Рената Муха
Круглый стол воспоминаний (виртуальный)

Ведущий (открывает встречу):

В виртуальном вечере за круглым столом воспоминаний и рассказов о Ренате Мухе принимают участие журналисты, поэты, писатели, друзья и родные, а также обыкновенные люди, выступавшие на форумах Интернета,

«Стенограмма» вечера содержит только фрагменты выступлений, в которых, прежде всего, отражены жизнь и характер живой Ренаты.

Уважаемые авторы, не гневайтесь за мое «хирургическое» вмешательство в тексты, это компенсируется подробными ссылками на оригиналы

Все воспоминания, написанные после ухода Ренаты, выражают невосполнимую боль утраты. Солидарен, но все же я исходил из того, что пусть скорбь, горечь и боль останется в наших сердцах…. Последуем призыву В.А. Жуковского:

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию: были

Почти 60 лет жизни Ренаты связаны с Харьковом: школа, университет – студент, аспирант, преподаватель. Здесь прошла ее юность молодость, хотя, по мнению поэта Александра Верника она была вечная гимназистка. Каким был тот Харьков по личным воспоминаниям участников Круглого стола?

Юрий Константинович Штейн

Это было время, когда признанным лидером харьковских поэтов был Борис Чичибабин, признанным лидером фотохудожников документалистов Борис Михайлов, а вождем харьковской интеллигенции физик-академик Борис Веркин. Рождалась новая эпоха и новая страна любимая нами Украина. Тогда там жили Рената Муха и Нина Воронель.

Ф. Рахлин:

В Харькове, за громадой Госпрома, в конце 20-х – начале 30-х годов вырос целый городок. Сразу за этим стеклянно-железобетонным зданием – проспект «Правды», вторым порядком – улица Восьмого Съезда Советов, далее – Четырнадцатого… Огромные многоквартирные дома, и у каждого – своё имя: Дом Специалистов, Красный Промышленник, Военвед, Табачник, Профработник… И даже «Пять – за три!» (то есть: «Пятилетку – за три года»). Вот на такой-то урбанистической советской «клумбе» и суждено было вырасти и расцвести нежному, тонкому и яркому цветку с именем контрастным, как оксюморон: Рената Муха.

И. Слуцкая:

«Харьков 60-х годов был одним из духовных центров страны, в культурной жизни происходило много неожиданных событий. Центральный Лекторий стал островком вольномыслия. Там бывали такие вечера и встречи, что порой становилось страшновато – не прикроют ли…. Впервые в этом небольшом переполненном зале мы услышали вернувшегося после заключения поэта Бориса Чичибабина, его тихий глуховатый голос заставил зал замереть, и это было потрясением. Здесь нашел свою понимающую аудиторию в то время гонимый в столице Булат Окуджава, о чем он никогда не забывал. Тогда же, затаив дыхание, мы слушали молодого Евгения Евтушенко, а когда читал свои не прошедшие цензуру монологи Михаил Жванецкий, и мы от смеха сползали со стульев, потом оглядывались с удивлением – он все еще там, на сцене, еще «не забрали»?»

Евгений Иевлев:

…Поздняя осень, предзимье, 1971 год. Полуподвальное помещение во Дворце пионеров и школьников на углу Сумской и площади Дзержинского. Литстудия Вадима Александровича Левина. Прекрасный детский поэт и великий литературный педагог уже тогда был седоват, мудр и кротко-ироничен. «Идеи Левина – живут и побеждают!» – острили мы тогда, не догадываясь даже, насколько близки к истине….Из «детей подземелья», тех самых «юных левинцев», выросла и Рената Муха, и много, очень много, достойных людей с прекрасным литературным вкусом, разбросанных ныне – по всему миру…

Вероника Долина:

Прошло много времени, можно разные страницы истории быстренько перелистать. Вот про Евтушенко вспомнили, когда в городе Харькове, родном городе Ренаты Мухи, Евтушенко Евгений Александрович возник тогда, когда он немного баллотировался в большое депутатство, и туда уйма народа нашего ездила. Я помню, как ездили туда Серёжа с Таней Никитины, и тоже правовестники прогресса, чего-то такое пели на стихи Евтушенко, и все знакомились, все дружились. Ещё был немножечко большой союз, практически советский.

Ведущий. Посмотрите иллюстрации. Так сейчас выглядит из космоса один из районов Харькова. Дом, в котором жила Рената, расположен по ул. Чичибабина 7 (бывшая VIII съезда Советов).

Фото Павел Перцюг, ученик 9Б класса Харьковской гимназии №116

Улица VIII съезда Советов 30-е годы. Ул. Чичибабина. 2008 г.

Фото Nikolsky G.S. http://streets-kharkiv.info/chichibabina-borisa

Харьков. Дом, в котором жила Рената. Фото Е. Надточий

Первое слово харьковчанам.

Феликс Рахлин (писатель)

Я жил в «Красном промышленнике», где помещалась её 116-я женская школа, занимавшая весь цокольный этаж корпуса, и по дороге в свою, 131-ю мужскую часто Рену встречал. Потому что их Дом Учителей стоял на упомянутой улице Восьмого съезда Советов рядом с нашей школой. Было невозможно не обратить внимание на эту миниатюрную девчушку в темно-синем пальтеце с воротником из серенькой смушки и в такой же шапочке, из-под которой с отважным и весёлым любопытством смотрели на мир и на прохожих огромные, лучистые, чёрные очи. Кто-то рассказал, что учится она в классе на год младше моего. А ещё через какое-то время мы познакомились в драмкружке, работавшем у нас в школе.

Нам было по 16-17 лет, а Рене и вовсе 15. Ясное дело, возникли пары и треугольники. Она уже тогда (даром, что на вид совсем девчонка) была в центре внимания, в неё одновременно были влюблены ребята из нашей и «не нашей» компании. Никогда не мог понять, что за таинственный магнит скрыт в этой малышке: казалось бы, и сутулится, и худышка, и чертами лица далека от «идеала», а глянул – и глаз не оторвёшь! Весела, остра на язычок, а, вместе с тем, дружелюбна!

В течение нескольких лет нашего позднего детства и юности целая вереница моих друзей и знакомых пылала к ней нежным чувством: Толя Н., Лёня С., Алик Р., Виташа П. Наверняка было и много других, но она, кажется, никому не отдала предпочтение.

Школьные друзья

Встреча Нового 1949 года. 2-я слева сидит Рена Муха. Фото архива Ф. Рахлина

1949 г. Рената Муха 4-я слева. Девятиклассницы 116 женской и десятиклассники мужской школы около театра русской драмы. Ул. Чернышевского

Харьковская гимназия 116. Здание построено в 1956 г. Фото Victor Vizu.

Ведущий. Неожиданно факт обворожительности Ренаты и в студенческие годы я обнаружил в очерке Г.Ходорковского об Аркадии Беседине (философ, поэт, переводчик):

Единственной женщиной, которую он, по-моему, любил, судя по тому немногому, что он мне сказал, и некоторым стихотворениям без посвящения и имени предмета, была Рената Муха, возможно сокурсница по инязу. Теперь она детская писательница, живёт в Израиле.

Ф. Рахлин (продолжает):

В 1995 году, примерно через полгода после кончины в Харькове Бориса Чичибабина, мы, в итоге долгой разлуки, встретились с нею в Иерусалиме на вечере его памяти. В своём выступлении Рената рассказала, как впервые, ещё школьницей, познакомилась со стихами этого поэта: он в то время «тянул срок» в Вятлаге… «А стихи его мне читал Феликс Рахлин», – вспоминала она. И тут же (более чем через полвека!) прочла наизусть грудным своим, нежным голосом ранние стихи его, запомнившиеся ей с моих слов:

Ну, расскажи, ну, каково тебе,

Что с камнем шепчется капель?

Не о тебе ль вздыхает оттепель,

И дождь шумит – не о тебе ль?

Ну каково тебе, что в лепете

Тумана, влаги и тепла

Сугробы плещутся, как лебеди,

И в ночь оттаивает мгла? (и т.д.)

Конечно же, и я помню, как читал ей и эти стихи, написанные им до ареста, и новые, привозимые сестрой моей, Марленой, со свиданий с ним из лагеря…Мы гуляли с Реной вдоль по улице, на которой она тогда жила, где стояла и стоит моя 131-я школа и где жили его мать и усыновивший пасынка отчим, к которым Борис вернётся из лагеря ещё через долгие два с половиной года, – но, конечно, не предвидели, что лет через 15 она с ним подружится. А он в неё пламенно, хотя и ненадолго, влюбится! (Я и сейчас полагаю, что «чёрная пчёлка печали» – это о ней…). Но с ещё меньшей вероятностью могло взбрести нам обоим в головы, что эта улица будет носить имя автора тех стихов – поэта Бориса Чичибабина!

Сама Рена стихов долго не писала. Может, и были какие-то пробы пера, но ничего заметного не припоминаю. Вопреки пушкинскому утверждению, будто «лета шалунью рифму гонят», она всерьёз (но и в шутку, да какую блистательную! Одну блистательнее другой!) начала «рифмовать», каламбурить, сверкать изысканными и неожиданными, непревзойдёнными по меткости метафорами уже в свои зрелые годы, – по-моему, не ранее чем на четвёртом десятке лет. Минимум два фактора определили такую нестандартную творческую судьбу: во-первых, постепенное знакомство с литературным богатством прошлого и настоящего и со многими его творцами или «пропагандистами». Не забудем, что среди школьных её учителей были и такие, как Александр Ильич Мосенжник, перед тем преподававший русскую литературу в одном из педагогических вузов Украины, но попавший там под дикую расправу как «безродный космополит»… Его гонители и не предполагали, что, выкурив его из школы высшей, они тем самым буквально осчастливят целые поколения юных харьковчан, невольно обеспечив их чудесным наставником, умным, знающим и темпераментным.

