«От благодарного армянского народа...»

В 2002 году состоялся официальный визит тогдашнего Президента Республики Армения Рубена Кочаряна в Австрию. Сценарий подобных мероприятий дотошно отработан до мельчайших подробностей и повторяется без особых вариаций. Но на этот раз с самого начала всё пошло с отклонениями от обычной рутины – вместо того, чтобы, как это водится, из аэропорта направиться в предоставленную ему резиденцию, Президент попросил сначала отвезти его в центр Вены, на площадь Шиллерплац, неподалёку от бывшего Еврейского квартала, чтобы возложить венок к памятнику немецкоязычному писателю-антифашисту, пражскому еврею Верфелю. На ленте, обвивающей цветы, была надпись «От благодарного армянского народа...» На самом памятнике наверху высечено по-армянски название горы Мусалер (Муса-даг), а внизу, по-немецки, – имя: Франц Верфель. Памятник был установлен общиной армян, живущих в Австрии, так же как их усилиями были перевезены из Калифорнии и захоронены в Австрии останки писателя...

Памятник Францу Верфелю в Вене

Летом 1945 года, почувствовав приближение смерти, Верфель продиктовал жене собственную эпитафию. Эта короткая поэма начиналась строкой: «Прага меня взрастила, Вена манила и влекла». Франц Верфель родился в Праге в сентябре 1890 года в зажиточной купеческой семье, закончил немецкий университет, где сблизился с такой же, как он, молодёжью, открывавшей в Праге новые страницы немецкой литературы – Райнером-Марией Рильке, Францем Кафкой, Эгоном Эрвином Кишем, Максом Бродом и другими. По свидетельству биографа, уже в ранней юности Франц исписывал стихами страницы отцовских бухгалтерских книг. Естественно, отец хотел, чтобы единственный сын продолжил его дело, но отстаивая свою независимость и право заниматься тем, к чему лежит душа, в двадцатилетнем возрасте Франц ушёл из дому, уехал в Вену. Когда началась Первая мировая, Верфель был взят в армию, воевал на русском фронте. Вернувшись после войны в Вену, он вошёл в круг венской художественной элиты. Принесенные с войны образы насилия, ненависть к силам, несущим смерть и разрушение, пронизывали творчество писателей и музыкантов, составлявших окружение Верфеля... Вынужденный впоследствии покинуть Вену, в Вене же Франц Верфель нашёл последнее упокоение.

Имя Верфеля вошло в историю литературы как одного из самых ярких представителей немецкого экспрессионизма, по сути – зачинателя этого течения в немецкой поэзии. Кафка называл Верфеля пророком своего поколения; немецкий писатель и критик Казимир Эдшмид, один из идеологов экспрессионизма, писал о стихах Верфеля: «Его музыка громоподобна, жесты его стиха непосредственны и величественны. Он – пророк с Востока, несущий в себе европейский эпос…» Францу Верфелю принадлежит афоризм: Жажда – лучшее доказательство существования воды. Свою задачу экспрессионисты видели не более и не менее, как в «перемене мира путем духовного обновления всех людей». Молодой Верфель, обращаясь к ЧИТАТЕЛЮ, писал:

Тебе родным быть, человек, моя мечта!

Кто б ни был ты – младенец, негр иль акробат,

Служанки ль песнь, на звёзды ли с плота

Глядящий сплавщик, лётчик иль солдат,

Играл ли в детстве ты ружьём с зелёной

Тесьмой и пробкой? Портился ль курок?

Когда, в воспоминанья погружённый,

Пою я, плачь, как я, не будь жесток!

Я судьбы всех познал. Я сознаю,

Что чувствуют арфистки на эстраде,

И бонны, въехав в чуждую семью,

И дебютанты, на суфлёра глядя.

Жил я в лесу, в конторщиках служил,

На полустанке продавал билеты,

Топил котлы, чернорабочим был

И горсть отбросов получал за это.

Я – твой, я – всех, воистину мы братья!

Так не сопротивляйся ж мне назло!

О если б раз случиться так могло,

Чтоб мы друг другу бросились в объятья!

                                   Перевод Бориса Пастернака

Своими духовными учителями и предшественниками немецкие поэты-экспрессионисты почитали Фёдора Достоевского, Льва Толстого, Уолта Уитмена, Артюра Рембо, но также Зигмунда Фрейда, Карла-Густава Юнга, Альфреда Адлера и других адептов психоанализа. Вместе с тем, пути возрождения человечества они видели в соединении духовного начала, самоуглублённости «Востока» с материальным началом и практицизмом «Запада». Интерес Верфеля к «Востоку» увлёк его в путешествие по ближневосточным окраинам бывшей Оттоманской империи...

