Номер 2(27) - февраль 2012
Григорий Рыскин

Григорий РыскинПтицы и бабочка
Повесть

УЖАСЫ УСТРЕМИЛИСЬ НА МЕНЯ,

КАК ВЕТЕР. РАЗВЕЯЛОСЬ ВЕЛИЧИЕ МОЕ,

И СЧАСТЬЕ УНЕСЛОСЬ, КАК ОБЛАКО.

И НЫНЕ ИЗЛИВАЕТСЯ ДУША МОЯ ВО МНЕ:

ДНИ СКОРБИ ОБЪЯЛИ МЕНЯ.

КНИГА ИОВА

Белая чайка что-то ворожит в приоткрытое окно. Как будто старая калитка визжит на ржавых петлях. А сизая уговаривает белую:

– Тише ты... Тише ты... Тише ты...

А белая пластается по стеклу, шурша опереньем, просунув голову в узкую щель, вращая бессмысленной желтой бусиной, пробитой

чернотой зрачка.

– Дурная примета, – говорит жена.

– Очень дурная.

– Скажи три раза, как я учила тебя...

– Позабыл.

– Куда ночь – туда и сон... три раза.

– Но это не сон.

– Все равно скажи.

– Вечно ты со своими приметами.

– Ро-о-о-о-т закрой... Накаркаешь...

***

Джон Хасей шел по длинному коридору вдоль cubicles, боксов, где его терпеливо дожидались пациенты... Он принял эту большую практику от отца, Джона Хасея Старшего. Шуршащий звук летел вслед за ним. Как будто Ангел Смерти задевал своими крылами за подвесной потолок и докторские дипломы. Док передвигался по клетчатому линолеуму, как белый ферзь по шахматной доске.

Не придавая значения моим страданиям, просто обминая свой хомут.

Для него мочеполовая система привычна, как собственная квартира. Вот шагает по длинному коридору уретры... Красивый, сизогривый, задумчивый проходит, посвистывая, полумраком мочевого пузыря... появляется вдруг в ярко освещенном кубе, увешанном цветной урологической графикой. Где мечется лысый, с крысиным профилем, смертельно перепуганный...

Я.

Джон Хасей... тихонравный воркоголик... то есть наркоман труда. Оставленный наедине с цветными диаграммами, я размышляю... Какой plumber1 свинтил сей трубопровод? Неужто все происходит в этих пределах? Ромео и Джульетта? Дон Жуан и Донна Анна? Вот лорд Байрон, застигнутый супругом, шкандыбает к распахнутому окну и бросается вниз головой в венецианский канал.

Уролог, думая о своем, шел натоптанной тропой от одного кубика к другому, где томились нефриты, простатиты, рачки... Возможно, он не приписывал своей работе особого значения... Наверняка, ему остозвездили анализы мочи, выщипывание простат через тряпичные старческие отростки, массаж железы указательным пальцем в резиновой перчатке.
 

Один американец

Засунул в жопу палец...

Эту дурацкую песнь я пел в детстве в эвакуации, на Урале, когда мы, голодные пацаны, выбегали в восторге навстречу американскому студебеккеру...

Это о докторе Хасее пел я... Кто бы мог подумать. А ведь он Георгий Победоносец, поражающий копьем дракона...

Как прекрасно лицо справедливости и умеренности – прекрасней вечерней и утренней звезды2.

***

НЕПРОСТ док Хасей... Ой, непрост... Засадит в кубик кубический... подставит картины для размышления. И не какой-то там кич. А великолепные репродукции с подсветкой.

Там у него в углу висит «INFERNO MUSICALE» Босха... Жалейка из воспаленного мочевого пузыря... На плоской шляпе... из-под которой выглядывает бледное лицо человека-дерева... простаты нет. Она отсечена вместе с нижней частью туловища... В полой верхней половине – пир. За красным столом, при свете фонаря... баба цедит вино из бочки в кувшин. Другая, с красной рожей, вот-вот вывалится из дупла. Сизый толстяк без штанов поднимается в половинку человека по стремянке. Вслед за ним – гибрид птицы с мотыльком...

А что если это – метафора американского здравоохранения. Вон они прогуливаются по полям шляпы... Человеко-птица и полненькая нерс3, в белом... Ведут за руки голых людишек. Разорили, раздели, ограбили дочиста биллами4 за операции, процедуры, медикаменты. Разобрали на части, распилили, расклевали... Врачи и фармацевты... снуют и пируют. Вот он, хирургический скальпель, торчит из разрезанного вдоль уха. А голые человечки уползают и прячутся.

***

...Ждешь-пождешь... Глаза в потолок взденешь... Чего только не передумаешь... Вздремнешь... Чего только не перевидишь... Джон Хасей в красном комбинезоне, в клеенчатой шляпе, на палубе рыболовецкого сейнера... Весь увешанный крабами, омарами, раками... Хохоча отцепляет от себя гадов... Складывает в корзину... Веселый красавец-краболов... This is a big catch5.

– Зайдите в офис, – просыпаюсь и вздрагиваю... Загорелый, белозубый, уверенный... приглашение на казнь... На фотографиях лохматенькие дети... Вот он на фоне Килиманджаро с женой (кавергерл)6. Сафари в Австралии и Кении... Серфинг на Гавайях... Он-то будет жить вечно.

Его письменный стол – ампир. На столе почему-то ивовая корзина... Сейчас зачитает смертный приговор... На шею обрушится треугольный топор... окровавленная голова скатится в плетушку.

Рак – гильотина. Рак – веревка. Рак – скандал.

***

Рак – с грифом совершенно секретно.

Время и пространство больны. Состав частей разрушится земных... Когда на склоне лет угаснет жизнь моя... Полевые пути меж колосьев и трав...

– Направление на радиацию... подождите в лобби...

А медсестра-пуэрториканка в окошке, закинув голову, показывая безупречные зубы, хохочет, как на рекламе дантиста. Как будто тут не раковый корпус, а бродвейский мюзикл «Вестсайдская история» с Ритой Морено...

...И припомнились два русских лесника... Как они роготали, пожирая из кастрюли заливных цыплят... в палате районной больницы... куда загремел с юношеской гипертонией... сорок лет назад... Нажравшись, лесники стали щекотать друг друга, хохоча как гиены... А на соседней койке умирал от рака бухгалтер потапов...

– У вас рыла подушкой, а я загибаюсь, – шептал сквозь слезы...

– Тебе обидно, Гена, – икнул лесник, – а мы не заплачем...

А когда ночью две нянечки выносили мертвого Потапова, одна сказала:

– Тяжелый, паралик тебя расшиби...

***

Лежит в промежности этакая ядовитая запятая... