Изгой
Стихи

Карандаш. Начало

...Как капризна, больна акварель.

Есть в фарфоровых бликах тревожно неспешная бледность...

Лёгкость платья... Духов ускользающих, беглость.

След, разбавленной пеной, волны. Ветер, рáнящий мел...

Масло рубит пространство с плеча.

Безнаказанно, как на показ, выставляя границы...

Обостряя, и так ненормально контрастные, лица,

Тонким лезвием шпателя, будто осколком меча...

...Новый день. И искрящийся холст

Не нарушит молчания времени, после потери...

Карандаш, всем своим начинаниям искренне верен.

Карандаш беспристрастен, и правильно... праведно прост...

Не сезон

...Наври конец зимы... Не объявляй.

Пускай наш снег, как сахар растворится...

Ещё так горько... Слаще... Сладко. Лица

Возьмёт с собой булгаковский трамвай...

Намеренно протёрты зеркала,

На них так много лишних отпечатков...

Пустое дело – поиск артефактов

На пепелище. Мёртвая зола.

Труднее с голосами... Голоса

Звучат в подкорке блюзовой пластинкой...

Всё лáстятся, дворнягой на подстилке,

Прирученно преследуют глаза...

...Сегодня к чаю – утренний озон,

Разбавит повод рецидивной ночи...

Голодная, проснётся, между строчек

Любовь, вздохнёт и... в норку. Не сезон...

Порезанные сны

Я... камень?..

Ножницы?..

Бумага?..

Из королевн?.. Или... пажей?..

С синеборóдною отвагой,

Вгрызаюсь в джунгли миражей!..

...На камне,

Ветреным «Однажды..»,

Не сдав экзамен у весны,

Свернутся, розочкой бумажной,

Мои порезанные сны....

Колючка

...За то, что не плела тяжёлых кос,

На детской, обнажённой голове...

За то, что, если был какой вопрос,

То, чаще... в середину, вглубь, к себе...

За то, что был всегда не пóнят взгляд,

Который... нет, не в небо, дальше, в суть...

За то, что всё молчал, когда был рад,

Боясь, вот это, странное, вспугнуть...

За то, что вроде... близко, а не здесь.

За то, что стал огонь привычно стыть...

...За эту фантастическую смесь

Любил!.. Борясь с привычкой – не любить...

Канатоходка

...Стал минным путь, с привычкой на запрет.

Я спрыгнула с парящего каната,

Я предрекала мёртвым результатом,

Любви раскопки. Их на карте нет...

И Бах слезúл и плакала природа –

Не жди, давай! Страховки нет, давно...

...Я дошивала платье, с прежнем годом,

В нелепом, в нём, запутывалась сном...

Забавный стиль и моду на раскаянье

Изменят в наступающем году...

...Под куполом? За хлеб?.. За подаянье?..

Нет... по земле, вся новая, пойду...

Меня...

А без стихов... любил бы ты меня?..

Без этих червоточин, язв на сердце,

Мешающих ритмичным килогерцам,

Разжечь ещё здорового огня...

А без стихов... я верила б словам?..

Твой свет я разглядела бы без масок,

Покрытых слоем флуоресцентных красок?..

Они клещом прилипли к головам...

А ты МЕНЯ... нашёл бы без стихов?..

Меня, меня, не скомканной одеждой,

С хронической навязчивой надеждой,

Найти как я... таких же дураков?..

Я пытаюсь дышать...

Я пытаюсь дышать

Под детектором столпотворения...

Тонким подкупом – стихотворения,

И... под плед, в темноту, на кровать.

Мир во тьме – многолик...

Краем зеркальца – блеск зазеркалия.

В центре девочка – родинки, талия,

Но... ведь ей «не найти сердолик»[1]

Не встречать марсиан,

Жалко детские сладкие чаяния...

...Не смотря на благие старания,

Не пройти фейс – контроль у землян...

***

Точками в запутанных историях –

Писем перекрученная нить...

Мышью веселей в лабораториях

Сахар клянчить, в лабиринтах жить.

В холод, нам заносы, адвокатами,

Разделили время на двоих...

Прóклятыми были, виноватыми,

А сейЧас – грызём, на всё забив.

