Номер 11(36) - ноябрь 2012
Элиэзер М. Рабинович

Элиэзер М. РабиновичТолстой, революция, Ростовы, Грибоедов, Фамусов, Чацкий
Размышления после чтения статьи Эдуарда Бормашенко о Толстом*

Эдуард Бормашенко написал интересную статью о Льве Толстом, которая вызвала не менее интересное обсуждение. Мне захотелось добавить и свои пару центов. Я также благодарен Соне Тучинской за приведённые стихи Набокова о Толстом. Набоков – аристократ, возможно, сноб, но при этом очень свой человек, которого хорошо бы сейчас иметь в комнате, поскольку его и мои мнения почти всегда совпадают, а «Дар» приятно просто снять с полки, убедиться, что ты им ещё владеешь, и перелистать.
Естественно, я был счастлив узнать, что Набоков, как и многие из нас, предпочитал Толстого Достоевскому. Объясняя причину самому себе, он натолкнулся на фальшивую ситуацию в «Преступлении и наказании»:

       «Я перечитал ее в четвертый раз, готовясь к лекциям в американских университетах. И лишь совсем недавно я, наконец, понял, что меня так коробит в ней. Изъян, трещина, из-за которой, по-моему, все сооружение этически и эстетически разваливается, находится в 10-й главе четвертой части (ошибка: это гл. 4-ая 4-ой части – Э.Р.). В начале сцены покаяния убийца Раскольников открывает для себя благодаря Соне Новый Завет. Она читает ему о воскрешении Лазаря. Что ж, пока неплохо. Но затем следует фраза, не имеющая себе равных по глупости во всей мировой литературе: «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги». «Убийца и блудница» и «вечная книга» — какой треугольник! Это ключевая фраза романа и типично достоевский риторический выверт. Отчего она так режет слух? Отчего она так груба и безвкусна?»

       Уже находясь под влиянием Набокова, я отыскал фразу в книге и мне не показалось, что она так уж выделяется из контекста. Но наверно, весь контекст этого русского духа, апологетом которого был Достоевский, был чужд Набокову, как он чужд мне. По мне и сама сцена чтения о воскрешении фальшива.
Я вижу, однако, одно исключение: «Бесы». Нет более блестящего произведения в русской литературе, где с таким беспощадным анализом предсказывался бы русский 20-ый век, его истоки внутри общества и тот великий, почти богоподобный лидер, который России понадобится и которого она произведёт. Любопытно, что антисемит Достоевский, в публицистике на одном дыхании произносивший «евреи и революционеры», в «Бесах» не погрешил против правды: хотя там и есть «жидок» Лямшин, но это малозначительная фигура; у автора нет сомнений, что всё дело – русское. Главный же герой – циничный Верховенский – на самом деле не озабочен социализмом или прогрессом («Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха!»), а только тем, как захватить и удержать власть. Задолго до создания ВЧК и КГБ он откровенно говорит своим товарищам о слежке: «Не беспокойтесь, господа, я знаю каждый ваш шаг». А цель революции? «Мы провозгласим разрушение... почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна!.. Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам... Ну-с, тут-то мы и пустим... Кого?

— Кого?

— Ивана-Царевича...

— Мы скажем, что он «скрывается», — тихо, каким-то любовным шепотом проговорил Верховенский, в самом деле как будто пьяный. — Знаете ли вы, что значит это словцо: «Он скрывается»? Но он явится, явится. Мы пустим легенду получше, чем у скопцов. Он есть, но никто не видал его. О, какую легенду можно пустить! А главное — новая сила идет. А ее-то и надо, по ней-то и плачут. Ну что в социализме: старые силы разрушил, а новых не внес. А тут сила, да еще какая, неслыханная! Нам ведь только на раз рычаг, чтобы землю поднять. Всё подымется!» (Часть 2-я, гл. 8-я) - писано за 60 лет до захвата власти Сталиным!

Анализ Достоевского беспощаден и глубок, но его прогноз – не самый ранний. В 1830 г. 16-летний юноша, который ещё не знает, что Россия признает его одним из своих величайших поэтов, выводит на листе бумаги заглавие «Предсказание» и пишет:

 

Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;

..................................................................
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймёшь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! — твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон...

Роман Гуль («Я унёс Россию», т.1, ч. 1) указал, что ещё раньше, в 1811 г., французский писатель Жозеф де Местр писал: “Если какой-нибудь Пугачев, вышедший из университета, станет во главе партии; если народ окажется поколебленным и вместо азиатских походов примется за революцию на европейский лад, то я прямо не нахожу выражения для того, чтобы высказать свои опасения... Войны, ужасные войны!.. И я вижу Неву, обильно пенящуюся кровью”. Другой француз Жюль Мишле, продолжает Гуль, в 1863 г. писал: “Одно слово объясняет все, и в нем содержится вся Россия. Русская жизнь — это коммунизм”.

Современник и однофамилец Льва Толстого А.К. Толстой тоже уже не гнушался слова «коммунизм»:

 

Они, вишь, коммунисты,
Честнейшие меж всеми,
И на руку нечисты
По строгой лишь системе.

И в год смерти Льва Толстого Александр Блок начнет своё стихотворение «Голос из хора», законченное через 4 года:

Как часто плачем — вы и я —

Над жалкой жизнию своей!

О, если б знали вы, друзья,

Холод и мрак грядущих дней!

...........................

Весны, дитя, ты будешь ждать —

 Весна обманет.

Ты будешь солнце на небо звать —

Солнце не встанет.

И крик, когда ты начнешь кричать,

Как камень, канет...

 

Будьте ж довольны жизнью своей,

Тише воды, ниже травы!

О, если б знали, дети, вы,

Холод и мрак грядущих дней!

