Номер 12(13) - декабрь 2010
Арье Барац

Арье Барац Тереза из Вильнюса, штрихи к портрету
По поводу книги Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик»

В писательском ремесле имеется известный закон: если описано ружье, оно должно выстрелить. Избыточные изображения искажают общую картину повествования, путают читателя. Если вы хотите вывести образ гулящего русского купца, вам совершенно не обязательно помещать его в Париж. В противном случае получится только анекдот: вернувшись в Россию, на вопрос «Как Париж? Как парижане?» он ответит: «пьют как сволочи».

Если вы желаете описать духовные искания христиан – даже если большая часть из них евреи – их вовсе незачем помещать в Израиль: их вполне можно изобразить и в естественной среде обитания. Поднявшись в Иерусалим и попав в Старый город, евреи обыкновенно направляются к Стене Плача, а не минуя ее – к Храму Гроба Господня. Описать обратное и при этом не дать почувствовать, что поступок этот для данной местности, по меньшей мере, экстравагантен – значит сильно чего-то не понимать. Израиль все же кто-то зачем-то создавал, и если уж пишешь об этой стране, то хорошо было бы как-то и к этим людям примениться, призадуматься, а во что они верят? Ведь, к слову сказать, тысячелетний христианский антисемитизм, отказывающий иудаизму в его собственной религиозной правде, создал условия для Холокоста.

И все же делать такие замечания в адрес опубликованной книги – это все равно, что заглядывать в чужую тарелку. Нет, я далек от того, чтобы как-то всерьез критиковать роман Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Что она написала – то написала.

Между тем мимо одной детали ее произведения я все же пройти никак не могу, и это – одно допущенное ею литературное заимствование, порождающее ряд неприятных недоразумений.

В своей содержащей автобиографические фрагменты книге «Лики Торы» (в неполном варианте издававшейся в 1993 и 1995 годах (см., например, "Заметки по еврейской истории", №№2,3 и сл.), и в полном виде размещенной на моем сайте http://abaratz.com) я рассказал об одной своей хорошей знакомой, проживающей в Вильнюсе – католичке, имеющей богатый мистический опыт, который она частично отразила в неопубликованных пока дневниках.

В своей книге (разумеется, с ее разрешения) я привел несколько ее историй. Вот одна из них: «Однажды в декабре 1980 года оказался при смерти один выдающийся ксендз. Не знаю, почему Тереза так прониклась его судьбой, но она пожелала умереть вместо него. Настоятельница дала на это благословение. Ксендз встал со смертного одра. А ровно через год, в декабре 1981 года, слегла Тереза. Она ослабла до того, что не могла ходить. И тут страх смерти вдруг так охватил ее, что она взмолилась Всевышнему и сказала: «Пусть произойдет самое ужасное, пусть меня выгонят из монастыря, только чтобы мне сейчас не умереть».

Через неделю Тереза снова смогла ходить, через четыре месяца познакомилась со мною, а еще через четыре месяца ее безо всяких видимых причин прогнали из монастыря. С той поры она не слыхала больше утешающий голос Всевышнего».

Вот как творческое воображение Улицкой расцветило мое скупое свидетельство: «Мне явилась эта мысль, что я могу уйти вместо него. Утром я подошла к настоятельнице. Она ко мне очень расположена. Я сказала ей, что чувствую зов уйти вместо L. И она меня благословила. Я сразу же пошла в храм Непорочного Зачатия на Зверинце и снова стала молиться. И настала та золотая минута, когда я поняла, что меня слушают. И я взмолилась – возьми меня вместо него. Я не уходила из храма до позднего вечера – все стояла в молитвенном оцепенении. Поздней ночью вернулась к сёстрам.

На другое утро настоятельница шепнула мне: «L. сегодня ночью экстренно оперировали. Удалили почку. Он при смерти». И улыбнулась, как мне показалось, с усмешкой.

