Номер 12(25) - декабрь 2011
Александр Бизяк

Александр БизякЁлка
Новогодняя страшилка

 

Двадцать восьмого декабря мне звонит приятель Игорь Журавлев.

За окном – густая темень, в постели – спящая жена, на часах – половина пятого утра. Я хватаю трубку и слышу следующий текст:

– Вы уже купили елку?

– Ты что, не протрезвел после вчерашнего?! – со злостью спрашиваю я.

Журавлев суров и лапидарен:

– Формулирую вопрос вторично: вы уже купили елку?

– Пошел ты к черту! – я закричал так громко, что в соседней комнате проснулась дочь и стала плакать.

– Что случилось? – в глазах жены испуг.

– Срочно приезжай, – продолжает Журавлев. – На соседней улице у нас открыли елочный базар. Только что закончилась предварительная запись. Мать как персональная пенсионерка союзного значения имеет право на четыре дополнительные места в очереди. Ты тоже в списке. Твой номер 21-й. Перекличка назначена на семь утра. Необходимо твое личное присутствие. И не забудь взять паспорт.

Я, чертыхаясь, перелез через жену, наощупь начал одеваться.

– Ты куда? – испуганно спросила Люда.

– К Журавлеву.

– В такую рань?! Зачем?

– На елочный базар.

Даже в кромешной тьме я различил, как гневно вспыхнули ее глаза.

– Покупка елки в половине пятого утра?! Когда все это кончится?! – взмолилась Люда.

– Когда построим коммунизм, – ответил я, натягивая брюки.

– Ты прекрасно понял, о чем я говорю! Я о тебе и о твоих дружках! Мне надоело ваше бесконечное вранье!

Я в это время шарил в письменном столе.

– Где мой паспорт? Куда ты его дела?

– Спрятала.

– Зачем?

– Он мне будет нужен для оформления развода. Я на второе января записалась на прием к судье.

– А я записан на сегодня! Без паспорта меня не пустят в очередь и исключат из списка.

В соседней комнате заплакала шестилетняя Наташа.

– Ты слышишь?! – воскликнула жена. – Хотя бы пожалей ребенка!

– Пожалей меня! – запальчиво ответил я. – Это я в пять утра ухожу в декабрьскую стужу, чтобы успеть на перекличку! Это я хочу устроить для ребенка новогодний праздник!

– Праздники ты устраиваешь каждый божий день!

– Ура! Папа нам устроит новогодний праздник! – дочь перестала плакать, – А к нам на елку приедет Дед Мороз с подарком?

– Приедет, доченька. Обязательно приедет… – сказала Люда и трагически добавила, – Журавлев – с бутылкой!

– Журавлев – он злой? Он серый волк?

– Журавлев – сотрудник института общей педагогики, – пояснила Люда, – и большой приятель папы…

– Не слушай маму. – Я присел на краешек дочкиной кроватки. – Клянусь, я принесу тебе заснеженную елку! Мы ее украсим и устроим хоровод.

Дочь захлопала в ладоши:

– Наш папа – самый лучший в мире! Правда, мама?

– Подрастешь, поймешь, – заплакала Людмила.

…В шесть-сорок пять я звонил в квартиру Журавлевых.

– Открыто, заходите! – крикнули из-за двери.

Я прошел в гостиную. В углу мерцал торшер. В полумраке за столом сидели пожилые люди в шубах и пальто, пили чай и сосредоточенно молчали.

– Присаживайтесь, Алик, – предложила Раиса Яковлевна, – согрейтесь чаем. И не надо раздеваться, перекличку могут объявить в любой момент.

– А где же Игорь? – спросил я у Раисы Яковлевны.

– Он побежал на елочный базар разведать обстановку. Сейчас вернется.

– И Антонина с ним? – спросил я о супруге Игоря.

– Антонина с понедельника ночует в Туле. Оттуда позвонила тетка и велела срочно приезжать – у них в универмаге выбросили югославские мужские сапоги. У Антонины восемьсот двенадцатая очередь. Надеется, что к пятнице вернется. Готовит Игорю подарок.

Через несколько минут явился Игорь и деловито доложил, что елок еще нет, а перекличка переносится на семь пятнадцать, так как елочный инициативный комитет не управился со сверкой списков. Всего составлено четыре поименных списка. В первый, общий, вошли рядовые очередники, остальные три составлены для льготников: для бывших фронтовиков-орденоносцев, для активистов жэковских организаций, для многодетных матерей, а также инвалиды первой группы. Ветераны партии идут особым списком.

Моя фамилия под двадцать первым номером попала в общий список.

Старинные напольные часы в гостиной пробили семь-пятнадцать.

– Пора, товарищи, на перекличку! – Журавлев потуже затянул на шее шарф, нахлобучил шапку и направился к двери. Все двинулись за ним.

Елочный базар представлял собой площадку, огороженную тёсом, поверх которого был натянут ряд колючей проволоки. В предутренних потемках, продуваемых морозным колким ветром, толпилось скопище людей. На столбе раскачивалось желтое пятно от фонаря. Под ногами грязными ошметками чернел вытоптанный снег. Ёлочный базар напоминал загон для крупного рогатого скота. По загону метались активисты со списками в руках, за ними следом бежали люди. Неразбериха, толкотня, разноголосый непрерывный гул. В толпе отчаянно заголосил ребенок.