Столько предвидения! А где же во всём этом стоит наш великий Лев Николаевич? В политическом мышлении – на нуле. И пусть, по словам А. Воронеля, как их цитирует Эдуард, «Толстой предвосхитил многие идеи современной физики», но ведь физики для своих открытий не по нему учились, не так ли? А вот политическое мышление от гения русской литературы безусловно ожидалось, и здесь, как и в роли моралиста, Толстой мелок и, как метко заметил Александр Избицер в комментариях к статье Бормашенко, попросту глуп. Идеалом общественного устройства он считает крестьянскую общину, а не частное крестьянское землевладение, как того хотел Пётр Столыпин с его провалившейся аграрной реформой. Писатель вступает с премьер-министром в глупейшую, на мой взгляд, переписку, которую Столыпин, конечно, не смеет игнорировать и на неё отвечает.

И позорная анти-столыпинская статья «Не могу молчать» (1908), которую сейчас просто стыдно читать. В ней писатель резко выступает против смертной казни, красочно описывая повешение, которого он своими глазами, скорее всего, не видел. Я не начинаю здесь дискуссию о принципиальной моральности смертной казни, хотя и полагаю её необходимой в ряде случаев. Но только подумайте, что пишет Лев Толстой (жирный шрифт мой – Э.Р.):

«В газете стоят короткие слова: «Сегодня в Херсоне на Стрельбицком поле казнены через повешение двадцать (потом оказалось, что двенадцать, и Толстой исправил цифру – Э.Р.) крестьян за разбойное нападение на усадьбу землевладельца в Елисаветградском уезде».[1]

Двенадцать человек из тех самых людей, трудами которых мы живем, тех самых, которых мы всеми силами развращали и развращаем, начиная от яда водки и до той ужасной лжи веры, в которую мы не верим, но которую стараемся всеми силами внушить им, — двенадцать таких людей задушены веревками теми самыми людьми, которых они кормят, и одевают, и обстраивают и которые развращали и развращают их».

Разбойное нападение – ничто, это же люди, которые нас кормят да одевают! Маркиз де Кюстин, который, возможно, был доступен Толстому по-французски, описывает дикие зверства крестьян во время восстаний и разгрома усадеб, но нашему великому автору до этого нет дела. Дальше больше:

«Перебить крупных землевладельцев для того, чтобы завладеть их землями, представляется теперь многим людям самым верным разрешением земельного вопроса.»

И он смеет это писать в разгар усилий Столыпина дать крестьянам реальное землевладение! Дальше больше:

«Вы говорите, что это единственное средство успокоения народа и погашения революции, но ведь это явная неправда. Очевидно, что, не удовлетворяя требованиям самой первобытной справедливости всего русского земледельческого народа: уничтожения земельной собственности, а напротив, утверждая ее и всячески раздражая народ и тех легкомысленных озлобленных людей, которые начали насильническую борьбу с вами, вы не можете успокоить людей, мучая их, терзая, ссылая, заточая, вешая детей и женщин”.

Вешали детей? В царское время?

О революционерах и их опасности:

«Вы говорите: «Начали не мы, а революционеры, а ужасные злодейства революционеров могут быть подавлены только твердыми (вы так называете ваши злодейства), твердыми мерами правительства».

Вы говорите, что совершаемые революционерами злодейства ужасны.

Я не спорю и прибавлю к этому еще и то, что дела их, кроме того, что ужасны, еще так же глупы и так же бьют мимо цели, как и ваши дела. Но как ни ужасны и ни глупы их дела: все эти бомбы и подкопы, и все эти отвратительные убийства и грабежи денег, все эти дела далеко не достигают преступности и глупости дел, совершаемых вами».

Пожил бы батюшка ещё с десяток лет, чтобы он сказал? И теперь понятно, почему «Пугачев, вышедший из университета,» назвал его «зеркалом русской революции» (я статью Ленина не читал – использую только название): Толстой своим огромным авторитетом ослабил сопротивление бандитской революции и помог, посмертно, ей выиграть. И резко анти-столыпинские колхозы – его идейное дело.

В моральном отношении он мне не учитель – для этого у меня были родители. Его фраза «Царство Б-жие внутри нас» ничем не значительнее более раннего афоризма Святого Августина: «Полюби Бога и делай что хочешь», или Гилеля: «Не делай ближнему, чего не пожелаешь себе. В этом вся Тора», или просто указания Торы, что человек создан по образу и подобию Б-жьему.

Писатель - гениальный, читать его очень интересно, хотя и допускал он огрехи в языке, за которые его упрекают некоторые русскоязычные писатели еврейского происхождения, у коих таких огрехов не бывает. И переходя к нему как к писателю, рассмотрим другую проблему, поставленную Эдуардом: Ростовы или Болконские?

«Невозможность одновременно "быть" и "мыслить" Толстой осознал задолго до "поворота", уже в "Войне и мире". "Перед нами две семьи: семья Болконских и семья Ростовых. В первой идет напряженная духовная работа… Напротив, в семье Ростовых никто никогда не мыслит, там даже и думают время от времени. Граф Илья Андреевич между охотой и картами занят диковинной стерлядью для обеда в Английском клубе... У Наташи не выходят из головы, сменяя друг друга, куклы танцовщик Дюпор, сольфеджи и пеленки. У Ростовых нет почти другой жизни, кроме материальной.

И что же? Ростовы все счастливы, они блаженствуют от вступления в жизнь до ее последней минуты… Напротив, Болконские все несчастны».

Прежде всего, так ли уж невозможно совмещение мысли и счастливого бытия? В России, возможно, это было так. Но разве большинство здешних читателей-писателей, которые эмигрировали и которые мыслят, живут так уж плохо? Что дала людям «напряженная духовная работа» семьи Болконских, не очень сердечных в своих личных отношениях? В описании же жизни Ростовых Эдуардом мне представляется очень важным слово «почти», которое я выделил жирным шрифтом в тексте автора. Есть разные виды духовной жизни, и радостные, тёплые семейные отношения – несомненно одно из проявлений высокой духовности.