Реплика Елены Надточий (преподаватель русского языка и литературы гимназии №116 г. Харькова – бывшая школа, в которой училась Рената).

Александр Ильич Мосенжник. Яркая личность, девочки его просто обожали. Участник боевых действий в Великой отечественной войне. Он работал в Театральном институте (преподавал зарубежную литературу), в 1948 году его уволили, и он перешел в школу №116 (работал там и раньше, но совмещал работу в школе и в вузе). Какое-то время он работал в двух школах: в 116 женской и 131 мужской (школа, где учился Ф. Рахлин). Так было до 1953 года. А.И. Мосенжник – автор книги «Семейная история в оправе времени». Светлана Наумовна (одноклассница жены Ф. Рахлина) мне эту книгу показала, но это самиздатовский вариант. Увидела ли эта книга свет, я так и не узнала. Умер Александр Ильич летом 2010 года, хоронили его бывшие ученики.

Ф. Рахлин (продолжает):

Огромное влияние имела на учениц работавшая в той же школе Катерина Михайловна Доценко (в девичестве Губенко) – родная сестра великого украинского сатирика Остапа Вишни. Слушать речь Катерины Михайловны (и не только на её уроках украинской литературы!) было истинным удовольствием: «вишневі усмішки» народного и, безусловно, фамильного юмора так и сыпались из её уст (Елена Надточий: девочки называли ее между собой просто по имени – Катя).

Что же касается Реночкиных друзей, то не забудем, что, наряду с Чичибабиым, среди них были и супруги Воронель (оба – «физики и лирики»!) и Юлий Даниэль (в одном из своих «Писем из заключения» он сообщил, что она первая приснилась ему после ареста! В другом – с восторгом отозвался о доставленной ему в мордовский «Дубравлаг», написанной совместно Ренатой Мухой и Нелей (Ниной) Воронель книжке «детских» стихов «Переполох»).

Мне остаётся лишь рассказать, как закончилась наша встреча в Афуле с читателями, организованной местным литературно-творческим клубом-студией, куда прибыла из Беэр-Шевы вместе с Феликсом Кривиным.

Прочитав по памяти в зале здешнего матнаса Бейт-Познак (матнас – ивритская аббревиатура, означающая: «общественный и культурно-спортивный центр») строчки из моего полудетского «Первого послания к Мухе», в том числе и те, где содержалось такое «пророчество»: «Ты станешь старою калошей, я стану старым сапогом», – она в итоге вечера подарила мне свою книжку «Гиппопопоэма» с такой надписью: «Дорогому старому сапогу от старой калоши. Р. Муха, 5. 10. 2001 г.»

Я ответил ей мадригалом: «Третье послание Мухе»:

Как сладко на сердце стало

от антитезы такой:

сапог я хотя и старый,

а всё-таки – дорогой!

Но вот что всего дороже:

хоть нынче не та пора –

не дешева и калоша,

а главное – не стара!

Пусть в обуви и одежде

иная мода теперь –

Калошенька! Ты, как прежде,

хорошенькая, поверь!

Не смяли нас годы, не сплющили,

 – пусть не в гладь и не в тишь, –

но я, Бог даст, поскриплю ещё,

а ты ещё поблестишь!

Живут и блистают её смешные и оригинальные стихи, в которых жизнь её души продолжается для новых поколений. Имя Рената в переводе с латыни означает «Возрождающаяся». Да сбудется вновь и вновь!..

Ведущий. Очерк Ф. Рахлина «Лучистая и вечная девочка», опубликованный на портале «Литературный альманах Тредиаковский» прочитали 1717 человек.

Изабелла Слуцкая (журналист):

Про «Муху» мне довелось услышать в студенческие годы в веселой компании молодых ученых, среди которых были, как тогда говорили, и физики, и лирики. Но однажды образ «Мухи» для меня обрел реальные черты: на нашем телевидении программу «Уроки английского языка» вела очаровательная романтичная девушка в платьице с белым воротничком, тогда она мне показалась похожей... на Одри Хёпберн. Ею и оказалась Рената Муха, преподаватель кафедры английской филологии нашего университета. Так произошло наше виртуальное знакомство…

В 70-е, во Дворце пионеров в городской литературной студии проходили уроки поэзии, вел занятия кандидат психологических наук, поэт Вадим Левин. Мы, родители, тоже там присутствовали и с не меньшим удовольствием, чем ученики, реагировали на все происходящее. Это было очень заразительно: предлагались первые строчки стихов, а придумать нужно было окончание, и чем парадоксальней получалось, тем выше они ценились. Рената была частым гостем на этих занятиях, ее искрометные строки служили зачастую «исходником» для продолжения. Там мы впервые встретились с Ренатой Мухой. Рената ездила с нами на природу, и там продолжались живые беседы и игры с ребятами, и все находились под ее обаянием.

Я помню вечер в одном из харьковских клубов, где выступала Рената Муха после своего возвращения из Великобритании, куда ее приглашали для проведения показательных уроков по преподаванию иностранных языков. Пребывая долгое время за «железным занавесом», мы тогда мало представляли себе реалии зарубежной жизни, и по окончании официальной части я подошла к Рене с наивным вопросом: «Хотела бы ты там жить?». На что она мне ответила: «Жить я хотела бы здесь, но жить…»..

Рената Муха, и я жили на улице 23 августа, на которой стоит памятник солдату-освободителю, мы его называли – «Алеша». Для всех харьковчан 23 августа – праздник, День освобождения города от фашистских оккупантов. И где бы мы ни находились, всегда собирались и отмечали это событие. День ухода Ренаты Мухи, горький день, – 23 августа 2009 года…

Владимир Бондарев из Бостона (под впечатлением рассказа И. Слуцкой) вспоминает:

С Реной Мухой я был знаком с 7 класса школы. Мы жили в одном доме (Рена жила с мамой, Александрой Соломоновной, к сожалению, рано умершей); были в одной школьной компании. Много гуляли, говорили обо всем, собирались у кого-нибудь дома (иногда у Инны Шмеркиной – она играла и пела), ходили на вечера в школы - тогда было раздельное обучение.

Нина Воронель вспомнила такой эпизод.

Иногда Реночка приводила с собой школьную подружку Инну, обладавшей абсолютным слухом и божественной красоты голосом. Впоследствии она стала выдающейся певицей Инной Шмеркиной, но тогда мы этого не предполагали. Реночка врывалась ко мне и уже от порога кричала:

«Нелка, открой рояль!» – так она называла подобранной на свалке мебели слегка обшарпанное, но вполне пригодное пианино фабрики «Красный Октябрь». Я послушно открывала лакированную крышку, и Инна начинала играть и петь. Но Реночка на этом не успокаивалась:

«Принеси полотенце и положи на клавиатуру!» – командовала она.

Я застилала клавиатуру полотенцем, но Инна продолжала играть вслепую и петь так же прекрасно, как и до того.

«Ты видишь, как она играет сквозь полотенце!» – восхищалась Реночка, словно это она сама так прекрасно пела, аккомпанируя себе сквозь полотенце. Эту редкую способность восхищаться чужими талантами она пронесла через всю свою жизнь, и может быть, в этом состоял ее главный талант.

Владимир Бондарев (продолжает):

Рена была девушкой яркой, живой, остроумной (уже тогда замечания ее бывали иногда парадоксальны, но очень точны), очень привлекательной; естественно, у нее было много поклонников. В 2001 году мы очень тепло встретились в Бостоне. После ее выступления она написала на подаренной мне книге «Первому мальчику, который за мной не ухаживал и, конечно, его жене. Ваша Муха». После школы жизнь разбросала нас по разным вузам, а потом и по разным странам, встречались редко и всегда с большой теплотой вспоминали школьные годы и наших общих друзей. Большое спасибо Элле (Изабелле Слуцкой. - В.С.) за теплые воспоминания.

Очень важная реплика Стэллы (отклик на рассказ И. Слуцкой):

Рена называла меня "Сороженница", мы познакомились в родильном отделении ЦПНБ в конце февраля 1964 года, полюбились с первого взгляда. Была солнечная, снежная чудесная весна, мы часами бродили по Харькову, по улицам и паркам обе сильно беременные в распахнутых шубах, без шапок, всё смеялись и бесконечно спорили. В мае я родила Сашу, а Рена Митю. Вторые мальчики у нас тоже случились в одном 1969 году. Я приходила к ней домой... Общение с Реной – это была прекрасная страничка в жизни.

Ведущий. Подчеркну, что во всей сети – это единственный источник информации о возрасте сыновей Ренаты Мухи.

Нина Воронель (писатель, драматург, переводчик).

Мы познакомились в детстве, в знаменательную ночь на 9 мая 1945 года, когда все население нашего города высыпало на улицы, чтобы отпраздновать конец Великой Отечественной войны.

С тех пор наша дружба прошла долгий сложный путь, жизнь то сводила, то разводила нас, но это не меняло и не отменяло нашей взаимной любви. Я подружилась когда-то с хорошенькой востроглазой девочкой, которая с годами превратилась в очаровательную неотразимую женщину и в замечательную поэтессу. Главной ее чертой было необычайно обостренное чувство юмора - в любой, самой мрачной, ситуации она была способна увидеть смешную светлую сторону.

Ведущий. Из интервью Ренаты Мухи:

«Да это просто замедленная реакция. Сначала вижу светлое, потом потемнее, еще темнее, а к тому времени, как дохожу до совсем темного, светлое, накопленное раньше, побеждает».

Нина Воронель продолжает:

Мне повезло: когда-то, на заре туманной юности, мне посчастливилось в соавторстве с Реночкой создать нашу первую детскую книжку. Она с юности была гением мгновенных экспромтов. Так однажды, отделяясь от группы соучеников, с наслаждением злословивших обо всех, кто ушел раньше, она потребовала, чтобы они "закрыли за ней рот". Она так и сказала: "Закройте за мной рот!"

