Художник Анатолий (Танхум) Каплан
Попытка описания жизненного пути и творчества на примере одной книги

О преимуществах работы в центре столицы, или маленькое вступление,

не имеющее прямого отношения к заданной теме

Знающие Ташкент, а тем более жившие в этом городе понимают, сколько преимуществ давало проживание в центре столицы или работа вблизи от него.

Мое КБ располагалось так, что по одну сторону от нас находилось тогдашнее ЦК, по другую Совмин, а бронзовый Ленин Манизера и пришедший впоследствии ему на смену гигант работы Томского указывали рукой на нас.

Ташкент. Аллея парадов. Семидесятые годы

Так сложилось исторически.

Петербургские военные инженеры, закладывавшие европейскую часть Ташкента, посчитали район нынешнего центра, на берегу Анхора, стратегически важным и построили там крепость.

В послереволюционные годы, значение крепости в центре города постепенно утратилось и на ее месте стали возникать административные строения, процесс усилился после землетрясения 1966 года и к восьмидесятым годам от крепости остались только Восточные крепостные ворота да относительно небольшое здание, перестроенное в министерство.

Ташкент. Восточные крепостные ворота

На всей остальной территории разместились строения упомянутых выше организаций, парки, рестораны, кафе и торговые центры.

КБ наше возникло и развивалось на месте крепостных оружейных мастерских и первоначально наш адрес обозначался, как улица Конвойная, 8, а только через несколько лет он сменился на звучное: Аллея парадов, 2.

Обеденный перерыв теоретически длился ровно сорок восемь минут, однако, на практике растягивался на час или ровно, на столько, на сколько требовала обстановка в очередях за дефицитом в ближайших магазинах.

За это время, в зависимости от наклонностей и возможностей, сотрудники моего многотысячного коллектива успевали посетить ЦУМ, отовариться в центральном гастрономе, слетать в буфет гостиницы «Ташкент» и пропустить там стаканчик портвейна или, как некоторые называли его «партвейна» – партийного вина.

Мы с приятелями предпочитали, не спеша но, поторапливаясь пообедать пловом или каким-либо другим чудом узбекской кухни, погулять по набережной Анхора, или пройтись по книжным магазинам.

Ташкент. Набережная «Анхор

Книжных магазинов в округе было несколько. Цоколь одного из многоэтажных элитных жилых домов был отведен сразу под три книжных магазина: «Военная книга», «Художественная литература» и «Дружба». В последнем можно было купить книги стран социалистического блока на языках оригинала, а иногда и в переводе на русский.

«Военная книга» снабжала меня мемуарами, атласами и справочниками.

В «Дружбе» иногда мне попадались, на мой взгляд, ценные и интересные издания.

Именно там я приобрел интереснейшие издания на немецком языке: «Советская авиация», «Авиация стран мира», прекрасно изданный в Лейпциге географический атлас, увлекательную книгу – справочник «Плоды Земли» (немецкую, но на русском языке), множество альбомов репродукций.

Примерно в начале восьмидесятых в очередной свой променад по книжному ряду мой взгляд привлекла стоявшая на полке, корешком ко мне

Книга – альбом с надписью

«Anatoli L. Kaplan. Zeichnerisсhe werk»

Суперобложка книги

О художнике Анатолии Каплане я в то время почти ничего не знал. Имя это мне где-то встречалось, возможно, в мемуарной литературе, которую я всегда любил, но работ его я не видел.

Книга оказалась настолько интересной и ценной для меня, что я, не раздумывая, приобрел ее.

Естественно, она оказалась в числе тех немногих книг, которые я привез с собой в Израиль.

Несколько слов о свободе выбора профессии,

личных наклонностях и скромных способностях автора

Мне всегда хотелось заниматься еврейской историей и искусством нового и новейшего времени. Но это были как раз те темы, которые советская власть в лучшем случае игнорировала. Строить свое будущее, получать образование в гуманитарной области для молодого человека, родившегося на Западной Украине после Второй мировой войны, представлялось не то, чтобы не перспективным и не практичным, но и порой опасным.

