Номер 2(39) - февраль 2013
Игорь Ефимов

Игорь Ефимов Опять о Пушкине

Пушкинский Алеко – это не про ревность, а про неспособность вынести свободу в любимой, в любимом – вообще в другом человеке. («Ты для себя лишь ищешь воли...»)

***

Наличие или отсутствие иронии очень много говорит о человеке. Отсутствие – знак того, что человек не ощущает вертикальную составляющую мироздания. То есть разницу между высоким и низким. Или равнодушен к ней. Ироничный человек знает – или предощущает, – что шкала «высоко–низко» бесконечна в оба конца. Поэтому и самое высокое остаётся открытым ироничному отношению, и самое осмеянное может сохранить неуничтожимое достоинство. «Но божество моё проголодалось» – так только Моцарт, и только Моцарт у Пушкина – не у Формана – может сказать про себя. Сальери же лишён иронии и сердится на Моцарта за подобные шутки. Ибо они-то в первую очередь и обнажают обделённость, ограниченность Сальери. Уж если давать за что-то яд, так именно за это.

***

Тщетные надежды Сен-Симона и Пушкина на подлинную аристократию. Её презрительное равнодушие к грязной работе управления государством, и отсюда – её политическое безвластие.

***

О метафизическом выборе между веденьем и неведеньем трогательно сказано у Пушкина: «Но строк печальных не смываю...»

***

«Он мыслит: буду ей спаситель. / Не потерплю, чтоб развратитель / огнём и вздохов и похвал / младое сердце искушал.» Посредственный поэт Ленский скрывает ревность за высокими фразами о спасении возлюбленной. Не так ли и посредственный поэт Владимир Соловьёв ревновал Пушкина к его успеху у читателя и хотел спасти от него возлюбленный русский народ, обвинив его в непростительной гордыне в статье «Судьба Пушкина»?

***

Пушкин не боролся за права женщин. Он просто позволил Татьяне Лариной, в нарушение всех приличий, первой объясниться в любви. И с этого момента история семейной жизни в России распалась на две части: до «Евгения Онегина» и после.

***

Директор Пушкинского заповедника Гейченко, видимо, так тонко чувствовал поэзию и красоту, что не мог опуститься до строительства уборных для туристов. Вот и получилось, что гордый внук славян, финн, тунгус и больше не дикий калмык завалили леса по берегам Сороти непролазным многонациональным дерьмом.

***

Синявский свёл никого не трогающего бронзового человека с пьедестала, и тысячи пожизненных Рюхиных до сих пор рукоплещут ему за это.

***

Героиня Пушкина впервые посмела обратиться к объекту своей любви с письмом-призывом. Каких-нибудь двадцать лет спустя героиня Достоевского (Настенька в «Белых ночах») уже писем не пишет, а является к возлюбленному прямо на квартиру – без предупреждения и с вещами.

***

Смертельно и безнаказанно оскорбить Пушкина мог только один человек в России – царь Николай Первый. И он не отказал себе в этом удовольствии.

***

Пушкин, Гоголь, Лермонтов долетают до нас, как сигналы из Космоса прошлого. Научить расшифровывать эти сигналы нельзя – нужно иметь ключ от рождения. Но можно научить, как настраиваться на их волну.

***

О том, что Пушкин подсказал Гоголю сюжет «Мёртвых душ», мы знаем только со слов самого Гоголя – «господина несколько беззаботного насчёт правды». На самом деле весь Миргород смаковал историю про помещика Пивинского, который покупал у соседей «мёртвые души». Правительство издало указ, что заводить винокурню могут только помещики, имеющие больше пятидесяти крепостных, а у Пивинского было только тридцать. Вот и пришлось российскому винокуру изворачиваться.

***

Пушкин и Мицкевич, Цветаева и Рильке, Бродский и Дерек Уолкотт... Похоже, поэты способны восхищаться по-настоящему только собратьями, пишущими на другом языке. Дружба королей, которые знают, что границу между их царствами преодолеть невозможно.

***

Современные формалисты, модернисты, структуралисты, деструктивисты и прочие могли бы в качестве девиза повесить на дверях своих кабинетов пушкинскую строку: «Нам чувство дико и смешно». Или лермонтовскую: «Мы иссушили ум наукою бесплодной».

***

Издательское дело всегда связано с риском, с азартом. Недаром же все русские писатели, занимавшиеся им, были отъявленные картёжники и игроки: Пушкин, Некрасов, Достоевский, Маяковский, Ефимов.

***

Политика – искусство возможного.

Художник – всегда порыв к невозможному.

Именно поэтому художнику так трудно не презирать политиков. Именно поэтому только великие художники умели разглядеть отблеск метафизического величия в политических событиях: Гомер, Софокл, Данте, Гёте, Державин, Байрон, Пушкин, Мицкевич, Гюго, Томас Манн, Бродский.

