Номер 10(35) - октябрь 2012
Алекс Тарн

Алекс Тарн Письмо свитскому генералу

 

 

Милостивый государь Владимир Васильевич,

Невзирая на Ваше повторное (и, должен заметить, чересчур, на мой вкус, настоятельное) обращение, вынужден подтвердить свой категорический отказ принять присланную Вами рукопись. Честно говоря, я теряюсь в догадках, что побудило Вас, человека со столь безупречной репутацией, дать высокую оценку этому слабому во всех отношениях тексту. Возможно, Ваш протеже заслужил эту доброту какими-то иными, внелитературными заслугами? Возможно, он отличился на общественном поприще, и Вы хотите почтить его еще и писательской славой? Так или иначе, я не позволю посторонним факторам влиять на мое чисто профессиональное мнение. В то же время я слишком уважаю Вас, чтобы отделаться формальной отпиской, а потому прилагаю подробный анализ повести – с надеждой, что, ознакомившись с ним, Вы поймете и причины моего решения.

Начну с того, что текст не выдерживает критики со стилистической точки зрения. С первых же строк автор, как ребенок, путается в элементарных связях между членами предложения. Вот, извольте:

Так что, услыхав о смерти Ивана Ильича, первая мысль каждого из господ, собравшихся в кабинете, была о том, какое значение может иметь эта смерть на перемещения или повышения самих членов или их знакомых.

Разве это не типичная хрестоматийная ошибка, характерная для полуграмотных школьных сочинений? Помните знаменитое «подъезжая к станции, у меня слетела шляпа»? Случайность? Но буквально вслед за этим перлом идет целая россыпь, сосредоточенная в рамках всего лишь одного несчастного предложения:

Лицо Шварца с английскими бакенбардами и вся худая фигура во фраке имела, как всегда, изящную торжественность, и эта торжественность, всегда противоречащая характеру игривости Шварца, здесь имела особенную соль.

Помилуйте, Владимир Васильевич, как можно пропустить такое, не поперхнувшись? Возможно, бакенбарды здесь и английские, но текст напоминает безграмотный перевод с немецкого! «Лицо… и фигура… имела»… Если глагол относится к обоим существительным, то должно быть «имели», если же только к «фигуре», то осиротевшее «лицо» повисает в воздухе вместе с бакенбардами.

Нельзя не отметить и неряшливые словесные повторы: «всегда… всегда…», «Шварца… Шварца…», «имела… имела…». А что Вы скажете про чудовищный оборот «характер игривости Шварца»? Это еще что за зверь? Что тут имеется в виду? Игривый характер Шварца? Характер (в смысле – особенность) игривости Шварца? Или тут просто пропущен союз: «характеру и игривости Шварца»? Или автор имел в виду нечто иное, обычной логике недоступное?

Но двинемся дальше вслед за злополучным шварцевым лицом, зависшим в воздухе наподобие улыбки Чеширского кота.

Дамы прошли на лестницу к вдове, а Шварц, с серьезно сложенными, крепкими губами и игривым взглядом, движением бровей показал Петру Ивановичу направо, в комнату мертвеца.

Здесь снова проблема в неоднозначности подчинения. Куда прикажете приставить этот «игривый взгляд»? К описательному фрагменту («Шварц с серьезно сложенными, крепкими губами и игривым взглядом…») или к фрагменту действия («Шварц… игривым взглядом, движением бровей показал…»)? Конечно, можно догадаться: видимо первое; но зачем автор заставляет читателя догадываться? А затем, что он бы и написал точнее, но не может: ведь это требует умения, которого Вашему протеже, увы, не хватает катастрофически. Но вернемся к разбираемой здесь несчастной фразе – вернее, даже не ко всей фразе, а к ее «губам». Выражение «серьезно сложенный» в сочетании со словом «крепкий» вызывает логичную ассоциацию с крепкой комплекцией (например, принятые речевые обороты звучат так: «она хорошо сложена», «у него плотное телосложение»).

Но автор-то имеет в виду отнюдь не комплекцию. Он пытается сказать, что злополучный Шварц сложил губы в фигуру, придающую лицу серьезное выражение. Положа руку на сердце, Владимир Васильевич, можно ли оправдать это неуклюжее, порождающее излишние ассоциации употребление абсолютно не подходящего к случаю глагола? Ну отчего не сказать: «плотно сжал губы»?

Увы, Ваш протеже испытывает проблемы не только в рамках отдельно взятой фразы. Он затрудняется и в установлении связи между предложениями. Судя по всему, он просто не слышит, не чувствует речь. Что называется, медведь на ухо наступил. Вот еще один пример все из той же первой главки (редко встретишь такую концентрацию ляпсусов даже в текстах начинающих авторов):

Но, видно, Петру Ивановичу была не судьба винтить нынче вечером. Прасковья Федоровна, невысокая, жирная женщина, несмотря на все старания устроить противное…

После «была не судьба винтить», читатель законно ожидает, что в следующей фразе последует объяснение – отчего «не судьба», что помешало ожиданиям Петра Ивановича? Поэтому упоминание о «стараниях» Прасковьи Федоровны «устроить противное» логично воспринимаются именно в этом ключе. Дудки! У автора на уме нечто совершенно иное, в логику действия никак не ложащееся, зато привычно косноязычное:

все-таки расширявшаяся от плеч книзу, вся в черном, с покрытой кружевом головой и с такими же странно поднятыми бровями, как и та дама, стоявшая против гроба, вышла из своих покоев с другими дамами и, проводив их в дверь мертвеца, сказала…

А как Вам эта «дверь мертвеца»? Боже, Боже милостивый… А вот еще, навскидку – там, какую фразу ни возьми, глаза на лоб лезут:

…они сели у стола: она на диван, а Петр Иванович на расстроившийся пружинами и неправильно подававшийся под его сиденьем низенький пуф.

Ладно, «расстроившийся пружинами» давайте спишем на авторское своеобразие. Но, может быть, Вы объясните мне, грешному, чье тут «его сиденье» имеется в виду? Возможные кандидаты таковы: стол, диван, пуф, Петр Иванович. У первого предмета сиденья не может быть по определению, иначе такой стол назывался бы, например, партой. Второй (диван) занят противной лицемеркой Прасковьей Федоровной. Петр Иванович тоже, вроде как, если и обладает, то не сиденьем (на котором сидят), а седалищем (которым садятся). Остается пуф? Уф-ф, значит пуф-ф. Но тогда слово «его» тут не к месту, ибо звучит не по-русски. Тогда нужно «неправильно подававшийся под своим сиденьем низенький пуф». Хотя и это ужасно. Впрочем, перед нами один из тех текстов, которые невозможно выправить никаким редактированием.

Для чтения этой так называемой «прозы», Владимир Васильевич, требуется переводчик на русский, потому что зачастую непонятен самый смысл фраз. Хотя время от времени автор все же снисходит до подсказок. Например, здесь:

Петр Иванович кивнул ему головой…

Прямо скажем, необходимое пояснение – ведь обычно люди кивают не головой, а чем-то другим… Но довольно о стиле. Я взял первые попавшиеся примеры с начальных страниц начальной главы рукописи. Избавлю и Вас, и себя от продолжения: ведь дальше всё в том же духе, писано тою же неумелой рукой глухого к слову, далекого от литературы человека.

Кто ясно мыслит, тот ясно излагает; но, возможно, Ваш протеже представляет собой исключение, и эта косноязычная повесть содержит невиданные идейные открытия, образцы мощи человеческого духа? В таком случае можно было бы – во благо человечества – засучить рукава и, переписывая едва ли не каждую фразу, привести рукопись к удобочитаемому виду. Увы, и здесь читателя ждет разочарование, чтоб не сказать больше.

Содержанием повести является конспективное описание жизни некоего Ивана Ильича, обычного, подчеркнуто среднего провинциального чиновника, завершающееся подробным рассказом о его же болезни и смерти. Родился, учился (в Правоведении, между прочим, как и Вы; уж не этим ли объясняется Ваше великодушное участие в судьбе автора?); затем начал служить, делал карьеру, женился, прошел через семейные неурядицы, добился относительного служебного успеха, заболел, умер. Вот, собственно, и вся недолга.

Вы скажете – и справедливо скажете – что это всего лишь каркас, что к такому скучному скелету можно свести многие произведения, включая и самые великие. Согласен. Но согласитесь и Вы, что подобная банальность сюжета существенно ограничивает область литературной оценки повести. Ее уже никак не получится отнести к тем жанрам, которые пользуются неизменным успехом у публики, хотя и презираются некоторыми высоколобыми критиками. Вы скажете, что автор и не ставил перед собой задачу написать детектив, приключенческий роман или душещипательную мелодраму. Хорошо, я готов принять это к сведению, но ясно, что пренебрежение к занимательности сюжета сразу помещает текст в довольно узкую нишу, к которой обычно предъявляются требования весьма специфического характера.

Какие именно? А вот, извольте. Истинный мастер слова в состоянии нарастить на банальнейший сюжет, скажем, обычной прогулки волшебные описания мокрого луга, лесной тишины, ночного неба и прочих природных чудес. Такая проза и в самом деле не нуждается в сюжетной занимательности; она читается, как стихи, и тем ценна. Примеры Вам известны – взять хоть рассказы господина Тургенева. Но, как мы уже выяснили, Вашему протеже красоты стиля более чем чужды. Что ж, тогда сузим нишу еще теснее, до жанра, именуемого в просторечии «идейным», проповедническим, призванным, если не направить, то хотя бы сориентировать читателя в чаще ценностных мировоззрений. Думаю, Вы не станете спорить с таким определением жанра присланной Вами рукописи; да и как тут поспоришь, если других вариантов, похоже, и не осталось.

Итак, идейный жанр. Известно, что тексты такого рода подвержены двум серьезным угрозам. Во-первых, автор-проповедник не имеет возможности оступиться в мелкотемье (то есть представить публике идею мелкую, не стоящую серьезного рассмотрения) – ведь в этом случае в тексте не останется уже вовсе ничего интересного. Во-вторых, он должен бороться с соблазном свалиться в публицистику – речь, как-никак, идет о художественном тексте! Опасность, таким образом, поджидает «проповедника» и справа, и слева; жаль, что Вы не объяснили этого своему протеже.

Неудивительно, что даже самые талантливые писатели-проповедники избегали излишней чистоты этого жанра. Скажем, господин Достоевский отнюдь не чурался разнообразить свою проповедь детективом, а тот же господин Тургенев – мелодрамой. Их персонажи, исполняя традиционную жанровую роль, контрабандой проносят в пространство текста необходимые автору детали мировоззрения – как оружие затеваемой идейной войны. Стандартный сюжет мелодрамы и детектива становится, таким образом, прикрытием для нестандартной войны ценностей. При этом сам автор сочувствует вполне определенной стороне; но иногда он позволяет себе остаться над схваткой, дабы не давить на читателя своим выбором. Мастерство рассказчика заключается в том, чтобы воюющие стороны выглядели живыми людьми, а не картонными манекенами с налепленными на лбу табличками «Ницшеанец», «Святая», «Верующий», «Нигилист» и проч.

Всё это общие места, известные Вам не хуже, чем мне, и я повторяю их здесь лишь для того, чтобы понятнее стал мой разбор присланной Вами повести. Она, собственно, и не представляет никакой «борьбы идей»; читатель не найдет в ней соперничающих мировоззрений, да и персонаж там, по сути, один – сам Иван Ильич (остальные – его же клоны, призванные чуть позже разделить его же судьбу). То есть повесть лишена не только событийного сюжета – она лишена и сюжета идейного! Если господа Достоевский и Тургенев предлагают читателю выбор между Раскольниковым и Порфирием, Свидригайловым и Соней, Алешей и Иваном, Базаровым и Кирсановым, то в тексте Вашего протеже выбирать буквально не из чего. Один персонаж, одно мировоззрение, одна проповедь. Как сказали бы современные мне жители Америки, «my way or highway», что в примерном переводе на Вашу реальность означает «по-моему или по этапу».

Что ж, это упрощает задачу оценки. Заметьте, я двигаюсь методом исключения: сначала мы отбросили стиль, затем событийный сюжет, затем сюжет идейный. Осталось одно: проповедь. Честно говоря, на этом можно было бы и закончить. Ведь проповедь – факт не литературы, а религии. Проповедь – это не для писателя. Проповедь – это для попа, для имама, для гуру. Уж не гуру ли Ваш протеже, милейший Владимир Васильевич? Уж не бродит ли он босым-бородатым по заливным лугам с косой наперевес, в окружении толпы верных адептов? Уж не лезет ли под юбку каждой женщине, оказавшейся в пределах досягаемости (известно, что эти типы необычайно активны в половом смысле)? Если так, то я бы на Вашем месте поостерегся: все гуру – мошенники (хотя знавал я и одного честного по имени доктор Вов-Ху – он проповедовал персональный магнетизм).

Повторяю, на этом можно было бы и закончить, но я продолжу – сугубо из уважения к Вам. Тем более, что разбор вышеупомянутой проповеди довольно прост, ибо вся она суммируется всего лишь двумя пунктами. Для начала автор заявляет типичную обыкновенность главного героя. Иван Ильич – среднее арифметическое человечества, каким его видит автор рукописи. Среднее до буквальности:

У него было три сына, Иван Ильич был второй сын.

Ну да, помним, «Конек-Горбунок». У него было три сына: «старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак…» Так вот, Иван Ильич – именно «и так и сяк», воплощенная посредственность, «как все». Система его моральных ценностей описывается автором следующим образом:

…были в Правоведении совершены им поступки, которые прежде представлялись ему большими гадостями и внушали ему отвращение к самому себе, в то время, как он совершал их; но впоследствии, увидав, что поступки эти были совершаемы и высоко стоящими людьми и не считались ими дурными, он не то что признал их хорошими, но совершенно забыл их и нисколько не огорчался воспоминаниями о них.

Вот так, просто. Помилуйте, да существуют ли на земле люди, описываемые подобной поверхностной формулой? Мораль – сложная штука; ее отношения с человеческой душой противоречивы и подчинены многим разнонаправленным процессам, давлениям, силам. Результат представляет собой сумму множества векторов, меняется ежеминутно и уж никак не может быть описан столь элементарным образом. Возможно, среднеарифметический муляж и способен протянуть среднеарифметическую продолжительность жизни на этом среднеарифметическом моральном основании, но живой человек? Увольте, не верю, да и кто поверит?

Впрочем, автору незачем заботиться о возражениях: возражение возможно в диалоге, а в проповедях-монологах оппонентов не существует в принципе. Автор вообще звучит чрезвычайно уверенно, и это лишний раз выдает в нем гуру. Знаете ли Вы, Владимир Васильевич, какое слово в русском языке более всего выражает авторскую уверенность? Это слово «всегда». Так вот, в небольшом по объему тексте Вашего протеже оно встречается 28 раз! Например, уже знакомый нам Петр Иванович входит в комнату, где лежит мертвец:

Петр Иванович вошел, как всегда это бывает, с недоумением о том, что ему там надо будет делать…

Помилуйте, Владимир Васильевич! Откуда у Вашего гуру такая безапелляционная уверенность? С чего он взял, что в такой ситуации люди ВСЕГДА испытывают именно такое недоумение? Так-таки и всегда, так-таки и все без исключения – и дети, и возлюбленные, и родители, и друзья? Экое всеведение! Впрочем, не исключено, что в мире арифметически усредненных людей есть и некое арифметически усредненное «всегда». Но какое отношение это имеет к истинному положению дел?

Самый факт смерти близкого знакомого вызвал во всех, узнавших про нее, как всегда, чувство радости о том, что умер он, а не я.

И снова это «как всегда», снова эта поразительная, ни на чем не основанная безапелляционность! Ваш протеже, как и всякий гуру, ничуть не сомневается, что видит всех насквозь. Его можно понять: в мире, где ВСЕ и ВСЕГДА ведут себя сообразно плоской и поверхностной авторской трактовке, любой шаг любого среднеарифметического Ивана Ильича и идентичного ему Петра Ивановича заранее известен и легко предсказуем. Но у этой картонной бутафории нет никакой связи с жизненной реальностью. Ни-ка-кой!

Я не зря говорил выше о проповеди; одним из расхожих приемов проповедника является повторяемость, причем, чем сомнительней утверждение, тем чаще, тем назойливей оно должно повторяться. То же самое относится и к повести Вашего гуру. Ну много ли надо слов для того, чтобы донести до читателя несложную мысль о типичности образа Ивана Ильича? Кому-то хватило бы и одной ссылки на Ершова; менее внимательным потребовался бы абзац и еще две-три фразы, тут и там разбросанные по тексту – для напоминания особо забывчивым. Но это верно для литературного текста; у проповеди, как я уже отметил, иные принципы.

Ваш протеже вколачивает свой тезис в читательскую голову на протяжении нескольких глав – скучно, назойливо и, конечно же, косноязычно. Уже на третьем абзаце хочется крикнуть: да понял я, понял, не надо повторять! Довольно! Но автор все множит и множит свои занудные трюизмы. В этом упрямстве есть что-то садистское; он словно мстит читателю за то, что тот читает. Карьера, женитьба, ссоры с женой, старость, болезнь… – а-а-ах! скулы сводит от зевоты. Текст этих глав более всего напоминает судебный документ, составленный молодым делопроизводителем, лелеющим смутную претензию на литературный талант. Подобные «творения» обычно возвращаются к автору уже с уровня ближайшего начальственного стола с резолюцией: «Переписать, убрав грошовую психологию».

Кстати, это ведь Вы писали о глубине психологического анализа? Милостивый государь Владимир Васильевич, Вы уверены, что мы говорим об одной и той же повести? Ну какую глубину можно отыскать в этом ряду банальных описаний, лишенных какой бы то ни было оригинальности, свежести, индивидуальных черт? Ну что тут есть нового, интересного? Что, родившись, отучившись и начав самостоятельную жизнь, человек стремится продвинуться по службе? Что, создав семью, он рано или поздно вступает в пору неурядиц? Что старость не радость? Что болезнь – причина для грусти? Что смерть страшит? Но все вышесказанное не выводит повествование за рамки давно известных, оскомину набивших банальностей. Где тут Вы увидели глубину?