А жизнь ее не баловала – вскоре после смерти бабушки безвременно умерла ее молодая красивая мама, Шура Шехтман, и Реночка осталась одна, как перст.

Самоирония была ее фирменным знаком: она всегда рассказывала о себе со смехом, даже в самые трагические минуты. А уж в комические или просто драматические минуты она просто не знала удержу.

Голос из Екатеринбурга (программист, журналист, автор блога):

Все мы родом из детства, и то, какие книжки нам читали и мы читали, во многом определяет нашу дальнейшую жизнь, взгляды, умение строить отношения в обществе, да и само общество, в котором мы живём.

В 1933 году в Одессе родилась девочка, которая стала потом поэтом.

Взрослым? Детским? Никто не знает.

Язык - общая Родина поэтов, как сказал кто-то из великих. Стихи писались на русском, но всё многоязычие Одессы, весь юмор Сорочинцев, всё тепло Украины слышится в ее строчках.

Аркадий Коган (прозаик)

Впервые мне довелось услышать ее выступление еще, когда я был студентом мехмата ХГУ, а она - доцентом иняза. Уже тогда она очаровала меня своим волшебным даром рассказчика. Это было страшно и завораживающе. Именно так: страшно и завораживающе. Она владела аудиторией абсолютно. Ее голос гипнотизировал. Стоило ей захотеть, и все в зале замирали, сопереживая героям ее рассказа, стоило захотеть, и на лицах играли улыбки. Она умела говорить перед большой аудиторией. Мне тогда она казалась существом небесным, которое столь далеко не только от меня, но и вообще от существ, питающихся чем-либо кроме амброзии и нектара.

Через много лет я оказался в Беэр-Шеве. Начал преподавать в одном из учебных заведений. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что там же преподает Рената Муха! Более того, оказалось, что мы живем рядом – наши дома расположены в соседних кварталах. Пользуясь случаем, я подрядился к Ренате «работать шофером», то есть после работы я подвозил ее домой. Должен сказать, что, наверное, это была самая высокооплачиваемая работа в моей жизни – всю дорогу Рената рассказывала, рассказывала, рассказывала…. Надо ли говорить, что я в этот период своей «шоферской службы» никогда не превышал дозволенной скорости, ни разу не проехал не то что на красный – даже на желтый. Пешеходов пропускал просто, к вящему их изумлению. Иногда мне особенно везло – мы попадали в дождь, а потому Рената продолжала рассказ, даже когда я останавливался возле ее подъезда.

У Ренаты было много талантов. Наиболее известна она как поэт, пишущий для детей. Но мне кажется, что она не совсем обычный детский поэт. Я много раз видел, как слушают ее стихи дети и как слушают ее стихи взрослые. И странное дело: дети будто взрослели на глазах, а взрослые – возвращались в детство. Для ребенка осознание, что слово обладает сразу несколькими смыслами, что словом можно играть, что оно может быть и вкусным, и нежным, и дрожать как осенний лист и быть холодным как льдинка и.. и… - для ребенка – это потрясение, это открытие вселенной. Взрослые же неожиданно для себя видят в строчках вроде бы безобидного детского стишка глубокий, иногда совсем не детский смысл. Именно она является продолжателем традиции детской поэзии на русском языке. Естественным продолжателем магистральной линии Чуковского, Маршака, Барто, Заходера.

Рената писала трудно. Она была невероятно требовательна к каждому слову. Некоторые свои миниатюры она вынашивала долго, как ребенка. Может быть поэтому среди ее вещей нельзя найти ни одной слабой.

Но все же мне представляется, что как рассказчик она еще более талантлива. Хотя очень обидно, что в этом качестве ее знают меньше. Много раз издатели предлагали ей записать ее рассказы. И она очень хотела этого, но каждый раз натыкалась на собственную требовательность. Уж кто-кто, а Рената понимала всю сложность перенесения интонации, выражения лица, жеста рассказчика на лист бумаги. Надо сказать, что английским она владела не по-учительски, а в совершенстве, как родным. Я упоминаю об этом потому, что она является обладателем уникального титула Победителя конкурса устного рассказа, который она получила в Америке. К сожалению, на российском экране ее рассказы не звучали…. А ведь она является естественным преемником Ираклия Андроникова в очень нелегком жанре устного рассказа. И это не только мое мнение, но и практически всех, кому довелось ее слышать со сцены.

А человек она была солнечный. От нее исходила удивительно теплая, добрая энергия. Да, она была добрая, но не добренькая. Когда вопрос казался ей принципиальным, сам Громыко мог бы позавидовать ее «нет». А уж припечатать тонко и иронично – никогда не грубо! – она могла как мало кто. И, тем не менее, я не могу вспомнить ни одной встречи с ней, которая бы прошла в миноре. Потому и называл ее человеком в соль-мажоре.

И еще. Она была необычайно мужественным и стойким человеком. Все четырнадцать лет, которые мне посчастливилось общаться с Ренатой, она тяжело болела. И никогда не показывала слабости. Она всегда говорила о своей болезни с иронией. Она умела бороться и делала это красиво. Она вообще была удивительно красивой женщиной и человеком.

Родятся еще, обязательно родятся на Земле интересные люди. Но они будут другие. Ренаты же уже не будет. Хотя…. Может быть в том, что новые люди станут интересными, сыграет роль то, что они прочтут стихи Ренаты Мухи.

Потомки бывают умнее, чем предки,

Но случаи эти сравнительно редки.

Реплика Э. Долгопольской

Уважаемый Аркадий! Мне очень не нравились стихи Ренаты и ее голос, который я слышала часто по радио, но я чувствовала, что что-то я неправильно делаю... И вот Вы со своим чудесным материалом... Безусловно: необходимо самому слышать, самому видеть и только тогда сделать окончательные выводы... Вы мне очень помогли и , если удастся, послушаю ещё раз ее стихи и почитаю... Но даже фамилия вызывает недоумение: разве она не слышала, как это неблагозвучно?... Однако, вспоминая Елизавету Ауэрбах, я догадываюсь, что что-то я неправильно чувствую... Спасибо за замечательный рассказ, заставивший поколебаться ...

Отклик Наны:

Как хорошо, когда жива Память. Пока она жива, жив человек. Теперь и мы будем знать и помнить. Спасибо. זכרונה לברכה (Да будет ее память благословенна).

Наталия Рапопорт (доктор наук, живет в США).

Мне выпало счастье дружить с Ренатой Мухой. Мягкий тёплый свет, который излучала Рената, согревал друзей и пронизывал её поэзию.

Мы познакомились в середине девяностых. Я стала свидетельницей её феноменального успеха как рассказчицы: на огромном, битком набитом стадионе в американском городке Прово штат Юта. Рената держала аудиторию минут двадцать разнообразными байками на английском языке – никто не шелохнулся, разве что иногда стадион взрывался хохотом, пугая окрестных птиц.

За всю, уже 20-летнюю, историю этого, одного из самых популярных в США, ежегодного фестиваля рассказчиков она остаётся единственной иностранкой, для которой английский язык – неродной. А ведь все свои рассказы излагала, естественно, по-английски: таковы условия фестиваля. В последний день Рената сумела настолько овладеть вниманием семи тысяч зрителей, что они вслед за ней спели колыбельную, – но уже на русском языке!

После успеха на стадионе она была в Юте нарасхват. С утра приезжали какие-то молодые люди – Рената утверждала, что все как на подбор голубые, что для Юты, вообще говоря, не характерно – и увозили её на очередное выступление, или мастер класс, или урок, или всё вместе взятое.

Возвращалась Рената вечером, как говорится, усталая, но довольная. И тут наступал наш час – иногда до рассвета. Сказать, что мы беседовали, было бы преувеличением – беседовала в основном Рената, я слушала и наслаждалась. Кое-что из того, что она мне тогда рассказывала, вошло потом в программу, с которой она выступала публично, это были замечательные рассказы, свежие, сочные и ароматные. Очень смешно рассказывала о первом визите к Борису Заходеру. Ещё – о Чичибабине и, что было мне особенно дорого, – о совсем молодом Даниэле, о Даниэле “тех” лет…

Последняя книжка, которую она мне подарила, называется «Однажды, а может быть – дважды». Я отправила ей в ответ:

Бывает, что в масть попадает кликуха.

Примером тому – гениальная Муха,

В которой играет Божественный дух,

Однако – с усильем считает до двух.

Которую, как без сомнения каждый,

Мы любим однажды,

А может быть – дважды...

Поздней осенью 2001-го мы с моим мужем Володей оказались в Израиле – я приехала поработать в Иерусалимский университет. В один из первых моих выходных поехали в Беэр-Шеву. В честь гостей Рената зажарила огромную баранью ногу, мы почувствовали её аромат, ещё только подходя к подъезду, метров за пятьдесят – по-моему, он витал по всему городу. Когда мы вошли, Рената священнодействовала над ногой – это был гвоздь программы, освоить который в тот вечер удалось разве что на треть общими усилиями. Нога прошагала в следующий день.

А на завтра выяснилось, что во всём этом действе был серьёзный умысел, а в ноге был двойной смысл. Потому что, проснувшись утром, мы не застали дома папу Вадика – он куда-то исчез, но вскоре появился с огромным букетом замечательных цветов – этот декабрьский день оказался годовщиной их с Ренатой свадьбы! И потекли воспоминания о тех днях и годах. Коллеги папы Вадика – физики-математики – устроили из свадьбы настоящий театр: декорировали её как защиту диссертации. Диссертацией была, конечно, сама Рената. На диссертацию поступило несколько отзывов. Все они были положительными.

В. Долина (тоже вспомнила гостеприимный дом): Я когда-то приехала в Беэр-Шеву, что-то я там делала, возможно, песни свои разнесчастные пела. А Рената говорит: «Ко мне ужинать, чтобы были у меня». В общем, пришли, по-моему, мы с кем-то из детей были, и у неё на столе стояла здоровеннейшая кастрюля с супом-солянкой, такой у нас был ужин.