Час... А время замерло неделями.

Вдруг... засуетилось, понеслось.

В клетках одиночных – жизнь истерикой!..

...Был бы сахар. И от тока... злость.

На берегу Соляриса

Малюсенькими краешками крылышек,

Тонюсенькими кончиками усиков,

Я пробую случайный мелкий сколышек

Энергии от сумерек до Сумраков[2]...

Чуть больше – проберёт до самых косточек,

Давлением земного притяжения.

С хронической привычкой осторожничать,

Я выживаю, жертвой ощущения...

...В кунсткамере с усиленными стёклами,

В пространстве, начинённом Баха фугами,

Я разговариваю с выцветшими мёртвыми,

Чтобы хотеть живым помочь, с испугами...

Диагноз

Оставляет

Мимо меня

Взгляд

По-рыбьи

Прозрачных

Глаз...

В этот раз,

ЗаманЯ,

Не рад.

По-бабьи

Мрачно

Вздыхает...

...Сбежала б

Насмерть!.. Куда?..

Дорога –

Скатерть

Всегда

Сражает

С порога…

В движении

Прикрыв рукой измученные лица,

Некстати повзрослевшие подруги,

Бежали, чтоб потом не возвратиться,

Не вырулить, не выпрыгнуть из круга...

Замазывали ранние морщины,

Съедали балахоном – тел излишки...

Трезвели в их покорности мужчины,

Читали отвлекающие книжки.

Поддавшись этой панике разбега,

За ними дети еле поспевали.

Взрослея от непрошеного снега...

Не смея отдышаться на привале...

Я с женщинами. Сил ещё хватало

Прикрыть лицо от видимых соблазнов,

Пока не поскользнулась, не упала,

Не задохнулась тьмою непролазной...

...Глаза скосила – только дети рядом,

Подружек оперившиеся крылья.

С искрящимся, животворящим взглядом,

Не знающем о времени всесильном.

И я осталась с ними, в этой связке...

Бежали ровно, весело, с задором!

Рассыпалась на кубики развязка,

Понравились большие коридоры.

Пророчески подружки причитали

О времени «безвременно ушедшем»...

А мы с детьми смеялись и бежали,

И жизнь казалась вечной, вечной, вечной...

Ветер с моря

Понимала, но боялась мужчин... Нет, конечно был, тот, который – рыцареподобный, один заменявший солнце и море... Отпуск – редкий гость в череде будней, опостылевших, серых, вот и он, к заветной среде, обжигал натянутым нервом. И она пила сладкий сок, ела зачерствевшие кексы, трогала его седой висок, слушала его больное сердце. Он так причитал о делах, о нечистых бизнес-партнёрах, пробуждая в ней жуткий страх, закрывая солнце и море...

...Убегал, рывком сдвинув стул, нервно теребя телефон.

Ветер, как сбесившийся, дул, обрывая шторы с окон...

Звонок

Соврать подуставшему сердцу…

Придумать удобный финал.

Отдаться безропотно вялотекущим минутам.

Не сразу очухаться одноподушечным утром,

Под тяжестью образов, свойственных страшным, с испариной, снам...

Поклясться побитому сердцу –

Искать подходящий объект...

Преступно прищуривать глаз, не желая картинку,

И смахивать быстрорастущую , жгучую льдинку.

Сутулясь, придумывать повесть о неотвратимости лет...

Прислушаться к «быстрому» сердцу...

Улечься, одетой, в кровать,

Захлопнув все форточки, наглухо сдвинув все шторы,

Терять всякий смысл, как абсурд, без той, прошлой опоры.

...И вдруг! На привычный ЗВОНОК, как за жизнью своей побежать...

Кукла

– Посмотри, как стальные, упругие струны нелепы,

В этом маленьком, будто на выставку, сделанном теле!

– Ей не больно... А тайна давно умерла, отболела,

И покрылась молчанием преданных, каменных склепов...

– Посмотри, а механика всё ещё служит исправно.

Руки, ноги работают, сердце по-прежнему бьётся!

– Есть изъян. Нету слёз и почти никогда не смеётся.

Ей меняли нутро и мозги промывали недавно...

