Номер 12(25) - декабрь 2011
Эстер Пастернак

Эстер Пастернак Прогулки по Парижу[1]

בס"ד

Э. Бормашенко

 

 

Анна Ахматова Раневской:

Шведы требуют для меня нобелевку. Вот, в

Стокгольме напечатали.

– Стокгольм, – произнесла Раневская. –

Как провинциально!

Ахматова:

– Могу показать то же самое из Парижа…

– Париж, Нью-Йорк, – всё, всё провинция.

–Что же не провинция, Фаина?

Провинциально всё, – отозвалась Раневская. –

Всё провинциально, кроме Торы.

А. Найман «Рассказы о Анне Ахматовой»

Часть 1

 

День первый

Под крылом самолёта в серой смоле высятся Альпы. Лететь осталось меньше часа.

В 8 часов утра приземляемся в аэропорту Орли. В Париже температура + 5.

Поёживаюсь от холодного воздуха. Ощущение пятнадцатилетней давности – сентябрь, Москва, посольство, очередь. Проезжаем по парижским улицам. Забытая архитектура, зелень, ширь. Шофер переспрашивает адрес гостиницы. Рю де Ришелье, гостиница "Жарден де Пари". Дорога перекрыта. О-ля-ля – бомбочка. Делаем разворот. Ну и встреча!

В большом гостиничном номере холодно и одиноко. Заныло под ложечкой от накатившего чувства бездомности. Что я здесь делаю? Зачем я здесь?

"Пусть отсохнет моя правая рука, язык прилипнет к небу, если я забуду тебя, Иерусалим!"

Сидя в кресле, засыпаю и, проснувшись, слышу за окном дождь.

Выходим в вечерний Париж. Ослепляющие фонари, бесконечные вереницы машин, нескончаемый гул, говор. Между мной и Парижем занавесь, и только позже – слабые паутинки едва опознанной радости. На фронтоне, опоясывающем здание Французской оперы, в нишах стоят бюсты французских композиторов. В этот вечер давали "Травиату". Из машин выходили дамы в сопровождении мужчин. Запомнилась семенящая горбунья в мехах в паре со стройным молодым мужчиной, держащим над ней зонт. Неоновые огни бесконечных магазинов, пёстрые витрины, яркие блицы реклам, бесчисленные рестораны, бистро. В маленьком кафе на Итальянской площади тепло и пахнет кофе. Париж по-прежнему затянут в сетку дождя. Глядя в окно, на ярко освещённую улицу, я думаю о том, что завтра в Иерусалиме начинается Суккот[2].

Дни второй, третий, четвертый

На завтрак горячие круассаны, сливочное масло, фруктовый конфитюр, кофе и чай. Вспоминаю "Сиесту в Памплоне" Алика Гольдмана: …Лену поразило следующее, к примеру: вся Франция завтракает одинаково.

Накрапывает мелкий дождь. Сырой воздух полон запахов осеннего леса. Дворами-пассажами выходим на площадь Согласия. Памятник Оноре де Бальзака порядочно загажен голубями, клюющими макушку великого писателя. Посреди мостовой Османского бульвара две берёзы, как школьницы, жмутся друг к дружке.

Дождя сегодня нет, но туча висит над головой, как дамоклов меч, и все вокруг серо.

В Латинском квартале посетили магазин русской книги. На широком подоконнике одного из домов сидел удивительный кот, я остановилась, не в силах пройти мимо такого зрелища. Кот протянул лапу, его звали Месье. Из петлицы пушистого мундира высовывалась белая роза, и три рыжие планки украшали грудь, ни дать ни взять почетный генерал славной французской армии. Отдав честь, мы пошли дальше. На бульваре Клише из праздного любопытства заглянули в "Мулен Руж". В полутемном, квадратном вестибюле с десяток касс, где уже с утра можно приобрести билеты на ночное представление, стены увешаны репродукциями с картин Тулуза Лотрека. Бар в эти часы закрыт, но за тремя низкими столиками болтают несколько смазливых официанток. На улице продают цветы в плетеных корзинах, в ведрах, в деревянных бочонках, в высоких вазах – многочисленные и яркие, они заполнили весь тротуар, отчего улица кажется декорацией к театральной постановке. На лестнице, ведущей к Сене, молодой художник пытался рисовать мой портрет. Моего на портрете – один заголовок – глаза. По дороге в Лувр, я вспоминаю о том, что моя подруга, француженка Д., произносит это слово так: Лювэр, (особый выговор буквы «р» воспроизвести на бумаге невозможно), всегда напоминает мне «Детство Люверс» Бориса Пастернака, а само слово Лувр, – срубленный топором лавр. «Луврэ» - более поэтично, почти Петрарка, почти Лаура, почти сонет. А если скульптура, то – плоть в мраморе – искусство не моего измерения. (Цветаева)

Урок любви, похожий на сонет,

Где плоть так расточительна, как свет!

Ясны необязательные речи

В дословном счастье, и нельзя иначе.

Э. Пастернак

В Лувре, в этом мировом хранилище искусства, с напомаженным паркетом, утоптанным тысячами ног, где крыло каждого французского короля имеет собственный парадный вход с душными портьерами, с тёмными портретами, из которых по ночам выходят удушенные и отравленные правители, – мне было не по себе, как после посещения анатомического музея.

С Лувром по причине странного происшествия связано имя поэта Гийома Аполлинера. Вначале сентября 1911 года из Лувра пропала картина, но не просто картина, а Мона Лиза. По обвинению в краже «Джоконды» великого Леонардо да Винчи был арестован Гийом Аполлинер.

Кого, вы думаете,

копы из Парижа

За это взяли? Мсье Аполлинера!

И в обезьяннике

ему трепали нервы[3].

Свою непричастность к исчезновению «Джоконды» Аполлинеру пришлось доказывать всерьез. Причины ареста поэта были нешуточные: его видели в Лувре за несколько дней до кражи. Известный факт – шедевр Леонардо возвратился в Лувр только три года спустя. Похитителями картины оказались итальянцы, мечтавшие вернуть картину на родину, но не смогли найти на нее покупателя в Италии и вернули «Джоконду» французским властям. Лувр убытков не понес. Даже наоборот. Желающих увидеть светлое пятно на стене вместо картины за три года пришло в музей больше, чем ценителей Леонардо за двенадцать лет.

С бульвара Распай (весь нараспашку!) – распалённого шагами восторженных туристов – раз – па, два – па, – мы вливаемся в дневную сутолоку бульвара Сен-Мишель. Ни «жалости, ни жимолости» у Парижа я не просила.

 Мне кажется, что я вас рядом слышу,

Вторую ночь я вижу вас во сне.

Стучится дождь крылом летучей мыши,

И ветер треплет сорванный брезент.

 

Мне снится осень, Самария снится.

Её писал рассерженный Расин.

А муэдзин как дикая ослица,

И голос выпущен, как из бутылки джинн.

 

Мне кажется, что ничего не страшно.

Гранатовыми зернами закат.

И голуби толкутся в рукопашной

На Гревской площади, где казнь, где перстень-яд.

 

Дожди заладили скрипучее шарманок.

Мне снится гобеленовый Париж,

И Сен-Мишель в растрепанных каштанах,

И то кафе, где ты сейчас сидишь.

Э. Пастернак

День пятый

Во дворе Монмартрского музея тихо, красиво и бренно. С деревьев льётся уютный шансон голубей. Голуби в Париже бесстрашно разгуливают по мостовой, искусно балансируют на печных трубах, со вкусом устраиваются на барельефах, и загорают на памятниках. Нужна некоторая растяжка времени, чтобы пятна на лугу с картины Гогена легли художественным пластом на сетчатку глаза и чтобы в погоне за «утраченным временем» не слишком больно ударяли падающие на голову булонские или монмартрские каштаны, вот уже почти век отпевающие «Париж прошлого». Мы уходили вниз по булыжным мостовым, поднимались вверх по узким улочкам к парижским мансардам с торчащими каменными ушами печных труб. День закончился вечерней праздничной молитвой в одной из красивейших сефардских синагог Парижа на рю де Монмартр.

Дни шестой, седьмой, восьмой

Назавтра не по-осеннему солнечный день позволил проделать прогулку по Сене на катере. Знаменитая река, увековеченная в стихах и романах, не вдохновила меня ни буро-зелёным цветом, ни запахом старого пива и подгнивающих водорослей. Парижа моей юности не осталось. Мой Париж ни с кем нельзя было спутать. Ничего не осталось от жажды и тоски по городу, на улицах которого каждый вечер зажигались газовые рожки. Ничего не осталось от улочек моих нереальных воспоминаний о городе, в котором никогда не была и в котором прошел добрый десяток лет моей юности. Ничто не напоминало Париж, в котором будут написаны «письма из Франции» еще до того, как я побывала в нём[4].

