Номер 3(16) - март 2011
Реувен Миллер

Реувен
Миллер Тринадцатая страна, или Америка через форточку

Пролог

Я по свету немало хаживал. Какие только просторы родины чудесной не повидал между двадцатым и пятидесятым годами первой жизни! Отпуска в горах или на побережье Кавказа, в Москве, Ленинграде… И очень много командировок. Но служба службой, а для себя пожить нужно, и я, грешным делом, злоупотребляя потихоньку служебным положением, увидел, за казенный счет, огромный ареал: от Прибалтики и Бреста на западе до Алма-Аты на востоке, от Выборга и Свердловска на севере до Самарканда и Батуми на юге… Но все – внутри «железного занавеса». И лишь в постсоветском 1994-м, да и то, пережив полуторалетние отказные мытарства, беззаконно созданные на ровном месте бывшими работниками якобы сгинувшего в небытие КГБ СССР, впервые удалось выбраться «за бугор». Побывал тогда в Израиле, и через короткое время мы перебрались в Страну навсегда. А через несколько лет, став в новой жизни на ноги, занялись освоением закрытого ранее мира. Первым пунктом выбрали Париж… Oh, Paris!!! Затем – три поездки подряд в соседний Египет: в Синай – по следам Моше-рабейну и в Африку к пирамидам. И, вот, кайфуя как-то в номере «Хилтона», что в египетской Нуэйбе, подняли мы с женой рюмочки за то, чтобы посетить еще десяток стран. К осени 2009 года этот план выполнили, побывав в тех странах Европы, куда тянулась душа, и в соседних Иордании с Турцией. А, вот, до Америки я так и не добрался. Хотя, не очень-то и хотелось – для бывшего военно-промышленного совка не могли пройти бесследно пятьдесят лет оголтелой антиамериканской пропаганды. Безусловно, за израильские, немалые уже годы, мое отношение к Штатам улучшилось, но именно в Стране открылись неизвестные доселе моему еврейскому взгляду грани и нюансы взаимоотношений с нашим Лучшим Другом и Верным Партнером и с тамошними соплеменниками. И не скажу, чтобы знания эти принесли что-то сверх скорбей, обещанных мудрым Коѓелетом. Но породили, все-таки, определенное любопытство и желание увидеть самому. А поездка в США – дело сложное. Дабы быть по-настоящему информативной, она требует много времени и средств. А где их взять бедному мельнику, обязанному денно и нощно кормить миллион человек в Иерусалиме и на соседних, как считает прогрессивное человечество, «оккупированных» территориях? Ведь, что «оккупанты», что «оккупированные», пожрать, далеко не дураки!

Так вот, и застопорился летом 2009-го мой список потоптанных ногами стран на числе 12. И вдруг… Я неожиданно получил предложение смотаться в Америку. Предложение, от которого не смог отказаться. Авантюра попахивала безумием, но после некоторых колебаний я решился. Сработали рудименты советской командировочной закалки. Полных шесть суток там, 32 часа в воздухе, остальное – в ожидании пересадок, а всего – чуть больше недели. Развлечение, скорее, для комсомольцев, а не прадедушек на второй половине седьмого десятка. Но кто знает, представится ли еще когда-нибудь случай? А тут, все совпало, сладилось: и отпуск удалось урвать, несмотря на большое число сотрудников нашего маленького мельничного коллектива, загулявших по поводу мохаммеданского разговения Ид аль-Адха, и благодарственные каникулы у наших американских внуков.

– Ха-ха! Открыл Америку… через форточку! – кричала босоногая ватага моего ташкентского детства, если кто-то пытался выдать за новинку осточертевшую банальность. Но в этот блиц-тур Америка, действительно, открывалась мне большей частью, через форточки: то из иллюминатора самолета, то из окна машины. Или из квартиры друзей моего детства в огромных окнах, обращенных на Чикаго-ривер и густо понатыканные вокруг небоскребы.

Потому, написанное ниже – калейдоскопичное, субъективное, импрессионистско-сионистское отражение наспех увиденного через разные форточки, и на большее я не претендую. Никакой сермяжной правды, никакой объективности. Кстати сказать, налетая к нам на Святую Землю, кратковременные отпускники или командированные тоже нередко грешат большой-большой необъективностью. Да и существует ли объективность, вообще?

Так что, представляю тебе, уважаемый читатель, лишь галерею из нескольких моментальных снимков, точнее, коротких клипов.

Живьем американцев я впервые увидел в Ленинграде, будучи тринадцати лет от роду. Леля, мамина кузина, благословенна ее память, повезла тогда недоросля-племянника в Северную Пальмиру, дабы приобщить к великой культуре. Этакая бар-мицва по-советски. Целыми днями она таскала меня по музеям и паркам, оставляя в осадке восторг увиденным, кашу в голове и ощущение усталости, но посев состоялся, и через несколько лет взросления дал всходы – до меня стало доходить, что я тогда увидел... Так вот, будучи в Эрмитаже, в тихом зале, где, как я много позже понял, буквально перед нашим посещением выставили долгие годы запретную и от того – сенсационную коллекцию импрессионистов, мы с Лелей столкнулись с группой энергичных моложавых стариков и старух, увешанных диковинными фотоаппаратами. Шумная ватага их, буквально, ворвалась в благоговейно тихий зал, рассыпалась по экспозиции, и, перебегая от картины к картине, громко перекликалась из конца в конец зала, делясь восторгами. И это юношеское впечатление крепко врезалось в память…

В Иерусалиме перед глазами полно американских евреев, большей частью, религиозных: хасидов, хабадников, «вязаных кип». Парней и девушек, присылаемых к нам на учебу в ешивах и колелях. Есть и тонкая струйка романтиков сионизма, прибывающих послужить в ЦАХАЛе… И эти американцы шумны, суетливы, несдержанны. Даже на фоне по-левантийски шумных израильтян, они резко выделяются громкими голосами: как правило, хриплыми у парней и мяукающими, с каким-то металлическим призвоном у девушек, заокеанским диалектом английского и акцентом иврита, начисто лишенными согласных звуков. Помнится, музыка английского, слышанная в Лондоне, не била так по ушам…

И, естественно, немало американцев сопутствовало нам на пути в Штаты, начиная с тель-авивского аэропорта. И, кто знает, сколько американских граждан было и среди израильтян, привычных по имиджу?