– Почему на елочном базаре дети?! Степаныч! Кто пропустил на территорию ребенка?! – закричала женщина в каракулевой шубе. Судя по властности и отрывистости тона, каракулевая тетка не иначе как была из исполкома.

Степаныч, упакованный в тулуп, в высоких валенках, откликнулся со стороны ворот:

– Так ведь… Елки-палки… Валентина Леонидовна… Я один, а их вона сколько… Разве углядишь за всеми?..

– Товарищи! – Екатерина Леонидовна взобралась на тарный ящик, резко выбросила руку в перчатке из натуральной кожи и, подавляя гул толпы, громко прокричала: – Товарищи, прошу внимания! Во избежание увечий настоятельно прошу убрать детей. Не будем портить детям праздник! Елки, как вы видите, еще не завезли. Но они уже в пути. Полчаса назад поступила телефонограмма из Волоколамского райкома партии. Обоз лесных красавиц уже проследовал девяносто третий километр. Терпение, товарищи! – Екатерина Леонидовна перевела дыхание. – А сейчас приступим к перекличке! Мы называем номер, вы – свою фамилию. Во избежание различных подтасовок – предъявляйте паспорт. Льготники обязаны иметь подтверждающие документы. Следующая перекличка состоится через час. Просим далеко не расходиться. С новым годом вас, друзья!

…Перекличка началась и затянулась до половины девятого утра. Почасовой регламент, объявленный Екатериной Леонидовной, сбился на полтора часа. По окончании первой переклички нужно было срочно начинать вторую.

После третьей переклички наконец-то начало светать и стало видно, как заметно поубавился списочный состав очередников. Сошли с дистанции четыре ветерана партии, три инвалида и пять орденоносцев. Оставшиеся не скрывали радости: чем меньше претендентов, тем больше шансов, что елок хватит всем.

От холода у меня ломило зубы, уши сделались фанерными, омертвела правая нога, на руках не гнулись пальцы.

Я направился к забору, припал к щели и, точно зэк на зоне, стал смотреть на волю…

С тоски хотелось выть. Но сначала – хорошенько выпить.

Тут объявился Игорь. Счастливый, запыхавшийся, он стянул с руки перчатку и показал ладонь. На ней фиолетовым карандашом была начертана крупная «десятка».

– Пока ты уши здесь морозишь, – похвастался приятель, – я успел на Чернышевского сгонять. – Глаза его блестели, изо рта валил парок, пропитанный только что принятым портвейном. – В «Бородавку» водку завезли. Народищу, что в бомжатнике клопов! В магазин не втиснуться, давиловка! Люди к празднику водкой запасаются. Хорошо, я Цицерона отыскал. Он в Бородавке пять очередей уже забил.

– А как же здесь?

– Успеем!

Проходным двором мы погнали к Бородавке – минуя баню, детскую площадку, кинотеатр «Севастополь», меховое ателье, пункт приема стеклотары.

От «Стеклотары» до мехового ателье в несколько спиралей змеилась очередь. Люди безропотно сидели на сумках и мешках, набитых бутыльем, в ожидании подвоза ящиков. Тары не было шестые сутки.

В морозной тишине глухо раздавались голоса:

– Сто двенадцатый!

– На месте…

– Сто тринадцатый!

– Присутствует…

– Сто четырнадцатый…

– Сто пятнадцатый…

Я с трудом поспевал за Журавлевым. Шел он ходко и целенаправленно, срезая лишние углы. Через несколько минут мы вышли к Бородавке. Толпа народа, крики, стоны, нецензурные слова…

Игорь предъявил привратнику свою ладонь. Тот долго изучал ее, рассматривал на свет, ощупывал и, наконец, признав свой почерк, матюгнулся, сплюнул и вдавил нас в магазин.

В Бородавке было омерзительно. Вонь перегара, вопли, перекошенные лица, пьяные звериные глаза. Над прилавком красовался транспарант: «С новым годом, дорогие москвичи!». Продавщица, мясомолочная породистая тетка, была наряжена Снегурочкой. На голове у продавщицы красовался ощипанный венок из елочной фольги, напоминающий терновый.

Журавлева кто-то хлопнул по плечу. Игорь нервно обернулся. Перед нами вырос колоритный тип.

– Знакомься, это Цицерон, – представил его Игорь.

Цицерон что-то промычал в ответ.

Игорь пояснил:

– Ты не удивляйся. Он слышит, но не говорит. Даже если трезвый. Родовая травма.

Цицерон снова замычал.

Игорь перевел:

– Он говорит, что на Садовом, в гастрономе возле МПС, только что выбросили «Старку». У него там девятнадцатая очередь.

Тут Цицерон заревел так мощно, как марал во время случки. Журавлев терпеливо выслушал его и перевел:

– Цицерон сам готов сгонять за «Старкой». За услугу просит «рыжий».

Я подозрительно посмотрел на Цицерона:

– А он не сделает вонючку?

Лицо у Цицерона стало краснее «Солнцедара». Он издал надсадный тетеревиный клекот, ребром ладони резанул себя по горлу. Рукав ватника задрался, и я увидел его заголившуюся руку. Она была потравлена фиолетовой цифирью номерков очередей.