В Сен-Жерменском лесу накрапывал мелкий дождик. Прогалины между дубовыми деревьями покрылись скользким мхом. Громко стучал дятел, застряв на одной ноте, как тапер в дешевой гостинице. На полянке, среди желто-красных цветов, сквозь мелкое решето дождя просеивался золотой песок образов из стихотворения, которое я тебе читала.

Уходишь, и птичьим садом

Во мне отзовется утро,

Холодным окном, парадом

Сырой, осенней палитры.

 

Но как неизменно долго

Затянется день ненастный.

С книжных сойдут полок

Стихи и детские сказки.

 

Пусть осень, как неизбежность.

Зима, как скупая притча.

Есть только одна нежность,

С которою мне снишься.

 

С которою беспощадно

Немеют, дрожат губы.

Над птичьим пустым садом

Мрачнеют тучи как Будды.

 

Ты снишься так изумленно,

Так бережно, так отлично

От помыслов посторонних,

От жалкости и величья.

 

Ты – глиняная свистулька.

В сиренево-зимний вечер

Часы отбивают гулко

Минуты на чёт и нечет.

 

Есть только одна нежность

С которою ты снишься.

Горят, оплывая, свечи,

В подсвечниках из Парижа.

Э. Пастернак

А косуль, о которых нам так много рассказывали, мы так и не встретили, зато кролики пересекали дорогу с быстротой молнии.

На бульваре Бомарше светит яркое солнце, но к вечеру уже моросит дождь.

Пройдя по каштановой аллее Люксембургского парка, выходим на улицу Монпарнасс и находим дом 19, здесь жил Модильяни. Улочка Данфер-Рошро, где в 30-е годы Цветаева любила бывать у Лебедевых, переменила название и облик. И вот мы попадаем в неосвещенный переулок едва ли не ощупью, как в вывернутый наизнанку карман, и, выйдя из туннеля, оказываемся на концерте звенящего фонтана посреди площади Ла Фонтен. Он – маленький городской оркестр, а ты  - дирижер. Разучи пьесу, и да поможет тебе Всевышний! Лицо влажное то ли от далеко летящих брызг, то ли от слез.

Гуляя по площади Бастилии, мы зашли в тир, где муж решил сбить в мою честь все существующие там мишени. Так он и сделал, но сделал он это так, как учила его Армия Обороны Израиля. Картина была сюрреалистическая – на прилавке перед ошеломленным хозяином тира постепенно выросла плюшевая гора из розовых кукол, коричневых медвежат и жёлтых утят. Попрощавшись, мы вышли. За нами следом напряжённой походкой пошли три араба. Пройдя какое-то расстояние, они услышали, что мы переговариваемся на русском языке, и отстали.

Нет, меня решительно нельзя было утешить Парижем, мощно одичалым. (Мандельштам) Только как знал поэт в 1935 году о том, что мусульмане в конце 20-го столетия довольно успешно, как строптивого жеребца, объездят Францию?.. Одичалым и удручающим виделся мне Париж, когда араб, бросив циновку на камни мостовой, рядом со статуей «поверженной головы», чихая от пыли, молился, скосив дремучие глаза на голые ноги проходящих мимо француженок[5].

Но были и приятные встречи, одна в Латинском квартале с котом (смотри выше), а вторая в Парке Тюильри, когда рядом со мной на скамью присел коричневый с серым отливом голубь и всю меня, как телеграмму, втянул в себя блестящими зрачками.

Безотчётную радость сменяла грусть, от которой захватывало сердце. Кого мы надеялись встретить в непрестанной толпе конца 20-го столетия? Парижская толпа замешена на равнодушии и спеси. Из-за первого Франция заполонена арабами, она попросту захвачена ими, хотя французы не признаются в этом даже наедине с собой (уже признаются!..), из-за второго – их мягкотелая продажность, как политическая, так и… всякая. Близорукость Франции уже никого не удивляет, а недальнозоркость Европы – пугает. В своё время, когда Конвент назвал Шиллера «другом свободы» и присвоил ему звание гражданина Французской республики, никто  не представлял себе пагубные масштабы этой пресловутой «свободы», говорящей на арабском языке на всех площадях Парижа[6].

Дни девятый, десятый

В Париже площадь есть –

её зовут Звезда.

О. Мандельштам

(«Строчки из утерянных стихов», т. 4)

Утро пасмурное и прохладное. В прудах Болонского леса плавают утки. Здесь каштановая поляна, огромные платаны, развесистые ели, старые дубы, тонкие осины, и нежнее нежного сирень с мелкими капельками дождя на ресницах. Глаза отдыхали от вида дворцов людовиков и филиппов, уши отдыхали от городского гула.

Прикрыв глаза, я ощущала знакомый запах сухого ветра с семи Иерусалимских холмов; небесный запах вечного города – праздник, который всегда с тобой!

Интересно заметить, что Париж с его дворцами, галереями, музеями, мостами, с его Лувром, даже если Сена разольется вдоль и поперек, и пребудет город на сваях, не станет символом «туристической лирики». В то время как Венеция, – размокшая каменная баранка, (Б. Пастернак) живущая на каналах, на мостках, на решетках, на алмазных квадратах солнечных лучей, на глади воды, с шумными голубями, стучащимися в тёмные венецианские окна, давно увлекает карнавалом неисчерпаемого восторга.

Улица, по которой мы идём, очень тихая, дома здесь застегнуты на все пуговицы, в них живут семьи дипломатов и послов. По дороге я вспоминаю, что завтра мы улетаем домой. Ибо отъезд есть ссылка глаза в провинцию прочих чувств. (И. Бродский) А мне так не терпелось этой самой «ссылки в прочие чувства»!

Оставляю Париж далеко за спиной Иерусалима и Самарии, Иудеи и Галилеи. Оставляю его, бывшим мечтой и реальностью, памятью и воспоминанием, оставляю его несбывшимся чудом далеко за спиной 17-летней девочки, однажды написавшей: ...И старый замок мой – Париж, воспоминаньями покрыт, и паутиной по углам.

Часть 2

Возложи на Господа дела твои,

и утвердятся помышления  твои.

Мишлей (Притчи) царя Шломо (Соломона), 16;3

В аэропорту Бен-Гурион приземлились в полдень. Прозрачное небо напоминало хорошо промытое стекло. По знойной улице расхаживал месяц «тишрей». Запахи скоропалительной израильской осени, знакомые до боли, изо всех сил старались завладеть мной, и радость узнавания с ещё большей силой охватила, когда в ярко и легко одетой толпе встречающих я разглядела сыновей.

Ночью мне снится Париж и Эйфелева башня, на которую я не удосужилась взобраться. Версальский дворец я тоже не посетила, потому что больше люблю город Давида и Соломоновы пруды. Друзья, уверенные, что Европа (Париж!!!) – непременно поразила наше воображение, несколько разочаровались, услышав:

Вам уже не найти ни листка оливы, ни зёрнышка винограда из тех, что я видела на земле обетованной. (Шатобриан)

Через два дня мы были в Иерусалиме. И вот я стою на площади «Париж» в центре святого города; за спиной дети пускают в небо бумажного змея. Змей зависает, едва коснувшись голубо-розового фаянса небесного озера.

Усохла сила моя как глина фаянса, – вспоминаю я псалом Давида.

«Где-то написано о том, что в конце времён Париж исчезнет наряду со многими другими городами, – приходят мысли. – Так что же, останется одна площадь, или одно название, или ничего? – Да, ничего не останется – ни звука, ни духа от одного лёгкого дуновения Машиаха (Мессии), – как написано».

Я смотрю на дома из иерусалимского камня, стены излучают особое тепло, на них играют солнечные блики. Я думаю о том, что на острове Шазэль, в горах Самарии, бархатный шалфей за шиворот, по-братски, вытаскивает растущие меж скалистых теснин жёлтые левкои. Сильные порывы ветра толкают в спину. Такой ветер способен расстроить музыкальный инструмент, и потому нежелательно выходить сейчас на улицы города со скрипкой в руках. Ветер гудит так настойчиво, что ладоней, закрывших уши, недостаточно, дабы проскочить и не застрять на раздражающей ноте настоянного, как чай, отчаяния. Душа моя, ты в Иерусалиме. Расслабься и люби себя, даже если тащишь за собой, как кошка на хвосте, грохочущую по мостовой жестянку, полную чувства вины за прошлые прегрешения. Низко висящие облака прохватывает ознобом от твоего искреннего раскаяния, они чернеют, и дождь, протеже небес, громко падает и принимается с такой сильной жаждой, какую только земля Израиля знает. И может быть, это знак о том, что молитва твоя принята.

Загибая страницу как руку в локте, переношу на вышивку птичьих дней великое признание ежесекундной и непобедимой веры в Творца, обнимая бесконечность, как невесомая вода обнимает гладкую поверхность дельфиньих спин. Я ухожу так далеко, что кажется, пришла к роднику, и только напиться осталось, но эхо бьет крылом по губам. Я спрашиваю, и слёзы, как хрустальные бусины, скатываются по щеке, и ты говоришь: Это был рай, а теперь мы смотрим на два острых меча у входа и не можем проникнуть. И серый дым бездны клубится и наполняет наши сердца страхом великим.