Представьте, все уже были готовы к его смерти, а он пошёл на поправку. Выздоровление L. шло необыкновенно быстро. Через три недели он вышел из клиники, епископ не разрешил ему ехать в Каунас, поселил у себя. На Пасху он служил. Всю службу я плакала счастливыми слезами – жертва моя принята, и я стала готовиться. Сразу же после Пасхи я начала слабеть. Я похудела килограммов на десять. Прискорбно, что моё радостное и приподнятое состояние сменилось такой слабостью, физической и духовной, что описать это не берусь. На прошлой неделе я дважды падала в обморок... Я с трудом засыпала, и просыпалась через пять минут от приступа страха. Я всё время мысленно возвращалась к той минуте, когда в состоянии экзальтации, несовместимой с трезвенным духом, я просила об этой замене. Я была тогда в таком очищенном состоянии, что в тот момент уход был бы благодатен. Теперь же я находилась на самом дне, и тяжесть меня раздавливала. Кошмарное, неописуемое состояние, и предсмертный ужас – животный, пронизывающий насквозь – вызывал тошноту, и я, хотя ничего не ела, постоянно извергала из себя пенную кислоту ужасного вкуса. Это был вкус страха. Потом произошла ещё одна, совершенно ужасающая вещь – из меня, вопреки законам природы, начали вываливаться полные унитазы экскрементов. Ничего гаже нельзя себе представить – в этот момент я ощутила, что все моё тело просто выходит из меня в таком смердящем виде, что ещё через несколько дней вся я, без остатка, уйду в канализационную трубу. Просто последнюю кучу смыть будет некому. И тогда я взмолилась: не этого я хотела! Жертвуя собой, я ждала награды. Красоты. Справедливости, в конце концов. Но получила другое! Да откуда я взяла, что жертва может испытывать радость от самоотдачи. Тошнотворный страх, ни малейшей благодати. И стоя над унитазом, полным до краёв дерьмом, я взмолилась. Нет, не перед образом Девы, не перед Распятием – перед кучей смрада я взмолилась: сделай так, чтобы мне сейчас не умереть. Пусть произойдёт самое ужасное, пусть даже меня выгонят из монастыря, только не дай мне сейчас умереть… Через неделю я уже могла ходить. Через три месяца меня выгнали. Настоятельница вела себя так, как будто я её обманула. Она не выгнала даже сестру Иоанну, хотя она воровка, неисправимая воровка. Сестры обходили меня, как зачумлённую, – после того, как все за мной ухаживали и высказывали столько сочувствия. Впервые за двадцать лет Пасха моя – не Воскресения, а умирания. Нет радости. Как Лазарь, пребываю в смертных пеленах, хотя жизнь мне оставлена. Одиночество моё полное, почти без изъяна».

Подписаны эти слова именем… Тереза!

В другом фрагменте я пишу: «Через три года после того, как Тереза вступила в монастырь… с ней произошло следующее. Как бы упругий воздух обнял ее, лаская и властно говоря: «Отдайся мне». Терезе были знакомы уже самые разные видения, я уже говорил, в частности, что Господь часто поддерживал ее голосом. Но это было что-то совершенно ни на что не похожее. Страх охватил Терезу, но любопытство оказалось сильнее, и она позволила несколько секунд этим ласкам продолжиться. Когда же в следующий миг Тереза страстно воззвала к Богу, послышалась шипящая брань, и все исчезло.

Явления эти стали повторяться, особенно после того, как рассказав о них настоятельнице, она приобрела репутацию сумасшедшей. Желая убедиться в обратном, т. е. в том, что ее действительно искушает дьявол, что все это не плод какой-то болезни, Тереза иногда стала почти «вызывать» этого демона. По моему впечатлению, она действительно поступала слишком наивно, когда из одного любопытства какое-то время не сопротивлялась и лишь следила за тем, «что он предпримет дальше». А дальше становилось лишь все труднее сбросить его. Не раз дьявол буквально парализовал ее, так что она не только не могла пошевелить рукой, чтобы осенить себя крестом, но и даже приоткрыть рта для молитвы. Вообще, как она рассказывала, иные баталии продолжались часами, особенно по ночам, когда сестры кругом спали… Священник запретил ей всякие эксперименты, одновременно заверив, что враг этот бессилен причинить ей настоящее зло. То же самое она не раз слышала и из уст самого Господа. Вообще это стал ее крест, чем больше терзал ее дьявол, тем больше утешал ее и Господь».

