Номер 11(57)  ноябрь 2014
Нина Воронель

Нина Воронель Потерянная глава из романа
 "В тисках между Юнгом и Фрейдом"

35 лет назад рядом с именами двух светил психоанализа, Зигмунда Фрейда и Карла Юнга, вспыхнула еще одна яркая звезда. В подвале Женевского Института Психологии был обнаружен пролежавший там почти 60 лет запыленный чемоданчик, полный неизвестных доселе писем Фрейда и Юнга к таинственной Сабине Шпильрайн.

Сабина, талантливая молодая еврейка из Ростова, в начале двадцатого века соучаствовала в интеллектуальном подвиге двух столпов современной психологии, а потом была забыта, потому что в 1923 г. она, по приглашению Троцкого, уехала из Европы в Москву "строить нового человека. Когда постепенно выяснилось, что Сабина была возлюбленной Юнга и многолетней корреспонденткой Фрейда, несколько режиссеров сразу создали серию современных фильмов о ее роли в конфликте между двумя основателями современного психоанализа. Но упустили из виду последние двадцать лет ее жизни в СССР.

А судьба ее была ужасна – изгнанная отовсюду и лишенная докторского диплома, она нашла приют в Ростове, где в 1942 г. была расстреляна нацистами в Змиевской Балке вместе с 27-ю тысячами других евреев. В романе "В тисках" маленькая девочка Сталина, соседка Сабины по коммунальной квартире с 1936-го года до самого ее трагического конца в Змиевской Балке, на старости лет записывает предсмертную исповедь Сабины. Современные исследователи истории Сабины – сын Сталины Марат и его жена Лилька – по крупицам воссоздают, отчасти домысливая, печальное существование двух героинь в советской провинции 30-х годов прошлого века.

После смерти Сталины Лилька случайно обнаруживает в ее лэптопе незнакомую главу из исповеди Сабины.

*

«А это что?» – вдруг спросил Марат и ткнул пальцем в файл с невыразительным названием «Нью-С». Лилька открыла файл и обнаружила какой-то неизвестный кусок прозы изрядного размера под заголовком "Сабина – вдогонку".

Сабина – вдогонку. (Вена, февраль 1913 года)

Хуже венского января может быть только венский февраль. Особенно в тот день – с неба валил отвратный мокрый снег, немедлено застывающий на тротуарах хрупкой ледяной корочкой, под которой притаились коварные холодные лужи. В такую погоду хороший хозяин и собаку из дому не выгонит, но мне необходимо было выйти из дома – сам великий Зигмунд Фрейд назначил мне встречу у себя в кабинете в одиннадцать часов утра. Я собиралась поговорить с ним о своем будущем, а если удастся, то и обсудить мою новую работу, в которой я утверждаю, что инстинкт продолжения родасбалансирован в природе инстинктом саморазрушения. Я надеялась, что после окончания моего семинарского курса он оставит меня в Вене при себе ассистенткой: будет передавать мне часть своих пациентов и обсуждать со мной свои новые идеи. У меня было небольшое преимущество перед другими претендентами на это место – великий человек ревнивоохранял свою паству и не мог перенести моей любви к Юнгу. И потому мог бы придержать меня поближе к себе, в надежде вытравить эту любовь из моего сердца.

Хотя профессор Фрейд не был бабником и не бегал за каждой симпатичной юбкой, я знала, что он питает слабость к хорошеньким молодым девушкам, и потому с утра занялась прихорашиванием. Я надела облегающее темно-голубое платье и серые сапожки,в точности подходящие к моей серой каракулевой шубке. Волосы я распустила, зная, как они оттеняют мою нежную кожу, но из-заветра, несущего в лицо хлопья мокрого снега, мне пришлось надеть серый каракулевый берет, насильно навязанный мне мамой.