Вторым пунктиком автора является обличение тотальной лжи, полностью закабалившей бытие среднеарифметических муляжей. Лицемерие – этим ужасным грехом грешат ВСЕ без исключения, грешат, понятное дело, ВСЕГДА, но осознает это и ужасается этому один лишь Он, Автор. Он – и Иван Ильич, прозревший перед лицом смерти. Этими двумя фишками (первая: все одинаково равны среднеарифметическому Ивану Ильичу; вторая: все одинаково лгут и лицемерят) и исчерпывается идейный багаж проповеди… – пардон, повести.

Не знаю, как ВСЕ, но Ваш протеже лжет несомненно. Потому что, во-первых, люди неизмеримо сложнее сотворенного им плоского картонного манекена. А, во-вторых, лишь неумный человек может ставить клеймо лицемерия на стандартные поведенческие ритуалы, выработанные многолетней культурной традицией. Автор лжет едва ли не в каждой детали: кто-то у него подмигивает «печально», но смотрит при этом «игриво» (попробуйте-ка проделать такой трюк одним и тем же глазом), кто-то изображает клоуна на брыкающемся пуфе (живой человек давно пересел бы на более удобное сиденье или просто встал бы). А Иван Ильич доживает свои последние часы на опиуме – настолько велика боль, и тем не менее нам сообщается, что:

…ужаснее его физических страданий были его нравственные страдания, и в этом было главное его мучение. Нравственные страдания его состояли в том, что в эту ночь, глядя на сонное, добродушное скуластое лицо Герасима, ему вдруг пришло в голову: а что, как и в самом деле вся моя жизнь, сознательная жизнь, была "не то".

Все это настолько надумано, неестественно, склеено, слеплено… – как Вы этого не замечаете, с Вашим-то умом и талантом? Пожалуй, единственное не совсем банальное откровение Вашего протеже заключается в том, что нельзя советоваться с докторами:

Ухудшало его положение то, что он читал медицинские книги и советовался с докторами. Ухудшение шло так равномерно, что он мог себя обманывать, сравнивая один день с другим, – разницы было мало. Но когда он советовался с докторами, тогда ему казалось, что идет к худшему и очень быстро даже. И несмотря на это, он постоянно советовался с докторами.

Признайтесь, он ведь все-таки гуру? Правда? Это ведь они запрещают своим адептам лечиться у докторов. Владимир Васильевич, я надеюсь, что Вы сами еще не отказались от медицины в пользу этого нелепого шарлатана? Но вернемся к повести. Лжецы-доктора сделали свое черное дело: муляж человека помирает в жутких нравственных страданиях. Тут-то, на смертном одре, и происходит вышеупомянутое прозрение: герой осознает, что жил-то он, оказывается, по лжи!

Главное мучение Ивана Ильича была ложь, – та, всеми почему-то признанная ложь, что он только болен, а не умирает, и что ему надо только быть спокойным и лечиться, и тогда что-то выйдет очень хорошее. Он же знал, что, что бы ни делали, ничего не выйдет, кроме еще более мучительных страданий и смерти. И его мучила эта ложь, мучило то, что не хотели признаться в том, что все знали и он знал, а хотели лгать над ним по случаю ужасного его положения и хотели и заставляли его самого принимать участие в этой лжи. Ложь, ложь эта, совершаемая над ним накануне его смерти, ложь, долженствующая низвести этот страшный торжественный акт его смерти до уровня всех их визитов, гардин, осетрины к обеду... была ужасно мучительна для Ивана Ильича.

Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора, – каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть. Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания.

«Не то»? Гм… Что же тогда «то»? В чем правда, где истина? До этого во всем тексте в положительном ключе упоминался лишь деревенский здоровяк Герасим:

Здоровье, сила, бодрость жизни во всех других людях оскорбляла Ивана Ильича; только сила и бодрость жизни Герасима не огорчала, а успокаивала Ивана Ильича.

Вот он, оказывается, луч света в темном царстве, олицетворение наивной правдивости народного естества! Но и Герасим уже порядком испорчен всеобщей лживостью: уже и «никак нет-с» говорит, лицемер этакий. Того гляди, онемеет, схватит собачку и убежит дворничать к тургеневской барыне. Нет-нет, на такого не обопрешься… Что же тогда? Ради чего читатель продирался сквозь эти скучные сцены – банальные до заворота кишок и тяжелые для чтения уже из-за одного только косноязычия – вдобавок к больничному натурализму, претящему и больным, и здоровым?

Да, все было не то, – сказал он себе, – но это ничего. Можно, можно сделать "то". Что ж "то"? – спросил он себя и вдруг затих. …Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил его. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет.

– Так вот что! – вдруг вслух проговорил он. – Какая радость!

Свет. Свет? И ради этого меня тащили по всем этим слепым кишкам, блуждающим почкам и больничным уткам? Не лучше ли было сразу щелкнуть выключателем? Нет, как хотите, Владимир Васильевич, но мой знакомый гуру Вов-Ху оперирует своим персональным магнитом намного, намного удачнее.

Надеюсь, теперь Вам ясны причины, по которым я не могу принять к публикации эту лживую, тенденциозную, безапелляционную, бесталанную белиберду. Позвольте напоследок добавить и еще кое-что.

Спрос на шарлатанов, увы, не переводится: есть достаточно много людей, которые только и ищут, кому бы вручить тяжесть своей постылой свободы – особенно, когда речь идет о самой тяжелой из свобод – свободе духа. Но даже они никогда – никогда! – не поверят шарлатану без свиты.

Говорят, что свита делает короля, но это утверждение куда более верно по отношению к обманщикам. И поэтому нет прощения тем, кто своим присутствием, своей неумеренной похвалой выстраивает для мошенника его самую первую, начальную свиту, ядро его будущей секты. Они – главные виновники, они несут на себе ответственность за все горькие последствия его лжеучения.

Мне очень хочется верить, что Вы и Ваши друзья не позволите шарлатану использовать вас в качестве такого ядра.

С глубоким уважением,

Редактор.

Бейт Арье, октябрь 2012


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2571




Convert this page - http://7iskusstv.com/2012/Nomer10/Tarn1.php - to PDF file

Комментарии:

Алекс Тарн - Илье Липковичу
- at 2012-11-13 08:25:16 EDT
С моей точки зрения, незаслуженной писательской славы не бывает.

Тут, дорогой Илья, нужно задаться вопросом, что такое "заслуженная" слава. Вот есть сейчас в России такой писатель Шилова. А может, Мылова?.. - впрочем, точная фамилия, как и пол, тут неважны, ибо все равно за нее пишет команда разноименных и разнополых литературных афроамериканцев (бывших "литнегров"). Книги этого самого Шиловой расходятся стотысячными тиражами, то есть слава налицо. Заслужена? ОК, допустим. А я вот лет десять назад прочитал повесть о Достоевском - очень сильный текст абсолютно неизвестного автора, фамилию которого я с тех пор не встречал и со временем забыл. Его НЕслава - заслужена? Сложный вопрос. Я предпочитаю говорить в таких случаях о случае. Слава, Илья, дело случая. Булгаковское "сами придут и все дадут" (или как там?) - вранье. Вы знаете только о тех, кому действительно "дали". "Но из мильона птиц к светилам и зарницам едва ли вырывается одна". Что же делать, как же быть? Делать, что должно и будь, что будет - вот единственно правильный рецепт (если Вас интересует мнение такого нелицензионного аптекаря как я).

А что касается Вашей игры в бисер с текстом Толстого, то она интересна, но, повторяю, подобное же упражнение можно проделать и с телефонным справочником. Вы в гематрии понимаете? Если да, то телефонный справочник представляет собой неисчерпаемый источник литературных толкований.

Илья Липкович
Фишерс, Индиана, США - at 2012-11-13 02:47:43 EDT
Не смог вместить мысль в 400 отведенных знаков, видимо что-то лишнее написал тогда прошу простить...

(что именно мы можем только догадываться), он что-то такое вспомнил, что-то такое всплыло в его памяти, что немедленно заставило его вслед за этим и почувствовать запах, который он уже узнал за секунду до того как почувствовал (Фолкнер потом использовал такие эффекты в более длинных и явных конструкциях). Ну а что же, читатель? Читатель даже не видя то, что там такое буфетный мужик Герасим просыпал на пол, даже не зная что это такое “буфетный мужик” и тем более что это такое он может просыпать, и может быть никогда не нюхавший мертвецов, тоже начинает “вспоминать”. Вдруг наплывает совершенно конкретное ощущение - “было”. И вот это наложение двух переживаемых читателем ощущений: иллюзии какой-то абстрактной мифической первозданности мира и иллюзии конкретного якобы пережитого ранее опыта воскресшего в памяти и есть “эффект Толстого”. Безусловно Набоков и Пруст его углУбили а расшИрили, но кто еще так писал в 19 веке?

Илья Липкович
Фишерс, Индиана, США - at 2012-11-13 02:39:33 EDT
Спасибо за сравнение с Л.Н, тем более в мою пользу! Все же мне представляется, что литературные приемы Толстого используемы им достаточно умышленно, тем более принимая во внимание зрелый возраст в котором он писал свою повесть, трудно предположить, что он не ведал чего творил (прошу простить за невольный каламбур). Я думаю объективных критериев для оценки художественных произведений нет, если бы они были, то можно было бы сгенерировать первоклассные художественные тексты на компьютере. Однако, если тексты Толстого на протяжении достаточно длительного времени глубоко волнуют миллионы ценителей литературы, а телефонные справочники нет, хотя тоже существуют достаточно долго, то возникает вопрос почему? С моей точки зрения, не заслуженной писательской славы не бывает. Вот многим казалось, что Достоевский - отвратительный писатель, но ведь читают же. Интересно, что такой тонкий ценитель изящной литературы как Борхес, казалось бы в своем творчестве столь не похожий на Достоевского, относил его к числу любимых писателей и в своем , для себя самого написанном предисловии к “Бесам”, заметил со свойственной им вежливой иронией “Во вступительной статье к антологии русской литературы Владимир Набоков пишет, что не нашел у Достоевского ни одной страницы, которую мог бы отобрать. Это только значит, что о Достоевском следует судить не по отдельным страницам, а по совокупности страниц, составляющих книгу”. Я думаю что у Борхеса любителям как родной словесности, так и родных “словесов” можно многому поучиться, как скажем вежливости и уважению к точке зрения другого (чего я в этой дискуссии пока не заметил). Вот то же Набоков узнав о таком повышенном интересе Борхеса к Достоевскому непременно бы назвал его составителем игрушечных лабиринтов, которые никуда не ведут, да впрочем даже и никогда не узнав об этом отзыве Борхеса (к счастью этот сборник был опубликован вышел уже после смерти В.В.) так примерно о нем и где-то написал. А мог бы еще и ослом назвать, обычно предпочитая английской “ass” американскому “donkey”.
Возвращаясь к технике Толстого, давайте пройдем по указанному отрывку еще раз. Итак момент первый (взгляд снаружи Петра Ивановича). “Петр Иванович вошел, как всегда это бывает, с недоумением о том, что ему там надо будет делать”. Здесь Толстой как и в сотне других случаев в одной фразе передает известное состояние замешательства возникающее при посещении подобного рода церемоний. Безусловно, учитывая возраст Петра Ивановича, ему наверняка и раньше приходилось бывать на похоронах, но он все же не знал как точно себя вести, причем “это так всегда бывает”, как же так, с кем это “всегда бывает”? Петр Иванович каждую пятницу ходит на похороны и никогда не знает что там делать? Ну все же не каждый день Петр Иванович бывает на похоронах, Толстой бы не написал, что “Петр Иванович привычным шагом вошел в здание своего департаменте и как это всегда бывает не знал что ему там делать ”. Но похороны – это ситуация не вполне ординарная, ритуал все таки. И вот это “как всегда это бывает ” создает эффект как бы “чистого листа”, не только Петр Иванович, но НИКТО не знает что он будет делать на похоронах, как будто все это в первый раз, как будто не только Петр Иванович, но никто никогда не был на похоронах и никого никогда не хоронил. Это ощущение непосредственной данности, “первости” передано тут наиболее экономным способом, причем без того, чтобы подчеркнуть уникальность Петра Ивановича. Наоборот, Петр Иванович большие пошляки, но Смерть, сколько бы она ни повторялась – вот она случилась как будто бы никто никогда не умирал. Момент второй (взгляд изнутри Петра Ивановича) “буфетный мужик Герасим, пройдя перед Петром Ивановичем легкими шагами, что-то посыпал по полу. Увидав это, Петр Иванович тотчас же почувствовал легкий запах разлагающегося трупа”. Стоп, так доводилось Петру Ивановичу быть на похоронах раньше и нюхать мертвецов? Безусловно, и вот только что увидев краем глаза это “что-то” (что именно мы

Igor Mandel
Fair Lawn, NJ - New Jersey, USA - at 2012-11-13 02:32:56 EDT
Илья, хватай - так больше не похвалят,
Иди вперед, толстовский думовед;
И я побрел в куда фантазьи манят,
Не сТарно ли и тут искать респект?

Алекс Тарн - Igor Mandel
- at 2012-11-13 00:04:09 EDT
так все же есть у Л.Т. талант или как?

Скорее, все-таки, "или как". Ибо удовольствие мною получено от таланта И.Л., а не Л.Т. Обратите внимание: Илья признает и стилистические ляпы и необходимость по нескольку раз перечитывать предложения с целью составить более-менее правдоподобную (но не единственную) версию того, что именно хотел сказать автор. То есть по фактической стороне вопроса спора между нами нет. Различие - в трактовке этих фактов. Илья предпочитает дать им свое, довольно сложное объяснение. Оно вполне легитимно, вот только правдоподобно ли? На мой взгляд, нет. Подобным методом можно найти не меньшую глубину и в телефонном справочнике.

Так что с точки зрения стиля мое (подчеркиваю, субъективное) суждение остается прежним: текст попросту дурен (точнее, косноязычен). Что касается идейной части, то я затрудняюсь разглядеть новаторство, о котором Вы говорите. В чем оно? Бессмысленность жизни? Тот же Шекспир (если уж речь зашла о Шекспире) повторял эту тривиальную мысль едва ли не в каждой пьесе тремя столетиями раньше.
"Рассмотрение вещи изнутри и снаружи"? На мой взгляд, разобранная сцена представляет собой самое простецкое описание. А уж при чем тут кубизм (живописная шутка, обернувшаяся первым удачным мошенничеством модернистского рынка), мне и вовсе невдомек.
Что, конечно, не мешает желающим фантазировать дальше.

Igor Mandel
Fair Lawn, NJ - New Jersey, USA - at 2012-11-12 22:45:44 EDT
А. Тарну

Но ведь если неплохо (что действительно таки-да) - то как же это? Илья Лип. говорит сугубо о литературных приемах Л.Т., причем тонких и нетривиальных, о смещении фокуса от одного героя к другому, что создает странный эффект участия читателя - пусть даже и во сне (а что такое сон, как не "мини-смерть"?), то есть именно о том на чем Вы и призывали сосредоточится обсуждателей ранее (а не на личности А. Тарна и пр.). Вот человек и сосредоточился (как, кстати, и Литератор), Вы вроде одобряете - так все же есть у Л.Т. талант или как?

То о чем гворят по крайней мере эти двое - как раз о необычном и в огромной степени новаторском у Л.Т., о той удвительной способности погружать читателя прямо во внутрь проиходящего, ПОПУТНО нагружая его некими общими концепциями (которые сплошь и рядом просто безумны, как в Крейцеровой сонате, но иногда и страшно глубоки и пронзительны - как в Смерти Ивана Ильича, где, несмотря на "тривиальность" явления, оно впервые показано именно как экзистенциальный и бесмыссленный крах всего предыдущего). Вот именно рассмотрение вещи изнутри и снаружи почти одновременно, что очень свойственно для С.И.И., то есть, казалось бы, чисто формальный прием, предвосхитил во многом как минимум и Кафку и Набокова в литературе и как минимум кубизм - в живописи. То есть Толстой, хотя того или не хотя (не хотя, скорее), был далеко-далеко не только (неудачный) моралист - но великий новатор, коли его стиль рассматривался и перерабатывался наиболее талантливыми потомками. Идеи - тоже, но это другая песня. Не представляю как это можно у него отнять. Ваш пример с Гамлетом некорректен - из гениальности Шекспира, непревзойденного мастера (трагической) драмы, не следует бездарность Толстого, непревзойденного мастера (трагической) повседневности.