Игорь вступился за магазинного приятеля:

– Ты зря его обидел. Цицерон – с хорошей репутацией. Я головой ручаюсь за него. Да и какой резон химичить, когда ему и дальше здесь работать?

Ну что ж, как говорится, кто не рискует, тот не пьет.

Цицерон впихнул нас в очередь и только после этого покинул магазин, взяв курс к гастроному МПС.

…На елочный базар мы возвратились в тот момент, когда полным ходом шла очередная перекличка.

– Двадцать пятый!

– Здесь…

– Двадцать шестой!

– Присутствует…

– Двадцать седьмой!

– На месте…

Мы остолбенели. Наши номера прошли, мы бездарно опоздали! Я попытался крикнуть: «Товарищи, мы здесь!», но вместо слов издал мычание. Совсем, как Цицерон…

Журавлев ухватил меня за плечи и основательно встряхнул.

– Успокойся, это у тебя на нервной почве!

А у самого предательски задергалась щека.

К счастью выяснилось, что мы попали на перекличку фронтовиков-орденоносцев. Общие очередники проводили перекличку в другом конце двора. Мы бросились туда. И успели в самый раз.

– Двадцать первый! – прозвучало в морозной тишине.

– Двадцать первый здесь! – по-военному отрывисто ответил я.

– Двадцать второй!

– Журавлев Игорь Константинович. На месте!

– Двадцать третий!..

Двадцать третий номер нам был уже до лампочки. Мы отошли в сторонку. У Журавлева продолжала дергаться щека. У меня за пазухой глухо булькнула бутылка. Мы с Игорем переглянулись.

Искать на территории базара укромное местечко не хватило сил. Ни моральных, ни физических. Мы прильнули к фонарному столбу. Я достал бутылку. У Журавлева нашелся пластмассовый стакан, у меня – плавленый сырок.

Вскрыть бутылку было делом нескольких секунд. Но не успел я плеснуть в стакан, как тут же рядом возник Степаныч.

– Не по-русски, мужики! – укоризненно сказал Степаныч. – На двоих у нас не пьют, третий нужен, – и, стянув с руки заиндевелую от мороза рукавицу, потянулся за стаканом. – С Новым годом, мужики!

Что было дальше, помнится с трудом.

Дважды, а может быть и чаще, объявлялся Цицерон. Помню, после третьей «Старки» пошел портвейн. Портвейн сменился «Солнцедаром», «Солнцедар» – «Плодовоягодным»...

Начало смеркаться, когда над елочным базаром резко прозвучал голос Екатерины Леонидовны:

– Товарищи, прошу внимания! Мы понимаем, как вы все измучились. Но елочный обоз еще в пути. По последней информации он проследовал Нахабино и неуклонно продвигается к столице. Проявляя гуманизм и заботу о здоровье, хочу просить вас покинуть территорию базара и разойтись до завтра. Зеленые красавицы будет терпеливо ждать вас до утра. Заверяю вас, что ни одна хвойная иголка за ночь не уйдет налево. Для охраны выставляется усиленный наряд милиции. Результаты последней, девятой, переклички остаются в силе. Ждем вас завтра в семь часов утра.

У меня хватило разума (пьяный-пьяный, но что-то я еще соображал) заручиться справкой от Екатерины Леонидовны, что я весь день провел на елочном базаре и по уважительной причине возвращаюсь без лесной красавицы.

…Людмила ждала меня в прихожей. Рядом с ней стоял чемодан.

– Здесь твои пожитки, – не повышая голоса, произнесла жена. – Спиртное найдешь у Журавлева.

Я молча протянул Людмиле справку, подписанную Екатериной Леонидовной. Жена расплакалась:

– Когда?! Когда все это кончится?!

Что я мог ответить ей? То же, что и утром:

– Когда построим коммунизм…

Утром следующего дня я снова был на елочном базаре. Лесных красавиц не было в помине. Распространились слухи, что ночью елки завезли и были пущены «налево».

Екатерина Леонидовна снова взобралась на ящик. На ее измученном лице были видны следы бессонной ночи:

– Товарищи! Не верьте паникерам! Могу поклясться партбилетом, что завоза ночью не было. Обоз находится на ближних подступах к Москве. Проявим выдержку и дисциплину! Далеко прошу не отлучаться…

Добежать до Бородавки было делом нескольких минут. Проверенным маршрутом мы рванули к магазину. Возле пункта стеклотары мы увидели знакомую картину. В морозной тишине раздавались голоса:

– Сто двенадцатый!

– Козлов…

– Сто тринадцатый!

– Панкратов…

– Сто четырнадцатый!..

Тары не было седьмые сутки…

Знакомая картина ожидала нас и возле Бородавки. Толпа народа, давка, крики, набор все тех же нецензурных слов. У дверей нас встретил Цицерон. Он был единственный, кто обходился без ненормативной лексики. (Не позволяла родовая травма).

…День пролетел быстрее, чем вчера. К четырем часам мы окончательно напились. Густая темень окутала елочный базар. Позади остались восемь перекличек и четыре выпитых бутылки. Пятая, недопитая, – вызывала отвращение. Как и мысль о новогодней елке.

В темноте обозначилась чья-то мешковатая фигура. По перегару я узнал Стапаныча.

– Мужики, – сказал Степаныч, – строго между нами… Только что звонили из райкома. Обоз застрял в Нахабино. Шофера напились и не могут дальше ехать.

