Дорожное
"Кипячение чаю!"

В путешествиях по России, по её реальной, преобладающей, непоказной, невитринной части (никогда же нельзя забывать традицию потёмкинских деревень) нельзя миновать собственно внутренней, глубинной России. Ведь это же бóльшая часть нашей страны, и, кроме того – часть потрясающе интересная и на самом деле очень важная, хотя в современной экономике РФ она и имеет отрицательную ценность (её – как говорят экономисты и чиновники – «приходится содержать»). Именно в этой зоне происходят существеннейшие для всей страны, неожиданные – и, увы, совершенно незамеченные – процессы с непредсказуемым итогом; об этом я немало писал и буду писать отдельно – но уж никак не здесь. Но как раз именно эти территории довольно трудны для постижения путешествованием – но ведь иначе-то их никак не постичь, при попытках же исследования и понимания нашего пространства (постепенно вновь становящегося культурным ландшафтом) иными способами они просто исчезают и проваливаются куда-то; именно эти огромные территории совершенно не представлены в образе нашей страны, символически не существуют. Но как раз здесь, на этой доминирующей, существенно преобладающей части территории страны – если отбросить многие совершенно неосвоенные и незаселённые пространства Севера и Востока – очень редко и с больши́м трудом удаётся хотя бы иногда поесть по-человечески и вовремя (а как без этого путешествовать неделями и быть в нормальной форме?); но вот выпивки и мест пьянки и разгула – этого даже здесь хватает, даже в некоторых «мусульманских» регионах России; прилегающие же к РФ районы Казахстана и многие территории Украины в этом отношении ровно ничем не отличаются. Впрочем, с едой (не только, не только – а как же быть с туалетами, душем или хотя бы мытьём рук?) путешественника почти везде в нашей стране подстерегают огромные трудности.

Ну а как же обстоят дела хотя бы с такой примитивной возможностью – всего лишь просто попить хорошего, горячего, крепкого, свежезаваренного чаю? – ведь чаю в стране теперь (уже не советское время) вполне хватает.

Так вот, дела здесь обстоят плохо или даже очень плохо.

Но ведь палаток с электричеством (не говоря уж про многочисленные и всё растущие числом кафе, рестораны, бары etc), то есть и с возможным кипятком становится всё больше и больше. Да, это несомненно так, но ведь только там большáя редкость действительно кипяток (да и кто знает, из какой он приготовлен воды) – а не просто горячая кипячёная вода; разницу же объяснить довольно трудно, добиться же именно кипящей воды нелегко, а вот добиться кипящей в первый раз воды – для настоящего чая иная вода ведь почти непригодна – практически невозможно. Помимо прочего, там только чай в пакетиках и притом почти всегда плохой; кипятку же для своего чаю – кружка и пакетики у меня всегда есть при себе (в любом путешествии я всегда и везде езжу и хожу со вторым малым рюкзаком) – могут и не дать даже за деньги из-за обиды, что брезгуешь их «чаем». Да и «чай» там всегда дают в пластиковых стаканчиках – но ведь настоящий свежезаваренный, то есть очень горячий чай невозможно пить из пластикового стаканчика – дело даже не в том, что невкусно: от воды температурой около 100 градусов по Цельсию такой стаканчик просто съёживается. Вот в столовых почему-то чаще и гораздо спокойнее дают просто кипятку – да только самих столовых как типа становится всё меньше и меньше, они остаются лишь в самой-самой глуши. Конечно, появляется всё больше холодных чаёв в пластиковых бутылках – и сам чай там неплохой, но ведь в глуши их ещё нет, да и такой чай слабоват и он с сахаром – и таким образом задача не решается. Но ведь если нет известного способа решения задачи – то это отнюдь не задача, это проблема. Итак, добывание чая даже на сравнительно окультуренной территории страны – проблема…

Но ведь на бóльшей, подавляющей части пространства России нету никаких столовых, кафе и палаток с кипятком – хотя и там живут люди – и уже нет и тех, кто помнил сельские и придорожные трактиры и чайные.