В тогдашней обстановке, если относиться к учебе и работе в гуманитарной области бескомпромиссно, по совести и интересам, то, как правило, со временем попадаешь в поле зрения компетентных органов, что было достаточно неприятно и заканчивалось сроком, преследованиями, а порой и вербовкой.

Понимание того, что сделать хобби своей профессией не получится, вело нас по преимуществу в технику.

Вот и для меня путь в получение будущей профессии лежал в области точных и инженерных наук.

Жизнь предоставляла мне дважды возможность переметнуться в журналистику, и я после колебаний и оценки ситуации отверг это направление для себя.

Видимо, в моем поколении в своем понимании порядка вещей и приоритетов я был не одинок. Теперь, в пору интернетовской доступности к публикациям, получению информации, творчеству в гуманитарной области мы видим, как много действительно талантливых и удачливых гуманитариев скрывалось среди технарей «еврейской национальности» всех видов.

Изобразительное искусство и графика, особенно, привлекали меня всегда.

Мы с товарищами не пропускали ни одной выставки, ни одной экспозиции. Творческая жизнь небольшого, по советским понятиям областного центра, каким являлись в те годы мои Черновцы, как мне представляется даже сейчас, через многие годы и расстояния, была достаточно содержательной и насыщенной.

Среди мастеров, творивших в Черновцах и оказавших влияние на мои предпочтения и вкус, я бы в первую очередь выделил художника Леона Озиасовича Копельмана (1904-1982), работы которого иногда появлялись в выставочных залах.

Леон Копельман окончил еврейский лицей в Черновцах, а свое профессиональное образование получил во Флоренции, где окончил Академию искусств у Феличе Карена как живописец.

Бурная, полная исканий и находок творческая жизнь Европы середины и конца двадцатых годов прошлого века отразились на творчестве художника и, вернувшись после учебы в Черновцы, он продолжал творить в соответствии со своим самобытным талантом и тем высоким стандартом, который установила в нем на всю жизнь колыбель искусства – Италия.

Пережив войну и оставшись после нее в Советской Буковине Леон Копельман несколько замкнулся, ушел в себя, рисовал на заданные темы, но иногда в его экспозициях проскакивали работы на еврейскую тематику, что я особенно ценил и запомнил.

Л. Копельман «Легенда»

Л. Копельман «Сцена»

Эталоном живописи и графики на еврейские темы для нас был Марк Шагал. Я не могу утверждать, что мы детально были знакомы с его работами, но даже то, что доходило до нас, оставляло неизгладимый след.

Надя Леже в своих воспоминаниях о М. Шагале вспоминает, как каждый раз, возвращаясь во Францию из Москвы, посещая Шагала, угощала его привезенным черным хлебом с селедочкой и делилась впечатлениями о России.

При всей гениальности Шагала, при всем новаторстве его работ, при всей любви к России и одновременной преданности еврейству – это была заочная любовь, мало отягощенная советской действительностью.

Евреи – художники, вернее один из них, живший и творивший внутри советской системы и оставшийся верными духовному наследию своего народа, – вот тема нашего маленького рассказа.

Таким образом, к тому моменту, когда упомянутая выше книга-альбом об Анатолии Каплане оказалась в моих руках, у меня был уже определенный багаж и понимание предмета.

Я не уверен, в том, что у каждого моего читателя есть альбом репродукций Анатолия Каплана и поэтому позволю себе предложить ему сумму своих впечатлений о жизненном пути, судьбе и творчестве художника.

Главное

или, собственно, о Мастере и о книге

Белорусско-литовский край в прошлом веке подарил еврейству множество славных имен. В живописи – это целая плеяда мастеров, которые по большому счету могли бы составить академию художеств европейской страны среднего и не очень среднего размера.

Родившийся в Зарасае, а затем работавший в Витебске Юдель (Иегуда) Пэн был не только автором целой галереи работ на еврейскую тематику, но и прекрасным педагогом.