Впрочем, как писал Томас Манн, Верфель «вышел далеко за пределы экспрессионизма, будучи слишком богато одарён и будучи слишком большой личностью, чтобы связывать себя рамками одной школы». В 1920 годы Верфель получил широкую известность как драматург, автор «магической трилогии» «Человек из зеркала», замечательно, кстати, переведенной в 1922 году на русский язык Вильгельмом Зоргенфреем. Среди любителей музыки был исключительно популярен его роман «Верди». Но всемирную славу, неизбывную признательность одних и неутолимую ненависть других Францу Верфелю принёс его роман «Сорок дней Муса-дага». Вышедший в 1933 году, он был очень скоро переведен на все основные языки мира. К сожалению и к стыду нашему, советские читатели смогли прочесть этот роман по-русски только после 1982 года, когда он был впервые издан в Армении. Ереванские издания романа давно уже стали чуть ли не библиографической редкостью, но к счастью, не так давно текст романа Верфеля появился на интернете (см. http://www.armenianhouse.org/werfel/novels-ru/musa-dagh/contents.html).

Роман «Сорок дней Муса-дага» – о Геноциде армян, организованном младотюркским правительством Османской империи в 1915 году. Правда, «справедливости ради», стоит отметить, что Геноциду 1915-18 годов предшествовали армянские погромы 1894-96 годов и «киликийская резня» 1908 года, а турецкий султан Абдул Гамид ещё в 1874 году заявил: «Чтобы разрешить армянский вопрос, нужно истребить всех армян». В Первой мировой войне Турция участвовала на стороне германо-австрийской коалиции, объявив своей целью воссоздание Турана – «отечества великих турок от Стамбула до Средней Азии». Вожди младотурок провозглашали: «Наше участие в Мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом... во имя утверждения границ нашей империи, которая включила бы в себя и объединила все ветви нашей расы». Как говорит один из персонажей романа Верфеля, «Гибель армян предопределена их местом на карте» и далее, процитировав афоризм Ницше – «падающего толкни», продолжает: «Не влечёт ли за собой существование национальных меньшинств излишнее беспокойство, и не лучше ли было бы им исчезнуть?»

Эпиграфом к первой книге романа стала строка из Откровения Святого Иоанна: «Доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» Вторая книга начинается эпиграфом, взятым оттуда же: «И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских...» В ночь с 24 на 25 апреля 1915 года турецкая полиция произвела в Константинополе аресты армянской интеллигенции – адвокатов, журналистов, врачей, музыкантов. Большинство из них были убиты. Это стало началом первого большого геноцида в истории ХХ столетия. Накануне начала Второй мировой войны, перед вторжением в Польшу, Гитлер произнёс: «Не стоит обращать внимание на общественное мнение, нужно безжалостно убивать всех – мужчин, женщин, детей. Кто сегодня помнит об истреблении армян?» Еврейский вопрос, по Гитлеру, следовало решать так же, как был «решён» армянский. Франц Верфель был одним из тех, кто не дал миру забыть о трагедии армянского народа.

В Послесловии к роману Верфель писал: «Этот труд задуман автором в марте 1929 года во время пребывания в Дамаске. Горестное зрелище, которое представляли собой работавшие на ковровой фабрике дети беженцев, изувеченные, изголодавшиеся, послужило окончательным толчком к решению вывести на свет из царства мёртвых, где покоится всё, что однажды свершилось, непостижимую судьбу армянского народа. Роман был написан между июлем 1932 и мартом 1933».

Работе над романом предшествовали скрупулёзный сбор свидетельств жертв и очевидцев событий, тщательное изучение материалов по истории армянского народа в венской библиотеке мхитаристов – армянских учёных-монахов, назвавших себя так в честь основателя Конгрегации армянского просветителя Мхитара Себастаци (1676-1749).

Главный герой романа Верфеля – Габриэл Багратян – армянин по происхождению, из богатой и знатной семьи, получивший блестящее гуманитарное образование в Европе, офицер турецкой армии, имеющий награды за храбрость. Вместе с женой-француженкой и сыном он возвращается из Парижа как наследник в имение своего умершего брата в Турцию, к подножию горы Муса, в страну своего детства, в мир своих сородичей-армян. У него есть всё – семья, дом, земля, деньги, устойчивое положение в обществе... Но весь этот мир мнимого благополучия внезапно рушится. Турецкое правительство объявляет армян вне закона и обрушивает на них ненависть националистов; по всей Турции начинается резня армян. Их грабят, изгоняют из давно обжитых поселений в гиблые места, где они обречены на смерть от голода и жажды под беспощадным солнцем пустыни. Габриэл Багратян собирает армянское население окрестных деревень и ведет из долины на гору Муса, где организует оборону против регулярной турецкой армии. Сорок дней и ночей продолжается осада, пока к берегу не подходят французские военные суда, спасшие оставшихся участников Сопротивления и их семьи. Герой романа стоит на склоне горы, у могилы сына – «Кругом ни души, только двое: Бог и Габриэл Багратян... Ему посчастливилось. Турецкая пуля пробила ему висок. Падая, он ухватился за деревянный крест и увлёк его за собой. И крест сына лёг ему на грудь».