– Посмотри, эта кукла – не кукла, совсем как живая!

Вот же делают люди... Когда это так научились?

– Да... была она вроде живая, пока тяжело не влюбилась.

А теперь вот стоит, всех любя и как будто... прощая.

***

Я не стала

Привычно

Считывать...

Жду

Разрозненную

Информацию.

Не мешало б

Статично

Выдержать

Ту

Пожизненную

Деформацию.

Научиться б

Цветком,

Растением,

Воле

Ветра

Отдаться...

Вплыть

В поток.

Мне б... влюбиться.

Зрачком

Растерянным

В боли,

В смерти

Не рваться!..

...Ты не смог.

Мертвый сезон

«...Причину нелюбви пошла искать... к себе».

Все камеры, все рампы отключила.

Сценарий устарел – «Погрязшие в борьбе.

(С заменой супершила супермылом)».

В театре тишина. В раздумьях режиссёр,

Актёры после творческого криза...

Вся труппа ждёт пинка и дремлет до тех пор,

Пока не будет новой антрепризы.

Советчик и партнёр – душистый корвалол!

Он временно исполнит роль Мартини.

Простые типажи «Дам в возрасте» и «Лол»,

На полке отдыхают в паутине.

...Давай потенциал, работай как всегда!

Соседствуй с износившейся харизмой...

Слеза подпортит грим? Да... это ерунда,

В сравнении с количествами жизней...

Двойник

Вот – тот,

Первый,

Который

Пытался,

Именно

МЕНЯ

Искать

И найти,

Он... нашёл?

Забот,

Нервов

Заборы,

Старался,

Времени

Заняв,

Ломать

В пути...

Он... дошёл?

Зачем

Новый

Этот,

Которого

И знать

Не знала,

Но с тем же

Родным

Лицом?!!

Взамен

Слова –

Лепет:

«До... скорого...»

...Летать –

Летала,

Но... реже.

С больным

Крылом...

Девочке…

– Девочка!.. Твои принцы состарились.

Жесть забрáлом истёрла когда- то игривые кудри...

Их трепали ветрá... Впрочем есть, те, что выжили «мудро»,

При дворце. Не они тебе снились и нравились.

Девочка!.. Посмотри на горошину.

Её нет. Как и нет тюфяков и огромных матрасов...

Семя вызрело в лес, проросло сквозь пуховые массы,

Ожилó. И могучим листом огорошило...

Девочка... Как разнузданный ветер,

Собираясь в сквозняк, добивает разрушенность окон!

Как безжалостно мнёт твой седой, но изысканный локон!!..

– Отпустить?.. Образ принца так светел...

Промах[3]

…Напиться

Ожидаемым вечность, минутным свиданием.

Впопыхах раскодировать загнанный взгляд...

Гордиться

Телефонным, критическим существованием,

В ледниковых торосах сквозьзубного «Рад...».

Питаться

Алфавитно – подогнанной в приступах щедрости,

Для других непригодной невкусностью фраз...

Расстаться

НЕ-воз-мож-но! В тисках представлений о верности,

И в боязни дышать, вне понятия «Нас...».

...Как безжалостно пахнет свободой черёмуха,

Как предательски ветер зовёт улететь.

Сколько времени ждать, чтобы жить после промаха,

Где взять сил, чтоб не спутать «разлуку» и «смерть»...

Цветок

Я в детстве все цветы по вкусу различала...

Как только тёплый луч пробьёт росток на свет,

Я здесь! Я пью его, у самого начала.

Я тоже есть цветок! Мне шесть, нет... восемь лет.

Черёмуха цвела. Все дети ждали ягод.

Мне просто хорошо. Я в солнце и в пыльце.

Листок горчит, но в нём хранится всё, что надо.

Я тоже есть листок! Он в бликах на лице.

...Домашние цветы, как могут, тянут будни.

Но, их нездешний сок невкусно нелюдим.

Деревьям снится дождь. Не до меня... Им трудно.

Я всё ещё цветок! В пыли цветных гардин...

Возвращение

...Эх! Сорвать бы кривую корону

С многотомного скопища мути.

И взорвать вместе с выцветшим троном,

Дав свободу для новенькой сути.

