Номер
6(75)
июнь 2016 года
mobile >>> |
|
Маквала Гонашвили |
Стихи разных лет
Как искали друг друга они, как друг к другу стремились –
Человек и Всевышний, и каждый в другого глядел…
А в ладонях моих два крыла, два отрезанных - бились,
И казалось, что веер в руках трепетал и белел.
Я не помню, не знаю – кто крылья ломал мне до хруста,
Кто захлопнул ворота, - и небо закрылось вдали,
Кто сначала мне дал откровенье – стоглазо, стоусто,
А потом оглушил на шершавых ладонях земли…
А земля, как уставшая мать, как голодный ребёнок,
Так просила о ласке, о слове, о деле меня:
То кричала во сне, то меня поносила спросонок,
То в раскаянье бурном дарила рубины огня.
То меня ревновала ко всем сквознякам, то в раденьи
Расстилала ковры самых нежных фиалок своих…
И тогда я узнала, что значит полёт и паденье,
Что такое соблазны, и лица какие у них.
Вот когда небеса отражались в канавах и лужах,
Содрогались, почуя, что с женщиной схожа и я:
Так слабы мои руки, и хищный, беспомощный ужас
Дышит женскою страстью и заполоняет меня.
Неужели не ведомо мудрому, вещему небу,
Что и ангел пропащий с крылом перебитым – потом,
На земле прозревая, презрев всё, что здесь на потребу,
Превращается в слабую женщину с жалобным ртом.
ЖИЛИ-БЫЛИ
Улыбаешься мне и из прошлого ты еле-еле,
Обнимаешь за плечи меня – так светло и легко…
Только ты меня больше с собой не захватишь в Хомхели.
К снежным синим вершинам, высоко-высоко!
Там, в Хомхели, есть хижина – прямо в ореховой чаще,
Где огромное солнце пытается в тень заглянуть.
«Ах, малышка!» - ты шепчешь мне, словно пытаясь летящий
Облик времени остановить, чтобы вспять повернуть…
Я от сказок твоих убежала, мой дедушка славный!
И в дороге я встретила дэвов и гномов, и вот –
Тот, кто с Богом боролся, тот истовый, тот своенравный,
Святотатственный дух наказанья торжественно ждёт.
Потому что и в сказке расплата грядёт за деяньем
И волшебники бродят по жизни, и бесы снуют,
Три дороги лежат возле камня судьбы по преданьям,
И у каждого озера ночью русалки поют.
И о боли моей ты, мой дедушка, вовсе не знаешь.
Как стоит одиночество посередине земли!
Ты колёса судьбы, как телегу, по мне прогоняешь,
Чтобы к ране кровавой слова прилепиться могли.
«Это только начало,- ты мне повторяешь,- начало…
Если холоден воздух, тяжёл он, как будто свинец,
Помни только о том, что ты в добрую сказку попала:
Чем страшней в ней событья, тем будет чудесней конец!»
Переводы Олеси Николаевой
В ЗАКОЛДОВАННОМ КРУГЕ
Люди размежевались по сотам
И уставились тупо в экраны,
Затянуло их разум в болото,
Полусонно оно и туманно.
Чуть проснёмся - ломимся в палаты,
Там вельможи подбросят костей нам,
Были мы всемогущи когда-то,
Ныне рады и доле постельной.
И под дудку мы пляшем чужую,
В упоении, как скоморохи,
И на барских пирах мы блядуем,
Подбирая упавшие крохи.
Снова пир. Изнемогши от танцев,
К чёрту прямо в объятья лечу я -
То кормлю я хозяев - паяцев,
То заблудшего сына ищу я.
Я и дочь, я и мать. В мире бренном
Я зову вас - и боль в этом крике.
Я - страница из книги Вселенной,
Только вырванная из книги.
Ни отчизны, ни рая другого
Не желаю, хоть в стенах - прореха.
С настоящим я прошлое снова
Склеить пробую, да без успеха.
Не оставь меня, Господи-Боже,
Отврати от меня - сделай милость
Этих высокомерных ничтожеств,
Что купили себе именитость.
Башня замкнута. Тьма - в целом свете,
Я на грани безумья, в испуге.
О, доколе терпеть пытки эти
И ходить в заколдованном круге?
ПОДАРИТЕ МНЕ ЛУНУ
И ангел-хранитель мой сбился с пути,
И хляби разверзлись небесные,
И падалью город пропах изнутри,
И мертвенны горы окрестные...
Город - базар,
Вести - кошмар
В муках
Кромешных,
В помыслах
Грешных
Душу
Сгорбило
Скорбью...
Купол небесный треснул и рушится -
Огромадный,
Голод и холод выпили душу
Жадно.
Кто из достойных тут уцелел,
Не озверевши?!
Ловят прохожих стражи-разбойники
В крепкие верши...
Нету доверья солдатам своим -
Власти нас кинули,
Даже прославленные смельчаки
Рты поразинули.
Беженцы знают - свои грабанут,
Так вызвать наёмников!
