Снегопад

Посвящается моей жене Аиде

Действующие лица:

Ольга

Игорь - её сын

Евгений

Николай Павлович

Лиза - его внучка

Пассажир

Небольшой отсек международного аэропорта... Где-то в Европе... Две, три скамейки, стоящие в некотором отдалении друг от друга. Перед нами сплошное стеклянное окно. За окном огромными хлопьями валит снег. На одной из скамеек, спиной к нам, сидит мужчина. Он, то ли дремлет, то ли занят своим портативным компьютером.

Голос диктора: Внимание пассажиров, ожидающих самолетов в Москву, Санкт-Петербург и другие места назначения в России. Передаем специальное объявление на русском языке. Ваши рейсы откладываются из-за неблагоприятной метеорологической обстановки по всем этим маршрутам. На всей территории России сильный снегопад. Ждите следующих объявлений. Относительно остальных маршрутов могут быть тоже изменения из-за погодных условий. Заранее просим извинения.

Человек, сидящий на скамейке, встает. Подходит к окну. Смотрит на хлопья снега, летящие как будто на него. Потом снова садится на свою скамейку. Снова спиной к нам. Входит молодой человек. Красивый. Со вкусом и небрежно одетый. Оглядывается. Оценивает обстановку. Достает мобильный телефон. Набирает номер.

Игорь: Мать! Ты слышала, что сейчас пробормотали по их радио? (Передразнивает). На всей территории России сильный снегопад. Мы серьезно здесь подвисли! Ты еще не врубилась, что ли? Слушай! Никто не знает, сколько это продлится. Я тут нашел неплохое ожидалово. Тихий такой закуток. Вали сюда. Да не хамлю я тебе. Просто, ты не в теме. И поторопись. А то займут, блин, клёвое местечко. Да нет тут никого… Один лох, какой-то упертый сидит. Да он спит, по-моему. Ты сейчас где? Ага… Понял. Иди до бара, поверни направо и прямо до упора, и наткнешься на меня.

(Молодой человек кладет свой рюкзак на сиденье, сам садится на соседнее кресло. Встает, ходит туда и сюда, снова садится. Входит Ольга, женщина лет 40. Красивая. Хорошо одетая. Моложавая.)

Ольга: Игорь!..

Игорь: Ну, наконец-то! Могла бы и поторопиться. Я тут маячу, чтоб никто не набежал…

Ольга: Игорь! Сколько раз я тебя просила, чтобы ты разговаривал со мной нормально. И ведь ты можешь. Когда бабуля была жива, как ты красиво с ней разговаривал! С ней ты не посмел бы так хамить –«не врубаешься, не в теме»…

Игорь: Да не хамлю я тебе, мам. Просто я разговариваю как все. Ты просто туго догоняешь. Реально, клёвое местечко, правда? Располагайся. Пока народ не набежал и нас не оттеснил.

Ольга: И еще… (оглядывается на человека, сидящего на скамейке) А вдруг он по-русски понимает? А ты его лохом упертым?..

Игорь: Да не тормози ты, мама. Ты же за границей, не дома. У тебя, как у всех наших, другого языка нет? Весь мир по-русски говорит? Ну хорошо… Ты устраивайся… Давай раскидаем вещички посвободнее. (Устраиваются). А я прошвырнусь, посмотрю - где, что, как… Прикину на сколько зависли… Я буду… Если что - звони.

(Игорь уходит. Ольга походит к окну. Смотрит на снег… Евгений встает со своего места, тоже подходит к окну. Тоже смотрит на пелену снега, застилающую всё).

Голос диктора (на нескольких языках, в том числе, по-русски): Уважаемые пассажиры! Из- за сложных погодных условий наш аэропорт временно закрыт. Все рейсы откладываются на неопределенное время. Ждите дополнительных объявлений.

(Во время объявлений диктора Ольга и Евгений поворачиваются, сталкиваются лицом к лицу, долго всматриваются друг в друга).

Евгений: Ольга! Не могу поверить…

Ольга: Евгений!

Евгений: Почему Евгений? Ты никогда не обращалась так ко мне в ту, единственную нашу ночь…

Ольга: Не продолжай!

Евгений: Я был уверен, что мы еще встретимся…

Ольга: А я надеялась, что не увижу тебя никогда.

Евгений (с обидой): Вот так? Надеялась? Мне уйти? Удалиться? Сгинуть? (Идет к своей скамейке, собирает свои вещи).

Ольга: Можешь оставаться. Это место не моя собственность. А что ты ждал? Это наша единственная встреча, о которой ты так светло вспоминаешь, исковеркала мне многое в жизни…

Евгений: Но ведь не только я сошел с ума. Тебя ведь тоже потянуло ко мне…

Ольга: Да, но я- то была наивная, ничего не понимающая дура. И поверила, что ты - единственный … А ты, как сказал бы мой сын, оказался козлом. И, оглядываясь назад, мог бы и воздержаться. Ведь опыта было не занимать, а? Тем более, как я узнала очень скоро… Мне с удовольствием позаботились сообщить, буквально на следующий день… Что ты благополучно удалился за бугор.

Евгений: Не мог я воздержаться. Ты это прекрасно знаешь. Мы с тобой вместе потеряли голову тогда... И когда я понял ,что ты наивна и неопытна… Было уже поздно… И было так прекрасно… Что я все забыл: что мне надо уезжать, что уже все оформлено, что меня ждет мать, что вещи уже упакованы. В самолете я был в бессознательном состоянии, поглощен нашей ночью. А наутро все закрутилось, завертелось. Чужая страна, чужие люди, чужой язык, беспомощная, растерянная мать… А потом я начал искать тебя… Пойми, я ведь ничего не знал о тебе... Только имя. Твой телефон, который ты дала мне, не отвечал. Познакомил нас Павел когда- то. За месяц до нашей встречи, кажется. Его телефон я узнал. И с ним-то у нас были далеко не приятельские отношения. Он мне сказал, что понятия не имеет, где ты.

Ольга: Так он тебе сказал?..

Евгений: Да, так он мне сказал. А потом, сколько бы я не звонил - он не отвечал тоже. А с тобой в тот день мы встретились на набережной… Ходили … Ну а потом… Ну и не понял я сразу, что все это для меня значит…

Ольга: А что все это для тебя значило? Впрочем, какое сейчас это имеет значение? Ведь прошло столько лет…

Евгений: Да, прошло столько лет. (Подсаживается к ней, берет ее за руку). Слушай, Ольга, давай прекратим высекать искры. Уж если нам суждено было, вот так, наткнуться друг на друга и снег нас свел, может, посидим, как люди, поговорим? Мне так о многом хочется тебя спросить.

Ольга (убирает руку): Только ты, пожалуйста, отсядь от меня. А то сейчас вернется сын и мне будет трудно объяснить, почему какой-то упертый лох, который, даже, по-русски не понимает, нежно держит его маму за ручку.

Евгений (отодвигается. Смеется): Кстати, о сыне. Мне очень понравились его сочные выражения. Просто заслушался. По-моему, очень на тебя похож. Сколько ему? Кто его отец? То есть, твой муж? Его зовут Игорь, кажется? Не мужа, а сына. А мужа как? А Игорь твой, учится? Или уже работает. И что ты делала все эти годы? И когда ты вышла замуж?..

Ольга: Сколько вопросов?! И сразу на все ответить? Под пытками?

Евгений: И с воздействием физических методов. (Смеётся).

Ольга (сердито): Да кто ты такой, чтобы я тебе всю свою жизнь выкладывала? Может быть, начнем с тебя?

Евгений: С меня? … Можно начать с меня… (Задумчиво). Но для начала, я должен рассказать, как я пережил первое время после того, как мы расстались тем утром. Помнишь?

Ольга: Не надо…

Евгений: Или, как я тебя искал?..

Ольга: Нет. Как ты живешь? Было тяжело первое время?

Евгений: Как говорят на моей новой родине, как я сожрал это дерьмо - эмиграцию? Правда, в Израиле, это называется восхождение.

Ольга: А мне все говорили, что ты хорошо устроился.

Евгений: Интересовалась, все-таки. Интересовалась и скрывалась.

Ольга: Скрылся ты. Мы уже это выяснили, и хватит об этом.

Евгений: Да-да. У нас ведь вечер воспоминаний. Так вот… Эмиграция напоминает состояние космонавта, когда он отрывается от земли и летит… к черту …в неизведанное, хотя казалось бы известное. И если у космонавта есть надежда, что он вернется на твердую землю, да еще с почестями…

Ольга: Но возвращаются ведь…

Евгений: Да, некоторые возвращаются. Но почести их не ждут. А привыкать снова к здешним порядкам еще сложней, чем отрываться от них. Знаешь, я заметил странную вещь. В эмиграции везде, и не только в Израиле, а я поколесил по миру, все тоскуют по России. Особенно, первое время. Но, как бы ни было тяжело, возвращаться не торопятся. А, казалось бы, чего проще?… Сел на самолет и вернулся… Но я не об этом. Я о том, как двадцать лет тому назад я приземлился в стране, о которой много знал, куда стремился и, как выяснилось, ничего не понимал. И тут начался процесс, когда надо было привыкать жить другой жизнью, разговаривать на другом языке, шутить другими словами, общаться с другими людьми… Сдирать с себя прежнюю шкуру и наращивать новую. И тут есть два пути. Первый - плюнуть на все. Общаться только со своими, ни к чему не приспосабливаться. Жить по течению.

Ольга: Ну, ты по этому пути не пошел?

Евгений: Нет. Хотя… Пришлось идти на компромиссы. Я, вообще, химик, специалист по мембранам. Но в этой области работу не нашел. Сменил несколько фирм. И сейчас работаю в фирме, которая выпускает пластмассовую мебель. Ну не только мебель… Работаю, как у вас бы сказали, главным технологом. Изобретаю, контролирую составы, добавки, температуру, цвет - всё. Работа интересная, но не мое. В фирме 16 заводов в Турции, Германии, Америке. Ругаюсь с хозяином. Он мне платит меньше, чем если бы я родился по соседству с ним. Хотя относится неплохо.

Ольга: А если честно, по стране, по городу скучаешь?

Евгений: Зачем спрашиваешь?

Ольга: Сама не знаю. Наверное, что-то хочу понять.

Евгений: Но больно уже сделала. Скучаю. По своему двору на Васильевском… По дождю, стучащему по брусчатке, по французской булке, которую дожевывал, выбегая из подворотни, когда опаздывал в институт. Уже несколько раз бывал, после того, как уехал.