В сторону южную

Первое, что поразило – это организованность посадки, а потом – выхода из самолета. Ранее не сталкивался с такой ни на европейских, ни на израильских линиях и, уж, тем более, мотаясь в прошлой командировочной жизни по Советскому Союзу. Во всех пяти американских полетах посадка и выход происходили по зонам, на которые разделяется салон самолета. Сначала входили пассажиры первой зоны, затем – второй, третьей… И никакой толкучки в проходах, быстро и организованно! Здорово!

Неделя ночных смен, вплотную предшествовавшая началу путешествия, способствовала легкой адаптации к заокеанским часовым поясам. Сонная, после накопленных за неделю недосыпов, ночь ушла на пересечение Европы и Атлантики, а утром, выписав какую-то малопонятную загогулину над Гренландией, мы приземлились в Филадельфии и через полтора часа продолжили путь в Орландо – первый пункт нашего отпуска. И в филадельфийском аэропорту растворились в потоке настоящих американцев. В Штатах вокруг Дня Благодарения, национального праздника, детей распускают на каникулы, взрослые стараются взять отпуска и, кто может, путешествует. Естественно, с холодного севера, погруженного, если и не в зиму, то в глубокую осень – в сторону южную – благословенную Флориду, где стояла погода, подобная нынешнему ноябрьскому израильскому лету! Летели множество семей: белых, черных, индусов, монголоидов… И, что любопытно: все говорили только на английском и были одинаково спокойны – как взрослые, так и дети. Попадались среди них, судя по внешности, и выходцы с Ближнего и Среднего Востока, так и эти были непривычно сдержаны. Такая удивительная стандартизация массового поведения ранее не встречалась нам ни в Европе, ни, тем более, в наших Палестинах, где арабы, даже, без дурных намерений с их стороны, ведут себя в обществе шумно, развязно, демонстративно вызывающе…

А, может, тогда, в ноябре, мы просто неслись в общем потоке устроенных, состоятельных людей – кто еще ездит за тридевять земель на курорты? Эта сдержанность американской толпы шла вразрез с моими детскими, да и иерусалимскими представлениями об американцах.

Мне понравилась деловитая и спокойная обстановка на американском спецконтроле. Быстро, но не слишком, продвигающаяся очередь, пластиковые корытца для вещей, пропускаемых сквозь рентгеновский сканер. Под разутыми ногами ковролиновая дорожка. Обращение сотрудников – вежливое, но, одновременно, настойчиво-жесткое, с непременной улыбкой, пусть, даже искусственной, профессионально отрепетированной. Кресла и скамейки для приведения себя в порядок на финише антитеррористической экзекуции. Не знаю, как для кого, а для нас, израильтян в самой проверке – ничего особенного.

Учел опыт сестренки Ривки. Может, помните ее рассказ, как по дороге домой, где-то между Детройтом и Тель-Авивом, из ее чемодана, сданного в багаж, уперли видеокамеру (http://world.lib.ru/g/gruppa_t/060411_rivka_krysha.shtml)? Потому вел себя осторожнее. Лаптопчик и фотоаппарат – всегда при себе, в сумке! Ведь, фотоаппарат у меня, хоть и маленький, да удаленький – видео снимает не хуже той украденной камеры! А, уж, лаптопчик, так вообще, не мыслю себя без него – могучего средства коммуникации! Да, прогресс техники огромный, а, ведь, всего-то пять лет прошло после ривкиного посещения Америки…

В одном из аэропортов случился у меня такой «инцидент». Иду я через ворота-металлоискатель, придерживая рукой штаны, ремень от которых уплыл отдельно, среди прочего, в рентгеновский сканер, а сотрудник шмональни показывает, что надо поднять обе руки. Не знаю, зачем ему, но штаны у меня от этого порядком приспустились. По окончании нескольких секунд процедуры я жестом показал ему на ее результат, и мы оба заржали. Мне-то плевать, я человек старый, и как говорится, калач тертый. Ну, упали штаны! Как говорила некая лимита-станичница Анька, жившая когда-то у нас в доме: «Увидят – не отнимут!» А, вот, окажись на моем месте какой-нибудь мохаммеданин, не по-европейски стыдливый или прихвостень его, правозащитник, вот было бы визгу!

Между прочим, с процедурой разувания и снятия ремней впервые довелось столкнуться года три назад в будапештском аэропорту. Но там не было индивидуальной тары – корытец, и шмотки, обувь, кошельки, сумки – все барахло разных пассажиров вперемежку плыло по ленте конвейера в общем потоке. И продвигались мы крайне медленно босиком по холодном полу. И силен был и, в общем-то, оправдан страх чего-то недосчитаться. Более того, сотрудники той венгерской шмональни выглядели, как на подбор, карикатурными гестаповскими типажами из советских фильмов. И они непрерывно и злобно орали на нас, разумеется, на своем непонятном, мало распространенном в мире, языке, и, казалось просто удивительным, что удалось собрать все свои причиндалы, и пройти шмональню, отделавшись лишь нервным стрессом.

Тем не менее, дружелюбная, по крайней мере, внешне, проверка в аэропортах США подвергается яростным атакам со стороны борцов за права человека. Человека – воина джихада, разумеется. Особенно атаки усилились после начала внедрения новых рентгеновских систем, на которых оператор видит человека, о, ужас! – голым! В чем только правозащитники не обвиняют власти, внедряющие эту систему! И никакие доводы, вроде того, что в аппарате технически не предусмотрены съемка и запоминание изображения, не действуют. А, вот, все равно! А, вдруг?