Я взяла зонтик и оглядела себя а зеркале: получилось очень мило – великий Фрейддолжен быть доволен, он терпеть не мог синих чулков. Я пришла на несколько минут раньше и недолго постояла в подъезде, стряхивая мокрый снег с воротника и берета. Большое зеркало в торцовой стене подтвердило, что цвет лица у меня отличный. Ровно в одиннадцать я звонила в звонок у заветной двери. Мне открыла младшая дочь Фрейда Анна, которая попросила меня подождать минут десять в прихожей, пока папа закончит завтрак.

Эти десять минут я постаралась использовать получше – сняла шубку и берет, наново расчесала локоны и хотела было еще раз продумать свою заранее заготовленную речь, но меня прервал резкий и долгий дверной звонок.  В святыню профессора Фрейда звонили обычно мягко и кратко, стараясь не потревожить великого человека. А звонивший в то утро явно был человек бесцеремонный. На звонок из комнат Фрейда никто не вышел, и нетерпеливая рука на лестнице нажала на кнопку звонка еще дольше и резче. Я пожала плечами исама отворила дверь – сходу оттеснив меня от порога, в прихожую размашистым шагом ворвалась высокая дама в длинной меховой шубе.

  «Профессор Фрейд у себя?» – спросила она и двинулась вглубь квартиры, так и не стряхнув снег со шляпы и с плеч. Шляпатоже была меховая.

  «Вам назначено?» – осведомилась я, защищая свои интересы.

  Тут дама, наконец, меня заметила: «Профессор просил меня навестить его, когда я буду в Вене».

  В этот момент в коридор вышел сам Фрейд в сопровождении Анны и просиял, увидев нахальную даму: «Лу, дорогая, какой приятный сюрприз!»

  Я тут же поняла, что мою искусно составленную речь придется отложить. И оказалась права. Фрейд сказал мне смущенно: «Прости меня, малышка, но я попрошу тебя погулять часок по улице, пока я поговорю с фрау Саломе. Ведь она в Вене проездом».Когда он называл меня «малышка», я знала, что добра ждать нечего. На я не посмела сказать ему, что в такую погоду гулять по улице отправляют только злейшего врага. Я покорно кивнула и проследила глазами, как он, позабыв обо мне, уводит в свой кабинет эту дерзкую фрау Саломе .

  Из глубины квартиры донесся голоссекретарши Фрейда Минны Бернес: «Анна, ты не забыла снять чайник с огня?», и Анна  проворно ушла. Решив воспользоваться тем, что никто за мной не следит, я сдернула с вешалки свою шубку и берет и, вместо того, чтобы выйти на лестницу, проскльзнула в полуоткрытую дверь приемной. В приемной было темно, но я не стала зажигать свет в надежде, что меня не заметят и не выставят на холодную улицу.

  Через пару минут Минна и Анна вышли в прихожую и сели на маленький диванчик. «Зачем ты вытащила меня в прихожую?» – спросила Анна.

«Чтобы уйти подальше от ушей твоей мамы», – я услышала, как Минна чиркнула спичкой и закурила. Из прихожей потянуло сигаретным дымом. – «Значит, какая-то дама, ты говоришь, явилась без приглашения и он ее немедленно принял?»

«Ну да, а бедную Сабину выставил на улицу».

  «В такую погоду?  Кто же эта дама? Красивая?»

«Высокая, вся в мехах. Он назвал ее как-то странно – по-моему, фрау Саломон».

«Ах, Лу Саломе? Тогда все понятно! Я еще в Веймаре заподозрила, что она на него нацелилась. И, как всегда, оказалась права».

«Я не понимаю, что значит, – нацелилась?»

«Ничего, подрастешь, поймешь. Интересно, что эта Лу Саломе от него хочет?»

«Может, она просто хотела его повидать?»

«Лу Саломе никогда не хочет кого-то просто повидать. Она хочет повидать только того, от кого чего-нибудь хочет».

«Я вижу, ты не очень ее жалуешь».