Одно перечисление имен его учеников чего стоит:

Лазарь (Эль) Лисицкий, Илья Мазель, Ефим Минин, Давид Якерсон, Заир Азгур, Реймонд Брайнин, Оскар Мещанинов, Осип Цадкин, Соломон Юдовин, Елена Кабищер и, наконец, Марк Шагал.

Созвездие имен!

Мой герой не входил в число учеников прославленного мастера и педагога, но, безусловно, испытал влияние школы Пэна и своих старших по возрасту земляков.

Танхум Каплан родился в белорусском Рогачеве в 1902 году.

Он получил при рождении ивритское имя, которое можно перевести как «Утешение, Утешитель».

В дальнейшем он называл себя Анатолием и под этим именем вошел в историю.

Анатолий Каплан

Помимо Танхума Каплана хасидский Рогачев подарил мировому еврейству также Рогачевского Гаона Иосифа Розина (Рогочевера) (1858-1936)  и поэта и драматурга Самуила Галкина (1897-1960).

Самуил Галкин рос вместе Танхумом Капланом, они вместе носились по Рогачевским улицам и переулкам, вместе постигали основы грамоты и вместе увлекались рисованием.

Последнее занятие приносило им определенный заработок: они занялись изготовлением вывесок для Рогачевских лавок, шинков и кустарных мастерских. Причем рисовал, как правило, будущий поэт Галкин, а надписи выводил будущий художник Каплан.

В дальнейшем Анатолий Каплан, будет постоянно возвращаться к своим детским впечатлениям, они будут служить питательной почвой для его творчества, и мы еще увидим мир белорусского местечка внимательными и удивленными глазами ребенка.

Более того, он сохранит трепетное отношение к Букве, к ее написанию, месту в художественной композиции, понимая, какой заряд она несет. Буквы и слова на идише вплетенные в рисунок станут полноправными элементами его работ, будут нести нагрузку наравне с другими образами. Мне кажется такое отношение к Букве и ее месту в жизни вообще и в произведении искусства в частности, является частью еврейской традиции, и было привито художнику в детстве вместе с основами еврейской системы ценностей.

Детство и отрочество Т. Каплана приходится на годы революции и гражданской войны.

Некоторое время А. Каплан учится в Харьковском педагогическом училище, где получает квалификацию учителя рисования.

Все годы, вплоть до своего приезда в 1922 году в Петроград и поступления на учебу в Свободные художественные мастерские (СВОМАС) он продолжает рисовать.

За годы учебы Каплана учебное заведение меняет не только название на ВХУТЕИН – Высший художественно-технический институт, но и руководителей, педагогов, направления учебы. Студентам приходится нелегко и большую часть работы по своему образованию Анатолий Каплан проделывает самостоятельно, базируясь на традициях русской рисовальной школы и на собственном таланте и видении.

Последнее обстоятельство позволяет ему сохранить свою индивидуальность и достичь оригинальности и узнаваемости в работах.

В период учебы он посещает родные места, много рисует с натуры.

Еврейская тематика увлекает его. Он постоянно обращается к образам земляков, родным пейзажам.

А.Л. Каплан. «Рогачев. Улица, мощеная булыжником»

А.Л. Каплан. «Рогачев. Улочка»

А.Л. Каплан «Портрет И. Галкина»

А.Л. Каплан «Извозчик»

В 1927 году он оканчивает Ленинградскую Академию художеств, так теперь называется его ВУЗ, и начинает работать в области промышленной графики, затем как оформитель и как иллюстратор.

Это было время подъема и становления в послереволюционной России графики как самостоятельного и самодостаточного вида изобразительного искусства.

До этого мастера старой русской школы считали рисунок, графику – средством вспомогательным. И.Е. Репин называл рисунок «совестью живописи», но не отводил ему роли доминаты в изобразительном искусстве. Теперь, к тридцатым годам мастера-графики с русскими корнями задают тон в салонах Берлина и Парижа, окончательно утверждая графику как самостоятельный вид искусства.

Творчество Анатолия Каплана – часть этого процесса, так характерного для двадцатого века вообще и для тридцатых годов в частности.