Возня эта, между прочим, ясно указывает адресацию кормушки правозащитников – обозы джихада. Тяжко на таком шмоне мохаммеданам с их средневековой стыдливостью. Даже шахидам, быть может, сознательно доживающим последние часы или минуты. И не имея ныне никакой возможности, добиться отмены проверок в легитимном правовом поле, т. е., в рамках действующих законов государств, вопиют на весь свет наемники мохаммедан, неоанархисты-правозащитники…

Ладно, черт с ними, вернемся в Америку!

Четыре первых дня мы провели в Орландо, расположенном в самом центре Флориды. Это живописный курортный город с лесопарками и озерами. До океанских пляжей или Мексиканского залива, по американским меркам, рукой подать – до часа езды. Изобилие воды и зелени поражает воображение израильтянина, особенно, в наш нынешний жаркий, засушливый год. Чтобы иметь возможность достойно принимать у себя внуков, мы заказали через некую английскую фирму апартаменты – четырехкомнатную квартиру площадью более 100 кв.м.: салон, три спальни, полностью оборудованная кухня, холл и балкон с видом на озеро. Две ванные, интернет, телевизоры. Стоило все это удовольствие 100 долларов в сутки – по европейским меркам – даром! Результат кризиса. Мне объяснили, что английская фирма выкупила целый двор – несколько четырехэтажных домов из-под суда, ибо владельцы квартир не смогли выплатить ипотеку, машканту по-нашему. А теперь фирма сдает апартаменты курортникам-англичанам. И они были основным контингентом жителей нашего двора. Вообще, даже неопытным глазом гостя залетного, в Орландо там и сям видны следы кризиса: заколоченные витрины офисов и магазинов.

Орландо. Пейзаж из «форточки» снятых апартаментов

На сайтах местных риелторов мы, для любопытства, посмотрели цены на недвижимость в этом районе. Так вот, такая квартира, как мы занимали, сейчас стоит порядка 80 тысяч долларов, что, в 4-5 раз дешевле аналогичной в Иерусалиме. По возвращении мне попалась статья Е. Новицкого «Большое будущее Флориды» в «Русском базаре» (http://russian-bazaar.com/Article.aspx?ArticleID=18388), где автор приводит данные об уровне цен в регионе, сходные с теми, что нашли мы. И он пишет, что порядка 25-30 % недвижимости по «смешным» ценам скуплено во Флориде европейцами. Вроде той британской компании, у которой мы жили. Так что, пока кризис, налетай братцы-израильтяне!

Но вернусь к американской толпе. Один из дней, развлекая внуков, мы провели в Диснейленде, к северу от Орландо. Вместе с ними наездились на всем, что только двигалось, с разными стрелялками, через пещеры ужасов, смотрели парад мультяшных героев и спектакль из жизни, опять же, мультяшных героев на площадке перед средневековым замком. Здорово!

Диснейленд. Парад мультгероев Спектакль из жизни мультгероев

Но лично меня просто поразил другой аттракцион, совсем не детский. В 5 часов пополудни в Диснейленде проходила церемония спускания государственного флага. Мне объяснили, что подъем и спуск флага – ежедневный ритуал парка. В церемонии участвовал духовой оркестр, исполнивший государственный гимн. Громила полицейский, словно вышедший из фильма Чаплина, опускал флаг, потом две полицейские девушки, хоть и не слишком грациозно, но аккуратно сложили его треугольником и передали старичку, видимо, представителю администрации. И тут, все присутствующие, а вокруг собралась не менее чем тысячная разновозрастная, разноликая, даже, прости меня, Господи, неполиткорректного! – разнорасовая толпа, запели «Боже, храни Америку!». И в склад, и в лад, и с руками, прижатыми к сердцам! Такого я тоже никогда не видел, да и, представить не мог, чтобы в частном развлекательном парке?.. http://www.youtube.com/watch?v=CaPZTBF41hc

Вы когда-нибудь видели подобное в тоталитарном Советском Союзе, где все парки, лесопарки и зоопарки принадлежали Государству? Или (просто смех разбирает!) в Единственной Демократии на Ближнем Востоке? В Стране, где вопрос: а обязаны ли ее граждане уважать символы Государства? – служит предметом яростных политических дискуссий. В Стране, где отдельные несознательные, но, тем не менее, легитимные и равноправные депутаты Кнессета реализуют свое право на свободу самовыражения, покидая зал заседаний, когда остальные поют государственный гимн?

А, уж, какую демонстрацию и пропаганду патриотизма мы увидели на космодроме им. Дж. Кеннеди на мысе Канаверал, куда повезли внуков! Ну, там сам Бог велел! Воистину, цитадель героев и героических достижений! Признаюсь, мне, в прошлой жизни, разработчику спецэлектроники, кое-что сделавшему и для советских космических программ, на космодроме было очень интересно, хотя, на самом деле, на территории действующего космодрома посетителей пускают лишь в огромный музей под открытым небом. Жаль, что в Союзе покойном не было ничего подобного. Разве что, павильон «Космос» на ВДНХ? Но на Канаверале все в почти реальных условиях. Есть и аттракционы. Например, имитатор ощущений астронавта в полете ракеты от ее запуска до выхода на орбиту. С соответствующим шумом, вибрацией и т. д. Перед сеансом – инструктаж. Проводит его астронавт на центральном из трех экранов в помещении отставного Центра управления полетами. Посетителей, при этом, мягко и вежливо заставляют стоять строго по квадратам, размеченным на полу. И все стоят, как миленькие! Вновь поразился дисциплинированности американцев, в том числе и детей. Представляю себе наших израильских сорванцов, уж, что бы они там вытворяли! В определенный момент, когда на экранах тренажера виден запуск ракеты, в полу появляется вибрация, довольно ощутимая. Нашего пятилетнего внука она настолько напугала, что он уже не захотел идти в собственно, зал-имитатор полета космического корабля…