***

«Молчи, бессмысленный народ! Подёнщик, раб нужды, забот...», – восклицает молодой Пушкин. И безжалостная судьба, как злая волшебница, превращает его в подёнщика журнально-литературного труда, раба нужды, мученика забот.

***

Не западников и славянофилов, как надеялся Достоевский, мог бы объединить Пушкин – ибо он не был ни тем, ни другим, – а художников и бизнесменов – ибо он был и тем, и другим в полной мере. Все его поражения в журнальном бизнесе – не его вина, а результат нехватки свободы творчества в этом деле в его времена.

***

Конец января в истории русской литературы отмечен смертью Пушкина, Достоевского, Бродского. Кто следующий?

***

Пушкин безжалостно иронизирует над Ленским – «так он писал, темно и вяло», – а потом Лермонтов читает «Онегина» и пишет про того же Ленского: «...певец, неведомый, но милый, воспетый им с такой чудесной силой». Вот и пойми этих поэтов!

***

В главах 7-й и 8-й «Евгения Онегина» находим три отсылки к «Горе от ума». («Как Чацкий, с корабля на бал...» и т.д.) Это ли не трогательный жест Пушкина к опальному, непечатаемому собрату по перу?

***

Конечно, Синявский проявил немало смелости в противоборстве с Коммунистическим монстром. Но его смелость – это смелость юродивого, говорящего владыке: «Нельзя молиться за царя-ирода». Прогулка с Пушкиным не получилась у него именно потому, что мужество Пушкина – другого, более высокого рода; он уже юношей отчаянно требовал от царей невозможного: «Склонитесь первые главой под сень надёжную Закона».

***

Пушкин пишет: «...И с отвращением читая жизнь мою...».

У многих современных мемуаристов за каждым словом так и слышишь: «И с удовольствием читая жизнь мою...»

***

Со времён «Капитанской дочки» русский интеллигент всё надеется, что от Пугачёва можно будет спастись, заранее подарив ему тулупчик на заячьем меху.

***

Чего только не делал умнейший Пушкин, чтобы показать всему свету, КТО его настоящий обидчик!

Вызов Дантесу в ноябре 1836 года был сделан лишь по первому импульсу, и очень скоро Пушкин понял свою ошибку и забрал его. В полученных им и его друзьями письмах-пасквилях никаких намёков на Дантеса не было, но почти прямым текстом говорилось, что он уступил жену царю за деньги и льготы. Поэтому Пушкин не секундантов бежит искать, а отсылает письмо Бенкендорфу – мол, оскорбление Его Величества, дело государственное!

И спокойно принимает Дантеса в свою семью, когда тот женится на сестре Натальи Николаевны.

И пишет потом, в январе 1837, оскорбительное письмо почему-то не Дантесу, а барону Геккерну, который, будучи послом иностранной державы, заведомо не может принять вызов.

И никакого вызова в письме не содержалось: это старый вельможа Салтыков уверил Геккерна и Дантеса, что, по русским понятиям о чести, на такое письмо надо ответить вызовом.

И лёжа на смертном одре, Пушкин не говорит ни слова упрёка жене (уж он-то знает, что от монарших ухаживаний укрыться невозможно!), а только утешает и просит прощения.

И сам царь помогает открыть правду: в дни отпевания вдруг со страху выводит на улицы Петербурга шестьдесят тысяч пехоты и конницы, а потом ночью высылает тело погибшего поэта прочь из города под присмотром жандармов.

И даже императрица в письме к близкой подруге пишет, что содержание анонимных писем «было отчасти верным».

Но что же наш «весь свет»?

До сих упорно повторяет: приревновал Дантеса к жене, вызвал на дуэль (не ревновал! не вызывал!) и был «сражён безжалостной рукой».


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2056




Convert this page - http://7iskusstv.com/2013/Nomer2/Efimov1.php - to PDF file

Комментарии:

Буквоед
- at 2013-02-27 15:33:42 EDT
Всё хорошо, но не совсем понятно, как это для евреев?
Soplemennik
- at 2013-02-27 08:42:53 EDT
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2013-02-25 11:31:21 EDT
...
Даже Владимир Маяковский предложил свой пролетарский рецепт:
"Сукин сын Дантес,
Великосветский шкода!
А мы б его спросили: А где были ваши родители,
И чем они занимались до 17-го года?
Только этого Дантеса бы и видели!“
============================================================
Положим, у Маяковского была несколько иная рецептурная пропись:
"...Сукин сын Дантес!
Великосветский шкода.
Мы-б его спросили
- а ваши к т о родители?
Чем вы занимались
д о 17-го года? -
Только этого Дантеса бы и видели..."