Улицкая следующими словами излагает приведенный в моей книге отрывок:

«Однажды, когда я стояла на молитве, со мной произошло следующее: как будто упругий и горячий воздух охватил меня, ласкал меня всю и бессловесно просил согласия отдаться ему. Ничего подобного прежде я не испытывала. И, несмотря на необыкновенно сильное желание продлить эти ощущения, я ответила отказом. Но ласки продолжались, и горячий воздух вился вокруг меня, проникая к груди и к бёдрам. Тогда, словно очнувшись, я воззвала к Господу, и немедленно услышала шипящую брань и лёгкий щелчок. Явления эти стали повторяться. Я рассказала об этом настоятельнице. Боюсь, что она не была осмотрительна, и многие узнали об этом от неё, и у меня возникла репутация сумасшедшей. Помня о болезни моей тётушки, я понимала, что может быть какая-то наследственная склонность к безумию, и, желая убедиться в обратном, то есть в том, что меня действительно искушает дьявол, а не болезнь, я научилась вызывать этого демона – это давало мне ощущение, что не он мною управляет, а я им. Тем более что я всегда умела вовремя остановить искушение. Теперь я понимаю, что это была опасная игра, но дошло это до меня не сразу. Временами демон меня просто парализовывал, так что я не могла пошевелить рукой, чтобы осенить себя крёстным знамением. Я даже не могла произнести молитву – горло было как заморожено. Эти ночные битвы продолжались часами, когда сестры мирно спали. Священник запретил мне вступать в любое общение, внутренне обращаться к существу, которое он назвал именем "сатан". Я боялась произнести это слово, но после того, как его произнёс священник, я уже не могла себя больше обманывать. Священник уверил меня, что враг никогда не может причинить нам вреда, если мы сами не даём на это согласия. Чем больше терзал меня "сатан", тем больше утешал меня Господь. Так длилось несколько лет. А потом произошло то, о чём я прежде рассказывала: я взяла на себя обет, связанный с L., который не смогла исполнить».

Как мы видим, писательница пересказала прочитанную ею в моих «Ликах Торы» историю Терезы довольно близко к тексту. Если бы дело этим ограничилось, я бы только пожал плечами. Однако далее расхождения решительно нарастают. Так, моя знакомая, оставаясь доброй католичкой, и поныне продолжает жить со своим мужем-католиком и двумя прекрасными детьми в Вильнюсе, причем за неимением средств они даже ни разу не посетили Святую Землю. Улицкая же обращает свою Терезу в православие, женит на православном священнике-информаторе, и отправляет их в «землю Иисуса», при въезде в которую супруги дружно отрекаются от своей веры, объявив себя атеистами. Из текста не вполне ясно, участвуют ли герои в доносительстве вместе, или же этим занят только глава семейства. Семейство же между тем растет: через некоторое время у Терезы рождается сын с синдромом Дауна, в котором оба родителя прозревают… Мессию. Вера в чудесного ребенка (который зачем-то подвергается обрезанию) столь крепка, что супруги даже порывают отношения с теми, кто смеет ее с ними не разделять! Тут впору было бы ожидать развития темы молений перед унитазом, но хотя бы от этого мы избавлены, при том, что Улицкая и дальше уделяет немало внимания физиологии своей героини, которая у нее страдает вагинизмом.

Спору нет, даже самые сомнительные и скудоумные персонажи, если на то есть воля автора, имеют право на существование, однако вплетать в их историю вполне узнаваемые эпизоды из жизни столь же реальных, сколь и достойных людей – не самая хорошая идея.

Как так получилось, в принципе понятно: «навозну кучу разгребая», писательница натолкнулась на несколько строк, показавшихся ей достойными ее «коллажа». Видимо решила, что автор «Ликов Торы» может быть только польщен.

Я отнюдь не уверен, что вольное переложение Улицкой моих текстов тянет на плагиат, но в любом случае меня волнует совсем не этот вопрос. В конце концов автор имеет полное право заимствовать свои образы не только из реальной жизни, но и из документов (которым в определенном смысле является мой «роман-быль»), имеет он и право сохранять имена реальных исторических лиц. Однако в тех случаях, когда он по непонятной причине смешивает этих реальных исторических лиц с «кучей дерьма», или даже просто явственно опошляет их, у них также появляется известное право внести некоторую ясность. Этим своим правом я бы и хотел здесь воспользоваться.

Описанная мною Тереза (впрочем, в книге я привел лишь ее второе имя, не упомянув первого, которое, как говорится, «хранится в редакции») – лицо реальное, лицо необыкновенно живое, чистое, яркое, да и, наконец, пишущее (по-польски) не только интимные мистические дневники, но и публикующиеся в местных изданиях статьи. Поэтому я бы хотел решительно отмежевать свою добрую знакомую от того мутного и отталкивающего персонажа, который представлен в «коллаже» Улицкой.