    

Космодром. Стартовый комплекс «Аполлона». На инструкции в ЦУПе. Здание НАСА

 

В музее космодрома. «Аполлон-15»

Да, интересно! А выходы из всех аттракционов ведут в сувенирные шопы, где детишки требуют купить им космические скафандры или, хотя бы, шлемы. А родители вяло отбиваются: «Хеллоуин уже прошел!»…

И на всех клипах, снятых из разных форточек, американцы всех мастей смотрелись очень сдержанными, дисциплинированными, патриотичными и никак не озабоченными мифически-анархическими правами человека! Может, к нам в Израиль заезжают какие-то другие? Хотя, повторяю, статистика увиденного мною мала и клип короток!

День Благодарения

Четверо суток с внуками промелькнули, как один день. Собираюсь в Чикаго, навестить семью моих одноклассников, разменявших в Америке уже четвертый десяток лет. Знакомству с ними – далеко за полвека. Когда-то в четвертом классе я перешел в его школу, а в седьмом к нам присоединилась она. Потом мы вместе с ней поступали на матфак университета. Она выучилась на математика, программистку, а я сменил профиль на физика, электронщика. На курсе она подружилась с моей будущей женой, и семейная дружба домами продолжалась у нас с полтора десятка лет, до самого их отъезда из Союза. И тогда мы надолго потеряли друг друга. Грешен, работая в «ящике», я был вынужден разрубить старые узы дружбы.

Все было в их жизни: изначальные иммигрантские проблемы, годы трудного становления, достижение успеха…

В начале 1990-х наши контакты восстановились: мой одноклассник наезжал в Ташкент в поисках для фирмы, где он работал, «бизнеса с Россией» (!?). Узбеки принимали американца как VIP-персону, ибо его бывший соученик по техникуму сидел в кресле замминистра, но ничего путного из тех контактов не вышло. Зато, и VIP-жена его гостила как-то несколько дней у нас, прилетев для посещения родительских могил. Помню, совминовский друг мужа снабдил ее «Волгой» на эти дни, но она, как выяснилось, умела водить только на автомате. Ну, раз так, приставили к ней и водителя…

А потом они пару раз навещали нас уже в Иерусалиме…

Но, вот, на обоих навалились старческие недуги, и они ведут тихую пенсионерскую жизнь. Дети, рожденные ими еще в Ташкенте, выросли и обзавелись семьями: старший – ученый-физик, профессор, мотается между Штатами и Женевой, CERN-м; младший – адвокат…

Трое последних суток на американской земле, я провел в режиме автономности, усугубляемой полным английским безъязычием. Хотя, утрирую, не совсем так. Так было лишь во время перемещений по аэропортам. А там – табло, надписи, в которых я, все-таки, могу, через пень-колоду, разобраться. Но на «большой земле» я не был один. Из Орландо меня проводили родственники, а в Чикаго встретили, метапелили, холили, лелеяли, и, в конце концов, спровадили в обратный путь, друзья.

Стычка с устным английским все же произошла, но незначительная. На каком-то из аэропортовских шмонов, кажется, в Орландо, отправил я, как положено, свой любимый лаптопчик в жерло рентгеновской шмоналки, отдельно от сумки с остальными вещами. И вдруг конвейер подал вспять, и мой лаптопчик был шмоналкой изрыгнут. Стоявшая рядом сотрудница, с улыбочкой на зубах, но, сверкая очами, что-то возмущенно сказала мне жестяным голосом Хиллари Клинтон. А я, дурак, стою и не понимаю! Тогда она собственноручно расстегнула сумочку, в которую был облачен мой злополучный спутник, изъяла его и пустила на досмотр обнаженным. Черт его знает? Как физик, не один десяток лет работавший с рентгеном, не пойму, чем им помешало лаптопчиково облачение – тряпочка с поролоном?

Но этим, слава Богу, последствия моего английского безъязычия и закончились. Друзья ожидали меня в аэропорту, и, схватив меня и чемодан, повезли к себе.

Был канун Дня Благодарения, народные массы города Чикаго и окрестностей, несмотря на холодную, пасмурную, ветреную, перемежающуюся дождем погоду, бурно перемещались и циркулировали во всех направлениях, по всем улицам и переулкам на нашем пути. Через час с лишним продирания сквозь пробки, мы добрались до дома моих друзей в центре города. А на метро, говорили они, было бы езды всего на полчаса! Известное дело – пробки – бич больших городов. Да и не очень больших, что хорошо известно израильтянам.

И вот мы в Чикаго, в их небольшой, но прекрасной квартире на двадцать каком-то этаже небоскреба, окруженного тесной толпою архитектурных собратьев, с видом из огромных окон гостиной на Чикаго-ривер. Раньше, рассказывают они, из квартиры виднелось устье реки и озеро, но за пару лет на противоположной стороне улицы воздвигли два новых здания под сто этажей, и теперь можно любоваться только ими. Хозяева наперебой растолковывают мне технологические подробности строительства этих небоскребов. Насмотрелись, бедняги! Сочувствую, слушаю и кушаю. И выпиваем, конечно: за встречу, за детей, за здоровье, за хозяйку…

Чикаго. Вид на соседние небоскребы из «форточки» моих друзей

Обед у моих одноклассников привычный, вполне ташкентский.

Разговор, тем не менее, постепенно сворачивает на актуалии. Чикаго, в целом, и их синагога, в частности, рассказывают они – оплот демократов. А этот Обама… – возмущается она. Я дипломатично (ох, как трудно!) молчу, вспоминая, как года три назад, она, чуть ли не часами, отрывалась по телефону насчет Буша. И в тех же выражениях.