Тёмные пятна осеннего неба, непросохшие капли дождя на мраморном лбу подоконника, смазанное туманом окно. В саду, замершем, как лев перед прыжком, пахнет инеем. На субботнем столе халы с запечатанными внутри прозрачными зернами «манны».

С райских деревьев медом стекала слюна уснувшего над Книгой ребенка. Тысячи сверкающих капель собирались в единое целое – в ожидание - ни осени, ни весны – Избавления. Над головой проплыло облако, напоминающее шатер Яакова, и сильный ветер, поменявший направление, упрямо погнал его в сторону Иерусалима.

Облетают воспоминания, облетают, как осенняя листва от порыва сильного ветра, и становятся единым составляющим нашей жизни, ярким ковром устилая двор и садовые дорожки, ведущие от порога дома к сливе, ануне, айве… Ведущие в рай…

Мне эта ночь напомнила коптильню

Так воздух сух, что закипают слезы.

Я намешаю новую палитру,

Где щиплют травы выдумщицы-козы.

 

Где Иудеи вечная арена

Приемлет пастухов и пилигримов,

Где с Храмовой горы, погибшие Микены,

Я вижу затканными временем и пылью.

 

Где звезды, словно рыбы на жаровне,

И муэдзин охрипший голосит,

И падает на Шхемскую дорогу

Тень виноградников, сжимающих виски.

Э. Пастернак

Ноябрь -1994, Хермеш Июль - 2011 Ариэль


Примечания

[1] Мнения читателей не обязаны совпадать с мнением автора очерка. Приятных прогулок! Э. Пастернак.

[2] Праздник кущ.

[3] Из неоконченной поэмы И. Бродского «История двадцатого века». 

[4] Цикл стихов «Письма из Франции» Э. Пастернак.

[5] « Европа ещё французская, но Франции уже нет». П. Вяземский, 1853.

[6] «Европа – исламская, а Франции уже давно нет». Э. Пастернак


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3349




Convert this page - http://7iskusstv.com/2011/Nomer12/EsPasternak1.php - to PDF file

Комментарии:

Алекс
Монреаль, - at 2012-01-27 20:53:45 EDT

Читая, вспомнилось:

--Что делает русский человек, попав первый раз в Париж?

--Он запирается в своем номере, и там день и ночь читает Достоевского.

Aschkusa
- at 2012-01-19 10:34:17 EDT
Демография Европы (Исламская иммиграция)

http://www.youtube.com/watch?v=Lct8j7-bzBk



Борис Дынин
- at 2012-01-15 17:43:56 EDT
Ефим Левертов
Петербург, Россия - at 2012-01-15 17:00:01 EDT
Рекомендую всем посмотреть последний фильм Вуди Аллена “Полночь в Париже”.
==================================================
И мне понравился фильм. Но хотя герой и принял, что поиск "своей" более содержательной и красивой жизни в прошлом есть иллюзия, но весь фильм, включая городские сцены современного Парижа есть ностальгия о прошлом, которого не было ни у американца, ни у француза.

А в связи с "Прогулками по Парижу" и думами автора о Иерусалиме см.
http://www.youtube.com/embed/H0DwOEVlHdg?rel=0&hd=1

Ефим Левертов
Петербург, Россия - at 2012-01-15 17:00:01 EDT
Рекомендую всем посмотреть последний фильм Вуди Аллена “Полночь в Париже”. Вы увидите не Париж, которого вы не видели, а Париж, который вы видели, и вам обязательно захочется туда вернуться. Всем – приятного путешествия!
елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-15 13:28:32 EDT
Разницу чувствую, спасибо. Я прекрасно понимаю, что без переосмысления ислама изнутри надеяться особо не на что. Но надежда есть. Потому что таковое имеет место, но о хорошем мы не слышим. У меня есть такой друг, поэт суфи, если бы все были такие как Шабир: Shabbir Banoobhai
Тоже поправка
- at 2012-01-15 07:27:36 EDT
Поправка - А. Штильману
- Sun, 15 Jan 2012 06:28:28(CET)

Очень изящно и эстетически изысканно написано.
%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%
Уважаемый маэстро! Есть эстетизм и эстетствование.
"Загибая страницу как руку в локте, переношу на вышивку птичьих дней великое признание ежесекундной и непобедимой веры в Творца, обнимая бесконечность, как невесомая вода обнимает гладкую поверхность дельфиньих спин"
--------------------------------------------------------------
Это ещё называется "литературщиной".
ЛИТЕРАТУ́РЩИНА, -ы, ж. (разг. неодобр.). В литературе (во 2 знач.): плохой вкус, выражающийся в вычурности стиля, в отсутствии простоты и художественной правды.
(С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова Толковый словарь русского языка)

Поправка - А. Штильману
- at 2012-01-15 06:28:28 EDT
Очень изящно и эстетически изысканно написано.
%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%
Уважаемый маэстро! Есть эстетизм и эстетствование.
"Загибая страницу как руку в локте, переношу на вышивку птичьих дней великое признание ежесекундной и непобедимой веры в Творца, обнимая бесконечность, как невесомая вода обнимает гладкую поверхность дельфиньих спин" - это почерк эстетствующей дамы, которая, сидя в БОлонском лесу, вытянув от усталости ноги и смежив веки , с трудом подавляет в себе тошнотворные позывы от Лувра и отворачивает нос от запахов Сены.

Уточняющий
- at 2012-01-15 02:53:18 EDT
елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - Sun, 15 Jan 2012 02:26:45(CET)
Мы теперь говорим, что мусульмане государство в государстве, не признают светских законов. То же было и с евреями до массовой ассимиляции.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Не совсем! «Дина де-малхута дина» («Закон государства — закон») - таков принцип иудаизма. Есть ли такой принцип в исламе? Евреи, например, никогда не провозглашали, что Европа принадлежит Аллаху, хотя и весь мир принадлежит Богу, но не в том смысле, что Галаха должна быть законом Европы (даже для ультра-ортодоксов), не в пример Шариата для мусульман. Чувствуете разницу?

елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-15 02:26:44 EDT
Ну, не обижайтесь на урода. Это я любовно. Я люблю Берлин, меня уговаривать не надо. У меня есть даже поэма где то тут, в этом журнале, о нем. О Париже нет, а о Берлине есть. Там я все сказала, что могла. А насчет чернобородых мужиков, как верно сказал читатель. Евреи именно так и раздражали и не могли не раздражать. У Бабеля есть рассказ о том, как в еврейских общинах, уже в 20 веке, женили девятилетних детей, там и главный герой так женится. Польские власти запрещали, а те все равно тайно продолжали. Мы теперь говорим, что мусульмане государство в государстве, не признают светских законов. То же было и с евреями до массовой ассимиляции.
A.SHTILMAN
New York, NY, USA - at 2012-01-14 21:42:39 EDT
По прочтении очерка больше всего удивляет поразительное непонимание во многих отзывах смысла короткого эссэ. Одна дама предлагает свои туристические рецепты / а очерк вообще не о туризме!/ другая, живущая, как видно из адреса - одновременно в четырёх местах и пяти городах, даёт свои советы как нужно писать и лучше понимать сегодняшний Париж...А очерк ,кажется, вообще не о том. Текст, кстати, написанный в очень эстетской манере, с вкраплениями, кажущимися искусственными и ненужными здесь стихов, посвящён тем не менее поискам самой себя в Париже в 17-летнем возрасте автора. Естественно, что того Парижа автор уже не нашёл и никогда не найдёт. Контрапунктом проходит его новая жизнь и новая тема жизни - Иерусалим. Сопоставимы ли эти линии? Нет, конечно, они не пересекаются, но дают ключ к понимаю главной темы - поисков себя в Париже и приводят автора в Иерусалим - таков смысл этого контрапункта, выражаясь музыкальной терминологией. Да, Европа, та которую все любили - гибнет! Да, гигантское присутствие арбов и чёрных мусульман скоро перейдёт в критическое и города будут оставлены жителями, как это уже случалось в Америке /Детройт - лучший пример/. И дело тут не в расизме и неприятии суб-культуры новых жителей великих городов Европы - дело в общем попустительстве всего EU в непомерном и искусственном увеличении пришлого мусульманского населения. Процесс этот начался давно - более 20 лет назад. Но это всё ,кажется, объясняет попытку автора "найти себя" сегодня в прошлом в этом городе. Потому автор нас внезапно переносит от площади Оперы на "Итальянскую площадь". Возможно здесь просто ошибка - Итальянский бульвар рядом, а площадь Италии совсем в другом конце города, да и на другом берегу Сены. Потом становится ясно, что мысль автора пытается действительно найти себе какие-нибудь штрихи прошлого в сегодняшнем городе. А оно, увы, никогда не возвращется. Оттого и естественное разочарование в увиденном. Только маленькие детали роднят с прошлым - кот, голубь...Все эти милые детали, однако прошлого не возвратят, что ясно изначально. Поиски эти романтичны / а не туристичны!/ и приятно, что вторая тема контрапункта приводит в Иерусалим. "Ирущалайм шэли!" А прочитать - приятно. Стихи, хотя только лично мне, показались искусственной вставкой. Очень изящно и эстетически изысканно написано.Наверное следовало дать эпиграф: «Не для любителей туризма!», но это было бы грубо и никак не вязалось бы с настроением очерка.

Ефим Левертов
Петербург, Россия - at 2012-01-14 20:33:12 EDT
Мой Париж, моя Франция См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7571
В частности:
1 В поисках Лафонтена См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=6752
2 Франция, день 1 См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=6879
3 Два дня на крыше автобуса См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=6995
4 На Монмартре См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7027
5 Лувр и Музей современного искусства имени Помпиду См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7055
6 В Версале См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7133
7 Мец, Лотарингия См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7225
8 Париж, предпоследний день – день покупок См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7389
9 Парижские бездомные См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7408
10 Портье нашего отеля См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7423
11 Французское телевидение См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7510
12 Любовная сцена в Амстердамском аэропорту См. http://blogs.7iskusstv.com/?p=7537

V-A Борису Дынину
- at 2012-01-14 00:59:43 EDT
Не пишите гойских "V"
Не пишите гойских "A"
Научитесь наконец
Мысли составлять в слова.

Борис Дынин - ВЕК
- at 2012-01-14 00:50:01 EDT
Виктор! Сиукнул ангоийскую "B" и получилось русская "И"! Sorry!
Борис Дынин
- at 2012-01-14 00:44:51 EDT
В ответ на
елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-13 08:46:58 EDT


Sacrés coteaux, et vous saintes ruines,
Qui le seul nom de Rome retenez,
Vieux monuments, qui encor soutenez
L´honneur poudreux de tant d´âmes divines :

Arcs triomphaux, pointes du ciel voisines,
Qui de vous voir le ciel même étonnez,
Las, peu à peu cendre vous devenez,
Fable du peuple et publiques rapines!

Et bien qu´au temps pour un temps fassent guerre
Les bâtiments, si est-ce que le temps
Oeuvres et noms finablement atterre.

Tristes désirs, vivez doncques contents :
Car si le temps finit chose si dure,
Il finira la peine que j´endure.
...........................................

Вольный перевод с французского С.Я. Бронина

Святая пыль седых руин,
Еще носящих имя Рима,
Но уходящая незримо
В небытие пустых равнин.

Вот с Триумфальной Арки клин
Слетел, дробясь неотвратимо,
И расхищают пилигримы
Обломки мраморных вершин.

Так разрушеньем ежедневным
Уносит памятники древним,
Уходят сами имена.

Не плачу я. Всесильно время.
Оно со всех снимает бремя
И не минует и меня.

Думаю по делу, и И. Каган не будет против!

Виктор Каган
- at 2012-01-13 23:46:55 EDT
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-01-13 21:33:36 EDT
... я тоже за то, чтобы мои внуки и правнуки были в состоянии зайти в спокойное европейское кафе и по-человечески там посидеть - без орущих диких брюнетов с вытаращенными глазами ...
<...> Но Европа в опасности. Чернобривые безработные мужики из булочной, горланящие там целый день и распугивающие публику, доберутся и до Кудамма - и тогда уйдёт импульс и толерантность уже не поможет...


Вы сказали! Вам не кажется, что то же говорилось в Германии известных времён, только под "дикими брюнетами с вытаращенными глазами" и "чернобривыми мужиками" имели в виду нас - пейсатых, чесночных, подмявших под себя деньги и власть, а несчастным немцам так хотелось, чтобы их внуки и правнуки (далее по Вашему тексту)?


Майя
- at 2012-01-13 22:14:21 EDT
Ещё раз перечитала и пытаюсь понять, почему моё путешествие было удачным, а у Эдит Пастернак - такое разочарование.
Тот же Париж, тот же месяц октябрь

Located in the Montmartre district in Paris, 900 metres from the Sacre Coeur, Jardins de Paris Montmartre offers soundproofed rooms with free Wi-Fi access.
Each room has simple decor and equipped with a flat-screen TV with satellite channels and a private bathroom. All rooms are accessible by a lift.
A continental breakfast is available each morning in Jardins de Paris’s chic dining room. There is a 24-hour front desk with a concierge.
Metro station Jules Joffrin is 230 metres from Jardins de Paris Montmartre, which gives direct access to Saint-Lazare and Montparnasse.
----
Отель - дешевле не бывает, две звезды. Соответственно - всё в этом отеле, включая завтрак.
За 10 дней посетили всего один музей - Лувр. Подошли к Французской Опере. Проехались по Сене на катере.
Ходили по улицам, искали что-то?

Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-01-13 21:33:36 EDT
IMHO, мы дискутируем о разных вещах. Речь не идёт о мерзком расизме, а о резком изменении социальной структуры Европы.

Сегодня прошёлся с Юдит по Шарлоттенбургу. Там, в одной пешеходной зоне, открыли новую булочную-кафе под названием Sasson. Хозяйка, по-моему, молодая смазливая еврейка, крашеная под блондинку. Сначала приходило довольно много гостей, а сейчас их, вроде, совсем мало стало. Кафе можно уже закрывать. Зашли: красивая чистая, модерная булочная, а воняет. Прямо у входной двери сдвинуты столы и большая группа толстых арабов-мужиков сидит и горланит вовсю. Испуганная хозяйка подметает пол в самой глубине помещения, где потемнее. В конце длинного широкого коридора, в котором расположилась эта булочная, сидит такая же большая группа закутаных по глаза в чёрное арабских дам, общающихся шепотком. Прямо шарият какой-то. Так мы сразу оттуда выбежали. Ну не для этого после рабочей недели выбрались в кафе...
Это маленький пример того как умирает Европа. Поэтому Сарацин прав: я тоже за то, чтобы мои внуки и правнуки были в состоянии зайти в спокойное европейское кафе и по-человечески там посидеть - без орущих диких брюнетов с вытаращенными глазами и чётками в руках по соседству.
А уж назвать Берлин уродом - вот это да!!! Это чудесный город с тремя(!) операми, массой театров и картинных галерей, с прекрасной уютной архитектурой. С чинным буржуазным Кудамм, с Музейным островом и музеями мирового значения, с Berlin-Mitte. А уж Унтер-дер-Линден как отгрохали! И энергии дофига: каждый месяц как минимум 500 всевозможных БОЛЬШИХ представлений в городе. Под боком в Потсдаме - немецкий Голливуд, Бабельсберг, в который сегодня весь киношный мир съезжается смотреть и делать мировое кино. Правда, тут охотнее говорят по-немецки, а не по-французски. Хотя на улицах хор голосов вавилонского столпотворения: в супермаркете три дебила что-то даже интеллектуально орали друг другу по-латышски: типа - Янка. бери эту водку, а не ту. Эта вкуснее...
Но Европа в опасности. Чернобривые безработные мужики из булочной, горланящие там целый день и распугивающие публику, доберутся и до Кудамма - и тогда уйдёт импульс и толерантность уже не поможет...

елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-13 08:56:27 EDT
Насчет замечания о Берлине. Мне кажется, не надо этого импульса бояться. История не повторяется никогда, ну, только если в России, вечно от плохого к еще худшему и обратно, но и то с вариантами. И потом бояться таких вещей, пугать других, это как сетовать на плохую погоду в Париже. Это же данность. И я люблю Берлин, может быть самый живой город Европы сейчас, и самый ненемецкий.

елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-13 08:46:58 EDT
Тененбауму и Дынину. Согласна, спасибо. Конечно, очерк не об этом только, но это задело особенно. Поверьте, я, мягко говоря, не отношусь к прекраснодушным оптимистам, меня вечно упрекают в другом. Очерк то не о состоянии цивилизавий, правда? На глобальном уровне все так, да что поделаешь? Понравится мне что будет или нет, я знать не могу. Никто не знает, ни один человек. Беленькие европейцы учинили такие ужасы в две войны, что никому и не снилось и навсегда потеряли право морализировать. И в этом весь ужас. Что другие не лучше, я в курсе. Люди вообще в целом легко управляемое стадо. Но на личном уровне на кот. написан очерк, это другое дело. Неужели непонятно?
Мы тоже только из Рима и Вы верно сказали, грязь непролазная (мигрантов, кстати, совсем мало), народ неприветливый. Но такие лица, прямо римские стати шагают по улицам. Риму ничего не надо доказывать, это же не Москва. А так, это старо, опять же. Был такой мой любимый поэт Дю Белле. Joachim du Bellay (c. 1522 – 1 January 1560). Когда он, с дрожью во всех членах приехал в Рим, он застал заштатную почти деревню, развалины, провинцию, грязь и небытие. В таком виде Рим был долго, между прочим. Все меняется. Поэт тоже обиделся смертельно и написал великие строки:

Nouveau venu, qui cherches Rome en Rome
Et rien de Rome en Rome n’aperçois,
Ces vieux palais, ces vieux arcs que tu vois,
Et ces vieux murs, c’est ce que Rome on nomme.

