Заметки на полях мира и войны

Предисловие Виктора Кагана

С Ириной Стуканёвой мы знакомы несколько лет по моим мастерским в Одессе – это около 100 часов совместной работы – и общению в Сети. Она живёт в Лисичанске, который в апреле-июле 2014 г. был в активной зоне вооружённого конфликта на востоке Украины. На столе у меня печальный и дорогой подарок – осколок снаряда с её двора. Четыре месяца войны на планете, за всю известную истории которой едва ли по крохам наберётся сто лет без войн, это много или мало? В масштабе истории почти ничто. В масштабе человеческой жизни, которой за четыре месяца можно лишиться столько раз, сколько в четырёх месяцах секунд, это вся жизнь. Любые свидетельства жизни ценны тем, что человеческое в них не заслоняется историческим и не растворяется в нём – не человек в призме истории, а история в призме человека. Недаром растёт интерес к таким личным свидетельствам – см., например, http://prozhito.org/

Но заметки Ирины ценны и интересны не только этим. Она психотерапевт, т.е., человек не просто выучившийся психотерапии, а и в жизни психотерапевт. Не в смысле того, что иногда едко называют психоложеством – перетолмачиванием всего и вся в мудрёные психологические словеса с непрерывным токованием на психологические темы и назойливым просветительством. Но в том смысле, что психотерапевт – человек, работающий собой – не перестаёт быть психотерапевтом, выйдя из кабинета. В жизни он просто человек, которому ничто человеческое не чуждо, однако позволяющий себе трудную и счастливую роскошь ученичества у жизни, прислушивающийся к диалогам внутри себя между профессионалом, мужчиной/женщиной, матерью/отцом, дочерью/сыном и т.д. и их диалогам с миром и жизнью.

Заметки Ирины не теоретизирование и не популярный рассказ о психотерапии, в них не стоит искать истин и рецептов. Они приглашают читателя присоединиться к её внутренним диалогам. Читая их, я, кажется, слышал её голос, чувствовал, как у неё перехватывает дыхание, радовался её открытости и открытиям, в чём-то соглашался, в чём-то не очень, но это был живой и много мне давший разговор. Надеюсь, такой разговор состоится и у читателя – у каждого свой, но тем и интересный.

  Виктор Каган

***

Боюсь ли я смерти? Да, боюсь. Боюсь того, что стану немощной и не смогу сама ухаживать за своим телом. Боюсь, что какие-то мои дела останутся незавершёнными. Боюсь, что моя смерть может причинить боль людям, которых люблю.

Как с этим справляюсь? Если о теле, это здоровая забота о нём. Она не гарантирует бессмертия, но наполняет мою жизнь сегодня, сейчас прекрасными физическими ощущениями. Если о делах, я стараюсь делать каждый день что-нибудь полезное для себя, своей семьи, общества, в котором живу. И я верю, что это отражается на мире в целом, наполняя тем самым мою сферу смыслов. Если об отношениях, понимаю, что близкие мне люди со мной не навсегда – это позволяет мне бережно относиться к ним, говорить «Люблю», не дожидаясь особого случая, показывать им делами, заботой, как они дороги мне.

Мне очень нравится ответ Франсуазы Дольто детям на вопрос о смерти: «Мы умираем лишь тогда, когда перестаём жить». За простотой этих слов для меня открывается во всей его глубине смысл существования: смысл жизни – в самой жизни.

Иногда клиенты, особенно в состоянии глубокой депрессии, задают вопрос: «Зачем жить, если я всё равно умру?». Я спрашиваю их: «Ради чего вы просыпались сегодня утром? Что заставляет вас жить, если жизнь такая безнадёжная штука?».

Разговор о смерти – всегда разговор о жизни. «Чем меньше удовлетворённость жизнью, тем больше тревога смерти», говорит Ирвин Ялом.

Неудовлетворённость, сожаления, чувство безысходности — спутники страха смерти. Заканчивая терапию, бывает полезно спросить: «Что вы сейчас, сегодня можете изменить в своей жизни, чтобы через год или пять лет, оглянувшись назад, не испытывать сожалений?» – помочь пациенту почувствовать себя автором своей жизни. Смерть – важная часть жизни, напоминание о том, что моё существование не может быть отложено.

***

Приходит боль всегда в незваный час.

Так долог он, что кажется невольно:

Не мы — она испытывает нас

На то, чтоб не хотелось делать больно.

Увы, но цену жизни и любви

Познать возможно только в этой школе,

Где люди вновь становятся людьми,

Пройдя урок у нестерпимой боли.

     Эльдар Ахадов

Душевная боль …. Боль она и есть боль. Мы испытываем её, а она нас: мы её переживаем, она испытывает нас на прочность.

Как это было у меня и что мне помогало? Это – моё, у других может быть иначе. Но, возможно, в ком-то отзовётся.

Очень условно я бы назвала способы переживания душевной боли мужским и женским – это не относится к гендерным различиям, так могут реагировать на боль и мужчины и женщины.

Мужским способом – стиснуть зубы и терпеть, ждать, когда переболит, я пользовалась довольно часто в своей жизни. Это очень энергозатратно. Силы уходят на то, чтобы сдерживать свои переживания — блокировать боль, не дать ей вырваться из-под контроля. Бонусом было: «Я – сильная», и «коня на скаку» и в «горящую избу». Минусом – разрушение: запрет на переживание – разрушение целого.

С недавних пор научилась переживать боль по-женски. Если в двух словах, то нежно к себе, бережно. Сама себе становлюсь заботливым, даже опекающим родителем. Сама себе мама. Как заботливая мама относится к ребёнку, которого она любит и у которого болит? Жалеет, позволяя то, что обычно не поощряется – поваляться подольше, подурачиться, почитать заполночь … Вот и я себе позволяю:

- первое и основное – испытывать боль. Это какое-то понимание и принятие себя в этом состоянии: «Тебе может быть больно, потому, что ты – живая».

- порадовать тело – отдохнуть побольше, разрешить себе что-то вкусное, погулять, принять массаж или ванну.

- отложить на потом какие-то дела из тех, что надо, и позаниматься тем, что хочу, люблю - вязание, вышивка, рисование, лепка.

- отдаться хорошей книге, фильму, молитве, медитации.

- созерцать – быть в текущем моменте, чувствуя, видя, слыша, осязая его: красивое дерево, мимо которого в другое пробегаю, не видя; свечение завитка на виске ребёнка; голос птицы; тёплую шершавость скамьи …

- не общаться с неприятными мне людьми и быть ближе с приятными, например, попросить близкого человека выслушать меня, обнять, погладить или вместе чем-то душу порадовать.

Боль это то, что может случиться с каждым. Кто-то сказал, что жить по-настоящему больно. Главное, чтобы она не становилась мешающим жить симптомом разлада жизни.

***

Сегодня мне приснился сон. До сих пор под его впечатлением. Несла на руках окровавленного, израненного ребёнка. Бежала куда-то с ним. Прижимала к груди. И сама была этим ребёнком. Шквал очень сильных переживаний. 

О чём он? Думаю, обо мне и моём Внутреннем Ребёнке.

Ко мне на терапию приходят разные люди, с разными трудностями, судьбами, разным детством. Но то общее, что объединяет всех моих клиентов, это травмы из детства. Как ни удивительно, практически в каждом из нас живёт маленький травмированный ребёнок. Это большое счастье, если у человека было по- настоящему счастливое и свободное детство – если его любили, принимали, позволяли быть собой, не втягивали во взрослые игры, не манипулировали им и не использовали как инструмент манипуляций, не игнорировали его потребностей или не подавляли их сверхзаботой.

К сожалению, я не знаю таких людей. Моё детство при всей его хорошести тоже не было из ряда безоблачно счастливых. Я психотерапию своего Внутреннего Ребёнка проходила уже взрослой в психотерапевтической группе. Это были очень сильные впечатления и открытия. Открытия себя в себе и для себя. Они даются нелегко и требуют времени – на сессии могут плакать женщины и мужчины, успешные бизнесмены и жёсткие руководители, но это слёзы, освобождающие от напряжения, хранившегося в душе подчас не один десяток лет. Однако эти открытия стоят того, потому что, не зная своего Внутреннего Ребёнка, я не знаю и не понимаю себя. Он радуется жизни и хочет жить, с улыбкой и надеждой смотрит в будущее. И, может быть, во сне не я его, а он меня взрослую выносил на руках из чего-то страшного. Он возвращает мне в трудные моменты ощущение радости жизни просто от того, что я есть» и жизнь есть.

***

Сегодня была на плановой проверке у доктора. Сдала анализы. Результат будет через неделю. И вот вспомнилось …

Три года назад во время профилактического визита к гинекологу после его подозрений относительно состояния моего здоровья меня так же отправили сдавать анализы. Подозрение на онкологию.

Как потом было? – Страшно и больно.

Многочисленные анализы. Тревожное ожидание результата. Месяц в областной онкологической клинике. Операция. И снова тревожное ожидание результата.

И счастье! Дикое счастье и радость от того, что всё обошлось на этот раз! Я, сдержанная и внешне уравновешенная все эти дни ожидания, бросилась на шею доктору, которая принесла мне известие о том, что «всё в пределах нормы». Тискала уставшего врача в объятиях и ревела от счастья, как белуга. И вся наша женская палата вместе со мной радовалась и ревела. Такие уж мы – женщины: можем выносить невыносимое, а можем раскисать в самый казалось бы неподходящий момент.

Онкология это то, что может случиться с каждым. Никто не застрахован. Ничто не может быть гарантией.

Когда я впервые попала в областной онкологический центр, удивилась огромному количеству людей там. Мужчин, женщин. Ходишь по улице и не задумываешься о том, что кто-то может болеть. А здесь … огромная концентрация горя. И надежды.

Месяц в больнице. Где не все выздоравливают. Что видела? Что поняла?

Люди по-разному реагируют на жизнь. На смерть почти у всех схожая реакция – страх. А диагноз рак — прямое соприкосновение с этим страхом.

Мои подруги по палате. И по несчастью.

Надя. О таких говорят кровь с молоком. Лет сорока. Всю жизнь прожила в деревне. Много работала. Горевала, что пролёживает бока на больничной койке. Возмущалась тем, что много всяких анализов и всё так долго. Порывалась уехать домой: «Муж там другую приведёт, пока я тут валяюсь». И когда узнала, что диагноз подтвердился, таки уехала. Просто уехала, сказав: «Будь, что будет».

Валентина Ефимовна. Под восемьдесят. Интеллигентная, очень вежливая. Измученная прошедшей операцией и двумя химиями, которые не остановили метастазов. Назначили облучение. Тихонько плакала по ночам. Говорила: «Я не вынесу боли. Умереть бы без боли».

Галя. Пятьдесят лет. Дочь, которую воспитывала одна без мужа. Худенькая, как девочка. Она давно знала, что с ней что-то происходит – несколько раз забирали с работы, потому что теряла сознание. Откладывала визит к врачу до последнего. Для неё, живущей в небольшом посёлке, это была целая история – поехать в город, бросив на целый день дом, работу, хозяйство. «Авось обойдётся», говорит, думала. Её привезли с кровотечением, которое останавливали в течение нескольких суток. Потом назначили курс облучения. Потом должна была быть операция. Она всё говорила: «Деньги у меня есть. Я зарабатывала и откладывала. Для дочки. Но как она будет без меня?».

Инна. Двадцать четыре. Вторая химия. Сидя под капельницей (лежать она не могла – её тошнило), с яростью и болью: «Пусть уж меня прооперируют! Пусть выбросят матку и все эти женские органы, где завелась эта зараза! Я не хочу детей! Я не хочу ничего! Я не могу уже это терпеть!»

Людмила Петровна. Под шестьдесят. Очень кроткая. В прошлом главный бухгалтер крупного предприятия. После операции несколько лет назад ушла с работы. Повторная операция. Назначили облучение. Ходила в церковь, что на территории больницы. Молилась. Говорит: «Значит Богу так было угодно. Раз он дал мне такое испытание, значит даст и силы его вынести».

Света. Моя ровесница, на тот момент – сорок шесть. Дизайнер одежды. Она не лежала в нашей палате, но часто заходила поговорить, поддержать. И словом и просто собой: «Смотрите, мне сказали, что я должна была умереть, а я живу!».

Я… Я замкнулась в своём одиночестве и страхе. В том одиночестве, когда ты один на один со смертью. Не с какой-то эфемерной смертью, а со своей. Близкие люди поддерживали как могли. Но страх, будто стальной цилиндр. Я – здесь, в больнице. А они – там, снаружи. И чем больше я уходила в себя, тем прочнее, непробиваемее становились стены этого цилиндра. Мало из того, что происходило вне его, я видела и слышала.

Мои близкие тоже страдали. И не знали, какие слова мне говорить. Очень мало кто знает правильные слова в таком случае. Да я и сама не знала.

Просто почувствовала, что говорить с тем, кто смертельно болен, важно и нужно. Говорить обо всём. О жизни и о смерти. Слушать, быть рядом. Когда такие разговоры происходили у нас в палате, когда я слушала и говорила, когда поддерживала и успокаивала, когда сочувствовала и сопереживала, и видела, что человеку легче становится, тогда и тиски моего собственного страха будто разжимались. И я могла воспринимать заботу о себе. Легче становилось.