– Да, – подтверждает ее муж, это совсем не та страна, в которую мы когда-то приехали. Обама – коммунист и устраивает уравниловку, душит свободные бизнесы.

Я пытаюсь влезть со своим убеждением: Обама, мол, «бывший», а, скорее, действующий, ибо, бывших не бывает, мусульманин, внедрен джихадом в Белый дом с целью разрушения Соединенных Штатов… «Нет, это все чушь, – возражает одноклассник, – он просто коммунист!»

Потом он рассказывает, как разругался с «рабаем» Гусаковским из-за того, что «рабай» проповедует необходимость строительства мечети вблизи от Грэнд-Зиро, и потому мой друг перестал ходить в ту синагогу. А я себе думаю: а что? Нормально для американского реформистского «рабая». Вон, со страниц «Еврейского мира» не прекращаются трели его коллеги Моше Соловья с теми же идеями…

Одна из центральных улиц. По оси – минарет

А еще меня смешит слово «рабай», больше похожее на слово «бабай», чем на еврейское «раби». Ох, уж, этот английский!

По рассказам моих друзей, синагога в Штатах, прежде всего – клуб ради круга общения. Но «рабаи», естественно, ведут там и общеполитическую программу, и религиозную. «Ты, вот, как часто ходишь в синагогу?» – спрашивает меня хозяйка. – «На Йом Кипур – обязательно, а там, как получится. Знаешь, у меня эти синагоги через каждые двести метров, а работников религиозного труда, в соседстве – видимо-невидимо, хоть отбавляй! Иерусалим, знаешь ли! Пойми, в Израиле для чисто еврейского общения мне ничего не нужно специально предпринимать. Сколько хочешь! Все свои. А синагога – учреждение, скорее, культовое, чем просто общественное».

Воспоминания. Подростковое: ее дед – седобородый старик, весь в черном, в черной шляпе… В Израиле я бы однозначно определил его, как «хареди». И другое, относительно недавнее, ее голос в телефоне: «Как? Вы поселились в Иерусалиме? Там же одни фанатики?». Правда, потом, были несколько дней, проведенных ею у нас в гостях. Мои экскурсии по Старому и «обычному» Иерусалиму сделали свое дело. Наша столица ей, безусловно понравилась: и своими раздольным пейзажами, и зеленью… И я, вот, думаю, что жаль галутных евреев, которым не удается побывать у нас, самим повидать еврейскую столицу. Даже мои, далекие от совершенства, экскурсии сумели поставить мозги на место, дюжине-другой родных и знакомых, сбитых с толку «прогрессивной» или русской пропагандой. И не только евреям!

Разговариваем об Израиле. Друг детства вспоминает их выезд из СССР, незадолго до московской Олимпиады:

– Да, мы тогда ехали в Израиль, мы хотели в Израиль! Но, когда прилетели в Вену, пришел к нам некий Яша-израильтянин и приказал построиться тем, кто продолжит путь в Тель-Авив. А мне стало противно, находился я строем в Союзе. И мы решили оформляться в Америку…

Стемнело. Бутылка допита, чревоугодие тянет дремоту. Чтобы взбодриться, идем на улицу, смотреть на разукрашенный город. И, хотя до Рождества еще месяц, Америка, несмотря на кризис, а, может, наперекор кризису, яростно готовится к нему. Тем более, завтра – День Благодарения.

Холод, ветер и дождь усиливаются, но мы непреклонны! Идем вперед! Тем более что вдоль улиц у многих домов в нижней части козырьки-пассажи. Под одним из таких укрытий от дождя какой-то негр (хотя, тьфу меня! – афроамериканец) с картонной коробочкой у ног играет на саксофоне. И, что бы думали? Да, правильно угадали! – Государственный гимн Соединенных Штатов Америки, тот самый, что три дня назад я слышал в Диснейленде! Вы можете себе представить советского или российского музыкального побирушку, играющего на улице под дождем бессмертную мелодию А. Александрова в надежде, хоть на копейку? Даже без подходящих очередной правящей власти слов величайшего гимнописца всех времен и народов?.. Ох, Америка, Америка!

…Так и шли мы, ветром гонимы, от одного магазина к другому, разглядывая изобилие всячески разукрашенных елок. А на улицах светились LEDяными искорками LEDов, по-нашему, светодиодов, ветки деревьев. Очень красиво! И густо облепили тучи верхушки небоскребов, сокрывая оные от взоров.

Но суровость погоды брала свое – я, так тот, вообще был только что из лета, и два деда с бабкой возвратились к домашнему теплу.

И был вечер, и было утро, день шестой на американской земле.

Дождь и ветер иссякли, хотя и висела облачность.

Позавтракали, и хозяйка повела меня показывать центр города. Было видно, что она влюблена в него, в его урбанистическую архитектуру, о которой неумолчно говорила. До Чикаго, рассказывала она, проживала их семья в каком-то небольшом городке «одноэтажной Америки», где было все, почти все, кроме «большой культуры». Приходилось ездить за тридевять земель в театр или на концерт. Но дети подросли, один за другим перебрались учиться в Чикаго, а затем устроились там работать. А тут пришло гнусное время: наступившие недуги свалили моих одноклассников под откос трудовой магистрали. Но, слава Богу, пахали они столько лет не даром, заработали на квартиру в центре большого города. Теперь – пенсионерская жизнь, забота о внуках…

Вечером, кстати, намечались в этом семействе посиделки по поводу Дня Благодарения. Надо было купить какие-то игрушки их внукам, но праздничный день – все закрыто. Между тем, мы шли по одному из главных проспектов и увидели, как на противоположном берегу реки из двух автобусов высадился десант манифестантов и духовой оркестр – все в красной униформе, и пошли они стройными рядами под музыку (угадайте, какую?) по набережной, в направлении озера. Тут подруга детства сообразила, что неподалеку есть дежурная аптека, и там можно найти игрушки. И я вспомнил, еще по Ильфу и Петрову, что в Штатах аптека – это маленький супер, где есть, практически все. И нам повезло. Торговали игрушками в этой аптеке! Так что, все стало о’кэй!