Мак Бурней
Флорида, США - at 2013-02-27 07:21:04 EDT
К сожалению я не был в Михайловском. Но если наличие уборных следует считать признаком цивилизации,то как объяснить отсутствие таковых в Европе?! К примеру, Испанская площадь и парк в Барселоне,площадь у подножия монумента Наполлеону на Корсике(французская территория). О Франции - колыбели культуры можно поговорить. Теме toilettes в маленьком галльском городке посвящен фильм 40-х "Скандал в Клошмерле". Жив ли тот режиссер? Он мог сделать современную ленту "Мучения в Версале" о бесконечной череде страдальцев, которым равнодушные хозяева неторопливо пересчитывают евро(гордость французов)и милостиво пропускают в дверь(хотя направлять объектив на разгневанных людей небезопасно). В таких местах я бы повесил плакат:"Бойкот пиву!". Так что да здравствуют леса в Михайловском!
Леонид Ейльман
Сан Франциско, Калифорния, США - at 2013-02-26 04:54:35 EDT
Является ли дуэль только бытовым конфликтом? Может быть она была также протестом обществу, царю, которые над ним глумилось за резкое слово, за низкое происхождение от потомка—фалаша. Не случайно Пушкин перед дуэлью снял с пальца свой талисман! Он искал смерти! Дуэль хранит ряд таин. Почему не было врача во время дуэли, как это было тогда принято? Почему в его доме толпились жандармы? Врядли в 1837 году царь мстил поэту за дружбу с декабристами, скорее всего царя беспокоили исторические факты происхождения дома Романовых которые обнаружил Пушкин как историограф России.Третье охранное отделение следило за каждым шагом поэта.
Не случайно жена поэта Натали одела на бал после смерти мужа, где присутствовал царь, лиловые шаровары и легкое платье – наряд еврейки. Ведь ее прадед по линии отца купец Абрамович построил завод для производства полотна для флота Петра 1. По линии матери она была из прибалтийского рода Загряжских и гетмана Украины Дорошенко.
Этот образ Натали так запал в душу царя, что он сделал себе медальон с ее портретом в этом наряде.
Не случайно юный М. Лермонтов написал гневное стихотворение: «На смерть поэта», в котором обвинял царя и его лизоблюдов в травле и смерти поэта, а не Дантеса.

Валерий
Германия - at 2013-02-25 15:56:35 EDT
Яркая,запоминающаяся россыпь текста, в блестящих гранях которого, по-разному, отражается Поэт, с которым Автор, явно, на "etre sur un bon pied",Пушкин у него не в облаках,а всегда рядом, одновременно неуловим и осязаем.
Спасибо, дорогой Игорь,очень хорошо!

Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2013-02-25 11:31:21 EDT

Как всегда очень интересный текст автора и чёткая версия причины трагедии Пушкина.
Я и раньше читал про роман царя и жены Пушкина, но всегда на первом плане был коварный Дантес, хотя и обвиняли "царизм".
Но в том-то и заключалась трагедия: когда вышеназванный "царизм" официально спал с твоей женой и весь свет по этому поводу веселился, невозможно было вызвать императора на дуэль. Вот поэт кинулся на Дантеса и получил от него на дуэли пулю в живот и спинномозговой канал.
А официальное советское пушкиноведение всё почему-то туманно поругивало царя и обвиняло Дантеса. По большевистской версии Пушкина заказал „царизм“.
По альтернативной – масоны за то, что Пушкин начал, якобы, в последних частях «Евгения Онегина“ раскрывать тайны их ордена.
Даже Владимир Маяковский предложил свой пролетарский рецепт:
"Сукин сын Дантес,
Великосветский шкода!
А мы б его спросили: А где были ваши родители,
И чем они занимались до 17-го года?
Только этого Дантеса бы и видели!“


Алекс Тарн
- at 2013-02-25 06:28:17 EDT
Пушкин не боролся за права женщин. Он просто позволил Татьяне Лариной, в нарушение всех приличий, первой объясниться в любви. И с этого момента история семейной жизни в России распалась на две части: до «Евгения Онегина» и после.

Ну, Татьяна тоже писала свое письмо не на пустом месте. Ей ведь не просто "рано нравились романы" - "они ей заменяли всё" (не знаю, как кого, но меня все время тянет произнести "всо". Был бы на другом берегу рифмы Басё, еще куда ни шло, а то ведь Руссо). А в романах тех сплошь и рядом действовали "в нарушение всех приличий" (в этом, собственно, их сюжет и заключался - в нарушении приличий). Вряд ли поэтому стоит верить смелому заявлению автора о решающем влиянии «Евгения Онегина» на "семейную жизнь в России". Французский и английский роман, герои Байрона - это да, влияло - и да, решающим образом. А в «Евгении Онегине» современники справедливо видели откровенную вторичность главных персонажей; неслучайно роман превратился в культурную икону лишь намного позже, когда читатели перестали быть его современниками.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//