В моём случае, помогая другим, я помогала себе. И училась к заболевшему, даже смертельной болезнью, человеку не относиться так, будто он уже умер. Быть рядом настолько, насколько это возможно. Сочувствие, сострадание, сопереживание, поддержка – всё это важно. В простых словах и действиях. Как умела. И не бросаться в другую крайность, когда из самых лучших побуждений, я бы решала, что было бы лучше для больного. Училась слушать и прислушиваться, не подменяя человека в решениях, не унижая его покушением на его право жить и проживать его – пусть теперь и недолгую жизнь.

***

Прожив, наверно, больше половины жизни, никогда не думала, что в неё придёт война.

Самый, пожалуй, большой пережитый мной страх – потеря опоры, уход почвы из-под ног. Опора это некая стабильность. Это уверенность в завтрашнем дне. Во время войны почва становится зыбкой. Когда видишь смерть или изувеченных войной людей, понимаешь насколько хрупка человеческая жизнь. Рушатся налаженные связи – и деловые и даже родственные. Уклад жизни, который сложился. Дома рушатся. Нет надёжности, что кто-то тебя, твою жизнь, защитит или спасёт от осколка или пули. Всё разрушающее кажется огромным, а ты сам – маленьким перепуганным ребёнком. Всё непредсказуемо и ты не можешь заглянуть в будущее. Даже в завтра.

Много чувств захлёстывает тебя – тревоги, обиды, вины, злости, безнадёжности, страх смерти. Почему это случилось со мной? За что мне это всё? Кто виноват? Что делать? Как жить дальше?

Ищешь виноватых, злишься на себя или на других. Чувствуешь, что это разрушает тебя, а выхода всё равно нет. Будто варишься в этой безысходности, а крышка котла как была закрыта, так и остаётся. Заметила, что, когда такое вокруг, больше ссор на ровном месте. От взаимных обвинений в социальных сетях до ссор между соседями, родственниками. И повод находится. Думаю, что срабатывает некий предохранительный клапан — выпустить пар.

Что помогло мне самой справиться с ситуацией и что помогает моим клиентам переживать их тяготы и трагедии, это надежда. И, да, у меня есть надежда, что то, чем в этих заметках делюсь, возможно, будет кому-то полезно.

Для меня война это крах иллюзий незыблемости внешнего мира. И в то же время это открытие стойкости, устойчивости, жизнеспособности моего мира внутреннего.

«Если человек научился понимать и чувствовать ценностное содержание жизни, то условия, в которых протекает жизнь, становятся для него до определённой степени вторичными. Перефразируя Ф. Ницше, Виктор Франкл сформулировал значение этой идеи в знаменитой фразе: «Тот, кто знает, зачем жить, может выдержать почти любое как», – говорит Альфред Лэнгле.

Что мне помогло и помогает мне справляться с ситуацией? На самом деле ничего волшебного и нового. Думаю, что вообще-то каждый знает об этом, но в стрессе это знание оттесняется куда-то на задний план.

Злость, тревога, растерянность, страх, отчаяние раздирали меня. Я не хотела испытывать их и не могла от них отделаться. Даже думала, что ненормальная. Пока не поняла, что ненормально – это война, а творящееся со мной – нормальная реакция на ненормальные обстоятельства. Поняла и приняла. И стала жить в войне ей наперекор. Жить – сегодня, сейчас. Жить – в полную жизненную силу. Жить — в самом широком смысле этого слова.

***

Мне повезло в жизни – я появилась на этот свет в любви. То есть, у меня были любившие меня мама и папа. И я это чувствовала. Ребёнок, даже очень маленький, точно чувствует любят его или нет. Так вот, меня – любили. Моя мама-вселенная улыбалась мне и заботилась обо мне. И, я, конечно же пользовалась этим своим положением центра вселенной, вокруг которого всё вращается.

Как пользовалась? Училась принимать любовь. Напитывалась ею. Чему-то сопротивлялась: «Это зачем ещё шапку надевать – тепло же на улице?», «Это почему ещё в девять домой, я маленькая, что ли?», «Это вам нужен этот институт, а не мне!» и в том же духе.

Это много позже я поняла, что родители любят меня так, как сами научились этому в своей школе любви. А я могу «брать у них уроки» и в свою жизнь нести то, что мне подходит, и не брать то, что мне не подходит.

Думаю, самое важное, что я усвоила, это то, что я имею право быть счастливой. И это усвоение не через вдалбливание и заучивание произошло. Это произошло через то, что я видела свою мать счастливой. Счастливой женщиной, счастливой женой, счастливой мамой, счастливым человеком. Как говорит Эрих Фромм: «Молоко это символ первого аспекта любви – заботы и утверждения. Мёд символизирует радость жизни, любовь к ней и счастье быть живым. Большинство матерей способны дать молоко, но лишь меньшинство даёт также мёд. Чтобы быть способной давать мёд, мать должна быть не только хорошей матерью, но и счастливым человеком, а эта цель достигается немногими».

Ребёнок по жизни зависим от родителей – тем больше, чем он младше. Но мои родители делали эту зависимость тёплой и помогающей, не мешая расти из неё привязанности. Они не боялись перелюбить меня. Наверно, чувствовали, что перелюбить невозможно – можно только недолюбить. «Независимость – продукт взросления, – пишет Гордон Ньюфельд, – Наша задача как родителей – удовлетворять детскую потребность в зависимости. Когда мы справляемся с нашей работой по удовлетворению их потребности в зависимости, природа прекрасно справляется с их взрослением…». И сегодня я говорю тем, кто приходит ко мне за помощью: не бойтесь любить – придёт время и ребёнок сам откажется от вашей груди, уйдёт в свою детскую комнату, а потом и в свою жизнь.

Именно тогда, в детстве я почувствовала любовь и внутри себя. Я любила маму и папу. Это было взаимно и с этим всё было хорошо. Но ещё я узнала о любви три «страшные» вещи, которые были для меня открытиями о соприкосновении любви и справедливости.

Первое такое важное открытие – любовь, оказывается, не от ума. То есть, я влюбилась в двоечника по каким-то неведомым моему разуму критериям, он меня игнорировал, а я всё равно любила и страдала. Нравилась я другому мальчику, а он мне нет. Вот где логика?

Второе, не менее важное – любовь может быть невзаимной. Этот двоечник на меня внимания не обращал и «ходил с другой девчонкой», хотя я, между прочим, писала сочинения за него и списывать давала. Вот где справедливость?!

Сейчас, спустя много лет я всё ещё сочувствую себе той, глубоко переживающей, что другой человек может и не любить меня в ответ на мои чувства. И мне не кажется всё это глупым. Чувства и переживания – они самые настоящие были, взрослые. А ещё и невозможность рассказать об этом кому-то близкому. Я тогда дневник свой первый в жизни начала вести. Думаю, это и помогло справиться. Крупные округлые буквы детского почерка: «Я люблю мальчика, который меня совсем не любит..» Это в пятом классе было. И всё было по-настоящему.

Третье открытие – другие могут не любить то, что я люблю. А мне может не нравиться то, что нравится другим.

По сути, там в детстве, на первом этапе школы любви, кроме усвоенного урока и умения принимать любовь, были в меня заложены первые кирпичики умения делиться любовью.

Пришло время и я полюбила так, что захотелось соединить свою жизнь с другим человеком. Захотелось, чтобы мы засыпали вместе и просыпались вместе. Захотелось заботиться и принимать заботу. Просто вместе жить захотелось.

Я не буду говорить, что всё было как в сказке. Было по-разному. Мы пришли каждый из своих родительских семей, с внушительным багажом за плечами, со своими личными опытами любви и нелюбви. И то, чему я научилась, и всё ещё продолжаю учиться – это умению договариваться. Умению находить баланс между любовью и справедливостью. Умению чувствовать, прислушиваться к себе, к свои потребностям и говорить о них, в то же время уважая потребности другого. Находить компромиссы. На этой второй ступени моей жизненной школы любви, я постепенно училась давать любовь, ничего не требуя взамен. И когда я стала мамой, когда наступил мой черёд дарения любви, мне это умение пригодилось.

Не знаю, получалось ли у меня всегда быть хорошей мамой, но то, что наш сын вырос хорошим человеком, а мы с мужем по-прежнему вместе – даёт мне веру в то, что по большей части получилось найти здоровый баланс и в воспитании сына, и в своей жизни в это время.

Мне нравится понятие достаточно хорошая мать, введённое британским психотерапевтом и педиатром Дональдом Винникоттом – это как раз о балансе. Об умении обнимать, быть с ним, но и не мешать ему быть с самим собой. Жаль, что я о нём в период своего раннего материнства не знала. Я тревожилась о том, как я сейчас понимаю, что не соответствовала своим каким-то представлениям об идеальной маме.

Приходилось учиться быть не только мамой, но оставаться женой и женщиной.  «Мать может быть достаточно хорошей только в том случае, когда она не поглощена материнским образом полностью и демонстрирует (в хорошем смысле), что, несмотря на ту заботу, которой она окружает ребёнка, она не отказывается желать как женщина» (Жак-Алан Миллер)

Когда сын вырос, покинул родительское гнездо, это был момент кризиса. Вдруг после 17-ти лет пребывания в роли мамы и папы мы оказались снова лицом к лицу – муж и жена, мужчина и женщина. С другой стороны, это было шансом вспомнить полученный ранее урок умения делиться любовью с близким человеком, узнавать, открывать его для себя каждый раз заново.

Освободившаяся часть энергии моей жизни требовала ответов на вопросы: «Кто я? Кто я ещё? Кто я, как человек?». Именно в этот период у меня произошёл пересмотр ценностей. Не переоценка, а расширение: «Что ещё я могу добавить к своей жизни, чтобы чувствовать себя счастливой?». Я открыла для себя благотворительность. Благотворительность в самом широком смысле этого слова – давать часть себя, своей деятельности, своей энергии, своих мыслей другим людям. Дарить благо во благо.

Было очень глубоким и очень трогательным открытие того, что я – часть чего-то большего, чем только я сама, часть этого мира и этой жизни, которая была до меня и будет продолжаться после меня. Вижу и знаю, что многих конечность жизни пугает. Но мне это, наоборот, прибавляет сил, придаёт смысл и важность моей жизни. Всему, что в ней происходило, что происходит и что ещё будет происходить.

И ещё понимаю, что никогда не смогу сказать: «Я научилась любить». Нет, всё ещё учусь и этого занятия хватит на всю оставшуюся жизнь.

***

Ловлю себя на ощущении, что восприятие жизни в войну стало иным. В любой момент всё может измениться. Радость от простых вещей. Яичница – вкуснее. Тишина, птички за окном – слышнее. «Привет» от близких – дороже. Я боюсь всё это потерять в один миг. Боюсь, потому что знаю, как это может быть. И удивляюсь себе, если честно: «Так же всегда и было и есть» – мы же смертны. И иногда внезапно смертны. Почему только угроза потерять обращает внимание на то, что есть? На здоровье, когда болен. На отношения, когда в ссоре. На работу, когда её нет уже. На жизнь...эээх.. Здесь. Сейчас. Именно в это мгновение происходит моя персональная, уникальная и неповторимая – моя жизнь. Если чувствовать это, обращать на это своё внимание, осознавать, переживать ценность момента, то думаю, что не будет "мучительно больно" потом.

***

Сторожевые пункты памяти откликаются на любое напоминание о войне.

Поехала к сыну в Харьков. Там, выходя из метро (пока ехала, погода поменялась) и услышав гром с неба, чуть не грохнулась на землю. Грохот с неба напомнил мне о грохоте, который сопровождает взрывы. Нужно было время, чтобы привести себя в нормальное состояние.

 Там же в Харькове, в квартире сына вдруг слышу с улицы разрывы. Реакция: «Боже, и здесь началось». И паника: «Что делать? Как сохранить себя, близких?». Оказалось – петарды. Просто суббота и, наверно, у кого-то праздник.

 Спустилась в погреб, банку с полки снимаю, а там заколка для волос, забытая женщиной, которая пряталась с нами, летом, в погребе. Мелочь вроде бы, а целый поток чувств за ней.

Чтобы восстановиться до уровня нормально жить и работать, воспользовалась психотерапией. Я просто знаю (и как клиент, и как психотерапевт), что наиболее короткий и наименее болезненный путь к восстановлению после травмы – психотерапия. Поэтому и воспользовалась им. Несколько месяцев личной терапии. После этого смогла работать с клиентами, не опасаясь ободрать о них душу или начать ими лечиться.

 Тема «Травмы войны» стала интересна. Много читала об этом. Прошла обучение у итальянского психотерапевта Сильвии Кауззи – у неё огромный опыт работы с потерпевшими от стихийных бедствий и катастроф. Есть и кое-какой свой опыт работы с пострадавшими от войны людьми – на волонтёрских условиях работала как психолог в травматологическом отделении нашей больницы.

Но самое ценное это мой собственный внутренний опыт. Думаю, что он для тех событий, что случились, чуть ли не единичный: я всё же психотерапевт, который оказался в зоне боевых действий просто как человек, как многие другие мирные люди.

Не знаю, соберусь ли с духом, смогу ли и когда, но хотела бы написать книгу «Травмы войны: опыт психотерапевта и человека».