То что я подумал, я не решился сообщить даже Журавлеву. Настолько это было нецензурно. К черту новогодний праздник, к черту переклички, хвойную красавицу, Екатерину Леонидовну, Раису Яковлевну, Журавлева, Бородавку, к черту Цицерона впридачу со Степанычем! Мне хотелось только одного: залезть на тарный ящик и громко-громко крикнуть:

– Люда, я хочу домой!

Я медленно направился к воротам.

Журавлев с сочувствием смотрел мне вслед.

На следующий день телефон затрезвонил после двенадцати. Я поднял трубку, услышал голос Журавлева:

– Старик!..

Я грубо оборвал его:

– Ни слова больше!

– Да погоди ты! – взмолился Игорь. – Ночью был завоз. Елки привезли из Ярославской области. Твоя елка у меня в квартире!

– Как она к тебе попала?

– Приедешь, расскажу.

– Я тебе не верю.

– Клянусь партбилетом Екатерины Леонидовны!

...Я нерешительно позвонил в квартиру Журавлевых.

Дверь распахнулась. Я вошел в прихожую и сразу же почувствовал терпкий запах хвои. Возле стены стояла запеленутая елка.

Игорь и Раиса Яковлевна с загадочной улыбкой смотрели на меня.

– Это чудо – ваше! – тоном феи произнесла Раиса Яковлевна.

Я зачарованно смотрел на елку и видел дочь, ее глаза, излучающие радость, видел доброе, счастливое лицо Людмилы…

– Я провожу тебя, – шепнул мне Игорь.

– Не надо. Я сам доеду.

Игорь засмеялся:

– Да ты не бойся. Совращать не буду. Только – кружка пива.

Мы вышли на Садовое кольцо. На углу Садового и Чернышевского вошли в пивную. Раздобыли кружки, наполнили их пивом. Спеленутую елку я поставил в угол.

Мужики завистливо смотрели на меня.

Осушив по кружке, мы налили по второй. Смаху выпили. Добавили по третьей.

– Ну, мне пора…

Я обернулся. В углу, где только что стояла елка, красовалась швабра и помойное ведро. Я, как Цицерон, лишился дара речи. У Журавлева, как тогда на елочном базаре, задергалась щека.

Я издал истошный крик. В пивной мгновенно воцарилась тишина.

Как украли елку, никто не видел. Мы с Журавлевым пулей бросились на улицу. Побежали в сторону Бауманского сада.

Спешили люди, кутаясь от ветра. Мела колючая снежная поземка…

И вдруг, вдалеке, мелькнули две фигуры. Мне показалось, что в руках у них была моя украденная елка. Мы бросились за ними и через несколько минут нагнали. Двое молодых людей, в вязаных спортивных шапочках, несли огромную разлапистую елку. Елка была явно не моя.

– Мужики, хотите, на колени встану? Отпилите хотя бы небольшую ветку. За любые деньги!

…Когда я пришел домой, Люда укладывала дочку спать. Я был совершенно трезв, без куртки и без свитера. В руках я держал елочную ветку…

Наташа с громким криком побежала мне навстречу, бросилась в мои объятья:

– Папа, папочка пришел! Он принес нам елку!

Я стоял в дверях и плакал.

Люда молча смотрела на меня. Я видел, как у нее дрожали губы…


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2001




Convert this page - http://7iskusstv.com/2011/Nomer12/Bizjak1.php - to PDF file

Комментарии:

Семён Талейсник
Ганей Авив - Лод, Израиль - at 2012-02-07 16:40:32 EDT
Дорогой Саша"!
Это не "страшилка", это - трагифарс, объединяющий сюрреалистические ночные переклички замерзающих покупателей ещё не завезенных ёлок, окружавших ограниченные проволочным временным забором подготовленные места для лесных красавиц или их отходов...Под тёмным небом, в свете мерцающих жёлтых фонарей, иногда занавешенных снегопадами или мерцающей снежной пылью, что делает пейзаж более ещё таинственным и жутким... Скрюченные, скукоженные, жмущиеся друг к другу дедушки, папы, реже мамы и бабушки, которые ещё могут участвовать, ждут и надеются дождаться и купить, если хватит, то ёлку-сосенку, а коли не хватит, то веточек, лапок, более подходящих к похоронному обряду... Для мужиков, вроде нашего рискового героя, почти уже беспаспортного, прикрывающегося другом Журавлёвым, единственным спасением, выходом, помощью не озвереть или согреться были знаковые люди типа Цицерона, помогавшие скрасить, выжить, преодолеть время ожидания спасительной порцией спиртного- этой живой воды по ситуации.
Самым тяжким кошмаром всей этой истории было похищении ёлки в очередной забегаловке. А принесенная ёлочная дорогая ветка смогла успокоить жену в её напрасных (как всегда) подозрениях и дочку, принявшую её за настоящую полноценную ёлку.
Нет это не ласковое народное словечко"страшилка". Это предновогодний, повторявшийся из года в год, "ужас". Потому что мастерски написан и воспринимается естественно и реально читателем, пережившим подобное.
С Новым Годом, дорогой Александр! Пиши следующую страшилку или весёлку.
Семён


Бизяковед
Израиль - at 2012-01-10 11:48:20 EDT
Михаил Фельдман
Нетания, Израиль - Tue, 10 Jan 2012 08:20:20(CET)

Уважаемый Александр!
Я давно слежу за Вашим творчеством в Сети. Скажите, где и как я могу приобрести Ваши книги?
**************************************************
Вот оно - признание народа! Чувствует народ родную стихию, что ни говори.
"Эх! Эх! придет ли времечко, когда (приди желанное).....