Алекс Тарн - Илье Липковичу
- at 2012-11-12 22:11:37 EDT
Очень неплохо. Прочитал с удовольствием, спасибо.
Илья Липкович
Фишерс, Индиана, США - at 2012-11-12 21:51:58 EDT
Художественная манера Толстого ярко проявляется в повести Смерть Ивана Ильича. В двух словах она заключается в чередовании “объективистских” описаний объекта как бы снаружи, что достигается многократным употреблением слов “как всегда” и тому подобное (“Петр Иванович вошел, как всегда это бывает, с недоумением о том, что ему там надо будет делать”), которые неожиданно перемежаются или скорее пресекаются субъективным откликом со стороны описываемого объекта (“буфетный мужик Герасим, пройдя перед Петром Ивановичем легкими шагами, что-то посыпал по полу. Увидав это, Петр Иванович тотчас же почувствовал легкий запах разлагающегося трупа” – это мертвец к нам приближается). Это создает у (иного) читателя чувство объемности и подлинности описываемого, что можно сравнить déjà vu (“ложной памяти”) Правила грамматики и словоупотребления слегка нарушаются, по мере необходимости, для усиления эффекта. Повторы тут тоже играют свою роль, они создают эффект потока сознания, как и у Федора Михайловича, разумеется писавшего совершенно в другом в некотором смысле противоположном Толстому стиле. Неправильность речи имитирует странные, как бы заворачивающие за угол мысли. Пошли дальше “Мертвец лежал, как всегда лежат мертвецы, особенно тяжело, по-мертвецки, утонувши окоченевшими членами в подстилке гроба, с навсегда согнувшеюся головой на подушке, и выставлял, как всегда выставляют мертвецы, свой желтый восковой лоб с взлизами на ввалившихся висках и торчащий нос, как бы надавивший на верхнюю губу”. Дальше “Он очень переменился, еще похудел с тех пор, как Петр Иванович не видал его” , тут мы опять видим мы его глазами Петра Ивановича. До этого мы его только нюхали носом Петра Ивановича”. Что-то нам тоже стало нехорошо, но вот мы видим игривого Шварца. И стиль несколько меняется и в такт Шварцу становится несколько игривым. “Шварц ждал его в проходной комнате, расставив широко ноги и играя обеими руками за спиной своим цилиндром. Один взгляд на игривую, чистоплотную и элегантную фигуру Шварца освежил Петра Ивановича”. Тут важен повтор слов “играл”, “игривый” и “освежил”. “Но, видно, Петру Ивановичу была не судьба винтить нынче вечером.” Полу-насмешливая игривость стиля, двусмысленное (при покойнике) упоминание слова “судьба” в отношении карточной игры. Но вот является помеха, как бы гонец из царства теней, вдова Прасковья Федоровна, и возникает неловкость переданная расходящаяся кругами по всему тексту, “невысокая, жирная женщина, несмотря на все старания устроить противное, все-таки расширявшаяся от плеч книзу, вся в черном, с покрытой кружевом головой и с такими же странно поднятыми бровями, как и та дама, стоявшая против гроба, вышла из своих покоев с другими дамами и, проводив их в дверь мертвеца, сказала:”. Помеха несколько неожиданная и для нас, нам бы хотелось чтобы игра состоялась, потому что мы сами немного боимся этого мертвеца. Мы спотыкаемся об эту фразу и должны прочитать ее минимум два раза, не понимаю кто кому помешал, и кто собирался “устроить противное” и наконец видим эту механическую куклу, расширяющуюся книзу под действием сил природы видимо неумолимых, в черном, в перекрестном свете описания автора –рассказчика и самого Петр Иванович. Начинает автор, ибо только ему известно о всех тайных стараниях “устроить противное” , затем этот разоблачающий взгляд автора переходит внутри одного предложения во взгляд Петр Иванович посредством ссылки на “ту даму, стоявшую против гроба ” и “дверь мертвеца” то есть “дверь в комнату где лежит мертвец”, но в сознании Петра Ивановича это так проскальзывает “дверь мертвеца”, и так все ясно. Создается эффект того что и мы вот сейчас были на похоронах и испытали эту странную неловкость и театральность и неумолимость всего происходящего, как бы во сне.
Алекс Тарн - Кремлевскому Мечтателю
- at 2012-11-07 11:15:47 EDT
Простите, Алекс, но если вернуться к Ходасевичу, отвечает ли он на поставленный вами вопрос или нет?

Нет, не отвечает - вернее, отвечает лишь отчасти. Лекция Ходасевича посвящена теме смерти в поэзии Иннокентия Анненского - очень значительного поэта, без которого, возможно, не было бы и Мандельштама в том виде, в каком мы его знаем. То есть предметом разговора является Анненский, а не повесть Толстого. Последняя используется Ходасевичем как "рыба" - каркас, от которого он отталкивается. Почему избрана именно эта повесть? По двум причинам. Во-первых, в силу своей общеизвестности - не надо тратить время на преамбулу, пересказ фабулы и проч. Во-вторых, в силу банальности описанной там ситуации (что, между прочим, совершенно согласуется и с моей точкой зрения) - как известно, в качестве базы для дальнейшего развития темы берут, как правило, наиболее общее, тривиальное основание.
Что Ходасевич и делает, не переставая подчеркивать именно обыденность, банальность происходящего: обычная история, обычная болезнь, обычный страх смерти, обычная раздражительность, обычные жалобы на бессмысленность бытия ввиду неизбежности ухода.
Исключение составляют лишь две последние главки, где лектор - опять же в связи с Анненским - дает свое объяснение, поясняя ради чего, собственно говоря, городилось все это нагромождение банальностей (повторяю, до этого на нескольких десятках страниц повести нет ни проблеска чего-либо, выходящего за рамки ординарности, что отмечается и самим Ходасевичем).
Какова же эта punchline? Если помните, в эссе я задавал ровно тот же вопрос, так что до этого момента мнение Ходасевича не слишком отличается от моего: мы с ним оба согласны в том, что до последних абзацев повести имеет место подчеркнутая (возможно, намеренная) банальность описания.
В эссе я писал, что, на мой вкус, протаскивание читателя сквозь этот строй тривиальностей просто обязано завершаться громким открытием, блестящей антитезой, резким перемещением на противоположный полюс - и, соответственно, катарсисом. Вопрос - достигается ли этот результат? Ходасевич полагает, что да. Он считает, что коротенький абзац с подошедшим гимназистом и внезапно разлившейся по телу умирающего благостью, а также последующий Свет выполняют вышеописанную задачу.
Я с этим не согласен - мне это кажется неправдоподобным, натянутым, искусственным. В сцене с мальчиком (опять же, на мой вкус) присутствует всё то же типично толстовское самонадеянное стремление "объяснить скрытое" и, как результат, - оплощение, перевирание ситуации.
Но это личные субъективные оценки - Ходасевича, моя. Ему сцена кажется правдоподобной, мне - нет. Впрочем, и сам Ходасевич чувствует некоторую недодачу - иначе он не стал бы говорить о том, что кое-что Иван Ильич "не додумал". Иван Ильич или Лев Николаич? Так или иначе, Ходасевич в лекции практически дописывает повесть за Толстого. Увы, даже в таком виде она не тянет на шедевр.
Но есть тут и факт, с которым согласны мы оба (и Ходасевич, и я): единственной нетривиальной (с большущей натяжкой - идея-то расхожая, из христианских основ) мыслью Толстого в повести, к которой и вело всё предшествующее нагромождение банальностей, является утверждение, будто смерть и страх смерти отступают перед любовью к ближнему (желательно, чистому, пока еще не закостеневшему). Оправдывает ли эта идея (никак не доказанная, а всего лишь высказанная в финале, да и то мельком) возведение всего этого непрезентабельного строения?
Ответ тоже будет субъективным: на мой взгляд - нет, не оправдывает. Мне, даже иудейских обрядов не соблюдающему, христианская идея спасения через лубов тем более далека - не то что некоторым другим, взгромоздившим на макушку кипу еще в Харькове. С такими-то иудеями кому нужны христианские миссионеры?

(Борис Суслович - рассматривайте это и как ответ на Ваше краткое изложение точки зрения Ходасевича).

Литератор - Тарну
- at 2012-11-07 09:48:18 EDT
Г-н Тарн!

Рассуждая о незначительных, мелких деталях замечательного произведения Толстого и акцентируя важность этих деталей, Вы демонстрируете удивительное непонимание глубокого литературно-философского значения повести «Смерть Ивана Ильича». Основной смысл и, так сказать, задача этой повести это представить в литературной форме главную идею философии экзистенциализма: абсурдность человеческого существования ввиду неизбежной смерти. Толстой выразил эту идею мастерски задолго до всестороннего развития философии экзистенциализма в литературе Камю и Сартром.

Вашим комментариям в Гостевой свойственен тон всезнайки. В Вашей лишённой элементарной логики критике ничтожных, совершенно несущественных деталей выдающейся по её литературно-философскому значению повести Толстого тон этот приобретает гротескную окраску.

Кремлевский Мечтатель
- at 2012-11-07 09:23:16 EDT
>Если кто-то здесь полагает, что в разбираемой повести Толстого содержится хотя бы тень чего-то подобного, то хотелось бы услышать конкретные аргументы в пользу этого мнения.

Простите, Алекс, но если вернуться к Ходасевичу, отвечает ли он на поставленный вами вопрос или нет? В конце концов вы спорили со Струве, чем Ходасевич хуже, как собеседник? Статью того же самого Струве вы либо нашли сами или кто-то вам на нее обратил ваше внимание. Разве это важно. Важно что у вас возникло желание оппонировать автору статьи. Другое дело, если аргументация Ходасевича вас не устраивает и вам не хочется о ней писать и тратить время. Это понятно. Но почему бы об этом просто не сказать, не переводя разговор на человека заговорившего о Ходасевиче?

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-07 09:11:05 EDT
Last.
Человек, с детства плывущий по течению, желает изменить свою жизнь – и его попытка подняться по карьерной лестнице оказывается удачной. Не успевает он порадоваться новым перспективам, как на него с бухты-барахты обрушивается смертельная болезнь. Он обвиняет в этом всех и вся, пытается как-то отодвинуть очевидное, но даже нескончаемый крик о помощи оказывается бесполезным. И вдруг, за считанные минуты до конца, умирающий осознаёт, что всё, чего ему так не хватало – любовь, умиротворение, самодостаточность, смысл – здесь, рядом с ним, в нём самом. Он об этом просто забыл – и вспомнил, чтобы умереть. Так смерть из злейшего врага превращается в помощницу. Друга.

Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр.

Всего доброго.

Алекс Тарн - Борису Сусловичу
- at 2012-11-07 08:12:27 EDT
Но Ваше "Письмо" не имеет к этой здравой мысли никакого отношения.

ОК, понятно. Письмо плохое, я глуп, а Толстой велик. Это уже изложено здесь и не раз. Будьте здоровы.

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-07 08:05:45 EDT
Я Вам уже ответил, но Вы меня не услышали. С Ходасевичем я действительно согласен - и не вижу смысла повторять его мысли и выводы. В чём Вы, бесспорно, правы: полезно "незамыленным" взглядом посмотреть на любое произведение, самое хрестоматийное и "зачитанное". Но Ваше "Письмо" не имеет к этой здравой мысли никакого отношения.
Алекс Тарн - Борису Сусловичу
- at 2012-11-07 07:43:39 EDT
вынужден повторно дать ссылку на лекцию Ходасевича

Вынуждены? А кто Вас вынуждает? Следует ли понимать это так, что Вы сами (именно Вы, Борис Суслович) не можете дать более-менее четкого ответа на мой вопрос? Настолько, что не в состоянии пересказать своими словами написанное кем-то другим? Я ведь не прошу оригинальности - достаточно изложения чужих мыслей. Поймите, дорогой Борис, главный смысл моей статьи заключается в утверждении, что люди бездумно повторяют чужие мнения, не то что не проверяя их на истину, но даже ни на йоту не вникая в их смысл. Вы сейчас демонстрируете именно это прискорбное явление. Вам Ходасевич сказал, что "СИИ" - великое явление, и Вы повторяете, даже не осознав почему.

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-07 07:09:36 EDT
Алекс Тарн
Где и как это показано?

Алекс, вынужден повторно дать ссылку на лекцию Ходасевича, прочитанную им на вечере, посвященном памяти И.Ф. Анненского, 14 декабря 1921 г.: http://annenskiy.ouc.ru/ob-annenskom.html.
Там есть ответы на все заданные Вами вопросы. Подробнейшим образом, с цитатами и объяснениями.

Алекс Тарн (продолжение)
- at 2012-11-07 06:58:17 EDT
(продолжение)

4) Так трусами нас делает раздумье,
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным,
И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия.
Что же делать? Противоречие кажется неразрешимым, разумный выход не виден на горизонте. А потому решение Гамлета сходно с решением Александра, отказывающего развязывать гордиев узел: он просто разрубает его. Иными словами, если разум, рассудок заводит нас в тупик такого рода, то думать не следует вовсе, а нужно действовать по указке «природного цвета решимости».
И Гамлет приступает к действию (нерассуждающему, безрассудному – отсюда и симулируемое им безумие, которое в контексте монолога воспринимается уже не просто как коварный ход, призванный обмануть бдительность врага, но как символ отказа от Разума).
Итак, в этом коротком тексте заключены и весьма нетривиальные рассуждения, и сомнения, и неочевидные выводы, и, наконец, оперативное решение, объясняющее дальнейшие сюжетные шаги героя. При этом я еще ни слова не сказал об образном ряде, который сам по себе заслуживает отдельного внимания.

Вот это и называется литературой. Если кто-то здесь полагает, что в разбираемой повести Толстого содержится хотя бы тень чего-то подобного, то хотелось бы услышать конкретные аргументы в пользу этого мнения.

Алекс Тарн
- at 2012-11-07 06:56:40 EDT
Я вижу, что наличествует некоторое непонимание по поводу того, какого рода аргументы мне хотелось бы услышать. Поэтому приведу простой пример. Вот одно из самых известных рассуждений о жизни и смерти и его беглый разбор, который при желании можно расширить.

1) Быть или не быть - таков вопрос;
Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?
Прежде всего Гамлет задается вопросом: а зачем вообще бороться с судьбой? Если суть, отдельность человека выражается в его способности противостоять слепому (или не слепому, а просто навязанному, не самим человеком установленному) жребию, то должен ли он вообще «быть», то есть существовать как отдельная самость? Тут проговаривается весьма нетривиальная идея, впоследствии развитая экзистенциалистами в категории «пограничной ситуации»: человек существует, живет только в момент самостоятельного выбора; не выбирая, не сопротивляясь, плывя по течению, он становится неотличим от остальной материи. А неотличимое – не существует как отдельность, иными словами, отказ от экзистенциального выбора равносилен смерти. Капля в море – часть моря; жить она начинает, лишь отделившись от морской массы. («Свобода есть выбор моей самости. Выбирая, я есть». - Сартр).

2) Умереть, уснуть -
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, - как такой развязки
Не жаждать? Умереть, уснуть.
Ответ был бы прост, если бы выбор «быть» не сопровождался страданиями, «муками», «морем смут». Выбирая жизнь, человек обрекает себя на боль, на тяжелую участь. Возможно, решение как раз и заключается в том, чтобы, напротив, прекратить бытие, отказаться от жизни, от сопротивления, от самостоятельного действия, влиться в неразличимый поток, вернуться в море? Тогда наиболее логичным, кардинальным вариантом отказа от бытия становится самоубийство, удар кинжала.

3) - Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, -
Вот что сбивает нас; вот где причина
Того, что бедствия так долговечны;
Кто снес бы плети и глумленье века,
Гнет сильного, насмешку гордеца,
Боль презренной любви, судей медливость,
Заносчивость властей и оскорбленья,
Чинимые безропотной заслуге,
Когда б он сам мог дать себе расчет
Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,
Чтоб охать и потеть под нудной жизнью,
Когда бы страх чего-то после смерти -
Безвестный край, откуда нет возврата
Земным скитальцам, - волю не смущал,
Внушая нам терпеть невзгоды наши
И не спешить к другим, от нас сокрытым?
Но тут обнаруживается другая проблема: а что именно ожидает человека за порогом смерти? Какие кошмары он увидит в этом сне, будет ли сон отдохновением или еще большей мукой? Ответ неизвестен, и именно эта неизвестность оказывается самым непреодолимым рубежом. Да, жить тяжко, но, по крайней мере, жизнь - знакомое зло. Получается, что лишь страх перед неизведанным удерживает человека от самоубийства. Тут нужно учесть, что это писалось на рубеже 16-17 веков, на вполне определенном фоне всеобщей веры в загробное воздаяние, а в данном конкретном случае - в Ад как возмездие за подобный «удар кинжала». То есть Гамлет боится даже не адских мук, а именно неизвестности – она оказывается еще хуже, еще страшнее!

(см. продолжение)

Алекс Тарн - в Бруклайн
- at 2012-11-07 06:10:01 EDT
Значит, писатель бездарен, если в своём произведении он описывает и обсуждает то, что было давно и хорошо известно, например, болезнь, смерть, любовь, разлуку и пр. Интересная мысль!

Писатель бездарен, если в своем тексте он не выходит за рамки банальности. Понятно, что набор тем и сюжетов ограничен, и любое произведение во многом повторяет уже написанное. И это хорошо, ибо повторяемость обеспечивает некий набор ожиданий читателя - превращаясь таким образом в общий (с автором) язык. Нет ожидаемости - нет понимания. Если читатель наталкивается на нечто принципиально новое в каждой фразе, то текст превращается в шум.
Но плохо и полное отсутствие новизны, когда ожидаемо всё (или почти все). Такой текст называется банальным. Все это не мое изобретение, а прекрасно описано у Лотмана.

Алекс Тарн - Борису Сусловичу
- at 2012-11-07 04:59:43 EDT
в повести наглядно, буквально «на пальцах» показано, как обыкновенный человек преображается, поднимается над самим собой, переступая через боль, одиночество, отчаяние, страх. Как его смерть становится оправданием (и продолжением) его жизни.

Где и как это показано? В повести человек:
а) становится мнителен
б) теряет интерес к работе и обычным занятиям
в) окружающие начинают раздражать его своим здоровьем
г) он понимает, что лечение не приводит к выздоровлению
д) ему кажется, что все ему лгут
е) он осознает, что перед лицом смерти все прошедшие годы не имели смысла
ж) его мучают сильные боли
з) непосредственно перед смертью он видит свет

Все это не "показано", а подробно перечислено, как в бухгалтерском отчете, имплицитно, предложениями типа "он подумал" и "он понял". Но даже если бы и было "показано" - нет в этом списке ничего, что не было бы давно и хорошо известно. Тот факт, что люди болеют и умирают, а перед этим становятся раздражительны и нетерпимы, был превосходно известен и до Толстого. В мировой литературе, знаете ли, умирают давно и подробно. В чем конкретно заключается "открытие" Толстого, да еще и "гениальное"? И о каком "преображается, поднимается над самим собой" Вы говорите? Где конкретно умирающий "преображается" и в чем заключается это преображение?

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-07 01:31:37 EDT
Алекс Тарн
не нашлось никого, кто оказался бы способен внятно объяснить, в чем именно заключается предполагаемое "величие" обсуждаемой повести. Не на уровне экзальтированных ахов и охов, а по делу, спокойно и аргументировано.

Пожалуйста: в повести наглядно, буквально «на пальцах» показано, как обыкновенный человек преображается, поднимается над самим собой, переступая через боль, одиночество, отчаяние, страх. Как его смерть становится оправданием (и продолжением) его жизни. Подробней об этом можно прочесть здесь: http://annenskiy.ouc.ru/ob-annenskom.html

moriarti
- at 2012-11-06 21:23:21 EDT
По-моему дискуссия очень интересная и важная (одна из самых важных в этой Гостевой) и перевешивает по своему значению рецензируемое эссе. И, главное, какой Автопортрет:)
Алекс Тарн - Бормашенко
- at 2012-11-06 20:23:01 EDT
Доставлять Вам радость продолжением дискуссии не намерен

Радость? Что Вы, Эдуард, радости не было вовсе - сплошное разочарование. И дискуссии тоже не было: ни Вы, ни Ваши единомышленники - пардон, единообгавкиватели (ибо к мышлению этот процесс заливистого облаивания не имел никакого отношения) ни слова не сказали по теме разговора. Вы предпочли обсуждать не повесть Толстого, а меня, грешного, - в точном соответствии с юмореской Жванецкого (на что с присущей ему лаконичной точностью указал Онтарио). ОК, ладно, я дурак, не в состоянии "прочувствовать", графоман, стремлюсь к саморекламе, мучим всевозможными комплексами, пишу бульварную прозу, и вообще жалкая, ничтожная личность. Допустим. Эта пустая брань на вороту не виснет, я пропускаю ее мимо ушей с подобающим ей свистом. Но во всей вашей стае не нашлось никого, кто оказался бы способен внятно объяснить, в чем именно заключается предполагаемое "величие" обсуждаемой повести. Не на уровне экзальтированных ахов и охов, а по делу, спокойно и аргументировано, без ссылок на то, что "Большой Дядя тоже так считает". Никто. И это разочаровывает. Знаете, эдак я решу, что Вы просто неумны. Что-то вроде союзной Вам молотилки, только с поволокой во взоре.
А впрочем, что это я в будущем времени - "решу"? Уже решил, довольно с Вас шансов. Прощайте, Эдуард-с-поволокой. Расстаюсь с Вами без тени сожаления.