***

Счастье может быть таким простым и доступным – уткнуться носом в шею и заснуть на плече любимого человека, гладить для него рубашки и готовить котлеты, а потом смотреть, как он эти котлеты с удовольствием уплетает. Счастье – проснуться от звука ливня за окном и смотреть как серебряные струйки сшивают небо и землю в единый мир. Счастье – позвонить сыну, узнать, что у него всё в порядке, и в конце разговора услышать: "Я люблю тебя, мам". Счастье – узнать, что давление у отцов сегодня в норме. Счастье – чувствовать мышцы своего тела и его желания. Счастье – делать свою работу, отдаваясь ей всем сердцем, но понимать: вот здесь она заканчивается. Счастье – встречаться с друзьями, общаться. Счастье – строить планы на завтра, хотя бы на завтра, и мечтать о чём-то большем. Счастье – чувствовать, думать, ощущать. Я острее чувствую счастье от просто быть, от жить тогда, когда вспоминаю, что всё это может перестать. В любой момент. Счастье – это просто, на самом деле. А кто сказал, что должно быть сложно?

***

Когда-то давно прочитала рассказ. Там девочка ждала своего шестнадцатилетия. Зная время, в которое она родилась, она встала перед зеркалом и ждала момента, когда щёлк – и уже шестнадцать. Ждала изменений. Каких-то признаков внешних. И вот щёлк …. а ничего не случилось. Из зеркала на неё смотрела всё та же – пятнадцатилетняя.

Дерево, когда растёт, меняется. Становится выше, сильнее. Ствол толще.  Если взглянуть на срез, можно увидеть годовые кольца – год, два, десять ... больше. Но они остаются внутри дерева – и первый, и пятый, и сердцевина. Думаю, с человеком что-то похожее происходит. Где-то внутри живёт пятилетняя девочка …и  десяти ... и двадцати. Она никуда не девается. Другое дело, что не всегда вижу, слышу, и чувствую её. Не всегда внимательна к ней, как, впрочем, не всегда была внимательна к сыну.

Я не всегда была внимательна к себе. Запросто могла шикнуть на себя, одёрнуть или даже прикрикнуть (ага, чаще именно голосом родителей): «Не высовывайся! Тебе, что, больше всех надо?! Помолчи! Потом!». Закодированное в этом послание: "Я – это неважно".

Так вот, самым главном осознанием, которое со мной случилось, было: "Я – это важно!". Послание о самоценности. Во всём огромном мире нет второго такого человека – с таким же набором мыслей, чувств, жизненным опытом. Есть похожие, но второго такого нет. "Нет на Земле второго Вас!" (М.Цветаева). Когда я это поняла, зауважала и полюбила себя и свою жизнь. Стала более чуткой стала к себе, своим желаниям и потребностям во всех сферах жизненных. И изменения не заставили себя долго ждать. Как-то сам собой нормализовался вес, потому что за ненужностью отвалилось много излишеств. От работы получаю удовольствие – занимаюсь тем, что мне нравится, и мне нравится то, чем я занимаюсь. Вышла из отношений, где меня не ценили, а оценивали, обманывали, манипулировали и пользовались. И появились другие – где взаимное уважение и любовь. Если о смыслах, то ценность моей жизни придаёт ценности смыслам, которые в ней нахожу. У меня много планов на будущее. Когда ты важен сам для себя, то отношение к собственной жизни другое – чуткое и уважительное. И отсюда чуткость и уважение к жизни и потребностям другого человека. Думаю, всё начинается с себя и любви.

И никогда не поздно вернуться к этому началу, пока живой. Можно восстановить связь с собой, со своей жизнью, если вдруг чувствуешь, что она перестала нравиться, приносить радость. Эта безрадостность, кстати, верный знак того, что что-то в жизни разладилось. Из разлада выходишь, когда поворачиваешься к жизни и спрашиваешь себя: "А почему так? Почему моя жизнь мне не в радость? Для чего мне жить без радости?"

***

Странные мы люди… Живём всё время ожиданием чего-то. Весны, осени, отпуска, пятницы, чуда. Переезда в другой город или смены работы. Ждём, когда закончим школу или институт. Когда женимся, выйдем замуж или когда вырастут дети. Ждём, что вот-вот, совсем немного осталось и мы наконец узнаем как правильно жить, чтобы быть счастливыми. А ответ на это наше «Как?» всё ускользает и ускользает. И жизнь тоже ускользает в этом ожидании… Странные, потому, что не понимаем того, что самое главное чудо с нами уже случилось и случается каждый день. Каждую секунду. Жизнь с нами случается! Удивительное чудо жизни. И каждый её день неповторим. Каждый рассвет и каждый закат. Каждый миг жизни живётся один раз! Эта мысль о неповторимой уникальности каждого мгновения жизни добавляет радости в его проживание. Я чувствую себя счастливой именно сейчас. Просто потому, что живу.

***

«Свобода это не политическая идея, не философское понятие, не общественное движение. Свобода это волшебное мгновение, измеряемое длительностью выбора между двумя словами: да и нет» (Октавио Пас).

Свобода выбора – что это? Я не могу остановить бег времени. Знаю, что рано или поздно умру. Знаю, что не умею летать, как птица, как бы мне этого ни хотелось. Свобода моих желаний не беспредельна. Есть ещё сотни, тысячи разных не могу, но я не перестаю от этого быть свободной. Свобода – в моей способности выбирать из существующих в реальности моей жизни вариантов. Выбирать и нести ответственность за свой выбор.

Осознанность выбора и есть для меня свобода. Ценность моего выбора в том, что я сознательно выбираю одно, хотя могла бы выбрать другое. Это не всегда просто – быть ответственным за свой выбор. Гораздо проще переложить ответственность на других. На родителей, на обстоятельства, на начальника, на партнёра, на погоду… История моей жизни может определять мой выбор, но даже она не лишает меня возможности выбирать.

А как быть с чувствами, они ведь просто случаются? Однако то, как поступить со своими чувствами, выбираю я. Вот кто-то зло шутит надо мной, но разозлиться или рассмеяться – мой выбор. Выбор есть всегда. Мой собственный выбор. Даже отказ от выбора – выбор. Да, он обусловлен нормами морали, культурой, воспитанием. Но это не ограничения, а принципы, критерии, согласно которым я делаю свой выбор.

Мне приятно думать, что я могу выбирать, могу быть свободной.

***

Сына уезжает сегодня ... грущу. Но это лёгкая, светлая грусть. Грусть от расставания с близким мне человеком. Когда он поступил в университет и уехал жить в другой город всё было иначе. Тревожнее.

Первое, с чем столкнулась, это изменения атмосферы в семье. 17 лет мы с мужем были в ролях мамы и папы и тут вдруг оказалось, что мы ещё муж и жена. В психологии этот непростой период семейной жизни называют синдромом опустевшего гнезда. Я поначалу три тарелки к обеду на стол ставила. По привычке. Было непросто. Вроде бы заново знакомились с мужем. Но это время позволило мне понять и открыть для себя, что сын это не единственное, что нас связывает, что я люблю и ценю этого человека не только за то, что он отец моего ребёнка, а просто за то, что он это именно он. Папой и мамой мы быть не перестали, но у нас появилось больше времени для себя и друг друга.

Распорядиться этими временем и энергией можно было по-разному. Я пошла получать второе высшее образование, а муж завёл собаку. Для нас обоих это стало расширением, помогавшим осваиваться в изменившейся жизни.

 Ещё один момент того времени – больше материнский. Момент отпускания. Первые дни, когда сын уехал, я и спать-то нормально не могла, всякие страхи мерещились о том, что с ним там случиться может в другом большом и незнакомом городе. Если что-то помогло, то, пожалуй, доверие. Да, оно. Себе, миру, сыну.

 Я верю, что сын способен сам определять для себя правильно и неправильно, справляться со своей жизнью. За прожитое время вместе мы дали ему всё необходимое для этого. Я всегда буду рядом как человек, к которому он сможет обратиться с любой просьбой, и я помогу в меру своих сил и возможностей. Но только если это ему будет нужно.

Что точно не собираюсь делать, это проживать его жизнь за него, быть мамой из анекдота: «Сёма, не надо истерить, как девочка с положительным тестом! Мама прожила свою жизнь, проживет и твою! Поверь мне, она сделает это хорошо!».

***

Письмо себе 16-тилетней. Когда впервые услышала о таком приёме в психотерапии, не очень поверила – как это писать себе в никуда? Но вот вдруг захотелось …

 Привет, моя Ира!

Это так удивительно – писать тебе через время. Нас разделяет больше 30-ти лет!

Совсем не хочу давать тебе советы. Знаешь, ты очень правильно живёшь. Не потому, что ты не делаешь ошибок в своей жизни, а именно благодаря им и тем твоим выборам я сейчас такая, какая есть.

Твоя жизнь будет наполнена приключениями и интересными встречами. Ты много увидишь, узнаешь, проживёшь и переживёшь – не только радость и счастье, но и боль и горе, жизнь во всей её полноте и многообразии чувств.

Хочется сказать о чём-то самом важном. Я попробую.

Жизнь это ценность, своя и чужая. Самая большая ценность на Земле. Береги её.

Здоровье это то, о чём нужно заботиться самому. Самое время заводить здоровые привычки.

Любовь это жизнь. Люби и жизнь, и людей. Не скупись на любовь – она не уменьшается с годами.

Будь добра к себе и к другим. Будь щедра на добро. Оно всегда возвращается.

Честность – залог гармонии с собой. Постарайся не обманывать себя.

Старайся быть верна тому, что тебе дорого. Это не значит, что ценности не могут измениться с годами. Это значит, что ради изменившихся ценностей не стоит предавать прежние и себя.

У тебя будут новые друзья и это здорово. Но новых старых друзей не бывает. Береги тех, кто уже есть в твоей жизни.

Верь – в Чудо, в Бога, в Природу, в Мироздание, во что-то большее, чем ты сама.

Помни о семье, о роде как о твоих корнях. Помни жизненные уроки как опыт, который приобрела.

Красота есть во всём – в природе, искусстве, музыке, человеке, во всём. Смотри и слушай. Чувствуй. Умей наслаждаться ею.

Отношения – любые, разные – это возможность глубже узнать себя.

Знания не вытряхнутая из книг в голову пыль, а вдохновляющая новизна. Поэтому учись.

Надежда – великая сила. Не теряй её!

А ещё я хочу сказать тебе, что здесь, спустя тридцать лет по-прежнему всё так же ярко. Здесь так же влюбляешься и радуешься жизни.

Не бойся жить!

P.S. Ах, да, чуть не забыла – прекрати пудрить лицо и гримировать свою смуглость. То, что ты считаешь сейчас своим недостатком, на самом деле твоя особенность. И за неё тебя тоже будут любить.  Ирина, 47 лет.

 Вот такое письмо получилось. Если честно, то оно для меня самотерапия. Это и поддержка, и некая сверка – живу ли я в согласии со своими внутренними ценностями.

***

В лексиконе моего папы прочно окопалось слово ужас. Вернее, не просто ужас, а ужас-ужас-ужас. По телевизору что-то в новостях сообщили – "это ужас". Снег, дождь, ветер, мороз – "это ужас". Простудился, оступился, поперхнулся – "это ужас". Тяжело мне, если честно, переубеждать его каждый раз. Он не соглашается, отстаивает свою точку зрения. Понятно, что между нами тридцать лет разницы, наполненных разным жизненным опытом, и он просто так свою "правоту" не отдаст. Решение нашлось неожиданно просто. Я предложила заменить своё слово "Ужас" на "Надо же!". Ему игра понравилась и дело пошло. Теперь он, когда собирается событие прокомментировать привычным "Ужас", вспоминает о нашей игре, говорит: "Ну, надо же!" и улыбка появляется. Сказали по телевизору, что грипп идёт – "Ну надо же!": значит, нужно подготовиться, профилактические меры принять. Доллар подпрыгнул – "Ну надо же! Опять, а мы это уже проходили». Дождь на улице – "Ну надо же, как быстро погода может меняться». 

 На языке позитивной психотерапии это расширение концепции. На языке общей психотерапии это замена невротического мифа на психотерапевтический.

Вот такое применение психотерапии в быту. Хотя, наверно, наши прабабушки и прадедушки умели это лучше нас до появления всяких психотерапий.

***

Недавно увидела в Сети материал о зеркальной терапии (отражение в зеркале здоровой конечности играет роль активного помощника в том, чтобы вызвать движение поражённой руки или ноги, уменьшить фантомную боль).

Подумалось, что такого рода самопомощь полезна и в психологическом плане для восстановления после потери значимых отношений, особенно когда утрата отношений воспринимается как потеря части себя. Фантомные боли души не менее мучительны, чем фантомные боли в теле. Лишившись важных и дорогих отношений, мы на ногах устоять не можем, из рук всё валится. И тогда имеет смысл посмотреться в зеркало других своих отношений, где всё достаточно хорошо. Какие отношения ещё (кроме утраченных) есть в моей жизни? За что я ценю существующие отношения? Чем они отличаются и в чём похожи? Какие мои способности помогают мне сохранять здоровые отношения? За что меня ценят в отношениях? За что могу себя поблагодарить во взаимоотношениях? Что я привношу в отношения? Что мне хотелось бы изменить, а что оставить в моих существующих отношениях? Что я могу сделать, чтобы улучшить значимые для меня отношения? Чему могу научиться у людей, которые проявляют себя в отношениях иначе, чем я?

Понятно, что здорово бы посмотреть и шире: «Что ещё есть в моей жизни, кроме утраченных отношений?», т.е. как бы вспомнить, что кроме «утраченной руки/ноги» есть ещё, например, и «голова».