Ведущий. Наталия Рапопорт с восторгом замечает: «У меня сохранился чудесный видеоклип – память об этом визите». А мне грустно, какой эгоизм думаю я, этот видеодокумент может увидеть только ограниченное число лиц…. Для будущих биографов Ренаты Мухи – надо сделать так, чтобы подобные видео и аудио записи стали общим достоянием почитателей творчества Р. Мухи.

Лилия Карась-Чичибабина

В 2007 г. Рената выступала в Чичибабинском центре, и в зале, как говорится, яблоку негде было упасть. Лица друзей Ренаты становились добрыми, веселыми, озорными – словно сами они были соавторами ее остроумных стихов. Она была замечательным рассказчиком: артистичным, темпераментным, передающим жестикуляцией то, что невозможно выразить словами – немного отрываясь от земли, превращалась в сказочную фею.

Рената участвовала в телешоу Андрея Малахова: «Жизнь на два дома», проводимого им в Израиле. В Америке, куда она ездила в гости к младшему сыну Алексею, её приглашал на свою программу Виктор Топаллер.

Ведущий. Встреча «В Нью-Йорке с Виктором Топаллером» была в августе .2007 г. вот один из откликов на передачу: Сегодня смотрела его встречу с поэтессой Мухой. Прелесть что за человек. И умна и остроумна. А ее детские стихи с не детским смыслом, помните на ее стихи поют Никитины. Мне очень понравилось все что она читала, вспоминала и вообще ее меткий слог и стиль стиха.

Лилия Карась-Чичибабина (продолжает):

Бывшие студенты-«англоязычники» помнят невысокую, очень привлекательную, доброжелательную преподавательницу, которая увлекала их своим знанием языка, литературы.

Студенческое воспоминание (2004 г):

Рената Григорьевна преподавала у нас на кафедре, к сожалению, не у меня. На первом курсе нам часто задавали переводить ее стихи на английский язык. очень всем нам это дело нравилось, но я помню только какое-то коротенькое стихотворение, вызвавшее бурю восторга (шел 1990 год...) там что-то: «...шел человек по городу и ел бутерброд без сыра». Потом он ел бутерброд без масла, а потом – без хлеба.

В. Долина (реплика): Какое время, такие и бутерброды.

Лилия Карась-Чичибабина продолжает:

Рената всегда стремилась в свой родной Харьков, который давал ей новые жизненные силы и в котором сейчас живет ее старший сын Дмитрий. Достойной памятью для нас, харьковчан, явилось бы издание книги стихов нашей землячки, поскольку у многих желание иметь ее огромно, и мы стали бы чуть-чуть лучше, приобщившись к ее доброте и таланту. Уверена, что её творчество, несомненно, когда-нибудь включат в школьную программу

Александр Верник (поэт).

Она была очень восторженная. Несмотря на то, что она была уже немолода, она была вечная гимназистка. С ней было всегда очень весело и хорошо.

Никипелова Нина (филолог, доктор наук, профессор, живет и работает в Харькове):

Говорят, что человека, собственно, описать нельзя, но можно написать, как он на тебя подействовал. На меня Реночка всегда действовала прекрасно – и в юности, и в молодые годы, и потом. Была великолепной собеседницей по умению слушать, а слушать ее всегда было наслаждением. Никогда не жаловалась, не злословила, никого не осуждала, не сплетничала. Была стойкой в своих немалых бедах, доброй, щедрой, любила делать подарки. Удивлялась и радовалась своим стихам. Было счастьем и радостью жить с нею рядом.

Галина Заходер (Кенга)

Последние годы, бывая в Израиле, я неизменно навещала Беэр-Шеву, где меня в пятничный полдень встречал на вокзале муж Реночки, Вадим Ткаченко или Папа Вадик, как называют его близкие. А потом, в их доме, бесконечный смех: новые стихи Ренаты и те, что от повторения становятся еще смешнее; стихи Бориса Заходера, невольно приходящие к месту по ассоциации с разными историями, выплывающими из воспоминаний.

Великая женщина, природным юмором, внутренним светом преодолевшая на многие годы внезапно напавший на нее опасный недуг, когда американский врач в середине 90-х годов, установив страшный диагноз, спросил напрямик, кому из близких она должна сейчас же сообщить о грозящей беде.

Однако, вместо естественного в таких случаях проявления растерянности, отчаяния, которых ожидал профессор, пациентка прореагировала с неожиданным юмором и логикой, да еще на прекрасном английском языке, которым она владеет в совершенстве, занявшись выяснением у него каких-то лингвистических подробностей диагноза. Профессор, покоренный ее удивительным обаянием, понимая, что перед ним не рядовая пациентка, а уникальная личность и подойти к лечению ее болезни надо тоже с уникальными мерками, решился на невозможное. И сделал ЭТО НЕВОЗМОЖНОЕ! Они – она и врач – победили.

Ведущий. Важная вставка:

28.09.10. Звонок из Пенсильвании:

– Я Виктор Гринберг очень хорошо знаю Ренату Муху, прочитал Сборник устных рассказов, опубликованных в сетевом журнале «7 искусств» и хочу рассказать Вам историю, которую слышал из уст Рены.

– А Вы ее давно знаете?

– Если коротко, то всю жизнь…

(Справка. Виктор Гринберг в 1964 г. окончил Харьковский государственный университет, в 1969 г. защитил кандидатскую диссертацию по физико-математическим наукам. В 1990 г. эмигрировал в США – статус беженец).

Ведущий. Извините, еще одна предварительная реплика.

Наталии Рапопорт:

Рената улетала от нас к друзьям в Бостон. Накануне отъезда решилась ей сказать: «Рената, что-то мне не нравится твой живот. В Бостоне полно русских врачей. Может, тебя там посмотрит кто-нибудь за стишок-другой?» Рената проворчала, что до сих пор на её живот никто не жаловался. А через два дня мне по ее просьбе позвонили из Бостона, сказали, что она в больнице – отвезли на “скорой”.

Рассказ Виктора Гринберга:

Когда Рена приезжала по приглашению в Америку и, конечно, была в гостях в семье сына. В этот период у нее обострилась болезнь. Опухоль в животе выросла до размеров футбольного мяча. Ее поместили в госпиталь. С ней все время была сестра, которая даже за очень короткое время прониклась к Рене большим уважением.

Далее следует пересказ со слов Рены:

После долгих обследований, меня, наконец, положили в палату. Через некоторое время в палату вошли 5 крепких мужчин, стали в шеренгу, затем один из них сделал шаг вперед и произнес:

У вас неправильная опухоль, операцию делать нет смысла, жить осталось недолго. И вернулся в исходное положение, сделав шаг назад.

Шаг вперед делает второй мужчина со словами:

Мы полностью вас снабдим обезболивающими средствами.

И, наконец, третий мужчина:

Мы обязательно разошлем телеграммы всем родственникам и знакомым, по которым они смогут беспрепятственно и своевременно приехать на похороны…

(К сожалению, что говорили 4-й и 5-й мужчина, Виктор не запомнил. - В.С).

Узнав об этом приговоре и что Рену не хотят оперировать, медицинская сестра подняла шум с призывом принять все меры для спасения, запахло серьезным скандалом.

В результате, в палату вошел хмурый человек в белом халате и сказал, что он хирург и готов прооперировать Рену. Она сразу же согласилась.

Доктор: Есть у Вас вопросы?

Рената: Есть. Почему Вы не улыбаетесь?

Доктор: На это я отвечу после операции.

После успешной операции доктор пришел к Рене и сказал:

– Теперь я улыбнусь, Ваша опухоль была инкапсулирована, с чем Вас и поздравляю.

Кенга продолжает:

И победив, замечательный врач спросил, где Рената намерена продолжить лечение. Узнав, что его пациентка возвращается в город Харьков, где она живет, профессор пал духом, не скрыв от нее своих огорчений. Он заявил, что не для того вернул ее почти с того света, чтобы их взаимный успех загубила медицина, проглядевшая ее недуг, и что необходимо срочно найти такую страну для дальнейшей жизни, именно «ЖИЗНИ!», где она сможет получать квалифицированное лечение. И тогда она его утешила, сказав, что ее муж, профессор математики по приглашению университета Бен-Гурион в данный момент уже работает в Израиле и она, не заезжая на родину, может тотчас присоединиться к мужу и там продолжить лечение.

Так они – Вадим Ткаченко и Рената Муха-Ткаченко – навсегда поселились в Беэр-Шеве.

Реплика Вадима Ткаченко:

Однажды, будучи в гостях у Бориса Владимировича Заходера, в самом начале их знакомства, Рена разразилась смехом, услышав его строчки:

Никакого нет резона

На дому держать бизона,

Ибо это жвачное –

Грубое и мрачное

Галина и Борис Заходеры

Борис Владимирович, по-видимому, заподозрив желание просто ему понравиться, спросил Реночку: «А чем это вы так восторгаетесь?» И услышал в ответ скорее всего неожиданное для него: «Я просто представила себе, как должен был обрадоваться человек, когда он придумал такие строчки». Б.В. немедленно нашёлся: «Галя! – закричал он жене, – скорей иди сюда и послушай, что она говорит! И налей ей ещё одну тарелку супа!».

Евтушенко Евгений (поэт, прозаик, драматург).

Я несколько раз был в Израиле и не только не встретил ее лично, но даже имени ее ни от кого не слышал, а узнал я о ней лишь года четыре назад в Москве. К сожалению, у не «раскрученных» исполнителей и авторов сейчас мало шансов засветиться. Но, чтобы «раскрутиться», самому надо без устали крутиться на бесчисленных тусовках. Рената Муха к категории «раскрученных» не принадлежит.

Реплика из Кишинева:

Nota bene! “А где продается такая кровать?..”