Михаил Фельдман
Нетания, Израиль - at 2012-01-10 08:20:20 EDT
Уважаемый Александр!
Я давно слежу за Вашим творчеством в Сети. Скажите, где и как я могу приобрести Ваши книги?
Спасибо, Михаил.

Кашиш - Vиктору-Аврому
- at 2012-01-06 17:48:06 EDT
Витя, что вы, в самом деле?!
Ведь прошла уже неделя,
Есть и сало, и икра -
Закусить давно пора!

АЛЕКСАНДР БИЗЯК
- at 2012-01-06 12:57:29 EDT
Дорогие друзья, спасибо всем, кто откликнулся на "Ёлку".

ПЕРСОНАЛЬНО для V-A:
Какое счастье, что вы когда-то покинули Москву, и несчастье для "СЕМИ ИСКУССТВ", где вы наваляли столько всякой ереси.
Солидарен с Петром Великим: "Указую господам сенаторам, чтобы речь держать не по писаному, а своими словами, чтобы дурь видна была каждого".
И с А.Радищевым: "Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй".

Всех с наступившим 2012-м!

V-A
- at 2012-01-05 23:32:45 EDT
Обсуждение личности тут началосьзадолго до - кто-то
упомянул про ректорство во ВГИКе и т.д. А затем ещё кто-то
клеветнически обвинил меня, что я наезжаю на автора,
поскольку член партии (было по моей просьбе стерто
модерацией). Совершенно естественно было ответить, что я-то
как раз не член этой мерзкой вурдалакской сталинистской
(в то время) партии, в отличие от.

По мне так - можешь не вступать - не вступай. Не можешь-
флаг в руки, но уж тогда не стоит партию и её идеи поливать
помоями изо всех шлангов, как делается в рецензируемом произведении.
А то хотят и рыбку с`есть и на елку влезть.

Бывший москвич
- at 2012-01-05 23:16:46 EDT
V-A
- Thu, 05 Jan 2012 23:01:14(CET)
++++++++++++++++++++++++++++
Вы перевели обсуждение рассказа на пустозвонство по поводу типографии Москвы с единственной ремаркой "сплошная ложь", а затем на обсуждение личности, вам, наверняка, не знакомой. Что и есть подлость! На этом оставляю вас с самим собой.
И советую автору отнестись к вашим ремаркам с соответствии с уровнем вашей личности.

V-A
- at 2012-01-05 23:09:13 EDT
Бывший москвич,

как не стыдно!

Автор Бизяк Александр

Обряд пострига в ряды КПСС
Из цикла «Моя жизнь в КПСС»
Партийные забавы, внеуставные шалости,
курьезы, трагикомические фарсы

http://www.andersval.nl/index.php?option=com_content&task=view&id=391&Itemid=107

V-A
- at 2012-01-05 23:01:14 EDT
Бывший москвич,

а как назвать человека, вступившего в партию из шкурных
соображений, а потом полицающего её и её идеологию
помоями?

Не я начал эту бодягу про партию, верно?

Да и какой Вы москвич, если путаете Хмельницкого и
Чернышевского?

Бывший москвич
- at 2012-01-05 22:36:29 EDT
V-A
- Thu, 05 Jan 2012 22:32:01(CET)

Но я и вправду никогда в партии не состоял в отличие...
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
А вы опускаетесь все ниже и ниже. И подлецы бывало были беспартийными. Вправду!

V-A
- at 2012-01-05 22:32:00 EDT
Сказал наш нераслабный "беспартийный"

Но я и вправду никогда в партии не состоял, в отличие от
того же Бизяка, который туда добовольно вступил. А потом
поливает её же как и где только может.

Бывший москвич
- at 2012-01-05 15:04:51 EDT
V-A
- at 2012-01-05 13:48:41 EDT
Виталий, Москва, на минуточку, - столица, а не школа клоунов.
++++++++++++++++++++++++++++++++
Ну, если столица, то клоунам там не место! Поэтому V-A и предпочел Бостон Москве. Бостон не столица, значит...!

V-A
- at 2012-01-05 13:48:41 EDT
Виталий, Москва, на минуточку, - столица, а не школа клоунов.
Владимир
Бостон, USA - at 2012-01-05 08:09:07 EDT
Я в Бостоне живу 17 лет, но таких твердолобых, как г-н V-A, встречаю первый раз. Оставался бы он в Москве, там и театров и музеев больше, чем в Бостоне. И как таких прописывают в Бостоне?!
Виктор Каган
- at 2012-01-05 06:42:55 EDT
Игрек
- at 2012-01-05 06:01:30 EDT

Степаныч, уверен, что до такого троллингового маразма, в который скатилось обсуждение, вы бы не дошли, даже в той же манере стоя за ёлками до следующего Нового года. :)