***

Мне подарили прекрасную мысль о том, что тяжёлая болезнь это вызов человеческому в тебе. Она отозвалась на уровне тела (мне пришлось пройти через подозрение на онкологию и через операцию), на уровне души (она болит, когда вижу сейчас молодых ребят в 19-20 оставшихся без рук и ног) и на уровне духа (мой город, моя родина и сама идентичность "украинец" тоже сейчас проходит через это испытание)

Болезнь вызывает множество вопросов: Как я буду теперь? Найду ли место для себя в этой жизни? Узнают ли меня те, кто знал меня другим? Не стану ли я обузой? Будут любить и уважать или только жалеть? Как теперь буду относиться к себе, к людям и к жизни? Озлоблюсь? Буду обвинять? Сопьюсь? Поставлю крест на мечтах? Или сохраню свой человеческий облик в жизни, где добавилось ещё больше ограничений? Найду ли в себе силы оставаться человеком?

"Болезнь это вызов человеческому в тебе» это к каждому – и к тому, кто болен, и к тому, кто волею судьбы оказался рядом с тяжелобольным. Чужая болезнь, инвалидность, горе – это вызов и моему человеческому. Как я буду проявлять себя рядом с больным человеком? Смогу ли принять другого в его болезни? Способна ли я, как человек, на сострадание? Какие чувства поднимаются в моей душе рядом с чужим горем?

***
Страницу и огонь, зерно и жернова,
Секиры остриё и усечённый волос -
Бог сохраняет всё, особенно – слова
Прощенья и любви. Как собственый свой голос.
         Иосиф Бродский

И словами можно любить. Можно обнимать и согревать. Поддерживать, подбадривать. Можно давать надежду. Можно вызвать улыбку или слёзы.
Очень большая сила у слова.
Словом можно убить. Не в прямом смысле, конечно. Но, кажется, что в прямом. Или очень ранить. Обидеть. Унизить. Оскорбить.
Слово, особенно, если оно от близкого или значимого человека, попадает прямо в сердце. От близких не носишь брони.

Слово это перевод мыслей и чувств. «Скажи, чтобы я тебя увидел» (Сократ).

Я ведь могу так и не узнать о чём ты думаешь, что чувствуешь, если ты мне не скажешь. Просто потому, что я не умею читать твои мысли. И чувства твои со всеми их оттенками  я тоже не всегда могу правильно истолковывать. Скажи мне, напиши мне. Я услышу или прочту и это мне поможет лучше понять тебя.

Если такой договор существует между двумя, то недоразумений и ссор по мелочам в отношениях гораздо меньше.

Слово как высший дар даровано людям. Дар и оружие.

Я очень чувствительна к слову. Говорю о себе, потому, что не могу знать, как это у вас. Могу улыбаться от "Привет, милая", могу быть тронута до глубины души обращением "Девочка моя", могу заплакать от слов, как от боли или сжаться в комок, как от удара.

***

Так, как раньше, уже никогда не будет – «Былое нельзя воротить – и печалиться не о чем» (Булат Окуджава). Поняв – душой, а не холодным умом – можно двигаться дальше. Спокойно так, без истерик понимаешь и принимаешь это как данность, как реальность. Иллюзия возврата в прошлое разрушает. Непринятие собственного возраста, к примеру. Или попытка вернуть былые отношения. Или, если в масштабах государств, вернуть СССР. Когда находишь в себе силы принять эту точку невозврата, от неё начинаешь строить будущее. Жить в своём реальном возрасте и теле. И улучшать это тело, чтобы было комфортно в нём. Строить отношения. Не воскрешать, а вот именно строить. Какими они будут – зависит от обоих, если это речь о тех, что уже есть или будут с другими людьми. Развивать собственную государственность. Всё это для меня – научиться жить в изменившихся условиях. Всё это для меня – жить в реальности, а не в иллюзиях. Всё это для меня – о жить. Прошлое не вернёшь, но из него можно брать опыт успехов и неудач для построения нового. Рачительный хозяин – он такой.

***

Сегодня ехала из соседнего Северодонецка на маршрутке. На блокпосту проверка. Все привыкли уже – в такое время живём. Мужчины выходят и показывают паспорта. У женщин паспорта когда проверяют, когда нет. В общем, так получилось, что я и ещё одна женщина стояли и нам пришлось выйти, чтобы мужчины могли выйти. Парень, который проверял, удивился:

- А чего это вы вышли?

- Пропускаем мужиков, – говорим, – чтобы не по головам.

- Вы стояли??? Эти двенадцать мужиков от 20 до 50 лет сидели, а вы стояли?!

Мальчик-вояка не агитировал, не стыдил и не виноватил. Он просто искренне удивился. Когда мы вернулись в маршрутку, часть мест была свободной. Не садились мужчины. Стояли. Один из них, обращаясь ко мне сказал: "Сідайте, бо вони соромляться".

 Я очень благодарна этому парню неизвестному. Худющему. В запылённой военной форме. И маме его благодарна, что воспитала его таким. Бескультурье у нас в культуре, как ни больно это признавать. Я сейчас даже не о тех мужчинах, что сидели, я о себе. Меня же нисколько не удивило, что мне как женщине мужчины место в транспорте не уступили. То есть, я привыкла к этому бескультурью настолько, что оно меня не то, что не цепляет, я его даже не замечаю. А вот того паренька цепляет. И он лучше меня. В этом лучше. И мне очень хочется верить, что за такими вот мальчишками будущее. И, что, глядя на них, и другие будут "соромитись".

***

Просыпаюсь и радуюсь новому дню. Тихая такая радость, похожая на нежность. Кажется, что она просыпается вместе со мной. Варю кофе. Чувство нетерпения – когда же он сварится? Пью. Наслаждаюсь вкусом. Читаю новости. Злюсь, тревожусь, отчаиваюсь, сострадаю, сопереживаю. Чувствую отчаянье, раздражаюсь, возмущаюсь. Гнев, ярость. Печаль, грусть, безысходность. Ненависть. И надежда. Кормлю птиц. Чувствую благодарность и умиротворение. Восторг. Просто от жизни. Слышу грохот канонады. Тревога. Беспокойство. Страх. Даже ужас от того, что так близко. Звонок от брата: "Ира, давайте к нам". Он живёт в соседнем Северодонецке. Тепло. Чувство близости и благодарности. Разговор с папой. Любовь, уважение. Беспокойство. Тревога: "Папе завтра 79. Каким он будет завтрашний день для него и для всех нас?"

Когда думаю о том, что уже случилось в моей жизни или предполагаю, что случится, тоже отзываюсь чувствами: смущение, разочарование, отвращение, интерес, расположение, опустошённость. Неловкость, жалость. Вдохновение, воодушевление. Стыд, вина, обида. Предвкушение. Счастье. Досада. Неприязнь. Растерянность. Горечь. Усталость. Душевная боль. Принятие. Спокойствие. Доверие.

Чтобы чувствовать жизнь, её живое течение, мне важно чувствовать мои чувства. Самые разные. Распознавать их, переживать и проживать. Прислушиваюсь к себе. Учусь честно и, по возможности, экологично выражать свои подлинные чувства и это добавляет ясности в отношениях. Учусь не подменять одно чувство другим. Учусь уважать свои чувства и не корить, не винить себя за них, даже если какие-то из них на мой взгляд "недостойные". Когда я уважительно отношусь к своим, то и к чувствам других людей у меня такое же отношение. Разрешить себе чувствовать – ты имеешь право на все чувства мира!

***

Самое непереносимое для меня – это чувство беспомощности, бессилия. Оно возникает, когда:

 - не могу помочь близкому человеку. Не могу взять его боль на себя. Не могу изменить или отменить чьи-то страдания, чью-то смерть. Я плачу иногда от собственного бессилия. То, что могу, это, опираясь на своё бессилие, делать то, что в моих силах. И тогда беспомощность превращается в мощь – в я могу помочь. Иногда словом, иногда делом, иногда деньгами – чем могу.

 - предают. Тогда так больно, что чувствую себя беспомощной и незащищённой от того, что доверяла и открывалась, а ударили именно туда.

 - стреляют и это так страшно, потому что понимаю – от того, чем сейчас стреляют, не смогу спрятаться ни в подвале, ни ещё где-нибудь.

 Но я живу, а значит я научилась справляться с ним. Говорят, если Бог даёт испытания, то он даёт и силы, чтобы с ними справиться. Как справляюсь? Мои рецепты для себя, а, может быть, и для кого-то.

 Первое. Принимаю для себя, что я не Господь Бог и не несу ответственность за всё происходящее в жизни других людей. За их жизнь и смерть. Буду максимально близка и полезна. В меру своих сил и способностей.

 Второе. Принимаю для себя тот факт, что я не могу изменить другого человека. Не могу изменить его отношение ко мне. Всё, что в моих силах, это изменить себя и своё отношение к происходящему и человеку. И сделать выводы в отношении этого человека, но при этом помнить, что все люди разные. И не закрываться. Не переносить этот опыт на других людей.

 Третье и, думаю, самое важное. Я ответственна за то, чтобы быть в этом месте. Я ответственна за то, чтобы трястись от страха, когда стреляют или уехать. Я делаю свой выбор сознательно. Я сама ответственна за свою жизнь.

 Мне притча одна нравится. Я её раньше воспринимала в контексте предопределённой судьбы. Сейчас вижу в ней мудрость.

Одному человеку казалось, что он живёт очень тяжело. Пошёл он к Богу, рассказал о своих несчастьях и попросил:

- Можно, я выберу себе другой крест?

Посмотрел Бог на человека с улыбкой, завёл его в хранилище, где были кресты, и говорит:

- Выбирай.

Долго ходил человек по хранилищу, выискивая самый малый и лёгкий крест, и наконец нашёл маленький-маленький, лёгонький-лёгонький крестик:

- Боже, можно мне взять этот?

- Можно, это твой собственный крест и есть.

***

Когда принимаешь себя в состоянии подранка, удивительные вещи происходят. Я позволяю себе плакать. И горевать. Позволяю быть не сильной и не идеальной. Не для других. Для себя. Позволяю себе чувствовать свою боль. И отношусь к себе в таком состоянии трепетно, бережно и нежно, как относилась бы к другому человеку, сочувствуя и сопереживая ему. Позволяю себе быть обнажённой перед собой и переношу эту обнажённость во всей её непривлекательности или красоте. Поначалу я ничего не делаю – просто позволяю боли быть. Думается, что именно в такой близости с собой рождается самоценность.

«Я нашел больную птицу, но боюсь ее лечить»

              Иван Жданов

И тянется к тебе, и в руки не даётся,

и волочит крыло, и рвется улететь,

и замирает, и о воздух бьётся,

и горлом кровь, и пробует запеть.

В тебе тоскливой болью отзовётся

неслышный крик растерянной души.

Но прикуси губу – пусть слово не сорвётся.

Но руку протяни и не дыши.

Лишь руку протяни.

Не слушай птицелова

и не плети тенёт из света и теней.

Лишь руку протяни.

Не говори не слова.

Лишь отвори ладонь, протянутую к ней.

         Виктор Каган

***

Трагические события всегда сопряжены с открытой и острой встречей с экзистенциальными данностями существования. Собственная смерть. Смерть тех, кого любим. Одиночество. Когда один на один с собственной жизнью и собственной смертью. Свобода выбора. И ответственность за свой выбор. Смысл. Глубинный смысл собственного существования. В обычной жизни мы не задумываемся об этом или стараемся избежать. И это нормально – если жизнь, её проживание, наполнены счастьем, то и слава Богу! Трагические события поднимают всё это в душе. Поэтому зачастую так болезненно их переживание. Переживание происходит не только на уровне бытия – это не только пере-жить в смысле не сломаться или выжить, но прежде всего в смысле душевного переживания и осознавания. Осознавание, принятие (не как пассивность, а как активный собственный выбор) может обеспечить совсем иное качество жизни. Я знаю это не из философской литературы – знаю по себе и своей жизни.

***

Вчера так радовалась тишине ... Сегодня грохочет из всех видов оружия. Я не понимаю, что это и куда – просто слышу это и тревожусь. И ругаюсь: "Сука война!". Сейчас я стараюсь не писать о взрывах, о войне, о своих страхах и переживаниях. Делюсь только если спросят. Спрашивают редко, самые близкие и, наверно, самые сильные. Почему? Мне сказали – это твой выбор находиться там. Да, я знаю. Это мой выбор. Моя ответственность. Мой страх. И поделиться этим страхом могу только с тем, кто в состоянии справиться со своим. Понимаю, что научилась здесь справляться с этим своим выбором, со всем происходящим. Со своими страхами и тревогами. Я здесь – научилась, а там – вне этого – не всем под силу. Говорю это не в осуждение – снаружи всё в разы сильнее может переживаться. Когда летом над головой снаряды летали и связь исчезала, то когда она появлялась, первым делом посылала эсэмску сыну: "Мы живы". Так, понимая, что я о нас знаю, что живы, а сын не знает, училась заботиться о других, о тех, кто далеко. А ещё научилась заботиться о тех, кто рядом – о муже, о наших с ним отцах. Знаете как я мужа сейчас в поездки провожаю (он водитель и ездит здесь по всем этим прифронтовым дорогам)? Я прошу его: "Писай под колесо, пожалуйста". Да потому, что все посадки напичканы этим дерьмом – не собачьим, а тем, что разрывает людей в клочья. Война – хороший учитель. И война – сука! Желаю никому и никогда не соприкоснуться с ней близко. Учитесь в мирной жизни любить, заботиться, ценить, дорожить. А вдруг завтра война, а муж уставший. Или жена недолюблена. Или слова важные детям не сказаны о том, что гордитесь, что любите, и родителям о том, как благодарны им...