Ну, утром и вечером ешь в гостинице – гораздо реже я снимаю квартиру (комнату), хотя это обычно намного дешевле – но это трудно сделать надёжно и на очень короткий срок (особенно на один день), полдня проищешь, поприсматриваешься к хозяевам и продоговариваешься. Однако есть места, где это принято и общедоступно, таков, к примеру, примечательный курорт Янгантау на одноименной горе в Башкирии (гостиницы там просто нет, одни санатории) или замечательное место на севере Казахстана с изумительным озерно-горно-лесным ландшафтом в степном окружении Боровое, весьма популярное (но там только одна крошечная дорогущая гостиница) или Астана, новая столица нового Казахстана с немногими западными по ценам гостиницами; да и как же тогда быть с финансовой отчетностью? (Изредка я живу у друзей и друзей моих друзей).

Итак – в гостинице или на частной квартире – ешь свою купленную еду (если есть холодильник – то купленную загодя, но ведь его же часто нет, и в жаркую погоду приходится еще и ежедневно – ежевечерне таскаться в магазин: закупать еду на ужин и на завтрак) и пьёшь свой чай, вскипяченный с помощью своего же кипятильника в своём же номере; кипятильник нужен, если не ограничиваться крошечной порцией чаю, достаточно мощный – не менее 500 ватт, а лучше 700 ватт (разумеется, тогда нужна не кружка, а сосуд побольше – я использую трофейную немецкую манерку); при поломке – они бывали в путешествиях – такой ещё далеко не сразу найдешь. Конечно, хорошо бы ещё и заварочный чайник – но его я получал среди прочей гостиничной посуды всего два-три раза на сотню гостиниц; даже при всей своей любви к чаю всегда возить его с собой я всё же не могу, но конечно я хоть завариваю чай в одной посудине, я пью из другой – хоть что-то; но заварочный чайник вожу все чаще.

Но почему же надо есть и пить непременно у себя в номере? Прежде всего, такой завтрак или ужин экономит уйму времени (и денег). Но есть и иные причины. Дело в том, что в самОй гостинице – если она маленькая – поесть обычно негде, или есть только лишь ресторан (кафе, бар) – обычно нечто весьма неудобное по времени (поздно открывается) и ценам или с малосъедобной пищей и известно каким чаем (см. выше); иногда – это нередко – приходиться есть и пить чай по-отдельности. Но и это далеко не всё – большую – если не бóльшую – часть времени этот иногда единственный на всю округу ресторан или кафе работает исключительно на вечеринки, особенно свадьбы – и все места заказаны: не один раз я, будучи очень голодным, просил в таких случаях разрешения скромно присесть где-нибудь в уголке и быстренько съесть что-нибудь горячее – не удавалось ни разу, хотя физически места были и еда была в наличии; пару раз говорили – «водки нальем, только быстро»; так и в выходные дни по этой же причине трудно попасть поесть в очень многих поселениях; после же таких банкетов ресторан часто не работает и на следующее утро.

Если же в гостинице – но это уже никак не глубинка, не внутренняя периферия (или островки процветания в море умирающего сельского ландшафта) – в цену номера входит завтрак (это всё больше и больше распространяется, но качество и количество еды очень варьирует), то всё равно приходится бороться за нормальный кипяток (см. выше) и там всегда только пакетики.