Игрек
- at 2012-01-05 06:01:30 EDT
Мужики, вы, пардон, одурели. При чем здесь московская топография и количество выпитого, которое само по себе вполне реалистично и даже слегка недотягивает до нормы? Это самая обыкновенная реалистичная проза в духе Венечки Ерофееева. "Степаныч" - это мой псевдоним в тот день, халтурил я после инженерной работы. Могу засвидетельствовать и поклясться самым дорогим, что привез из СССР - трудовой книжкой, -- ВСЕ ТАК И БЫЛО.
Виталий
С-Петербург, - at 2012-01-05 05:49:05 EDT
V-A
Я в Москве прожил 2 десятка лет, но родной мне она так и
не стала...
________________________________

V-A, голубчик, за ваших два десятка лет в Москве можно было бы и научиться юмор понимать. Рожденный ползать летать не может.
Интересно бы узнать,и в Бостоне с юмором напряг?

V-A
- at 2012-01-05 05:35:24 EDT
Вот же!
Автор путается в топографии, врет по поводу выпитого.
Почему ж нам верить в фантасмагорию про елку?
А если - не фантасмогория, то зачем же идет привязка на
местности? Сад Баумана, Чернышевского...
Не помню кто (кажется сударь Рабинович) сказал по поводу
какого-то рассказа - НИ СЛОВА ПРАВДЫ, А ПРЕКРАСНО.
То есть - надо выдерживать стиль, а то мозг плавится.

Бывший москвич
- at 2012-01-05 03:50:42 EDT
V-A
- Thu, 05 Jan 2012 03:39:20(CET)
А вранья там выше крыши - хотя бы вот - выпить то
количество, что было нам перечислено человек просто не
может.
+++++++++++++++++++++++++++++++++
Продолжаете свое словоб..дие, читая юмористический рассказ как милицейский доклад. Бывайте!

V-A
- at 2012-01-05 03:39:20 EDT
Бывший москвич,

понимай Вы хоть немного в литературной критике, было бы Вам
понятно, что биография автора и его прочие заслуги
никакого отношения к обсуждению стилистики его творчества
не имеют. Хоть он Герой Социалистического Труда, хоть
дворник. М обсуждаем тексты, а не авторов, пора бы зарубить
на носу. А вранья там выше крыши - хотя бы вот - выпить то
количество, что было нам перечислено человек просто не
может. Пусть не смертельная доза, но после такого люди
надолго будут клиентами реанимации, а не бегать в поисках
очередной пивнушки.

Бывший москвич
- at 2012-01-05 02:46:29 EDT
Из Гостевой:

V-A
- Thu, 05 Jan 2012 01:48:48(CET)
Я вот любого и ругал и хвалил. Почему не похвалить, если есть за что. Почему не поругать, если
напрашивается.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Герой! Ценитель!
Вот пример: о юмористическом рассказе, при полном отсутствии чувства юмора заявлено(V-A - Mon, 02 Jan 2012 19:59:45):
"Одна сплошная ложь".

На это был замечено (Геннадий старожил Москвы, - Mon, 02 Jan 2012 22:59:34):
В ответ на "разоблачение" V-A
Всё доподлинно, всё точно. За исключением одной ошибки: кинотеатр назывался не "Севастополь", а "Новороссийск". Хотя автора прекрасно понимаю. За давностью лет можно спутать/


Как реагирует "Объективный рецензент"? (V-A - Tue, 03 Jan 2012 06:32:23):

Я далеко не ангел, но реперными точками на карте городов для меня служат не пивнушки и детские грибочки, а музеи, театры и кинотеатры.

Это сказано в противопоставлении А. Бизяку, руководившему сценарной мастерской ВГИК, автору многих фильмов. Но какое отношение имеет ВГИК к реперным точкам рецензента? То что последний не только не ангел, но и без ангела в голове ясно, однако и ангел мог бы понять, что такое заявление о себе "интеллигентном" не интеллигентно уходит от извинения за собственную "сплошную ложь", которая была выдана за "Почему не поругать, если напрашивается". Поругать или похвалить V-A за его рецензии? Ответит очевиден.

А Александру Бизяку спасибо за мастерские образы той Москвы, уход которой в небытие(свершившийся ли?) сегодня приятно отметить смехом.

Мария Шифман
Тель-Авив, Израиль - at 2012-01-03 18:11:08 EDT
Леопольду

Не знаю кто такой Хаханов, написавший про арбузы. А вот "Ёлку" прочитала с огромным удовольствием и смеялась до упаду. Хотя этот смех сквозь слёзы от той страшной совковой жизни, которую с содроганием вспоминаю до сих пор.
Спасибо автору, который сумел с таким прекрасным юмором рассказать об этом.
С уважением Мария

леопольд
израиль - at 2012-01-03 14:47:12 EDT
Пардон, очепятался--- не осуждают, а ОБСУЖДАЮТ. Ещё раз, слиха.
леопольд
израиль - at 2012-01-03 14:44:20 EDT
Прочитал рассказ и все отзывы. Не понимаю--- такие уважаемые люди и что так подробно осуждают? Дежурную хохму в духе Петросяна и Задорнова. Очень напоминает текст о продаже арбузов в исполнении Хаханова, но у него посильнее( моё, как говорят, сугубо личное мнение.
Виталий
С-Петербург, - at 2012-01-03 08:58:12 EDT
V-A: Я далеко не ангел, но реперными точками на карте городов
для меня служат не пивнушки и детские грибочки, а музеи, театры и кинотеатры.