***

Есть такие победы, которые не видны никому – маленькие внутренние победы. Никто не знает, каких усилий вам они стоили. Никто не знает, что пришлось преодолеть и с чем справиться. Никто не знает, какое сопротивление предшествовало этому. Никто до конца не может понять ваш страх, вашу боль и ваше мужество. Эти маленькие и такие большие победы – самые великие!  Не обесценивайте их, гордитесь ими. Там – внутри себя –гордитесь, что смогли! Здорово, конечно, когда есть тот, с кем можете поделиться, кто разделит вашу радость. Сегодня я горжусь собой и праздную маленькую-большую победу!

***

Война может оказаться ближе, чем кажется. Сегодня ночью дважды просыпалась от звуков, похожих на взрывы. Я не знаю, что это и где. Слава Богу, уже не бросаюсь бежать куда-то. Но для этого мне потребовалась личная терапия и время. Я сейчас о себе и не о себе – обо всех нас, кто хоть однажды слышал звуки войны и это было сопряжено с собственной безопасностью. Обычные мирные звуки – гроза, ковры выбивают, хлопок автомобиля, трещотка какая-нибудь – долго ещё будут восприниматься как угрожающие жизни и только потом мозг научится распознавать их иначе.

Здесь всё зависит от всего. От собственной психической устойчивости. От того насколько глубока была психическая травма. От того какая работа была проделана по излечению этой травмы. Это касается и мирных жителей, волею судьбы оказавшихся в зоне боевых действий, и военных. Не все и не всегда могут обратиться и обращаются за психологической помощью.

Я к чему. Так случилось, что мы живём в это время. И реальность этого времени такова, что очень много людей соприкоснулось с войной. Просто нужно помнить об этом. Возможно, быть терпимее в каких-то ситуациях. Возможно, осторожнее. Даже в словах, в высказываниях, в суждениях. Допустите, что другому, возможно, пришлось пережить смерть близкого человека, разрушение своего дома, собственное унижение. Возможно он видел, слышал и чувствовал такое, что вам и в страшном сне не приснится.

 Просто помнить о том, что в такое время живём. И война это боль и беда нашего времени.

У меня есть фотографии Лисичанска лета 2014 года. Я не всё фотографировала, что видела. Просто не могла. Сил не было. На экране внутреннего фотообъектива их гораздо больше. И у каждого такие кадры боли могут быть свои.

***

Сижу в больнице. Вчера свёкра положили сюда. Он сейчас в манипуляционной под капельницей. А я жду. Туда не пускают. Он просится домой. Капризничает – не хочет обследоваться.

Я для себя узнала новое слово: исполненность. Когда я родилась, родители любили и нянчили меня. И я их любила. Просто любила. Потом подрастала и научилась обижаться на них. Любила и обижалась. Потом повзрослела и простила их. Из дочерней любви простила. Теперь я люблю и нянчусь. И в этом вижу исполненность своего жизненного предназначения – дочь. Это добавляет радости и смысла моей жизни. Здорово, когда вот так. Правда, мне внутренне очень здорово это чувствовать.

Моя мама ушла 24 года назад. И я не успела её понянчить. Радуюсь и благодарю Бога, что мои отцы со мной. Я не душу их гиперопекой, превращая в беспомощных. Просто гораздо терпимее сейчас ко всему, на что раньше бы раздражалась.

Всё, свёкру откапали. Пошла разговоры с ним говорить.

***

Ходила к стоматологу. Обычный профилактический осмотр. Делаю это каждые полгода и благодаря этому забыла, что такое зубная боль. Вот такая реклама стоматологии получилась. Вернее, не стоматологии даже, а профилактики – здоровой заботы о себе.

 Подумалось, вот бы к психотерапевтам так ходили. Не тогда, когда уже невмоготу и «или в петлю или к психотерапевту», а, так сказать, профилактически. Глядишь, здоровее бы люди были. Чуть счастливее, возможно, чувствовали бы себя.  Я не говорю, что психотерапия панацея для всех и от всего. Мой папа даже когда зуб у него болит, кусочек сала к нему прикладывает. Говорит, что так делали его мама и бабушка. Помогает? Да, иногда помогает. А иногда нет. Бывает, что зуб потом только удалять.  

Мне понравилась статья Александра Бадхена «Психотерапия это забота о душе». Он пишет: "Психотерапевт не даёт советов и не выписывает лекарств, не может решить за вас, что вам делать. Что может психотерапевт — это помочь вам приобрести навыки и опыт, чтобы разобраться в самих себе, научиться слушать и слышать себя и лучше себя понимать. Психотерапия — это исследование личной истории, чтобы вспомнить себя, обрести себя; это пространство, позволяющее заглянуть в себя, увидеть себя; это процесс поисков утраченного когда-то смысла; это создание новых отношений с собой и с миром". Просто и понятно о психотерапии. Я не агитирую. Если вам помогает сало, как моему папе, то можно и салом.

***

 Дождь. Тихий такой, спокойный. Ездила на томографию. Ответ завтра. Тревожусь, конечно. Папа успокаивает себя и меня: "Доча, всё будет хорошо". У нас стреляют. И вчера, и сегодня – сильно. И стрелковое, и бахи. Когда работаю по скайпу, то закрываю плотно окно, чтобы это не врывалось в пространство сессии. Наслаждаюсь цветением акации и жасмина. Воздух пропитан этим насквозь. Это тааак вкусно! Купила себе красное сухое и сулгуни. И лукум. Я это люблю. Свёкру купила заменитель сахара – у него диабет. Эсэмэска от подруги: "Пузата хата" грустит о тебе, шлёт привет и желает здоровья". От друга: "Как настроение?". Сделала маникюр себе. А ещё у меня на кусте, во дворе расцвела первая роза. Муж принёс клубнику. Сына звонил.

 «Мы умираем лишь тогда, когда перестаём жить» (Франсуаза Дольто). А жить мы перестаём, когда отказываемся от диалога с жизнью. Жизнь всё время говорит с нами. Через простые вещи говорит. Через всё, что внутри и вокруг. Диалог получается, когда отзываешься. Когда видишь, слышишь, ощущаешь, чувствуешь, переживаешь и проживаешь. Правда жизни в том, что в ней нет готовых смыслов. Мы сами привносим смыслы в жизнь – каждый сам в свою. Наполняем свою жизнь смыслом и ценностью. Любовь, семья, отношения, здоровье, доброта, верность, дружба, красота, память, дело жизни, сострадание, сочувствие, надежда, забота... много чего ещё – всё это ценности, когда они переживаются как ценности.

Я не претендую на то, что поняла жизнь. Я её просто очень люблю. Она для меня живая и ценная. И отсюда – я ценна для себя уже тем, что живая. Моя жизнь – ценность. Когда я так отношусь к своей, то и к жизни другого у меня трепетное и бережное отношение. Дорог на самом деле каждый миг в здесь и сейчас. Любое из чувств – от радости до тревоги и грусти, от нежности до злости и отчаяния – рассказывает мне обо мне и о жизни, которую я живу.

***

Нашему союзу с мужем завтра 27 лет. Люблю называть именно так – союз. А ещё люблю говорить о себе, что я – замужем. Не в браке, а именно – замужем. За мужем. Есть в этом что-то сакральное. Чисто женское. Как будто прячешься от всяких житейских невзгод за широкими мужскими плечами. И вообще знаешь, что это плечо есть и оно надёжно: и защитит, и в него можно просто уткнуться или пореветь. Я люблю чувствовать себя замужем. Все 27 лет люблю.

 Возможно, мой муж не самый надёжный из всех людей, но с ним я чувствую себя надёжно – под защитой. Я всегда могу на него положиться. Я доверяю ему.

 Возможно, он не самый храбрый из всех мужчин в мире, но именно он помогал и помогает мне преодолевать мои страхи. Я чувствовала себя сильнее, даже когда оставалась один на один со своими самыми страшными страхами, потому что знала – нас двое против одного моего страха.

Возможно, он не самый успешный человек на планете, но он всегда помогал и помогает мне в моём развитии. Он гордился и гордится моими достижениями. Он всегда поддерживал и поддерживает меня. Он помог мне открыть во мне женщину. Да и сейчас я всё ещё продолжаю делать эти открытия и мне они нравятся. Именно от этого мужчины мне захотелось родить ребёнка и воспитывать его вместе с ним. И я ещё ни разу об этом не пожалела. Наш сын вырос хорошим человеком.

Мой муж – очень родной и близкий мне человек. Мой муж – самый лучший для меня.

Всегда может найтись кто-то, кто лучше в чём-то. Только счастье, оказывается, приходит, когда перестаёшь его искать, а начинаешь открывать его рядом с собой.

***

Мне уютно в моём доме. Люблю просыпаться в нём и засыпать. Знаю его наизусть. Могу в темноте пройти и не стукнуться. Он построен в 1913 году. Правда, правда. У меня это в документах на домостроение записано. И из семейной истории это знаю. Дедушка ещё до революции приехал в Лисичанск работать на шахте. Барон, которому шахты принадлежали, строил бараки для работников. Деда решил сменить свою службу в лейб-гвардии (красивый он был, статный, с лихими усами) на работу в забое. По семейным обстоятельствам всё случилось. Первая его жена умерла и осталось двое детей. Моя бабушка – его вторая жена приняла этих двоих детей, как своих, и родила дедушке ещё десять. Она мать-героиня. Её медаль до сих пор хранится дома у нас. А дединого Ордена Красного Знамени и медалей за отвагу нет. Затерялись где-то. Есть только запись в архиве (брат отыскал – спасибо ему за это).

У нашего дома есть шрам от Великой Отечественной. Когда капитальный ремонт делали – в стене огромная наспех заложенная дыра от снаряда. И рассказывали мне об этом о том, как снаряд в дом попал.

А ещё мне рассказывали, как оно было в шахтёрском городке раньше. Раньше при шахтах не было бани. И шахтёры шли через весь посёлок такими, какими из забоя вылезали – чёрными от угольной пыли. А бабушка ждала деда, к его приходу грела воду и купала его в тазу. И так каждый день ....

А ещё в этом городе познакомились мои мама и папа. Папа тоже приехал сюда после армии на шахту работать. И мама одно время работала на шахте. Я не всё время жила в Лисичанске. Но этот город для меня всегда был местом силы что ли. Он всегда пах абрикосами. Это – запах моего детства. Здесь мои корни. Здесь сейчас похоронены мои дедушка и бабушка. И мама.

 Сегодня шла с рынка и со мной через одного здороваются и стар и млад: "Здравствуйте, тёть Ир", "Как здоровье, Григорьевна?", "Здравствуй, Ирочка". Совсем молодым удивляюсь иногда – кто такие? Оказывается, чьи-то подросшие дети. А Григорьевной называют даже те, кто меня старше.

Меня иногда спрашивают, почему я не уезжаю туда, где безопаснее, например. Я не уезжаю (кроме всяких других причин) ещё и потому, что мне трудно обрубать, рвать вот эти все корни. Правда, трудно. Я довольно комфортно чувствую себя в любом месте, но обязательно должна знать, что могу вернуться. Я к чему пишу? Я, кажется, физически ощущаю ту боль, когда людям приходится покидать свой дом. Сейчас много таких людей. Война – падлюка!

 ***

Иногда с головой накрывает щемящее чувство жалости к папе. Оно рождается в груди огромной волной тепла, потом подкатывает к горлу комком невысказанных слов любви и проступает слезами на глазах.

 Папа живёт с нами. Ему 79. Он всё время находит себе какую-то работу в доме или во дворе. В своём доме если живёшь, работа всегда есть. Много читает. Жалость накатывает, когда вижу, что работа ему даётся всё труднее, когда просто смотрю на него повнимательнее или когда он с пенсии покупает мне шоколадку: "Это тебе, доня, я знаю, как ты любишь сладкое".

Мы почти полвека вместе и я помню его молодым и сильным. Помню как он качал меня маленькую на ноге. Помню как мы жили с ним вдвоём, когда я была подростком, и строили дом – мама в это время в другом городе ухаживала за своим отцом. Помню его тревогу и заботу обо мне, когда я – уже замужняя женщина, вынашивала ребёнка и были проблемы со здоровьем.

Были ли в наших отношениях другие периоды? Господи, да конечно же были. И ссоры, и непонимание, и обиды. Это жизнь – в ней не бывает, чтобы всё гладко. Но сейчас перед лицом встречи с вечностью всё это таким мелким кажется в сравнении с тем, что он есть в моей жизни. Пишу и хочется плакать. Я не могу отменить встречу со смертью ни в папиной жизни, ни в своей. Не могу отменить эту разлуку, которая маячит впереди. То, что я могу, это пойти прямо сейчас и обнять его. И сказать ему о том, что я его люблю.

***

Когда пробую загнать свои чувства в клетки "правильно-неправильно", "должна-не должна", они отзываются новыми чувствами – иногда даже более сильными: агрессией, депрессией, обидой, чувством вины или стыда. Чувства важно проживать. Грустишь – грусти. Сожалеешь – сожалей. Злишься – злись. Ревнуешь – ревнуй. Радуешься – радуйся.  Нет чувств плохих или хороших.

В проживании собственных чувств у меня есть только одно ограничение – психологические границы других людей. Иногда ни в чём не повинных. То есть, стараюсь не вываливать всё это на другого потому, что он под руку попал. Я не только имею право, но и несу ответственность за свои чувства. Вот об этом забывать не стоит.