Ольга: И не жалеешь? Что-то не так решил? Не туда повернул?.. Я не о нас, а вообще…

Евгений: Бывает такое чувство, но только дома, после того как возвращаюсь - а может я что-то упустил, может свое бы дело открыл, миллион бы заработал. Некоторые из моих ребят очень даже преуспели. Может, кучу статей про мембраны опубликовал. А когда у вас - не мог бы уже дышать. Все время снится, что перед отлетом в аэропорту задерживают и отводят куда-то. Вот в таком раздрае и существую. Хотя, грех жаловаться. Вот, например, сейчас я выдумал делать гробы из пластмассы. Экономит древесину, экологично и довольно простой процесс. Ирония судьбы - немцы купили у нас у израильтян процесс изготовления гробов с восторгом. Сейчас вот еду домой недели на две. А потом, в Москву, демонстрировать вашим.

Ольга (осторожно): А дети?

Евгений: Я живу с мамой. Вот она приспособилась прекрасно. Сидит на лавочке около дома. Болтает с соседями. Как на Васильевском. А у меня женщины… (Зло). И не думай, что я не женился из-за нашей ночи...

Ольга (берет его за руку): Ну не надо...

Евгений: Я тут недавно читал биографию Руссо и наткнулся у него, вдруг, на такую фразу: «Я наказан естественными последствиями своего поступка». Это про меня…

Ольга: Наказан… Ты так чувствуешь?

(Сидят, держатся за руки, смотрят друг на друга. Входит Игорь).

Игорь: Мать! Почему этот чел сидит рядом с тобой и гладит твои руки.

Ольга (встает): Познакомься с упертым лохом и моим старинным другом, Евгением.

Игорь: Извиняюсь. Реально ошибка произошла. Определил навскидку. Ваша поза подвела.

Евгений: А чем моя поза не понравилась?

Игорь: Так наши не сидят. Наши сидят, сгорбившись. И ноги далеко не вытягивают.

Евгений: Наблюдательный юноша.

Ольга: Так он же в Мухинском училище такие надежды подавал и вдруг взбрыкнулся и бросил.

Игорь: Да чмо там все… А вы, между прочим, наш, но у нас не живете. Давно?

Евгений: Да лет 20 уже.

Игорь: И где, позвольте спросить.

Ольга: Игорь! Это некрасиво - сразу приставать с такими вопросами к незнакомому человеку.

Игорь: Так ведь это твой знакомый и, даже, старинный друг. Да и что я такого спросил?

Евгений: А живу я в Израиле, но часто езжу и побывал уже во многих странах. Можешь звать меня просто Женей и спрашивать всё, что хочешь.

Ольга: Ещё чего не хватало…

Игорь: Женя! Вместе с позой много времени у вас взяло выдавить из себя все остальное?

Евгений (задумчиво): Всё выдавить никому и никогда не удается. Хорошо хоть научился ноги вытягивать. Да и то, это только ты заметил. А я сам не замечал.

Игорь: А язык? А общение?

Евгений: Общение… Языка хватает. Но каждый раз оказывается, что ты владеешь каким-то определенным языковым пластом и надо опять взбираться на следующую вершину. А общение. Настоящих друзей среди местных я так и не завел. И общаюсь только со своими. А с ними мне языковой барьер преодолевать не надо.

Игорь: Но все таки, Женя, вы в своей стране. Это же не эмиграция?

Евгений: Да, это возвращение, или, как любят, выражаться - восхождение. Но все процессы похожи. Для многих, как будто, ты взбираешься на вершину, не будучи альпинистом. Тебя к этому не готовили. А можно мне тебя спросить?

Игорь: Ну, конечно. У нас же с вами завязывается клевая беседа, и она должна быть равноправной. Вопрос - ответ. Ответ - вопрос.

Ольга: Ишь, как заговорил. С родителями ты равноправия не допускаешь.

Игорь: Женя! Вы меня простите. У меня родители дремучие люди. Особенно, отец. Со своей грёбаной политикой. Вы не знаете? Он же партийный деятель. Верная Россия, Святая Россия или Единая Россия? Я все никак запомнить не могу

Евгений: А как, кстати, его зовут?

Игорь: Павел Дмитриевич.

Евгений: Паша, что ли?

Игорь: Вы что, с ним знакомы?

Евгений: Да нет. Ну а мама? Чем же она дремучая?

Ольга: Евгений! Ваш разговор завернул не туда. Я не хотела бы…

Игорь: Нет, ну это я сгоряча. Мама у меня одна. И единственная… Просто она хочет, чтобы все было как у людей. Чтобы я учился, а потом женился.

Ольга: Я абсолютно не хочу, чтобы ты женился. И меньше всего об этом думаю.

Игорь: Думаешь. Просто, у тебя это в подсознании.

Евгений: Но мы ушли от темы. Ты разрешил мне задать тебе вопрос. Почему ты бросил учебу, когда тебе осталось совсем немного?

Игорь: Понимаете, Женя, это не так просто объяснить людям вашего поколения, для которых высшее образование - это свет в окошке. Этап большого пути, как выразился мой предок. И пришлось нам с матерью удирать за границу от его праведного, державного гнева. Хорошо, у нее подвернулась конференция в Германии. А то кончилось бы это, не знаю чем…

Евгений: Ну, а всё-таки. Попробуй, объясни. Может быть, и поймем.

Игорь: Понимаете, мне было интересно первые два года, когда меня учили навыкам и мастерству. Было иногда утомительно, но я чувствовал, что без учебы, натаскивания - сам я этого не приобрету. Или у меня это займет гораздо больше времени. А потом мне стало неинтересно. Но я терпел. А потом стало скучно. И невтерпеж. Мне стали навязывать… Какие-то линии… Какие краски класть…. Виденье чего-то… А зачем мне диплом?... Да еще художника? Я, что? С дипломом по полотну кистью водить лучше буду? И так мне все обрыдло, что я встал прямо во время лекции самого скучного идиота и ушел. Был скандал…

Евгений: И правильно сделал!

Ольга: Женя! Ты считаешь, что ты сейчас тоже правильно делаешь?

Евгений: Да Оля! Да! Ох, как я его понимаю!

Игорь: Женя… Оля… Евгений, а как и когда вы с моей мамой познакомились и подружились?

Евгений (растерянно): На набережной, возле Литейного моста, за день до моего отъезда. Мне было 25 лет. А ей и 20, наверное, не было еще…Да, Оля?

Игорь: И сразу подружились? И стали старинными друзьями? Но я о вас никогда ничего не слышал.

Ольга: Евгений! Ты ничего никому не должен объяснять. А ты, Игорь, ведешь себя, просто, безобразно. Что это за допросы взрослого человека? Что за подозрения?

Игорь: Мать! Какие подозрения? Да мне Женя, очень даже, созвучен. Он меня понимает лучше отца родного. У вас что, роман был? Да ради бога! У тебя какая-то нестыковка. Это ж когда было? Наверное, ты за папу замуж еще не выходила? Кстати, меня тоже девушка ждет…Женя! Последите здесь за мамой. Хорошо? Пока меня не будет. Оставляю на вашу ответственность. Чтобы никто, кроме вас, ее за руки не хватал.

Евгений: Можешь быть спокоен.

(Игорь уходит).

Голос диктора: (на всех языках) Уважаемые пассажиры! Погодные условия не изменились. Аэропорт остается закрытым для всех рейсов. Ждите дополнительных объявлений.

Евгений: Погодные условия не изменились…

Ольга: Аэропорт остается закрытым…

Евгений: Паша, всё-таки?

Ольга: Паша, всё-таки.

Евгений (задумчиво): В институте про него говорили: кому-то Бог дает, а Паше только подает. И уже курсе на третьем он, практически, больше политикой занимался.. Профкомы, парткомы… И сегодня нашел себя?

Ольга: А ты злой.

Евгений: Значит, он знал, где ты, когда я звонил?

Ольга: Знал. Но мне он никогда не говорил, что ты искал меня...

Евгений: Еще бы! С чего бы он стал тебе открывать, что я тебя разыскиваю… Не в его интересах это было, как я теперь понимаю. А я, дурак, нашел к кому обратиться!..

Ольга: И правильно сделал, что не рассказал мне про твои звонки. Ты благополучно удалился в свое далеко… А я ждала… День… Ночь… Еще день…Еще ночь … И еще… И еще… Ну, рассказал бы он мне… И к чему бы это привело?... Где ты и где я?... Опухшая от слез, глухая… Не понимающая ничего - кто звонит, что говорят… Паша два дня у меня под дверью провел. Сломал дверь… Увез меня в деревню, к своей матери. Они меня отпаивали парным молоком, и он не приставал ко мне с разговорами. О тебе я ему, конечно, рассказала. И он меня посвятил - где ты, и когда воспарил в места столь отдаленные…

Евгений: И когда ты вышла за него замуж?

Ольга: Через год. И год пришлось в институте пропустить.

Евгений: Что? Так уговаривал, что и на учебу времени не было?

Ольга: Я же говорила, что стал злой в своих заграницах… А может и был… Ведь я ж тебя совсем не знаю.

Евгений: Ладно, ты права. Ты во многом права…Он, наверное, оказался в нужное время в нужном месте. Где должен был быть я. Я хочу спросить только вот что… Ну только… это… А если бы я после нашей ночи…Если бы я сразу понял, кто ты для меня. И попросил уехать вместе со мной? Ты бы уехала?..

Ольга (решительно): Ни за что! Да как можно! Я вообще себе не представляю, как это люди решаются… Покидают все… Собираются… Чемоданы …Как будто на юг едут. Как это?.. Расстаться со всем, где росла, жила, дышала. Вот я от мамы из Чистополя в Ленинград перебралась и то до сих пор болит…

Евгений: Так что, все должны в Чистополе жить, если они там родились?

Ольга: Человек, вообще-то, предназначен жить в той пещере, в которой на свет появился. Меня при слове «эмиграция» дрожь пробирает, температура начинается. (Улыбается) А знаешь что? Давай сыграем в игру моего сыночка, «ответ-вопрос», а?

Евгений: Спрашивай. Только вот никак не могу понять, как это у Паши и такой сын? Умница, с чувством юмора и, наверняка, талантливый.