 

Праздничная процессия в День Благодарения

И повела меня далее школьная подруга по проспекту, продолжая воспевать его урбанистические красоты. Хотя, по мне, так, просторные пейзажи разбросанного Иерусалима, больше глаз радуют. Но это дело вкуса, конечно. Чикаго, безусловно, шедевр архитектуры конца второго тысячелетия! Центр, который я видел, по крайней мере. Наконец, мы достигли цели – пришли в парк, куда, как иронически отметил оставшийся дома одноклассник, его жена обязательно водит всех гостей. Парк большой, зеленый, в смысле обсаженный деревьями, ибо были они по-осеннему в желто-красном колорите. Огромная лужайка, замкнутая на эстраду, где проводят концерты. А главное украшение парка – зеркальный бублик, по недосмотру пекаря получившийся не плоским тороидом, а изогнутым. Своеобразная «комната смеха», привлекающая большое число праздношатающегося народу. И я там был, и запечатлел свой деформированный образ на видео. Теперь могу посмотреть и похихикать.

 

Чикаго. Зеркальный «Бублик»

Я спрашивал, а потом даже тянул из школьной подруги, что это за День Благодарения такой, кого благодарят? Я-то сам предполагал – Кого! Но хотелось от нее услышать. Ведь, Он, которого мы благодарим и благословляем в наших брахот, на самом деле, вовсе не тот, кого благодарят христиане-американцы, чьи предки-пилигримы учредили этот праздник. Хозяйка что-то мямлила, а на мое заявление о том, что христиане с их «троицей» и институтом «святых», вообще-то, нормальные язычники, парировала, что сам рабай Гусаковский учил их: христиане и мусульмане – истинные монотеисты. Ааа! – ответил я, – привет твоему Гусаковскому!..

Осенний парк

А вечером мы поехали на праздничную месибу в дом их старшего сына. Кроме хозяев: профессора физики, его жены, двоих малышей Сэры и Сэма (Ох, этот варварский английский! Во что он превратил танахические имена Сара и Шмуэль?) и нас троих, прибыли младший сын с женой и их трехмесячной дочкой, сестра его жены с мужем (или бой-френдом?), брат жены и их родители.

Эта родня моих друзей – итальянского происхождения, католики. Полагаю, что эмигрировали сравнительно недавно, ибо их итальянские имена, даже у молодого поколения, еще не смололись в англоязычной мясорубке. Свадьба молодых – иудея с католичкой, этаких Ромео и Джульетты, только со счастливым, как положено в мире политкорректности, концом, игралась комплексно: венчание, потом – хупа. Или, наоборот: хупа, потом венчание? И падре, и рабай. Так оно возможно у реформистов!

Благодарение оказалось обычными семейными посиделками за празднично накрытым столом. Я, честно говоря, ожидал какой-то, хоть малой толики официоза праздничной программы, собственно, благодарения. Если не от иудейской, то от католической ветви семейства. Но ошибся, все происходило достаточно по-язычески. Никто никого ни за что не благодарил. Разве что, хозяйку дома за чудно зажаренную ею жертвенную индейку, которую уплетали за обе щеки, поливая куски специфическим для данного праздника клюквенным сиропом, и, на гарнир – салатами, надо сказать, вполне средиземноморскими, принесенными итальянской родней. Звучали тосты – обычные тосты за здоровье, за успех, за детей. Я вначале сидел и помалкивал, ибо получил таковую инструкцию от своих друзей! Они, по-моему, опасались моих еврейских националистических заявлений, в такой компании и в такой момент – явно не по делу. Впрочем, уговаривать меня особо не надо было, я и сам все прекрасно понимал. Да и английский еще не успел выучить. Когда же пришло итальянское семейство, и мой друг, представляя им меня, сказал что-то, из чего я разобрал «Исраэл, Джерузалем», то я все-таки, встрял и добавил «Санта Терра!», вызвавшее ответное: «О! Терра Санта!» у главы итальянского семейства… На этом ресурс общения был мною полностью исчерпан. Но ближайшими моими соседями по столу были, все же, мои друзья и хозяева дома, так что, разговаривать было с кем. Тем более что два сорта вина предлагалось гостям: «Beaujolais» и второе, названия которого я не запомнил, и потому просил наливать мне «Не-Божолэ». Вина были итальянского, разумеется, производства. «Божолэ», как и положено, слабенькое и кисленькое, а, вот, второе, украшенное этикеткой с четырьмя евангелистами – О-о-о! Это было что-то!

Веселая и шумная беседа за столом, в основном, между молодыми людьми, которые, кроме хозяина-физика, как я понял, все были юристами, и смысл которой оставался мне недоступным, перемежалась тостами, которые мне пересказывали одноклассники. Помнится, и я нарушил обет молчания и произнес какой-то тост, переведенный для всеобщего понимания и вызвавший непосредственный энтузиазм и звон бокалов. А я сочинил его на основе известной иудейской праздничной брахи: «Благословен Ты, Господь наш, Царь вселенной, за то, что мы живы, поддержаны Тобой и дожили до этого времени!» Правда, как положено в реформистской среде, я помнится, в своем тосте смягчил роль Его, а больше упер на земное: «дожили, живы, и доживем!..» Вроде бы, сошло! И мои реформисты, и католики (мать семейства с большим крестом) за это дружно выпили. Сэра, в маске, оставшейся от недавно прошедшего Холуина, обстреливала всех из нового пистолета, вообще-то предназначенного мной ее братику. Но зато, тот отрывался на погремушке, купленной для его малюсенькой кузины! В общем, было весело! А, уж игра Сэры на пианино вызвала аплодисменты, которым мог позавидовать какой-нибудь Баренбойм!