Мало того, что еда в гостинице своя собственная (благо хоть во всё большем числе мест бывшего СССР магазины закрываются всё позже, а доступность еды по сравнению с советским и особенно позднесоветским временем выросла уже даже в разах невыразимо) – так нередко ещё и вода для чая своя собственная, чай кипятишь на купленной бутилированной воде (ею же и чистишь зубы – дороговато, но зубы-то стоят гораздо дороже), хотя питьевой водой – в отличие от дорогих (и вредных) прохладительных напитков – торгуют в куда меньшем числе мест; во многих местах её просто нет в продаже или она непомерно дорога хотя бы потому, что есть только в маленьких бутылках – и она к тому же ещё и почти всегда газированная. Всё это – покупка воды – приходится делать потому, что на огромных территориях России, в большинстве её мест (скажу точнее – в подавляющем большинстве посещенных мною мест, их только считая по местам ночлега много больше сотни) вода либо малопригодна для питья (её бы надо, по меньшей мере, фильтровать – но как же это делать в условиях путешествия?) либо просто совсем для питья непригодна даже и после кипячения; вполне вероятно, что она непригодна и для умывания, но тут уж приходится идти на жертвы. Нередко прекрасную исходно природную воду – пил прямо из озер – портит именно старый ржавый вонючий водопровод – как в Себеже (Псковская обл.). Разумеется, чай в такой воде заваривается очень плохо, он не красивый и совсем не вкусный и притом, конечно же, лишен тонизирирующего действия. Местные же жители – те притерпелись, просто притерпелись (сколько выяснял – их это совершенно не тревожит, даже тогда, когда жители, объединившись и скинувшись, могли бы капитально отремонтировать свой водопровод – они этого не делают, как в уже упомянутом Себеже) – они всего лишь намного больше болеют, гораздо раньше умирают и живут не вполне полноценной жизнью (не только от воды – от всей жизненной среды). Если же всюду приноравливаться к местной воде – то просто нельзя будет путешествовать (по крайней мере, в моем возрасте и при моём – впрочем, неплохом – здоровье). Ведь и ту обычную недорогую еду (в моих путешествиях на еду даже среднего качества и цены у меня обычно нет денег, к тому же именно еда среднего качества и средней цены очень дефицитна – всё поляризовано, и много только дорогого или дешевого продовольствия), которую едят приспособленные к ней местные жители есть можно далеко не всегда: местные же жители, что не смогли приспособиться – те давно в могиле. Походите по кладбищам глубинной России, походите вдумчиво и внимательно, особенно по кладбищам её Внутренней Периферии (это такой особый малоизвестный тип культурного ландшафта), посмотрите по надгробным памятникам и плитам – как же рано умирают люди, и это притом, что умершим людям низших социальных слоёв памятников вообще не ставят (сил или денег нет или просто не до того – апатичная деградация). Вода плохая отнюдь не только в экономически-умирающей нищей или просто бедной глуши внутренней периферии, и не только в депрессивных регионах – она почти везде плохая или очень плохая и не реже – если не чаще – ужасная и в новых центрах роста, маяках новой экономики России, оазисах процветания, центрах бессмысленного расточительного фиктивного потребления – назову лишь всем известные, переживающие явный бум Норильск, Магнитогорск и недавно к ним присоединившийся Нижний Тагил. В последнем в главной гостинице города – «Тагил» служащие специально предупреждают о непригодности воды из-под крана – обычной водопроводной – для питья, но зато – чего я больше почти нигде не встречал – в холле каждого этажа стоят огромные баллоны с питьевой водой, вода хорошая, чай получается вкусный; есть и чем зубы почистить. В таких точках экономического бума, центрах роста ещё и ужасный, чрезвычайно загрязненный и очень вредный воздух (скорее это уже не воздух, а нечто совсем иное), иногда вредный даже для одежды – её почти не удаётся отстирать (Норильск), что уж говорить про дыхание.

Если же в номере гостиницы вообще нет розетки (это бывает, например, розетка была, но только одна и в неё намертво воткнули шнур от телевизора (телевизор же в гостиничном номере почитается его главным достоинством) – то завариваешь чай на выпрошенном у дежурной (горничной, администраторше) кипятке; но изредка бывает, что и чайник вам приносят в номер всего лишь по просьбе, даже по телефонной просьбе и без напоминаний (последний раз – в 2005 году в Череповце, в очень недешёвой гостинице «Ленинград»). А бывает и так, что и розетка-то есть, но не работает; но всё же в большинстве моих случаев розетка была и работала; но бывает нередко, что единственная работающая розетка есть только в ванной или в предбаннике – исходя из интересов бритья, что неудобно для кипячения воды для чаепития, особенно если номер – часть блока с общими удобствами. Именно потому первое, что всегда я делаю, войдя в номер гостиницы, независимо от его цены и качества (в дорогих гостиницах тоже могут быть неполадки, так в первом предоставленном мне номере хорошей гостиницы в Иркутске полностью не выключался свет – лампы дневного света) – не прикасаясь к кровати и полотенцам (прикоснешься – номер уже не поменяют) – тщательно, скрупулезно, последовательно, по выработанной за много лет программе, желательно не отпуская дежурную (чтоб потом её не разыскивать и не доказывать недостатки номера отдельно) всё проверяю (об этом стоило бы написать отдельный очерк – «Технология жизни в постсоветской гостинице») и сразу проверяю розетку, если нужно – подогревая воду кипятильником – он и железная кружка специально лежат у меня в рюкзаке сверху, в кармане – но нередко её можно проверить иначе (телевизор, холодильник, лампа). Всё чаще я стараюсь осмотреть выделяемый мне номер заранее, ещё до того, как его взять и оплатить – но не всегда служащие гостиницы на это соглашаются; в будущем, наверное, придется возить с собою тестер для проверки наличия тока в розетке.