Ольга: Ну, знаешь, гены играют сами по себе, как хотят. А если бы я тогда, когда ты уже понял, что я дорога тебе, попросила бы тебя остаться? Остался бы?

Евгений (долго думает, смотрит на неё): Ты знаешь, мне тяжело... очень тяжело ответить на твой вопрос. Ты даже себе не представляешь, кто ты для меня. Я не сразу это понял… Из- за тебя у меня не складывались отношения ни с одной женщиной. А я ведь пробовал. И не один раз… Пока не понял. И прекратил пытаться. И тем не менее, даже ради тебя, я бы ни за что не остался. И всё равно бы уехал. Я задыхался там… Я в этой пещере уже давно жить не мог. Скучаю иногда по ней, но никогда не сожалел, что вышел из нее на свежий воздух…

Ольга: Вот видишь… Паша был прав, что не сказал мне… Значит, не судьба нам была быть вместе…

Евгений: Нет! Он был не прав! Я не знаю как, но все могло быть иначе… (берет ее за руки)

(Они снова смотрят друг на друга, поглощенные воспоминаниями. Входят Игорь, Николай Петрович, пожилой, элегантный мужчина и Лиза, его дочь, высокая, изящная девушка с наивным выражением лица).

Игорь: Женя! Вы что, буквально восприняли мою просьбу?

Евгений (он уже забыл все): Какую?

Игорь: Все время удерживать мою мать за руки?

(Евгений и Ольга в растерянности отпрянули друг от друга).

Игорь: Да ладно, вот я привел вам двух приятных попутчиков, тоже летящих в Санкт-Петербург и страждущих общения. Мать, ты довольна, как я стал выражаться?

Ольга: Что с тобой?

Игорь: С кем поведешься… Позвольте вам представить. Николай Петрович, господин приятный и обаятельный во всех отношениях, как я успел убедиться, и его прелестная дочь, Лиза. (Шёпотом, матери). Супер, клевая, правда? Я от нее тащусь.

Николай Петрович: Какой тихий закуток. Весь аэропорт, как штормовое море… А здесь покой отдохновенный… Вы, наверное, Ольга, мама Игоря. Как он похож на вас… У вас красивый и удивительный сын.

Ольга (смущенно): Спасибо.

Николай Петрович: А вы, как Игорь нам рассказал, Евгений? Старинный и преданный друг его матушки?

Евгений: Истинная правда!

Ольга (шепотом Игорю): Болтун несчастный!

Николай Петрович: Вот, везу внучку на родину….

Лиза: Здравствуйте.

Ольга: Да вы располагайтесь поудобнее. Кладите ваши вещи. Тут места всем хватит.

(Все устраиваются).

Николай Павлович: Вы не представляете, как мне приятно пообщаться с людьми, возвращающимися в Россию, на родину. Вот и я, как бы возвращаюсь, вместе с внучкой Лизанькой. Хоть ни разу мы на родине с ней не были.

Евгений: Ну, насчет меня, вы ошибаетесь. Я живу в Израиле…

Николай Павлович: Ну так вы живете у себя на родине… Я эмигрантов не понимаю, хоть и сам из их потомства. Но моя семья покинула Россию сразу после революции. Можно сказать, сбежала под давлением обстоятельств. И вас я хорошо понимаю, вы уехали к себе на родину… А вот ваши соотечественники в Америке… Между прочим, мы из Сан-Франциско. Я там многих повидал…

Евгений: Ну и в Израиле не все так просто…

Игорь: Да, Николай Павлович! И с Женей, старым другом моей мамы, не всё так просто. Он живет на одной родине и навещает другую родину…

Николай Павлович: Так это же замечательно! Зачем же отрываться от корней?

Евгений: Я просто хотел уточнить, что и в Израиле есть много людей, которые не столько искали свою настоящую родину, сколько хотели покинуть ту, где им суждено было родиться и жить.

Николай Павлович: Вот этого, дорогой мой, я сегодня не понимаю! Раньше понимал, а сегодня отказываюсь!

Игорь: Я вижу у вас завязывается интереснейшая дискуссия. И поэтому, рискну умыкнуть у вас, Николай Павлович, вашу очаровательную внучку. Мы с ней прошвырнемся по аэропорту, попьем кофе, заглянем в информейшн и, вообще, весело проведем время. Не возражаете?

Николай Павлович: Это надо спрашивать у дамы, молодой человек.

Игорь: У дамы я уже спросил. Молча.

Лиза: Дедушка! Да! Я согласна.

Николай Павлович: Отвечаете мне за нее головой. Лиза - это все, что у меня осталось. Ее родители погибли в автокатастрофе три года тому назад.

Лиза: Дедушка! Не обязательно всем знать!

Игорь: Отвечаю не только головой. Честью!

Ольга: Лиза! Ты учишься?

Лиза: О, да! Я учусь на факультете славистики в Беркли. И всё равно, на русском говорить стесняюсь. Я не всегда могу подобрать нужное слово. Мне нужно думать. И мне кажется, у меня есть «э литл» акцент. Поэтому, мне так интересно с Игорем. Он говорит такие слова… Я никогда таких не слышала. Ни в университете, ни у своих друзей.

Игорь: Блин!

Лиза: Вот-вот! Блин! …Нет, блин слышала. У родителей, на масленицу…

Ольга: А как он с тобой познакомился?

Лиза: А он подошел ко мне в дьюти-фри и сказал, почему-то, по-русски: «Ты очень красивая» и мне было «вери найс».

Ольга: Я так и подумала.

Игорь: А что? Уже нельзя сказать девушке, что она красивая?

Евгений: Обязан сказать.

Ольга: Что-то вы подозрительно быстро спелись. (Игорю) Чтобы через полчаса привел девушку обратно.

Игорь: Через полчаса?! Мать! Это уж беспредел какой-то…

Ольга: Во всяком случае, чтоб показались.

Игорь (Лизе): Делаем ноги, пока еще какие-нибудь санкции не ввели.

(Лиза и Игорь уходят)

Ольга: Николай Павлович! Вы не волнуйтесь. Он у меня хороший и ответственный.

Николай Павлович: Я не волнуюсь Ольга. Простите, не знаю, как вас по батюшке?

Ольга: Георгиевна. Да ни к чему. Зовите меня просто по имени.

Николай Павлович: Не знаю почему, но ваш сын вызывает у меня доверие. Моя Лизанька еще ни с кем так хорошо не разговаривала… После того, что случилось с родителями... Она замкнулась, знаете ли. И я очень рад, что он сумел, как-то…

Ольга: И я очень рада за нее. Она очень, какая-то светлая у вас…

Николай Павлович: Вот везу ее на родину, в Россию. Я в первый и последний раз, а она в первый и, надеюсь, не в последний… Знаете, нас ведь родители и деды воспитывали в любви к родине, берегли традиции, всегда надеялись вернуться, когда кончится этот богопротивный октябрьский обвал… Была большая дворянская семья Немировских. Был свой особняк возле Александро-Невской лавры. Было имение в Орловской губернии. Там было кладбище нескольких поколений предков. Не знаю, сохранилось ли что-нибудь… Очень уж хочется припасть, прикоснуться…

Евгений: А чего ж раньше-то не собрались? Ведь обвал-то, богопротивный, давно быльем порос?

Николай Павлович: Вы знаете, затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Собирался… Давно собирался. У меня ведь, знаете, двоюродная сестра живет на Старом Невском. Она давно зовет… Мы с ней, уже несколько лет, как нашли друг друга… Сонечка… И еще одна сестра, Людочка, во Франции. У нее в Провансе свой дом. Мы сейчас ее навещали. И это все, что осталось от нашей семьи.

Евгений: И все же?

Ольга: Женя! Чего ты хочешь от Николая Павловича? Исповеди? Сейчас? Сию минуту?

Евгений: Это не простое любопытство, Николай Павлович. Мне, может быть, важно что-то и для себя понять… Каждый раз, когда я возвращаюсь, что я чувствую. Хоть мы с вами и разные. Из двух эпох…

Ольга: Вот я чувствую радость. Я возвращаюсь домой…

Николай Павлович: Почему я так долго тянул?.. Ну, во-первых, был водоворот повседневной жизни, из которого трудно вырваться, оторваться, отбросить все, что тебя связывает и подготовить себя, не побоюсь этого слова, к сакральному путешествию. Выполнению завета предков. Так я это чувствовал. И это меня останавливало. Потом я потерял Лизонькиных родителей. Это была трагедия для нас с ней… Мне нужно было ей помочь, и себе тоже… И знаете что… Если уж быть до конца откровенным, меня пугали новые эмигранты, которых я встречал…

Ольга: Чем же они вас так напугали?

Евгений: И именно новые? Можно сказать моей волны?

Николай Павлович: Именно вашей, и даже, еще более поздние. Они меня смущают, я не могу их понять. Знаете, Сан-Франциско - это сколок русской эмиграции. Туда схлынули все ее волны. Одна за другой. И все были понятны: их истоки, их чувства к оставленной отчизне, их отношение к Америке. Нашу волну было понять легче всего. Нас выбросили вон. Мы долго ждали, когда можно вернуться. Вернее, ждали наши отцы и деды. Хранили корни. Но и к Америке мы относились лояльно. А наше поколение - и с любовью. Она нам много дала, и мы вернули ей сторицей. Потом появилась послевоенная волна. Они так ненавидели советский режим, что перенесли эту ненависть и на Россию. И, частично, и на новую родину, на Америку. У меня с ними мало общего, но понять их я могу, кроме их оголтелых крайностей. А потом стали накатывать волны израильского прилива… Эти, особенно первые, поразили меня абсолютной неадекватностью своего образа мышления. Скорей всего это было следствием советского воспитания.

Ольга: И чем, это наше воспитание, вам так уж не понравилось? Я тут тоже поездила и насмотрелась.

Николай Павлович: И я вас, Ольга, прекрасно понимаю. И все же… Они, почему-то, решили с самого начала, что Америка всем им что-то должна, что она должна взять их на иждивение. А некоторые, так вообще, утверждали, что их приезд сюда был частью чьего-то зловещего плана, что их выманили из России обманом, а они сами, вообще, не хотели уезжать. По отношению к России у них была какая-то любовь-ненависть. И скучали по ней, и радовались всем ее провалам, вплоть до распада… Я не знаю, как они приживались в Израиле…

Евгений: Вы знаете, очень похоже… Советским людям вообще были свойственны иждивенческие наклонности. Но сейчас-то это не так.

