Две прогулки по Москве

Мы, старшекурсники киноколледжа (по-школьному — 10-11 классы), два киношника — из Германии и США, и я, учитель географии в киноколледже, встретились на Новокузнецкой. Мы стоим на Пятницкой. Двое из группы работают ещё и переводчиками, что требует от них интегративной ориентации и на иностранный язык и на географию.

— Обратите внимание: все улицы Замоскворечья слегка кривоваты, чтобы ордынская или ногайская конница шла помедленнее. И на каждом углу — церковь, чем ближе к Кремлю, тем выше и праздничней, чтобы въезжающий в Москву был подготовлен к великолепию Кремля (в отличие от истории, которая стремится всё описать, география стремится всё объяснить). В Москве всегда любили поесть, и даже были Обжорные ряды, но самыми популярными были и остаются две: Мясницкая и Пятницкая. Посмотрите, сколько здесь кафе, ресторанов, питейных заведений, забегаловок — на любой вкус и кошелек. Недаром один из популярных фильмов советского времени так и назывался — «Трактир на Пятницкой» (надо было важно связать рассказ с интересами и будничными делами ребят, ведь кино для них — будни, а вот географическая экскурсия — праздник).

Мы сворачиваем в Большой Климентовский и останавливаемся у церкви во имя Климентия, к сожалению, запертой.

— Кажется, всего два Папы Римских приняты в сонм святых русской православной церкви, первый…

— Апостол Петр, а кто второй?

— А вторым стал Климентий, который стал Папой сразу после апостола Петра. На иконах его обычно изображают привязанным к якорю.

— Почему?

— За приверженность к христианству он был таким странным образом казнен: его привязали к корабельному якорю и утопили в бухте, в Инкермане.

— В Крыму?

— Да. С Крымом связаны имена многих первохристиан и самые знаменитые из них целители Козьма и Дамиан. Целебный источник Козьмо-Дамиановского монастыря в Крыму признавался святым не только христианами, но и мусульманами (никогда не надо педалировать только христианство, это выглядит как пропаганда).

Ещё сто метров — и мы на углу Ордынки и Большого Климентовского.

— Посмотрите направо — это церковь Всех Скорбящих Радостей, построена архитектором Бовэ, автором первого генплана Москвы, разработанного после пожара 1812 года. А налево — церковь Николы в Пыжах. За спиной у нас Климентовская церковь. В этом треугольнике и находится географический или, что то же самое, геометрический центр Москвы.

— А кто это определил?

— Ваш покорный слуга, по просьбе главного археолога Москвы.

— А как это вы определили?

— Очень просто: начертил на световом столе и вырезал из листа бумаги А-4 контур Москвы по МКАДу (тогда это и была граница Москвы), взял иголку, поставил ее острием вверх и осторожно стал искать такое положение, когда бумага балансирует на острие и никуда не падает, проткнул в этом месте бумагу, ну, а потом перенес на том же световом столе на карту (хорошо бы найти повод продемонстрировать инструментальность и практическую пригодность географии).

— Действительно просто, а где сейчас географический центр Москвы?

— Это нелепо — он за МКАДом. Когда к Москве присоединили в 2012 году огромный клин аж до Калужской области, Москва потеряла свой урбанистический образ и смысл (если есть возможность, надо проявлять свою гражданскую и патриотическую позицию).

Мы проходим ещё около пятидесяти метров и останавливаемся у очень компактной, но выразительной скульптуры из нескольких картинных рам:

— Это — указатель того, что мы идем правильно: за углом — Третьяковская галерея. Обратите внимание на приятный особняк налево от нас — это публичная педагогическая библиотека имени Ушинского. Здесь очень удобно работать и хорошая коллекция книг.

Мы сворачиваем направо, к Третьяковке.

— Что вы знаете об этой галерее и ее основателях?

(к великому сожалению, даже эти, очень одарённые художественно, ребята практически не знают ничего, иностранцы же и не слышали, что такая есть)

— Здесь собраны картины, скульптуры, иконы и другие произведения искусств, созданные нашими соотечественниками. Братья Третьяковы успешно конкурировали с самим царём, который также собирал коллекцию русских художников в Русском музее Петербурга. Именно поэтому вы увидите и тут и там знаменитый «Девятый вал» Айвазовского. Чтобы опередить царя, Третьяков стал покупать картины художников, что называется, на корню. Вы все знаете «Три богатыря» Васнецова. Третьяков купил эту картину недорисованной. Утром надо было открывать, а лица Добрыни Никитича ещё не было. Ситуация отчаянная. Где располагается Добрыня?