Наконец, всё, казалось бы, в порядке – в номере гостиницы розетка есть и должна работать, – но кто же вам сказал, что в гостинице всегда есть электричество или тем более ещё и вода – да в десятках мест, где я останавливался, холодная вода, да какая же ещё вода (летом в России вообще почти нигде никогда не бывает горячей воды) – бывала лишь в строго определенные часы или даже по сложному графику в зависимости от дня недели. Но вы напрасно думаете, что вас об этом предупредят сразу при вселении в гостиницу – для этого нужны специальные расспросы особо деликатным методом, чтоб не обидеть прислугу и не рассориться с ней – себе же дороже выйдет (ну, к примеру, начнут с шести часов утра громко орать прямо у вас под дверью – и такое бывало); а если именно этот город вам обязательно необходим по маршруту и гостиница в нём только одна, что вполне обычно? Однако – и это не случайно – именно в таких бедных, скорее кризисно-нищих местах и питьевую-то воду как раз совсем и не продают; так и было в старом заброшенном неухоженном ветшающем – но всё ещё изумительном, некогда очень богатом и цветущем уральском городе Чердыни, старой Перми Великой; там был в ссылке О.Э. Мандельштамм, но наши мандельштаммоведы туда почему-то не добрались, хотя это совсем просто – самолет до Перми (или сутки поездом) и две трети дня автобусами (машиной быстрее) – вот и всё; зато они добрались до мест с Мандельштамом куда менее связанных, но куда более комфортных и приятных. Может быть, их просто отпугивает городская гостиница – качество предугадать несложно; есть еще загородная – не был там, каждый раз идти целый час до самого города мне было не с руки (я путешествую без машины – ее у меня нет), в частности потому, что в городе нет ни одного общественного туалета. Так вот в этой маленькой стандартной для райцентра низшего разряда городской гостинице вообще никогда нет горячей воды (и бóльшую часть времени нет и воды холодной), удобства в коридоре (мне по команде замглавы местной администрации выделили лучший номер – отдельный и с раковиной), не всегда есть электричество, нет душа, вообще нет занавесок на окнах и проч. и проч.

Но вот во Владивостоке летом 1998 года холодная вода бывала не более часа в неделю – я жил тогда у знакомого и всё это проходил: все имели огромные баки и заливали ванны (естественный вопрос – а где же и когда мылись? – остался для меня без ответа) – когда внезапно загудели сирены и стали громко-громко стучать соседи, я не сразу догадался, что это внеплановая подача воды – и с трудом успел только слить ванну протухшей воды с обильным осадком на дне и заполнить её заново, а вот воду в большом баке так и не успел обновить, за что меня очень ругал хозяин; сам то он часто по делам мотался в недалекий Китай и там и мылся. Точно также с водой было даже в дорогой гостинице Владивостока (где я остановился вначале) с иностранцами (правда, почти одними китайцами) – горожане же ходили по городу вполне довольные, а молодые женщины так еще и чисто вымытые; местная пресса про то просто вообще не писала (я её в любом месте скупаю и читаю или хотя бы просматриваю пачками) – ну какой тут ещё чай!?! (Однако воду можно было купить прямо цистернами, и не так дорого – специально узнавал). В том же Владивостоке в приличном с виду уличном кафе со столиками под милыми тентами с видом на Амурский залив вся еда была приготовлена заранее (уже не знаю, как давно – неделя?) и стояла в холодильнике – борщ с аккуратно заранее вложенной сметаной и кофе, тоже сваренный заранее (!) мне подогревали в микроволновке, о чем я узнал, уже расплатившись – и потому обратного хода уже не было – но я не отравился.