Что мы читаем своим детям? Из поэзии - в основном, то же, что читали когда-то нам: Маршака, Чуковского, Барто... Плюс - Григория Остера, еще нескольких достаточно известных детских поэтов.

А вот имя Ренаты МУХИ у нас, к сожалению, мало кому известно. И это очень обидно. Во-первых, потому, что она просто замечательный детский поэт! Во-вторых, потому, что она – наша бывшая соседка, если можно так сказать: родилась в Одессе, которую кишиневцы всегда считали городом-родственником.

Евгений Евтушенко продолжает:

У нее легкое, но все-таки «мыслие». Она ведь одесситка, а своеобразное одесское омархаямство не увядает даже вдалеке от этого легендарного города.

Вчера Крокодил улыбнулся так злобно,

Что мне за него до сих пор неудобно.

Развожу руками. Говоря по-дерибасовски, это же шедеврально. Стихи Ренаты Мухи, захлебываясь от восторга, на память начитывал один наш кинематографист, а некоторые из них и записал по моей просьбе. Его восторг перешел ко мне, в нем я и пребываю до сих пор.

Ведущий. Это действительно так, сужу по разговору с Александром Ратнером (член Национального Союза писателей Украины) в Днепропетровском ресторане «Август»:

- Вы не знаете Ренату Муху? – спросил он (Е. Евтушенко - В.С.) меня.

- Нет, – ответил я.

Она начала писать в шестьдесят два года, пишет замечательные двустишия. Евгений Александрович тут же прочитал несколько впечатляющих строк-тандемов.

Кто бы мог подумать, что почти 50 лет назад Рената восхищалась молодым Е.Евтушенко, а теперь тот самый Евтушенко в восторге от стихов Ренаты Мухи.

Евгений Евтушенко продолжает:

А вот это:

Когда вам гадит Троглодит,

Ведь что-то им руководит?

Тут сплетаются лучшие традиции детско-взрослых или взросло-детских стихов – это уж как вам больше понравится.

В ее стихах есть «…Особенный, еврейско-русский воздух… Блажен, кто им когда-либо дышал», как написал Довид Кнут. Ну и, конечно, здесь ощутима прелестная украининка, которая вплелась и в стихи Корнея Чуковского и Эдуарда Багрицкого, и в прозу Юрия Олеши и Валентина Катаева. А почему любимым киногероем советских зрителей был Марк Бернес? Да потому, что всё одесское – русское, еврейское, украинское – так гармонично и обаятельно сплелось в его образах. Именно эта многоцветность и спасена в стихах Ренаты Мухи.

Наталия Рапопорт дополняет: Рената была человеком небывалой скромности. Она трогательно изумлялась, когда её замечали. Спасибо Евгению Евтушенко – Рената при жизни успела увидеть свои стихи включёнными в Антологию Русской Поэзии двадцатого века и осознать себя составной частью великой русской литературы. Радости её не было предела.

Ведущий. Часто знакомство с Ренатой Мухой начиналось с телефонных разговоров.…

Лиора Ган (журналист).

Началось с телефонного разговора. Так получилось, что несколько бывших харьковчан, не сговариваясь, очень советовали мне побеседовать с их землячкой Ренатой Мухой. Я поняла, что имя это мне знакомо: ассоциируется с песнями Никитина. Впрочем, об этом потом. А пока я звоню Ренате - и буквально после первых фраз восклицаю:

– Я вас уже люблю!

Реакция моментальная:

– Любите – женитесь. Во всяком случае, давай на «ты».

Мы сговариваемся, что Рената приедет из Беэр-Шевы ко мне в Раанану, прямо с автобусной остановки позвонит – я выйду навстречу. Жду звонка примерно к десяти утра, но раздается он только в половине двенадцатого.

– Рената, где ты? Я ужасно волнуюсь...

 – Совершенно напрасно. Я полтора часа гуляю по Раанане. Дело в том, что утром меня неудачно постригли, и я ждала, пока волосы отрастут. Знаешь, отросли.

 – Я выбегаю. Умоляю: стой на месте, никуда не девайся!

 – "Как получится..."

Наталия Рапопорт:

А состоялось наше знакомство примерно так. Телефонный звонок:

– Наташа? С вами говорит Рената Муха. У меня для вас письмо от Толи Вишневского и подарок от Серёжи Никитина. Как мне их вам передать?

– Рената, где вы?

– Я в Прово, на фестивале чтецов, это недалеко от вас.

– Сорок пять миль. Я сейчас подъеду, объясните только, как вас найти.

– Нет, подъезжать не надо, меня сейчас к вам привезут, у меня есть ваш адрес.

– Чудесно!

– Но тогда мне придётся у вас переночевать.

– Нет проблем!

– Недели две.

– Нет проблем!

– То есть, как это нет проблем?! Проблемы у вас, конечно, будут, но только с обедом и ужином – за завтраком я ем сравнительно мало.

Майя Пешкова (журналист «Эхо Москвы).

Вообще Рената писать не любила, она звонила по телефону, когда были Бесланские события, была книжная ярмарка, и так получилось, что Рената увидела мою зарёванную фотографию на обложке одной из израильских газет. И вдруг нежданно, негаданно поздно вечером раздался в моей квартире телефонный звонок. Я не поняла даже, кто звонит. Она мне говорит: «Рената», я стала судорожно думать, я же знаю только одну Ренату Муху. И вот Рената мне говорит: «Майя, я тебя видела». И вот тут до меня дошло, как Рената узнала о том, что случилось тогда на ярмарке, вообще в мире.

Дина Рубина (писатель)

Я познакомилась с Ренатой Мухой по телефону – то есть была лишена основной зрелищной компоненты: не видела ее жестикуляции. Ее рук, взлетающих и поправляющих на затылке невидимую кепку, очерчивающих в воздухе арбуз, то и дело отсылающих слушателей куда-то поверх их собственных голов, а иногда и пихающих (если понадобится по ходу рассказа) соседа локтем под ребро.

У каждого уважающего себя рассказчика есть такой коронный номер, который срабатывает безотказно в аудитории любого возраста, национального состава и интеллектуального уровня. У Ренаты – рассказчицы бесподобной, профессиональной, дипломированной – есть номер об Иде Абрамовне. Такой себе монолог еврейской тети. Опять же, у каждого эстрадного номера есть эмоциональная вершина. Эмоциональная вершина в монологе Иды Абрамовны совпадает со звуковым, и даже сверхзвуковым пиком рассказа.

«…И он видит меня идти, и говорит: „Ах, Ида Абрамовна-а-а-а-а-а-а!!!!!“» Представьте себе самолет, разбегающийся на взлетной полосе, быстрее, сильнее, и – колеса отрываются от земли – взлет!!! Так голос Ренаты взмывает все выше, пронзительнее, громче… Ослепительное по сверхзвуковой своей силе «а-а-а-а-а-а-а-а!!!!» крепнет, набирает дыхание, сверлом вбуравливается в мозг, – длится, длится, длится…

Любопытно, что и основной прием творчества Ренаты Мухи – касается ли дело «полномасштабного» стихотворения или какого-нибудь двустишия (от которого невозможно месяцами отделаться!), – заключается, условно говоря, в трюке

Слушатели обычно застывают, окаменевают, как при смертельном трюке каскадера.

Ольга Корф (президент писательского клуба при Московской Центральной городской детской библиотеке им. А.П. Гайдара).

Когда-то критик Мирон Петровский выдвинул по отношению к детской литературе «критерий цирка». Рената Муха по-своему разыгрывает цирковое представление, где она и фокусник, и жонглер, и дрессировщик, и акробат, и прыгун на батуте, и канатоходец. Дина Рубина нашла точное определение поэтики Ренаты Мухи – это «трюк». Но всякий трюк требует отваги, мастерства, упорства, что и демонстрирует его исполнитель восхищенной публике. Что стоит за трюком, чего он стоит – гораздо важнее, чем внешний эффект. Доброта и сочувствие к людям, стремление скрасить некоторую пустоту и смягчить боль от постоянного исчезновения чего-то в жизни, чувствительность и ранимость – вот что прячется за, казалось бы, просто остроумной словесной игрой.

Ведущий.

Дина Рубина посвятила Ренате Мухе повесть «Высокая вода венецианцев».

Дина Рубина.

Это было время, когда Рената опять почувствовала новую атаку болезни. Но как-то очень быстро свернули, провели очень хороший курс химиотерапии, что-то такое сделали. Рената опять пришла в себя, она стала разъезжать. Они с Вадимом поехали в Америку. Там ведь чрезвычайно успешный, блистательный сын Ренаты. Он ученый. И у Ренаты родилась внучка совсем недавно. Уже в начале работы над повестью «Высокая вода венецианцев» я знала, кому эта вещь должна быть посвящена. Сначала мне было немножко зябко, все-таки речь идет о женщине, которая знает свой смертельный диагноз и уезжает спрятаться от семьи, собраться с духом, уберечь семью хотя бы на 3-5 дней от этой вести. И я знала, что я это посвящу Ренате, но мне было очень страшно. И я позвонила и спросила: «Реночка, я хочу посвятить «Высокую воду венецианцев» вам. Вы не против?» Она сказала: Дина, да ну что вы? Я буду только рада. За что мне такое?» Ну, и целый каскад, конечно, совершенно очаровательного юмора, прекрасного, клоунадного, беспощадного к себе. И потом с этой книжкой они поехали в Венецию и привезли мне фотографию – они на площади Святого Марка, развернув мою книжку, сидят за столиком кафе, и тут же голуби…. И Рената и Вадик совершенно счастливые. А на обороте фотографии она написала стихотворение, посвященное уже мне:

Дворцы и Дожи

Когда человечество было моложе,

Дворцы на каналах построили дожи.

Века пронеслись и их славу умножили.

Дворцы устояли,

а Дожи не дожили.

Ведущий. Ефим Хайтман посвятил Ренате пьесу «Муха-Цокотуха» по мотивам Корнея Чуковского.