«Какая разница, жалую я ее или нет? Она женщинами не интересуется. Зато во  всей Европе не найдется мужчины, который сумел бы ей в чем-либо отказать. Очень интересно, что она хочет выманить у твоего отца».

«Я думаю, что у папы можно выманить только то, что он  хочет дать».

«Ты идеализируешь своего отца. Он такой же мужчина, как и все другие».

«Если даже она их всех соблазняет, я не думаю, что ей удастся соблазнить папу».

«Посмотрим, посмотрим, что она с ним сделает!»

«Да что ты о ней такое знаешь?»

«Она начала давно. Уже в 82 году она свела с ума бедного больного Фридриха Ницше».

«Это знаменитого философа, что ли? Так он же давно умер».

«Я говорю тебе, это было сто лет назад, в 82 году прошлого века. Ницше тогда был еще вполне жив, а она только-только приехала из Санкт-Перербурга завоевывать Европу».

«Что значит – сто лет назал? Сколько ей лет, по-твоему?»

«А по-твоему?»

«Лет тридцать с небольшим».

«А ей за пятьдесят!»

«Не может быть! Я стояла в двух шагах от нее – ей не больше тридцати трех!»

«Ты слышала о вампирах?»

«Ну да, это которые кровь высасывают?»

«А ты знаешь, зачем они это делают? Чтобы сохранить молодость. Они так обновляют свою кровь и молодеют».

«Ты хочешь сказать, что эта Лу Саломе – вампир?»

«В каком-то духовном смысле да: она порабощает мужчин и от этого молодеет».

«Откуда ты все это взяла?».

«Еще в девятьсот одиннадцатом, после конгресса в Веймаре, я порасспрашивала людей и кое-что почитала».

"Почему?"

"Я же тебе сказала, что сразу заметила, какона кружит вокруг твоего отца".

«А кто о ней писал?»

"О ней писали многие – сам Ницше и его сестра Элизабет. Она обвиняла Лу в болезни брата. Да и сама Лу пишет без конца".

«Романы?»

"Бездарные, читать их не стоит, я пробовала. А вот о ее романах с другими писателями очень даже стоит почитать. Все они стали знаменитыми, и твой отец тоже станет”.

«Он и так знаменитый».

«Значит, он будет еще более знаменит. У Лу Саломе глаз – алмаз».

«Выходит, она делает мужчин знаменитыми?»

Откуда-то из глубины квартиры жена Фрейда Марта позвала: «Минна, Анна, куда вы подевались?» Минна вскочила: «Пошли. Но маме ни слова».

Уходя, они погасили свет, и я осталась в полной тьме. Щеки у меня горели после рассказв Минны. Особенно поразило меня, что эта вампирша приехала из Санкт-Перербурга. Значит, говорит по-русски. Что бы такое у нее спросить, чтобы никто не понял?

Минут через двадцать открылась дверь кабинета, щелкнул выключатель и вспыхнул свет в прихожей. Я быстро выскочила из приемной и увидела, как великий учитель подает своей гостье шубу. Она слегка одернула свое элегантное лиловое платье и привычно протянула руки назад, не сомневаясь, что шубу ей подадут.  Обида стиснула мне горло – мне профессор шубу никогда не подавал, я для него была не женщина, а малышка. Увидев меня, он смутился:

«А, малышка, ты уже вернулась? Прости, наша беседа с Лу слегка затянулась. Познакомьтесь – член нашего семинара доктор Сабина Шпильрайн, а это будущий член нашего семинара – фрау Андреас фон Саломе».

Фрау со сложным именем окинула меня глубоко равнодушным взором, и я поняла, что знаменитой мне не бывать. В отместку я спросила по-русски: «А где вы изучали медицину, фрау Саломе? В Санкт-Перербурге?». Ресницы ее дрогнули, но она ответила тоже по-русски: «Я никогда не изучала медицину». Взяла из рук профессора свою пушистую меховую шляпу, попрощалась и вышла на лестницу. Профессор, забыв обо мне, зачарованно глядел ей вслед: «Удивительная женщина! – воскликнул он. – Я не встречал человека, который бы так глубоко проник в суть подсознания, как она!»