Николай Павлович: Ну теперешних то я вообще не понимаю. И едут… Едут… Не так, как прежде… лучшая часть нации… Элита… И вот, когда с ними разговариваешь, единственное их желание - чтобы их оставили в покое. Чтобы дали им осуществиться лично, профессионально. Никаких устремлений - отечественных, моральных, духовных, глобальных… И вы знаете, я еду потому, что хочу понять одну глубинную вещь и очень боюсь убедиться в своей правоте. Когда-то один из вождей этой богопротивной власти, которая, к счастью, закончилась, предрек, что «Россия беременна революцией». Революциями Россия насытилась надолго. Сегодня мне кажется, что она «беременна эмиграцией».

(Во время его монолога входит пассажир с чемоданом, пожилой человек. Хочет пройти. Но заинтересован и внимательно слушает).

Пассажир: Очень интересная мысль. Насчет беременности революцией - это, по-моему, Троцкий сказал. Но тогда он имел в виду совсем другое. Что Россия родит что-то светлое, оптимистическое. Для всех: для мира, для себя. Он выбрал образ беременной женщины, как что-то здоровое, обещающее. Он оказался плохим, даже преступным пророком. Но сегодня я бы сказал, что Россия не беременна, а больна эмиграцией. И, конечно, эта болезнь очень тихая… Она не громыхает революционными всполохами. Она ползет… Но вы меня извините. Я вам помешал. Хотя с удовольствием бы поговорил. Но меня мои попутчики ждут.

(Уходит).

Ольга: Слушайте! Кто это был?

Евгений: А ведь он прав.

Николай Павлович: Он тысячу раз прав. Я смотрю на вас уважаемый Женя и думаю… Наша с вами родина больна, если отпускает таких, как вы. Ну что вас сподвигнуло?.. Я не знаю вас. Мы только познакомились. Но вы мне симпатичны. Вы думаете, мыслите… Такие, как вы, нужны… А вы покидаете… А ведь вы же корнями там, в России… Куда мы никак не можем долететь.

Евгений (улыбается): Вы, Николай Павлович, мне тоже симпатичны. Даже уже тем, что похожи на Ольгу. Она считает, что люди вообще не созданы и не приспособлены к перемене мест. Эмиграция вредна климатически, физиологически, морально… Человек должен быть в пещере, где родился.

Ольга: Это я, как врач, утверждаю. Я, Николай Павлович, миколог по специальности. Микология - это наука о грибках. И человек, меняющий среду обитания, подвергается атаке организмов, к которым он не приспособлен. Это только маленький пример.

Евгений: А если я хочу выбрать пещеру не там, где я родился, а где появились на свет предки моих предков? Где мои истинные корни? Твои теории там тоже действуют?

И потом, в каком веке мы живем? Сегодня наша среда обитания - весь мир!

Николай Павлович: Что-то я утомился, дорогие мои. Наверное, возраст сказывается. Вот возбудил вас, а сам… Вы не будете возражать, если я вздремну чуток тут в сторонке, а?..

Ольга: Ну конечно, Николай Павлович. Вот, возьмите плед. Вам будет теплее.

Евгений: О чем речь?.. Никто не знает, сколько нам еще ждать.

Николай Павлович: Благодарю. Тем более, мне кажется, вам есть о чем поговорить. Вы так подходите друг другу… Что кажется, мой друг, приводя все мыслимые и немыслимые аргументы, вы забыли где-то в углу, покинутой вами пещеры, еще одну очень важную вещь… (Засыпает).

Евгений: Врач? Да еще с такой редкой специальностью! Миколог…Я не слышал о такой…

Ольга: Если точнее, я защитила диссертацию по микологии. А вообще, я гинеколог и занимаюсь исследованием грибковых болезней в женском организме, и поэтому меня часто приглашают на конференции или на консультации. И, в силу специфики моей профессии, ты моим пациентом быть не сможешь.

Евгений: Все успела. Во всем преуспела. И еще сына какого родила! Молодец, Паша! Вот что значит быть в нужное время, в нужном месте.

Ольга: Да! Без его помощи и без его поддержки я не справилась бы.

Евгений: И без любви!

Ольга (зло): И без любви.

Евгений: Хорошо, когда царит в семье такая гармония!

Ольга (Кричит): Да, прекрасно! Великолепно! Когда в семье царит такая гармония!

Евгений: Не кричи. Человека разбудишь.

Ольга: Вот ты тут распинался. Рассказывал о своих разнообразных опытах со многими женщинами, чтобы найти… Чтобы понять… И со многими искал?

Евгений: Не считал

Ольга: И что понял?

Евгений: Я тебе уже сказал… Я негодяй?

Ольга: Да нет!

Евгений: Подлец?

Ольга: Да нет же!.. Просто ты не представляешь, что такое каждую ночь ложиться в постель с человеком, которого ты не любишь, но уважаешь. И каждый день вспоминать тебя, подлеца! Мне и понимать ничего не надо было… (Плачет).

Евгений: Бедная, ты моя!

Ольга: Он давно уже и не спит со мной.

Евгений: И он бедный. И я бедный. (Обнимает ее).

(Входит Игорь).

Игорь: Ребята! Вы прогрессируете. Но это для меня уже не сюрприз. Зато я пришел с сюрпризом.

Ольга: Тише! Николая Павловича разбудишь!

Игорь: Придется его высокоблагородию проснуться.

Николай Павлович: Я уже не сплю. Ваше поколение так любит громко появляться… В отличие от ваших родителей.

Игорь: Простите. Не просек, что вы вздремнули.

Николай Павлович: А в чем дело? И где Лиза?

Игорь: Она в баре. Пьет чай. И ждет вас.

Николай Павлович: А почему она не с вами? Ведь я ее вам доверил.

Игорь: А она меня послала сказать, что хочет поговорить с вами наедине, без меня, без мамы, без Жени. Вот вы сейчас пойдете прямо до упора, и повернете направо, и сразу ее увидите. Запутаться совершенно невозможно.

Николай Павлович: Ну что ж… Дорогие мои…

Голос диктора: Уважаемые пассажиры! Метеорологические условия остаются без изменений. Ждите наших следующих сообщений.

Николай Павлович: Дорогие, мне было очень приятно с вами познакомиться…

Ольга: Николай Павлович! Вы слышали, что только что объявили по радио? Возвращайтесь с Лизой сюда. Давайте ваши вещи. Давайте, давайте. Мы их постережем.

Евгений: Конечно. Жаль прерывать такое приятное знакомство.

Николай Павлович: Да мне и самому не хочется. Но мы же не знаем, что произошло между ними (кивает на Игоря).

Ольга: Игорь!

Игорь: Мам! Между нами полный кайф. Просто Лизонька хочет поговорить с дедушкой наедине. Это бывает между близкими людьми. И это все.

Николай Павлович: Ну, тогда я не прощаюсь…(уходит).

Ольга (Игорю): Ну а теперь колись. И быстро.

Игорь (смеется): Ты что, на моем языке начала разговаривать?

Ольга: С тобой только так. Ты человеческого языка не понимаешь. Я же чувствую… Что ты сделал с бедной девочкой?

Евгений: Он же тебе сказал, что пришел с каким-то сюрпризом.

Игорь: Ну и память… Цепкий же вы человек, Женя! Чувствуется, что умеете играть по любым правилам. И даже без правил…

Ольга: Не переводи разговор. И не тяни. Я - твоя мать. И хорошо тебя знаю.

Игорь: Женя! Вы готовы мне помочь?

Евгений: Чем могу…

Игорь: Обнимите мою маму. И покрепче. Тем более что это у вас хорошо получается. Сам видел.

Евгений (обнимает Ольгу): С удовольствием.

Игорь: Вот так.

Ольга: Вы что?! Оба с ума сошли?

Евгений: А зачем?

Игорь: Чтобы она не упала, после того, как я ей что-то скажу.

Евгений: Говори! Я держу ее крепко. И упасть не дам.

Игорь: Мам! Сейчас Лиза объявляет Николаю Павловичу, что она не намерена продолжать с ним путь в Санкт-Петербург к его сестре Сонечке, в ее коммунальную квартиру, что возле Александро-Невской Лавры. Кстати, я ей популярно объяснил, что это такое, коммунальная квартира. Она и понятия об этом не имела.

Ольга: Ну и зачем же огорчать старика? Ты ведь уже понял, как ему важно вернуться на родину своих предков вместе со своей внучкой?

Игорь: Ему важно. Я это понимаю и солидарен с ним. А ей совсем не важно. Так я понял. И вполне ей сочувствую.

Ольга: Ну и что она будет делать? Вернется в Сан-Франциско?

Игорь: Нет. Поедет к своей тетке, Людочке. Во Францию.

Ольга: Ну и хорошо. А ты-то тут при чём?

Игорь: А там мы с ней поживем. У тети. Я хочу порисовать на натуре в Провансе. А потом поедем в Америку. Лизе нужно будет закончить своё Беркли. Потом, если все будет хорошо между нами, мы, наверное, поженимся. Потом приедем навестить вас с папой. Ну а дальше, мы наши планы не обсуждали. Уф… даже не ожидал, что будет так тяжело сказать. Бедная Лиза… Женя! Вы её ещё держите?

Ольга: Нет, он меня уже давно не держит. Тебе было тяжело сказать. Но еще тяжелее тебе будет это осуществить.

Игорь: Почему?

Ольга: Помнишь, я еще в детстве приучала тебя сверять все твои поступки со своей совестью? И как ты думаешь, у тебя в этом смысле все в порядке?

Игорь: Ну о совести мы с тобой попозже поговорим. Я, кстати, уже давно хотел об этом с тобой и отцом об этом потолковать. А о каких моих поступках ты, собственно, говоришь?

Ольга: Ну, например, почему ты с этой молодой и, как мне кажется, совсем наивной девочкой хочешь сначала поехать во Францию. Там пожить за счет ее тети. Потом поехать в Америку. Там тоже пожить, непонятно за чей счет. Потом, может быть, соизволишь жениться на ней. Если между вами все будет хорошо. Как ты выразился…

Игорь: Насчет за чей-то счет… Ты за меня не волнуйся… Заработаю на себя… Или картинами, или еще как-нибудь… А если будет совсем тяжело, одолжу у тебя. Знаю, что не откажешь.

Ольга: Не откажу.