***

Сегодня подошла и обняла папу. Он сидел грустный такой. Спрашиваю: "Что случилось?" Говорит: "Душа болит". Обняла, как маленького. Погладила по руке. И у самой слёзы на глазах. И у него. И сидели так.

 Подумалось, что у меня есть муж, с которым я обнимаюсь, а папа один. И ему даже вот таких простеньких тёплых человеческих объятий может хотеться. А я на бегу, на бегу... Мамы нет уже 25 лет. И он скучает по ней. Чем старше становится, тем сильнее скучает. И я скучаю.

Те несколько минут, когда сидели обнявшись – это и наша общая тоска по маме, и щемящее чувство неминуемого расставания, и такая щемящая близость в этом моменте, столько тепла. Не знаю даже, как это всё описать словами. Это чувство присутствия. Присутствия родной души рядом. Потом папа сказал: "Беги, доча, куда бежала. Я посижу ещё. Всё хорошо".

 Я не всегда хорошая дочь. Но я хочу не забывать останавливаться, чтобы обнять папу. Мне это важно.

***

Этому мишке почти столько же лет сколько мне, и он до сих пор со мной. Нашла его на чердаке дома, куда забралась на днях по делам. Я помню его и связанную с ним историю.

 У меня в детстве было много игрушек – родители никогда не скупились на кукол, пасочки-посудки, наборы доктора, мишек, заек, собачек, обезьянок, слоников и всяко-разные другие детские радости. Но этот мишка был моей любимой игрушкой. Одной из первых. Любимым игрушкам достаётся больше всего. Я таскала его повсюду и не помню, как и когда, но он потерял одно ухо. Я ревела. А мама сделала ему "операцию" – распорола оставшееся ухо и сделала из него два. И я помню свою радость от того, что его "полечили".

 За время моего школьного детства мы переезжали из города в город четыре раза. Глобально так переезжали, когда все вещи и мебель загружалась в контейнер и отправлялась поездом. Я никогда не участвовала в сборе этих контейнеров – родители занимались. Так вот, мой мишка не потерялся. Хотя много чего взрослого терялось или просто оставлялось соседям.

 Мелочь вроде бы ... один маленький сюжет из детства. А для меня он о родительской любви. О том, что мои родители любили меня. Тогда в детстве я чувствовала это и через то, что родители бережно относились к важному для меня. Даже во взрослой жизни мне тепло и уютно, когда я думаю об этом. Любовь, как и нелюбовь, впрочем, в мелочах проявляется.

***

Сегодня потеплело, ветрено и солнечно. Я вышла на улицу и ... стала вдыхать. Обычно я не обращаю внимание на своё дыхание, а сегодня вот получилось такое. Я втягивала воздух через нос, кажется, минуту целую. Чувствовала как воздух наполняет лёгкие, чувствовала его чуть прохладный, пахнущий ветром, осенними листьями и солнцем вкус. Даже закашлялась – лёгкие не ожидали от меня такого.

Помню свои такие вдохи по жизни. Когда ныряла в море, а потом долго выбиралась на поверхность, не зная наверняка, выберусь ли. Когда вышла из отделения онкологии после двух месяцев там и после операции. Когда осознала впервые, что моя жизнь принадлежит мне – со всеми событиями в ней происходящими, со всеми чувствами, ощущениями, с радостями и горестями, с удачами и неудачами, с людьми, которые в ней.

Принадлежит мне … Не родителям. Не сыну. Не мужу. Не государству. Мне! Я уже была достаточно взрослая, когда пришло это понимание. И по паспорту, и внутренне взрослая. О внутренней взрослости могу судить по тому, что эйфория от свободы балансировалась ответственностью – я не улетела во вседозволенность и не была раздавлена вопросом, как с этим всем справляться? Я просто задышала жизнью. Жадно. И это так вкусно оказалось. Глубокий вдооох - выдох, вдооох - выдох..

***

В какой-то момент наши родители становятся нашими детьми. Совсем недавно поняла это для себя. А когда поняла, легче стало любить их. Их – моего папу, которому 79, и моего свёкра, которому 75. Они, как дети – требуют внимания, любви и терпения выслушивать сто раз слышанные истории из их жизни; убирать крошки со стола; слушать как плямкают во время еды и сдерживаться от замечаний; быть рядом; когда болеют – успокаивать, когда спорят – не доказывать свою правоту, а уважать их ценности; придумывать для них занятия, чтобы они чувствовали себя нужными; заботиться с теплом, при этом не инвалидизируя гиперопекой, а просто понимая, что это в их силах, а вот это уже нет.

В этом уже нет много всего. И я, и они понимаем, что уже нет – не станет ни лучше, ни здоровее, ни моложе. Это смирение с неизбежным, отнимая призрачную надежду на завтра, обогащает наше общее сегодня любовью, теплом и близостью. Я благодарна жизни, что так сложилось и мои отцы живут с нами. Не думала, что скажу это. Не думала, что когда-то так смогу любить их.

***

Люблю неспешные утра. И вообще, как оказалось, мне нравятся моменты замедления. Это удивительно, но именно в такие мгновения я острее, ярче чувствую жизнь. Её красоту. И одиночество, то – самое глубокое. Думаю даже, что эта острота восприятия мира и себя в мире как раз и рождается из переживания самых глубоких чувств, связанных со смертью, одиночеством, смыслом, свободой, когда позволяешь себе переживать, проживать их.

Если отматывать ленту памяти назад, то первое, что вспомнилось, это тревожное лето, когда снаряды над головой летали. Тогда внешний большой мир, отключился: не было интернета, связи, света, газа и прочих таких уже привычных вещей. И было страшно, да. И тогда после внутренних каких-то брыканий – так не должно быть, так не может быть со мной – вдруг осознаёшь, что жизнь может оборваться в любой момент – твоя жизнь, жизнь близких людей. Тогда всё будто замедляется и растягивается во времени. Так всё вкусно становится: шелест листвы, синь неба, аромат цветка, прикосновение, даже воздух. Даже пропитанный зноем, пылью и гарью воздух.

 Я понимаю почему сложно возвращаться с войны тем, кто там был. Там жизнь переживается остро. Своя собственная жизнь. В которой ты один на один со всем миром и справляешься с этим.

 Если отмотать ленту дальше назад, вспоминается подозрение на онкологию и операция. Страшно. Один на один со своей болезнью. Даже при том, что близкие любят и заботятся. Это внутреннее tete-a-tete со всем миром своей жизни. И когда вот там, внутри себя выдерживаешь это одиночество и свой страх, когда проживаешь его через слёзы и молитвы, через бессонные ночи, через заботу о других – как умеешь, так и проживаешь, тогда тиски ужаса и тревоги разжимаются. И мир снова живой и яркий. Становится ценным каждое сказанное слово. Тело становится жадным к жизни – через ощущения, слух, взгляд, вкус. Жизнь из бега по ней превращается во вкушение её. Думаю, что многие пережившие встречу со смертельной болезнью, иначе смотрят на мир и на жизнь – как на чудо, которого могло и не быть.

 Ещё дальше в прошлое – рождение сына. Беременность была из разряда "всё сложно". Два месяца в областном отделении за сотню километров от дома, когда родные могли лишь помахать рукой в окно четвёртого этажа, для чего и приезжали. И передавать записки. Мобильных ещё не было. Каждый день врачи обсуждали выживем ли мы с сыном или умрём и кого спасать в случае чего. Физической боли за эти два месяца было столько, что казалось, перестану её чувствовать на всю оставшуюся жизнь. Что помогло справиться с болью и тоской, с одиночеством и страхом? Помогло понимание, что время – несущественно, важна лишь жизнь. На тот момент именно та жизнь, что жила во мне – жизнь сына. Жизнь ради жизни. И случилось чудо чудесное пробуждения. Нельзя в каком-то месте жить, а каком-то нет. Перестав торопить время, замедлившись, я с удивлением и восторгом проживала каждую минуту. Я – есть. Я – здесь. Я – живу жизнь.

 Такие моменты острого чувствования жизни у каждого свои. В моей жизни они случались чаще всего именно после пережитых потрясений. Сейчас учусь замедляться и наслаждаться жизнью, не дожидаясь встряски. Учусь жить в любви к каждому мгновению своей жизни.

Пока писала – снег пошёл. Это так красиво!

***

Чему я научилась за четверть века материнства?

1. Научилась заботе и ответственности. Не игрушечной какой-то, а той ответственности, когда от заботы, от внимания, от того даже, что покормишь вовремя или нет, зависит жизнь другого человека.

2. Научилась любви – трогательной, когда любишь любое проявление жизни, которая появилась на свет. И даже когда ещё не появилась, а только зародилась внутри меня,  я уже любила. Природа мудрая – она готовила меня постепенно, чтобы я сама не утонула в океане материнской любви, когда сын родится, и его не утопила.

3. Научилась надежде продолжение жизни, на завтра, на будущее, на хорошее. Надежде – как чувству.

4. Научилась вере в способности другого человека. Первые шаги не у всех получаются сходу. А веришь, что получатся. Просто веришь. И получаются.

5. Научилась радости, как в детстве, открывать новое. Радости от простых вещей. Радости от жизни: "Мама, смотри дождик!"

6. Научилась гордиться достижениями и победами другого человека, не  приписывая их себе.

7. Научилась доверять себе и той материнской интуиции, которая подсказывает как правильно. Потому что никакой доктор Спок не знает моего ребёнка лучше меня.

8. Научилась через доверие к сыну доверию к другому человеку. Доверие к сыну – это о том, что на каждом жизненном этапе он решает какие-то задачи своей жизни. Не моей. "Мама прожила свою жизнь – и твою проживёт." (из анекдота) Пока маленький, я рядом и помогаю. Я поодаль и доступна, если он обратится за помощью или советом и сейчас. Но стараюсь не лезть без спроса.

9. Научилась справляться со своей тревожностью и доверять миру. "Если на небе тучи и гремит гром - то скорее всего дождь будет".

10. Научилась дарить подарки, делать приятные сюрпризы и радоваться вместе с сыном. Дарить то, что ему бы хотелось, а не то, что мне кажется нужным.

11. Научилась принимать подарки – от каких-то детских рисунков его до нынешних, дорогих, когда сам зарабатывает – и относиться к вложенной в подарки любви, как к ценности. До сих пор его детские "картины" храню.

12. Научилась относиться с уважением к чувствам другого человека. Наверное, этому я училась дольше всего. Было трудно. От: "Ну как ты можешь этого бояться?!" до "Я понимаю, что тебе страшно, давай вместе".

13. Ещё я научилась договариваться. Не указывать, а именно договариваться.

14.Терпению ещё научилась. По сто раз читать одну сказку, например, потому, что она нравилась. Или объяснять снова и снова что-то, что не получилось объяснить с первого раза. Сын мне сейчас возвращает это, объясняя компьютерную грамоту.

15. Научилась обязательности, надёжности. Если что-то обещала сыну, то старалась придерживаться обещанного.

16. Ещё научилась делиться. Разделять с другим человеком свои радости и тревоги. Я сейчас о муже. Понимая, что есть такой человек на планете, который так же сильно любит сына и так же сильно тревожится о нём, как и я.

17. Ещё я научилась отделять важное от второстепенного, опираясь на собственные ценности. Сын и его здоровье – это важно, а карьера – не так важна для меня.

18. Научилась отпускать. Потихоньку училась этому. Позволяя ему самому узнавать мир. В поездки отпускать, пока в школе учился. Потом, когда уехал в другой город учиться и работать, отпускать и эмоционально – переключая внимание на свою жизнь и наши с мужем отношения, возвращаясь из "папа и мама" к "муж и жена", "мужчина и женщина".

19. Ещё научилась чувству единства. Это для меня звучит как: "Мы одной крови". Не знаю, как объяснить лучше – это как общий дом, в который ты можешь вернуться, если захочешь. Это как фамилия или семья или род. Это как что-то, что объединяет нас всех живших и живущих – таких разных – в общность. Это как дерево, уходящее в глубь корнями. И это живое продолжается через сына.

20. Научилась ценить мужскую поддержку. Например, и в сыне видеть мужчину. Даже когда маленький был и говорил: "Мам, давай помогу", старалась не отказываться от помощи. А когда он вырос, а мне было трудно, делилась своими трудностями, не перекладывая их на него, а разделяя с ним.

21. Научилась нежности. Нежности обнять, прикоснуться, поцеловать, погладить, ласково сказать. Научилась петь колыбельные, когда сын был маленький. И сейчас, когда он на голову выше меня, мне очень приятно, что мы обнимаемся при встрече. Мне приятно, что в нём – взрослом уже мужчине, есть эта нежность.

22. Научилась не бояться трудностей и боли. Когда понимаешь ради чего или для чего,  легче справляться с ними.

23. Научилась ценить. Ценить то, что есть сегодня, сейчас. Потому, что я не знаю, что будет завтра. Это пришло не сразу. Это пришло через сожаление об упущенных возможностях: «Надо было вот так поступать, а не вот так», «Вот так воспитывать, а не вот так», «Надо было больше времени уделять», «Надо было меньше внимания обращать» и так далее. Я не могу изменить прошлое. Могу что-то делать в настоящем, чтобы в будущем было меньше сожалений.

24. Ещё научилась прощать. Себя в том числе. За неидеальное родительство, к примеру. Сын вырос хорошим человеком, а значит я всё-таки несмотря на какие-то ляпы делала всё в целом правильно.

25. А ещё я научилась благодарить. Я многому научилась благодаря своему материнству и сыну. И у него. И всё ещё продолжаю учиться. И благодарю жизнь, за то, что она подарила мне возможность учиться любви в школе материнства.