«Это особенно удивительно, если поверить, что она никогда не изучала медицину», – напомнила о себе я.

«Откуда ты знаешь?» – не поверил он.

«Она сама мне сказала».

«Я что-то не слышал».

Я пожалела, что задала ей свой вопрос не по-немецки, и еще раз подивилась, как это он сам ее об этом не спросил. А просто пригласил участвовать в семинаре. Уж не загипнотизировала ли она его? Ведь мне даже после защиты докторской диссертации пришлось просить рекомендацию Юнга, чтобы меня приняли в члены семинара.

Профессор задумчиво постоял в дверях, потом словно очнулся и позвал меня в свой кабинет, но наша долгожданная беседа текла вяло – он никак не мог сосредоточиться на моих научных соображениях, мысли его явно блуждали вокруг таинственной гостьи в мехах. "Ты знаешь, – перебил он меня, – она рассказала мне, как однажды, гуляя по лесу, вышла на поляну, полную фиалок. И решила собрать букет для своей больной подруги. Но тут же передумала, чтобы не разрушить лесную красоту. Однако, возвращаясь домой, она обнаружила у себя в руке букет фиалок, хоть не могла вспомнить, когда их сорвала. Словно в душе ее жило другое существо, о котором она понятия не имела".

"И что с того?" – тупо спросила я, раздосадованная тем, что он меня перебил.

"Как что? Я не встречал более точного описания работы подсознания!"

Я вышла от него с трудом сдерживая слезы – мне стало ясно, что место ассистентки он мне не предложит, он будет сохранять его для другой. За что? Она не сдавала экзамены по анатомии, она не вела в больнице истории болезни вместе с доктором Юнгом, она не билась два года над разгадкой шизофренического бреда своей пациентки, и все же он объявил, что никто так глубоко не проник в суть подсознания, как она. У него были десятки учеников и последователей, но он всем им предпочел ее.

Я поняла, что мне незачем задерживаться в Вене. Мне было двадцать семь лет, и мама бомбардировала меня письмами, умоляя выйти замуж. Она присмотрела в Ростове хорошего еврейского парня Павла Шефтеля, тоже врача, и почти договорилась с его матерью. Остановка была за мной. У меня вдруг не стало сил сопротивляться. Что ожидало меня здесь, в Европе? Юнга я потеряла окончательно, и Фрейда тоже. Не лучше ли поехать в Ростов и выйти замуж, чтобы не огорчать маму? И я совершила самую страшную ошибку в своей жизни – я поехала в Ростов и вышла замуж за Павла Шефтеля, "тоже врача".

На этих словах текст кончался. Лилька хорошо помнила, с чего начиналась исповедь Сабины после оборванного посреди фразы абзаца: «Я уехала в Ростов и вышла замуж за Павла Шефтеля, тоже врача. Павел был очень хороший человек. Единственным его недостатком было то, что я его не любила».

Марат протянул задумчиво: «Так вот почему она умчалась в Ростов и вышла замуж! Ведь тогда никто не мог этого понять. Сам Фрейд поздравлял ее...»

«Кто же такая эта Лу Саломе?»