Другая - философская, религиозная, естественно-научная жизнь, ценна сама по себе как способ познания, участия в Б-жественном творении, как способ отличения человека от животного, но она недоступна всем и не нужно, чтобы ей занимались все. Но чуть ли не половина духовной жизни посвящена политическому переустройству общества для конечного материального блага – утопии и действия Платона, Сен-Симона, Кампанеллы, Маркса, Пол Пота (даже его!) - были направлена на то, чтобы когда-нибудь обеспечить всех людей «по их потребностям» «диковинной стерлядью» графа Ильи Андреевича (не брезгуя стерлядью для себя в их нынешней жизни). Так что у нас нет причины осуждать Ростовых только за то, что они хорошо, весело, дружно живут и при этом неплохо едят. При выборе «Ростовы или Болконские?» я отдаю предпочтение образу жизни Ростовых.

Если мне позволят обратиться к другому автору, то вопрос: Фамусов или Чацкий? Фамусов. Его можно принять за пародию враждебного сатирика на Ростовых. Служака, обеспечен, хлебосолен, добродушен. Вначале радостно встречает дальнего родственника Чацкого:

«Здорово, друг, здорово, брат, здорово!»

Чацкий, казалось бы, влюблён в дочку и ни о чём другом вначале говорить не хочет. Что ж, Фамусов ему даже помогает:

«Скажи, тебе понравилась она?

Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?»

И первое хамство гостя: «А вам на что?» Но всё-таки:

«Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?»

Ответ Фамусова – почти твёрдое «Да». Но как отец в любой стране того ещё не феминистского времени, он хочет быть уверен, что дочь за таким мужем не пропадёт:

 

«Сказал бы я, во-первых: не блажи,

Именьем, брат, не управляй оплошно,

А, главное, поди-ка послужи."

Совершенно разумные требования. Согласись Чацкий, Фамусов не заставил бы его ждать 7 лет, как Лаван Иакова, помог бы со службой и отдал бы Софью. Но не таков наш герой – он парирует:

«Служить бы рад, прислуживаться тошно».

(Одна из наших друзей, прочитав предположение о другом ответе Чацкого, насмешливо заметила, что тогда не было бы прекрасной комедии. Она права. Но, возможно, и революции не было бы?)

Дорогие читатели, в большинстве вашей прошлой и настоящей жизни - служивые люди, каким и Грибоедов был, вам импонирует эта мысль? Зная, что папу, маму и начальство себе не выбирают, не случалось ли нам идти на компромиссы, которые строгий Чацкий назвал бы прислуживанием? Правда, Грибоедов не для того писал комедию, чтобы стать апологетом Фамусова, а потому тут же приводит пример неприемлемого прислуживания:

«А? как по вашему? по нашему — смышлен.

Упал он больно, встал здорово”.

Но в реальной жизни такого глупого прислуживания не требовалось даже в царской России. (Скорее, как у Шварца: Ваше Величество, я - старый человек, мне бояться нечего, только от меня вы можете услышать всю правду, как есть: Вы – самый великий человек на свете!)

Но Чацкий просто не знает, как служить, как имением управлять, только – как «блажить» да жить на доходы от имения, пока не кончились. Тут же отбросив Соню безличностному Молчалину (это жених? С её точки зрения? Фамусова? Не смешите!), он начинает неприглашённое обличение общества и гостей («А судьи кто?»), но быстро освобождает общество от своего присутствия драматическим выходом «Карету мне! Карету!», которая у него, конечно, есть и которую этому проповеднику «свободной мысли» подадут слуги Фамусова, почтительно открыв перед ним дверцу.

«Лишний человек», особенность которого, по словам Герцена, состоит «не только в том, что он никогда не становится на сторону правительства, но и в том, что он никогда не умеет встать на сторону народа»? По-моему, не лишний, а импотентный. В службе, управлении, отношениях с обществом и – с женщинами, потому за Сонечку и не борется.

Будоража мозги, а затем убегая в карету, он удобряет почву для революционеров. (И Толстой с его побегом из Ясной Поляны будоражит и сбегает.) Революционерам Софья Павловна уже не нужна, ибо борьба порой заменяет им секс. Ленин и Гитлер, кажется, тоже не были заинтересованы в женщинах (Сталин, вроде бы, был поздоровее – только в этом отношении).

Нормальная жизнь не нуждается в революции и, вне сомнения, включает в себя материальное благополучие. Католическое и православное христианство провалилось в его обеспечении и стало обещать радости на том свете. Евреям это чуждо: мы ожидаем и боремся за благополучие на Земле. И, оказалось, что протестанты тоже, а потому они оказались так успешны экономически.

Я бы сказал: социальное счастье – это отсутствие войны плюс фамусовизация-ростовизация всей страны. Возможен ли такой «золотой век»? В России – навряд ли, за её пределами – отчего бы и нет? Мандельштам говорил, что если когда-либо и был «золотой век», то это девятнадцатый. «Только мы тогда этого не знали». Я не уверен. Самый центр европейской цивилизации Францию раздирали четыре революции. Но в XVII-XVIII веках существовало почти идеальное государство, настоящее Эльдорадо! Я говорю об освободившейся от испанского господства протестантской Голландии.

Свобода, процветание, терпимость (нам важно, что и к евреям), предприимчивость, корабли, огибающие и мыс Доброй Надежды, и мыс Горн (названный в честь города Гоорн - родного города капитана). И искусство. Из четырех школ, которые были важны до XIX века, – итальянской, испанской, нидерландско-фламандской и голландской – только в последней мало религии, зато много поэзии простой человеческой жизни: поэзии разливания молока, поэзии подметания улицы у своего дома, чтения письма у окна-витража, урока музыки, катания на коньках, весёлой пирушки в таверне, к которой вы бы не побоялись присоединиться и куда вас с удовольствием пригласили бы, в отличие от фламандской пирушки Питера Брейгеля Старшего (скажет, как в «Свадебном танце»), на которую лучше смотреть со стороны. И высшее проявление этой человечности у Рембрандта: там блудный «сын» Чацкий возвращается и принимает тёплый приём «отца» Фамусова, там мы без зависти радуемся счастью не очень молодой и не очень красивой Данаи (не то, что красотка Тициана!), дождавшейся своего золотого дождя. Аристотель, задумавшийся у бюста Гомера. И никакого тебе толстовства с его логикой и ограничениями.