Приводя в качестве примера репродукции работ мастера, я намеренно воздержусь от искусствоведческих комментариев с применением специальной терминологии типа «ахроматические цвета» и «цветовые отношения» по двум причинам:

– я совершенно недостаточно образован в этой специальной области и мое мнение – мнение простого любителя-обывателя.

– я не хочу читателю, незнакомому с творчеством А. Каплана, но заинтересовавшимся им, навязывать какое-либо мнение и штампы.

Если это Ваше, закажите себе за двадцать долларов альбом художника. Изучайте, смотрите и наслаждайтесь.

Анатолий Каплан в своем творчестве постоянно обращается к литературе. Образы детства, дополненные картинами еврейской жизни, описанными Шолом-Алейхемом, становятся на долгие годы главным источником его творчества и определяют тематику работ художника. Со временем, он доводит свое мастерство до совершенства.

В начале тридцатых Анатолий Каплан получает и исполняет заказ для Музея этнографии. Это была серия литографий о Биробиджане. В то же время он работает над циклом литографий «Касриловка», оформляет и иллюстрирует несколько идишских книг.

Интересно, что первоначально он хочет назвать цикл литографий «Рогачев», но затем дает ему имя «Касриловка», таким образом, расширяя и географию, и значение своего творчества до масштабов собирательных, общих для всего еврейства черты оседлости.

Литографией А. Каплан овладевает мастерски, она на долгие годы остается одним из основных видов его творчества. В литографской мастерской Союза художников в то время собрался славный коллектив, объединенный желанием творить подальше от всевидящего ока властей.

К Шолом-Алейхемовской тематике А. Каплан еще вернется, но уже зрелым, умудренным жизнью и опытом художником в середине пятидесятых.

А пока имя его приобретает известность среди любителей еврейской культуры.

К концу тридцатых – началу сороковых годов территория СССР увеличивается за счет приобретений на Западе. Огромные регионы со значительным еврейским населением включаются в состав Советского Союза.

Для художника А. Каплана важно самому увидеть, почувствовать жизнь еврейских общин присоединенных земель, зафиксировать для истории на бумаге и картоне увиденное, сравнить свои впечатления уже сформировавшегося художника с образами далекого детства, с его родным Рогачевым.

В 1940 году он предпринимает поездку в Бессарабию и на Северную Буковину и оставляет нам серию эскизов и зарисовок.

А.Л. Каплан. «Кишинев. Зонтичная мастерская»

А.Л. Каплан. «Черновицы – город И. Мангера»

К этому же периоду относятся немногочисленные работы мастера маслом, открывающие нам еще одну грань таланта А. Каплана.

В годы войны Анатолий Каплан с семьей эвакуируется из блокадного Ленинграда на Северный Урал. Здесь в ста сорока километрах от Перми, тогда Молотова, в Чусовой Анатолий Каплан пробудет до сорок четвертого. Эти годы мастер работает учителем рисования, продолжая творить. Он создает серию работ, связанную с Уралом, Чусовой и ее градообразующим предприятием – металлургическим заводом.

А.Л. Каплан. Чусовая. «Конный поезд на заводском дворе»

По возвращении в Ленинград художник готовит цикл литографий «Ленинград в блокаде».

А.Л. Каплан. «Ленинград. На площади Суворова восстанавливают трамвайные пути»

1946 год отмечен для А. Каплана как год признания и заслуженной оценки его творчества.

Однако судьба не была милостивой к мастеру. На страну надвигаются черные годы очередной волны сталинского террора. Евреи – деятели культуры, науки первыми ощущают надвигающуюся опасность, режим бьет по ним в первую очередь.

Ставший уже известным графиком Анатолий Каплан поступает на работу Главным художником на Ленинградский завод художественного стекла.

Этот шаг не только дает ему стабильный заработок, но и выводит из круга «явных космополитов» – потенциальных клиентов и жертв МГБ.