Я специально заглянул в список авторов журнала "Семь искусств" и убедился, что Александру Бизяку, как и Вам, уважаемый V-A из Бостона, не чужды ни музеи, ни театры, ни кинотеатры. Особенно КИНОтеатры...
Так что не Вы один приверженец искусств и литературы. Вас уже по меньшей мере двое.
Я рад за Вас, что Вы не одиноки.

V-A
- at 2012-01-03 06:32:22 EDT
Геннадий
старожил Москвы
В ответ на "разоблачение" V-A
И если бы V-A был(а) старожилом москвичом, мог или могла бы понять, где происходит действие рассказа.


Ув. Геннадий!
А это что у нас, детективного жанра повествование?
Удивительно, но на ету ошибку никто автору не указал, хотя
рассказ уже несколько лет гуляет по сети. Видно, мало
осталось старожилов-москвичей, вымирающий подвид.
Ну да и понятно, такими дозами пить - это ж никакого
здоровья не хватит.

Я в Москве прожил 2 десятка лет, но родной мне она так и
не стала (в отличие от Бостона, где я почуствовал себя
дома буквально через пару лет - а, казалосьбы, и язык
другой, и культура; наверно старожилы-москвичи
постарались).

Я далеко не ангел, но реперными точками на карте городов
для меня служат не пивнушки и детские грибочки, а музеи, театры и кинотеатры.

Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-01-03 01:07:06 EDT
Прекрасный рассказ. С юмором, с темпом - законсервированное советское прошлое.
А как за подписными собраниями сочинений стояли ночами в очередях?
Не только рассказ, но и памятник строительства коммунизма.
Автор - молодец! Вне зависимости от того какое кино там стояло под боком.

Янкелевич
Натания , Израиль - at 2012-01-03 00:55:19 EDT
Рассказ мне очень понравился, но я рос в баку, там елки покупались как-то проще, но вот период отсутствия хлеба, когда толпы штурмовали магазины помню очень хорошо. Я не помню год точно год, так примерно 58. Посылали нас, мальчишек, взрослые это просто не выдерживали. Продавец стоял перед лесом рук, протягивающим ему деньги. Нужно было винтом ввинтиться в толпу и оказаться перед продавцом. На дело нужно было идти вдвоем, одному просто было нет пропихнуться. Первый шел на прорыв, а второй толкая его и отталкивая прочих, всячески ему содействовал. Этим содействующим был мой двоюродный брат. Сейчас он живет в Нью-Йорке, ходит с кардиостимулятором и уж конечно в таких романтических условиях хлеба ему еже не достать. А продавец, он брал сразу у примерно десяти человек по совершенно непостижимой системе, но уж точно не по очереди и не по номерам. Потом набрав деньги, он поднимал вверх и говорил: Чье? Кто-то кричал: Мое! и получал хлеб. мне было лет 12, ничего не мешало продавцу взять деньги и потом сказать, что я у тебя не брал. Что я, пацан, мог бы сделать? Но система работала только так. Хлеб был жуткий, из-за нехватки муки в него добавляли все, что было под рукой. На изломе хлеб синел. Тогда же родился анекдот: "Знаешь что в хлеб стали добавлять? - Что? - Муку!!!" А номера писали несколько позже возле магазина подписных изданий. Я страшно гордился своей библиотекой, у меня были уникальные вещи, самыми редкими и интересными из них были старообрядческие религиозные книги. Но Вывести в Израиль я их не смог. Надеюсь, что они найдут свое место.
Как-то раз во Владивосток пришел американский военный корабль. Моряк на корабле увидел на берегу пастора (американца) и спросил его, есть ли во Владивостоке еврейская община. Тот Ответил, что нет. Моряк сказал, что так не бывает и дал ему свой молитвенник (сидур) на английском и иврите, которым обеспечивало американских военных моряков МО США. Так эта книга попала ко мне. Есть у меня сидур изданный в Японии, в Кобэ в 1920 году. Язык там соответственно иврит, и русский, но дореволюционный.
Много можно написать, но это будет уже не отзыв,а отдельная статья.
Большое спасибо автору, впечатление такое, как будто на время вернулся в ту жизнь, все узнаваемо и прекрасно написано. Успехов автору!

Тульвит
- at 2012-01-03 00:30:21 EDT
Принесла случайная молва милые ненужные слова...Басманная, Земляной вал, улица Чернышевского... Я, правда, не москвич, но столько раз бродил по Москве... особенно в этих местах... идя пешком с Курского... Букинистический в начале Чернышевского...
Издательство "Худ.лит." на Басманной... там работала моя знакомая... улмца, по которой бежал герой за пропавшей елкой, называлась, кажется Карла Маркса... там жил мой друг... Переименовано все теперь. стало все по новому, верь-не верь, но куда ни едешь ты и где ни живешь. по Басманной снова ты пройдешь... где мои, увы, дцать лет... где-то на Басманной... где мои увы дцать бед...