***

Письмо себе из будущего (в день пятидесятилетия)

 Привет. Пишу тебе из будущего. Я тут узнала, что ты сегодня волнуешься о своём возрасте. Ох, девочка моя, мне бы твои годы!

Хотя, как женщина, я тебя очень понимаю. Страшно привыкать к такой цифре – 50, когда ещё совсем недавно – в 20 и в 30 казалось, что 50 это старость.

Глупышка, не смотри на себя глазами прошлого. Посмотри на то, как оно есть сейчас. Ты всё ещё привлекательна. Да, да, и сексуальна. Ты же об этом больше всего волнуешься? Сексуальная привлекательность – это не то, что выпирает – это то, что скрыть невозможно. Разве ты не видишь этой своей привлекательности в любящих глазах мужа? Да и вообще в глазах мужчин? Вот-вот.

Я подозреваю сейчас, что привлекательность это не внешнее, а внутреннее, и мужчины это чувствуют. Ты сейчас в таком чудесном возрасте, когда вообще никому и ничего не нужно доказывать. Ни свою ценность себе – ты уже прошла это и знаешь, что многого стоишь. Ни свою ценность другим – ты уже понимаешь, что невозможно нравиться всем. А те, для кого ты хотела быть важной и нужной, посмотри – они с тобой. И это обалденно! Взаимность – это обалденно!

Посмотри вокруг – у тебя такая хорошая семья, муж, сын. Отцы всё ещё рядом. У тебя самые лучшие на свете друзья! И близкие, и далёкие – они помогают тебе переживать непростые времена и искренне радуются твоим радостям. У тебя самая лучшая в мире работа, которую ты любишь. И чем дальше, тем круче ты будешь становиться как профессионал. Потому что не перестаёшь и практиковать, и учиться.

Хочешь узнать, как здесь, в будущем? Здесь здорово! Иди – не бойся! Ты осуществила свои давние мечты – прыгнула с парашютом и написала книгу, ты хорошая, любящая и в меру вовлечённая в жизнь внуков бабушка. Ты всё так же кайфуешь от жизни, которую ты не перестала жить и чувствовать её со всеми её потерями и обретениями. Ты меньше стала бояться смерти, потому что знаешь – смерть наступает тогда, когда перестаёшь жить. А ты – живёшь!

Живи, девочка! Живи каждый день своей жизни! Живи в полную меру своих чувств! Люби, злись, радуйся, горюй, восхищайся, удивляйся и открывай - каждый день открывай для себя это чудо – быть живым!

Целую.

Твоя Ира, которой в душе по-прежнему …надцать лет.

P.S. И, да, походы в тренажёрку самое время возобновить (намекаю) – твоё тело ещё дольше сможет радовать тебя.

 Если честно, то я и не думала, что календарные пятьдесят могут стать для меня травматическим переживанием. Оказалось, что да. И это письмо самой себе помогло мне справиться с ним.

Бывают у меня моменты/дни/периоды, когда мне непросто самой с собой и, соответственно, тем, кто рядом, тоже нелегко: что бы они ни делали, всё невпопад получается. Моя ответственность в отношениях с близкими людьми – донести до них, что это не потому, что я их не люблю, и сказать, что мне сейчас действительно нужно. Не в виде претензий, конечно: "Ты что сам не понимаешь, не видишь, догадаться не можешь?!» – даже самый близкий человек не может знать на 100% что мне нужно и не обязан быть Вангой при мне. Но открыто сказать или попросить о том, чего хочу – от "возьми меня на ручки" до "дай мне время побыть одной, пожалуйста" – всегда можно. И мои предположения о том, что именно нужно близкому мне человеку, могут быть ошибочны. Спросить об этом – не лишнее. Если бы я поняла эти простые вещи лет двадцать назад, как много мелких ссор с мужем на ровном месте можно было бы избежать.

***

Сегодня прощёное воскресение. Но, если честно, я сегодня ещё ни у кого не просила прощения. Я сделала это раньше. К прощению у каждого свой путь, свой период созревания и свои грани допустимого – что можешь простить, а что – нет.

Себе и другим.

Ко мне на терапию приходят взрослые люди. Одна из потребностей – разрешить внутренний конфликт с родителями. Она не озвучивается в лоб, буквально, но почти всегда в ходе работы выходит на поверхность. И не только для меня, но, что важнее, для самого человека. Становится понятнее, почему сейчас в их взрослой жизни так всё складывается. Облегчение может произойти уже тогда, когда становится видной связь желаний/потребностей некогда маленького девочки или мальчика и сейчас уже взрослого человека: "Я хотел/хотела бы, чтобы мама/папа сказали, что я хороший/умный/сильный/красивый...; что они любят меня и гордятся мной" и что "они не всегда были правы, когда вот так поступали со мной".

Мой путь прощения начался с признания неидеальности – собственной  и родителей, их и моего права быть не идеальными. Мне легче стало прощать и просить прощения. И, да, я попросила прощения у сына. Не сегодня – раньше. Но, правда, искренне и от души. Надеюсь, что с этими моими словами ему чуть легче будет идти по жизни. Говорю ему, что люблю его и горжусь им.

Хорошо, что есть такой день. Я не о религиозном смысле этого дня, а человеческом. Он – напоминание, что душа может прощать и быть прощённой. А когда именно просить прощения и прощать, не так уж важно – лучше когда душа просит, чем без души по календарю.

***

Купила кофе какой-то неудачный. Не нравится мне его вкус. Уже и пользу для себя в этом придумала: зато долго не заканчивается. Давлюсь, но пью. У подруги на днях пили кофе и я пожаловалась на свой неудачный. Она говорит: "А ты попробуй добавить в него корицу или гвоздику, или что любишь – может так вкуснее будет".

Сегодня у меня кофе с корицей и мне вкусно!

Мораль: 1. Не обязательно терпеть как есть – можно сделать себе как лучше. 2. Иногда даже очень простые вещи, которые и сам знаешь сто раз, упускаешь почему-то. И здесь важен другой, которому доверяешь. 3. Никогда не поздно понять для себя п.1

***

2,5 месяца с того дня, когда папа сломал плечо. То, что происходило за это время между нами, с точки зрения дочери, человека. И психотерапевта.

Когда это случилось, я очень испугалась, как пугаешься, когда с близким человеком беда случается. Потом ответственность включилась.

Я уже сравнивала отношения с пожилыми родителями с отношениями с детьми. Только ролями меняешься – становишься родителем для родителей. Папа вдруг стал немощным – не мог ни еду себе подогреть, ни лекарства принять, ни сам искупаться и поменять одежду, ни постель постелить. В результате как будто сливаешься с ним в один организм. И здесь есть очень тонкая грань, за которую пришлось учиться не заступать: суметь, заботясь о родителе, о взрослом человеке, не превращать его своей заботой в ребёнка, т.е., помогать ему не только с бытом справляться, но и сохранить собственное достоинство.

Вторая ловушка ждала на этапе восстановления. За два месяца болезни мы оба привыкли к тому, что я его опекаю. Но, если честно, я не хочу ни оставлять его в роли опекаемого, ни себя привязывать к нему намертво. Ловушка в том, что мне самой проще сделать что-то за него, чем набраться терпения и помогать ему делать что-то самостоятельно.   

Это довольно болезненный период. Мне доводилось слышать от него: "я понял – я тебе в тягость", "ну и ладно, я сам справлюсь" и многое в этом роде. Сложно. Но когда не обрубаешь концы, а постепенно отдаляешься при общем  "я люблю тебя", "я тебя понимаю", то это возможно.

Сейчас он уже вполне самостоятелен. Что-то у него ещё не всегда получается и я ему в этом помогаю. И у нас тёплые отношения, которые мне совсем не в тягость. Мы жили вопреки болезни, но благодаря ей стали ближе друг другу.

***

Однажды случившись в жизни человека, война будет так или иначе напоминать о себе. Отец во время войны ещё ребёнком был, а всё ещё помнит. Война это очень сильное переживание. И всё, что можно сделать, это научиться жить с этим фактом собственной жизни. Сегодня война напоминает мне о себе громкими бахами. Я не знаю, что это. И я знаю, что это.

***

Сегодня с папой с утра ездили на кладбище убираться. Папа ходит с палочкой и не очень быстро. А я вроде бы и иду с ним рядом, а потом замечаю, что на шаг-два вперёд выскакиваю постоянно. "И чего летишь? На кладбище ты всегда успеешь" – так это прозвучало во мне, когда заметила свой бег. И приостановилась, замедлилась.

Шли с папой неспешно и разговаривали. Местами молчали. А ещё я вдыхала аромат цветущих абрикосовых деревьев. И слушала разноголосье птичек всяких, жужжание пчёлок. Заметила, что трава уже такая зелёная и на клёнах волосики, а на берёзах серёжки. И что черёмуха уже вот-вот... Людей вокруг увидела. И папу... как он сдал за последнее время... и почувствовала щемящую грусть. И нежность. И тепло. И радость от того, что вот так идём с ним рядом. Много чего увидела, услышала и почувствовала в это неторопливое утро.

 Когда летишь по жизни, утопив в пол педаль газа, упускаешь много важного. Разглядеть, услышать и почувствовать просто не успеваешь. Даже себя. В ушах только свист от пролетевших дней.

Когда была маленькая, ходила, цепко ухватившись за палец папиной руки. Вся рука была большая для меня, а палец – в самый раз. И шаги мои были гораздо меньше, чем его. А он шёл рядом, приноравливаясь под мой шаг. Наверное, тоже замедляя свою жизнь со мной. А теперь вот я.

 Удивительно, что сейчас вернулись совсем недавно, полдня всего прошло, а по моим ощущениям будто вчера это утро было. Сегодня уже и поработала, и поотдыхала, и по дому успела. День ощущается наполненным. Похоже, чтобы жизнь в целом чувствовалась наполненной, важно уметь не только ускоряться, но и замедляться.

***

Когда-то давно мой сын посадил дерево. В детстве он с осенних игр в войнушку притаскивал полные карманы каштанов – снарядов. Да и вообще тянул в дом всякую всячину. Если вспомнить своё детство или взглянуть на своих детей, не секрет, что в карманах может оказаться что угодно. Когда карманы сына явно выдавали, что там с полведра снарядов, просила его оставлять всё это на улице и не тащить в дом. С большой неохотой он вываливал содержимое во дворе: «Мам, мне всё это нужно!». Что-то я потом выбрасывала, что-то он снова уносил в свои уличные бои, а что-то попало в землю и проросло по весне каштановой рощей. Говорю ему:
— Сына, смотри сколько ты деревьев посадил!
— Правда? Я?!
— А кто же ещё!

Мы выбрали один саженец, нашли ему место во дворе и пересадили. Всё было по-настоящему. Хотя двор маленький и нет пользы от каштана, как от яблони или груши, зато красиво. И сейчас у нас растёт дерево, которое когда-то давно посадил сын.

 Созванивались сегодня. Говорю: «Твой каштан зацвёл», а он смеётся: «Ооо, помню, помню, как это было».

 А было по-всякому. Я не идеальная мама. Он не идеальный сын. А кто идеален? Но другого сына у меня нет и не будет. Как и у него другой мамы. И мы можем бесконечно искать свои или чужие ляпы в прошлом, а можем с этим прошлым согласиться, как с реальностью, что уже случилась. И можем найти в нашем прошлом хорошее, если будем смотреть на него не из обиды или вины, а из благодарности за опыт, за уроки.

 И что мы точно можем — это в настоящем что-то делать для того, чтобы наше будущее стало таким, как нам хочется. Это и о дереве, и об отношениях, и обо всём.

 Точно знаю, что в своих детей нужно верить – верить в то, что у них получатся и дерево, и дом, и сын, и всё. Верить, как верили, что они научатся ходить или говорить, пока они этого не умели. Помните эту свою веру? Я не о слепой вере в исключительность своего ребёнка, а о поддерживающей вере в его уникальность.

***

Сына уехал. Приезжал на один денёк, а теперь уехал. И я грущу. Помню, как сложно было отпускать его во взрослую жизнь, когда он поступил учиться и впервые надолго уехал в другой город. Помню, что даже кошмары всякие снились по ночам: то он с компанией дурной связался, то заболел, а ему некому помочь, то всякие другие страшные страхи.

Что помогло справиться? Доверие. Доверие себе. Доверие сыну. Доверие миру, жизни.

 Доверие себе – за годы, что сын был рядом, мы дали ему многое из того, что поможет в его теперешней взрослой жизни, а я теперь смогу справиться со своими тревогами и переживаниями.

Доверие сыну – он уже достаточно взрослый и может сам определять, что такое хорошо и что такое плохо для него прежде всего. Не для меня. Он в состоянии сам справляться со своей жизнью.

 Доверие жизни – она взаимодействует с каждым из живущих, посылая всякие сигналы, а мы достаточно чувствуем и знаем, чтобы эти знаки распознавать и понимать, например, что опасно, а что нет.  И верить, что вокруг есть живые люди, которые придут на помощь, если что. Мир не без добрых людей.

Когда в очередной раз накатывала тревога о сыне, забирая мою энергию жизни, вместо того, чтобы трезвонить ему каждые полчаса и требовать отчёт о его жизни для собственного успокоения, я молилась какими-то моими материнскими молитвами о том, чтобы с сыном всё было хорошо. Или делилась своей тревогой с близким мне человеком, разделяя её с ним. И тогда волна "тревога" – "страх" – "ужас-ужас-ужас" превращалась из разрушительной в более мягкую "тревога" –"самопомощь" – "вера в лучшее".