Самуил
- at 2012-11-06 17:58:01 EDT
О, вот и молотилка подъехала...
Г-н Тарн, может вы и талантливый публицист (не знаю, писанину вашу не читал), но по манерам (точнее, отсутствию таковых) — <...>

Алекс Тарн
- at 2012-11-06 17:51:47 EDT
О, вот и молотилка подъехала. Прям смертоубийство, не захлебнулась бы...
Соня Тучинская
- at 2012-11-06 17:39:31 EDT
Часть 2

"Все-таки Россия - страна извращений: чтобы такого паскудника зачислить в моралисты, нужно быть теми еще богоносцами".

На самом-то деле это все слова, слова, слова -чтобы эпатировать и привлечь внимание. А главное - отвлечь ваше внимание. Но не от Толстого. Тарн слишком и даже изощренно умен для того, чтобы вступать в такого рода соревнование. (Я не удивлюсь, если узнаю, что время от времени он коротает долгие зимние вечера в поселке Северной Самарии за чтением Хаджи-Мураты или Анны Карениной. Ну, не "Украсть же Ленина" он перечитывает.) Впрочем, Тарн и сам, хотя и скромненько, но пишет вполне в духе флоберо-толстовской школы). За гнойной мерзостью, с которой он заставляет себя писать о "паскуднике" Толстом проглядывают подростковые прыщи, выпирает детски-простодушное желание стать Первым на портале Берковича. Как тут тонко заметил один проницательный читатель, Gregory, кажется - вся публикация Тарна - это крик идиота-критика "Курсив мой. Мой, мой это курсив". На этом портале Тарн за полгода обнаружил такое количество квалифицированных читателей, которое у него не наберется в Живом Журнале за три года. Вот он и старается изо всех сил. Заявляет себя.

А зря. Конечно, мир устроен так что
"Боги не всякого всем наделяют. Не все обладают
И красноречьем, и видом прекрасным, и разумом мудрым".
То есть Бормашенков от Океана до Океана - на пальцах одной руки пересчитать можно. А Толстой, так, вообще, уже 100 лет как стоит в сторонке в полном одиночестве. Но зачем завидовать великим. Человечеству нужны не только Толстые и их гениальные толкователи, в лице философов и мыслителей, как Бормашенко. Нужны также культурологи и писатели других рангов и уровней. И от них ожидается может быть и более рутинная, но, тем не менее, качественно выполненная работа. И в этом качестве хорошего культуролога, публициста, переводчика и пускай не очень видного, но вполне доброкачественного прозаика, Тарн был незаменим. Был, пока не оскоромился и не опозорил себя этим нечистоплотным и неумным текстом, в котором, by the way, все цитаты, хотя и насильно вырванные из гениального текста (да, Алекс, именно гениального, а доказательств приводить не буду) работают против самого Тарна. А он, "в запальчивости своей" этого даже не замечает и цитирует, цитирует...

А вот мои истинные "две копейки".
Мнение Тарна взахлеб разделили две очень разные личности.
Victor-Avrom и Чернышевский.
Первый нашел мысли Тарна хотя и соответствующими истине, но давно устаревшими. Так как все знают, что "что Толстой - плохой писатель." I love it. I really do.
Второй (Чернышевский) сказал, что о Толстом: “хвастовство бестолкового павлина своим хвостом, не прикрывающим его пошлой задницы”
Поздравляю Тарна с достойными единомышленниками. Но я буду не я, если не дам вам знать, что Толстой сказал о Чернышевском. По какой-то непостижимой причине эти слова ассоциируются у меня с одним писателем, критиком и публицистом, с недавнего времени публикующимся на Портале Берковича.
“Срам с этим клоповоняющим господином. Его так и слышишь тоненький, неприятный голосок, говорящий тупые неприятности и разгорающийся еще более от того, что говорить он не умеет и голос скверный ‹…› И возмущается в своем уголке, покуда никто не сказал цыц и не посмотрел в глаза” (Л. Толстой. ПСС. Т. 60. С. 74–75).

P.S. Мне абсолютно наплевать, будет ли Тарн бросаться в меня какашками, как он делал это в своих комментариях даже и в полное мое отсутствие. Я всегда считала и считаю, что на вызов, который бросает глупость, хамство, зависть и ненависть нужно "смотреть в глаза" и смело говорить "ЦЫЦ". И тот факт, что Толстой мой любимейший русский писатель, а Бормашенко - мой любимейший русский эссеист, хотя определенно играет в этом какую-то роль, но честное слово, совсем не главную.

Соня Тучинская
- at 2012-11-06 17:30:07 EDT
Часть 1.

“Чтобы выпрямить, нужно перегнуть" - Чернышевский.

Безобразную дискуссию вокруг "стилизации" Тарна я пропустила, так как, на свою удачу две недели была вне Сети. Но вот вернулась, и вслед за моим любимым писателем, поняла, что "нимагумолчать". Вот вам мои "две копейки".

Главный вывод по прочтении текста и комментариев: вот что зависть, тщеславие и порожденный ими мстительный задор могут сделать с талантливым человеком. Нередко случается, что дурные чувства рождают хорошие тексты. But it´s not a case. Друзья и знакомцы, которые уже давно с моей подачи читают все статьи Тарна написали мне, что последний его текст нечитабелен. Спору не выйдет. Его действительно невозможно дочитать до конца. Тошнотворно бездарно, безо всякой меры преувеличенно и "пергнуто", неискренне-фальшиво, с болезненными потугами на остроумие, скандальность и сверх-оригинальность. Кроме того, просто скучно, хотя и по-бабьи визгливо, без повода - оскорбительно, как будто писал какой-то вселенский хам, а не утонченный еврейский интеллектуал. из Бейт Арье. Загадочный в своей железной выдержке всезнающий Кремлевский Мечтатель (а лучше бы, чесслово, сам писал, чем в Тарне копаться) не поленился сделать формально- техническую часть работы, доказав предметно, что это ни какая не стилизация, а говнецо полное. А умница Дмитрий Суслович пошел дальше. Он сравнил двух писателей (двух, да, но "двух писателей"- это с позволения сказать): Писателя Толстого с писателем Тарном. Что остается в сухом остатке от чтения многочисленных романов Тарна, которые он, набив руку, по-графомански клепает в последнее время по штуке в квартал? А ровным счетом ничего. Даже, если допустить, что в них есть известная механистическая занимательность, невозможно представить, что эту вполне заурядную современную белиберду вдумчивому читателю захотеть бы взять в руки во второй раз. А что остается от чтения бессмертного (да, Алекс Тарн, - именно, бессмертного) текста Толстого о жизни и смерти одного ничем не примечательного чиновника? Нет, в это я уходить не буду. Пусть Тарн, если желает прочтет последнюю часть лекции Набокова о Толстом. Так детально разбирается этот текст, который Набоков называет лучшим рассказом когда-либо написанном на земле. Зачем же тем, кто придерживается того же мнения, повторять в ухудшенном варианте мысли Набокова. Хотя Тарн упорно провоцировал на это вас, своих читателей. И что поразительно, многие поддались. Инна Беленькая робко пыталась защитить Толстого от примитивного хамства Тарна. И Борис Маркович пытался доказать ему, что Толстой - это целая вселенная, созданная не человеческим, а богоподобным усилием. И, что самое поразительное, даже Бормашенко пошел на то, чтобы переубедить Тарна и привел список восхищенных Толстым гениев. Это тем более странно, что именно Бормашенко единственный разгадал, что статья Тарна к Толстому имеет вполне косвенное отношение, а прямое - к нему, Эдуарду Бормашенко.

Всем, кто, как я давно читает Тарна, и знает особенности его стиля и личности, очевидно, что полемический задор, неуемная страсть и праведный революционный гнев вызваны в нем завистью и тщеславием. Дело в то, что одним своим качеством Тарн необычайно напоминает "бабу Арину с номерей «Мадрид и Лувр», что на Тверской", в которой "эх, чертовское в ней было самолюбие. Перечитайте отзывы под эссе Бормашенко о Толстом и вы поймете, зачем Тарн взялся за эту непосильную для него тему, и тем самым выставил себя в непотребно-смехотворном виде.

А патамушта восхищаться надо вовсе не Бормашенко с его "ничтожным эссе "о личности этого дяденьки", о котором писатель Тарн "без гадливости и говорить вообще не может". "Вечный постыдный эксгибиционизм, повседневное задирание нижней рубахи: гляньте-ка, люди, что у меня там болтается... " и все такое прочее. И, вообще, Толстой - это, прямо скажем, худшее, что случилось за тысячу лет с Россией.

Борис Суслович - из пространства
- at 2012-11-03 17:19:30 EDT
Для полноты картины: к Алексу Тарну - писателю - отношусь с уважением. Тот же стартовый роман в своё время прочитал не без удовольствия. Да, сегодня я отношусь к "Протоколам" иначе. Но, во-первых, и "лёгкая" литература имеет право на существование, а во-вторых, между ней и литературой настоящей нет бетонной стены. Скажем, романы Ирвина Шоу, читанные в 80-е, забыл напрочь, включая названия. Кроме "Вечера в Византии" - одной из моих самых любимых книг.
Алекс Тарн - в пространство
- at 2012-11-02 10:37:18 EDT
Обиженный комментатор:
Из всех рецензий, пришедших на публикацию, только моя осталась без ответа.... Почему же именно эта попытка была проигнорирована?

Он же, 2 часа и 2 коммента спустя:
Не вижу смысла в продолжении дискуссии.

Вот и пойми этих Петровых (Фаина, не примите на свой счет - из анекдота, как из песни, слова не выкинешь)...

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-02 10:21:14 EDT
Уважаемый Алекс, когда один писатель вытирает ноги о другого, то читателю естественно сравнить литературный уровень произведений обоих. Что я и сделал. Вновь, уже в третий раз (это о рыбьем жире) напомню начало того комментария: "«Протоколы Сионских мудрецов» я читал. Возможно, Алекс Тарн замечательный писатель, но сегодня, по прошествии времени, в памяти не осталось ничего. «Смерть Ивана Ильича» читал гораздо раньше. Возможно, Лев Толстой «посредственный писака», но и его повесть, и её «лживая» концовка врезались в мозг." Что здесь хамского или уничижительного? Я пишу о своей читательской реакции, на которую имею полное право: 95% прочитанных нами книг забываются. Что поделать, если Ваш роман в моём представлении попал в этот процент, а повесть Толстого - нет? В суд на меня подать?
Не вижу смысла в продолжении дискуссии, тем более, что мою правоту Вы косвенно признали. По всем пунктам.

Алекс Тарн - Борису Сусловичу
- at 2012-11-02 09:51:28 EDT
...таблеток от хамства ещё не изобрели. А жаль...

Именно так, Борис. Я-то по деликатности начал с рыбьего жира, а Вы определили проблему прямо, без экивоков. Вам действительно не помешали бы такие таблетки. Потому что не следует начинать диалог с незнакомцем с уничижительного замечания в его адрес (особенно если это замечание, как в Вашем случае, не имеет прямого отношения к теме, а значит, направленно на одно только демонстративное изъявление пренебрежения). Непонятно одно: отчего Вы рассчитывали, начав с плевка, получить вежливый ответ? Оттого лишь, что Вы плюнули "всего лишь" под ноги, а не прямо в лицо, как, скажем, г-н Тененбаум, сходу отвесивший мне "дурака"? Но это не слишком меняет дела - хамство остается хамством.
Если Вы заинтересованы в нормальном разговоре, то могу лишь порекомендовать Вам то, что уже рекомендовано другим: выйти и войти снова, но уже по-человечески.

Борис Суслович - Алексу Тарну
- at 2012-11-02 08:33:10 EDT
Вот начало моего комментария: "«Протоколы Сионских мудрецов» я читал. Возможно, Алекс Тарн замечательный писатель, но сегодня, по прошествии времени, в памяти не осталось ничего." За совет "пить рыбий жир" спасибо. К сожалению, не могу Вас отблагодарить: таблеток от хамства ещё не изобрели. А жаль...
Алекс Тарн - Борису Сусловичу
- at 2012-11-02 08:10:33 EDT
Из всех рецензий, пришедших на публикацию, только моя осталась без ответа.

В самом деле? Быть такого не может. Видимо, у Вас проблемы с памятью. Погодите, сейчас посмотрю...
Ну да, конечно! Вы ведь и в самом деле пишете в том своем первом комментарии: "...но сегодня, по прошествии времени, в памяти не осталось ничего".
Весьма Вам сочувствую, дорогой Борис, но моей вины в Вашей забывчивости нет. Попробуйте пить рыбий жир.

Б. Суслович - А. Тарну
- at 2012-11-02 07:03:36 EDT
Из всех рецензий, пришедших на публикацию, только моя осталась без ответа. Учитывая удивительную «скорострельность» автора, отвечающего на реплики оппонентов в момент их получения, это сперва удивило: ничего обидного я не писал. Всего-то попытался перевести диалог на рельсы «литературного» обсуждения. Почему же именно эта попытка была проигнорирована?
Довольно скоро я получил ответ. В самом деле, может ли литератор, декларирующий свою любовь к Набокову и Бунину, вытирать ноги об их учителя? Вряд ли. Но дело, увы, не в этом.
Называй мы «Письмо» шаржем, карикатурой, пасквилем, мы ни на шаг не приблизимся к пониманию того, что перед нами. Потому что в данном случае автор – не писатель, хоть и выступающий от его имени, а рекламный агент, который занимается святым делом – саморекламой. Ибо цель акции, ни имеющей к литературе никакого отношения, – скандал. А текст толстовской повести – не более, чем дровишки, брошенные в топку этого горячо желаемого скандальчика.
И ведь сработало. Ещё как сработало! Множество откликов, горячая дискуссия… Непонятно только: о чём?

Алекс Тарн - Литератору
- at 2012-11-01 13:53:43 EDT
Следуя Вашему методу критики Толстого...

Вряд ли я открою Вам секрет, если скажу, что методы прозы отличны от методов поэзии. Это принципиально разные вещи, что неизбежно отражается и в критике. Грубо говоря, шприц, применяемый для осеменения крупного рогатого скота, не годится для внутривенной инфузии.
Вот Вы прочитали "И если время, ветром разметая" - о чем это? О времени? О ветре? Нет, это о звуке "Р", который, покатавшись на языке, плавно (мета-а-а-й-я) выкатывается наружу. И язык "милый", а не, скажем, "нежный" или "тихий" или еще какой, потому что до этого стоит "отговорИЛа".
Это - на кончике ножа, только парочка деталей из раздела "фонетика стиха". Говорю это только для того, чтобы продемонстрировать Вам, почему на Ваш заключительный вопрос "Как Вам это нравится, г-н Тарн?" я могу отвеить только: Никак. Ваш разбор строфы соотносится с критикой поэзии, как больничная инфузия с коровьей... гм... ну, пусть будет - лепешкой.

Литератор - г-ну Тарну
- at 2012-11-01 13:12:54 EDT
Г-н Тарн!

«Смерть Ивана Ильича» гениального писателя Льва Толстого Вы дотошно критически проанализировали. Почему бы Вам не взяться за стихотворение «Отговорила роща золотая» гениального поэта Сергея Есенина? Стихотворение это завершается замечательной строфой:

И если время, ветром разметая,
Сгребёт их все в один ненужный ком,
Скажите так, что роща золотая
Отговорила милым языком.

Следуя Вашему методу критики Толстого, хочу привлечь Ваше внимание к предложению в этой строфе:

«Скажите так, что роща золотая
Отговорила милым языком.»

В этом предложении либо слово «так» либо слово «что» лишнее. Грамматически верно предложение это по всем Вами применённым к Толстому правилам может звучать либо

«Скажите, что роща золотая
Отговорила милым языком.»

либо

«Скажите так: роща золотая
Отговорила милым языком.»

В форме, использованной Есениным, предложение это не просто стилистически ущербно, но фактически содержит грубую грамматическую ошибку и, в сущности, с Ваших позиций, может быть охарактеризовано, как некая нелепица.

Как Вам это нравится, г-н Тарн?

Алекс Тарн - Кремлевскому Мечтателю
- at 2012-11-01 06:30:23 EDT
Любите вы, Алекс, сильные слова.

Скорее, точные. Люблю точные слова. Как минимум, намерения таковы. А уж исполнение - дело другое, так что поправки рассматриваются с благодарностью (хотя и не всегда принимаются). В данном случае - нет, не принимаются, ибо речь идет о публицистике, а не о прозе, пародии или научной статье. Хотя жанр и в самом деле в чем-то особый: как бы письмо из настоящего в прошлое, реально адресованное читателям нынешним, хотя и обращающееся к давно ушедшему корреспонденту. Должно ли оно быть стилизованным? На мой взгляд, нет: педантичное следование канонам стилизации было бы излишним выпендриванием, поскольку в общем не соответствует целям публицистики. Обозначить несколькими штрихами - куда ни шло, но если бы я стал вычищать из каждой фразы анахронизмы и отказываться от современных терминов, то неизбежно либо перегрузил бы текст, либо пожертвовал бы точностью высказывания.
А что касается особости жанра, то он кажется мне довольно увлекательным и подходящим, к примеру, для постоянной публицистической колонки. Вот, если Вам интересно, второй текст (письмо П.Б.Струве), сделанный специально для сайта Перемены (где таковая колонка мне предложена):

http://www.peremeny.ru/blog/12847

Принцип, как видите, совершенно тот же.