Хоть бы спасли, защитили бы нас
От родных уголовников...
Город мой, город, воспетый в стихах -
Нитях жемчужных...
Сколько божественных песен лилось
В этих просторах;
Ныне здесь хмурая проза царит
Хрипло, натужно,
Что-то мурлычет, в лицо нам плюёт,
Смачно и споро...
В городе сердца ты ходишь как тень,
Как чужестранец,
Нищему в кепку кинешь монетку -
Сам голодранец...
Нищий пошлёт тебя - слишком скудна
Тётки подачка.
Гордость и честь, и величье грузин -
Вот они, на карачках.
Нищие - вдоль, поперёк - попрошайки,
Вооружённые попрошайки,
Высокомудрые попрошайки,
С кожей, покрытой коростой
Калеки -
Не человеки, не человеки...
На рассвете снова рэп
Раскурочится
И попрутся по вокзалам - площадям
Ясновидящие да гадалки,
Лжепропроки, лжепропрочицы,
И кто ещё там?
В жизни цель одна -
Выживание.
Но стрела летит мимо цели.
Ты в своей стране - беженец
Без пропитания,
Без работы,
И даже без постели...
Бусы яшмовые, шлюхи ядрёные,
Толстые, как начальники районные,
Каждый день в рай оные
Передком повертеть приходят.
Волки их, как овец, к водопою водят,
Где вино да брашно,
Где смешно - не страшно.
Голод-холод высосал душу
Безымянных героев, сберёгших честь...
- Что народ намерен есть?
- Друга друга.
- Где таится депутат?
- На сессии. На съезде. На собрании.
Разогнан митинг,
Народ бежит, перепуган,
Затухают страсти,
Затухают сердца в мерцании...
Распоротый народ,
Брат встаёт на брата;
Последний раунд, смотрите, вот,
Купите "баунти" на месячную профессорскую зарплату!
И страх в глазах, и ночь в душе...
Купите, купите, КУПИТЕ ЧТО-НИБУДЬ УЖЕ!!!
Лавки да будки, ларьки, прилавки...
Как ты горюешь, сердце,
Спасенья ища во всеобщей давке...
Город - базар,
Вести - кошмар...
Ну-ка, поэт, не пора ли в окошко
Выглянуть, понаблюдать немножко,
А то и, даст Бог, написать,
Как луне в небесах,
В пламени горящего мусора вольготно плясать.
Ей, охваченной вонью палёной,
Её, задымленной и зачернённой,
Некогда ж романтической и влюблённой,
Радостно в небе плясать...
Или вот человек бежит,
Добытую буханку хлеба к груди прижав,
А на пузе крест, весь измокший от пота, ржав.
Вот тебе тема - где хлеб он достал?
И почему верить в Христа не перестал?
И как ему удалось сохранить пузо
Размером с полтора арбуза?
Подарите мне луну,
Пропалённую и зачернённую дымом мусора и навоза.
Это не поэзия!
И это не проза!
Так же как Тбилиси мой теперь -
Не город и не деревня,
Не легенда, не явь.
А так - что-то среднее -
Не вброд, не вплавь...
Или разве свободою можно назвать
Обретённое?
Это не вольница, да и не рабство позорное...
Это не правда, не ложь,
Эту болезнь
Никак ты не назовёшь,
А потому
И лекарств для неё не найдёшь...
Если Господь повелит быть великой воде,
И не останется суши ни пяди нигде,
Будет ли избран хотя бы один человек,
Кто по велению Бога построит ковчег?
Иль не осталось достойного ни одного,
Сгинет Земля, и не выживет в ней ничего?
Предстало прошлое, словно с луны свалилось,
От изумленья или от обиды, скажите на милость?
Прошлое, так похожее на настоящее
(Что для нас явилось откровением),
И у нас неприязненные -
Как у оптимиста с пессимистом, или наоборот,
Отношения...
Потеряв надежду что-либо изменить,
Мы набрали воды в рот, и она начала гнить.
В стоячей воде - неподвижная слизь,
Лягушки в ней завелись.
Город - базар,
Вести - кошмар...
Без руля, без ветрил
Страна,
Ни покрышки ей нет,
Ни дна.
Вот явился властитель дум
И кричит: "Проявите ум!
Вот о чём поведу я речь:
Под Россию нам надо лечь,
У неё молоко сосать,
Нам Россия - родная мать!"
У Фомы Неверующего вопросы такие:
"Так мать нам или мачеха эта Россия?"
"Ну-ка быстро, золы в глаза еретику,
Единенью с Россией-матушкой врагу!
Потерянное - потеряно, безвозвратно умчалось,
Сберечь бы нам
Хотя бы то, что осталось!
Нам своими руками
Мать-Грузию удалось задушить,
Почему ж теперь мачеху не полюбить?!
Матушка-Россия!!! Матушка-Россия!!!"
С неба падает тело на скалы -
Удар...
Кто принёс себя в жертву?
Дедал? Или Икар?