В средине же дня, особенно если я в маршруте, мне тоже очень хочется чаю – запивать сухомятку (про суп и горячее второе блюдо я уж и не говорю, эти желания я просто для таких случаев в себе уже давно подавил); незатейливое желание, не правда ли? Но лица с более затейливыми желаниями путешествовать по современной России просто не могут, но они и не путешествуют – если только Россия не сведена для них к россыпи немногих городов-миллионеров, богатых городов и немногих центров иностранного туризма и притом они еще везде располагают избытком денег или ездят по начальственным делам к местному высокому начальству. Впрочем, и в туристичнейшем Пскове летом 2005 года в недешевой гостинице совсем не было горячей воды (её не было и во всём городе) – вода же была только в гостинице с ценами за простой номер от 130 долларов за сутки. Поскольку же и у моих коллег-географов желания тоже всё затейливее – особенно после многих поездок в комфортабельные страны «дальнего зарубежья» – то в немалом числе мест России и был я первым географом (да и не последним ли) – хотя я вообще-то теоретик, веду не обычные массированные экспедиционные полевые исследования с многомесячными поездками, а только особые концептуально-экспертные включения в культурный ландшафт методом путешествия, сравнительно краткие и энергичные. Так что в строгом смысле именно я открыл эти места для научной географии, введя их в научный горизонт – все ли знают далекий Тымовск, неблизкое Старосубхангулово, недалёкий Еленский и стоящий на самом краю Подмосковья Кубринск… Да и не раз я бывал в подобных местах и первым москвичом; бывало несколько раз даже, что я забирался в те места регионов России, куда не ступала нога местного географа – а поскольку педагогический институт (если не университет) – есть практически в каждом регионе за исключением лишь некоторых малых округов, то и в каждом регионе есть и свои географы.

Если я в полевом, походном маршруте – то трудностей нет, всё зависит только от меня самого и потому проблема решается довольно просто – я кипячу воду на костре (не было еще случая чтоб нельзя было – даже под дождем – развести костер), а если же нет древесной или хотя бы дровяной растительности (кустарник хуже, но тоже годится, даже кустарничек годится (кустарничек – не маленький кустарник, это иная самостоятельная жизненная форма, например брусника), что всё же для моих путешествий большая редкость – то на сухом спирту: на одно кипячение его запас обычно у меня есть. Так было на горе Чехова (близ Южно-Сахалинска, как же по-настоящему называется эта гора, я к сожалению не помню, вовремя не записал) в 1998 году, куда я поднялся ради обещанного и вполне оправдавшегося интереснейшего и просто красивого вида на два берега острова – западный и восточный – и, соответственно, на два моря – Японское и Охотское; сама же вершина горы уже голая, она выше уровня последней «дровяной» растительности – стланика (на этой горе замечательная, яркая и красивая высотная поясность), так там я еще и корейскую лапшу заваривал (популярнейшая на Сахалине в то время еда, дешевая, дает полуиллюзорную сытость). Да я всё путешествие по Сахалину, этой лапшой, чаем, свежей красной икрой да красной рыбой почти только и питался (свежайшей – август: шла путина); нормальной еды или же просто не было или она была – как хорошая колбаса и ветчина – дороже икры и красной рыбы; обедал я на Сахалине только один раз. Добавлю ради точности, что я ещё планируя в Москве сахалинское путешествие (точнее, путешествие по югу российского Дальнего Востока – ведь второй его половиной было Южное Приморье) считал вполне возможным такой подъём – но думал скорее об иной горе; не ожидал же, что именно здесь окажется такой сравнительно легкий подъём, но вот набитую тропу как раз ожидал.

А вот если ты в селении… Приходится просить жителей вскипятить воды, дают нередко – но все же отнюдь не всегда и не везде, и только в деревнях и небольших сёлах; в поселках уже дают намного хуже, а в крупных посёлках просто уже никогда не дают, ещё и удивляются; лучше всего дают в небогатых домах – но не в нище-запущенных. Иногда даже проще купить молока (это более тривиальное, понятное – а это очень важно – желание), нежели выпросить кипятку; иногда вначале и просишь молока, пьешь его и хвалишь (обычно честно, молоко в нашей деревне при обилии пастбищных угодий хорошее, а вот его санитарно-гигиенические свойства приходится рисковать определять путем визуального экспресс-анализа двора и хозяйки), а потом под разговор просишь кипяточку. Но жители очень берегут газ, если он баллонный. Кроме того, на это всегда есть не так уж много времени, а обычно – его совсем мало; при наличии же неограниченного времени я в любом населенном пункте добуду кипяток.

Был, правда, случай, когда после изнурительно-длинного, рано начавшегося жаркого летнего дня в Смоленской области, в районе Демидова, с длинным переходом (плавился асфальт) и после еще и долгого безуспешного голосования на шоссе мы с товарищем по науке и путешествиям попали в большую неуютную деревню Жижицы, чем-то напоминающую леспромхозовский поселок, надеясь там попроситься ночевать – дело шло к ночи, шансы достичь городка с гостиницей исчезали, лагерного снаряжение у нас с собою не было. Но что там ночевать, кипятку не дали и просто выгнали из поселка – «идите, идите отсюдова, а то сдохнет тут твой» – это о моём старшем притомившемся товарище, обессиленно сидевшем на завалинке. Но с трудом узнав про хороший родник, мы возле него скромно перекусили, обильно запив скудную трапезу ледяным растворимым кофе (хороший растворимый чай – редкость, а без сахара я такого просто не встречал) – и пободрев, двинулись в ночной переход, думая идти так всю ночь до утра – но довольно скоро посчастливилась попутка; ночевали в гостинице, где и пили уже утром свой чай.