Да и в теперешней Голландии мне не случалась приостановиться на улице с картой, чтобы тут же не услышать по-английски: «Не могу ли я вам помочь?» На арендованном на станции велосипеде езжу по деревням – всюду как бы голландская живопись наяву и тюльпаны. (И в Оттаве - тюльпаны, подаренные Канаде в благодарность за приют королевской семьи во время войны.) Большое пресное озеро, отвоёванное у океана, сыры и деревянные башмаки, неописуемый шоколад, купленный в магазинчике у дельфтского собора. «Низменный» шоколад и высокий дух готического собора?! Чацкий бы не одобрил:

 

«Когда в делах - я от веселий прячусь,

Когда дурачиться – дурачусь,

А смешивать два эти ремесла

Есть тьма искусников, я не из их числа».

А почему бы и нет? Почему бы не смешивать и не трудиться с юмором? Мы, впрочем, не видим у Чацкого ни деловитости, ни дурачливости, а только скучную дидактику. Насколько ярче это видел А.К. Толстой, которому импонировали предки, «что с потехой охотно мешали дела» («Поток-богатырь»).

Это может показаться странным, что я отрицаю, казалось бы, консервативные взгляды Льва Толстого на землевладение. Отрицаю. Они – не консервативные, а революционные и ведущие к голоду. А я за стерлядь, хотя мои личные вкусы больше склоняются к бифштексу.

* «Семь искусств», №9/2012


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 1905




Convert this page - http://7iskusstv.com/2012/Nomer11/ERabinovich1.php - to PDF file

Комментарии:

Алекс Бидерман
Каунас - at 2012-12-31 17:15:07 EDT
Причем здесь Толстой? Причем здесь Бормашенко? Где основная и неосновная мысль? Что это?
Элиэзер М. Рабинович - Алексу
- at 2012-12-03 18:17:26 EDT
К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам -
"На что же?" — Так. Частенько там
Мы покровительство находим, где не метим. —
"Я езжу к женщинам, да только не за этим".


Конечно. Он читает им из Фихте или Ницше - увлечения Бакунина (по крайней мере, как он представлен Томом Стоппардом).

Alex
New York, MA, USA - at 2012-12-03 05:30:54 EDT
Интересно. Но не обошлось без преувеличений. Сказать что Чацкий импотент это явное преувеличение. Ведь он сказал: ".... Я езжу к женщинам, да только не за этим".

М. Аврутин В. Янкелевичу
- at 2012-12-02 11:46:40 EDT
"Народники и эсеры делали политические ставки на "педалирование" страданий и эксплуатации крестьянства".

Значит, "педалирование", а, на самом деле, было всё О.К.? А Вы знаете, что до 1910 года основная масса крестьян жила в избах с земляными полами и без дымоходов (топили по-"черному").
Практически ни одна реформа сверху не была удачной (это, так, - общее).
Столыпин, будучи сам крупным землевладельцем, отстаивал интересы, в первую очередь, себе подобных. Поэтому хотел и крестьян сделать собственниками земли и аристократию не обидеть переделом земли. Оставалось выделять хуторянам в собственность землю из принадлежавшей общине. Но общинная земля каждые 12 лет перераспределялась, согласно количеству едоков. Последнее перераспределение было в 1905 г. Очередное, стало быть, ожидалось, правильно, - летом 1917г.
Теперь можете оценить не только столыпинские "успехи", но и "выдающуюся" роль большевиков в развале армии. Основная масса солдат-крестьян рвалась домой, чтобы Абрам, простите, Петр, не прихватил земельки некоего Андрея. Большевистские лозунги оказались как нельзя кстати.

Янкелевич - Марку Аврутину
Натания, Израиль - at 2012-12-02 11:36:36 EDT
М. Аврутин В. Янкелевичу
- Sun, 02 Dec 2012 10:47:58(CET)
-------------------------------------------------------------
Если всё было так хорошо, зачем же устроили то, что произошло. Или это были не крестьяне, а всё те же инородцы. Но из окопов бежали русские крестьяне – это факт! Оспаривать его могут только самые кондовые антисемиты. Крестьяне в шинелях были основной движущей силой революции или переворота, как угодно.
Картина же сельскохозяйственной России хорошо представлена, например, здесь: Кацонис, Я. «Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный рынок в России 1861-1914» /Я. М.: Новое литературное обозрение, 2006.
==============================================================
Вы очень горячо пишете о движущей силе революции, только непонятно, к чему. То, что крестьянам что-то не нравится, еще не делает это объективно плохим. Вспомните картофельные бунты.
Связать бегство из окопов после стольких лет войны со столыпинской реформой просто невозможно. Так что непонятно, к чему это написано.
Я понял, что господин Кацонис имеет свой взгляд на крестьянский вопрос в России. Но я к нему не обращался. Не составит большого труда подготовить библиографическую справку по аграрному вопросу и в ответе Вам сослаться на нее, но меня интересовало не мнение и обоснование Кацониса, а Ваше, так как не он, а Вы писали на эту тему. Впрочем, я не настаиваю.