Кремлевский Мечтатель
- at 2012-11-01 02:57:59 EDT
>Надо же, столько усилий, чтобы вломиться в открытую дверь. Кто же заставлял Вас верить в стилизацию - кроме, конечно, Вашего собственного воображения? С тем же успехом Вы могли бы вообразить, будто я хотел написать водевиль, а затем упоенно критиковать несоответствие текста водевильным канонам.

Voix de ville? Действительно как-то не увидел. Никаких признаков "маленькой комедии с музыкой" в вашей статье не чуствовалось, если это конечно не музыка сфер.

>Впрочем, это простительно: вот кому-то показалось, будто речь идет о пародии. А мысль о стилизации и в самом деле приходит в голову первой, так что немудрено, что Вы зациклились на этом моменте. В ЖЖ мне уже довелось ответить на этот вопрос, не буду переносить свой ответ сюда, просто пройдите по ссылке и убедитесь:
http://alekstarn.livejournal.com/55808.html?thread=933376#t933376
Но за проявленное усердие (пусть и в режиме "полный газ на нейтральной передаче") - безусловный "зачот".

Прочел. Вы правы, действительно если это не обычная стилизация, а какая-то особенная, стилизация по Тарну, то разумеется только вы знаете правила, по которым судить нечто написанное в данной форме. И посему защищены от критики.

Любите вы, Алекс, сильные слова. "Зациклился, усердие". Не "усердие", а цитируя Картасара: "Довольно заурядная история -- скорее в стиле упражнения, чем упражнение в стиле". Обычная чисто человеческая добросовестность.

>"полный газ на нейтральной передаче" - безусловный "зачот".

И полный газ, "зачот" нам только снится, глотая пыль...

Алекс Тарн - Кремлевскому Мечтателю
- at 2012-10-31 21:47:24 EDT
Как хотите, но в подобную стилизацию трудно поверить.

Надо же, столько усилий, чтобы вломиться в открытую дверь. Кто же заставлял Вас верить в стилизацию - кроме, конечно, Вашего собственного воображения? С тем же успехом Вы могли бы вообразить, будто я хотел написать водевиль, а затем упоенно критиковать несоответствие текста водевильным канонам.
Впрочем, это простительно: вот кому-то показалось, будто речь идет о пародии. А мысль о стилизации и в самом деле приходит в голову первой, так что немудрено, что Вы зациклились на этом моменте. В ЖЖ мне уже довелось ответить на этот вопрос, не буду переносить свой ответ сюда, просто пройдите по ссылке и убедитесь:
http://alekstarn.livejournal.com/55808.html?thread=933376#t933376

Но за проявленное усердие (пусть и в режиме "полный газ на нейтральной передаче") - безусловный "зачот".

И. Ярмонкин
- at 2012-10-31 21:37:12 EDT
Здрасте, как поживаете?
«Помните знаменитое «подъезжая к станции, у меня слетела шляпа»? Случайность?»

Не помню! А помнится мне следующее:
«Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа».
Случайность?

Кремлевский Мечтатель
- at 2012-10-31 20:34:52 EDT
Продолжение.

Идем дальше. В начале письма редактор пишет:
"Честно говоря, я теряюсь в догадках, что побудило Вас, человека со столь безупречной репутацией, дать высокую оценку этому слабому во всех отношениях тексту. Возможно, Ваш протеже заслужил эту доброту какими-то иными, внелитературными заслугами? Возможно, он отличился на общественном поприще, и Вы хотите почтить его еще и писательской славой?"

О какой репутации свитского генерала он говорит?
О его репутации, как должностного лица обладающего большим влиянием?
О его литературной репутации - ибо далее редактор упоминает "талант" генерала(похоже, что генерал баловался литературой, как например великий князь Константин Константинович)?
Цитируя автора рассказа: "чье тут «его сиденье» имеется в виду?"

Далее.
Начало письма дает нам информацию об отношениях редактора и рекомендателя.
Милостивый государь Владимир Васильевич,
"Невзирая на Ваше повторное (и, должен заметить, чересчур, на мой вкус, настоятельное) обращение, вынужден подтвердить свой категорический отказ принять присланную Вами рукопись."

Видно, что они не хорошие знакомые, приятели, а тем более не друзья. Хотя эпистолярный стиль общения был тогда более формальным, но все равно достаточно прочесть известное количество писем того времени, чтобы сделать заключение об близости их знакомства.

Отчитав автора рукописи за недостатки в стиля и содержания в выражения весьма резких, но все-таки приличных, редактор внезапно срывается с цепи и грубит генералу. Впрочем обнаруживает невежливость он уже в начале письма написав:
"Возможно, Ваш протеже заслужил эту доброту какими-то иными, внелитературными заслугами? Возможно, он отличился на общественном поприще, и Вы хотите почтить его еще и писательской славой?" т.е. дает понять, что негоже генералу использовать свое влияние в проталкивании неудачной повести.

Но все же редактор остается в рамках приличия.
И вдруг "Остапа понесло". Он начинает язвить генералу по поводу "протеже", которого свитский генерал похоже весьма уважает:
"Уж не гуру ли Ваш протеже, милейший Владимир Васильевич? Уж не бродит ли он босым-бородатым по заливным лугам с косой наперевес, в окружении толпы верных адептов?"
Хорошему знакомому так можно написать, а малознакомому человеку из высшего общества едва-ли. И это еще ничего. Далее у редактора совсем едет крыша и он продолжает:
"Уж не лезет ли под юбку каждой женщине, оказавшейся в пределах досягаемости (известно, что эти типы необычайно активны в половом смысле)? Если так, то я бы на Вашем месте поостерегся: все гуру – мошенники (хотя знавал я и одного честного по имени доктор Вов-Ху – он проповедовал персональный магнетизм)."

За такое как минимум бьют канделябрами, а как максимум разозленный свитский генерал( не стреляться же с журналистишкой) пользуясь своим влиянием натравливает цензуру и журнал прикрывает.
Но внезапно приступ у редактора смягчается и он опять только критикует "протеже" в за литературные недостатки. Перечень этих недостатков настолько успокаивает редактора, что даже дружелюбно делает комплимент генералу :"как Вы этого не замечаете, с Вашим-то умом и талантом?" Впрочем, возможно это скрытый сарказм по отношению к генералу.

Покритиковав еще протеже, Редактор называет его "шарлатаном", и сказав, что не возьмет эту "лживую, тенденциозную, безапелляционную, бесталанную белиберду" редактор уверяет генерала в своем глубоком уважении и заканчивает письмо.

Как хотите, но в подобную стилизацию трудно поверить. Какая там стилизация.Это похоже на обычную современную журнальную ругань слегка задрапированную театральным реквизитом в виде "Милостивого государя" и "общественного поприща".

Кремлевский Мечтатель
- at 2012-10-31 20:32:08 EDT
>Мадорский
- at 2012-10-31 12:56:28 EDT

Спасибо за комментарий. В самую точку. Насчет справедливости критики Тарном Толстого, как писателя можно спорить, соглашаться или нет, но насчёт удачи стилизации есть некоторые сомнения.
Алекс Тарн облёк стилизацию в форму письма, которое пишет редактор какого-то журнала некому свитскому генералу. Генерал хочет посодействовать опубликованию повести какого-то писателя, имя которого не называется.

Подобные тип стилизаций - вжиться в персонаж своего времени и определённого класса и написать за него письмо - не нов.

... а я, не старый пёс, а верный ваш слуга, господских приказаний слушаюсь и усердно вам всегда служил и дожил до седых волос...

Главное здесь точность и правдоподобие исторических деталей и верная интонация героя. Перейдём к статье.

Приметы времени в статье обозначены :
"Если господа Достоевский и Тургенев предлагают читателю выбор между Раскольниковым и Порфирием, Свидригайловым и Соней, Алешей и Иваном, Базаровым и Кирсановым.."
Значит действие происходит где-то начиная с 1881 года по 1900.И вряд ли позднее. Во всяком случае при царизме.Соответственно слова соответственно должны быть того времени. Слова уже ставшие распространёнными, что называется - на слуху.
Ан нет. Внезапно нам попадается слово "детектив", которое появилось в русском языке только в конце 20-х годов 20-го века, далее редактор упоминает "доктора Вов-Ху", персонажа О"Генри, а первые переводы О"Генри появились только в 1915 году. А уж мало-мальски популярны они стали только в советское время. Более того, говоря о главном герое обсуждаемого рассказа, редактор использует солженицеское "жить не по лжи".
Странно все это странно.Хорошо еще нам не сообщают, что письмо пишется шариковой ручкой.

Интересующийся
- at 2012-10-31 19:12:41 EDT
Алекс Тарн - Интересующемуся
- at 2012-10-31 16:47:11 EDT

"Посыл действительно не был моим гостем, но Вы - были. Именно так я воспринимаю людей, оставляющих комментарии под моим текстом."

Мы все здесь гости Редактора. Текст, опубликованный в одном из журналов Портала, есть часть его дома, и все входящие сюда, входят как его гости. Все что Вам принадлежит остается в Вашей голове. Туда я не входил.

Со всем остальным я могу согласиться, с надеждой, что просмотрев свои баталии с другими гостями этого дома, Вы увидите, где зарыты корни не понравившихся Вам ядовитых цветов в иных откликах на Ваши реплики. Будем считать, что эти корни выкорчеваны, хотя Ваше PS побуждает сомневаться (за исключением Вашего исключения).


Алекс Тарн - Ontario14
- at 2012-10-31 18:32:16 EDT
Извините, господа, но "прошу к столу - вскипело!"

Ну уж нет, дорогой Онтарио, цитировать так цитировать:

"Мы овладеваем более высоким стилем спора. Спор без фактов. Спор на темпераменте. Спор, переходящий от голословного утверждения на личность партнера. Что может говорить хромой об искусстве Герберта фон Караяна? Если ему сразу заявить, что он хромой, он признает себя побежденным. О чем может спорить человек, который не поменял паспорт? Какие взгляды на архитектуру может высказать мужчина без прописки? Пойманный с поличным, он сознается и признает себя побежденным. И вообще, разве нас может интересовать мнение человека лысого, с таким носом? Пусть сначала исправит нос, отрастит волосы, а потом и выскажется.
Поведение в споре должно быть простым: не слушать собеседника, а разглядывать его или напевать, глядя в глаза. В самый острый момент попросить документ, сверить прописку, попросить характеристику с места работы, легко перейти на "ты", сказать: "А вот это не твоего собачего ума дело", и ваш партнер смягчится, как ошпаренный".

Ontario14
- at 2012-10-31 18:07:49 EDT
Письмо вызвало острую критику личности автора...
Извините, господа, но "прошу к столу - вскипело!"

Алекс Тарн - Интересующемуся
- at 2012-10-31 16:47:11 EDT
...посыл был бессмыслен, так как не был Вашим гостем...

Посыл действительно не был моим гостем, но Вы - были. Именно так я воспринимаю людей, оставляющих комментарии под моим текстом. И когда гость с порога вместо "здрасте, как поживаете" именует хозяина "самоуверенным словоохотливым молодцом", которому свойственно "чрезмерное самомнение, непонимание вопроса, желание выдвинуться за счет великих или еще что-либо" (я цитирую Ваш приветственный текст), то, согласитесь, невозможно отвечать ему вежливо. Правильным в такой ситуации является именно посыл. Уверен, что если бы я, придя к Вам в дом, первым делом заявил Вам, что Вы дурак (как это сделал своим первонахом г-н Тененбаум), то Вы немедленно выставили бы меня за дверь - и поступили бы абсолютно верно. Почему же Вы считаете себя вправе действовать столь грубым и беспардонным образом, войдя в мое обсуждение?
Странно объяснять такие очевидные вещи, тем более, что подобные объяснения обычно вопринимаются как попытка защитить себя. Но на самом деле я не нуждаюсь в защите, ибо владею языком сетевых склок в достаточно хорошей степени, чтобы надрать зад любому сетевому хулигану. И любой хулиганской шобле тоже. Поэтому примите мое объяснение как жест доброй воли.
Давайте считать, что произошло недоразумение. Я не требую извинений - достаточно просто выйти и войти снова, но уже нормально.

PS То же относится и ко всем прочим двуногим безрогим (за одним тартаковским исключением - кровавый навет прощению не подлежит ни при каких обстоятельствах).

Интересующийся
- at 2012-10-31 14:57:35 EDT
Алекс Тарн - Интересующемуся
- Wed, 31 Oct 2012 13:58:34(CET)

Осмысленное чтение есть сотворчество с писателем.

Респект. За такую хорошую набоковскую формулировку можно и прошлое хамство простить. Посыл на отменяется, оставайтесь, так уж и быть.
**********************************************************
Респект за сотворчество. Есть надежда, что обнаружите хамство у себя. А посыл был бессмыслен, так как не был Вашим гостем.

Алекс Тарн - Интересующемуся
- at 2012-10-31 13:58:33 EDT
Осмысленное чтение есть сотворчество с писателем.

Респект. За такую хорошую набоковскую формулировку можно и прошлое хамство простить. Посыл на отменяется, оставайтесь, так уж и быть.

Алекс Тарн - Б.Тененбауму
- at 2012-10-31 13:52:59 EDT
...ваше мнение - не истина в последней инстанции, вот и все.

А я и не претендую. Высказываю личное мнение, только и всего. В отличие от Вас, упорно повторяющего: "Кто думает иначе, тот дурак". Так кто из нас двоих полагает свое мнение истиной в последней инстанции?

Мадорский
- at 2012-10-31 12:56:28 EDT
Первое впечатление от статьи Алекса было, признаться, несколько другим, чем после прочтения комментариев. Моё первое впечатление: оригинальный, отлично стилизованный под 19 век, текст хорошо разбирающегося в литературе редактора, который не смог увидеть гениальности рассказа Толстого, в то время ещё не очень известного писателя. Такое бывало не раз и случается до сих пор. И в литературе, и в музыке, и в живописи. Моё первое впечателение. что автор написал замечательную. прямо-таки, виртуозную пародию на такого редактора. И это показалось мне очень интересно...
Но после прочтения комментарий. я подумал, что, возможно, ощибся: уважаемый Алекс пером редактора озвучил своё мнение.До сих пор не уверен какое впечателение более адекаватно первоначальному замыслу. Если первое-блеск. Если второе- трудно согласиться. Хотя каждый имеет право на своё видение...

Интересующийся
- at 2012-10-31 12:38:28 EDT
Беленькая Инна- Интересующемуся
- Wed, 31 Oct 2012 07:28:09(CET)
Конечно, рядом с Толстым - все мы пигмеи. Но представим себе жизнь пигмеев в далекую эпоху. Возможно предположить, что один из пигмеев ( вследствие мутагенеза или другой причины) вдруг отказался бы продевать кольцо в нос, или протыкать себе нижнюю губу острием, что бы за этим последовало? Если его не убьют соплеменники раньше, чем эти отклонения закрепятся в наследственности, то это будет только на благо прогресса и эволюции. Не об этом ли свидетельствует вся история цивилизации? Или у Вас есть другие варианты и (предваряя ваше мнение) мое сравнение не корректно?
*******************************
Осмысленное чтение есть сотворчество с писателем. Поэтому мы рядом с Толстым не пигмеи. Без такого сотворчества не было бы и его как писателя. Мы знаем, сколь мощным оно оказалось в европейской культуре, и если у кого-то оно не возникает, то этот кто-то оказывается пигмеем, когда снижает вопрос до пигмейского уровня. А насчет протыкания губы и наследственного закрепления дырки, это старый вопрос, почему девочки рождаются девственницами, а евреи не обрезанными. Так что, пожалуйста, приведите другое сравнение. Цивилизация свидетельствует об ином.

Б.Тененбаум-А.Тарну
- at 2012-10-31 12:22:18 EDT
Ув.Алекс, ваши личные мнения могут быть какими угодно. Если Лесков кажется вам интереснее Толстого - на здоровье. Просто это ваше мнение - не истина в последней инстанции, вот и все.
Алекс Тарн - Б.Тененбауму
- at 2012-10-31 11:58:33 EDT
Но в какой мере я готов попытаться расширить себя, чтобы вместить в свой мир нечто новое? Или хотя бы признать, что мир шире меня, и есть вещи, мне неведомые?

А отчего бы Вам не задать эти вопросы зеркалу? Начните с собственной персоны, г-н Тененбаум, - как честный врач, ставящий эксперимент на самом себе. Смотрите, Ваш прежний мир включал некое общепринятое мнение о Толстом. Затем Вы столкнулись с мнением иным - возможно, неправильным, но новым для Вас. Отчего бы Вам не попытаться расширить себя, чтобы вместить в свой мир нечто новое? Или хотя бы признать, что мир шире меня Вас, и есть вещи, мне Вам неведомые? Возможно, попытка понять написанное мной и в самом деле немного расширит Ваш мир?

Алекс Тарн - Тартаковскому
- at 2012-10-31 11:46:28 EDT
Г-н Тартаковский,
Вы чрезвычайно меня обяжете, если прекратите ставить свои комментарии под моими статьями. Для этого есть немало других площадок - таких, где брезгливость не мешает людям терпеть Ваше соседство. Меня же при виде Вашего имени тошнит, так что будьте добры выйти из этого малого кабинетика вон в общую Гостевую. Заранее благодарю.

Б.Тененбаум
- at 2012-10-31 10:55:36 EDT
По поводу всех этих "гарпунов" и прочего в голову приходят некие общие соображения - поставил их в своем Блоге, но, пожалуй, их есть смысл поставить и в отзывах под статьей:

Искусство – парадоксальная вещь. Некий человек – назовем его “художник” – пытается передать свое видение мира. Уж кого он видит в качестве “принимающей среды“, вопрос отдельный – может быть, и никого, кроме Г-спода. Однако желание “художника” выразить себя огромно, и он, так сказать, излучает какой-то психо-импульс, воздействующий на слушателя/зрителя/читателя и передaющий внутреннее состояние “художника“.

Сила импульса бывает такова, что пронимает даже людей, вроде бы и “приемных антенн” не имеющих, но все же восприятие импульса сильно зависит от “приемника”. Человек с жестяным ухом вряд ли впечатлится Бетховеном, очень сомнительно, что крестьянин станет читать Байрона. Все это понятно – у искусства, помимо прочего, есть и некий “код понимания“. Поди почитай китайскую классику без подготовки – умучаешься …

Проблема, однако, возникает тогда, когда идею Ренессанса – “человек – мера всех вещей” – начинают принимать с небольшой такой поправкой:

И человек этот – я“.