Игорь: Неужели ты подумала, что я буду сидеть паразитом на шее у какой-то тети?

Ольга: Извини. Подумала. Услышав твои планы. Ну а как насчет бедной, наивной девочки? Почему она должна кидаться в омут и ждать, когда ты осуществишь своё благородное намерение и, может быть, женишься на ней, «потом, если между вами всё будет хорошо». Твоя идея, верно?

Игорь: Моя. Не скрою. А почему это я должен кидаться в омут? А если все будет плохо? И Лиза согласилась. И всё поняла. И почему ты все время называешь её бедной и наивной. Она не такая уж наивная. Если бы она это слышала, она бы обиделась. Мы все решали вместе. Хотя ты права. Она готова выйти за меня замуж даже сегодня.

Ольга: А ты - нет.

Игорь: А я - нет.

Ольга: Просто поразительно, как ты мне кого-то напоминаешь!

Игорь: Кого же это?

Ольга: Неважно. Просто вспомнила. Дела давно минувших дней.

Евгений: Ольга! Может быть мне уйти? Оставить вас наедине? Может быть, я вам мешаю?

Ольга: Нет уж, останься. Может быть, ты мне пригодишься. В качестве примера. И что тебе не нравится? Что тебе-то помешало в нашем разговоре?

Евгений: Ну, я себя почувствовал третьим лишним. Он приобрел очень уж интимный характер. Между матерью и сыном. И, честно, мне не нравится, как ты на него давишь. Ну что случилось? Дети решили пожить вместе, проверить себя… Нормально… Извини… В чём-то ты сохранилась…

Ольга: И ты тоже - каким был, таким и остался. Без изменений, к сожалению. Но в данном случае, я на стороне женщины, а не на стороне сына. И уж, конечно, не на твоей стороне. Можно мне еще подавить?

Евгений: Дави, если тебе так уж хочется, чтобы я всё это видел и слышал.

Игорь: Дави, мать!

Ольга: Подумай! В какое положение ты её ставишь по отношению к её дедушке. Что она сейчас ему говорит. И как он это все воспринимает. Ведь ты, по сути, оставляешь его, старого, и, скорее всего, не совсем здорового человека одного на его пути в Россию… Неизвестно, что его ждет там…

Игорь: Мы думали об этом… Его ждет и встретит сестра. И знаешь… Если честно… Лиза не хотела и не рвалась туда… Это дед настоял. Эта поездка ему нужнее и важнее. И потом… Что ты хочешь от меня. Это их личное дело. Им решать. Вот сейчас они и решают.

Евгений: Ну, если бы не ты…

Игорь: Женя! Вы определитесь. Вы за маму или за меня?

Евгений: Я за вас обоих.

Ольга: А я за Лизу. И за себя… Мы, женщины, так устроены, что для нас самое главное - свить гнездо, создать семью. А ты поставил ей такие условия, что она вынуждена согласиться на туманное, какое-то дырявое существование с таким, как ты. А ты внезапно покидаешь, между прочим, твою мать… И отца.

Игорь (раздраженно): Никого я не покидаю. Ты, как всегда, всё излишне драматизируешь. Я же сказал, что мы вас навестим. И потом, мне кажется, что речь снова зашла о совести?

Ольга: Да, о совести! И я не устану тебе о ней напоминать.

Игорь: Любимая тема в русской литературе и у моей мамы. О чем на этот раз? О совести по отношению к самому себе или по отношению к окружающим? В прошлый раз это было по отношению к самому себе. Потому, что бросил учебу. Так?

Ольга: А теперь по отношению к окружающим.

Игорь: Ты знаешь, мать! Мне бы жить в ладу с самим собой и не задевать, по возможности, окружающих. А уж жить по совести я и не мечтаю. Да и кто сейчас живет по совести? Это только в романах из прошлого века, да и то не во всех.

(Опять появляется пассажир, который недавно проходил мимо).

Пассажир: Браво, молодой человек! Вы сейчас, сами того не сознавая, поставили жирную кляксу на некоторые незыблемые иллюзии нашего воспитания, основанные на нашей великой литературе.

Игорь: Извиняюсь. А вы откуда?

Пассажир: А я тут недавно проходил и приятно поговорил с одним пожилым господином.

Игорь: Он сейчас кофе пьет. Если вы пройдете прямо и налево, вы его там застанете.

Пассажир: Спасибо. Извиняюсь. Извиняюсь, если помешал.

Игорь: Да ничего.

(Пассажир уходит).

Ольга: Зачем ты послал его не туда, где сидят Лиза с Николай Павловичем?

Игорь: Затем, что им есть о чем сейчас поговорить и без нежелательных свидетелей.

Ольга: И всё равно некрасиво. Можно было как-то иначе…

Игорь: Опять эти угрызения совести… Сделал, как вышло… Знаешь, мне кажется, что если бы я не встретил Лизу, то всё равно пришло время мне расстаться с тобой и отцом. И особенно с отцом.

Ольга: Это почему?

Игорь: Ну ты же не зря увезла меня от него, после того, как я ушел из училища. Ведь назревал скандал. Потому, что ему очень важна внешняя сторона жизни. Что у него сын - студент в престижном учебном заведении, жена тоже на месте. У меня уже давно с ним не смыкается. Да по сути, никогда… То он мне про ту партию нудил. А теперь про эту долдонит… И ведь что интересно… Все приличные люди и, даже неприличные, хотя бы дома, дают себе расслабуху и не говорят, чем они вынуждены заниматься ради куска хлеба с жирным маслом. А он что? И дома врет самому себе и нам по привычке? Или не врет? Ну это уж вообще беспредел какой-то!

Ольга: И всё-таки ты к нему несправедлив и многим обязан.

Игорь: Обязан. Не спорю. И он мне напоминает об этом нередко. И ты знаешь, за что я его уважаю? По-настоящему?

Ольга: Интересно, за что? Никогда не слышала.

Игорь: За то, что всегда он тебя любил и продолжает любить. Глубоко и искренне. Больше меня, больше всех на свете.

Ольга: А что? Я этого не заслужила?

Игорь: Не заслужила. Потому что ты-то его не любишь. Хотя любят разве за заслуги?

Евгений: Ольга! Да Пашин ли это сын?

Игорь: Я с самого детства чувствовал, что в нашей семье не совсем все в порядке. А теперь, когда я вырос и со мной продолжают играть по детским правилам… Только расходятся по своим спальням. Женя! Когда я посмотрел, как вы смотрите друг на друга, я не узнал свою мать… Я не знаю, что было между вами. Да и не хочу знать! Я только хочу спросить. Мать! Ты в ладу со своей совестью? И с самой собой? Все время, что живешь с моим отцом?

(Ольга отворачивается и плачет).

Игорь: Мама! Ты что? Прости меня. Я просто хотел подготовить тебя к тому, что я не возвращаюсь с тобой. Ну, и немного перегнул. Успокойся, пожалуйста. Я больше не буду. Меня просто злит, что вы со мной, как с ребенком…

Ольга: Мы решили, что после нашего приезда, мы тебе все скажем. Разведёмся и разъедемся, потому что уже невозможно… Мы давно уже живем вместе только ради тебя.

Игорь: А вот это уже совсем зря. Вот видишь, теперь я освобожу вас от своего присутствия.

Ольга: Но учти. Я очень люблю и уважаю твоего отца. Он достоин всяческого уважения. Без него я пропала бы и не состоялась ни как личность, ни как врач, ни как мать. Я обязана ему всем. И ты тоже. И мне очень больно, что ты… (Плачет).

Игорь: Я знаю, знаю… С детства слышал. Все будет хорошо. И у тебя. И у него. И у нас.

Евгений: Оля! Давай ему о нас с тобой расскажем. Про нашу встречу.

Ольга (зло): Какую? Сегодняшнюю?

Евгений: Нет. Двадцать один год тому назад. В белую ночь. В ночь с 21 на 22 мая. Я, как сейчас, помню. Мы с тобой встретились около Литейного моста и пошли к Летнему саду. А там все цвело…

Игорь: Так вы были уже знакомы?

Евгений: Виделись один раз. Нас случайно познакомил твой отец. Как-то, на улице. А в этот раз мы гуляли и не могли расстаться. А потом пошли к тебе, Оля…

Ольга: Слушай! Зачем ты вдруг ударился во все эти подробности? Да еще посвящаешь в них моего сына. Ему это совсем неинтересно. Да и мне тоже.

Евгений: Совсем?

Ольга: Представь себе. Проклятый снегопад... Не было бы его, не было бы нашей сегодняшней встречи.

Евгений: А я о ней мечтал каждый день и каждую ночь…

Ольга: Да, особенно по ночам… Про это я уже слышала…

Игорь: Да, снегопад... А мне, между прочим, в прошлом месяце, в феврале, исполнился двадцать один год.

Евгений: Поздравляю. С запозданием, правда. Так двадцать один, говоришь? Когда, говоришь, ты родился?

Игорь: Двадцать третьего февраля. В день Красной Армии. Всегда была особая гордость для отца. А что?

Евгений: Да просто хотелось знать, когда подарок готовить в следующем году.

Ольга: Не надо. Надеюсь, снегопада не будет.

Игорь: А почему не будет? И почему не надо?

Евгений: В феврале, значит?

Ольга: Женя! А ты не хочешь отдохнуть? Что ты мне жилы тянешь? Что ты, вдруг, зациклился на дне рождения Игоря?

Игорь: Да что ты, мама, так нервно реагируешь? Может быть, я на следующий год в феврале навещу Женю в Израиле. Летом, говорят, у вас жарко. А в феврале какая погода?

Евгений: Прекрасная. Да я, Ольга, просто сопоставляю некоторые даты. С мая по февраль обычно проходят девять месяцев.

Ольга (вызывающе): Да! Обычно протекают девять месяцев. Девять месяцев мук, слез, и разочарований. И мыслей о самоубийстве. И о том, как растить одной ребенка. И о помощи очень благородного человека. И о счастье быть матерью, несмотря ни на что.

Евгений: Я нисколько не умаляю его заслуг… Но…

Игорь (растерянно): Вы, вообще, о чем?

(Входит Николай Павлович).