Vois quel orgueil, quelle ruine et comme
Celle qui mit le monde sous ses lois,
Pour dompter tout, se dompta quelquefois,
Et devint proie au temps, qui tout consomme.

Rome de Rome est le seul monument,
Et Rome Rome a vaincu seulement.
Le Tibre seul, qui vers la mer s’enfuit,

Reste de Rome. Ô mondaine inconstance !
Ce qui est ferme est par le temps détruit,
Et ce qui fuit au temps fait résistance.

Виктор Каган
- at 2012-01-13 07:34:54 EDT
Соплеменник
- at 2012-01-13 07:24:54 EDT
Вместо "старость" Вы написали "страсть". А это уже такт! :-)

Может быть, попикируемся не под статьёй? А то уж больно большой такт с Вашей стороны - объяснять мне, что и вместо чего я написал.

Соплеменник
- at 2012-01-13 07:24:54 EDT
Виктор Каган
- at 2012-01-13 06:04:16 EDT
... Странные штуки проделывает с нами наша страсть спорить ...
==============================================================
С удовольствием вижу нечто взамен обычной для Вас вежливости:
Вместо "старость" Вы написали "страсть". А это уже такт! :-)

Виктор Каган
- at 2012-01-13 07:13:54 EDT
Борис Дынин - Виктору Кагану и Автору
- at 2012-01-13 07:06:45 EDT
Автор должна быть довольна ...

Поскольку Автор никому ничего не должна, давайте спросим её, довольна ли она учинённым ей разносом.

Борис Дынин - Виктору Кагану и Автору
- at 2012-01-13 07:06:45 EDT
Виктор Каган
- at 2012-01-13 06:04:16 EDT
Странные штуки проделывает с нами наша страсть спорить ...
====================================
Хорошие произведения вызывают эмоции и ассоциации и, если нам не приказано какие иметь, мы и "гуляем". Автор должна быть довольна, что ее прогулки по Парижу вызвали "мировой" разговор (Париж и Иерусалим того стоят) и воспоминания о прогулках пол Европе.

Виктор Каган
- at 2012-01-13 06:04:16 EDT
Вот прочитал очерки - хорошие и искренние, читаю отзывы и никак в толк не возьму из-за чего сыр-бор горит. А спичка, по-моему, в том, что кто-то вдруг решил, что знает как надо писать о Париже. Может быть, это неплохой подход для написания путеводителей, но очерки-впечатления тем и хороши, что они разные у разных людей, а иногда и у одного и того же человека в нескольких разделённых даже небольшим временем поездках. Странные штуки проделывает с нами наша страсть спорить ...
Б.Тененбаум-Б.Дынину
- at 2012-01-13 02:46:36 EDT
По-моему, в 1991 мы были подряд и в Pиме, и в Иерусалиме. Контраст, надо сказать, просто поразил - заплеванный Колизей и знаменитый фонтан, в "бассейне" которого на поверхности воды был слой мусора с ладонь глубиной - и парящая в небе арка в Иерусалиме, обозначавшая место, где был вход в синагогу. Итальянцы выглядели не хозяевами города Рима, а случайными обитателями его развалин :)

Но, раскинув мозгами, понимаешь, что для римлян прошлое их города особого значения не имеет - то-есть они, конечно, гордые обитатели бывшей столицы Римской Империи, но Империя для них мало что значит ...

В Израиле, при всей, я бы сказал, ""... толпливости ...", есть ощущение культивироуемого прошлого. Скажем, расчищенная улочка того Иерусалима, который был в христиaнские времена, я уж не припомню сейчас - то ли византийские, то ли много позже, "крестоносные". И это тоже элемент впечатления от города - его безмерная древность.

Борис Дынин - Б.Тененбауму
- at 2012-01-13 02:30:35 EDT

Б.Тененбаум-Е.Матусевич, Б.Дынину, по поводу Берлина
- Fri, 13 Jan 2012 02:14:14(CET)
Зачем бранить город, который не совпал с картинкой, нарисованной воображением ?
======================================
Возможно, потому, что Париж был в нашем воображении чем-то величественно-светлым, еще и потому, что мы мало знали Париж анти-Дрейфуса и Париж Виши. Сам я давно не был в Париже, но в позапрошлом году был во Флоренции, после 1974 и конца 90-х. По другой причине, чем Париж, и не из-за "марроканцев", но просто из за туристов, я бы тоже бранил Флоренцию, ибо сейчас уж она не совпадает с воображением юношеских лет (рестораны и лавки, вылившиеся на ее площади и пр.), а в 1974 еще совпадала. При этом я не против туристов, а даже за.

Б.Тененбаум-Е.Матусевич, Б.Дынину, по поводу Берли
- at 2012-01-13 02:14:14 EDT
Берлина я, к сожалению, не видел. Ратенау, по-моему, называл его "Чикаго на Шпрее", по-видному, имея в виду именно то, о чем говорит Елена: урод и парвеню, но с каким напором ...

Но, отвлекаясь от Берлина и переходя к Парижу - зачем ездить, допустим, из Парижа в Иерусалим в надежде найти там кусочек Парижа ? Наверное, хочется посмотреть Иерусалим - такой, как он есть в данный момент своей истории ? Наверное, и в обратном случае надо бы делать то же самое ? Зачем бранить город, который не совпал с картинкой, нарисованной воображением ?

Борис Дынин
- at 2012-01-13 01:35:48 EDT
елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - Fri, 13 Jan 2012 00:46:34(CET)
=====================

Уважаемая Елена! Я искренне могу сказать, что понимаю Вас. То, что Вы сказали о своем сыне, я могу сказать о своем, вросшем в Канаде/ Более того, я могу это сказать о себе. Видио обеда в ресторане по случаю моего ухода на пенсию показывает лица многочисленных этничеств, вероисповеданий, включая мусульман., с которыми я имел удовольствие работать. И что это был за обед и речи! Однако, я думаю, в данном случае Вы свели отклик на заметки Эстер Пастернак к обсуждению вопроса, который для большинства здесь вопросом не является: "Просто люди разные и я вижу людей, а не негров". “ Это хорошо, хотя я не понимаю, как в негре можно не увидеть негра, более того, часто не видеть в его лице вековую проблему положения негров в белом обществе Конечно, при этом в нем надо видеть и человека. Какого, вопрос индивидуального общения. Не так ли? Но все-таки существует и вопрос о путях западной цивилизации. То, что происходит с ней не сводится к индивидуальным встречам. Ваш сын и его друзья считают себя французами. Замечательно! Но что становится с идентификацией людей как французов, особенно при ослаблении творческого импульса Франции? Вы сказали о Берлине: "Город, в целом, урод, но какой мощный заряд, за ним будущее." И что, Это будущее наверняка будет Вам по вкусу (долгих Вам лет!)? Конечно, изменения неизбежны. Но насколько я "сравнительный оптимист", и то полагаю, что мои замечательные индивидуальные встречи не определяют однозначно результат встреч цивилизаций. Ведь мы видим , как одна из них в целом не проявляет тенденции интегрироваться в Вашу любимую западную цивилизацию или синтезироваться с нею. Или Вы "европоцентрист" и уверены, что западная цивилизация превыше других и переварит другие по своему образу и подобию? Или Вы бОльший оптимист, чем я , и верите, что гарантирован прекраснодушный результат современных конфликтов ,и что Ваш сын с его друзьями являются прообразами людей, в которых не узнаешь ни негра, ни араба, да и не француза, но только бесцветного или многоцветного «берлинца"? Я думаю, что сказанное мною достаточно тривиально, но мои вопросы, если они имеют смысл, есть признание ценности заметок Эстер Пастернак.

елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-13 00:46:34 EDT
Не знаю. У меня нигде не бывает дрожи в коленках, но слезы на глазах бывают. И в Париже они наворачиваются. Мы с сыном часто там бываем, ежегодно. Все меняется, большое открытие! Империи уходят. Ничего не поделаешь. Конечно, Франция не та, а что то? И почему оно должно было не меняться? Какие то старческие разговоры это, скажу я вам, вот были времена, а теперь... Неинтересно. И то, что в этом эссе, неинтересно. Меня во Франции удручают не цветные, потому что сетовать по этому поводу: плевать против ветра. У моего сына 3 друга француза: один полусаудовец полуиранец, один алжирского происхождения, один гвинейского. Да и он сам считает себя французом, а ни капли французской крови в нем нет. У меня приятель француз от родителей из Того, врач уролог. Они совершенные французы и иначе себя не мыслят. В этом обаяние их культуры, кот. никуда не делось. Удручает меня, скорее, слабый творческий импульс, исходящий из Франции, хотя есть интересные группы и режиссеры, но в целом. Живой пульс в Берлине! Город, в целом, урод, но какой мощный заряд, за ним будущее.
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-01-12 23:24:26 EDT
елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - Thu, 12 Jan 2012 09:09:15(CET)

Мне, может, и труднее судить, потому что я говорю по французски, но читать такое просто
неловко и стыдно. У кого чего болит, тот о том и говорит. И таких вот встречает. В Иерусалиме, кот.
я тоже очень люблю, очень просто почувствовать себя очень даже неуютно, а уж про агрессивных арабов
я и не говорю.
Ääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääääää

Уважаемая Елена, хотя Вам неловко и стыдно, позвольте с Вами не согласиться.
Вы человек франкофоный,- и Вам в Париже все карты в руки. Но, признайтесь, что La Grande Nation уже далеко не та, какой она была лет сто назад.
То, что среди людей других этний есть достаточно достойных и приятных людей - так это очевидная истина. Но посмотрите на бывший „секулярный“ Тунис. Все там тоже, вроде, были франкофонами,- по-арабски, фи, старались не говорить. А вот закрутили „революцию“ и всё обвалилось как карточный домик. Прибежали во Францию беженцами, пособия пополучали и стали жить как в своих деревнях. Глядишь, новую исламскую революцию в Европе сотворят. Народу для этого народят предостаточно.
В Париже у меня не бегали мурашки по коже, в Иерусалиме - да. И я очень даже понимаю автора этого дорожного эссе, которая принехала в Европу и оказалась местами где-то около арабской части Хеврона. У Иерусалима, со всеми его проблемами, есть ещё какая-то аура, у Парижа она, на мой взгляд, исчезла. Громадный хрестоматийный город, а дрожи в коленках нет. Где он этот город Маяковского?:
„В Париже
площадь
и та Этуаль,
а звезды -
так сплошь этуали.“

Не случайно в другом стихотворении из того же 1925 г. поэт писал:

„Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
если б не было
такой земли -
Москва.“

Эстер Пастернак нашла родину и скучает в Париже по Иерусалиму. У нас, евреев, есть такая носталгия – аж до слёз.


елена матусевич
лейпциг, сша, Франция, Германия - at 2012-01-12 09:09:15 EDT
Мне, может, и труднее судить, потому что я говорю по французски, но читать такое просто
неловко и стыдно. У кого чего болит, тот о том и говорит. И таких вот встречает. В Иерусалиме, кот.
я тоже очень люблю, очень просто почувствовать себя очень даже неуютно, а уж про агрессивных арабов
я и не говорю. Нашли образец терпимости. Такого напряжения от всех и вся нигде не чувствуешь.
Я недавно из Парижа, и, представьте, опыт совсем иной. В метро к нам подошла
завернутая мароканка и предложила, увидев растерянность моего американца, бесплатно
провести его по городу. Что и сделала. И знаете, что она нам сказала: "Ко мне очень плохо
относились, когда я приехала 30 лет назад, и теперь я стараюсь помочь новичкам, чем могу"
А потом я встретила алжирца, с кот. проговорила весь вечер, и кот. ненавидел исламизм. Скажете,
сказочки? Ничуть, я сама удивилась. Просто люди разные и я вижу людей, а не негров. Мы все расисты, это естественно,
но надо хотя бы пытаться не поддаваться этому, а не тиражировать и без того в зубах навязшие
мнения. Это как, помните, "Где ты была сегодня, киска?" Кроме мыши на ковре... Париж не такой как должен, видите ли, быть,
согласно автору. Скажите пожалуйста! Плюнуть в Париж такое наслаждение, ух эти французишки,
и т.д. Некрасиво, все это некрасиво и глубоко провинциально. ФУ

Леонид Ейльман
Сан Франциско, Калифорния, США - at 2012-01-07 04:15:31 EDT
Мое видение Парижа сквозь призму девятого форта Литвы.

Париж

Литва, девятый форт,
Фабрика уничтожения евреев.
Время свое берет:
Стирает в памяти дела злодеев.
Но на стене мрачного каземата
Остались гвоздем царапанные знаки:
“Paris”- упрек еврейского мальчишки.
Просьба: “мстите за нас, маки!”
Ты не плачь! Не зови свою мать!
Это Париж отправил тебя умирать!
Будь проклята Франция Виши,
Где умирали наши малыши!
Ясно вижу: перед расстрельной ямой
В свой последний миг
Стоит малыш прямо
Несгибаемо, как штык!
Мне говорят: Париж это Гюго, Дюма,Золя.
Для меня- упрек еврейского Гавроша,
Которого пригнали в литовские края:
Скрыть злодейство хотели боши.
Да! Был Париж Гюго, Золя,
Сохранились Елисейские поля,
Но душа Парижа стала иной:
Нет беспечности былой!
Хожу по набережным Сены,
А кровь клокочет в венах.
Здесь ты беспечно рос.
Кто на тебя донес?
Этот ли старик в берете:
Его раздражали еврейские дети.
Или эта чопорная мадам
Одетая ярко, не по годам.
Интеллектом озаренные лица. Дети евреев.
Красивы, как нежные орхидеи.
За что сгубили их злодеи?
Не зато то ли, что они человечней, умнее?


Роланд Кулесский
Натанья, Израиль - at 2012-01-06 19:24:03 EDT
Известно, что каждый увидит то, что ему хочется увидеть. Кто-то заметит, что в Париже грязно, кто-то, что в Иерусалиме чище. Это, как мне кажется, определяется образом предмета, который сформировался в душе, иначе говор, - индивидуальным душевным фильтром. И поэту может броситься в глаза неуместность присутствия мусульман в Париже, как и их "декоративность" в Шомроне. Однако его, поэта, видение потребует своего выражения, безотносительно декораций личной пьесы как, к примеру -

Пусть осень, как неизбежность.
Зима, как скупая притча.
Есть только одна нежность,
С которою мне снишься.

Стихи Эмтер Пастернак восхитительны, передавая оттенки настроение, отдавая долг памяти и в безупречно лирической форме. Чудесные, умные стихи, спасибо автору.

Мария -Берлаге
Хайфа, Израиль - at 2012-01-06 16:12:10 EDT
У вас неточность. У Наймана фраза "Все провинциально, кроме Библии".
Не совсем ясно, что имела в виду Раневская - Библию ли в христианском смысле или же она действительно имела в виду только Тору. Нам остается только гадать и посему лучше помещать так, как в тексте оригинала.
_________________________________________________________________________________________
Очень нужное замечание, а то создается впечатление какой-то ангажированности Раневской. Это выпирает из текста и прямо бросается в глаза, только, почему-то, не автору статьи.

Берлага
- at 2012-01-05 23:26:05 EDT
У вас неточность. У Наймана фраза "Все провинциально, кроме Библии".
Не совсем ясно, что имела в виду Раневская - Библию ли в христианском смысле или же она действительно имела в виду только Тору. Нам остается только гадать и посему лучше помещать так, как в тексте оригинала.

Мимоходник
- at 2012-01-05 20:49:43 EDT
Неудачно выбранный эпиграф:

"Анна Ахматова Раневской:
Шведы требуют для меня нобелевку. Вот, в
Стокгольме напечатали.
– Стокгольм, – произнесла Раневская. –
Как провинциально!
Ахматова:
– Могу показать то же самое из Парижа…
– Париж, Нью-Йорк, – всё, всё провинция.
–Что же не провинция, Фаина?
Провинциально всё, – отозвалась Раневская. –
Всё провинциально, кроме Торы.
А.Найман «Рассказы о Анне Ахматовой»" -

смещает ожидания читателей, поэтому их реакция не всегда выглядит адекватной. Точным эпиграфом было бы:


Вы не знаете, где теперь живет Исаак Абрамович?
- В Париже.
- А это далеко от Одессы?
- Пять тысяч километров, не меньше.
- Боже, какая глушь!

И тогда все смогут сконцентрироваться на божественном языке Поэта, Мастера, Гения и не обсуждать какой-то мелкий праздник, который и так всегда с тобой.

Редактор
- at 2012-01-05 20:35:59 EDT
Ontario14
- at 2012-01-05 19:36:52 EDT
Что означает "Э.Бормашенко" под заглавием ?


Посвящение.