Он приходит на предприятие со славной историей, созданное перед самой войной на основе Императорского стекольного завода. Его воссозданием, еще до войны, среди других известных лиц, занимался, в частности, А.Н. Толстой. В его становление внесли вклад В.И. Мухина, Н.А. Тырса, А.А. Успенский.

В годы войны завод выполнял только разовые военные заказы, а с ее окончанием, уже в конце сороковых – начале пятидесятых производству присваивается название «Ленинградский завод художественного стекла».

«Ленинградский завод художественного стекла» всю свою историю разрывался между искусством и производством. На этом предприятии, по всей видимости, это сочетание не проходило. Как сказали бы сегодня: «бизнес не шел». Завод постоянно трясло из-за хозяйственно-финансовых неурядиц, он переходил из одного ведомства в другое, объединялся с партнерами, расходился с ними, менял вывески.

На время работы (1950-1951) Анатолия Каплана на нем Главным художником выпадает начало подъема производства, завод становится центром художественного стеклоделия страны.

Этот период А. Каплан использует не только для подъема производства и внедрения новых художественных изделий, он с большим желанием и успехом осваивает новые виды декоративного искусства, начинает работать как художник-пластик.

С изменением общего климата в стране, А. Каплан возвращается к любимой графике и еврейской тематике.

Теперь работу продолжает уже совершенно зрелый, мудрый, много переживший художник.

Он параллельно работает над циклами иллюстраций к произведениям Шолом-Алейхема «Заколдованный портной» (1953-1963), «Тевье Молочник» (1957-1961), «Песнь песней» (1962), «Стемпеню» (1963-1967), «Рассказы для детей» (1965-1970) к «Фишка Хромой» (1966-1967) Менделе Мойхер-Сфорима.

А.Л. Каплан. «Эскизы иллюстраций к повести "Тевье-молочник" Шолом-Алейхема»

А.Л. Каплан. «Эскиз фронтисписа "Козочка"»

А.Л. Каплан. «Эскизы к роману "Песнь Песней" Шолом-Алейхема»

А.Л. Каплан. «Эскизы к книге "Фишке хромой" Менделе Мохер-Сфорима»

А.Л. Каплан. «Эскизы к сборнику рассказов "Заколдованный портной" Шолом-Алейхема»

В 1977 году Анатолий Каплан обращается к керамике и создает цикл скульптурных иллюстраций к Н.В. Гоголю. До этого он уже обращался к русской литературе, работая над иллюстрациями к произведениям А.П. Чехова и В.Г. Короленко.

Как мы уже отмечали, к Анатолию Каплану в середине пятидесятых пришло признание, он успешен, удивительно работоспособен и скромен. Ленинградские власти, чиновники от искусства не то, чтобы поощряют его, но, во всяком случае, терпят. Но тиражи графики с такой специфической тематикой в стране побеждающего антисемитизма ничтожно малы. О персональной выставке он даже и не заикается (!).

Анатолий Каплан прожил большую часть своей жизни в Ленинграде.

Он оставил нам прекрасные питерские городские пейзажи, и можно только догадываться, какое влияние на него имела атмосфера, дух города на Неве. Мне кажется, что контраст между изысканной столицей и отпечатанными в памяти пейзажами и образами детства в маленьком городке на окраине империи и дали художнику необходимую перспективу и силу.

А.Л. Каплан. «Ленинград. Мойка»

В 1957 году мастер предпринимает попытку прорвать атмосферу «великого города с областной судьбой» и с надеждой выйти на союзный уровень наносит визит Самуилу Яковлевичу Маршаку.

С.М. Маршак – живой классик, обладатель к тому времени четырех Сталинских премий и высших орденов, признанный властями мэтр с сионисткой юностью и еврейским сердцем принимает его самым лучшим образом: дарит свои книги, пишет статью «"Заколдованный портной", сюита Анатолия Каплана», пытается организовать критические статьи в союзной печати.

А. Каплан продолжает поддерживать связь с С.М. Маршаком, посещает его, одаривает своими работами, но ни статья Маршака, ни другие материалы о А. Каплане, написанию которых способствовал Маршак, света не увидят.