— Слева от Ильи Муромца.

— Верно. Васнецов приставил к картине стремянку, взял зеркало и нарисовал Добрыню как свой автопортрет.

А напротив Третьяковки, видите?, художественная школа. Это — ваши коллеги, только их школа гораздо старше вашей и расположена просто идеально, ведь для них Третьяковка — это не только святыня, но и учебное пространство.

Мы идём Лаврушинским переулком к Канаве, и я рассказываю о Кадашах, очень милом и своеобразном фрагменте Замоскворечья.

На Лужковом мостике мы останавливаемся для панорамного рассказа о кинотеатре «Ударник», кондитерской фабрике «Красный октябрь», бывшая «Эйнемъ», о «Доме на Набережной» и его обитателях, о Болотной площади (она же Лабазная, она же площадь Репина) и ее истории от скотобоен и казней Стеньки Разина с сотоварищи и, через сто лет, Емельяна Пугачева и до разогнанного митинга 6 мая 2012 года.

Мы подходим к композиции Михаила Шемякина «Дети — жертвы пороков взрослых»: ребята сами читают надписи на фигурах и комментируют скульптурные изображения (не надо вмешиваться в их интерпретации, даже если они кажутся наивными, неверными или озорными — тут важна не правильность суждений и оценок, а их субъективация).

От Болотной мы идем к следующему, Чугунному, мосту через Канаву, и я рассказываю о Балчуге, о цыганском таборе, располагавшемся здесь, о том, что в детстве ещё застал на этом месте пёстрые кибитки цыган. На Балчуге в 1552 году Иван Грозный открыл первый в Москве кабак и потому Балчуг и его продолжение, Пятницкая улица, — родина московского ресторанно-кафейного бизнеса. Последний отрезок пути, сто с небольшим метров от Чугунного моста до метро «Новокузнецкая», посвящен типам древнего московского общепита и, в частности, неправильному названию фильма «Трактир на Пятницкой», ведь трактиры ставились на трактах, называемых теперь шоссе, на выезде из города, а не в самом центре его (всего мы за полтора часа прошли не более полутора километров и сделали восемь «привалов»).

За час мы сильно озябли и промокли, поэтому поужинали в «Дровах» на Пятницкой, где состоялась заключительная «пресс-конференция» (вопросы должны быть исчерпаны, и не на ходу, а в степенной и теплой обстановке застолья).

Вторая экскурсия была автобусной, всё в том же ноябре «снег с дождём». Московский киноколледж шефствует над детским домом в городе Кадников Вологодской области. «Киношники» каждое лето выезжают в Кадников, везут подарки и спектакли, а зимой принимают в Москве небольшие, по 20-25 человек, группы из Кадникова.

В программу одной из таких поездок решено было включить автобусную экскурсию по Москве.

Колледж находится на Шаболовке, и первая наша остановка намечена на смотровой площадке Воробьевых гор. Проезжаем мимо памятника Юрию Гагарину, и с ужасом понимается, что дети не знают, кто это такой.

Мы — на Воробьевых горах). Мы стоим лицом к главному зданию Московского университета (небольшой рассказ об этом комплексе и истории университета):

— За буйное поведение Михаила Ломоносова выслали из Петербурга в Москву организовывать университет. Есть такая легенда, что он — незаконный сын Петра I, бывавшего в Холмогорах. Так что, возможно, императрица Елизавета Петровна выслала своего незаконного брата за фамильное сходство.

Открылся университет в Татьянин день, по новому стилю 25 января 1755 года на Красной площади, в здании бывшей главной аптеки. В нем училось тогда 17 человек, всего лишь. Вскоре университет переехал на Моховую, а к 200-летию переехал сюда и стал самой заметной вехой Москвы.

Перед нами — панорама Москвы (Москва никогда не была городом-ансамблем, это и не Прага, и не Париж, и не Венеция, а современная Москва и вовсе похожа на кашу с гвоздями, но ещё Н.Н. Баранский учил: город надо познавать с «пуанта», с самого высокого места, чтобы увидеть всю его панораму. Демонстрируя Москву с Воробьевых гор прежде всего мы даём масштаб, исполинский размер города):

— Мы видим лишь часть города. Москва — очень динамичный и быстро меняющийся город, особенно в последнее время. Если честно, мне всё труднее считать себя москвичом в этом неузнаваемом мною городе-нагромождении. Теперь я люблю лишь некоторые фрагменты города, некоторые из которых мы и посетим сегодня.

Студенты киноколледжа, два гитариста и вокалистка, подготовили целую музыкальную программу и здесь спели пару популярных песен о Москве.