Янкелевич - Марку Аврутину
Натания, Израиль - at 2012-12-02 11:22:42 EDT
М. Аврутин В. Янкелевичу
- at 2012-12-02 10:47:58 EDT
------------------------------------------------
Откуда же Вы почерпнули столь благостную картину?
================================================
О столыпинской аграрной реформе очень много публикаций. Оценка реформы, как мне кажется, в его времена прямо зависела от политических позиций. Учитывая то, что для российской интеллигенции критиковать правительство было нормой, то это во многом и вызывало негативное отношение. Народники и эсеры делали политические ставки на "педалирование" страданий и эксплуатации крестьянства. Успех реформы был равен их краху, тогда бы и революция ни к чему, нужно идти работать, а это не дает адреналина. Дворянство и вообще правые упирали на позитивную роль дворянского землевладелия, их раздражала политика поощрения покупки помещичьих земель. Проправительственные партии, как и сегодняшние, ради повышения собственной значимости, затягивали рассмотрение всех законопроектов путем внесения в них множественных мелких, малозначительных изменений.
В СССР отношение к столыпинским реформам определялось резкими оценками, данных Столыпину Лениным. Оспаривать это мнение было опасно для здоровья. Было принято критиковать, как общинное землевладелие, так и реформы, разрушавшие общину.
В 1920-х годах еще был возможен иной, не ленинский, взгляд на реформы. Для Чаянова, Бруцкуса, Литошенко, относившихся к столыпинским реформам крайне позитивно, это закончилось грустно. Несогласие с Ленинской оценкой определило их судьбу.
Одновременно я хотел бы обратить внимание на другие реформы, шахские в Иране и саддато-мубараковские в Египте. Я подробно о них писал в статье "На границе тучи ходят хмуро", так что повторяться не буду, но вполне позитивные реформы в этих странах вызвали подъем антиправительственных движений, что и предопределило их (правительств) судьбу. Сопоставление ситуаций в Египте и Иране с Россией, на мой взгляд вполне правомерно, так как, не смотря на разные временные периоды этих реформ, экономические ситуации в странах и причины волнений могут иметь общую природу. Но это исследование еще нужно сделать.
Я подчеркиваю, что специально этим вопросом не занимался, было бы интересно прочитать Ваше, аргументированное мнение.

М. Аврутин В. Янкелевичу
- at 2012-12-02 10:47:58 EDT
Янкелевич - Марку Аврутину
Натания, Израиль - at 2012-12-02 10:03:08 EDT

«крестьяне, в следствие этой реформы, в 1916 году засевали (на собственной и арендуемой земле) 89,3 % земель и владели 94 % сельскохозяйственных животных, для меня говорит о многом».

Откуда же Вы почерпнули столь благостную картину? Вы же аналитик. Если всё было так хорошо, зачем же устроили то, что произошло. Или это были не крестьяне, а всё те же инородцы. Но из окопов бежали русские крестьяне – это факт! Оспаривать его могут только самые кондовые антисемиты. Крестьяне в шинелях были основной движущей силой революции или переворота, как угодно.
Картина же сельскохозяйственной России хорошо представлена, например, здесь: Кацонис, Я. «Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный рынок в России 1861-1914» /Я. М.: Новое литературное обозрение, 2006.

Янкелевич - Марку Аврутину
Натания, Израиль - at 2012-12-02 10:03:08 EDT
М. Аврутин
- at 2012-12-02 09:42:28 EDT
------------------------------------------------
...когда сбросили с пьедестала "картавого", на освободившееся место поставили Столыпина, превратив его в сослагательном наклонении в спасителя России, каковым он быть не мог. Он лишь сдавил крестьянскую Россию, как пружину, чтобы она с невероятной силой распрямилась во время войны.
================================================
Уважаемый Марк,
лично мне очень интересно, чем Вам не понравилась крестьянская реформа Столыпина. Вполне допускаю, что Вы правы, а его аграрная реформа - мертворожденное дитя, но желательно это как-то аргументировать. Мне судить сложно, я специально этим вопросом не занимался, но например то, что ходатайства о закреплении земли в частную собственность были поданы более чем 6 млн. домохозяйств из существовавших 13.5 млн. или то, что помещичьи хозяйства, как массовое явление, утеряли хозяйственную значимость, а крестьяне, в следствие этой реформы, в 1916 году засевали (на собственной и арендуемой земле) 89,3 % земель и владели 94 % сельскохозяйственных животных, для меня говорит о многом.

М. Аврутин
- at 2012-12-02 09:42:28 EDT
Зачем же Вы, уважаемый Элиэзер, уподобляетесь? Здесь есть уже непревзойденный мастер выхватывать фразу и, обыграв её, извратить смысл написанного, будь то статья или постинг.
Вы пишете: «Он учит меня тому, что «ничего эти социалисты-марксисты не сделали – от картавого до усатого – лишь оседлали всю ту же Крестьянскую революцию» - разве это не то самое, чему я и посвятил статью…?».
Во-первых, я Вас ничему не собирался учить - бесполезно, впрочем, как и каждого из нас.
Во-вторых, Вы пишете почти восторженно о Столыпине: «И он смеет это писать в разгар усилий Столыпина дать крестьянам реальное землевладение!». А мне эти восторги - во, где! На рубеже 80-90-х годов, когда сбросили с пьедестала "картавого", на освободившееся место поставили Столыпина, превратив его в сослагательном наклонении в спасителя России, каковым он быть не мог. Он лишь сдавил крестьянскую Россию, как пружину, чтобы она с невероятной силой распрямилась во время войны.
Поэтому я вполне ясно написал Вам: "не защищать я Толстого собираюсь, не за Толстого я, а против Столыпипа". И "Бесами" Достоевского никогда не восхищался.

Элиэзер М. Рабинович
- at 2012-12-02 02:16:10 EDT
В первую очередь я хочу поблагодарить уважаемую Соню Тучинскую за поправку об отношении Набокова к "Бесам". И фразу из "Преступления и наказания", и об отношени к "Бесам" я привёл по памяти из лекций Набокова о русской литературе. Т фразу я легко нашёл и сейчас, а вот положительного отношения к "Бесам" не оказалось. Я попросил уважаемого Редактора вставить откорректированный текст (уже сделано). А высокую оценку "Бесов" приходится брать на себя одного, не подкрепляя её мощным набоковским авторитетом.

Если при этом статья в целом Соне не «показалась», то, что ж, в этом номере журнала, как и в других, есть много интересного на самый взыскательный вкус.