Был случай, я был тогда с женой в Тульской области – в проливной холодный весенний дождь мы в обычной деревне (но с проходящим автобусом) вначале просились погреться и попить чаю в дом за домом, потом только всё просили и просили кипятку; наконец, мужик обещал, но в дом нас ждать так и не позвал – и мы жались на крылечке под дождём, а пили потом сам чай уже на остановке автобуса; всё равно остались благодарны, согрелись и подкрепились. Но был и случай, когда в голодноватые позднесоветские годы – в Подмосковье, в окрестностях известного туристам Клёнова с той же женой – в легонький тёплый дождичек хозяева сами нас зазвали в свой дачный домик и угощали – кроме чаю – еще и копченой! колбасой; но своя еда у нас конечно была.

В учреждениях, куда заходишь по делу с рекомендацией или даже с солидными бумагами – иногда и даже нередко и угощают чаем (реже кофе), иногда и не угощают, иногда после вполне нормального общения просто отказывают в чае, когда и попросишь, а иногда отказывают непросто, с указанием причин невозможности чаю (причины бывали разные). Едой в таких местах меня угощали очень редко, да и то это не были нормальные горячие блюда. Даже спиртным угощали чаще, чем обычной едой (обычно пиво). Бывает – не часто – что ешь своё и пьешь угощение в предбаннике у секретарши. Дважды, только дважды за десятки больших (малые не в счёт) путешествий по стране за 25 лет новые (мало)знакомые люди догадались пригласить меня на обед; такой первый нормальный обед почти за три недели сложного утомительного путешествия по Камчатке, простой, вкусный и сытный – я и съел в городе Петропавловск-Камчатский (1993 год); был и обед в 2005 году в Себеже, в начале целодневного маршрута-осмотра национального парка.

Но все же бывают и экзотические места.

Тривиальное, неэкзотическое место – это просто магазин: надо дождаться пока совсем не будет покупателей, и попросить незанятую в данный момент продавщицу – она же сама пьет когда-то и как-то чай – вскипятить чайник, особенно после покупки чего-то в самом магазине (это сразу располагает), пить же приходится на крылечке магазина, на каких-то ящиках, стоя или даже сидя на полу магазина в уголке (обычно в маршруте у меня в рюкзаке всегда есть коврик, и там же ещё и малый котелок (манерка на три четверти литра, удобная для переноски – плоская), где я и завариваю чай), на близлежащий скамейке; иногда – редко – пускают вовнутрь, на склад – и пьешь и ешь под запах хлеба, селедки, парфюмерии и чуть ли не ядохимикатов – и это всё бывало, бывало. Часто сразу видно, получится или нет, получается-то отнюдь не всегда, да и если в магазине есть еще покупатели, то это просто невозможно. Попросить – это не значит всего лишь вежливо произнести слова просьбы, добавив «пожалуйста», отнюдь не только. Продавщица, как и любой иной человек, особенно житель глухой деревушки (но не маленькой – иначе б откуда магазин) или не очень глухого поселка или даже городка, но в нетуристской местности (я-то всё же кажусь жителям кем-то вроде туриста (одежда и снаряжение схожи) – но уж если далеко не все московские интеллектуалы готовы усвоить принципиальнейшее различие развлекательно-туристской поездки и путешествия, то что уж про рядовых жителей… Так вот, продавщица обязательно должна обязательно составить о тебе определенное – очевидно позитивное – представление, понять кто ты такой, зачем ходишь, что же именно делаешь, почему ты так необычно выглядишь (ну у кого из местных жителей или обычных приезжих одновременно есть – даже если судить чисто предметно, материально, не обращаясь, скажем, к выражению лица – очки, борода, рюкзак и летом головной убор?), зачем и почему именно тебе непременно нужен кипяток и еще многое другое… – без всего этого испугаются и откажут, или просто сухо откажут, или удивятся и откажут. Всё это определенная, совершенно необходимая гуманитарная технология путешествия (точнее – её ничтожно малая часть); чего только не нужно уметь делать для путешествий в нашем одичавшем культурном ландшафте – ведь в таких местах всегда раньше был трактир или чайная.