Геннадий
старожил Москвы, - at 2012-01-02 22:59:34 EDT
В ответ на "разоблачение" V-A

Не хочу анализировать художественные достоинства рассказа. О них написали комментаторы, к мнению которых я присоединяюсь.
Остановлюсь на топографии рассказа. Как я понял, рассказ написан о Москве семидесятых годов. И улица Чернышевского (ныне Маросейка), выходящая на Садовое кольцо, и площадь Цезаря Куникова, и винный магазин на углу Садового кольца и ул.Чернышевского, и бывшая пивная на Басманной рядом с садом им.Баумана, и ёлочный базар на Земляном валу (во дворе дома на улице Машкова. В те достопамятные семидесятые я, живший тогда в Лялином переулке, тоже (было дело) частенько заходил в пивную на Басманной, где украли ёлку Бизяка, и прекрасно знаю гастроном на Садовом возле МПС.
Всё доподлинно, всё точно. За исключением одной ошибки: кинотеатр назывался не "Севастополь", а "Новороссийск". Хотя автора прекрасно понимаю. За давностью лет можно спутать. Тем более, перед кинотеатром расположен огромный якорь. Но думаю, это не смертельная ошибка. И если бы V-A был(а) старожилом москвичом, мог или могла бы понять, где происходит действие рассказа.
А рассказ и вправду впечатляет.
С уважением,
Геннадий.

V-A
- at 2012-01-02 19:59:45 EDT
Понятно, почему от автора собирается уйти жена - видимо,
надоело бесконечное враньё.
Кинотеатр "Савастополь": ранее - Кинотеатр, рядом с
Черкизовским стадионом. Ныне пугает редких после закрытия
Черкизона прохожих пустыми выбитыми глазницами. Находится
далеко на Северо-Востоке Москвы за метро Преображенская.

Садовое кольцо (особенно в районе Бауманского сада) - это
так километров 20 будет от "Севастополя". И в очереди около
"Севастополя" никак не мопгли обсуждать что выкинули в
гастрономе МПС на Садовом.

Одна сплошная ложь.

Галимзян Ахметов
г.Казань, - at 2012-01-02 15:42:21 EDT
Что Цицерон, что Демосфен - одна шайка-лейка. Оба поболтать любили.
А рассказ мне понравился. У нас в Казани было то же самое. Написал бы, но как у Бизяка, мне будет слабО.
Спасибо автору,
Галимзян Ахметов.

Б.Тененбаум-С.Суриной :)
- at 2012-01-02 14:56:37 EDT
Немой Цицерон- (поделом: много в древности болтал, да ещё с каменьями за щекой, а в наши дни - с каменьями за пазухой

Уважаемая Светлана, вообще-то это был Демосфен ...

Эстер Пастернак
Ариэль, Израиль - at 2012-01-02 14:39:43 EDT
О Леониде Андрееве Толстой выразился так: "Он пугает, а мне не страшно".
Прочитав "Страшилку" Александра Бизяка, нам не только не страшно, а счастливо от того, что мы здесь, в Израиле, а не там,нам радостно и тепло от того, что мы в очередной раз встретились лицом к лицу с таким непосредственным и жизнерадостным проявлением таланта. Беспросветную и серую реальность, так знакомую нам из той жизни, Александр умудрился, хоть на одно мгновенье, превратить в чудо для своей маленькой дочки, а затем для нас, благодарных читателей.
Дальнейших чудес в жизни и творчестве!
С уважением Эстер

Светлана Сурина
Москва, - at 2012-01-02 14:24:59 EDT

Да никакая не страшилка-- а совершенно законченный Достоевский: драма, которая чуть не довела героя до ручки…У читателя возникает ощущение, что выдержать подобное нормальный человек не смог бы..А мы в этом всём варились ежедневно.
Ты пишешь, что от холода уши у героя стали фанерными. А души? У всех нас в те
времена они были такими.
Но речь не об освенцимах тех лет-- речь о прекрасном авторе—наследнике дивных метафор Олеши и Довлатова: чего стоят «мясомолочная тётка», «рука, протравленная фиолетовой цифирью номерков очередей». Немой Цицерон- (поделом: много в древности болтал, да ещё с каменьями за щекой, а в наши дни - с каменьями за пазухой). Но именно такой Цицерон и мог выжить в те дни, иначе - лагерь…
Просто класс!!
Сашенька! Страшно с тобой - как тебе удаётся остаться обнадёживающе чистым, весёлым оптимистом, даже когда пишешь о вязкой мутности тех лет?
Многих тебе лет удачи в твоём прекрасном творчестве!
Светлана.

Марк Фукс
Израиль, Хайфа - at 2012-01-02 06:39:11 EDT
Дорогой А.Г!

С удовольствием вновь услышал Ваш голос и окунулся в новогоднюю суету.
Вы описали «достопримечательности» предновогодней Москвы, а мне вспомнился Ташкент на исходе декабря и, зажмурив глаза, я представил нас с Вами где-нибудь на Бешагаче с еще полной бутылкой «Алмазара», опустошенным «Коленвалом» и знаменитыми пончиками в промасленной бумаге.
С Новым годом! Лучшие пожелания Вам и Вашим очаровательным близким.
М.Ф.



М. Аврутин
- at 2012-01-01 21:34:56 EDT
Не случайными были те муки, о которых нам так увлекательно рассказал Александр Бизяк, ибо нет для еврея праздника хуже нового года. Читайте об этом здесь:

http://toldot.ru/tora/articles/articles_335.html?template=83

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//