Представьте себе, что вы в первый раз в жизни увидели подлинник Ван Гога. Может быть, у вас возникнет чисто физическое ощущение потока бешеной энергии, который идет от полотна. Ну, тогда вам повезло – некое художественное чувство у вас есть. Может быть, вы этого не почувствуете – вопрос, так сказать, сугубо личный. Но если вы начнете обьяснять слепцам и невеждам, насколько лучше можно было бы “… нарисовать подсолнух …”, если б холст был чуток подчищен от выступающих мазков краски, то проблема все-таки не обязательно в подсолнухе …

А.Тарнy резко не нравится Толстой. Ну, не нравится и не нравится – мне, скажем, не нравится Блок, но это факт моей биографии, а не универсальная истина. И вот тут, собственно говоря, и зарыта собака. Нам что-то нравится или не нравится, что-то в нас вмещается, а что-то – нет, не вмещается. Но в какой мере я готов попытаться расширить себя, чтобы вместить в свой мир нечто новое ? Или хотя бы признать, что мир шире меня, и есть вещи, мне неведомые ?

Или сделать наоборот, и “обрезать мир” под себя ?

Hа этом втором пути возникают странные сближения. Нелепый до анекдота автор проекта о переводе всего-всего-всего на кириллицу до ужаса похож на ученого “редактора”, отвергающего текст Толстого как бездарный.

Алекс Тарн - Валерию
- at 2012-10-31 10:02:38 EDT
...если мое слово ему не противно...

Валерий, по нынешним временам и здешнему месту уже за спокойный и взвешенный тон следует благодарить особо, так что противным Ваше слово (это, конкретное - поскольку, как мне помнится, прежние Ваши комментарии не сильно отличались от, скажем, тененбаумских) быть не может. Человек я и в самом деле молодой (подумаешь, скоро 60 - какие наши годы!), горячий, и грубость вызывает во мне ответную (и обычно куда более сильную) реакцию. У нас в Израиле, знаете ли, принято реагировать несимметрично: они по нам - допотопной "катюшей", а мы звено F-16 поднимаем. Ничего не попишешь, такова реальность.

Я согласен почти со всем, что Вы написали (включая "памфлет" и "гарпун"; впрочем, жанр первого во многом объясняет выбор второго. Если бы я чувствовал себя способным на написание научной монографии (коей способности в себе, увы, не ощущаю), то, без сомнения, воспользовался бы предложенным Вами скальпелем).
Меня раздражает не столько иерархия (хотя и она тоже; а какого еврея НЕ раздражают иерархии - любые?), сколько бездумное следование ей. Кумиротворение - мерзкая штука, а уж когда этим занимается религиозный человек - мерзкая вдвойне. Я имею в виду, если кто не понял, ведра патоки, выплеснутые тут г-ном Бормашенко в адрес Толстого. Ну как тут было не взять в руки гарпун?

Вы пишете, что "реального влияния на судьбы советских людей творчество Толстого не оказывало", но я и не утверждал иного. Действительно, не оказывало. Скажу больше - толстовство куда сильнее повлияло на Израиль, чем на Россию (я имею в виду кибуцы, А.Д.Гордона, сионистов-толстовцев). Возможно, не будь Толстого, не было бы и кибуцного движения, "Стены и Башни" (Хома у-Мигдаль), освоения Галилеи и Изреельской долины. Не было бы Израиля в его нынешнем виде.Но это, при всем уважении, не имеет никакого отношения к литературной оценке Толстого как писателя. Просто как писателя.

Представьте себя редактором, которому прислали рукопись повести (мне это легко, ибо в редакторской шкуре я некоторым образом побывал). Автор не указан, а Вы должны принять решение - печатать или нет. Взгляните на "Смерть Ивана Ильича" под этим углом зрения. Поставили бы Вы ее в свой журнал? Я - нет. Обычно редактор отвечает в таких случаях отпиской. Но я усложнил задачу, добавив в картину авторитетного критика, высоко оценившего рукопись. В таких случаях требуется детальное объяснение, чтобы не обидеть ценного корреспондента (а ну как в следующий раз он пришлет что-нибудь стоящее, например, рассказ Лескова или Куприна?). Вот и весь Вам "памфлет".

moriarti
- at 2012-10-31 08:51:30 EDT
Начал читать Тарна. Оказался хороший писатель. Весьма.
Беленькая Инна- Интересующемуся
- at 2012-10-31 07:28:09 EDT
Интересующийся
- at 2012-10-30 20:10:11 EDT
Для поучения добрых молодцев при литературе.
Идиотизм заниматься школьнической критикой стиля Толстого сегодня, но можно заниматься критикой его творчества в рамках интеллектуальной и литературной истории русской и мировой культуры, в том числе истории литературных стилей.
______________________________________________________________________________________________

Конечно, рядом с Толстым - все мы пигмеи. Но представим себе жизнь пигмеев в далекую эпоху. Возможно предположить, что один из пигмеев ( вследствие мутагенеза или другой причины) вдруг отказался бы продевать кольцо в нос, или протыкать себе нижнюю губу острием, что бы за этим последовало? Если его не убьют соплеменники раньше, чем эти отклонения закрепятся в наследственности, то это будет только на благо прогресса и эволюции. Не об этом ли свидетельствует вся история цивилизации? Или у Вас есть другие варианты и (предваряя ваше мнение) мое сравнение не корректно?

Алекс Тарн - Gregory
- at 2012-10-31 05:56:48 EDT
...просто иногда просматриваю Ваши труды по диагонали...

То есть все-таки читаете. Читаете Тарна! Вау! Экое падение нравов. Да еще и отзывы отгрегориваете! Ай-я-яй, г-н Gregory. Нехорошо, нехорошо... Попробуйте лечиться, как от наркозависимости.

Gregory - А.Тарну
- at 2012-10-31 04:45:22 EDT
Алекс Тарн - Gregory
- at 2012-10-30 07:20:17 EDT
...А вот читать его, а тем более дискутировать с ним - право, не стоит...

Вот так блин! Чего же Вы тогда делаете здесь, в пелотоне, г-н Gregory? Неужто все-таки читали, вразрез с собственной разумной рекомендацией?

***

Конечно, не читал - мне вполне хватило того, что я прочел Ваш первый же опус в этом журнале и Вашу переписку с оппонентами. А сейчас просто иногда просматриваю Ваши труды по диагонали из чисто таксономического интереса - к какому виду, разряду и семейству множества безудержно пишущих Вас следует отнести... Некоторые соображения уже появились, так что старайтесь и дальше, поставляйте новый материал.

А отвечать мне не надо, я ведь обращался вовсе не к Вам - если припомните, мое сообщение начиналось со слов "уважаемые коллеги"...

Читатель г-ну Тарну
- at 2012-10-30 23:12:28 EDT
Г-н Тарн!

Резко отрицательное впечатление, полученное Вами от повести Толстого, которая «широко признана одной из вершин
мировой литературы и величайшим свершением Толстого в области малой литературной формы», никоим образом не умаляет
художественного и духовного значения повести, а, напротив, свидетельствует о Вашем «state of the mind». Выставление
Вами этого впечатления на суд читателей можно с некоторой дозой снисхождения, преодолев брезгливость,
охарактеризовать либо как безвкусную шутку, но, скорее, как ребяческую проказу.

Алекс Тарн - Интересносующемуся
- at 2012-10-30 21:05:06 EDT
На сем перестаю интересоваться г-ном Тарном

Ну наконец-то.

Интересующийся
- at 2012-10-30 20:10:11 EDT
Для поучения добрых молодцев при литературе.
Идиотизм заниматься школьнической критикой стиля Толстого сегодня, но можно заниматься критикой его творчества в рамках интеллектуальной и литературной истории русской и мировой культуры, в том числе истории литературных стилей.

Для примера:
Николай Бердяев: « Толстой»
”Я никогда не сочувствовал толстовскому учению. Меня всегда отталкивал грубый толстовский рационализм, и я всегда думал и продолжаю думать, что мировоззрение Л. Толстого не христианское, скорее буддийское. Мне всегда был ближе Достоевский. Но с Л. Толстым в ранней юности, почти отрочестве моем связано первое восстание против зла и неправды окружающей жизни, первое стремление к осуществлению правды в жизни личной и общественной. "Война и мир" всегда давали мне острое чувство родины и моего происхождения. Мне всегда казалось, что там рассказано о моем деде. Судьба Л. Толстого - очень замечательная русская судьба, столь знаменательная для русского искания смысла и правды жизни. Л. Толстой русский до мозга костей, и возникнуть он мог лишь на русской православной почве, хотя православию он и изменил. Он поражает своим характерно русским барско-мужицким лицом. В нем как будто бы две разорванные России - Россия господская и Россия народная - хотели соединиться. И мы не можем отречься от этого лица, так как отречение от него означало бы страшное обеднение России”

Также можете познакомиться с «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше» Шестова, «Толстой и Достоевский» Мережковского и др. Но некоторые умственно родились только вчера.

На сем перестаю интересоваться г-ном Тарном

Интересующийся
- at 2012-10-30 19:57:56 EDT
Алекс Тарн - Интернеторисующему
- Tue, 30 Oct 2012 19:45:00(CET)

Ну зачем же судить себя так строго? Вы просто рано вернулись оттуда, куда были посланы. Возвращайтесь туда, дружок, и поскорее.
****************************
Глубокий интеллект на уровне "сам дурак"!

Алекс Тарн - Интернеторисующему
- at 2012-10-30 19:45:00 EDT
Полный идиотизм

Ну зачем же судить себя так строго? Вы просто рано вернулись оттуда, куда были посланы. Возвращайтесь туда, дружок, и поскорее.

Интересующийся
- at 2012-10-30 19:30:53 EDT
Полный идиотизм. После 100 лет со дня смерти писателя, на чье творчество откликнулось множество людей многих языков, люди иного времени, с иными вкусами, пониманием литературного творчества, отношением к его задачам, критериям стиля и прочего (стараюсь быть вежливым) вякают о Толстом как плохом писателе.
Беленькая Инна-А.Тарну
- at 2012-10-30 19:02:04 EDT
В чем-то я с Вами согласна. Недаром говорили, что школа только отбивала любовь к литературе. Все эти сочинения на тему "идейного содержания", которые мы писали, отнюдь не способствовали открытию того или иного писателя ( не в обиду учителей, будь сказано). Литературу стала для себя открывать уже после школы. Пушкина всегда любила - один Савельич чего стоит, несмотря на то, что и по Пушкину писали те еще сочинения. Литература зарубежья вообще была недоступна. Помню, когда я читала впервые Набокова, то подскакивала на стуле от удовольствия.
Не знаю, что повлияло на ваше литературное формирование, и было ли это влиянием, но как бы то ни было, Вам удалось счастливо избежать стереотипов мышления.

moriarti
- at 2012-10-30 18:21:44 EDT
Шарлатаны и еще завистники, завистники...
Алекс Тарн - moriarti
- at 2012-10-30 17:56:36 EDT
Если можно объяснить, чем нравится писатель (поэт...), то это скорее говорит не в пользу писателя (поэта...)

Известно, что это мнение весьма популярно среди дураков и косноязычных. Но, увы, не только. Это еще и любимый аргумент шарлатанов. Дураки-то - Бог с ними, они всего лишь повторяют расхожие истины, не производя никаких новых сущностей. А вот шарлатаны...

Алекс Тарн - Инне Беленькой
- at 2012-10-30 17:38:45 EDT
"Свет..." Как раз здесь, в описании наступления смерти, Толстой, по-моему, предвосхитил современные наблюдения над больными , пережившими клиническую смерть. Откуда ему это было знать? И про страх смерти, который отступает при этом? Это доступно только художественному гению. Разве не так?

На это надо ответить отдельно. Инна, что такое банальность? Что такое штамп? Какая дихотомия приходят на ум первой при описании основной дихотомии "жизнь-смерть"? Естественно, "свет-тьма". И, конечно же, наш художественный гений использует именно эту - вопиющую! - банальность.
Настоящий писатель, Инна, в жизни бы не упал на такую дешевку. В жизни не упал бы. Знаете, была такая киноминиатюра Феллини в фильме "Три шага в бреду", где требовалось изобразить дьявола. Банальное решение известно - зловещий профиль какого-нибудь Аль Пачино. Но Феллини оттого и Феллини, что не использует (вернее, не всегда использует) штампы. Его дьявол - девочка с мячиком. Прыгающий мячик, озорной глаз из-под челки - и всё. И - мороз по коже... Вот это и называется искусством, Инна.
Найдите мне такое у Толстого. Нету. Лишь досужее вранье о том, что человек (любой человек!) ВСЕГДА (!) думает в той или иной ситуации. Тьфу.

moriarti
- at 2012-10-30 17:21:14 EDT
Если можно объяснить, чем нравится писатель (поэт...), то это скорее говорит не в пользу писателя (поэта...). Все, что можно объяснить, потом усваивается потоком мировой литературы, а у первооткрывателя кажется устаревшей банальностью.
Алекс Тарн - Инне Беленькой
- at 2012-10-30 16:49:54 EDT
...описание нравственных и физических корчей смертельно больного человека вполне ему удалось.

Инна, дорогая, нет ничего проще описания "сильных" движений бытия - таких, как смерть. Причина проста: подобные сцены сразу задействуют самые сильные читательские чувства - особенно если автор прежде позаботился о том, чтобы создать минимальное самоотождествление читателя с персонажем (для чего существует ряд довольно нехитрых техник). А уж если умирает ребенок, то читатель (в особенности женщина) и вовсе испытает целую бурю чувств (возьмите известный рассказ Леонида Андреева, который считается классикой подобного удара ниже пояса - и Вы убедитесь в этом сами). Куда сложнее передать малые душевные движения - момент сомнения, момент выбора, момент компромисса. Много ли у Толстого таких - чисто художественных - достижений? Что-то не припомню ни одного (хотя с удовольствием рассмотрю возможные примеры, буде появятся).

Я понимаю, что Вы всегда можете сказать: "А на меня вот подействовало!"
На это мне нечего возразить - не доказывать же Вам, что на самом деле НЕ подействовало? Да я никогда и не поставлю перед собой столь безнадежную задачу. Сердцу не прикажешь - даже своему, а уж чужому и подавно. Нравится Вам Толстой - и на здоровье. Мне он неприятен. Я вообще устроен так, что не испытываю предварительного пиетета ни к чему на свете и стараюсь формировать свое мнение самостоятельно и независимо от общепринятых желобков (хотя и учитываю их наличие в качестве важного компонента общей картины). Пушкин нравится мне не потому, что должен нравиться, а потому что он действительно кажется мне замечательным поэтом, и я могу четко объяснить, почему. Я очень высоко ценю Набокова, а Набоков очень высоко ценит Толстого, но транзитивность тут не работает - Толстой мне все еще неприятен. И снова - я могу четко сформулировать, чем именно неприятен - вот и вся недолга.

Как хотите, но эта позиция кажется мне более человеческой, чем позиция моих оппонентов. Спросите у них, чем велик Толстой - конкретно, с примерами и доказательствами, - не услышите ничего, кроме общих слов или бормашенковой манной каши. Вам скажут, что Толстой велик, потому что никто не изображал с такой глубиной человеческую душу. Вы спросите, где, например? Вас отошлют к тому же "Ивану Ильичу" или к "Крейцеровой сонате", но опять же без детального разбора. Зато обилие слов "гениальный", "великий", "мощный", "глубокий" и проч. - гарантировано. Вас это устраивает - ОК. Меня - нет.

Беленькая Инна-А.Тарну
- at 2012-10-30 15:30:46 EDT
Ваши тексты настолько необычны и непривычны для слуха и глаза человека, воспитанного советской школой литературоведения, что действительно могут ошеломить. Если уж нам преподносились " Цемент" Гладкова, "Счастье" Павленко, "Кавалер Золотой звезды" как художественные перлы, то уж классику мы и вообще не смели обсуждать. Вот и это эссе все переворачивает. Когда я читала его, то, признаюсь, меня не оставляла мысль о каком-то подвохе , думала , может, это прием такой - "доказательство от противного"? Но после комментариев все стало ясно. Хорошо, пусть Толстой не моралист. Но почему ему отказывать еще и в художественном таланте? По-моему, описание нравственных и физических корчей смертельно больного человека вполне ему удалось. И чем плох этот образ - "дверь мертвеца"? Такая контаминация вполне даже хороша, - вокруг смертельно больного человека такое сгущение поля, что все собой покрывает. А вот еще вы пишете : "Свет. Свет? И ради этого меня тащили по всем этим слепым кишкам, блуждающим почкам и больничным уткам?" Как раз здесь, в описании наступления смерти, Толстой, по-моему, предвосхитил (не смейтесь, пожалуйста!) современные наблюдения над больными , пережившими клиническую смерть. Откуда ему это было знать ? И про страх смерти, который отступает при этом? Это доступно только художественному гению. Разве не так?
Victor-Avrom
- at 2012-10-30 15:18:04 EDT
То, что Толстой - плохой писатель - не новость. Многие
замечали и ранее. Катаев даже термин придумал под Толстого
- мовизм. Ну ползают вши по Великому Льву, расчёсывают о
его гриву своё тщеславие.

Миллер
- at 2012-10-30 15:10:14 EDT
Тарну. Мечников писал в "Этюдах оптимизма" что-то вроде того, что смерть брата (описанная Толстым), ведшего неправильный образ жизни, возбудила в нем желание понять: А как надо? Чтобы не было мучительно больно? И он посвятил жизнь этой проблеме. А выводы популярно изложил в "Этюдах..." Главное, по Мечникову, не впадать в пессимизм, хотя он - явление природное, и есть побльше кисломолочных продуктов, как бы ни изголялись Штраус, Тева, Йответа, Тера и прочие враги народа Израиля во главе с Авигдором Либерманом!
Неинтересующийся
- at 2012-10-30 14:07:00 EDT
Алекс Тарн - Унтерурисующемуся
- Tue, 30 Oct 2012 14:01:51(CET)
Приятно, когда посланный на человек отправляется туда с хорошим настроением.
*************************
И этот человек рассуждает о стиле Толстого!

Алекс Тарн - Унтерурисующемуся
- at 2012-10-30 14:01:51 EDT
Убил! ну, просто убил!