Или это был ангел падший?
И ангел-хранитель мой сбился с пути,
И хляби разверзлись небесные,
И падалью город пропах изнутри,
И мертвенны горы окрестные...
Ветры свищут в доме без крыши,
Снег и дождь в доме том пируют,
Что же листья летят всё выше,
И чего в небесах взыскуют?
Боже правый, спаси хотя бы
Тех, кто в сердце Тебя лелеет,
Иль к чертям угодим мы в лапы,
Или змий обовьёт нам шеи...
Или крылья - Твой дар предвечный-
Только груз, непомерно-тяжек,
А седины горя не лечат,
А крыла извалялись в саже...
Страсть отправила плоть на муки,
И размыло дороги к Богу,
Как устали, изныли руки,
Что воздеты к Его чертогу...
Нас предали судьба и братья,
Неужели в Тебе не спасёмся?
Пусть дождём нас земля в объятья
Примет - все мы в неё вернёмся.
Отвори же для Воскресенья
Душам нашим Врата Спасенья!
Город - базар,
Вести - кошмар...
Подарите мне луну,
Пропалённую,
Подарите мне луну
Зачернённую...
Переводы
Владимира Саришвили
Похоже, я стала стареть. Чуть чего - и реву.
И дни пролетают как будто в два раза скорее.
У зеркала встану - а в нём моя мать наяву...
О, Господи, это же я! Как я быстро старею.
Гляжу каждый день в календарь - и всё время грущу,
мне кажется, в нынешней жизни ускорилось что-то.
Наверно, старею. иначе, зачем я ищу
для будущей книги своё институтское фото?
Старею, старею... Уже привыкаю к врачам.
простила обиды врагам, себя мыслями грея
о том, что спокойно могу теперь спать по ночам,
ни их, ни судьбу не ругая... Конечно, старею.
И лишь иногда, когда в город ко мне погостить
приедет порой моя мама без предупрежденья -
за тысячей дел я теряю привычку грустить
и вновь превращаюсь в девчонку, себе в удивленье.
А мама целуется с внуками, пьёт сладкий чай.
Мы с ней говорим о знакомых, о счастье, о горе.
Но даже вполслова, но даже на миг, невзначай,
она не коснётся отца моего в разговоре.
Он умер давно. (Все мы канем однажды во мгле!)
Он был, как и все, не бессмертен. и жил очень мало.
Я раньше считала, что знаю всё-всё на земле.
Но жизнь пролетела - а что в ней я толком узнала?
ДАЛЁКИЕ ПУТИ
Зере Романадзе
Добро - не прощают. Ну кто же простит тебе то,
что ты можешь щедро делиться деньгами, мечтами,
не ведаешь злобы, душа твоя пахнет цветами
и запах фиалки в тебе вызывает восторг?
Ну кто же простит тебе то, что на боль и на зло
Ты всем отвечаешь прощением, а не проклятьем,
что, словно земля, принимаешь любого в объятья,
и от беспроблемной судьбы отказалась без слов?
Так чудное дерево возле дороги растёт,
и все, кто устали в пути, в его тень забредают,
чтоб персик сорвать (а порою и ветки ломают,
когда высоко от земли им понравится плод).
Тебя гнёт в подкову судьбы беспощадная власть,
а ты только шепчешь с улыбкой мечтательной: "Мне бы
взлететь хоть однажды на крыльях в прозрачное небо..."
Но - чтобы взлететь - надо прежде - хоть раз - но упасть!
Ты так терпелива. Ночами, слагая стихи,
не просишь себе у Творца ни признанья, ни славы.
Стекают с пера на тетрадь золотые октавы,
пока за окном тишину не взорвут петухи...
Талант - не прощают. Ну кто же простит тебе то,
что ты, клеветы не боясь, смотришь чисто и свято?..
... Пока ты не дашь себе быть, как Спаситель, распятой,
на этой планете - тебя не признает никто.
Переводы Николая Переяславова
КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Невидимый, бьёт колокол над нами,
И воздух мерным боем леденит.
Архангел с перебитыми крылами,
Взлететь не в силах, с храма вниз глядит.
Плачь, колокол, твой голос похоронный
Да не умолкнет после похорон!
На город песен грянули вороны
(На чёрных крыльях нету ли погон?!)
Мать-Грузия, лицо седою прядью
Скорей закрой, не то ослепнешь ты,
Твою живую землю пядь за пядью
Покрыли ядовитые цветы.
Вай, сердце, вай, вай, родина, не стану
Одежды рвать и призывать точить
На месть кинжал, но эту злую рану
Какое время сможет залечить?!
Едва мечты серебряные трубы
Запели, соплеменники мои,
Исподтишка отравленные зубы
Вонзил нам прямо в душу год Змеи!
Подкованный сапог ребро ломает
И бьёт тупым носком в кричащий рот...
И если Бог растерян и не знает,
С кого взыскать -
пусть спросит мой народ!
Перевод Евгения Сливкина
|
|
|||
|