Я благодарю уважаемых Владимира, обоих Борисов, Эллу и Майю за, в общем, положительную оценку. Конечно, ничего не слишком, и человек без духовной жизни был бы просто ещё одним животным. И я принимаю слова Эллы, что и в Голландии не всё так просто, как кажется туристам. Но весь 18-19-ый век Европа жила почеловечнее, чем Россия, и пока что это продолжается, хотя не уверен, что надолго.

Б.Тененбаум-Э.Рабиновичу
…Ваш "... 16-летний юноша ...", скорее всего, ничего такого не предвидел, а просто повторял обычную страшилку того времени...»


Ну, дорогой Борис, кроме этого «моего» (а он так же и не «Ваш»?), Вы не можете назвать никого другого, кто бы её повторял. Пушкин, например, такого не писал.

Я удивлён реакцией уважаемого Марка Аврутина – как будто он пишет о какой-то другой статье. Он учит меня тому, что «ничего эти социалисты-марксисты не сделали – от картавого до усатого – лишь оседлали всю ту же Крестьянскую революцию» - разве это не то самое, чему я и посвятил статью и о чём неоднократно писал и раньше? Я бы только сказал: «От Чацкого до усатого». И я бы сказал, что сделали и много: вешали и стреляли столько, сколько никакому царю и не снилось. В недавно показанной 9-часовой пьесе Тома Стоппарда «Берег утопии», из которой мы с женой посмотрели только две части, так как в целом не понравилось, довольно чётко показана вина русской интеллигенции 19-го века за век 20-ый. Тот же Бакунин увлекается то Фихте, то ему Ницше подавай, а Белинский им напоминает: «У нас же крепостное право ешё не отменено!» Эти люди были страшно далеки от народа (дадим кредит Ленину за эти слова), а те из них, кто подложили бомбу Александру 2-му, просто убили последний русский шанс.

И реакция уважаемого Сэма удивительна: у него есть новость для нас - революции не было, или она проиграла. Была, Сэм, была, и выиграла. И тот факт, что многие люди не заметили Октябрьского переворота, говорят, Шаляпин пел в опере в тот вечер, то это потому, что революция уже стала непрерывной от февраля. Когда закончилась? Можно сказать, что с разгоном Учредительного собрания, а правильнее будет, что в победой красных в гражданской войне. И если до этого в России лет 500 была преемственность власти и образа жизни (даже не исключая и «смутного времени»), то тут поменялось всё: тип людей и класса у власти, права собственности, ведение экономики. Это хорошо показано Булгаковым в «Собачьем сердце». Люди, захватившие власть, пока Шаляпин пел, продержались 74 года, а в смысле преемственности продолжают быть у власти и сейчас. Они перевернули судьбы всего мира. А Вы говорите – не было революции! Была и была страшным несчастьем.

Мыслитель
- at 2012-12-01 17:55:51 EDT
А.Блок оппонирует Э.Рабиновичу.
Интеллигенция и Революция

Мы, русские, переживаем эпоху, имеющую немного равных себе по величию. Вспоминаются слова Тютчева:

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые,
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир,
Он их высоких зрелищ зритель...
Что же задумано?
Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью.
Когда такие замыслы, искони таящиеся в человеческой душе, в душе народной, разрывают сковывавшие их путы и бросаются бурным потоком, доламывая плотины, обсыпая лишние куски берегов, это называется революцией. Меньшее, более умеренное, более низменное - называется мятежом, бунтом, переворотом. Но это называется революцией.


Почему дырявят древний собор? - Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.
Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? - Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.
Почему валят столетние парки? - Потому, что сто лет под их ´ развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему - мошной, а дураку - образованностью.
А дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки.
Всем телом, всем сердцем, всем сознанием - слушайте Революцию.
9 января 1918

М. ТАРТАКОВСКИЙ - Сэму. Ещё раз о поклёпе.
- at 2012-12-01 11:40:10 EDT
Cэм-Таратаковскому Израиль - Fri, 30 Nov 2012 22:40:47(CET)

М. ТАРТАКОВСКИЙ - Сэму. О поклёпе.
- Fri, 30 Nov 2012 19:58:27(CET):Вы скверно обращаетесь с историей.

1. Вообще-то мне важнее не как я обращаюсь с историей, а как она обращается со мной.
2. В чём состоит моё скверное обращение мне не понятно – Вы же повторили моё и про Февраль и Октябрь...

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>MCT<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<

Сами-то помните, что сами-то и написали. Можно ли повторить то, чего нет? Перечитайте – где там «про Февраль и Октябрь»?
Сэм Израиль - Fri, 30 Nov 2012 18:29:31(CET)

Насчёт же евреев-революционеров – не только у Достоевского, но и у Шолом-Алейхема:
«Не еврейское это дело – размахивать красным флагом на Крещатике».

Соня Тучинская
- at 2012-12-01 03:02:20 EDT
У меня один мелкий вопрос к автору. Дорогой Элиэзер, откуда почерпнуто мнение, что насмешливо говоря о Достоевском, Набоков делал исключение для Бесов? Вот, что на самом деле говорил Набоков об этом романе в своих знаменитых корнелевских лекциях:

"Чувствуется, что он не видит своих героев, что это просто куклы, замечательные, чарующие куклы, барахтающиеся в потоке авторских идей."

"Унижение человеческого достоинства — излюбленная тема Достоевского — годится скорее для фарса, а не драмы. Не обладая настоящим чувством юмора, Достоевский с трудом удерживается от самой обыкновенной пошлости, притом ужасно многословной. (История отношений между волевой истеричной пожилой дамой и слабым истеричным пожилым господином, занимающая первые сто страниц «Бесов», скучна и неправдоподобна.) В переплетении фарсовой интриги с человеческой трагедией явно слышится иностранный акцент, что-то в ее сюжетных ходах отдает второсортным французским романом. ....Волею автора, который с жаром драматурга выстраивает кульминацию, гостей к Варваре Петровне набилось несметное множество. Здесь все персонажи «Бесов», в том числе и двое, только что прибывшие из-за границы. Какой невероятный вздор, но вздор грандиозный, достигший своего пика, со вспышками гениальных озарений, освещающих весь этот мрачный и безумный фарс!"