Но вот, откушав ритуального пирога с тыквой и попив чаю-кофе, вернулись мы в квартиру друзей на двадцать какой-то этаж небоскреба. Не помню как, но возник еще в дороге у нас с подругой идеологический спор по поводу, как она считала, гонений на реформистов в Израиле. Я объяснял ей, что, на мой взгляд, никаких гонений нет. Вот мы, когда жили рядом, не раз посещали в Йом Кипур миленькую реформистскую синагогу на улице Агрон, куда стекалась масса народу, включая известную руководительницу безбожной партии МЕРЕЦ. Но в Израиле не признают гиюр, проведенный реформистами у нас, считая его неприемлемо халтурным. Если же гер-реформист совершает алию откуда-то, все в порядке. Я рассказал ей, что, на мой взгляд, в израильском законодательстве немало несправедливого по отношению к евреям, к нашей идентификации. То, что она отдана государством на откуп ортодоксам и ультраортодоксам, применяющим средневековую, наверняка разумную в свое время, Ѓалаху, но совершенно анахроничную в еврейском Государстве, считаю ошибкой и несправедливостью. Сколько людей, считающих себя евреями, прожившие нередко, долгую жизнь с еврейским самосознанием, вдруг в Израиле перестают считаться евреями! Для многих это психологическая трагедия. И, наоборот, к евреям, по Ѓалахе автоматически причисляют людей, таковыми никогда не считавшимися, и, соответственно себя и не ощущавшими. Ортодоксальный же гиюр для многих неприемлем, ибо требует слишком большой ломки привычной жизни, причем, в галутно-средневековом направлении, совершенно противном сионистскому пути еврейской государственности.

Но, с другой стороны, реформизм, с израильской ветвью которого я почти не знаком, хотя и посещал на «Кол нидрей» реформистскую синагогу, зато могу судить о ветви американской, ибо ее представители активны в русскоязычной прессе, выглядит сплошной профанацией. Ладно, реформисты выступали бы против измышленных людьми наслоений иудаизма, под которыми за тысячелетия, можно сказать, похоронена Божественная Тора, так они нередко выступают именно против ее положений и заветов! Вон, твой муж разругался с рабаем, поддерживающим джихадистов. И этот рабай, судя по вашей, американской прессе, не одинок! А защита реформистами так называемых «сексуальных меньшинств» с их публичными оргиями на городских площадях? И так далее…

Моя одноклассница, за тридцать с лишним американских лет, возможно, в обыденной жизни приученная к политкорректности, во мне продолжала видеть все того же тринадцатилетнего мальчика времен начала нашего знакомства. Потому она завелась, иногда переходя на крик. «Знаешь, – кричала она, – у вас в Израиле не признают меня еврейкой, потому что наша синагога реформистская? Меня, у которой дедушка соблюдал все? У которого была отдельная посуда для молочного и мясного? Который в Песах мучил нас полночи, рассказывая об Исходе?..» – «Да успокойся ты! Дело не в твоем дедушке, который по Ѓалахе мог бы быть хоть китайцем-свиноедом, дело в его жене и тете Розе, твоей маме, а потом – и в тебе. Для Ѓалахи важна женская линия, а мужики ваши ей до феньки! Не волнуйся, сделай алию, и будешь у нас первосортной еврейкой!» Но она не успокаивалась: «Вот ты в синагогу раз в год ходишь, и что ты знаешь в иудаизме?» – «Я, в общем-то, почитываю Тору, нормальный еврей должен каждую неделю читать по главе. И так, каждый год, в цикле. Вот, не могу пока что, себя заставить, приучиться к регулярному чтению. Может, выйду на пенсию, и тогда?.. А ты читаешь?» – «Нет у меня Торы!» – «Читай в интернете». Она подала мне листок на английском с какими-то стихами и, единственное, что я понял, с «Rabby Gussakovsky» в преамбуле: «Смотри, какие мудрые стихи!» – «Чьи?» – Назвала имя какой-то поэтессы и стала мне переводить. Я послушал несколько строф, и «Карузо, в ее исполнении» показался мне – так, ничего, прилично для женского журнала... «А ты Коѓелет читала?» – «Какой еще Коѓелет?» – «Ну, по-русски называют эту книгу Экклезиаст. Вот, где мудрость! После нее вся остальная литература пресна. Такая там концентрация ума и эмоций. Шломо ѓа-мелех, царь Соломон – автор. Три тысячи лет назад!..» – «Не читала, нет у меня». И, видимо, желая показать, все же, свои знания, спросила: «Скажи, а ты знаешь, почему Мозес не вошел в Израиль?».

Надо сказать, что время было уже где-то близко к полуночи. Друг мой, человек, когда-то славившийся здоровьем, силой и лихостью, к сожалению, оставил все эти качества в области воспоминаний. Видя, бесконечность нашего спора и, зная хорошо свою супругу, он ушел спать. А мы продолжали интеллектуальную беседу.

– Евреи, – говорю, – вышедшие из Египта, и Моше в их числе, были, за малым исключением прокляты Господом и приговорены к сорокалетним скитаниям по пустыне, пока все не вымрут. И лишь новые поколения, не знавшие рабства, должны были войти в Землю Ханаан и завоевать ее. А проклятье было из-за греха разведчиков, струсивших и навравших.

– Каких еще разведчиков? Что ты мне какими-то советскими подвигами разведчиков голову морочишь? Гад сказал Мойзесу: «Если ты приведешь евреев в Израиль, они про меня забудут, будут говорить, что это ты их привел. Потому ты умрешь!»

Сначала мне пришлось сообразить, что «Гад», это на варварском английском – Бог. И он, оказывается, заревновал к Моше?!

– Интересный поворот! Откуда ты это взяла?

– Рабай Гусаковский рассказывал.