Николай Павлович: Ольга, дорогая! Извиняюсь, конечно. Мне срочно нужна ваша помощь. У меня был очень тяжелый разговор с Лизой. Наверное, я переборщил. Она там плачет… Вернее рыдает. Я не могу ее успокоить. Вы, всё-таки, мать, и по-женски сможете с ней поговорить. Пожалуйста… Нет, молодой человек, вы сейчас ей не поможете. С вами мы потом еще поговорим…

Ольга: С удовольствием, Николай Павлович, помогу. Тем более что это и меня тоже касается. Вы идите. Я только скажу этим молодым людям пару слов и уже догоняю вас.

Николай Павлович: Благодарю вас.

(Уходит).

Ольга: Игорь! Ты прав. Я больше не могу так жить в разладе с самой собой. И скрывать. И ты прав, Женя. Раз уж повалил такой снег… Ты прав в своей догадливости. И вы оба меня достали. Игорек! Только не суди меня строго. Познакомься. Это твой отец. Он тебе всё расскажет.

(Уходит. Евгений и Игорь долго смотрят друг на друга в замешательстве).

Игорь: Ух ты! Что это было?

Евгений: Не понял.

Игорь: Она сказала, что вы должны мне что-то рассказать.

Евгений: Не знаю.

Игорь: Женя! Колитесь! А откуда вы вообще ее знаете? Как вы с ней познакомились?

Евгений: Меня как-то познакомил с ней Паша. Случайное, шапочное знакомство… Я встретил их на улице. С Пашей я учился вместе в институте. Но друзьями мы не были.

Игорь: Представляю…

Евгений: А потом… За день до отъезда… Все помню, как вчера… Перешел я Литейный мост… И она мне идет навстречу. Улыбается и говорит: «Вы Женя? Помните меня?»

Я говорю: «Помню. Конечно. Вы - девушка Паши. Только не помню, как вас зовут». А она говорит: «Ольга. Только я сама по себе». И мы пошли… Был день такой в дымке, в сиреневой… всюду сирень цвела. А потом была белая ночь… Мы провели её у неё дома… А через день я уехал. И только потом, уже в Израиле, понял, что я потерял… Пробовал искать. Звонил Паше. Да он скрыл ее от меня. Сказал, что она уехала из Питера к матери.

А сам увёз её в деревню, к своим. Молоком отпаивать… Это она мне только сейчас рассказала. Где мы здесь, случайно, лицом к лицу столкнулись.

Игорь: Молоком отпаивать…

Евгений: Ну не только… Как я сейчас понимаю… Я, как только тебя увидел, что-то меня толкнуло… Ну я, конечно, ничего не понял… Ты не подумай… Я и сейчас ничего не понимаю… Но подсчет… Что-то смыкается.

Игорь: Стыкуется… Но отцом я вас называть не могу.

Евгений: Что ты! Что ты!... Но на ты можно? Уж как-то само вышло… Сам не знаю…

Игорь: Это можно. Безотносительно к теме. От всего этого крыша может поехать. А?..

Евгений: У меня, как ты говоришь, уже поехала. Сначала встретил твою мать. Потом ты…

Игорь: А какая сейчас погода в Израиле? Жарко?

Евгений: Нет. Тепло. Жарко будет потом. Летом.

Игорь: А кто еще у вас в Израиле есть?

Евгений: Моя мать и, может быть, твоя бабушка, Софья Марковна. Между прочим, она всю жизнь делает куклы. Очень смешные. У нее уже было несколько выставок. И в Израиле, и в Европе. Может быть, твои способности ты унаследовал от нее.

Игорь: Ну и как она… просечёт эту ситуацию? Если, вдруг, приеду навестить?

Евгений: Умрет от счастья. Она уже и не надеется, что получит от меня внука. Устала сватать.

Игорь: А вы что? Так никого и не нашли? Всё мать искали?..

Евгений: Уже и не искал. Только надеялся. А знаешь, я тебе завидую.

Игорь: Чему же можно мне завидовать? Что у меня все зыбко и не устаканилось?

Евгений: Устаканится. И можешь на меня рассчитывать, на мою помощь. И материальную и моральную. А завидую я, как ты сразу… Как это, на твоем языке…. Я немножко тоже подучился, пока ездил в Россию… Как ты круто разрулил ситуацию со своей Лизой…

Игорь: Ну, не я разрулил, а мы с ней вместе разрулили…

Евгений: Вот мне бы тогда… Ольгу в охапку и не дал бы ей опомниться… А так и сам не понял… И не смог сразу распознать, решить, поступить…

Игорь: Другие времена, другие нравы… И другие темпы. Наверное, мы ценим время иначе…

Евгений: Да, вы - другие…

Игорь: Материальную помощь я, конечно, от вас не приму. А морально вы уж меня поддержите. Тем более что ваша поддержка мне понадобится очень скоро. Потому что вы это учуяли. А вот моя мать и Лизин дедушка мыслят еще теми амплитудами. Для них наши решения суперстремительны. А потому будет шум. И не маленький. Поможете?

Евгений: Постараюсь.

(Входит Ольга).

Игорь: Что происходит? Почему вернулась одна?

Ольга: Оставила их разбираться между собой.

Игорь: В чем разбираться-то?

Ольга: Николай Павлович настаивает, чтобы Лиза сопровождала его в Россию.

Игорь: И ты, конечно, всячески ему помогала. Как могла, давила на её совесть, как ты умеешь. Тем самым, предавая меня.

Ольга: Я поступала так, как считала, что будет лучше для всех.

Игорь: И для тебя?

Ольга: И для тебя. Но ты мне хочешь что-то совсем другое сказать?

Игорь: Ты знаешь, кем я сейчас себя чувствую?

Ольга (с опаской): Кем?

Игорь: Одним из персонажей какого-нибудь бразильского сериала. Из тех, что ты любишь смотреть, запершись у себя в спальне и плакать.

Евгений: Игорь! О чем? Какие сериалы?

Игорь: Ну так вот. Мы сидим на веранде в нашей прекрасной гасиенде и любуемся великолепным закатом. И вдруг… В ворота врывается прекрасный кабальеро в шляпе с гордо закрученными усами на арабском породистом коне. Ты ахаешь, срываешься с места. Подожди, не перебивай… Вскакиваешь к нему, на коня. Сдвигаешь ему усы в сторону… Вы страстно целуетесь. И ты обращаешься ко мне: «Сын мой!», с рыданием в голосе говоришь ты. «Этот гордый идальго - твой истинный отец. Я вынуждена была скрывать от тебя это все двадцать лет твоей жизни. Мой муж заставил меня. Мы не виделись с моей первой и единственной любовью все это время. Нас разлучили насильно. Но сейчас мы, наконец, соединились… Обними своего отца». Мы все обнимаемся. Гремит бравурная музыка. Пурпурный закат растекается по всему экрану… Ну как?..

Ольга: Получил удовольствие?

Игорь (с горечью): Представь себе, нет. Как ты могла с твоими представлениями о правде, совести и морали скрывать от меня такое… Хорошо еще, что не особенно внимал ни твоим, ни, особенно, отцовским проповедям… Потому что жизнь подсказывала мне каждый день совсем другое. Иначе, твоё сегодняшнее признание могло бы обернуться для меня…

Ольга: Прости… Боюсь, даже, думать… А когда мне было тебе признаться? Когда тебе исполнилось пять? Десять? Пятнадцать? Или учить тебя другой морали? Изворачиваться?.. И, действительно, ведь отец был против. И надо было идти с ним на конфликт. Вот и запиралась и смотрела бразильские сериалы…

Евгений: Да! Иногда, даже самые глупые сюжеты, повторяются в жизни.

Игорь: В общем, ты предпочла жить во лжи всё это время и если бы не снегопад…

Евгений: Я предлагаю сообща снизить тон. Ведь мы же, как никак, не чужие друг другу люди… И, может быть, вместе подумаем о будущем?..

Ольга: О каком будущем ты говоришь?

Евгений: Ну нам придётся как-то общаться… Вы не думаете?

Игорь: Хорошенькое общение. Мать живет в Санкт-Петербурге. Вы, Женя, в Израиле. А я, неизвестно где.

Евгений: И всё-таки, с сегодняшнего дня между нами существуют семейные связи. Мы, как бы, семейная ячейка. Может нам не хватает пурпурного заката и гасиенды, но всё же…

Ольга: Театр абсурда. Какой ты ему отец. Ты до сегодняшнего дня не знал о его существовании.

Евгений: А какая ты ему мать, если ты ему врала двадцать лет?

Игорь: Мы же договорились сбавить тон. Я с вами могу и отдельно общаться, не строя семейные отношения. А вы между собой сами разбирайтесь. Я лучше пойду свою девушку спасать от ее не в меру властного деда.

(Игорь уходит. Евгений продолжает спокойно сидеть и наблюдает за нервно мечущейся из угла в угол Ольгой. В конце концов, она садится около него).

Ольга: Женя! У меня сегодня один из самых тяжелых дней… Пойми… Игорь не возвращается со мной. Не представляю, что с ним будет… С Пашей мы договорились разъехаться, но он думал остаться ему отцом, а тут вы меня приперли к стенке… И тебя встретила… Это же потрясло. И всё из-за этого снегопада…

Евгений: Я понимаю…

Ольга: Прости. Я наговорила лишнего?..

Евгений: Что ты! Мне не за что тебя прощать. А снегопад я могу только благословить. Он помог мне встретить тебя. А ты подарила мне сына.

Ольга: Поздновато. Не думаешь?

Евгений: Я, вообще, сейчас не в состоянии ни о чем думать. Я только любуюсь им. Высокий, красивый, умный, тонко мыслящий. Недаром Лиза сразу пошла за ним.

Ольга: Она первая? Это-то меня и волнует.

Евгений: Но, может быть, последняя. Ты знаешь, они чем-то нас с тобой напоминают, молодых. Так они друг на друга смотрят… Только он - гораздо решительней меня. Надо было мне тебя тогда в охапку… и не покидать. А он твердо знает, что он хочет делать. И делает.

Ольга: Он хочет мать покинуть и страну. А ведь мог бы поехать со своей Лизой и ее дедом в Петербург, и там уж как образуется. Не срываться, не портить Николаю Павловичу его судьбоносное путешествие, не обострять все. И, в конце концов, закончить свою учебу.

Евгений: Не знаю… Есть логика в том, что ты говоришь… Я ведь его знаю только несколько часов. Но чувствую какую-то глубинную причину его поступков… А ты знаешь, он пообещал приехать в Израиль и навестить мою мать. Познакомиться с бабушкой. Так он сказал. Значит, он не чужд сантиментов.