Роман Верфеля прозвучал предупреждением Европе и всему миру об угрозе человеконенавистнической философии национализма, как бы он себя не называл – пантюркизмом, фашизмом, национал-социализмом или как-нибудь ещё.

Сразу после появления романа и он сам, и его автор подверглись ожесточённым нападкам националистов всех мастей – и, конечно, в первую очередь – пан-тюркистов. И до сих пор на русскоязычных азербайджанских сайтах можно найти и прямые оскорбления в адрес Верфеля, и подслащённую ложь – например, такого типа: «Мой дорогой покойный друг Франц Верфель, автор книги "Сорок дней Муса Дага", никогда не был в этом регионе, чтобы исследовать то, о чём он писал. Он писал так, как ему подсказывали его армянские друзья в Вене. Перед смертью Франц Верфель признался мне, что испытывал чувство стыда и угрызений совести за то, что написал эту книгу, за огромные дозы фальсификаций и обмана, которыми армяне одурачили его. Но он не осмеливался признаться в этом публично из страха погибнуть от рук террористов-дашнаков». В 1930-40 годы преобладали прямые оскорбления и угрозы в адрес Верфеля. Книги его в нацистской Германии подлежали уничтожению, сам он был причислен к «врагам немецкой нации».

Когда в 1938 году над Австрией нависла угроза её «аншлюса» – поглощения нацистской Германией, Верфель с женой – Альмой Малер (вдовой композитора Густава Малера) – успели уехать в Рим, оттуда на Капри и потом во Францию. Верфель стал активным членом Международной ассоциации писателей в защиту культуры, публиковал в французской прессе антинацистские статьи и памфлеты. Он писал: «Гитлер хочет уничтожить Францию и, торжествуя, погасить французский ум. Когда Богемия будет растерзана, а народ Чехословакии обращен в рабство, тогда осуществление его самой фантастической мечты окажется вопросом недолгого времени. Первые два шага к этой цели – оккупацию Рейнской области и аннексию Австрии – национал-социализму удалось совершить, не получив никакого отпора. Причем у беззастенчивого игрока не было никаких козырей, если не считать трусости других стран».

В 1940 году, когда немцы вторглись во Францию и оккупировали Париж, Верфель с женой, с Генрихом Манном, его женой и сыном Томаса Манна перебрались через Пиренеи в Испанию, затем в Португалию, а оттуда, получив американскую визу, переехали в Соединённые Штаты и поселились в городке Беверли Хиллз под Лос-Анжелесом, где образовалась целая колония выдающихся деятелей немецкой и австрийской культуры, эмигрантов-антифашистов – писатели Томас и Генрих Манны, Лион Фейхтвангер, Бруно Франк, композитор Арнольд Шёнберг, дирижёр Бруно Вальтер и другие.

Под вечер 26 августа 1945 года у себя в кабинете, просмотрев корректуру последнего издания книги стихов, Верфель упал, встав из-за письменного стола. Отказало сердце. Ему было всего 55 лет. На траурной церемонии присутствовали писатели, журналисты, музыканты, художники, представители немецкой эмиграции, местной еврейской общины и армянской диаспоры... Историк Грант Армен писал: «У гроба покойного Верфеля мне показалось, что души погибших на Муса-даге звали его, чтобы унести в армянский пантеон».

Франц Верфель

Прекрасный, сияющий человек

Друзья, со мной беседуя, сияют,

Хоть раньше огорчалися немало,

С веселием в чертах моих блуждают.

Их дружба в благородстве наверстала.

Достоинства черты меня стесняют:

Серьезность, сдержанность мне не пристала,

И тысячи улыбок вылетают

Из вечного, глубокого овала.

Я – праздник Корсо в солнечную страду,

Южный базар под женскую беседу.

Набухла солнцем глаз моих сетчатка.

Сегодня я на свежий дерн присяду,

Вместе с землей на запад я поеду.

О вечер, о земля, как жить мне сладко!

            Перевод Осипа Мандельштама