Анна Эпштейн (журналист)

Я знаю о ней чуть больше, чем интернет: мы четыре месяца писали друг другу письма. В Москву приезжала редко, так что сама стала сказочным персонажем: какая она – почти никто из читателей толком не знал, пока Рената Григорьевна не приехала на сентябрьскую книжную ярмарку.

Ведущий. Описание одного из приездов в Москву (по материалам СМИ):

В Дом детской книги прилетели Муха и Левин

В Московском Доме детской книги 21 мая состоялось внеочередное заседание клуба детских писателей. Изменив своему обыкновению встречаться по средам, члены клуба собрались в понедельник, чтобы послушать поэта из Харькова Вадима Левина и поэтессу из Беэр-Шевы Ренату Муху.

Стихи Левина и Мухи широко известны детям и их родителям. По признанию самих поэтов, они сотрудничают и просто дружат уже добрых четыре десятка лет.

На заседании клуба Вадим Левин, в основном, читал стихи, а Рената Муха выступала в излюбленном ею жанре – "рассказывание историй" (к такому жанру можно отнести, например, рассказы Ираклия Андроникова). Оба выступления вызвали искренний восторг аудитории, состоящей из писателей, издателей, литературоведов, журналистов, и были удостоены бурных аплодисментов.

Анна Эпштейн (продолжает):

Переписывались мы приблизительно так:

– Здравствуйте, Рената Григорьевна! В Москве сегодня пасмурно и +12. У меня на окне растет мандариновое дерево, маленькое, но иногда плодоносит. За окном зеленая трава и изгиб Москвы-реки. По утрам я люблю пить кофе с молоком и без сахара, но обязательно с кусочком сыра. Напишите, пожалуйста, что вас окружает и что вы любите. Мне странно брать интервью по электронной почте, но, благодаря нашему вчерашнему телефонному разговору, я немного вас представляю.

– Доброе утро, Анечка! – говорит она мне в телефонную трубку через несколько дней. – У нас сегодня прохладно, +29. Тепло – это когда +35. У меня за балконом растет дерево, похожее на иву, но не такое плаксивое. И оно так близко к балкону, что мне иногда кажется, что я тоже живу на дереве. Причем интересно, что и птицы так считают. Иначе бы они не выводили птенцов в моих домашних тапочках.

Утром я просыпаюсь раньше дерева и выхожу на балкон, как на митинг. Разглядываю листья и ветки. Когда они волнуются, читаю им старые стихи. А когда ветки неподвижны – новую дразнилку:

Ветер спит и в ус не дует,

Ни на что не претендует.

Я люблю пить чай, но обязательно из самой большой чашки, чтобы на дольше хватило – потому что, пока человек пьет чай, он вроде как при деле. А какой сыр вы любите?

Тогда я звоню из редакции ей в Беэр-Шеву и спрашиваю:

– Почему вы всего этого не пишете мне по мэйлу?

– Потому что вы задаете правильные вопросы, но неправильному человеку – устному рассказчику.

...Помимо кошачьего, попугайного, дождевого и ветреного Рената Муха, напомним, переводит еще и с английского. Лет семь назад ей попалась сказка начинающего автора. И понравилась: там черному дракончику «ко дню вылупления из яйца» дарили плюшевого мишку (и он ведь дите!), а старый волшебник в память о подвигах юности носил шрам в виде точной схемы лондонской подземки. Что-то в этом было очень классово близкое…

У Ренаты Мухи возникла мечта-идея: эту сказку перевести. Она попросила давнюю подругу Дину Рубину поговорить с весьма серьезным на тот момент издателем. Издатель брюзгливо пожал плечами: стихи Мухи он не знал. И в незнакомой английской детской книжке «не видел бренда».

Теперь английскую сказку переводят на русский вшестером. Квадратно-гнездовым способом. На скорость. Хорошие детские писатели от этих «бригад быстрого реагирования на новый том «Гарри Поттера» (а это был именно он) откашивают, как студент от стройбата.

Издатель, который семь лет назад отмел Муху с неизвестной ему сказкой, упустил свой шанс (говоря русским языком).

Марк Галесник (писатель, издатель, редактор).

Гениальный русский поэт, свои последние годы она провела в Беэр-Шеве – городе библейского праотца Авраама. Ее стихи в тысячах семей России и диаспоры читают сегодня детям, чтобы сохранить у них представление о настоящем русском языке.

Беэр-Шева. Дом в котором жила Рената с сентября 1996 г. до сентября 2008 г. (окна выходят во двор). Фото Ш. Лейбмана

Кажется, что Рената Муха была в литературе всегда, просто литература об этом еще не знала. Первая авторская книга вышла, когда поэту было далеко за 60.

«Другие в этом возрасте уже избранное издают, а я только начинаю», – застенчиво улыбалась Рената. «Да потому что вы пишете сразу избранное», – заметила моя жена Елена, участвовавшая в разговоре. Мне посчастливилось стать издателем ее первой книги. В 1998 году мы проводили тогда всенародный конкурс четверостиший имени Губермана, разумеется, который и председательствовал в жюри, поэтому всевозможные вариации знаменитых гариков шли в редакцию потоком – юрики толики, сашики, яники. И вдруг пришло вот такое:

Толпа у причала

Спортсмена встречала

И долго качала

Но не откачала.

Потом выяснилось, что кто-то из друзей тайком от Ренаты послал на конкурс ее стихотворение. Ей самой такое в голову не пришло бы – человек необыкновенно скромный, до последних дней она считала свой абсолютный и беспрекословный успех каким-то удивительным происшествием.

Рената Муха умела находить такие слова, созвучия, интонации, которые передавали самые тонкие, едва уловимые состояния души.

Ее стихи уже в момент рождения начинали жить своей собственной жизнью, нимало не считаясь с тем, что о них думает автор. Они тут же вступали с читателем в какие-то собственные отношения, посмеивались над ним, вызывали на неожиданные реакции.

По Борнео и Ямайке

Ходит Слон

В трусах и майке.

Ходит в розовой панаме.

Прочитав это стихотворение известный детский, воспитанный в традициях соцреализма, укоризненно заметил: «Рената, но на Борнео и Ямайке не водятся слоны!». Присутствие трусов на слоне классик готов допустить.

Из комментариев на публикацию «Устные рассказы Ренаты Мухи»

Борис Тененбаум (историк).

Первый раз книжку Ренаты Мухи я увидел в руках у ребенка. У наших друзей невестка - израильтянка, но в семье говорили по-русски, так что и она говорила тоже, и вполне свободно. Вот ее дочка книжку эту и читала, и была в таком восторге, что и я попросил ее дать и мне посмотреть. И прочел всю книжку, не отрываясь, и подумал две вещи: 1) фамилию себе авторша придумала сама, чтобы быть поближе к своим текстам 2) написано это на грани гениальности. Я был неправ в обоих случаях. Ну, в первом это неважно, а во втором - важно. Не на грани гениальности, а уже за ней.

Ведущий: Улыбнемся… Ниже дружеский шарж из книги В. Романова

Дина Крупская (переводчик и поэт, литературный редактор).

Познакомилась я с Ренатой Мухой давно, когда собирала материалы для журнала «Кукумбер», который делаю десять лет. Встретились в Москве, она на меня поглядела и дала разрешение публиковать ее стихи.

Недавно прочитала все, что собрано под одной обложкой сборника «Устные рассказы»«, конечно, многое для меня знакомо, и нескольким рассказам я была живым свидетелем, но было это – всего один вечер.

В октябре 2005 г. поехали мы с мамой в Израиль – позвонили ей, она пригласила в гости. Она с полотенцем на голове в постели. Попросив пять минут, поднялась – и отчебучивала весь вечер невероятно смешные номера. Кормила она нас чем-то невозможно вкусным, котлетами, что ли, и шутила, мол, ешьте третью, и четвертую, кто же тут считает.

Рената была уже очень худая, слабая. Но фонтанировала и искрилась. Мы так хохотали, что охрипли. Я убедилась, что все ее устные рассказы – правда, и каждое слово – правда. Герой, бесстрашно высмеивающий свои человеческие страхи и слабости. Несравненный по таланту скоморох, для которого посмеяться над собой, веселя других – цель жизни. Учитель – не только языка. Для меня Рената - учитель жизнелюбия, стойкости духа, и главное, учитель того, что человек – существо безумно смешное, и самое смешное в нем то, что он воспринимает себя всерьез.

Нет, слишком простые и бледные для Ренаты слова, красок обычного языка не хватает, чтобы ее описать. Буднично – о чуде! Все как-то просто, даже интересно не расскажешь. Я ее почти не знала, к сожалению. Но очень люблю.

Только к ночи ближе обмолвилась, что у нее страшно болит голова, так что она пойдет, пожалуй, спать. Ночевать нас уложили на большой кровати с огромным лосем посередине, который вместо меча должен был разделить наше ложе. В квартире у нее целое собрание лосей: надарили почитатели творчества.

Ведущий. В программе «Писатели о себе», отвечая на вопросы, Дина Крупская сказала, что училась бы у Ренаты Мухи жизнелюбию и силе духа, а для дружеской беседы под зелёной лампой пригласила бы Непревзойдённую рассказчицу Ренату Муху!

Вероника Долина (поэт, бард)

Были такие годы, самое начало 80-х, и было такое место ЦДРИ, центральный дом работников искусств. В 80-м году умер Высоцкий, где-то в конце 80-го, в 81-м почти подпольно, но очень задорно и весело мы стали делать вечера его памяти в ЦДРИ с тамошними сотрудниками, ясное дело. Партизанщина в этом была, всё это было довольно запретно. Публики была масса, на наши билетики люди там охотились по всему Кузнецкому мосту, и там детские вечера тоже делались.