Ольга: Быстро же вы снюхались.

Евгений: Далеко еще не снюхались. Просто мать моя умрет от счастья. Она давно уже перестала и мечтать о внуках.

Ольга: А что? Давно не знакомил с потенциальными кандидатками?

Евгений: Перестань. Вот как познакомлю тебя с ней, она сразу все поймет. Она у меня умница.

Ольга: И где это знакомство произойдет, позволь тебя спросить?

Евгений: Как где? Ты приедешь к нам. В Израиль.

Ольга: Надолго?

Евгений: Ну…(с опаской) сначала, наверное, на время. А потом - навсегда.

Ольга: Забудь. И выброси это из головы.

Евгений: Почему же это? И это после того, как произошло чудо, и мы нашли друг друга?

Ольга: Потому что все твои фантазии насчет охапки, и тогда бы… Из них ничего бы не получилось. Я бы ни за что не согласилась. И теперь. Я из России никуда… Я эту землю люблю и ею дышу. А твою страну не знаю и боюсь. Слушай, а может, ты вернешься? А?..

Евгений: Ну уж нет! Я твою страну слишком хорошо знаю. И поэтому еще больше боюсь, чем ты мою. И поэтому, каждый раз, как приезжаю - перед отъездом, в последнюю ночь мне всегда снится один и тот же сон.

Ольга: Это какой же?

Евгений: Что меня не выпускают. И я навеки остаюсь в этой стране… А мой самолет улетает.

Ольга: Что ж тут плохого?

Евгений: И я стою один в поле, один-одинешенек… И рыдаю.

Ольга: Господи! А как было хорошо, когда не было этих отъездов, проводов, расставаний. Когда никто и не думал об этом. Все жили вместе. Родственники встречались по праздникам, друзья вместе ездили в отпуск. Всё было в одной семье, в одном городе, в одной стране…

Евгений: В одной тюрьме...

Ольга: Ох уж, сразу тюрьма…Просто, есть люди, которые все очень обостренно воспринимают. С повышенной чувствительностью. Вот у меня на работе есть коллега, прекрасный человек и специалист отменный. Все его ценят. И я с ним дружу. Но нет дня, чтобы он ко мне не прибегал, возбужденный. «Ольга! Нет, Вы только послушайте!.. Вы только представьте! Вы можете смириться с такой несправедливостью?» И мне приходится успокаивать, усмирять этот неистовый темперамент, приводить в порядок его нервы. И уходя: «Ольга! Что бы я без Вас делал?»

Евгений (смеется): Мать Тереза!

Ольга: Я не об этом. Ну вот, разрушили. Лучше стало?..

Евгений: Убедила. Ну а нам с тобой что делать? Зачем мы нашли друг друга? Мы разъедемся? И всё?

Ольга (испуганно): Нет! Что ты! Я тебя теперь ни за что не потеряю! И никогда, никому не отдам. Мы будем вместе! (Жалобно). Только я не знаю как.

Евгений: Иди сюда. Мы что-нибудь решим…

(Они стоят обнявшись. Входят Игорь, Павел Николаевич, Лиза).

Игорь: Вы знаете, меня уже ничто не удивляет. Но когда я вас покинул, вы, кажется, готовы были разорвать друг друга на части?

Евгений: Тебе показалось.

Игорь: Ну тогда, Николай Павлович, Лиза, позвольте познакомить вас с моими родителями. Маму вы уже знаете. А Женя оказался моим отцом. Но мы с ним этого не знали.

Николай Павлович: Батюшки светы! Когда же это выяснилось?

Игорь: Да вот мы тут с Женей кое-что прикинули - даты, обстоятельства… Она, конечно, сначала в несознанку… Ну мы немножко на нее наехали… Ну а потом, реально, у нас крыша поехала…

Николай Павлович: Ну я не все понимаю, как этот юноша изволит изъясняться...

Лиза: Дедушка! Какое это имеет значение? Самое главное, что Игорь нашел отца. Игорь! Какой ты счастливый! Женя! Ольга! Я вас поздравляю. Ведь мы теперь одна семья!

Евгений: Правильно. А мне и в голову не пришло. Действительно! Вот, что сделал снегопад. Эта непогода…встречи… Подумать только, несколько часов тому назад никто из нас не предполагал…Семья…

Ольга: Семья… Будьте поосторожнее в своих желаниях… Не торопитесь…

Игорь: Ну, конечно, лучше их откладывать всё время на потом…

Евгений: Семьи, конечно, нет. Но все мы, как бы, родственники. И связаны уже какими-то узами.

Ольга: Ты очень зол на меня, сынок?

Игорь: Нет. Но мне очень обидно, мать. Очень. Я ведь все время чувствовал, что в наших с ним отношениях… В его отношении ко мне…

Ольга: Я знаю, знаю… Не надо сейчас об этом… И мне было больно… Но я трусила… И его, и тебя боялась…

Николай Павлович: Вы знаете, у меня припасена бутылка вина. Коллекционная, из запасов отца, еще вывезенная из имения. За всё, что здесь произошло, надо выпить. Это надо отметить, отпраздновать. Я человек старого закала, суеверный. Выпьем, поднимем бокалы. Иначе, будет не к добру.

Игорь: Подождите. Я сбегаю за стаканами. (Уходит).

Ольга: Николай Павлович! Ну как? Может быть, удалось вам убедить их, поколебать?..

Николай Павлович: К сожалению, нет. То, к чему я готовил Лизаньку всю свою жизнь, не состоялось. Она бросает меня и оставляет одного на последней переправе.

Лиза: Дед! Может быть, пришло время, хотя бы на последней переправе, как ты выразился, оставить этот тон. Эти ржавые скрижали. Эти химеры. Эти, уже никому не нужные заветы.

Николай Павлович: Лиза!

Лиза: Дед! (В отчаянии). Неужели ты не понимаешь? Это все уже «дизапир»! Как это по-русски?

(Входит Игорь. Расставляет стаканы).

Игорь: Исчезает.

Лиза: Исчезло. И бедные папа с мамой… Ты навязывал им это всю их короткую жизнь. А это было им чуждо. По крайней мере, последние годы… Просто они не хотели тебя обижать. А хотели жить как все. Как живут в Америке. Как живут американцы. Ходят на «парти». Устраивают барбекю. Живут своей жизнью. Имеют своих друзей. А не кушают борщи в русской столовой, не тратят время на шествия с хоругвями, ни на походы в церковь. Ну по праздникам, ладно… По воскресеньям… Но не по каждому же поводу…

Николай Павлович: Но это же твоя вера, твоя родина… У каждого в Америке есть своя вера…

Лиза: И я тебе торжественно объявляю, достаточно. С сегодняшнего дня у меня одна вера - это Игорь. И родина там, где он. Но даже, если бы я его не встретила, твоё путешествие к истокам тебе придется совершить одному. Тётя Соня тебе поможет. Просто Игорь помог мне понять, что мне нечего делать в России. Я ей не принадлежу. Меня туда не тянет. Тебя - да. Тебя туда всегда тянуло. Ты воспринял это как «месседж». Как это по-русски? Хоть ты там никогда не был.

Игорь: Как послание… Как знак свыше…

(Появляется снова тот же пассажир, который проходил уже здесь).

Николай Павлович: Да, мой юный друг! Для меня родина всегда светлая, как яркая, далекая, и казалось, недосягаемая звезда. А сейчас, вдруг, стала близкой… И я хотел войти в её врата под руку с моей дорогой внучкой… Самой дорогой, что у меня осталось. А вы все нарушили…

Игорь: Хотели принести ее в жертву, что ли? Внести ее во врата, как вы выразились, против ее желания? Ведь вы не могли этого не чувствовать?

Пассажир: Браво! Молодой человек! Даже если вы правы по сути, проникнетесь красотой и ёмкостью речи. Ведь ваше поколение такого не слышало, да и не умеет так изъясняться.

Игорь: Да нам этого и не надо. А вы всегда умеете появляться в нужное время и в нужном месте. Ведь я вас послал в неверном направлении.

Пассажир: А я покрутился, догадался и вернулся. Уж очень хочется пообщаться с соотечественниками.

Ольга: И правильно сделали.

Голос диктора: Уважаемые пассажиры! Произошли некоторые изменения в метеорологической обстановке. Внимательно следите за нашими объявлениями.

Евгений: Действительно, нужное время и нужное место.

Ольга: Присоединяйтесь к нам. Мы сейчас будем выпивать.

Игорь: Правда закусывать нечем.

Пассажир: Почему нечем. Вношу свою лепту. (Достает свёрток из чемодана). Хлеб и икра из Москвы.

Николай Павлович: Типично русская закуска. Не совсем годится для вина. Но в походных условиях…

Пассажир: А за что пьем?

Игорь: За воссоединение семьи.

Пассажир: Серьезно?

Игорь: Шоб я так жил. Как говорят в Одессе. Мы все одна семья, хоть познакомились несколько часов тому назад. Не прошло и дня, как говорится.

Пассажир: Это как понимать, если не секрет?

Игорь: Во-первых, я узнал здесь, что у меня есть отец. Его, кстати, зовут Женя. Я, как вы понимаете, о существовании Жени понятия не имел. Так же, как и он о моем. А моя мама, зачав меня, вышла замуж за другого. Женя отбыл благополучно в Израиль, не подозревая о моём существовании. Также, как и я - о его. И вот сегодня, мы все счастливо воссоединились. Как? Стоит выпить за это?

(Все пьют).

Пассажир: Поздравляю. Стоит.

Ольга: Игорь! Может быть хватит? Это никому, а тем более, случайным знакомым, неинтересно и неудобно выслушивать.

Пассажир: Мда!...Как то...

Игорь: А мы добавим интересу и завершим картину еще одним мазком. Из-за снегопада вон там за окном я встречаю Лизу. Она мне нравится. А может быть, даже больше, чем нравится… Я нравлюсь ей. Рискну предположить, что, может быть, даже и больше… И мы понимаем, что расставаться не хотим, что она ни в какую Россию с дедом ехать не хочет. Я ни в какую Россию с матерью возвращаться не желаю. И вот, складывается наша большая и дружная семья. Я, моя любимая девушка Лиза, моя мама, мой папа и любимый дедушка Лизы, Николай Павлович.

Пассажир: Интересный пасьянс. И я, как человек не вовлеченный, со стороны, могу спросить, а что думают об этом все остальные члены такой неожиданной и симпатичной семьи?