Рад, что Вам понравилось. Приятно, когда посланный на человек отправляется туда с хорошим настроением.

Алекс Тарн - Соплеменнику
- at 2012-10-30 13:56:06 EDT
Но есть, есть божий суд, наперсники разврата!

Я цитировал по книге (Собрание сочинений Лермонтова в 4-х томах, М., 1975, т.I, стр. 25, строка 8 снизу). Там стоит именно "Но есть и божий суд..." Что не исключает легитимности варианта, приведенного Вами, поскольку лермонтовские автографы заключительных строк до нас не дошли. Стихотворение, увы, воспроизводится по спискам, коих был легион и не все совпадали. Что, кстати говоря, позволило советским "исследователям" заменить последующую строку с "Есть грозный судия: он ждет;" на ни в какие ворота не лезущий с точки зрения ритма "Есть грозный суд: он ждет;"
Но поди теперь докажи...

Интересующийся
- at 2012-10-30 13:44:04 EDT
Алекс Тарн - Интересующемуся
- Tue, 30 Oct 2012 06:07:02(CET)
... г-н Унтеррисующийся....

...Ну и? Сколько в Вас миллиметров?...
***************
Убил! ну, просто убил! Вы не находите, что г-н Тарн похож на Обаму (понятно, в дебатах)?

Алекс Тарн - Эдуарду Бормашенко
- at 2012-10-30 13:37:58 EDT
Дорогой Эдуард, Ваши аргументы смешны. Они либо концентрируются на мне, ничтожном (типа, я "слишком глуп, чтобы понять", "пропагандирую ненависть", "обливаю грязью" и прочая наивная хрень), либо апеллируют к авторитетам (типа, Толстой велик, потому что так сказал имярек). Но в нормальном споре это всё не канает, голубчик (так, по-моему, Вы любите обращаться к людям?). В нормальном споре на вопрос, в чем именно заключается "психологическая глубина текста", следует доказательная формулировка, аргументированный ответ.
И если учесть это, то остается только поражаться, на Ваши возражения глядючи. Вы вообще способны на нормальный диалог, без ведер патоки и экзальтированных восклицаний? Видел, Вас тут в великие умы записали (впрочем, г-жа Тучинская даже кошку Галю способна записать в Галилеи), так напрягите извилину, ну что Вам стоит? Да и Миша Юдсон не так давно убеждал меня, что с Вами хорошо выпить водки. Возможно, его интересует именно водка, а не собеседник? Хотя, в принципе, это легко проверить: садитесь в машину и приезжайте. Я принимаю не только по субботам, а дороги ко мне от Вас (ежели через Дир Балут) - не более 40 минут.

Алекс Тарн - Педанту-зануде
- at 2012-10-30 13:16:56 EDT
Потому, что анализировать стилистические ляпы я закончил на первой главе, оговорившись, что последующие главы ничем в этом плане не отличаются.
Борис Суслович
- at 2012-10-30 12:32:52 EDT
«Протоколы Сионских мудрецов» я читал. Возможно, Алекс Тарн замечательный писатель, но сегодня, по прошествии времени, в памяти не осталось ничего. «Смерть Ивана Ильича» читал гораздо раньше. Возможно, Лев Толстой «посредственный писака», но и его повесть, и её «лживая» концовка врезались в мозг.
Каким образом среди «свитских генералов» оказались Бунин, Набоков, Ходасевич, в сервилизме или угодничестве не замеченные? Или Соломон Рабинович, который в известном письме называет яснополянского старца «великим писателем земли русской»?
Ещё один момент. После написания повести прошло 130 лет. Все языковые придирки, датируемые сегодняшним днём, не стоит даже рассматривать: язык не деревяшка, а живой организм. Кроме одной, произведшей на меня «неизгладимое» впечатление.

Александр Галич

...И благодарного народа
Он слышит голос: "Мы пришли
Сказать: где Сталин, там свобода,
Мир и величие земли!"

А.Ахматова. "Слава миру", 1950

Ей страшно. И душно. И хочется лечь.
Ей с каждой секундой ясней,
Что это не совесть, а русская речь
Сегодня глумится над Ней!

И все-таки надо писать эпилог,
Хоть ломит от боли висок,
Хоть каждая строчка, и слово, и слог
Скрипят на зубах, как песок.

...Скрипели слова, как песок на зубах,
И вдруг — расплывались в пятно.
Белели слова, как предсмертных рубах
Белеет во мгле полотно.

По белому снегу вели на расстрел
Над берегом белой реки.
И сын Ее вслед уходившим смотрел
И ждал — этой самой строки!

Торчала строка, как сухое жнивье,
Шуршала опавшей листвой.
Но Ангел стоял за плечом у Нее,
И скорбно кивал головой.

1972

Педант-зануда - А. Тарну
- at 2012-10-30 12:31:25 EDT
А почему у Вас здесь не слетела, подъезжая к реке, шляпа:
что в эту ночь, глядя на сонное, добродушное скуластое лицо Герасима, ему вдруг пришло в голову?

Соплеменник
- at 2012-10-30 12:30:42 EDT
Сплошные неточности.
То у Толстого, то у Лермонтова:
...
Но есть, есть божий суд, наперсники разврата!
...
http://lermontov.niv.ru/lermontov/stihi/1837.htm

Бормашенко
Ариэль, Израиль - at 2012-10-30 11:57:33 EDT
Помимо "провинциальных слоев" Толстого считали непревзойденным литератором Флобер, Томас Манн, Андре Моруа, Набоков, Бунин, Алданов, Ходасевич (нет смысла продолжать список), люди, вообще говоря, литературное ремесло разумеющие. А. Тарн имеет полное право не любить Толстого. Но ему непременно нужно его изничтожить, смешать с грязью (в этом настоящий опус не отличается от других сочинений Тарна). Поражает сходство с писаниями другого даровитого публициста - Марата. Помимо, бешеных публицистических статей, спровоцировавших-таки массовые убийства в Париже, Марат (врач-венеролог по основной специальности) ниспровергал Ньютона. Полагал себя ученым равным Ньютону.
Алекс Тарн - Суходольскому
- at 2012-10-30 11:00:49 EDT
Нет-нет, именно в этом (Вами указанном) смысле: имя собственное, имя отца. Плюс имена предков по нисходящей до самого Авраама. Коли это утеряно, то какой резон держаться за чужую топонимику? Ну что мне в имени силезского штетла, откуда семья моего пра-прадеда переселилась в Малороссию? Силезия у меня ассоциируется скорее со словом "Аушвиц", а не со словом "семья".
Алекс Тарн - Фаине Петровой
- at 2012-10-30 10:33:16 EDT
...говорящие гадости стремятся спрятаться за никами...

А почему это должно нас волновать, дорогая Фаина? Как говорил поэт, "рожа пухнет рожей - хоть рожей назови ее, хоть нет". А фамилии - что, не ники? Тоже ники, так что все в порядке. Я стараюсь ориентироваться исключительно на текст сообщения (хотя, признаю, знание предыстории немало экономит время, предоставляя возможность заранее фильтровать наиболее одиозных персонажей).

А что касается гадостей - так и черт-то с ними. Не знаю, как на Вас, а на меня эти глупые наскоки не действуют вовсе. В противоположность неоднократно высказанной здесь гипотезе о моей якобы сверхчувствительности, я чрезвычайно толстокож. Здешние копья, ядра, коловороты и бур-машинки отскакивают даже не на раз-два, а на раз.

Алекс Тарн - Роману Кременю
- at 2012-10-30 10:17:16 EDT
По-моему, Ваш отец был прав: "Кременю" звучит гораздо лучше, так что все-таки ошибка вышла, каюсь.
А Тарн - результат обрезания длинной фамилии Тарновицкий, которая, скорее всего, происходит из силезских Тарновиц. Впрочем, вполне вероятно, что эти Тарновицы в свою очередь вытекли из упомянутой Вами французской речки (известно, что в Тулузе, Провансе и на берегах Тарна водились не только катары, но и еврейцы). А посему есть соблазн рассматривать обрезание как этап возвращения к истокам (что я и объяснил своему отцу (ז"ל), который был немало расстроен произведенной операцией).
Именно как этап, поскольку исходные, настоящие фамилии у нас с Вами совсем-совсем другие. А это так, ники.

Роман Кремень Алексу Тарну
- at 2012-10-30 09:58:19 EDT
Алекс Тарн - Роману Кремню
- Tue, 30 Oct 2012 07:09:09(CET)

"Я Вас в заголовке просклонял - может, зря?"
тттт
Господин Тарн, просклоняли правильно.
Во всех официальных бумагах по правилам русской грамматики так её в нужных случаях склоняют.
Хотя отец предпочитал на польский лад - "Кременю". Но мы ведь не в Польше. :)

Да и фамилия Тарн тоже звучная, звучащая на мой слух звуками охотничьего горна. :)
Хорошая фамилия, свойственная евреям, жившим в отдаленные времена на западной оконечности Европы. Носили тогда многие из них "речные" фамилии из мест своего проживания. Вот и река Тарн где-то там протекает...
Довелось мне в разное время и сейчас тоже общаться со многими речными еврейскими фамилиями тех мест.
Учился с Ма(а)ссом, знаю Бурду, Лиса, Шильде, а все они "речники" из тех мест.
А меж тех рек ходили Франки и Френкели по своим делам, стоял там когда-то замок франкского короля Гильперика (Хильперрайха?), а значит и Гальперны, Гальперины и всякие Альперны, возможно и Альперы, тоже относятся к тем местам. :)
Вот такая себе французская река Тарн. :)

Алекс Тарн - Миллер
- at 2012-10-30 09:55:46 EDT
...препарируемый опус яснополянского старца возбудил творческий импульс у брата покойного Ивана Ильича, и тот написал великую книгу "Этюды оптимизма"...

По-моему, это слишком смелое утверждение. Действительно ли есть доказанная связь между мотивами написания "Этюдов оптимизма" (1907) и "Смертью Ивана Ильича" (1886)? Если так, то буду рад пояснению. Вообще же Мечников подробно критиковал Толстого не на литературном, а на своем, естественнонаучном поле (только не в "Этюдах", а в специально посвященной этому статье "Закон жизни" http://dugward.ru/library/tolstoy/mechnikov_zakon_jizni.html).
Главный упрек "брата покойного Ивана Ильича" был вкратце таков:
"...чувствуя себя на прочной почве "закона жизни", установленного на рационалистическом основании, гр. Толстой выработал себе до подробностей кодекс правил поведения, а заметив разлад последних с некоторыми положениями науки и вообще современной культуры, ополчился и стал проповедовать крестовый поход против этих последних".

Что, на мой взгляд, бесспорно и подтверждается фактами. Кстати замечу, что Мечников тут прямо указывает на "рационалистические основания" Толстого (для тех, кому все еще требуются доказательства базисной общности столь разных писателей, как Толстой, Набоков, Чернышевский и Рэнд).

Миллер
- at 2012-10-30 08:23:21 EDT
Читаю и балдею! Высокоученая (в своих, разумеется, глазах!), интеллигентная публика, только и делающая, что читающая, а потом изливающая желчь, а изредка - мед в блогах и форумах, не вспомнила (а, скорее, всего, и не знала), что препарируемый опус яснополянского старца возбудил творческий импульс у брата покойного Ивана Ильича, и тот написал великую книгу "Этюды оптимизма", которую, полагаю, даже сам Тененбаум не читал. Иначе бы высказался. Ибо Борис Маркович хорошо усвоил толстовское "Не могу молчать!"
Алекс Тарн - Суходольскому
- at 2012-10-30 08:00:52 EDT
...правило "не сотвори себе кумира" - действует и в литературе...

Это правило действует везде. Тут кто-то спрашивал: отчего же Толстого все-таки возвели на столь высокий пьедестал? Знать, было за что? Было, но причины, как легко видеть, отнюдь не литературные. Кому-то (западникам и социалистам-антиклерикалам) был выгоден его конфликт с Церковью. Кто-то (славянофилы и имперцы) остро нуждался в "русском гении" - мы, мол, не хуже Запада, имеем "собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов". Кто-то (в основном, рационалисты - такие, как тот же Набоков) видел в нем союзника в борьбе против религиозной нравственной альтернативы (которую представлял Достоевский). А кто-то (промежуточные, в основном провинциальные слои) прельстился утопией "опрощения" (для того времени вообще характерны поиски "коротких путей" к всеобщему счастью). Добавьте к этому рекордно-многотонную многотомность и медийный скандальный интерес - вот вам и общенациональный консенсус: гений! Так что платье голого короля шили всем миром, отсюда и результат: посредственный писака был объявлен светочем всех времен и народов.

Есть, уважаемая Соня, или поспорьте с Алексом Тарном.

Ну уж нет, дорогой Суходольский, увольте. Я молотильных машин боюсь еще со времен поездок в колхоз.

Алекс Тарн - Gregory
- at 2012-10-30 07:20:17 EDT
...А вот читать его, а тем более дискутировать с ним - право, не стоит...

Вот так блин! Чего же Вы тогда делаете здесь, в пелотоне, г-н Gregory? Неужто все-таки читали, вразрез с собственной разумной рекомендацией? Давясь, наверное, предолевая тошноту, отхаркиваясь в платочек... - бедный, бедный грегори... И зачем, спрашивается, себя так мучить? "Право, не стоит".

Алекс Тарн - Роману Кремню
- at 2012-10-30 07:09:09 EDT
А что делал Лев Николаевич с нашим Шекспиром?

По-моему, Вы неточно цитируете. В оригинале: "...с Вильямом нашим Шекспиром".

Но есть во Вселенной закон и наказание!

И тут неточность. В оригинале: "Но есть и Божий Суд, наперсники разврата!"

(Я Вас в заголовке просклонял - может, зря? Говорят кремень трудно подвергается обработке. Так что, если что не так, прошу прощения за невольную ошибку).

Алекс Тарн - Кремлевскому Мечтателю
- at 2012-10-30 06:58:18 EDT
А справедливы ли вы к Толстому, Алекс?

Старался в меру своих скромных сил, г-н Кремлевский Мечтатель. Но субъективность взгляда признаю. Да и у кого ее нет, субъективности? И стоит ли подавлять ее, субъективность, высказывая личное мнение о предмете?
Не могу не отметить, что впечатлен Вашей исследовательской оперативностью. Вы правы, огрехи можно встретить у любого, даже самого тонкого стилиста. Не верите - поинтересуйтесь у редакторов (или у корректоров), и они Вам скажут, что хоть на десятом, хоть на двадцатом проходе находится что поправить. Любопытно, правда? Причем иногда правка возвращает первоначальный вариант.
Но проблема ведь не в единичном ляпсусе. Проблема в концентрации ляпсусов - на определенном уровне она делает текст нечитаемым. Примерно как у Толстого.

Алекс Тарн - Б.Тененбауму
- at 2012-10-30 06:37:28 EDT
придурь... это то же самое, минус слово "гений"

Вы все-таки ужасно занудны, г-н Тененбаум. Поверьте, Ваша ученая оценка моей ничтожной персоны (дурак), с похвальной поспешностью поставленная Вами в самом первом комментарии (сетевые падонки именуют подобное рвение превосходным термином "первонах") давно услышана и учтена всеми интересующимися. Зачем тогда повторять одно и то же? Понимаю, Вы живете компиляциями, но вряд ли Вам имеет смысл компилировать самого себя - уж больно буковки мелки.
А хотите я сделаю это за Вас, в порядке шефской помощи? Вот, пожалуйста, с некоторой даже толикой разнообразия (попробуйте и Вы, коллега): "Тарн дурак, а Тененбаум умный! Тарн дурак, а Тененбаум уууумный! Тарн дурак, а Тененбаумный! Тарн дурак, а Тененбаум-ум-ум-ный!"
Уфф, устал (потому что дурак). Но надеюсь, на сутки Вам хватит, а если нет, приходите, выдам еще, как метадон, чтоб не ломало.

Алекс Тарн - Интересующемуся
- at 2012-10-30 06:07:02 EDT
То ли изъять Толстого из библиотек... то ли послать г-на Тарна...

Оба варианта на диво хороши, г-н Унтеррисующийся.

...желательно знать меру самому себе...

Ну и? Сколько в Вас миллиметров?

Б.Тененбаум
- at 2012-10-30 03:12:03 EDT
"... А что делал Лев Николаевич с нашим Шекспиром? Ругал и всячески принижал. А зачем? По нраву своему несовершенному ..."
========
Когда Л.Толстой называет У.Шекспира плохим писателем - это "... прискорбная придурь гения ...".
Когда А.Тарн называет Л.Толстого плохим писателем - это то же самое, минус слово "гений".

Роман Кремень
- at 2012-10-30 03:03:09 EDT
Кремлевский Мечтатель
- at 2012-10-30 00:55:57 EDT
>Петр Иванович кивнул ему головой…

ююююю

Да уж! Если поискать ещё, так и не то ещё найдётся!
Вот в знаменитой песне "Одессит Мишка" есть такое: - И комиссар обнял его рукой...
И ничего! Пели и продолжают петь! Хотя, если подумать, а чем же ещё можно его обнять кроме руки? Никакой другой частью тела его не обнимешь.

А по-поводу строк господина Тарна и его отношения к трудам Льва Николаевича, - сдаётся мне не всё так просто.
Если допустить, что приходится душе человеческой расплачиваться за содеянное не только при жизни, но и после неё, то тексты господина Тарна, вполне возможно, - проявленное нам таким образом одно из тех орудий возмездия, примененных ко Льву Николаевичу в той области адской, где расплачивается он за прегрешения свои земные. И вот в этой гостевой наблюдаем мы в словах господина Тарна эту проекцию в наш мир той адской экзекуции, которая исполняется над Львом Николаевичем в мире ином.
Ибо кем-то когда-то было сказано, а другими подхвачено: "И какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Каким судом судите, - таким и вас судить будут". Вот и по словам этим словами господина Тарна вершится над яснополянским старцем правосудие посмертное.
А что делал Лев Николаевич с нашим Шекспиром? Ругал и всячески принижал. А зачем? По нраву своему несовершенному.
А как издевался он над музыкальной глыбой - Рихардом Вагнером, как насмехался над либретто его опер! Не будем вспоминать о других нападках его на духовные устои.
Но есть во Вселенной закон и наказание! И вот явлено нам отраженное в строках господина Тарна посмертное очищающее наказание Льва Николаевича.