И там мы познакомились с Ренатой и Вадимом Левиным. Они с детьми проводили вечера, может и утренники, а никакие не вечера, что там вечера, зачем. Приводили деток, вот эти неслыханные рифмы на английский лад детям чуть-чуть рассказывали, чуть-чуть вдалбливали, чуть интерактива с детьми проводили, как это теперь называется, ты им строчку, они тебе вторую, было очень здорово. Очень раскрепощённый стиль для того начла 80-х годов, ведь вообще это всё было невиданно и неслыханно. Рената блистала, как кусок хрусталя, собственно, она всегда так блистала. Рената хрусталь абсолютный со своим английским безукоризненным, со своей методикой английского, с тем, что она не на швейной штопальной фабрике в довольно скромном городе, но в университете Беэршевском на английской кафедре сделалась сразу полным молодцом и достаточно давно, когда ещё многие наши люди с расчудесным образованием и воспитанием искали место в жизни, а Рената Муха его уже нашла в Израиле, и была полнейшим молодцом. Это был кусок света в нашей жизни, и вот и его не стало. Тут со многими так. Будем жить без них, видимо, но хотя бы с их книжками. Мой ребёнок в прошлом году, такой взрослый театральный ребёнок (Олег Долин. - В.С.) вышел на сценку своего театра, школы современной пьесы, на вечере стихов и говорит:

Как-то раз в одной стране

Все решили больше не.

Это тоже такое недлинное стихотворение Ренаты Мухи. Бедный зал замер. Ну, ничего, отмер же потом, мы же всегда чуть-чуть замираем, а потом надолго отмираем.

Татьяна и Сергей Никитины

Сколько ей было лет? Оказывается, мы и не думали об этом, хотя поздравляли ее 31 января много лет подряд. Она была для нас вне возраста, это было просто явление жизни, с которым нам посчастливилось столкнуться и даже сильно сблизиться. Но бывают же в жизни у каждого удачи, вот она и выпала нам тоже!

Поэт, кандидат филологических наук, педагог – автор многих книг, первая красавица Харькова в давние года, прелесть и умница, веселая, неунывающая Реночка Муха. Она по праву была звездой города в те времена, когда Харьков был духовной и интеллектуальной столицей Украины. Многочисленные таланты Ренаты трудно перечислить. Но они не помешали ей сохранять женственность, обаяние и изысканную простоту всю ее жизнь. Гордое имя Рената и смешная короткая фамилия Муха, как ни странно, ей очень пригодились, хотя в детстве она страдала от такого несоответствия. Кроме одаренности, глубокого понимания поэзии, литературы, блестящего знания английского языка Рената была совершенно уникальным человеком. Ее юмор преображал трагическую повседневность, не позволял погрузиться в тоску. Звонкий голос, веселая изобретательность, неожиданный юмор и мягкая самоирония! Она любовно и пристрастно разбирала наши песни. От того, что Реночка была необыкновенно эмоциональным и глубоко образованным человеком, ее оценки песен и стихов были очень важными и нужными. Не так много людей на свете, чье мнение может влиять на творчество. Но Рената обладала даром такого сострадания и сопереживания, что она проживала каждый концерт вместе с нами от первой до последней песни. Мы каждый раз ждали встречи с ней, чтобы показать что-то новое. Дорого то, что все песни на стихи Мухи, которые мы пели, ей очень нравились.

Человеческая мощь Мухи настолько огромна, что ее хватило бы на десятерых. Остается устыдиться собственной слабости, суетности и постараться научиться у Реночки жить по-настоящему, а не вчерне.

Татьяна Никитина

Кажется лишь вчера мы сидели на их кухне в замечательной новой квартире в Беэр-Шеве, наполненной светом и воздухом, только вчера звенел ее звонкий голос, а Вадик тихо и ласково глядел на нее. О грустном не говорили, но когда остались вдвоем она вдруг сказала – Я должна была умереть много лет назад. Не умерла. А теперь просто обязана жить ради моих близких. Я не могу их оставить одних на свете.

Реплика Наталии Рапопорт:

Кстати, о трагических моментах: Рената и семья лечились в Москве. Когда распался Советский Союз и отношения с Украиной осложнились, возникли большие сложности с продолжением лечения – пациентов с Украины перестали принимать. Для Ренаты и её семьи было жизненно важно продолжать лечиться у знакомых с ними опытных московских врачей, но это было под явной угрозой. Рената рассказывала мне, что помог Никитин, давший благотворительный концерт, и её с семьёй взяли обратно в пациенты. Это дорогого стоит…

Вадим Левин (поэт, научный руководитель методического центра Ассоциации русских молодёжных культурно-образовательных объединений в странах Европы "Eurolog").

Ведущий:

Прежде всего, о том, как они познакомились. Есть две точки зрения.

Версия Р. Мухи:

И вот однажды я пришла на работу и мне сказали: «А к тебе приходил поэт». У меня проснулось жуткое чувство юмора, и я механически спросила: «Пушкин или Лермонтов». А мне сказали: «Хуже, Вадим Левин». Тут я испугалась: «А что хотел Вадим Левин». Они сказали: «Ему очень понравились строчки про калоши, и он хочет познакомиться с автором».

Версия В. Левина:

В первой половине 60-х в Харькове поэзией увлекались, кажется, все. Я руководил детской городской литературной студией, писал для детей, печатался в местных газетах и московских журналах и искал новых «детских» авторов. Однажды кто-то принёс мне забавные стихи об Осе, которые бродили по городу:

Бывают в мире чудеса –

Ужа ужалила Оса.

и т.д.

Вскоре выяснилось, что автор стихов об Осе носит фамилию Муха Рената Григорьевна и работает в университете на кафедре английской филологии преподавателем. С третьей или четвертой попытки я застал Р.Г. на кафедре и попросил почитать другие стихи. И тут эта молодая симпатичная интеллигентная женщина повела себя странно: она наотрез отказалась читать что-либо своё. Отказалась под предлогом, будто кроме “Осы” ничего не написала. «Боится, что опубликую её стихи под своим именем», – решил я и собрался уходить. Я попрощался. И вдруг вдогонку мне Рената произнесла:

– Ну, вот есть ещё две строчки, но они с ошибкой:

Стояли в одном коридоре галоши –

правый дырявый, а левый хороший.

…Итак, нас познакомили стихи и калоши. Познакомили, а потом и подружили. И навсегда переплели наши судьбы – да так, что даже тень чёрной кошки не смела пробежать между нами. И ни разу не пробегала. И никогда не пробежит…

В моей судьбе она за каждой датой –

Мой, верный друг соавтор мой крылатый,

Сам не пойму, да как же я когда-то

Жил без "Калош", подаренных Ренатой!"

Наталия Рапопорт (реплика):

Рената рассказывала мне о Вадиме Левине и её первых опытах в детской поэзии, которые он с такой нежностью, теплотой, и осторожностью взращивал, как какую-нибудь орхидею, готовую каждую секунду увянуть. И как она гордилась и смущалась, когда впервые на опубликованных стихах увидела две фамилии: Вадим Левин, Рената Муха.

Ведущий. В дискуссию о калошах включался читатель воспоминаний В. Левина:

meskhi wrote: Feb. 6th, 2004 12:01 am (UTC) спасибо за замечательную Муху:)

когда-то, покинув родные пенаты,

оставила дома калоши Рената.

правый дырявый, а левый хороший,

дорог ей левый, но правый дороже.

ведь не напрасно сердечная боль

прекрасно рифмуется с словом "мозоль".

где же сейчас ты Рената живёшь?

как ты гуляешь, совсем без калош?

В. Левин (продолжает):

Все последние годы, когда мы жили в разных странах, в этот день я посылал Рене email’ом и читал по телефону стихотворные поздравления и пожелания. Сегодня вспоминаю замечательные часы, когда мы сочиняли вместе и вместе радовались, если стихи и переводы удавались. Вспоминаю, как бывали друг у друга на открытых уроках, работали вместе на сборах педагогической «Эврики» (помните, эвриканцы?), выступали вместе в разных городах и странах.

Наши стихи соседствовали во многих книгах. Рядом они и в этих двух, которые оказались последними прижизненными изданиями моего друга и соавтора:

В.Живов. Уики-Вэки-Воки (сборник детских песен на стихи Ренаты Мухи и Вадима Левина. 2008). и «Между нами» 2009.

На Книжном фестивале детишки, пели песенки Владимира Леонидовича Живова на стихи Рены, мои и наши с Реной. Вл.Л. подарил Ренате (послал по почте) диск с записью очень приятного концерта, где московские детские хоры поют песни на наши стихи. И книга с песнями и В.Л.Ж., и концерт очень порадовали Рену. Она сказала мне это по телефону.

Однажды Рена произнесла фразу – размеренно, таинственно и уютно, своим неповторимым голосом – в самом начале нашей дружбы и даже немного раньше, когда мы только познакомились, и нам ещё предстояло подружиться.

«Это было давным-давно и даже немного раньше...»

Ведущий.

Рената с присущей ей скромностью этот эпизод рассказывала так:

Я сейчас вспомнила, как когда-то с моим постоянным соавтором детских стихов Вадимом Левиным мы решили перевести на русский сказку Киплинга "Краб, который играл с морем". Улучшив и отшлифовав Киплинга, мы придумали такую фразу: "Это было давным-давно, и даже – немного раньше…".

В. Левин продолжает:

Этот сказочный зачин окончательно и навсегда открыл мне Ренату, потому что был он – как сама Рена, как лучшие её стихи-миниатюры и устные рассказы (“storytelling”) – завершённым произведением, с внезапными и весёлыми поворотами и естественной, безукоризненно точной и уникальной интонацией. Такого абсолютного поэтического слуха и совершенного чувства стиля в сочетании с жизнелюбием и самоиронией я не встречал больше ни у кого.