"Собравшись в одной комнате, эти люди растаптывают и унижают друг друга, устраивая чудовищные скандалы. Скандалы кончаются ничем, так как действие получает неожиданный новый поворот.
Как всегда в романах Достоевского, перед нами торопливое и лихорадочное нагромождение слов с бесконечными повторениями, уходами в сторону — словесный каскад, от которого читатель испытывает потрясение после, к примеру, прозрачной и удивительно гармоничной прозы Лермонтова. Достоевский, как известно, — великий правдоискатель, гениальный исследователь больной человеческой души, но при этом не великий художник в том смысле, в каком Толстой, Пушкин и Чехов — великие художники."

И еще один вопрос, не менее мелкий: "Писатель - гениальный, читать его очень интересно, хотя и допускал он огрехи в языке, за которые его упрекают некоторые русскоязычные писатели еврейского происхождения, у коих таких огрехов не бывает.". Это ирония или всерьез? Если всерьез, то над этой фразой может быть стоит еще немножко поработать.

По существу, ничего не могу сказать, Элиэзер, так как не вижу особой связи между эссе Бормашенко и Вашей работой, которую, я, возможно не смогла что называется to comprehend.

Борис Дынин
- at 2012-11-30 20:00:00 EDT
Элиэзер! Прочитал с большим интересом и интеллектуальным удовольствием. Сжато, но сказано много, и можно писать статью за статьей о вопросах, которых касается Ваш текст. Поскольку он вызван эссе Э.Бормашенко о Толстом, то на нем я и остановлюсь.

Иной раз я устаю от своего неискоренимого побуждения понять в «глупостях» других людей «правду» о человеке, помня слова сэра Исайи Берлина: «Осознавать относительную ценность своих убеждений и все же непоколебимо их держаться – вот что отличает цивилизованного человека от дикаря». Относительность ценности наших убеждений возникает в столкновении с ценностями других людей. Где Высший Арбитр, даже признание которого означает необходимости интерпретировать Его Суждение? И вот слова: « в роли моралиста, Толстой мелок и… попросту глуп», процитированные Вами обращают в глупцов всех тех, кто воодушевился учением Толстого перед лицом условий человеческого существования. Это не значит, что мы должны признать его правоту, но, я бы сказал, интеллектуально обязаны понять в чем ее «правда», пусть неприемлемая для нас.

Многое сказано по этому поводу. Не буду выдавать свои «относительно ценные» соображения. Просто напомню мнение Бердяева, кто пережил Толстого как часть собственной жизни, а не только интеллектуальной истории.

”Толстой как искатель правды жизни, как моралист и религиозный учитель очень характерен для России и русских. Толстовцев в узком смысле слова, разделяющих доктрину Толстого, мало, и они представляют незначительное явление. Но толстовство в широком, не доктринальном смысле слова очень характерно для русского человека, оно определяет русские моральные оценки. Толстой не был прямым учителем русской левой интеллигенции, ей было чуждо-толстовское религиозное учение. Но Толстой уловил и выразил особенности морального склада большей части русской интеллигенции, быть может, даже русского человека вообще. И русская революция являет собой своеобразное торжество толстовства. На ней отпечатлелся и русский толстовский морализм и русская аморальность… Болезнь русского нравственного сознания я вижу прежде всего в отрицании личной нравственной ответственности и личной нравственной дисциплины, в слабом развитии чувства долга и чувства чести, в отсутствии сознания нравственной ценности подбора личных качеств. Русский человек не чувствует себя в достаточной степени нравственно вменяемым. и он мало почитает качества в личности. Это связано с тем, что личность чувствует себя погруженной в коллектив, личность недостаточно еще раскрыта и сознана. Такое состояние нравственного сознания порождает целый ряд претензий, обращенных к судьбе, к истории, к власти, к культурным ценностям, для данной личности недоступным. Моральная настроенность русского человека характеризуется не здоровым вменением, а болезненной претензией. Русский человек не чувствует неразрывной связи между правами .и обязанностями, у него затемнено и сознание прав, и сознание обязанностей, он утопает в безответственном коллективизме, в претензии за всех. Русскому человеку труднее всего почувствовать, что он сам — кузнец своей судьбы… Все эти особенности и болезни русского нравственного сознания представляют благоприятную почву для возникновения учения Толстого».

Если здесь звучит определенная (пусть не вся) правда о Толстом, о сегодняшней России, да и не толькк, и даже и в отношении многих эмигрантов из России, в том числе евреев, в их отношении к западной демократии, то Толстой не глупец, но выразитель глубиной растерянности человека, признавшего необходимость быть нравственным, но не способного жить нравственно - то что сказано у Эдуарда Б.: «Невозможность одновременно "быть" и "мыслить" Толстой осознал”, и что выразилось, среди прочего, в реакции Толстого на повешение крестьян. Вот от этой проблемы, пусть скаженной Толстым, мне кажется, мы, «умные», часто отстраняемся с большей легкостью, чем следовало.

М. ТАРТАКОВСКИЙ - Сэму. О поклёпе.
- at 2012-11-30 19:58:27 EDT
Сэм Израиль - Fri, 30 Nov 2012 18:29:31(CET)
И не надо в поклёпе на революционеров, боровшихся с царским режимом, маразматическим, прогнившим, антисемитским в конце концов режимом, называвшимся заслужено тюрьмой народов, ссылаться на Бесов Достоевского. Кто бы сейчас о нём слышал, если бы он был автором только "Бесов" и "Дневника писателя", а не "Идиота", "Преступления и Наказания" и "Братьев Карамазовых"?

