры», «Пути Господни», «Из хроники времен гетмана Богдана», «Странники», «Западня», «Раб», «Переправа», «Отправитель в рай», «Зеленые», «Засада у Аякучо».

Новая грань авторского таланта в книге «Тени прошлого» проявляется и в поэзии. Есть у Тамара шесть сонетов (3-й, 4-й, 6-й, 9-й, 21-й и 24-й), не имеющих общего содержания. Например, в 3-м, 21-м и 24-м сонетах каждая строка катрена или терцета представляет законченное предложение. Четырнадцать строк – это четырнадцать отдельных картин, не связанных с предыдущими и последующими картинами. А все вместе дают широкую панораму жизни или исторических событий. А в 4-м, 6-м и 9-м сонетах каждая тема-картина заключена в двух строчках. Автор говорит, что изобрел такую форму сам.

Вот пример однострочных картин:

Сонет 3

Отец-садист в руках сжимает кнут.

Сверкает рыцарь серою броней.

Вонзил еврей взгляд коршуна в Талмуд.

Блестит, как жемчуг, череп под луной.

Вершит Сын Божий свой последний суд.

В бреду шептал стихи поэт больной.

Стервятники паденья львицы ждут.

Бредет философ с тощею сумой.

В концлагере сирени куст расцвел.

И тянет плуг старик, как дохлый вол.

И ночь холодная на мертвый храм садится.

В местечке отгремел уже погром.

В молитве замер разорённый дом.

               И с криком пронеслась ночная птица.

Интересны и такие сонеты, как 8, 16, 19, 23, а первый и последний сонеты являются ключевыми и таят в себе глубокий философский смысл.

Теперь о другом. Кто-то, возможно, скажет, что поэзия Даниэля Тамара несколько тяжеловесна. Попытаюсь высказать по этому поводу свои соображения. Даниэль намеренно пишет именно так. В своей первой книге, например, в стихотворении «Цветок», он показал образец легкого и изящного слога. Просто речь тогда шла о редком пурпурном ирисе. Это была настоящая лирика. Но автор со всей откровенностью признается на первой странице новой книги: что вообще лирика и, в частности, «любовная лирика, чувственные переживания, разочарования и восторг» – не для него. Зная автора, как человека несколько замкнутого, не могу представить, чтобы он распахивал свою душу для всего света. Лирика – это своеобразный душевный стриптиз, а Даниэль не желает обнажаться. «Кому это интересно!» – восклицает он в личной беседе. Поэтому он и пишет так, как пишет, ибо речь идет об истории, Библии, мифах и других серьезных вещах.

…Следует отметить, что Даниэль Тамар верен себе: он по-прежнему стремится поиграть с читателем, заставить перечитывать дважды и более новеллы и сонеты, шевелить мозгами, чтобы понять, кто есть кто, какой потаенный смысл скрывает та или иная фраза. А иногда, чтобы знать, о чем идет речь, читателю не достает знаний, неизвестны жизненные истории великих людей, не прочитаны те книги, на героев которых ссылается автор. Например, в выше приведенном сонете есть строка: «В бреду шептал стихи больной поэт». Это о ком речь? Не об Осипе ли Мандельштаме? Или через строку: «Бредет философ с тощею сумой». Я не смогла припомнить такого философа и спросила у автора. Оказывается, нищих философов, бродивших по свету, было несколько, и среди них украинский Сковорода и древнегреческий Диоген. Главное здесь, что эти судьбы были, были…

На первый взгляд, двухсотстраничная книжка Даниэля Тамара кажется простенькой, но эта простота, ох, как обманчива. Как и прежние книги, новая – не является легким чтивом, она требует работы ума. К этому Даниэль сознательно стремится, и это ему удается. Так что можно поздравить автора и читателя (любителя интеллектуального чтения) с появлением новой книги.

От редакции. Первый фрагмент книги Даниэля Тамара опубликован в этом номере журнала.