Не по шапке мой маленький череп,

Не по платью игривое тело,

Как в тюрьме, в этой приторной вере

В то, что я так живу, как хотела...

...И когда задышу я, босая,

Взяв в подружки любовь и свободу,

Люди скажут: «– Вернулась! Живая!

Для судьбы, для семьи, для народа...»

***

...Ты спрятала сонник свой старый?..

С запретом отрезать болячку,

Вдруг ставшую призрачным даром,

Привычкой питаться подачкой.

Давно ли ты выла от боли?..

Когда волокла пуповину,

Назвав эту мерзость любовью,

А Нечто своей половиной.

Тянулись секунды годами,

Твердел под давлением воздух...

С закрытыми наспех глазами

Ловила ты, падая, звёзды.

...Когда до костей стёрла руки,

Когда до кровú сбила ноги,

Как смерть приняла боль разлуки.

Но... стала дышать понемногу.

Спутник

Ты не свет. Ты – больная луна.

Твой песок отражает земные лучи.

Так взаимности жаждущая волна

Умерла. И фантомом блуждает в ночи.

Ничего. Даже ветер исчез.

Задохнулся стеклом из прозрачных песков...

Без несбывшихся детских наивных чудес,

Без стрекоз, пожирающих тлей с сорняков.

На, лови!!.. Замораживай свет.

Консервируй тепло, отражая вопрос...

...Я попробую выжить до старости лет,

Чтоб принять долгожданное тёплое SOS.

К ...летию

Оторвалась одна из пуповин,

Питавшая нутро далёким детством...

Как вырастают с тесных горловин

Скупых вещей, кочующих наследством.

Воздвигнут бюст – «...родился, выжил, смог...»

А профиль атаковывает проседь...

Проблемами запруженный исток

Ни выдоха ни вдоха не приносит.

К чему ключи из множества личин

Единственному внутреннему свету?..

...Но не сдаётся в скудности витрин

Цветок живой, измученный без лета.

Травести

«...– Мальчик!..

Мальчик!..

– Передать?

За трамвайчик?..»

Поправимо...

Смешно!

Столько лет

Проиграть–

То Мальвина,

То Зайчик.

Унывать

Грешно...

...Мальчик

Сед...

Выть.

Забыть.

И детей

Не родить...

Без искрЫ,

И тепла –

Как в воде,

Ради людей.

Без игры

Не прожить.

Лицедей

Ла-ла-ла...

...Быть

Беде...

Мутно!

Мутно...

Всё плывёт.

Трудно,

Невозможно

Дышать.

Значит, лень

Доживать...

Осторожно

Утро

Взойдёт

Играть...

...Судный

День...

Ощущения

Вот и всё... Уплывал в сонном мареве город–

Неродной, незнакомый, неважный,...никак.

Так похож на ночной невротический голод,

Этот шёпот. Нет стон, или плач, или... знак.

Ни звонка, ни предчувствия будущей встречи,

И понятен Малевич, и близок Квадрат.

Не прижился, не стал, не прирос, не замечен,

И хотел бы остаться, да сам уж не рад.

Только запах, частицами сросшийся с кожей,

Горечь чёрного кофе, ваниль, круассан...

...Я снимала как хрупкий шифон, осторожно,

Эту старую память и новый обман.

Диалог, длиною в жизнь...

Тринадцатилетние:

«...– Тринадцать исполнилось той Маргарите.

Смешная девчонка, жевала конфету...

А Мастер – старик, подозрительно скрытный.

– И ей на метле разрешали,... раздетой?!..»

Двадцатилетние:

«...– Потом Маргарита заметно взрослела...

– Лет в двадцать училась она в институте?

– Своим невозможным колдуньевским телом

Гордилась. Как прочей Булгаковской сутью...»

Тридцатипятилетние:

«…– Ах, как хороша она в тридцать с нагрузкой!

И Мастер уже не годится ей в папы.

– Но, выглядит всё же немножечко грустной...

– Она вся в оковах, у Воланда в лапах...»

Сорокапятилетние:

«... – И вот, одного она возраста с нами...

– А так, на балу не похожа на бабку.

– Она ещё спорит с большими «умами»!

И в «ягодках» снова, с горчинкой, но сладких...»