Иной раз просишь кипятку у вахтера учреждения, где уже был или только еще ждешь кого-то – тогда обычно приходится беседовать, что иной раз бывало очень интересно; в глубинной провинции (точнее – Периферизованная Провинция) до сих пор сохраняется исчезнувший в столицах тип расстриги-интеллектуала, работающего вахтером, истопником, сторожем и т. п.; именно с таким человеком я продуктивно общался в Костроме – и некоторые вещи о городе и регионе никто не объяснил мне полнее и ярче, чем он; они потом подтвердились в дальнейшем путешествии.  Но вот в институте – научном или учебном – просто попросить чаю при ожидании, когда кто-то мне нужный придет в пустую и запертую пока комнату удавалось редко – была настороженность – «вот они придут и дадут вам чаю»; но ведь в Москве-то такое удавалось куда реже.

Несколько раз я пил чай – и один и в небольшой компании – на почте, особенно запомнилось мне чаепитие в Любавичах (ныне Смоленской области), тех самых (исток любавичских хасидов) – так там не было даже и скромной чайной; сейчас, в наше время, понятно – не было. Дважды или трижды я втыкал свой кипятильник в розетку на железнодорожных станциях и держал котелок на вытянутой вверх руке; на станциях больше почти нету кипятку, а я сам ребенком еще застал надписи кипятокЪ на многих станциях транссибирской магистрали.

Не раз делали кипяток добрые замотанные женщины на автостанциях (сейчас-то на сколько-нибудь крупных автостанциях есть палатка, ларек, буфет) в диспетчерских, куда заходил выяснять тонкости маршрутов (мне не раз бывало нужно знать расписание со следующего пункта при езде с пересадкой или знать, как именно идет местный автобус, тем более что даже современные, только что изданные карты устарели во многом лет на двадцать и многих дорог на них нет, да и ошибки на картах не столь уж редки) и – кстати, узнать, как изменилась вся маршрутная сеть (это крайне интересно). Ругнут, поворчат, – и всё объяснят и расскажут, если только уверятся, что это действительно мне нужно (не очень понимая, зачем) – и кипятку сделают, полуотрываясь от своей напряженной работы. В редчайших случаях мне впридачу давали ещё и всё сводное автобусное расписание всего региона – а это целая большая типографски изданная афиша, крайне ценный и очень интересный географически материал, притом весьма труднодоступный, это служебный плакат, он вывешивается на автостанциях, тираж его невелик и афиша не продается; подобное расписание в небольшой брошюре на продажу я видел – и купил – только один раз в Кирове в 1996 году (хотя оно было нужно отнюдь не для езды, там у меня не было радиальных маршрутов); его изучением и осмыслением можно заполнить как раз целую половину ненастного дождливого дня в путешествии.

Не раз просил кипяток в разных строительных конторах, бараках, балках, вагончиках, причём в самое разное время, даже и ночью: ни разу ни отказали, проявляли странное равнодушное радушие: кто ты – нам всё равно (выражалось лексически это совсем иначе), вон там плитка, вода – там-то, сходи и всё; пивал чаи на и кордонах заповедников и национальных парков, да и просто в лесничествах. Бывало, угощался чаем у настоящих самодеятельных походных туристов (не стационарных!, не пикничников-шашлычников), если проходил в своём полевом маршруте мимо их стоянок – и угощали, а если не угощали, то стоило намекнуть – сразу давали чаю, и даже раздували костёр из углей для свежего чаю, и иногда кормили или предлагали покормить; с ними всегда было и о чём поговорить – но вот ни разу я не испытывал подобного (вообще никакого) гостеприимства пикничников-автомобилистов; с их стороны были одни только неприятности вроде акустической агрессии.

Добывание же кипятка при путешествиях по железной дороге уместнее описать вместе с ними…

* * *

Однако я путешествую и буду путешествовать – независимо от всего столь ласково мною описанного (на самом же деле действительность глубинной России гораздо жестче), у меня такая стезя, я – в частности – специалист именно по культурному ландшафту современной советско-постсоветской России.

1990-начало 2000-х
(Северная Евразия, Россия, Российская Федерация)

(продолжение следует)