Полдень в Градчанах и другие стихи

Полдень в Градчанах

От Густава Майринка и Ангела западного окна

До Градчан[1], в которых звучат грачи,

У кого-то свое вино, у кого-то своя вина,

У кого-то от Праги своей ключи.

На Градчанах в мае стихает боль,

А у собора святого Витта народа не сосчитать.

И кажется ночью с портрета сходит король –

Габсбург. Император

                           Рудольф

                                         Второй.

И смотрит за городом до тех пор, пока не начнет

                                                           светать.

А на Градчанах деревья уже в цвету.

Два цвета мне грезятся: зеленый и золотой.

И, облаченный в эти цвета, я по Градчанам моим иду.

И мир на своем языке говорит со мной.

И Прага вновь в яви, — снова — рядом со мной,

В стихах. Во множестве и в единстве людских речей

И музыка над городом течет через край рекой –

В домах. В Храмах. В пламени

                                                    от

                                                                свечей.

Аз и Алеф

                              I

Да. Не был последним я в списке имен,

Ибо — последний с начала

В списке, идущем с начала времен.

Алеф[2] во мне прозвучала.

В сердце и в имени Букв –

Алеф и Аз. Буки. Веди…

Музыки просят из рук

Непостижимой и меди.

Музыки ангельских Труб,

Музыки скрипок хрустальной,

Слова, слетевшего с губ, —

Музыки Первоначальной.

                             II

Да — в букве и в слове эфир.

Мир, раскрывающий в звуке.

Дом. Бытие[3]. Это Мир

В новой и в древней науке.

Улица. Пух с тополей –

Снегом июльским на плечи.

А на пространстве аллей

Божьего мира и речи –

Неизреченный поэт,

Скрытый под названным пухом.

В тунику просто одет,

Мир созидающий звуком.

Больше чем образ любой,

Он — за пределами слуха.

Неизмерима Любовь.

Его – за покровами Звука

Тайна легка и светла.

Вестник, читающий, Плавно

Ангелам нету числа –

В Сумме любви первозданной.

                   ***

Девушка пела в церковном хоре.

Александр Блок

Девушка пела в еврейском гетто

В платье белом и голубом.

В сумерках. У ворот Рассвета.

Между явью своей и сном.

Между сном и глубокой явью

В полуобмороке от сна.

Между явью, своей и навью.

Плоть ее — ей была тесна.

……………………………

.……………………………

И над миром Душа летела.

И на скрипке играл скрипач

Девушка пела. Душой и телом,

В пение превращая плач.

                 ***

Я помню снег, он был в глазах твоих,

Он шел, как будто снега было мало.

И не было печали для двоих,

А снег ложился на руки устало.

Я помню, снег был на руках твоих,

Он легче был почтового конверта.

Была ты Грета? Гретхен? или Герда?

А снег он был – таинственен и тих.

В еще не наступившую весну.

Твоя Душа всем телом отражалась.

Была ли ты извлечена из сна?

Где пела ты и, плача, где смеялась…

Франтишек Ринт

Мастер Франтишек Ринт[4]

Из склепа построил храм.

Мастер Франтишек Ринт

                        Многое знает сам.

Но его не понять. Мастера и врача.

Он необъятен сам. Над полем горит свеча.

Двери откроет в храм он. Поведет показ –

Ниже уровня сна. Глубже уровня глаз.

Видимость это сон. А за пределом сна,

Выше

                  уровня

                                   сна,

                               есть другая страна.

Выше уровня смерти. Выше Кутной Горы.

Знает об этом мастер. И нету на нем вины.

Выше уровня смерти

                                   видят его глаза.

И за пределом тверди.

                 Над Костницей[5] –

                                               небеса.

                    ***

Свет играет на листьях зеленых,

И в Европе восточной весна.

Мир таинственный, тайный, влюбленный.

Моцарт, музыка и небеса…

Город Краков. Старинная Прага.

Птицы долго поют дотемна.

И из каменных плит город Снагов.

Ночь над ним. И Noapte română.

Ночь в Румынии. Ночь и весна.

Это древние земли. Святые.

На других языках говорят.

В Киберпанковый век. Золотые

Сказки старой Европы не спят.

                    ***

Июльское утро глубинным живет созерцаньем.

Под пение птиц в пять утра просыпаешься ты.

Росы на траве в переливах мерцает сиянье.

И в поле раскрытом стоят полевые цветы.

Плывут облака над землей в очарованной дали.

И женщина с облака сходит и скрипки берут скрипачи.

И музыка в свете, без белого шума

                                                   и стали.

                     Божественно и

                                  Совершенно над Миром звучит.