У читателя может сложиться ложное впечатление, что я и Улицкая независимо друг от друга описываем одно и то же лицо. И этого впечатления я бы очень желал избежать. Улицкая никогда не встречалась с Терезой (это я, разумеется, проверил), она знает о ее существовании исключительно из «Ликов Торы». Речь, таким образом, идет не о «прообразе», а о прямом литературном заимствовании. Читающей публике следует знать, что выведенная в «Переводчике» Тереза, кроме самого имени и пары биографических эпизодов, позаимствованных без спроса из моей книги, не имеет ничего общего с реальной Терезой из Вильнюса, дневники которой, возможно, когда-нибудь еще увидят свет.

***

А теперь несколько слов о новостях культуры и экономики.
 Кто читал Священное Писание знает, что в древности люди решили построить знаменитую Вавилонскую башню, чтобы достичь неба. Башня строилась споро и быстро, но Богу не понравилось, что люди с ее помощью начнут конкурировать с небесами. Вот тогда-то Всевышний смешал все языки, люди стали говорить на разных наречиях, перестали понимать друг друга, и строительство башни расстроилось. Но с этих пор людям потребовались переводчики, ибо никто уже не мог знать все языки мира. Так на Земле образовалась нужная многим профессия переводчика. Ни переговоры с зарубежным партнером, ни работы с технической документацией из-за рубежа, ни юридические документы для оформления договоров и контрактов – никакая деятельность, связанная с иностранным сотрудничеством, не обходится без переводчиков. В идеальном случае без переводчика можно обойтись, если владеешь иностранным языком сам. Но для этого надо много и упорно учиться. Особенно востребованным является английский язык. На английском говорят во всем мире. Это «де факто» язык международного общения. Поэтому объявления типа  английский язык индивидуально всегда привлекают внимание. Особенно важно преодолеть языковой барьер, улучшить произношение, научиться понимать английскую речь на слух. С иностранным языком, особенно с английским, человек чувствует себя за границей уверенней.


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2526




Convert this page - http://7iskusstv.com/2010/Nomer12/Barac1.php - to PDF file

Комментарии:

Лев Худой LevHudoi@gmail.com
Хайфа, Биробиджан - at 2011-08-16 20:05:22 EDT
Улицкая:

"Кошмарное, неописуемое состояние, и предсмертный ужас – животный, пронизывающий насквозь – вызывал тошноту, и я, хотя ничего не ела, постоянно извергала из себя пенную кислоту ужасного вкуса.

Потом произошла ещё одна, совершенно ужасающая вещь – из меня, вопреки законам природы, начали вываливаться полные унитазы экскрементов. Ничего гаже нельзя себе представить – в этот момент я ощутила, что все моё тело просто выходит из меня в таком смердящем виде, что ещё через несколько дней вся я, без остатка, уйду в канализационную трубу. Просто последнюю кучу смыть будет некому.

И стоя над унитазом, полным до краёв дерьмом, я взмолилась. Нет, не перед образом Девы, не перед Распятием – перед кучей смрада"

Ну христиане и дают! Ай да Улицкая!

В иудаизме всё наоборот.

В своей главной книге воспоминаний "Чтобы ты остался евреем" самый почитаемый в иудаизме верховный праведник поколения, на котором держится весь мир, рав Ицхак Зильбер светлой памяти, пишет на стр. 215-217 (издания 2004-го года) подоную же историюю с ним только наоборот - не из него выходило а в него входило, и не дерьмо, а сахар:

"Только по возвращении из лагеря я понял, до чего изголодался. Я накинулся на сахар как пьяница на спиртное. За продуктами у нас ходила и в очередях стояла Маша. Не успевала она в дверь войти с покупками, как я выхватывал у нее из рук пакет, высыпал в банку килограмм сахара, заливал водой и ЗАЛПОМ. Каждый день. Это состояние продолжалось недели две"
---

А что касается дерьма, у рава Зильбера тоже кое-что на эту тему есть, о чем я вспомнил читая эту цитату из Улицкой:

"А как быть с молитвой, с благословением после трапезы? В камере открытые параши, а молиться в зловонном месте запрещено.
Пришлось на время молитвы накрывать одну парашу пиджаком, а вторую – пальто, чтобы запаха не было, а поскольку и это не очень помогало, искать в переполненной камере место, отдаленное от них на четыре локтя. Так я молился" http://evreimir.com/4186