Ольга: Да что тут думать? Это же настоящее предательство! Ну да, конечно, со смягчающими обстоятельствами. Не спорю. Но если вдуматься? Человек, в один момент, решил покинуть свою мать, какая бы она ни была. И неизвестно, когда она его увидит! Свой образ жизни. Свою учёбу. Свой город, который он так любит. Сам об этом мне все время говорил. Наконец, свою родину, какая бы она ни была. А родину надо любить, как свою мать. Родина - это всё. Она у нас одна и это не разменная монета. Во всяком случае, я так чувствую. И мне всё равно, кто про нее, что скажет и что осудит. Оставайтесь и отстаивайте своё. Свои мысли. Свою правду. Только не покидайте. Не покидай ее, Игорек. Умоляю.

Игорь: Ты забыла отца, мама.

Ольга: Да! И отца… Не покидай! О, господи, где моя голова…Я еще не привыкла… Что настоящий твой отец - сам перекати-поле.

Евгений: Почему это я перекати-поле? Потому, что я, наконец-то, свою родину нашёл? И совсем не там, где родился. А там, где родился, эта родина всегда, с пелёнок была мне не матерью, а мачехой. И, неоднократно, мне об этом напоминала.

Ольга: Напоминала… Вырастила в самые тяжелые времена, образование дала, работу, диссертацию ты уже почти написал. Мне Паша рассказывал… Всё давала…

Евгений: Да, давала… Одной рукой давала, а другой… Тебе рассказать, как я в институт поступал? Или, как я работу искал? Или, почему я решил диссертацию не завершать? Или, почему я планировал на лодке в Турцию отправляться? Мы с тобой, Ольга, жили в разных мирах, в разных измерениях. И тебе меня не понять. Но я тебя, все равно, люблю. Вот такую, как Игорь говорит, дремучую. Люблю, как ты любишь свою родину мать и мою мачеху.

Игорь: Между прочим, мам, у моего отца, как выяснилось, одна родина, у тебя другая. А я между вами. И как мне определиться?

Ольга: Неважно, какого происхождения у тебя отец и мать. Важно, кем ты сам себя чувствуешь. И как ты сам сформировался, как личность. Вот, Николай Павлович, родился и вырос в Америке, а ощущает себя русским патриотом. И Лизу попытался воспитать в таком же духе.

Николай Павлович: И, как выяснилось, потерпел поражение.

Евгений: Почему поражение? Просто не надо пытаться формировать личность по своему подобию. Дайте ей сформироваться самой. И вы, видимо, дали все-таки Лизе необходимую ей для этого свободу. У вас обаятельная и прелестная внучка, которая знает, что хочет. И они с Игорем - прекрасная пара.

Игорь: Женя! Ждите нас в Израиле. Мы вас обязательно навестим.

Ольга (Евгению): Подхалим!

Евгений: Я вспомнил, что в тот день, когда мы встретились, я полюбил тебя и за чувство юмора.

Пассажир: Меня, к сожалению, наверное, уже ищут мои попутчики. А я каждый раз застреваю с вами… Очень уж мне интересны ваши разговоры. (Обращаясь к Жене). Если для вас Россия была мачехой, то меня можно назвать ее нелюбимым сыном. (Ольге в ответ на её протестующий жест). Да, да. И никак иначе. Я живу в Лондоне и сейчас возвращаюсь из Москвы. Принадлежу к, так называемым, шестидесятникам. И меня Родина в семидесятых выбросила вон, как мусор. А что мы хотели? Чтобы наша страна была гуманней, чтобы все было по законам, властями же и писаным. И чтобы было свободней. Чтобы вы, (обращаясь к Евгению), могли спокойно ездить и искать свою родину. И чтобы все могли уезжать и возвращаться. Боже упаси, мы не хотели революций и переворотов. И возвращения на родину триумфаторами в закрытом вагоне с готовыми тезисами.

Евгений: И чего же вы добились? Вы отдаёте себе отчет?

Пассажир: Конечно. Я понимаю ваш цинизм. Вам легко быть циником. Это ведь уже не ваше… Чего мы добились? Не знаю, мы ли? Мы-то оказались за бортом. А на Руси все оказалось как всегда. Всё в том же порядке - бунт, хаос, беспредел. А потом - желание сильной власти. И, конечно, появились совсем другие люди. А может быть те же самые ?.. И их партии. По их требованию. И по требованию момента. Не из традиций, и не из необходимых настояний разных групп населения. И все оказалось очень просто. Гораздо проще, чем раньше. Ей богу, зря раньше прежняя власть содержала огромный аппарат Агитпропа, чтобы внушать населению то, что она желала. Оказывается, достаточно одной лихой блатной фразы и весь народ с тобой… И не тянет меня вернуться на родину… Хотя, некоторые вернулись. И даже с советами, как все обустроить… А все мы разбрелись… Кто спился, кто ушел в себя, замкнулся… Кто пишет мемуары… Я вот не могу, иногда наезжаю…

Ольга: И всё-таки, наезжаете в эту страну?

Пассажир: Наезжаю. Тянет, знаете ли.

Ольга: Вот и я об этом же. Любимые или нелюбимые, мы все ей принадлежим. (Игорю). И даже твой отец в какой-то степени. Чтобы он ни говорил.

Игорь (пассажиру): Уходите?

Пассажир: Да. Пора, к сожалению.

Игорь: Вдогонку. И постараюсь на вашем, как говорит моя мать, на вашем понятном, культурном языке. Вы все, действительно думаете, что нам с Лизой так важны все эти заросшие мхом понятия - патриотизм, родина, борьба с властями за светлое будущее? У нас с Лизой другие понятия и другие ценности. Тем более что вы сейчас сами только что так убедительно описали, к чему это приводит. Конечно, обязанности по отношению к родителям или деду - святы. Но и они должны быть обоюдны. А родина? Тут мы с вами расходимся. В эпоху интернета, социальных сетей и всеобщего глобального сближения для нас родина - это весь мир. И спасибо всем вам, что вы открыли его для нас. И нам не надо снаряжать лодку, чтобы удрать в Турцию. Да мы не так уж и привязаны к политическим реалиям. К счастью, можем себе это позволить. В другое время живем. И поэтому, Женя, не удивляйтесь, что мы с Лизой так быстро нашли общий язык. Мы просто говорим на другом языке. И мы, в отличие от вас всех, не эмигранты. Мы не эмигрируем, а просто, ищем свой путь в этом мире.

Евгений: Я не удивляюсь. Я завидую.

Николай Павлович: А я разочарован.

Ольга: А я надеюсь, что, всё-таки, ты вспомнишь те ценности, на которых ты воспитывался. Которые я пыталась тебе внушить всю жизнь…

Игорь: Вспомню, мам. Конечно вспомню. Я ведь начал их забывать…

Голос диктора: Уважаемые пассажиры! В связи со значительным улучшением метеорологической обстановки, все рейсы из нашего аэропорта возобновляются. Просим всех, как можно скорее, пройти к регистрационным стойкам.

(Все смотрят на прозрачное окно).

Пассажир: А, действительно, снегопад-то кончился. Молодой человек! В чем-то вы правы, а в чем-то - нет. Во всяком случае, есть о чем задуматься. А пока, всем приятного полета. (Уходит).

(Все быстро начинают собирать свои вещи. Один только Николай Павлович стоит, задумавшись).

Лиза: Дедушка! Собирайся. Я тебя провожу, и помогу зарегистрироваться, и со стюардессами поговорю, чтобы они тебе в самолете помогли.

Ольга: Да вы не волнуйтесь, Лиза, может быть, мы устроимся на одном самолете. Ведь я тоже в Петербург лечу.

Николай Павлович: А вы знаете, мои дорогие, я передумал. Никуда я не полечу. Я хочу домой.

Лиза: Дедушка! Это из-за меня? Игорь! Мне придется поехать с дедом.

Николай Павлович: Нет. Моя милая! Просто я понял, что все мои устремления мешали мне жить. Я слушал вас всех и думал. Вы - другие. А моя жизнь - другая. А то, чем жили мои родители, это все ушло безвозвратно. И ничего я там не найду. Даже могил. Помоги-ка мне, Лизанька, поменять билет на Сан-Франциско.

Игорь: Вы очень правильно поступаете, Николай Павлович. И не волнуйтесь. Я привезу вам вашу внучку.

Николай Павлович: Вы уж берегите ее.

Игорь: Николай Павлович! Она услада и отдохновение для моего сердца, и самая клевая из всех, кого я встречал.

Лиза (Ольге): Вы меня когда-нибудь простите?

Ольга: Мне не за что тебя прощать. (Обнимаются).

Лиза (спрашивает у Игоря): Как передать по-русски надежду - «СИ Ю ЛЕЙТЕР»?

Игорь: Скажи просто - до свидания.

Лиза: До свидания, мои родные. (Снова обнимает Ольгу и Евгения.)

Николай Павлович: До свиданья, мои дорогие. Не забывайте, что мы с вами родственники. Свидимся ли?

(Лиза и Николай Павлович уходят).

Игорь: Ну, плакать будем?

(Ольга начинает плакать).

Игорь: Мать! Я постараюсь все забыть. Твои наставления. А, самое главное, твои обманы. И мне очень нравится Женя. Ты правильно выбрала мне отца. Давайте, как-нибудь, соберемся все втроем, посидим, поговорим.

Ольга: Ты правда так думаешь? Ты, правда, этого хочешь?

Евгений: Конечно, он этого хочет.

Ольга: Нет, я хочу от него услышать.

Игорь: Я, правда, этого хочу. (Обнимает и целует Ольгу. Обнимает Евгения).

Как всегда, поручаю ее вам, Женя. Только, не дай бог, если в следующий раз застану вас в разгар страстного поцелуя. Ведь все предыдущие этапы я уже наблюдал. А впрочем, почему нет?

(Берет чемодан и уходит).

Евгений: Снегопад прошел… Он подарил мне тебя и сына. Спасибо тебе за Игоря.

Ольга: А я думала, что снегопад отобрал у меня сына. Но сейчас мне стало намного легче. Я заново приобрела и тебя и его.

Евгений (обнимает её): Пошли?.. Разлетимся в разные стороны?

Ольга: В разные страны.

Евгений: Чтобы встретиться на Литейном мосту?

Ольга: На Литейном мосту.

Они уходят. За окном крутятся одинокие снежинки.

Конец