...В соседних квартирах всю жизнь проживая,

С годами меняли свои «габариты».

Когда- то девчонка, потом вся седая,

«Старела» с подружками их Маргарита…

Палата номер шесть

Выболела

Взрослостью,

Но большой

Не стала...

Выбеленной

Простынью

И молвой

Прижало.

Кап...

Кап...

Руки

В трубках.

Скарб

В шкаф.

Муки

В звуках.

Мертвенные

Хохоты

По утрам,

И стоны.

Родственные

Хлопоты,

Докторам

Поклоны.

Кляп

В рот.

В опале–

Тело.

Так

Вот

Молчала.

...Тлела.

Когда мы были...

Да мы же с одного двора!..

Ты вспомни. Вечер, лето, поздно.

Домой умчалась детвора,

А мы могли, хоть до утра,

Болтать о космосе и звёздах.

Как было страшно и легко,

И лица тени размывали.

А мы взлетали высоко,

Где пахло звёздным «молоком»,

Где люди сроду не бывали...

Шумели бабушки в окно:

– «Пораа покушаать!..» Им тревожно.

Но, что нам ужин! Всё равно,

Известно, (вроде из кино),

В скафандре – ужин невозможен!

А за углом, на всех парах,

Стоял корабль, готовый к взлёту.

О нём не знали во дворах,

Он, совершенный в тех мирах,

Нас ожидал. Но.... вот, суббота –

Все дома, в школу не идти...

...Мы шли домой, сцепив ладони,

Со страшной клятвой – подрасти,

И двинуть к млечному пути!..

Ты вспомнил?

Нет, скажи, ты вспомнил?!..

Не пафос

Старые люди боятся выбрасывать вещи.

Тряпочка к тряпочке, гвоздик, бумажки кусочек...

Снится им голод, а сон вдруг окажется вещим?

Что, как правительство снова дефолт напророчит?

Моль на пальто... Зашивают и перешивают.

С пенсии надо скопить на подарки внучатам.

Что там пальто... Им хватает, конечно хватает.

Только любви, состраданья вокруг маловато...

Букашка

Ожившей вдруг в тепле, букашке захотелось

Под солнце воспарить, примкнув к летящей стае.

Увидеть наконец, что там, вверху, за краем,

Забыв про жалкий вид, и эту мягкотелость...

Но... что- то не летелось.

Аэропорт 2

Аэропорт – беспристрастное Лобное место.

Жёстким детектором щупая слабые души,

Не распознает слезу, за улыбкой «нечестной»,

И безысходности пьяных мужчин не нарушит.

Аэропорт – иллюзорный роддом отношений.

Двое сердец, захлебнувшись друг другом, как Манной,

В гуле огромных машин и людского движенья,

Вечно бы жили здесь, перебиваясь обманом...

Изгой

Будни –

Песок.

Банально.

Машинально,

Игрок

Блудный

Перебирает

Карт

Секрет.

Ракет

Старт

Не замечает.

Бледен

Свет

Монет.

Беден

Душой,

...Изгой.

Тайна Третьей планеты.

Мой сын – разумная планета.

Все спят, а он уже в пути.

Несётся, разгоняя ветры...

– Не бойся, мама, отпусти!

Там впереди, цветы и травы,

Далёкий космос, моря синь.

Людские судьбы, лица, нравы...

Я не останусь, не проси!

– Да что ты, я же не ругаюсь.

Ты счастлив, я спокойно сплю.

Лети, а я внизу останусь.

...Соломкой нежность постелю.

Духи

Он блажь её не понимал... Она ж духов лила полбанки, чтоб заманить его приманкой на свой затейливый причал. Он слизывал горчинку с губ и морщился смешно немного. Вдруг превращался в недотрогу и даже был почти что груб...

Она рыдала по утрам, планируя плохой сценарий. Как ей потом больной и старой, одной лететь в тартарарам. Жила она последней встречей... Забыв про магию флакона, брела по улицам знакомым, стремясь понять, как пахнет вечер...

...А он, нежданно новым, сильным, кружил её и пел... как раньше.

Рвалось пространство выше, дальше!.. И пахло воздухом ковыльным...