Помогало переключение на свою жизнь – на своё тело, на свою работу, на свои отношения с мужем и другие дружеские и близкие отношения в моей жизни. На то, что ещё имело смысл для меня не только как для мамы, но и как для женщины, как для человека, как для профессионала. В собственной жизни всегда есть куда приложить энергию.

Когда сын сегодня уезжал, нам с мужем хотелось напихать в его рюкзак побольше всяких вкусностей, а он не всё хотел брать. И мы даже начали обижаться, что он отказывается. Подумалось, что так часто вообще во взаимодействии с детьми бывает. В их рюкзак, с которым они идут в жизнь, мы хотим положить какие-то свои пирожки и ценности. А потом обижаемся, что не берут. Но правда в том, что дети могут – способны и имеют право – выбирать. И это нормально.

 Думаю, самое важное, что можно дать понять взрослеющим детям, это то, что они сами вправе выбирать дорогу, по которой будут идти. Они вправе воспользоваться или нет нашими подсказками. Потому что это уже их путь.

 А ещё очень здорово дать и помочь им чувствовать, что они всегда могут вернуться. Мне думается, что им самим тогда легче уходить. Во всяком случае в моём взрослении так было. Я всегда знала, что у меня есть дом, где меня поддержат и примут, если мне это будет нужно. Воспользуются они такой возможностью или нет – это уже второе дело. Просто с таким знанием легче идти по жизни и главное, чтобы эта возможность у них была.

Предлагать не равно навязывать. Хотя, соглашусь с этим не всегда легко справиться. Мы же из любви, из лучшего, из благих намерений, из того, в чём мы сами испытывали недостаток в своё время. Мы с мужем по такому принципу заваливали сына игрушками и книжками, а сейчас пытаемся нагрузить чем-то своим – от солёных огурчиков и варенья в баночках до советов как ему лучше обходиться с собственной жизнью.

Заговорилась … Но грусти от расставания стало меньше, а тепла от того, что в моей жизни есть сын, больше. И много благодарности за то, что встреча с ним состоялась в моей жизни двадцать пять лет назад и продолжается. Наша встреча и, во многом благодаря ему, новые мои встречи с собой.

***

9 мая. Отцы. Сидят во дворе и пьют водку. Один 36-го года рождения, другой 40-го. Дети войны. Им есть о чём поговорить и без нас. А я... я счастлива, что они у меня есть. Они делают меня лучше.

Вчера, когда ездили на кладбище, сказала мужу: «Почему мой брат и твои два брата не звонят и не интересуются, как там папа? Неужели им достаточно того, что отец при нас и что мы позвоним, если что? Неужели они не понимают, что для отцов важен каждый? Что они скучают по ним?». Мой мудрый муж сказал: «Знаешь, а мы, если бы отцы не жили с нами, были бы точно такими же, редко или вообще не звонили, были погружены в свою жизнь». Так вот, отцы при куче дополнительных каждодневных хлопот от накормить, сделать укол, измерить давление и просто послушать, делают меня лучше. Более живой. Более чувствующей. Более сострадательной. Более человеком. Пусть пьют водку и говорят за жизнь как можно дольше!

***

Я люблю свою грусть. Не то чтобы я люблю грустить, а вот именно так: "Я люблю свою грусть". Грусть для меня очень естественное чувство при прощании с чем-то хорошим, что было в моей жизни. Мне очень нравятся слова Даниила Хломова: "Грусть – самое истинное переживание ценности. Если вы не знаете грусти, в вашей жизни не было ничего ценного". Переживание грусти позволяет мне чувствовать глубину собственной души даже больше, чем радость или боль. Радость и боль – яркие вспышки, а грусть – мягкий свет. Грусть это прощание и прощение одновременно. И смирение. И благодарность. Моя грусть – плата за что-то ранее полученное. Завершение чего-то важного прожитого и пережитого.

***

Папа со слезами на глазах: "Я никогда не думал, что стану таким беспомощным". Трагедия старости, говорит О. Уайльд, не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым.

 Папа, в свои 80 очень ещё молодцом. Но он помнит себя молодым и сильным. Ему очень трудно смиряться с тем, что уже не всё так, как, в полной сил зрелости. И ему трудно, и мне, если честно. Я реагирую на его старость по-разному. Иногда, когда он бесконечно повторяет одни и те же рассказы из прошлого или когда пробует учить и наставлять меня, у которой самой уже полтинник за плечами, я говорю себе, что не стану такой надоедливой, назойливой, требующей внимания, настаивающей на собственной правоте или авторитете.

Но правда в том, что я не знаю наверняка какой именно я буду в старости. Это в своих мыслях о старости я вижу себя бодрой старушкой в кедах, которой особо никто и не нужен, путешествующей по свету и пишущей книги. Но кто может знать как это будет? Именно эта мысль – я не знаю что именно будет поджидать меня в 80, 90 … (да, я собираюсь жить долго), именно эта мысль останавливает моё раздражение, если оно вдруг появляется. Именно она добавляет мне терпения и принятия не только папиной, но и своей будущей старости. Я уже заранее начинаю любить в себе эту, возможно, немощную старуху и с пониманием к ней относиться. Папа, через своё старение, через то, что делит его со мной, помогает мне принять и собственную грядущую старость.

***

Зависть это такое тёмное чувство, которое трудно признавать в себе. Она причиняет много душевных страданий, когда она вытесняется, не разрешается. Даже физических страданий: "зависть душит" – многим знакомо не по литературе, а по ощущениям. Чтобы как-то примириться с завистью, её делят на "чёрную" и "белую", но зависть она и есть зависть.

Завистлива ли я? Не сказала бы. Завидовала ли? Да, и часто. Что помогало и помогает справляться с ней? Мне помогает пятишаговый алгоритм позитивной психотерапии Н. Пезешкиана (кстати, он применим к работе и с другими сложными чувствами):

 1 шаг. Признание того, что, да, я завидую. И это непросто, я вам скажу. Вдруг из белой и пушистой в какого-то монстра превращаешься. Разрушается идеальный образ себя. Но в данном случае это «волшебный пендель», трудный шаг к обретению целостности.

2 шаг. Прояснение, т.е. исследование на предмет "А чему именно я завидую?". И вот здесь очень интересные вещи можно узнать о себе и понять, что я завидую не вообще, а чему-то вполне конкретному.

 3 шаг. Похвала себе за смелость посмотреть своей зависти в лицо. Это очень "вкусный" шаг. И чем больше увидишь, разглядишь и погладишь себя за это, тем легче будет двигаться дальше. Этот шаг – передышка перед реальными изменениями в жизни.

 4 шаг. Составление некоего плана действий. Что я могу сделать уже сейчас, чтобы в моей жизни стало так, как я хочу, и появилось то, чему я завидую. Причём, не обязательно это должно быть нечто грандиозное. Маленькие и осуществимые шаги, приближающие к желаемому результату.

 5 шаг. Закрепление – придание смысла своим изменениям. Это как ответ на вопрос: "Как изменится моя жизнь для меня/для моей семьи/ и для мира в целом?" Мой ответ на этот вопрос: я стану счастливее/в моей семье будет спокойнее, так как я стану спокойнее и счастливее/миру вообще лучше от счастливых людей.

 Иногда можно начинать с пятого шага, чтобы был свет в конце тоннеля, чтобы понимать для себя – ради чего это всё. 

 Понятно, что не всё и не всегда получается сделать в одиночку. Понятно, что иногда наши сложные чувства это отголосок нашей родительской семьи, прошлого жизненного опыта, а иногда ещё глубже – нашего рода. И что-то, что мне одной было не по зубам, я прорабатывала с психотерапевтом. Но так или иначе вместо того, чтобы вести с завистью войну на уничтожение, имеет смысл воспользоваться ею, чтобы лучше узнать себя и улучшить свою жизнь так, чтобы в ней было меньше поводов и места для зависти

***

Сквозь сон чувствую, как муж, уходя на работу, укрывает меня одеялом. А меня накрывает такой волной нежности, что даже зажмуриваюсь, будто боясь расплескать её слезами.

Всегда ли была чувствительна к таким моментам? Замечала их? Была благодарна тому, что в моей жизни так? Была счастлива в наших отношениях тихим счастьем мелочей каждого дня? Нет, не всегда.

Странно и грустно сейчас вспоминать, но самые мои большие разочарования в отношениях с мужем были связаны с моими ожиданиями некоей идеальности от него: чтобы не пил, не курил и, конечно, чтобы «миллион алых роз», чтобы непременно мысли мои читал и желания угадывал … В общем, «если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». А если промазал в чём-то – разочарование и неудовлетворённость. Обижалась, не разговаривала, к стене отворачивалась. Сама мучилась, если честно, ужасно и его, конечно, мучила.

 Странно сейчас – как я не понимала очевидного: свои желания и потребности в отношениях нужно, как минимум, озвучивать. И, да, отличать свои реалистические желания от прихотей и фантазий.

 Грустно потому, что фильм жизни назад не открутишь. Все эти обидки воровали радость и счастье от свершающегося, так что за деревьями не видела леса.

 А на самом деле, оказывается, всё просто – каждый день по чуть-чуть вбирать в себя маленькие проявления любви в отношениях. Замечать. Наполняться ими. С обидками разбираться на месте, не взращивать их, не лелеять в себе, не носиться с ними как с писаной торбой. Может быть, это и примитивный рецепт счастья в отношениях. Но пользуясь им, я знаю как непросто это благодарное дело – особенно, если делаешь его постоянно, как дышишь.  

***

Читая кого-то, я прохожу вместе с писавшим какой-то отрезок пути. Своего жизненного пути. Для меня бесконечно ценно, если чьи-то слова вызывают отклик в моей душе. Я тогда чувствую, что не одинока в своих переживаниях.

***

Я хочу завершить наш – мой как человека, который делился своим мыслями и чувствами, и ваш как человека, который читал написанное мной – разговор письмом клиентки, которое получила недавно. Оно пришло спустя время после нашей с ней работы и её разрешение на публикацию – ещё один плюс к тому, что мы с ней прошли вместе. Это письмо больше того, о чём я могла мечтать, когда мы только начинали. Вот оно:

 "Прочла твой пост, где ты пишешь: "О клиентах. Как ни удивительно, но самые стремительные или глубокие (в зависимости от того, чего на самом деле хочет клиент) результаты нашей совместной работы происходят именно тогда, когда клиент "приходит на меня". Не на метод. Не на стоимость услуг. А вот именно на меня, как на психотерапевта".

Да, это так, я хотела быть только твоим клиентом. Я давно уже тебя читала. Мне было очень близко то, о чем ты писала.

Да, до этого у меня не было опыта работы с психотерапевтом в Skype, я не знала, получится или нет, но я была достаточно замотивирована и очень хотела выйти, выйти из туннеля. В течение двух последних лет я часто говорила себе: " Я ведь столько читаю по психологии, я смогу справиться и сама". Порой мне удавалось вынырнуть, но проходило время и я снова наступала на свои любимые грабли.

И однажды я решилась, я написала тебе.

Это были четыре месяца наших еженедельных встреч.

Да, порой это было очень больно...Были дни, когда мне казалось, что я лежу на дне моря без движения...вроде умерла, а вроде и нет. Проходила пару дней и я снова всплывала – мне было снова хорошо, я чувствовала, что что-то осталось там, на дне моря, а что-то мне удалось прожить только сейчас...

Да, порой меня одолевала злость...Мне хотелось вмазать всем, кто был жесток со мной, кто делал мне больно, когда я была маленькой...всем, кто многие годы манипулировал мной. Мне хотелось наорать на тех, кто должен был хотя бы защитить меня, но так и не сделал этого.

Да, было неприятно ... вскрывать ошибки других, как, впрочем, и свои ...

Да, было нелегко...принять...

Случается, что в какой-то исторический момент жизни сталкиваешься лицом к лицу со своим внутренним ребенком, с его ранами, с его болью, с его обидами, с его надеждами. Кажется, что все время крутишь один и тот же фильм.

Принять свое прошлое.

Принять ошибки...чужие и свои.

Принять свою ответственность...за свою жизнь...

Это были четыре месяца нашей совместной работы...

А потом в моей жизни стали происходить чудеса...

Первое чудо – мы снова стали очень близкими с моей дочерью. У меня снова открылся фонтан любви и нежности к ней, такой отличной от меня, но и такой похожей на меня...

Второе чудо – у меня наладились отношения с моей близкой родственницей, которые были конфликтными в течение двух последних лет.

А третье – у меня наладились отношения с самой собой, без этого конечно же не могли произойти два предыдущих чуда...

Это был огромный путь.

Путь, который мы прошли вместе с тобой, дорогая Ирина.

Путь, за который я тебя очень благодарна.

Почему я написала это письмо? Я думаю, что среди твоих читателей есть люди, которые сейчас сомневаются, как в свое время сомневалась и я. Может кто-то из них прочтет меня и наконец то решится, решится... пройти часть своего пути...вместе с тобой.

И, тогда, как говорится "Удачи вам... в пути!"

P.S. Я понимаю, что эти мои четыре месяца только первый этап...Я не знаю, когда наступит следующий, как говорится, поживем-увидим. Но теперь я точно знаю, что это работает..."

 P.S. Я не знаю, не могу знать – отзовутся ли в вас и как отзовутся мои заметки. Но если вы прочитали – дочитали до этой строчки, то я уже благодарна вам. Спасибо.