>>>>>>>>>>>>>>>>>MCT<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<

Вы скверно обращаетесь с историей. "Режим" в России на переломе 19-20-го вв. не был таким уж "маразматическим". Во всяком случае, его сменил "режим" вполне демократический - Февральская революция. А вот после большевистского переворота - преступного с самого начала - режим стал не просто маразматическим, но - террористическим, преступным.
Если "ближе к истокам", выстрел подонка Богрова (в котором вы увидите "главное достоинство" - был евреем) в Солыпина сравним с выстрелом в Сараево.
Кстати, о нас. Вот эта цепочка причин-следствий и привела к Холокосту. Цепочка, разумеется, не слишком простая, но достаточно очевидная.

Сэм
Израиль - at 2012-11-30 18:29:31 EDT
Уважаемый Элиэзер!
С интересом прочёл Вашу статью с главной мыслей которой, по крайней мере как я её понял, никак согласиться не могу. А понял я её так: революция, "бандитская революция" как Вы пишите, было плохо для России. ИМХО же с точностью до наоборот - революция была надеждой России, её не сбывшейся опцией пойти по обычному европейскому пути. И беда была не в том, что революция была (простите за тавтологию), не в том, что она победила совершенно прогнившую власть, а в том, что она проиграла. Не зря, произошедшее в октябреноябре называли не революцией, а переворотом, не зря уже через 10 лет после переворота вернулось самодержавие, а через 20 – началось возрождение империи.
И не надо в поклёпе на революционеров, боровшихся с царским режимом, маразматическим, прогнившим, антисемитским в конце концов режимом, называвшимся заслужено тюрьмой народов, ссылаться на Бесов Достоевского. Кто бы сейчас о нём слышал, если бы он был автором только "Бесов" и "Дневника писателя", а не "Идиота", "Преступления и Наказания" и "Братьев Карамазовых"?

Б.Тененбаум-Э.Рабиновичу
- at 2012-11-30 18:13:07 EDT
Для меня самым интересным в этой статье, Элиэзер, было слежение за ходом вашей мысли. Очень неожиданно - от Толстого к Грибоедову, с предварительным заходом в Достоевского, цитатой из Лермонтова, и с любовным описанием Нидерландов. Что до Толстого, то да - он иногда поражает какой-то титанической глупостью. Но у него все титаническое, начиная с художественного дара. Если позволите - пара слов по поводу предвидения революции ? Ваш "... 16-летний юноша ...", скорее всего, ничего такого не предвидел, а просто повторял обычную страшилку того времени. Вера в возможный громадный переворот была настолько распространена, что в аристократических семьях считалось необходимым обучать сыновей какому-нибудь ремеслу - на всякий случай. Можно сослаться хотя бы не промер Воронцовых. Что до де Местра - о да, это был действительно крупный человек, не мальчик-стихотворец. Однако и он не столько предвидел, сколько анализировал увиденное - Французская Революция была для него, очевидца, грандиозным ужасным "Распадом Всего". А все толки о Пугачеве - ну, IMHO, это для того, чтобы донести до своих российских слушателей картину в терминах, им более понятных ...

Во всяком случае, дорогой друг - искренне вам признателен за такое интересное чтение.

Майя
- at 2012-11-30 17:01:40 EDT
Очень хорошо.
Элла
- at 2012-11-30 16:51:35 EDT
Не знаю, лучше бы был мир без трагедии или хуже, знаю только, что на самом деле не бывает его. С Толстым соглашаться не обязательно (я, например, не согласна!), но трагичность мира он-таки понимал. Не по-голландски, но у голландцев тоже свои трагедии - не для туристов.
М. Аврутин
- at 2012-11-30 16:38:08 EDT

«И он смеет это писать в разгар усилий Столыпина дать крестьянам реальное землевладение!»
Нет, не защищать я Толстого собираюсь, не за Толстого я, а против Столыпипа, восхваляя которого, Вы уподобляетесь самым ненавистным здесь. Они и Академию свою в Харбине, кажется, назвали его именем.
И не был он никаким реформатором, как не был им убиенный император, с которого всё, то есть, крестьянская революция, началось. А другой в России и не было.
Крепостничество отменил, а на передел земли кишка тонка оказалась. По тому же пути пошел и Столыпин. Не поддержал его никто: ни аристократы-землевладельцы, хотя на землю их не покушался, ни крестьяне, которые более всех ненавидели хуторян.

«Пожил бы батюшка ещё с десяток лет, чтобы он сказал?» - А сказал бы он, что прав был, обращаясь к Столыпину: «вы не можете успокоить людей, мучая их, терзая, ссылая, заточая, вешая детей и женщин».
Не знаю, как насчет детей и женщин.
Земельной реформой первым занялся Врангель, да поздно уже было.
И Достоевского зря превозносите: ничего эти социалисты-марксисты не сделали – от картавого до усатого – лишь оседлали всю ту же Крестьянскую революцию, порожденную императором и углубленную Столыпиным.
Всё, дальше читать не стал.

Янкелевич
Натания, Израиль - at 2012-11-30 16:23:02 EDT
Мне понравилось, прочел с интересом. Есть только пара придирок.
Вот например "как того хотел Пётр Столыпин с его провалившейся аграрной реформой". На мой взгляд, реформа совсем и не провалилась, а оценка современников - она зависела от их политических пристрастий. Идея о полном провале Столыпинской реформы принадлежит Ленину, но он много чего говорил и писал. Я думаю, что столыпинская реформа - тема очень интересная, хоть и достаточно объемная. Но стоит вникнуть.
"Ленин и Гитлер, кажется, тоже не были заинтересованы в женщинах". Это не совсем так, они, конечно не прославились, как секс-гиганты, но аскетами не были. Это достаточно известно.
Ну и несколько слов по поводу тезиса "это отсутствие войны плюс фамусовизация-ростовизация всей страны". Если с войной можно согласиться, то по поводу "фамусовизация-ростовизация", я бы ответил старым девизом "Ничто не слишком". Нужен определенный баланс между Ростовым и Болконским. Толстой определил показал в них два различных типа, но истина посередине.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//