Ontario14
- at 2012-01-05 19:36:52 EDT
Что означает "Э.Бормашенко" под заглавием ?
Виктор Каган
- at 2012-01-05 19:11:06 EDT
Ирина Лейшгольд
Беэр-Шева, Израиль - Thu, 05 Jan 2012 12:22:40(CET)

Ну да, если исходить из того, что Париж должен вызывать у всех одинаковое впечатление. Но тогда в самую пору приняться за "Я не люблю весны - вонь, грязь ...", "Дым отечества мне сладок и приятен" и много что ещё. Повезло авторам, что они не здесь печатались ... :)

Ирина Лейшгольд
Беэр-Шева, Израиль - at 2012-01-05 12:22:39 EDT
Согласитесь, господа критики, что все мы воспринимаем самые простые вещи по-разному и каждый расскажет о своем вИдении по-своему, тем более, такую сущность, явление, как Париж. Я убедилась, что Париж, в зависимости от своего и твоего настроения, принимает тебя или не принимает. В марте прошлого года я была в Париже, погода была чудная, цветы на куртинах и сиреневая дымка делали город очаровательным, но своего Парижа, как и Эстер, я не нашла. Город ведь делают не только дома, но и люди. А люди, разложившие на асфальте всех площадей свои товары и чуть ли не хватающие вас за руки, совсем не те, что раньше.
Эстер - большой поэт, она воспринимает все - и радость, и разочарование - более чувственно, более эмоционально, чем другие, и все видимое ею окрашивается в цвета ее восприятия.
Язык ее чрезвычайно богат неожиданными, смелыми метафорами и поэтическими тропами. Каждое ее сравнение создает зримый образ, и слова ее дышат искренностью и поэзией.
Я считаю большой удачей это ее эссе.
Ирина Лейшгольд, Израиль

Ундина - Э.Пастернак
Хадера, Израиль - at 2012-01-04 10:36:20 EDT
Стокгольм, – произнесла Раневская. –

Как провинциально!

Ахматова:

– Могу показать то же самое из Парижа…

– Париж, Нью-Йорк, – всё, всё провинция.

–Что же не провинция, Фаина?

Провинциально всё, – отозвалась Раневская. –

Всё провинциально, кроме Торы.

А. Найман «Рассказы о Анне Ахматовой"

____________________________________________________________

В свое время "Рассказы об Анне Ахматовой" А.Наймана были подвергнуты очень суровой критике из-за недостоверности и искажения фактов. Автор этих "рассказов" был серьезно скомпрометирован. Так и приписываемые Раневской слова о том, что "все провинциально, кроме Торы", нельзя принимать на веру безоговорочно в виду сомнительной репутации автора.

Корректор - Южине из Иерухама
- at 2012-01-03 18:50:15 EDT
Мадам, Вы, вероятно, свой опус какой ввиду имеете?

Позвольте, я вас в курс введу,
Имейте, девушки, в виду:
"Ввиду имеют" только дуры,
Ввиду отсутствия культуры.
"Имел ввиду" писать, девчата,
Чуть-чуть иерухамовато.

Александр Бизяк
- at 2012-01-03 13:42:18 EDT
Дорогая Эстер!
Всегда испытываю радость от каждой новой встречи с Вами. Вот и сейчас еще раз убедился в данном Б-гом Вам таланте. Ваша проза проникнута удивительной Поэзией, присущей только Вам. Теперь я твердо знаю, почему Израиль - Земля Обетованная...
Низкий Вам поклон за это.
Александр.

Инна Гнесина
Санкт - Петербург, - at 2012-01-03 07:22:52 EDT
Какая изумительная поэзия!
Всякий раз, читая Ваши стихи Эстер, я наслаждаюсь истиной поэзией. Очень радует то, что на сайте можно найти настоящую литературу, которая не может не вызвать дискуссию. Спасибо!
Инна Гнесина
Санкт-Петербург

Элла Блюм
Натания, - at 2012-01-03 07:02:30 EDT
Увидеть Париж через призму Иерусалима у меня не получается. Оба эти города лежат для меня в разных измерениях. Для меня они так же несопоставимы, как и для вас, дорогая Эстер.
Когда я хожу по Иерусалиму, особенно по его узеньким горбатым переулочкам, по немецкому кварталу, Белгравии, меня охватывает какое-то странное чувство нереальности, нездешности, чувство прошлого, до мурашек по коже… Для каждого из нас - свой Иерусалим и свой Париж.
Я бы сказала: Париж – восхищение, Иерусалим - вселенная, чаяние, и вы это поэтически выразили в вашем великолепном очерке. Спасибо вам.
Элла
Натания

Южина Южанина
Иерухам, Израиль - at 2012-01-03 06:58:38 EDT
От Южаниной – Северине Северяниной – Марье Хадерской - Либеральной.

Мадам, Вы, вероятно, свой опус какой ввиду имеете?


Элиэзер М. Рабинович
- at 2012-01-03 06:37:50 EDT
Но были и приятные встречи, одна в Латинском квартале с котом (смотри выше), а вторая в Парке Тюильри, когда рядом со мной на скамью присел коричневый с серым отливом голубь и всю меня, как телеграмму, втянул в себя блестящими зрачками.

И это всё... С трудом дочитал это "поэму нелюбви" и не понял, зачем автор поехала в Париж и зачем эту поездку описала. Могу себе представить, что Иерусалим и всё, что с ним связано, мог выбить тоску по европейской культуре, что безмерное счастье посещения Лувра для автора стало утомительной постановкой галочки, но тогда зачем же в Европу ездить и без любви описывать? "Прогулки по Иерусалиму", возможно, получились бы ярче.

Дождливая погода почти сорвала нам отпуск в Гавайях, где сникерсы, рюкзаки, тропы. Не в Лондоне и Париже.


Милькин Сергей
Иерусалим, Израиль - at 2012-01-03 06:37:32 EDT
Милькин - Либералу
Иерусалим, Израиль - Mon, 02 Jan 2012 20:17:01(CET)

Вы уважаемый, как видно, и в театр ходите "задники" разглядывать, вот только актеры какие-то сцену всю заняли, суетятся и разглядеть мешают... А вот по поводу арабов, Иерусалима и Самарии, знал бы с кем честь имею - ох, как поговорил бы...
Сергей.


Северина- Э.Пастернак
Хадеоа, Израиль - at 2012-01-03 05:40:50 EDT
Если коротко, то тенденциозно и предвзято о Париже, и выспренно о городе Мира - в духе малокровных гимназисток Л.Чарской, падавших в обморок от восторженных придыханий и замираний .
Б.Тененбаум
- at 2012-01-03 03:24:33 EDT
Право же, это странное произведение неверно названо - это безусловно не "Прогулки" и уж конечно не "по Парижу". И к туризму это все не имеет ни малейшего отношения. Автор, в сущности, путешествует по "... волне своей памяти ...", если мы припомним хорошую пластинку, которая так и называлась. Память и накопленные по книгам представления мало сочетаются с реальностью - ну да, так всегда и бывает. Париж, ясное дело, не Иерусалим - а еще он и не Лондон, и не Токио, и не Пекин. Он - Париж, такой, как построился и как сложился - и процесс этот шел долгое время. Право же, в Лувре есть кое-что и помимо паркетa, и в городе есть с кем пообщаться - даже и помимо кота или голубя. Но, как уже и было сказано - эссе написано вовсе не про Париж. А про то, как горько увидеть совсем не то, что ожидалось ...
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-01-02 21:25:10 EDT
Прекрасное эссе, с настроениями и впечатлениями которого во многом согласен.

Дело в том, что я более 20 лет прожил в Саарбрюккене на французской границе, в 390 км от Нотр-Дам. Поэтому мы, особенно вначале, часто заезжали туда и бродили по городу. Кроме того, когда приезжали друзья, всех надо было возить в Париж. Париж - монстр, особенно его круговой автобан, Переферик, бывший примером для Московской кольцевой дороги. Аварии, которые случаются там во все времена суток, не поддаются описанию. Париж - довольно грязный город; в этом отношении центр Иерусалима выгодно от него отличается. Французы - языковые националисты, правда сегодня молодежь уже довольно успешно лопочет на английском. Париж перенаселён; не европейцами, а именно хамскими арабами и неграми-мусульманами из пригородов - бонлё. Их боятся: чуть что - ребята жгут стоящие на улице машины. Боятся и их соседства: мальчики практикуют массовое изнасилование молодых соседок из их подъездов, вне зависимости от того мусульманки они или нет. Поэтому от них все бегут прочь, а эти догоняют и переезжают в "белые" арондисма.
Тем не менее Франция и Париж - громадный пласт мировой культуры и со временем привыкаешь к тому как французы решают свои проблемы, как они едят (завтрак с круассоном - тихий ужас, остаёшься голодным), как веселятся, как проводят свободное время, как одеваются и выпендриваются...
В общем много симпатичного. Кстати, Лондон не намного лучше Ваших парижских впечатлений; заверните на Оксфорд-стрит за угол и окажетесь в Калькилии.

Либерал
- at 2012-01-02 19:38:27 EDT
Милькин Сергей
Иерусалим, Израиль - Mon, 02 Jan 2012 18:38:16(CET)

Г-н Либерал!
Удивляюсь Вашему совершено искаженному взгляду на Поэзию и на основное, что присутствует в очерке.

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

Г-н Милькин Сергей!

Пожалуйста, поясните, что Вам видится, как основное, что присутствует в очерке?