Марат прищурился, что-то припоминая:

«Знаешь, мне знакомо это имя. Смутно, но вспоминаю. Когда я был ребенком, мама исступленно учила меня немецкому языку – теперь я понимаю, что в память о Сабине. Мы с ней жили вдвоем на втором этаже старинного флигеля, выжившего со времен войны. Я любил играть в прятки с мальчишками в подвале. И однажды, спрятавшись в нише, заметил в стене запыленное окно, ведущее неизвестно куда. Начитавшись разных приключений, я решил, что за окном есть таинственный мир, о котором никто не знает. И оказался прав. Я никому не рассказал о своем открытии, а после ужина спустился в подвал со свечкой и обнаружил, что форточка в окне разбита. Я просунул руку в отверстие и наткнулся на стопку книг, сложенных на подоконнике. Я вытащил все, до которых дотянулся – они были на немецком языке. Не знаю, кто их там спрятал, но я стал их читать исподтишка – это была моя тайна. Одна из этих книг рассказывала об удивительной девушке Лу из Петербурга, очаровавшей всю Европу. Подробности я уже забыл, но имя помню».

«Кто же она, эта неотразимая Лу? Может,поискать ее в интернете?»

И Лилька принялась искать. Сначала с трудом, – все-таки для сегодняшнего интернета неотразимая Лу представляла меньший интерес, чем трагически погибшая, а потом драматически воскресшая Сабина. Знала бы она, что в конце концов обыграет Лу по очкам!

Лилька выуживала из интернета мельчайшие упоминания о Лу Саломе. Одни имена наводили ее на другие, другие на третьи, третьи на четвертые и так далее. Они выстраивались в цепочку с частыми прорехами, но постепенно Лилька вошла во вкус – заполнять прорехи было даже интересней, чем просто тянуть цепочку от одного имени к другому. Ее список все рос и рос. Лу Саломе действительно очаровала всю Европу, – Ницше, Рильке, Бубер, Фрейд! Какой-то ее поклонник даже сказал, что по списку ее романов и увлечений можно изучать культурную историю Европы периода belle-epoque.


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2058




Convert this page - http://7iskusstv.com/2014/Nomer11/NVoronel1.php - to PDF file

Комментарии:

Соплеменик
- at 2014-11-30 06:28:45 EDT
Фаина Петрова
- at 2014-11-30 05:49:41 EDT
Не помню, откуда мне известна вся эта ситуация: кажется, видела фильм о взаимоотношениях героини с Фрейдом и Юнгом.
Тем не менее, прочитала с большим интересом: перо действительно легкое и, я бы сказала, изящное.
===================================================================================================================
Фильмы по теме:
- http://tfilm.tv/19262-sabina.html
- http://tfilm.tv/19161-online-opasnyy-metod.html

Фаина Петрова
- at 2014-11-30 05:49:41 EDT
Не помню, откуда мне известна вся эта ситуация: кажется, видела фильм о взаимоотношениях героини с Фрейдом и Юнгом.
Тем не менее, прочитала с большим интересом: перо действительно легкое и, я бы сказала, изящное.

Борис Э.Альтшулер
- at 2014-11-21 03:22:52 EDT
Роман, наверно, интересный. Сабина Шпилрейн и её судьба вызывает в последние годы пристальное внимание писателей и кинематографистов. Особенно это относится к её бурному роману и совместной работе с Юнгом.
Лу Саломе (Lou Andreas-Salom?, урождённая Луиза фон Саломе (Louise von Salom?) иногда пользовалась псевдонимом Анри Лу, в молодости также Ljola von Salom? 1861-1937), родилась в Санкт-Петербурге, умерла в Геттингене) происходила из российско-немецкой семьи. Она была писательницей, путешественницей, рассказчицей, эссеисткой и психоаналитиком. Характер её личных отношениий с видными представителями немецкой интеллектуальной жизни - в первую очередь с Фридрихом Ницше, Райнером Мария Рильке и Зигмундом Фрейдом - всё ещё является предметом различных интерпретаций и исследований. Не имея медицинского образования, стала по совету Фрейда психоаналитиком и открыла у себя в доме в Геттингене первую психоаналитическую практику в университетском городе. Публиковалась в журнале психоаналитиков Imago и выступала с докладами на психоаналитических конгрессах. Сегодня в Геттингене есть улица, а также психоаналитический институт её имени.

Перо у Нины Воронель лёгкое и рассказ-фрагмент мне понравился.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//