СЕМЕН
Нью Йорк, США - at 2011-01-07 06:53:15 EDT
НЕ ВЕРНУСЬ. ПУСТЬ БУКВОЕД СТАНЕТ НА КОЛЕНИ И ПОПРОСИТ..
СЕМЕН

Soplemennik
- at 2011-01-07 04:38:06 EDT
Кто спорит, что роман Улицкой - откровенная,
но и не бесталанная, пропаганда христианства и возвеличивания выкрестов?
Никто. Ну, почти никто.
Осуждают по-всякому. Кто-то вежливо, кто-то "кирпичом в её окно"(Семён! "Вернись, тебя я умоляю!")
Но что неприятно: А на некотором "экстремуме" обсуждения забывают про Улицкую и ...
начинают обсуждать/осуждать право и тон критиков/ругателей Улицкой. А так делать не стоит.
Мне тоже роман не понравился ни по художественным достоинствам, ни по его "идеологии".
Зато понравилась "Сонечка" - весьма неплохо, как другие некоторые её вещицы.
Кто - попа, кто - попадью, а я - попову дочку.
Желаю псевдоэкстремистам "Гостевой" и форума, кроме всем известной парочки, мира и дружбы.
Давайте не будем "боксёрами по переписке".
"Тем, кто держит свой камень за пазухой, очень трудно в деревне у нас!"(в Пенькове так поют).


семен
нью йорк, сша - at 2011-01-06 16:43:50 EDT
А, почемы Вы, милый мой Буквоед, не заметили, что следует говорить - не "для обмена вещей". а для "обмена веществ"...А я -то думал порезвиться ...А, впрочем, вы все мне надоели...Клоун у ковра уходит с арены...Но вы еще вспомните своего Семена , и публика опять потребует меня, но я больше не выскочу на ковер...Оставайтесь-ка со своим озлобленным буквоедством и полным отсутствием чувства юмора...А Улицкая все-таки большое дерьмо...Любой еврей, у которого "аидише нишоме", согласится со мной...
Клоун у ковра- Шимен, он же Семен...

семен
Нью Йорк, США - at 2011-01-06 12:26:17 EDT
Мистер Каган и мистер Буквоед...Герцль из Реховета отзывается об Улицкой еще меня похлеще...В ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
заглянули, а теперь загляните в дневник ЖУРНАЛА...
Да что б Вы делали без меня-то, Семена , дорогой вы мой БУКВОЕДУШКО...Скукота...Как в природе для обмена вещей нужен хищный зверь, так нужен я
всем Вам и журналу СЕМЬ ИСКУССТВ...
Кланяюсь Вам,
Семен

семен
нью йорк, сша - at 2011-01-06 12:03:27 EDT
Спокойно, Господа! Улицкая настолько элементарно неумна, что в своем рыхлом, чрезвычайно фрагментарном романе, в котором, к тому же, обнаружен ПЛАГИАТ ( не об этом ли свидетельствует статья уважаемого автора?), СУМЕЛА ОСКОРБИТЬ РЕЛИГИОЗНЫЕ ЧУВСТВА ОДНОВРЕМЕННО ХРИСТИАН И ЕВРЕЕВ...
СЕМЕН

Б.Тененбаум-семену. Кстати о стихах ...
- at 2011-01-06 11:26:19 EDT
"... Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери ...".

Виктор Каган
- at 2011-01-06 11:26:18 EDT
семен
нью йорк, сша - Thursday, January 06, 2011 at 08:55:58 (EST)
Улицкая отвратительна и бездарна...Заблуждается тот, кто полагает, что ее талант выше среднего...Улицкая - писательница для образованщины и сама есть образованщина, то есть представительница прослойки, поверхностно образованной, когда сознание напоминает скобяную лавку, забитую ржавыми скобами стереотипов...Кроме того, она чрезвычайно нахальна …
cемен
нью йорк, сша - Thursday, January 06, 2011 at 10:21:19 (EST)
семен
нью йорк, сша - at 2011-01-06 10:21:19 EDT


Nothing personal, но чтобы так говорить, надо быть по всем называемым параметрам выше Людмилы Улицкой или любого другого автора, о котором Вы говорите, а не глядеть на себя в зеркало вот так –


Буквоед - Семену
- at 2011-01-06 11:14:54 EDT
cемен
нью йорк, сша - Thursday, January 06, 2011 at 10:21:19 (EST)

Уважаемый мистер Буквоед! Сказанное Вами относится ко всем читателям, солидарным со мной, о чем свидетельствуют
их ниже приводимые отзывы о творчестве Улицкой...Кроме того, самоучка Виссарион, знавший Гегеля только понаслышке,
так много навредивший...которого Достоевский называет \"смердящая букашка Белинский\", не тот объект, на который должен равняться наш мыслящий современник...Уж если Вы и в самом деле БУКВОЕД, займитель ликбезом- ликвидацией элементарной безграмотности...