В то же время Анатолий Каплан знакомится с Ильей Эренбургом.

На скидки в доме Л.М. Козинцевой и И.Г. Эренбурга рассчитывать не приходилось.

Здесь Мастера ждал настоящий экзамен, настоящая оценка, по «гамбургскому счету», без скидок и поблажек.

Илья Эренбург был своеобразным мостом, связывавшим Советский Союз с Западом.

Эренбурга хорошо знали и ценили по обе стороны железного занавеса. Энциклопедические знания, многочисленные знакомства и связи с деятелями искусства и литературы, политиками и учеными – все это ставило его в совершенно особое положение в СССР.

Прийти в дом к человеку, в друзьях и приятелях которого числились Сутин, Шагал, Модильяни, Сарьян, Липшиц, Цадкин, Пикассо, Матисс, Леже, Альтман, Тышлер, Лисицкий, Кончаловский, к человеку, бывшему безусловным авторитетом в изобразительном искусстве, и предъявить свои работы – сам этот поступок, для такого скромного человека как Анатолий Каплан, был своего рода подвигом.

Анатолий Каплан экзамен выдержал.

И Илья Григорьевич и Любовь Михайловна, сама интересный художник с прекрасной школой и вкусом, высоко оценили литографии Каплана.

И.Г. Эренбург сравнил его с Шагалом и Сутиным.

Хозяева дома получили в подарок набор литографий мастера, а сам художник получил повесть «Оттепель» с автографом.

Между И. Эренбургом и А. Капланом завязалась переписка.

И.Г. Эренбург как никто знал лабиринты партийно-советского двора, процессы и переходы, технологию, условности и порядок действий.

Он прекрасно знал, чего хочет и ожидает Запад от Москвы, и что может и хочет, главное, как может Москва показать себя Западу.

Такой совершенно неизвестный тогда на Западе, нетривиальный, оригинальный художник как А. Каплан, с его еврейской темой, великолепной техникой и скромностью был для Министерства культуры настоящей находкой.

Симбиоз!

Устраивая выставки А. Каплана за рубежом, минкульт как бы говорил Западу: и в Советской России, вдали от Парижа и Флоренции, Берлина и Лондона сформировались, стали на ноги и заявляют о себе в полный голос настоящие мастера. Смотрите, цените, убеждайтесь и удивляйтесь!

Анатолий Каплан, со своей стороны, получал выход на Запад и признание там.

А. Каплан стал необычайно популярен и известен.

Теперь путь Анатолия Каплана к известности в Советском Союзе лежал через Запад.

Страна Советов, вернее, ее власти не спешили с признанием.

Даже инициированное Всемирным Советом мира всемирное празднование столетнего юбилея Шолом-Алейхема в 1959 году, несмотря на колоссальный вклад А. Каплана в популяризацию еврейского классика и целую галерею созданных им образов героев Шолом-Алейхема, не вносит особых изменений в отношения властей к художнику. Дома его терпят, но стараются не замечать.

Илья Эренбург – основной приводной механизм и организатор празднования юбилея в СССР, несмотря на весь свой вес и авторитет не в состоянии помочь.

Впрочем, литографии А. Каплана экспонировались на юбилейной выставке, посвященной Шолом-Алейхему.

Но в Нью-Йорке…

В 1958 году Каплан начинает работу над циклом «Из еврейской народной поэзии» (Гуашь и темпера), где показывает свое великолепное владение цветом и демонстрирует абсолютный вкус.

А.Л. Каплан. «Бульбе (Картошка)»

Здесь я позволю себе для не читающих на идиш дать маленькое пояснение.

В народной еврейской песне «Бульбе» («Картошка») поется о том, что вся семья начинает воскресенье с картошки, продолжает в понедельник, затем ест ее во вторник, среду, четверг, пятницу и вот когда приходит царица-суббота, то настает черед кугеля из… картошки.

Разумеется, семья не из самых зажиточных…

А.Л. Каплан. «Пахарь»

А.Л. Каплан. «Отвергнутый отец»

В это время, с молчаливого согласия властей тиражи и частота изданий произведений художника растут, но все что печатается, идет за рубеж.