Похожее возмездие, но иного характера, совершилось в Одессе в первые постсоветские годы над Александром Сергеевичем Пушкиным. Плотски многогрешен был он в Одессе. Посмертные муки его в мире ином отразились в нашем мире в потоках статей влюбленного в него одесского поэта, дошедшаго в них до еврейские его корней. А, кроме этого, затем на выставке его рисунков одесситы могли наслаждаться восхитительными ликами Александра Сергеевича, талантливо соединенными или сращенными с телами заключенных в чьи-то крепкие объятия обнаженных дев, в соитии обращенных нашему восхищенному взору лучшими своими местами... Так догадались мы о посмертном содомировании Александра Сергеевича за земные грехи его.
Так что неспроста эта работа господина Тарна. Много тайн сокрыто в ней.

Интересующийся
- at 2012-10-30 01:28:28 EDT
Суходольский
- Mon, 29 Oct 2012 23:40:55(CET)

Прекрасная работа, образно показывающая, что правило "не сотвори себе кумира" - действует и в литературе... поспорьте с Алексом Тарном.
****************************
Это не из области "не сотвори себе кумира", потому что не заказано любить Толстого. Это из области "сотвори себе кумира из самого себя", потому что если бы из первой области, то критик должен был бы поставить вопрос перед собой, почему писатель стал кумиром для столь многих. Но для г-на Тарна, кто не его мнения, тот дурак. У Толстого было много критиков, и у г-на Тарна есть у кого поучиться. А спорить здесь - дело безнадежное. Характер мышления у г-на Тарна не тот.

Кремлевский Мечтатель
- at 2012-10-30 00:55:57 EDT
>Петр Иванович кивнул ему головой…

>Прямо скажем, необходимое пояснение – ведь обычно люди кивают не головой, а чем-то другим…


А справедливы ли вы к Толстому, Алекс?
Оно, конечно, вы правы, можно и "кивнул" написать вместо "кивнул головой". Явная избыточность, но ведь писатели все равно пишут
"кивнул головой" вместо "кивнул". В том числе и ваши любимые из списка, что вы привели в гостевой. Все как один писали.

Я проверил в гутле.

Тургенев И.С. - "Бежин луг"
один Павел приподнялся до половины и пристально поглядел на меня. Я кивнул ему головой и пошел ...


Бабель "Старая площадь" Мурашко сочувственно кивнул головой.

Николай Васильевич Гоголь. "Вечера на хуторе близ Диканьки" ...едва кивнул головою

Владимир Набоков. "Защита Лужина". Тесть надел пенсне и долго смотрел, кивая головой.

Бунин. Рассказ «В Париже»: Она кивнула головой и стала надевать Капитан молча кивнул головой

Андрей Платонович Платонов. Том 8. Фабрика литературы
«Клятва» Г. Фиша
Он почему-то кивнул головой, все это совершилось в какое-то неуловимое мгновение…


Константин Паустовский. "Снег". Потапов ничего не ответил, только кивнул головой.

Ну уж, а герои Достоевского кивают головой беспрестанно.

Б.Тененбаум
- at 2012-10-29 23:55:59 EDT
Что сказать ? Возьмем для простоты кого-нибудь, к кому мы относимся нейтрально, например, Виктора Гюго. При пристальном взгляде к нему можно предьявить преогромное количество претензий - и тем не менее, есть такая вещь, как "... мир Гюго ...". Он оставил след, пусть не в мировой, но уж во французской литературе безусловно. И наезд типа - да это просто плохой писатель - выглядит дешевкой и намеренным эпатажем.

Что же говорить о мире, созданным Толстым ?

Gregory
- at 2012-10-29 23:44:56 EDT
Уважаемые коллеги, у Ильфа и Петрова есть фельетон об определенном типе литературного критика. Фельетон называется "Оставьте ему курсив" - имея в виду, что только благодаря курсиву, снабженному пояснением "курсив мой" и можно было заметить хоть проблески собственной мысли в его тексте. То же относится и к А. Тарну - оставьте ему его упоение самим собой и уверенность в собственной непогрешимости. А вот читать его, а тем более дискутировать с ним - право, не стоит, по причинам, уже объясненным Мастером Ивану Бездомному.
Суходольский
- at 2012-10-29 23:40:55 EDT
Прекрасная работа, образно показывающая, что правило "не сотвори себе кумира" - действует и в литературе. Мне это особенно понравилось как аргумент в споре с почтенной Соней Тучинской. Я как-то упомянул, что и у классиков - даже у Толстого - при желании можно найти банальности и спорные места, так что страстность, с которой она набросилась на несчастную авторшу скромной истории в "Семи искусствах", можно вполне обратить и на великие имена. Она была уверена, что нет - у Достоевского и Толстого нет, мол, ни одной пошлой строчки. Есть, уважаемая Соня, или поспорьте с Алексом Тарном.
Интересующийся
- at 2012-10-29 23:37:02 EDT
Алекс Тарн - moriarti
- Mon, 29 Oct 2012 23:06:21(CET)
А есть неправильность ученическая, банальная, случайная, превращающая текст в шум. Неправильности Толстого - именно такого рода.
*************************************
То ли изъять Толстого из библиотек, дабы не портил литературный вкус детских душ и не мешал им расти до уровня трудно живущего с ранимым чувством слова г-на Тарна (copyright Фаины П.), то ли послать г-на Тарна в школу для изучения вопроса: "Почему и как писатель, не нравящийся одному самоуверенному молодцу, является великим писателем, чей стиль, так или иначе, не оторван от его величия, признанного как в стране его языка, так и в иноязычных странах?" Возможно, словоохотливый молодец спросит себя: "Что со мной нехорошо? Чрезмерное самомнение, непонимание вопроса, желание выдвинуться за счет великих или еще что-либо?" Не обязательно любить Толстого, но желательно знать меру самому себе. Было бы интересно узнать, какой ответ был бы дан г-ном. И, возможно, проявление интереса к г-ну даже на этом уровне удовлетворит самолюбие г-на.

Алекс Тарн - moriarti
- at 2012-10-29 23:06:21 EDT
...талант писателя (а также поэта) меряется тем количеством неправильностей, которые выдерживает его текст.

Неправильности бывают разные, профессор. Проза Достоевского часто неправильна с формальной точки зрения, зато точна интонационно; она спотыкается не просто так, а в такт дыханию его персонажей. Сразу видно, что человек пишет на слух. А есть неправильность ученическая, банальная, случайная, превращающая текст в шум. Неправильности Толстого - именно такого рода.

Алекс Тарн - Фаине Петровой
- at 2012-10-29 22:54:08 EDT
А кого Вы из писателей любите?

Из русских прозаиков?
Гоголь, Набоков - замечательные стилисты.
Тургенев, Бунин, Бабель, Платонов, Паустовский - тоже тонкие стилисты, но местного, узкого плана.
Достоевский - лучшая русская интонационная проза + точно угаданные главные идейные коллизии эпохи. Последнее обстоятельство делает его единственным по-настоящему крупным русскоязычным писателем первого мирового ряда (там, где стоят современные ему великие европейцы Диккенс, Бальзак, Флобер).
Еще Лескова и Трифонова читать не стыдно.
Ну вот и все, пожалуй.


Тартаковский.
- at 2012-10-29 21:57:28 EDT

Роман Кремень - Mon, 29 Oct 2012 21:45:40(CET)

Нормальный дневник нормального "мужика".
Лев Николаевич, ещё молодой и полный сил, пишет, как прогуливаясь под вечер по сельцу приметил в одном окошке
девку румяную, что радостно на него посмотрела...
И на другой день всего одна запись: "Зачем я это сделал?"
Неужели никому из вас никогда не приходила в голову похожая мысль в сходных обстоятельствах?

>>>>>>>>>>MCT<<<<<<

Мне - никогда.

moriarti
- at 2012-10-29 21:53:10 EDT
На мой взгляд, талант писателя (а также поэта) меряется тем количеством неправильностей, которые выдерживает его текст. Если неправильностей вовсе нет,то - опять же , на мой взгляд , это тревожный симптом.
Читатель.
- at 2012-10-29 21:52:44 EDT
Алекс Тарн - Читателю
- at 2012-10-29 21:05:24 EDT
Ну, о личности этого дяденьки без гадливости говорить вообще невозможно. Вечный постыдный эксгибиционизм... Все-таки Россия - страна извращений...

YYYYYYYYYYYYYY

Почему же только Россия? "Нагадил под дверью и позвонил - ИНСТАЛЛЯЦИЯ; позвонил в дверь и потом нагадил - ПЕРФОРМАНС"...

Роман Кремень
- at 2012-10-29 21:45:40 EDT
Алекс Тарн - Читателю
- at 2012-10-29 21:05:24 EDT
Ну, о личности этого дяденьки без гадливости говорить вообще невозможно. Вечный постыдный эксгибиционизм, повседневное задирание нижней рубахи: гляньте-ка, люди, что у меня там болтается... Все-таки Россия - страна извращений: чтобы такого паскудника зачислить в моралисты, нужно быть теми еще богоносцами.

***
Да, ну вас, господа! Будет вам, "не гоните"!
Нормальный дневник нормального "мужика".
Вот припоминаю сюжет из него, когда их полк, направляясь в Севастополь, расположился вблизи села.
Лев Николаевич, тогда ещё молодой и полный сил, пишет, как прогуливаясь под вечер по сельцу приметил в одном окошке
девку румяную, что радостно на него посмотрела...
И на другой день всего одна запись: "Зачем я это сделал?"
Неужели никому из вас никогда не приходила в голову похожая мысль в сходных обстоятельствах?
А может и не было у вас таких обстоятельств? Тогда другое дело... Может зависть тайная гложет вас или что другое?

Аноним
- at 2012-10-29 21:33:45 EDT


Алекс Тарн - Читателю

Ну, о личности этого дяденьки без гадливости говорить вообще невозможно. Вечный постыдный эксгибиционизм, повседневное задирание нижней рубахи: гляньте-ка, люди, что у меня там болтается...


Кого-то еще напоминает, смутно, смутно:)



Алекс Тарн - Читателю
- at 2012-10-29 21:05:24 EDT
Ну, о личности этого дяденьки без гадливости говорить вообще невозможно. Вечный постыдный эксгибиционизм, повседневное задирание нижней рубахи: гляньте-ка, люди, что у меня там болтается... Все-таки Россия - страна извращений: чтобы такого паскудника зачислить в моралисты, нужно быть теми еще богоносцами.
Читатель.
- at 2012-10-29 20:29:48 EDT
Толстой насквозь моралист. Но морализаторство - худший из литературных "жанров". Его демонстрация собственного интимного дневника (ему за тридцать) девственнице-невесте (не достигшей 20-ти)- пошлость, демонстрируемая Толстым на протяжении всей жизни влоть до отвратительного своей публичностью разрыва с семьёй.

Алекс Тарн - Фаине Петровой
- at 2012-10-29 19:48:38 EDT
...в повести Толстого есть нечто такое, что заставляет забыть о стиле и почти физически ощутить тот страх смерти...

Несомненно, такая задача и ставилась, вот только насколько хорошо она реализована? Не могу спорить с Вашими, Фаина, ощущениями, говорю только о своих. Впрочем, стоит едва поднять эту тему, как тут же выясняется, что есть немало единомышленников, отчего-то стесняющихся своего мнения.
Лично мне толстовские "психологические" описания кажутся вульгаризированной полуправдой. Нет сомнения, что при взгляде на мертвеца проскальзывает мысль "хорошо, что это не я", но мысль эта - малая часть той мыслительной и чувственной сумятицы, которая составляет правду. И тот, кто выдает этот крошечный фрагмент за ВСЮ правду, попросту врет. А Толстой именно этим и занимается (не только в "Иване Ильиче", а вообще). Он врет постоянно, да еще и с таким видом, как будто вскрывает некие тайные истины.
Знаете, любой аналоговый процесс (а психическое состояние именно аналоговый процесс) можно описать некоторым количеством дифференциальных уравнений. Чем уравнений больше, тем описание точнее. Толстой же дает нам одно-два самых простых, лежащих на поверхности, и при этом претендует на адекватность/глубину описания. Но откуда им взяться, глубине и адекватности при таком поверхностном подходе?
Настоящие мастера в дифференциальное исчисление не впадают, а передают картину при помощи косвенных (аналоговых же) описаний. Задача при этом - поместить читателя в ситуацию, когда не нужно ничего объяснять, потому что, ассоциировав себя с персонажем, он прочувствует момент самостоятельно. И тогда ему не понадобится сообщать: "Имярек подумал так-то и так-то, потому что люди ВСЕГДА так думают в такой ситуации".
Толстому подобный высший пилотаж почти недоступен, особенно в поздних, совсем плоских текстах. Это просто плохой писатель.

Фаина Петрова
- at 2012-10-29 19:15:12 EDT
Очень здорово написано: замечательно точный анализ стиля великого писателя.
Но, тем не менее, на мой взгляд, в повести Толстого есть нечто такое, что заставляет забыть о стиле и почти физически ощутить тот страх смерти, который, по-видимому, так остро испытывал Лев Николаевич. Это-то и сделало, казалось бы, тривиальный сюжет таким волнующим, что спустя столетие люди продолжают спорить о нем. Может, это как раз тот случай, о котором писал Лермонтов:

"Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно"?

Б.Тененбаум-Онтарио
- at 2012-10-29 18:10:59 EDT
В русской литературе 19 века есть все признаки русского бунта...
По-моему, уважаемый коллега, вы глубоко правы. На то и литература, особенно великая. Она, в частности, делает и это - отражает "... настроение умов ...".


Б.Тененбаум-Э.Бормашенко
- at 2012-10-29 17:57:42 EDT
Что сказать, Эдуард ? На мой взгляд, Лев Николаевич действительно способен раздражать так, как будто он еще жив, и творить из него кумира было бы странно. Однако есть некая табель о рангах. Есть вершины, принадлежащие человечеству, и Толстой - одна из них. Как Шекспир, или Гете.

Ну, а насчет "бездарных текстов" - так это кузнечик упрекаeт слона за отсутствие грации.


Ontario14
- at 2012-10-29 17:30:56 EDT
В русской литературе 19 века есть все признаки русского бунта...
Поставил жирный "Like"

Алекс Тарн - Э.Бормашенко
- at 2012-10-29 16:15:54 EDT
Имею честь представиться...

Ну, на Владимира Васильевича Стасова Вы вряд ли потянете, г-н Бормашенко, так что зря "представляетесь". Но я не отрицаю, что мой текст является (в том числе) и реакцией на тот туман напыщенных банальностей, который Вы напустили в предыдущем номере журнала. Предвидел я и ответ (мол, дураку-Тарну не понять) - давно известно, что единственным аргументом тех, кто восхваляет платье голого короля, является обвинение в слепоте, адресованное тем, кто кто оного платья не видит. Давайте, валяйте дальше: дурное дело нехитрое.
Мне же вполне достаточно того, что независимо мыслящие люди, озадаченные восхвалением бездарных текстов Вашего кумира, увидят, что, во-первых, они не одни, а, во-вторых, не следует бояться высказывать свое мнение, даже если оно идет в противовес тоннам глубокомысленной лапши.

Бормашенко
Ариэль, Израиль - at 2012-10-29 15:53:23 EDT
Бормашенко - Борису Тененбауму. Дорогой Борис, нешто Вы не поняли, кто таков Владимир Васильевич? Имею честь представиться (см. предыдущий номер "7 Искусств"). Это ж видно без очков. Но дело конечно не в персоналиях. Вы напрасно будете искать в сочинениях А. Тарна хоть тень нетривиальной мысли (поглядите предыдущий очерк Тарна о Чернышевском, Рэнд и Набокове, ровно ничего не объединяет этих авторов, это сплошная эклектика, они могли втретиться только у Тарна). Мысли нет, но есть чувство, и самое сильное из всех возможных чувств - ненависть. И потому это хорошая публицистика. Хорошая в том смысле, что она сильно воздействует на читателя (обращение к ненависти - безпроигрышно). Такого рода сильные (без кавычек) публицисты были и раньше: Марат, Троцкий, Ленин. При удачном раскладе политической колоды карандаш приводил их в правительство, при неудачном - на эшафот. Сегодня, кажется, этот жанр вполне безопасен. Забавно, что поносимые Тарном Чернышевский и Рэнд - из той же школы. Ну, что содержит представленный текст о Толстом? Стиль Толстого - чудовищен, кто ж этого не знает? Можно найти в "Войне и Мире" пассажи, за которые школьникам в сочинениях ставят тройки. Что ж тут нового? Но содержание "Смерти Ивана Ильича" Тарну невнятно. Читать ему такие тексты - бессмысленно, это все равно, что глухому слушать Моцарта. Этот очерк ничего не говорит о Толстом, но все о Тарне, и к сожалению не прибавляет в это знание ничего нового.

Алекс Тарн - Борису Тененбауму
Бейт Арье, Израиль - at 2012-10-29 14:30:39 EDT
...надо быть изрядным дураком...

Ну, если очень надо, то кто ж Вам запрещает? Будьте. Но мой Вам совет: не демонстрируйте этого так явно.

Б.Тененбаум
- at 2012-10-29 14:12:48 EDT
Ну, что сказать ? Перечитал дважды. Кто такой "Владимир Васильевич", так и не понял, и решил, что он, по-видимому, пламенный поклонник Толстого, который пытается всучить редактору столь недоброкачественный товар, как "Смерть Ивана Ильича" ?

Вроде бы это проистекает из предисловия, и тогда этот поклонник и есть генерал свиты ложного короля ?

Дальше начинаются проблемы. Непоименованный редактор критикует текст, и говорит, в общем-то, вполне справедливые вещи. Поражает правда, полное непонимание сути того, что он читает - но критиковать за это безымянного "редактора" довольно глупо, ибо сам Л.Н.Толстой частенько поступал точно так же: бранил то, в чем не понимал ни синь пороху.

Так что остается чувство некоторого недоумения - что, собственно, мы только что прочли ? Это "... критика стиля Толстого ...", или это "... пародия на категоричность Толстого ...", или это на редкость нелепый "... наезд на Толстого ..." ? Потому что надо быть изрядным дураком для того, чтобы судить о произведении вроде "Смерти Ивана Ильича" мерою "... красоты стиля И.С.Тургенева ..." - очень уж это разные вещи. Почему тогда не побранить "Короля Лира" за огрехи стиля, а "Книги Иова" за психологическую недостоверность ?

Может быть, это сатира ?

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//