– Да ты что? В Торе написано про наказание за грех разведчиков!

– Докажи!

И вот, в первом часу ночи два старых дурака полезли в интернет. Компьютер моих хозяев писать по-русски мог, но русской маркировки на клавиатуре не было, и выяснилось, что мои руки лет за сорок печатания, все-таки, запомнили клавиши плюс-минус позиция. А как называется нужная глава Торы, я, вообще, в голове не держал. Наконец, помучавшись, все же вышел на перевод, сделанный в «Маханаим», на главу «Шлах». Стали читать.

Сюжетно все оказалось как у меня, а не как у рабая Гусаковского. Но подруга моего детства не была бы женщиной, если б так легко сдалась. Она стала с презрением говорить о русском переводе, о возможной его неидентичности. Хорошо. Название главы теперь известно, ищем на английском. Нашелся параллельный текст Торы: на английском – для нее, на иврите – для меня. Хотя, честно говоря, я побаивался, что переводил какой-нибудь рабай Гусаковский, и чего-нибудь приврал. Так же, как она полчаса назад не поверила переводу «Маханаим»… Сидим, читаем. На иврите, все так же. Что на английском, не знаю. Смотрю, пыл подруги приутих. Она дочитала, пожелала мне спокойной ночи и ушла в свою спальню. Было уже около двух часов…

А на другой день вылезло солнышко, хотя температура стала минусовой (по нашему родимому Цельсию). Поднялись поздно, позавтракали, и друзья отвезли меня в аэропорт. Чуть ли не слезно распрощались – кто знает, увидимся ли еще когда-нибудь?..

И начался обратный отсчет. Эти дни в Чикаго я был, практически, оторван от интернета: и времени не было, и друг мой за давностью, позабыл пароль подключения к своему роутеру, а в чикагском аэропорту PublicNet давала только рекламную информацию. Зато в Филадельфийском аэропорту удалось изловить нормальный интернет, и уже за три часа до вылета из Америки, я виртуально побывал дома: скайп, новости, любимые сайты... А потом огромный самолет поднял меня в воздух, и в форточке-иллюминаторе промелькнули последние вереницы огней американской земли. Впереди были скоротечные ночь и день над океаном и Европой, и к сумеркам я вернулся в свой город, знакомый до слез.

В мой Иерушалаим.

Эпилог

Прошло ровно два месяца со дня возвращения из-за океана. Приехав, я сразу же поспешил набросать основу этого текста. Память уже, к сожалению, не та, нет на нее надежды. И вот, дописываю, шлифую, как могу, свой рассказ, благо выдались мне несколько тихих дней на берегу Мертвого моря. В четырехзведочной-плюс гостинице, куда мы с женой традиционно приезжаем подлечить суставы, прекрасный SPA, но совершенно неприемлемые, мародерские расценки на интернет. Но это к лучшему, изоляция – ничто не отвлекает. К тому же – появляются новые штрихи.

Например, свежее впечатление. В гостиничном SPA появляется компания из трех супружеских пар израильских арабов. На вид, приличные люди лет 25-45. Но сколько сразу шума и крика! Больше, чем от нескольких десятков остальных посетителей, в основном, израильтян и русских туристов!..

А следующим вечером, когда гостиничных обитателей в SPA почти не осталось, подвезли откуда-то целый автобус американских туристов. Боже мой, как они бесились, как напомнили своих дедушек и бабушек, увиденных мною более полувека назад в Эрмитаже! Почему в американских аэропортах, не говоря уже о толпе, куролесившей в Диснейленде, взрослые люди и даже дети не носились с дикими воплями? Создается впечатление, что в самих Штатах существует очень жесткая общественно-государственная и, разумеется, самая демократическая в мире, система контроля поведения индивидуумов. Этакое управляющее силовое поле, напрягаемое неусыпным общественным мнением и видом полицейской дубинки. И, выход из тисков этого силового поля на чужбине побуждает американцев как бы срываться с цепи, хотя, на родине они ведут себя тихо и беспрекословно ходят строем. Таковы, выходит, порядки в эталоннейшей демократии, такова основа их свободы? Осознанная необходимость? Почему же они тогда зачастую превозносят нарушителей и разрушителей чужих порядков, объявляя их борцами за свободу? Прагматическое ханжество? Инстинктивная зависть из-за подавленных комплексов? – Для меня - загадка!

А между тем, Рам Эммануэль, еврей-антиизраилист, бывший советник Хусейна Обамы, добился через суд права баллотироваться на должность мера Чикаго, и сам Обама открывает там штаб-квартиру по подготовке своих перевыборов в 2012 г.

Вот, в чем у меня нет и тени сомнения, так в их массовой поддержке прогрессивными жителями г. Чикаго, в том числе – прихожанами мудрого рабая Гусаковского.

Иерусалим – Неве Зоар

Декабрь 2010 – январь 2011


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 1908




Convert this page - http://7iskusstv.com/2011/Nomer3/RMiller1.php - to PDF file

Комментарии:

Маша Кац
- at 2011-04-17 06:21:47 EDT
Славные путевые впечатления, США через призму израильской действительности.
елена шварц
С.Петенрбург, Россия - at 2011-03-30 12:41:33 EDT
В Норвегии видела своими глазами толпу израильтян в громадном супермаркете...Многие спешно, на халяву, поедали пирожные , хватая с лотков...вдали от кассы...Мне стало стыдно, что я еврейка... Еврейский обыватель, ушедший от Торы и не примкнувший к Культуре,- ужасен... Мы, евреи, должны вести себя достойно в зарубежных странах, ибо такие, как эти, являются бациллотрегерами бытового антисемитизма.
Майя
- at 2011-03-28 13:54:22 EDT
Сколько живу в Америке, сколько путешествую - ни разу не слышала, как галдят американские старики. А вот галдящих израильтян наблюдать приходилось, и неоднократно.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//