Следующей точкой был Арбат. По дороге мы видели Москва-реку, Новодевичий монастырь, площадь Европы с Киевским вокзалом, полу-круглый дом архитекторов на Плющихе.

Автобус высадил нас у высотного здания на Сенной, пообещав вернуться минут через сорок — его не было час: он застрял в Московских пробках. У памятника Окуджаве мы спели «Ах, Арбат, мой Арбат…», а у памятника Пушкину и Натали читали стихи. И, конечно, вовсю фотографировались (ничто так не втягивает в экскурсию как действие совместное пение, даже если приходится порой шлепать губами). Пряничный и намакияженный Арбат не произвёл на них никакого впечатления — детский вкус обычно безукоризненен.

Из-за запоздания автобуса мы уже не пели — горланили песни Булата Окуджавы под две гитары. Прохожие останавливались — полюбоваться этим детским энтузиазмом. Некоторые даже подпевали.

Дальше мы едем по Садовому. Мимо площади Восстания, Планетария. Наша цель — Патриаршие пруды (конечно, тут сам собой напрашивается рассказ о Булгакове, о гибели Берлиоза, не композитора, о всём этом начале великого романа, но дети из Кадникова вряд ли обо всём этом слышали. Мы идем к комплексу памятника Крылову, и вдруг выясняется, что они не знают ни одной басни Крылова; не знают ничего и две воспитательницы, сопровождающие группу). Я с трудом и часто путая или пропуская слова и строки читаю басни. Получается примерно так:

— Мартышке где-то Бог послал кусочек сыру, вертит она его и так и сяк, то к темени прижмёт, а то на хвост нанижет, а вы, друзья, как ни садитесь, а воз и ныне там

Детям смешно, студентам киноколледжа — очень смешно, и они также начинают импровизировать и дурачиться: пусть у кадниковских ребят останется впечатление о Крылове, как об очень весёлом поэте.

Апофеозом экскурсии, надо честно признать, стало посещение Макдональдса на Пушкинской. Для детей этот фастфуд был неким храмом, символом московской жизни, это то, что они будут рассказывать своим сотоварищам по детскому дому. С утилитарной точки зрения Макдональдс был просто необходим, ведь мы уже более двух часов кружим по городу, а где группе из примерно 30 человек посетить туалет? Москва не приспособлена для детских автобусных экскурсий, как и для многого другого.

Наша следующая остановка — Манежная площадь, где, как ни странно, есть причал для экскурсионных автобусов. Мы идём на Красную площадь:

— А почему она называется Красной?

— Потому что красивая.

— Тут всё красное.

— Тут раньше казнили, и это цвет крови.

— Потому что в революцию победили красные.

— Версии достаточно убедительные, а я знаю такую: раньше здесь шла бойкая торговля, все лавочки были деревянными и часто горели. Раньше площадь называлась поэтому называлась Пожар. Царь Алексей Михайлович запретил здесь торговлю и велел снести все постройки, и с тех пор площадь называется Красной (в географии, как и в истории главным методом является версиальный, разработанный ещё Геродотом; никогда не надо отвергать другие версии, потому что каждая из них несёт заряд истинности).

Конечно, самое интересное для ребят — храм Василия Блаженного

— Были попытки построить подобные храмы: в Петрограде Храм Спаса на Крови, в Париже — Храм Александра Невского. Они, конечно, прекрасны, но не смогли не только опередить этот, но и приблизиться к нему.

Осмотрев всё на Красной площади, мы идем к Театральной. По дороге останавливаемся на углу.

— Здесь долгие годы был музей Ленина (кадниковские дети знают, кто это такой, их московские ровесники — лишь немногое). А построено это здание было в конце 19 века для Московской Городской Думы, на деньги городской казны и пожертвования жителей.

Мы едем на Октябрьскую площадь:

— Посмотрите направо — Храм Христа Спасителя и Крымский мост, налево — Кремлевская набережная, а перед нами — улица Полянка. В Москве много улиц с приятными и добрыми названиями: Сивцев Вражек, Соломенная Сторожка, Синичкина Речка, Ленивка, Якиманка, Остоженка, Пречистенька, Солянка, Измайловский Зверинец и многие другие (топонимика старинной Москвы очень выразительна и хорошо запоминается, это — одно из сокровищ нашего города, не показать которое нельзя)

На Октябрьской площади в автобус набивается ещё куча киноколледжских. Вместе с кадниковскими они до самого колледжа, во всю Шаболовку, поют песни, которые я уже не знаю.