Из-за угла из винтовки с кривым стволом или из чего-либо другого по арабам стрелять у меня и в мыслях нет. Я только отметил, что г-жа Пастернак посетовала на то, что в Париже, да и во всей Европе, много арабов и мусульман, и это в её описании звучит неприязненно. Но в отношении Иерусалима и Самарии она этого феномена, - для неё отрицательного в Париже, - не видит. Об Иерусалиме и Самарии она пишет в напыщенно возвышенных тонах, не замечая, что та реальность жизни, которая ей не по душе в Париже, присутствует по полной программе у неё дома.

Милькин Сергей
Иерусалим, Израиль - at 2012-01-02 18:38:16 EDT
Г-н Либерал!
Удивляюсь Вашему совершено искаженному взгляду на Поэзию и на основное, что присутствует в очерке. Вами в тексте почему-то главное то и не замечено? Вам бы любезный вместо того, чтобы из-за угла из винтовки с кривым стволом по арабам стрелять, не прикрываясь "Ником" - подписываться приличнее было бы.
То ли левое ухо правой рукой чешете, то ли из подмышки под углом в 90* градусов глаза прищурив и скосив, что-то не то видите.
Консерватор!
Милькин Сергей.

Майя
- at 2012-01-02 18:07:24 EDT
Совет бывалого туриста: для любых путешествий нужно выбирать лучшее время года для данной страны. Когда целыми днями идёт дождь...
Я была в Париже прошлой осенью в середине октрября девять дней. Посмотрела всё, что наметила.
Целый день посвятила еврейским местам Парижа и еврейкому музею.
На Стене Памяти нашла более 20 человек с моей фамилией, возможно, родственников. Теперь разыскиваю выживших.
К сожалению, мы судили о французах и о Франции из беллетристики и поэтизировали эту страну. Увы...

Алекс
Хайфа, Израиль - at 2012-01-02 17:45:07 EDT

Хайфа
Великолепный, волнующий очерк. Чувствуется перо Мастера. Автор воспринимает Париж по-своему, ощущает "Париж как потерю". Я работал во Франции в течение 16 лет, много раз бывал в Париже.
Париж не может быть приобретением. А, значит, он не может быть потерей. Для меня, учившего язык и связанного с Францией судьбами моих родных, Париж был городом, в котором я узнавал то, о чём раньше знал теоретически: великая литература, блестящая живопись, знаменательные места, знакомые улицы, места проживания знаменитых людей и героев литературных произведений. Но при этом я сознавал, что парижане выдали десятки тысяч французских евреев нацистам. Париж антидрейфусаров... Париж - город, очаровывающий и разочаровывающий без всякой связи с арабским нашествием.
Ясно, что город меняется. Восприятие Автора мне близко. Приезжающие в Париж туристы видят очень мало. Взгляд Автора оригинальный, очерк написан прекрасным языком. Солидаризируясь с Эстер в ряде мест, я чувствовал, что очерк слишком короткий для меня. Спасибо Автору.


Либерал
- at 2012-01-02 17:28:30 EDT
Г-жа Пастернак!

Ваше признание в беззаветной любви к Вашему дому могло бы обойтись без описания Вашего неприятия Парижа. Париж, как город и как место нахождения, совсем не идеален, как совсем не идеалены, - по понятным причинам любимые Вами, - Иерусалим и Самария. Кстати, и в Иерусалиме и в Самарии в процентном отношении много больше арабов, чем в Париже, где арабы Вам, как можно понять, совсем не понравились. В Вашей статье, тотальная идеализация и всепогружение в идеализацию, основанную на национальных или религиозных ощущениях, превращает изображение действительности в описание состояния собственного настроения и в констатацию собственных обострённых предпочтений. Но причём здесь Париж?

Князева Людмила
Петрозаводск, - at 2012-01-02 17:24:28 EDT
Так сложилась жизнь, что я ни разу не была ни в Париже, ни в Иерусалиме.
Но теперь после Вашего прекрасного эссе я сделаю всё возможное, чтобы побывать в этих сказочных городах.
Какой удивительной поэзией пронизан очерк!
Я просто очарована.
Спасибо.
Людмила Князева,
Петрозаводск

Мария - М. .Хадасевичу
Хайфа, Израиль - at 2012-01-02 16:38:37 EDT
Оставляю Париж далеко за спиной Иерусалима и Самарии, Иудеи и Галилеи. Оставляю его, бывшим мечтой и реальностью, памятью и воспоминанием, оставляю его несбывшимся чудом далеко за спиной 17-летней девочки, однажды написавшей: ...И старый замок мой – Париж, воспоминаньями покрыт, и паутиной по углам.
______________________________________________________
Как Вы горазды на ярлыки и на обобщения. Вот уже, с Вашей легкой руки, можно говорить и о целом социальном явлении, взращенном на эмигрантской почве. Была бы Ваша воля, Вы бы меня и "под статью подвели". Но я не анализировала творчество поэта, а всего-навсего говорила о данном эссе, о смещении в нем акцентов. В восприятии автора Париж предстает "одичалым и удручающим". От Сены, реки буро - зеленого цвета несет "запахом старого пива и подгнивающих водорослей". Из Лувра, "напомаженный паркет которого истоптан тысячами ног", автор выносит впечатление , как от посещения анатомического театра - и все. А в Булонском лесу, устав от вида "дворцов людовиков и филиппов", она "ощущает запах сухого ветра с семи Иерусалимских холмов". Ее романтические грезы, мечты о газовых рожках(о,ужас!) - разбиты. Но ведь это автор не вписывется в Париж, а не наоборот. Отсюда и ее неприязнь к Парижу. Перефразируя Уайльда, можно сказать, что не она исчерпала Париж, а Париж исчерпал ее. Но обратить глаза внутрь себя - трудно и не каждому под силу. Проще сместить ориентиры.

Эльвира Ильичева
Москва, - at 2012-01-02 16:15:14 EDT
"Прогулки по Парижу"


Я очень люблю Париж, и Вы прекрасно написали о нем, но с горечью. Я была в Париже год назад, и тоже удивилась количеству мусульман и китайцев. Шокирует торговля на земле, бесконечные ларьки... Но для меня Париж все равно остался Парижем.
А пишете Вы замечательно.
Э.Ильичева,
Москва

Наум Вольпе
Харьков, - at 2012-01-02 16:14:12 EDT
"Прогулки по Парижу"

Превосходная проза! Чрезвычайно насыщенная словесная палитра, осененная Мыслями, Чувствами, Цветом, Звуком, Образами и одухотворенная самобытнейшим авторским ТАЛАНТОМ! Браво, Эстер!!!

Лея Гринберг
Иерусалим, - at 2012-01-02 16:13:15 EDT
"Прогулки по Парижу"
Дорогая Эстер! Прочла с наслаждением. Великолепное сочетание поэзии и прозы. Глубина проникновения. Мне очень близок ваш взгляд на два мира, которые представлены сравнением вашего отношения к Иерусалиму и Парижу.
Будьте здоровы.С уважением Лея.

Мария - Э.Пастернак
Хайфа, Израиль - at 2012-01-01 19:50:39 EDT
Знаменитая река, увековеченная в стихах и романах, не вдохновила меня ни буро-зелёным цветом, ни запахом старого пива и подгнивающих водорослей. Парижа моей юности не осталось. Мой Париж ни с кем нельзя было спутать. Ничего не осталось от жажды и тоски по городу, на улицах которого каждый вечер зажигались газовые рожки. Ничего не осталось от улочек моих нереальных воспоминаний о городе, Парижа моей юности не осталось.
_____________________________________________________________
Странно читать эти "прогулки", хотя редакция и делает необходимое примечание, что мнение читателя может не совпадать с мнением автора. Но дело не в этом и Париж здесь не виноват. В этом неприятии видна типичная проекция собственных психических процессов на окружающее. Если бы автор углубился в себя, в свои субъективные наблюдения - от этого текст только бы выиграл. Тогда на первый план выступило бы самонаблюдение, а на второй - уже Париж. Все было бы расставлено по местам и не было никаких вопросов. То же касается и языка. Несмотря на свое неприятие, о Париже автор пишет удобоваримым человеческим языком(видимо, чтобы подчеркнуть это неприятие). Но, когда автор переносит свои переживания на другой город - Иерусалим и воспаряет к горним высотам, то уже обычный язык автор не приемлет. Тут надо заговорить не иначе как на выморочном :"Загибая страницу как руку в локте, переношу на вышивку птичьих дней великое признание ежесекундной и непобедимой веры в Творца, обнимая бесконечность, как невесомая вода обнимает гладкую поверхность дельфиньих спин". Признание в любви к Творцу - кто против этого будет возражать, но вот причем здесь Париж?

Виталий Гольдман
- at 2012-01-01 18:07:58 EDT
Путевые впечатления поэта - это уже почти поэзия. Спасибо, читать было приятно, многое вспомнилось.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//