Создается впечатление, что в России работ Каплана не остается.

Во всяком случае, за рубежом его знают и ценят намного больше, чем в Советском Союзе.

А.Л. Каплан. «Зимнее солнце»

А.Л. Каплан. «Плач по ребенку»

А.Л. Каплан. «Дедушка и внук»

Не удержусь от комментария. “Дедушка и внук» мне нравится особенно. Минимальными средствами, несколькими касаниями волшебной руки к картону мастер создал настоящий шедевр. Здесь все абсолютно и закончено.

Графика не терпит фальши и не прощает ошибок.

Композиция, перспектива, задний план с пейзажем.

Покосившиеся дома местечка, купола церкви (совсем не случайно!), птицы в небе, водоносы, возвращающие нас в действительность с ее заботами и хлопотами.

Всего три штриха-касания и лицо дедушки, обрамленное бородой, мудро смотрит на мир, всего три точки – и лицо внука, с удивленными и любопытными глазами обращено к свету.

Рука дедушки – на плече внука. Здесь и опора на него, и вселение уверенности мальчику, и передача эстафеты жизни.

А.Л. Каплан. «Скрипач на крыше»

А.Л. Каплан. « Встреча субботы»

Он выставляется в Италии, ФРГ, Франции, США, Чехословакии, Австрии, Канаде, известен и популярен в Польше и ГДР. Работы его попадают в Израиль.

А.Л. Каплан. «Молящийся»

А.Л. Каплан. «Подсолнухи»

А.Л. Каплан. «Женский портрет в рамке с орнаментом»

А.Л. Каплан. «Семейная пара у фотографа»

1965 год приносит А. Каплану медаль на Лейпцигской международной выставке искусства книги, затем приходят награды из Венеции и Брно.

В 1972 в Ленинграде искусствоведу Борису Сурису удается выпустить книгу о творческом пути Анатолия Львовича Каплана с альбомом репродукций, однако продажа его негласно разрешена только в городе на Неве.

Персональной выставки в СССР мастер так и не дождался.

Анатолий Каплан покинул нас в 1980 году.

А.Л. Каплан. Фотопортрет художника

Теперь позволю себе вернуться к заголовку основной части рассказа.

Еще немного о книге. Ведь с нее собственно и начался рассказ.

Книга во многом уникальная. Сейчас на постсоветском пространстве выходят издания о А. Каплане, я их в руках не держал, но надеюсь, они по своему качеству и объему могут сравниться с Лейпцигским изданием и Дрезденской печатью.

В «моем Каплане»:

– 305 страниц формата 34,5 Х 24,5 см.

– 222 иллюстрации высокого качества: рисунки карандашом, акварели, гуашь, уголь, темпера и пастель.

– Вступительное слово Бориса Давыдовича Суриса, известного искусствоведа, много сделавшего для популяризации творчества Анатолия Каплана и выпустившего в семидесятых книгу о нем («Каплан. Очерк творчества»).

– Описание творческого пути мастера, его работ, занимающее объем в двадцать страниц, о качестве которого, в силу своего незнания немецкого я могу только догадываться.

В последнем обстоятельстве была и определенная положительная составляющая, побудившая меня к поиску материалов об Анатолии Каплане на русском и приведшая в итоге к данной статье.

– Подробнейший каталог произведений А.Каплана, охватывающий период с 1927 года по 1977 годы и опирающийся на литературу о мастере, изданную в Вероне (1975), на итальянском, Берлине (1977) и Лейпциге (1976) на немецком (1977), Ленинграде (1972) и включающий помимо упомянутых 222 иллюстраций еще пятьдесят пять.

Несколько слов в заключение…

Книги мои относятся к категории моих добрых друзей, я стараюсь с ними не расставаться, периодически листаю страницы и беседую с ними. Мне хочется познакомить с ними как можно большее число людей, поделиться моим богатством и радостью, приобщить к тому, чем обладаю я.