Мы переводили Киплинга (а потом и сочиняли стихи) и в кабинете у Рены, и на её кухне, и в московских кафе, когда оказывались в столице одновременно, и даже в вагоне поезда. Но праздником это было не метафорически: каждого радовали находки соавтора. Как только мы встречались, у кого-нибудь из нас возникали ритмические строчки, другой подхватывал, и мы начинали сочинять. К обоюдному удовольствию мы открыли для себя, что и стихи нам хорошо сочинять вместе.

Ведущий. Официально (по публикациям), совместно с В. Левиным написано 12 стихотворений. Кроме того, одно стихотворение и сказка подписаны тремя авторами – «Про Белую лошадь и про Черную лошадь» с Н. Воронель и сказка с Поли Камерон). Соавторами Ренаты также были кинодокументалист Самарий Зеликин («Воспитание трудом») и ректор Института образовательной политики "Эврика" Александр Адамский («Собаку обидели»).

Одно стихотворение подписано четырьмя авторами (А.Вишневский, В.Левин и В.Рублинецкий). Из личного письма Вадима Ткаченко:

Пользуясь случаем, посылаю Вам полный текст "Печальной истории про одного Пингвина, который в санатории переболел ангиной»". Впервые она была напечатана в альманахе "Ветер с Юга", который вышел в 2010 году в Беэр-Шеве под редакцией Аркадия Когана. Не забудьте, пожалуйста, упомянуть всех трёх соавторов – Реночка была очень щепетильна в таких делах.

Замечу, что это стихотворение опубликовано и в сети, причем с замечанием В.Левина, который конкретизирует свой вклад, ему принадлежат в рефрене две строки:

И стоит он один среди льдин.

У него тридцать семь и один.

В. Левин продолжает:

Нашему сотрудничеству не мешали ни полёты Мухи по англиям и америкам, ни её отъезд в Израиль. В это время мы чаще перезванивались, чем встречались. И обычно после каждой встречи или телефонного разговора появлялись новые стихи – и у Рены, и у меня, и у нас вместе. Правда, иногда Рената надолго исчезала и месяцами не отвечала на письма. Даже когда я укорял её зарифмовано:

Опять я страдаю, опять мне непруха,

Опять я не знаю, где носится Муха.

Заели издатели: “Дайте нам Муху!!!”

Но только от Мухи ни слуху, ни духу.

Возникни, явись, пожужжи мне над ухом

с Твоим замечательным Вадиком Мухом!

У меня с ней связь как у шпиона с резидентом: когда ей нужно, она меня находит, но на мои письма не отвечает. А выловить ее по телефону почти невозможно. Когда-то я послал ей письмо в стихах:

Дни за днями летят, проплывают года.

Вы не пишете мне

Ничего

Никогда.

Нет ни строчки от Вас, нет ни слова, ни вздоха.

Мне без Вашего голоса грустно и плохо.

А услышал бы Вас, я бы крикнул: «Спасибо!!!!!»

Но чего от Вас ждать:

Вы не Муха,

А Рыба.

К написанным текстам Реночка обычно возвращалась неохотно, зато увлечённо редактировала Жизнь в своих блестящих “storytelling”. Можно сказать, что у нас с Мухой было разделение редакторских функций: я правил наши стихи и сказки, а Рена – саму жизнь. Актриса не только на сцене, но и в педагогической аудитории, и в дружеской компании, и даже в общении с незнакомыми людьми, она всех: и себя, и мужа (“Папу Вадика”), и друзей, и знакомых, и незнакомых, – превращала в персонажей своих неповторимых полуфантастических былей. Я тоже бывал персонажем её историй и, в конце концов, написал ей:

Мы вместе провели

не много дней,

но ты, – назло коварной географии, –

соавтор биографии моей

и автор нашей автобиографии.

Однажды меня спросили: – Какое книжное детище стало для вас самым родным-любимым-значимым?

Мой ответ: Я благодарен своим первым стихам для детей за то, что они познакомили меня с замечательным детским поэтом Владимиром Орловым (его, к сожалению, уже нет в живых) и Ренатой Мухой, в которой я угадал яркую поэтессу, хотя тогда она была автором всего трех стихотворений. Володя и Рена стали моими близкими и навсегда друзьями.

В последний год жизни Реночки мы переговаривались довольно часто. Московское издательство “Октопус” предложило Ренате Мухе подготовить большой сборник её стихов. Рукопись книги “Между нами” нужно было сдать в считанные месяцы. Рена позвонила мне и сказала, что сама за эту работу не возьмётся. Тем более, что Вадим Ткаченко, муж и верный друг Ренаты, вообще против того, чтобы Реночка сейчас чем-либо себя нагружала. Я пообещал ему, что основную нагрузку при подготовке книги возьму на себя, а соавтору оставлю только то, что будет ей не в тягость. Вадим согласился, и мы с Ренатой взялись за работу. Каждый новый вариант рукописи я посылал Вадиму электронной почтой, он распечатывал, Рената читала и соглашалась или отвергала мои предложения. Она помогала мне писать педагогическую часть нашей книги: переводила с английского материалы о детском чтении и присылала мне рефераты переводов. Эта работа, как говорила мне Реночка, поддерживала её. На звонки всегда отвечал Вадим. Я спрашивал, как Рена. Он был лаконичен. Когда Рената была в состоянии разговаривать, Вадим отдавал ей трубку. Часто Реночка начинала разговор с трудом, но остроумна была всегда, а к концу разговора её голос обычно становился бодрее. Очень хочется верить, что наша работа и последние книги и песни продлили её жизнь.

Я приехал в Израиль в ноябре 2009 г. Предполагалось, что мы встретимся с Ренатой и поработаем над новыми книгами…

Наше содружество свято,

нет безусловней оплота,

верный соавтор – Рената,

Муха большого полёта.

Вадим Ткаченко (профессор математики)

Во время своего первого визита в Париж после избрания президентом США Джон Кеннеди представился участникам одного из банкетов в его честь словами: “Я – муж Джеки”. Моя профессия чистая математика, и точно так же, как математики используют формулы, носящие имена Пифагора, Эйлера, Фурье и других знаменитых людей, я вполне законно могу, следуя “формуле Кеннеди”, представиться: “Я – муж Ренаты Мухи”.

В действительности она стала известной и быстро, и широко. Это произошло, конечно, благодаря её стихам, её блестящему умению преподавать, рассказывать, шутить, импровизировать.

Будучи автором Ужаленного Ужа и ещё непочиненных Калош, Реночка оказалась в редакции 16-й страницы “Литературной газеты” с готовым стихотворением «Одинокая свинка»:

Реплики журналистов радио «Эхо Москвы»:

Ксения Ларина: А вот у неё тема почёсывания о всякие предметы красной нитью проходит через всё творчество (корова, свинка).

Майя Пешкова: Не случайно проходит, потому что Рената Муха свою диссертацию писала в главной библиотеке страны, в библиотеке Ленина. У неё в профессорском зале страшно зачесалась спина. И вот она сочинила в тот день «Разрешите о ваш почесаться забор» именно сидя в библиотеке.

Вадим Ткаченко продолжает:

Выслушав и одобрив Свинку, оба присутствовавших сотрудника редакции спросили, нет ли у неё ещё чего-нибудь. Ответив утвердительно, Реночка прочитала:

Раз у Льва – царя зверей

Появился зять-еврей.

Плохо дело у царя,

Откровенно говоря.

Оба юмориста опять одобрили произведение, но принять его отказались со словами: «Не наш профиль». Рассказывая эту историю, Реночка всегда добавляла: «Профиль как раз был их. Наверное, потому и не взяли».

В ней никогда не было зависти к успехам других, мелочных расчётов. В отношениях с окружающими, будь то люди, животные или предметы, она прежде всего была доброжелательна, стараясь понять, что она сама чувствовала бы, находясь на чужом месте.

У Реночки было совершенно необыкновенное, чтобы не сказать патологическое, чувство справедливости. От неё я узнал, что во время судебного процесса над Даниэлем и Синявским некоторые её друзья, весьма авторитетные представители точных наук, с помощью хитроумных построений, сопоставлений и умозаключений “вычислили” осведомителя, который выдал обоих гэбистам. Они решительно потребовали от Реночки, возвращавшейся из Москвы в Харьков, немедленно по приезде домой обнародовать и заклеймить имя доносчика. Аргументы обвинителей Реночке так же решительно показались неубедительными, давлению авторитетов она не поддалась и оказалась абсолютно права. Реночка была истинно добрым, душевным человеком, но не добреньким и всепрощающим. С очень немногочисленными знакомыми, которые незаслуженно и серьёзно обидели её или её друзей, она умела расставаться навсегда, а случайным обидчикам умела давать отпор на месте.

Ведущий. Отношение Ренаты Мухи к Вадиму Ткаченко ярко выражено в посвящениях.

Первое первой книги: Посвящается мужу Вадиму

Последнее – последней книги: Соавторам моей жизни – моим детям, моему мужу, моим друзьям.

В будущей книге о Ренате Вадим Ткаченко по своей исключительной скромности вряд ли приведет слова друзей и близких о его роли в жизни Ренаты.

Слуцкая Изабелла.

В рассказах Рены почти всегда были ссылки на Вадика, ее мужа, При этом Вадик непременно находился где-то рядом. То, как Вадик говорил о Реночке, подтверждает его слова: «Мы дышали одним воздухом – ее творчества». Видимо, он наделен талантом любить, дарить любовь, сделать Женщину счастливой. Это редкий Божий дар, как и любой другой. Он берег ее и продлил годы жизни.

Татьяна и Сергей Никитины. Спасибо мужу Ренаты Вадиму Ткаченко, который буквально спасал написанное, заставлял ее публиковать то, что ей казалось несовершенным, а потом отмечалось маститыми поэтами.

Ведущий. После ухода Ренаты Мухи десятки сайтов сообщили эту печальную весть. Вечера памяти состоялись во многих городах мира: Украине (Харьков), США (Бостон, New Palo), Германии (Мюнхен, Франкфурте, Марбурге), России (Москва), Израиле (Хайфа, Иерусалим).