Уважаемый Семен! Во-первых, никто, кроме Вас не писал так: "Улицкая отвратительна и бездарна". Во-вторых, тот же Достоевский писал о том же Белинском в "Дневнике писателя" несколько иначе, так что перед тем, как давать мне совет: "Займитесь ликбезом- ликвидацией элементарной безграмотности", начните с себя... В-третьих, и Ваша реплика касательно Улицкой, и Ваш ответ мне говорят о Вас всё.

Б.Тененбаум-семену
- at 2011-01-06 11:04:16 EDT
"смердящая букашка Белинский" - не тот объект, на который должен равняться наш мыслящий современник - а на какой обьект должен равняться на наш мыслящий современник ? На вас ?
семен
нью йорк, сша - at 2011-01-06 10:21:19 EDT
Уважаемый мистер Буквоед! Сказанное Вами относится ко всем читателям, солидарным со мной, о чем свидетельствуют
их ниже приводимые отзывы о творчестве Улицкой...Кроме того, самоучка Виссарион, знавший Гегеля только понаслышке,
так много навредивший...которого Достоевский называет "смердящая букашка Белинский", не тот объект, на который должен равняться наш мыслящий современник...Уж если Вы и в самом деле БУКВОЕД, займитель ликбезом- ликвидацией элементарной безграмотности...
Семен

Буквоед - семену, нью йорк, сша
- at 2011-01-06 09:26:13 EDT
семен
нью йорк, сша - Thursday, January 06, 2011 at 08:55:58 (EST)

Улицкая отвратительна и бездарна...


Улицкая далеко не мой любимый писатель, и уж, конечно, она не Джордж Эллиот, но эти Ваши слова говорят больше о Вас, чем об Улицкой, тем более, что Вы, Семен, тоже не Белинский или Добролюбов, коль скоро речь идет о литературной критике.

семен
нью йорк, сша - at 2011-01-06 08:55:58 EDT
Улицкая отвратительна и бездарна...Заблуждается тот, кто полагает, что ее талант выше среднего...Улицкая - писательница для образованщины и сама есть образованщина, то есть представительница прослойки, поверхностно образованной, когда сознание напоминает скобяную лавку, забитую ржавыми скобами стереотипов...Кроме того, она чрезвычайно нахальна,
о чем свидетельствует приводимый автором этой статьи факт... Не обладая никаким философским и богословским багажом,
совершенно не зная текстов Священного Писания, будучи человеком невнятной национальности и вероисповедания, она берет на себя смелость рассуждать о вопросах, которыми совершенно не владеет, которые по плечу Маймониду, Буберу, Соловьеву, Флоренскому, Бердяеву...Массовая культура отвратительна как слизняк, как сама фамилия этой разнузданной "щелкоперки".
Именно о таких людях говорит Пушкин в "Маленьких трагедиях": "БЕСЧЕСТИЕМ ПОЗОРИТ АЛИГЬЕРИ"...
С уважением к автору этой статьи,
Семен

Юлия
Москва, - at 2010-12-26 13:17:13 EDT
Ну вот так бывает - в результате всего этого - после того, как она написала чудовищный текст, и на нее написали разгромную статью - Улицкую сравнили с Шекспиром! Вона оно как работает!
Герцль
Реховот, Израиль - at 2010-12-25 13:01:50 EDT


Улицкая - писательница, надо признать, с талантами выше средних, но пакостный человек. Даже мерзопакостный. Приехав в Израиль, вдруг заявила, что здесь обижают христиан. И вот она, христианка, с первых же минут не чувствует себя комфортно. Гадость и ложь! Почему она не поехала в Газу защищать христиан? Если бы поехала, хотя бы в искренность ее поверил... А так эта дама - мелкая самоненавистница-юдофобочка.

Абрам Кропп
Израиль - at 2010-12-25 09:11:42 EDT
Я и до этой публикации испытывал отвращение к Улицкой.
Теперь они усилились

Виталий Гольдман
- at 2010-12-24 19:00:37 EDT
Весьма неприглядная история: Улицкая поступила не очень красиво. Но писатель всегда "тащит" в произведение кусочки жизни. Это работа такая: не все сочиняется в голове, чаще - подглядывается и переосмысливается. Взять хоть Шекспира, хоть Губермана. А то, что живой человек попал "под раздачу", просто неловкий случай на производстве.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//