Если кто-нибудь приобщился к творчеству «Каплана из Рогачева», как часто подписывал свои работы мастер, познакомился с ним, расширил свой кругозор, считаю задачу свою выполненной.

Я собирался, без особых претензий, рассказать о своей счастливой покупке книги «Anatoli L. Kaplan» и приобщить тех, кто не знал этого еврейского национального художника, к его творчеству, но в процессе подготовки материала обнаружил интересное и новое для себя.

Например, коллекционер из Санкт-Петербурга Исаак Кушнир, – обладатель коллекции произведений А. Каплана и исследователь его творчества  – свидетельствует, что Лейпцигское издание книги о А. Каплане, о котором идет речь, было осуществлено на основе материалов нелегально вывезенных из СССР, а главный редактор издательства пострадал за это.

Анатолий Каплан, его творческое наследие – это огромный материк, который активно осваивается и осмысливается сейчас не только на Западе, но и в России, и Белоруссии, на родине художника.

Характерно, что творчество А. Каплана, родившегося и выросшего в Белоруссии, прожившего всю жизнь в России, в Ленинграде, затрагивает нашу душу и волнует сердце независимо от географии и места нашего обитания.

В свое время, на заре своей творческой жизни, Анатолий Каплан, мы писали об этом, первоначальному названию своего цикла «Рогачев» предпочел собирательное, универсальное – «Касриловка».

Упоминавшийся нами выше преданный исследователь творчества мастера и собиратель его произведений петербуржец Исаак Кушнир вспоминает, что впервые познакомился с творчеством А. Каплана в поездке по Польше, посетив книжный магазин. Листая альбом репродукций, он, рожденный в Бессарабии, ощутил прикосновение к своему детству, к своим истокам.

Судьба восточноевропейского еврейства была общей, независимо от того была ли это Бессарабия, Украина или Беларусь. Общей была и история, и культура, и творцы ее.

Поиск материала и сам процесс написания доставил мне много добрых минут.

Единственная трудность, с которой я столкнулся, заключалась в отборе иллюстраций. Мне хотелось показать потенциальному читателю все, что оставил нам Анатолий Львович Каплан.

Возможно, мой рассказ несколько вышел за рамки поставленной задачи и затянулся…

Удивительная судьба мальчика из сословия Коэнов из Гомельского Полесья, выросшего под мотивы хасидских спиричвелс.

Талант, поразительная память и честность, последовательность, беззаветная преданность национальной идее и наследию.

Наша благодарность Мастеру, поклон и память.

Источники:

Anatoli L. Kaplan

Das zeichnerische Werk 1928 bis 1977.

1979/ Insel-Verlag - Leipzig

http://www.eleven.co.il/print.php?id=11967

(http://www.ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/836130)

http://www.jewish.ru/culture/art/2001/09/news8696.php

http://www.lechaim.ru/ARHIV/198/frezinskiy.htm

http://www.meod.by/ru/arhiv-novostej/19-2006/835-2011-07-21-11-57-04.html

http://holocaust-museum.org.ua/articles/arkhiv-nomerov-za-2007-god/mai-2007-god-5-94/article-279.htm

http://www.chagal-vitebsk.com/node/256

http://www.jew.spb.ru/ami/A297/A297-091.html

http://www.maslovka.org/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=2716

http://narodknigi.ru/journals/43/talant_chitatelya/

Признательность и благодарность:

– Доктору Рабиновичу Э.М.(Нью-Джерси), автору мозаичного панно «Скрипач» по Анатолию Каплану (http://7iskusstv.com/2011/Nomer10/ERabinovich1.php), подтолкнувшего своей работой к воспоминаниям и давшего таким образом первоначальный импульс данному очерку.

– Доктору Вайсбергу В.М. (Кёльн) за активное участие в обсуждении и оценке материалов и за помощь в переводе с немецкого.

– Редактору сайта (художественно исторического альманаха) «Письма о Ташкенте» Евгению Скляревскому (Ташкент) – за помощь в поиске фотоматериалов, связанных с Ташкентом.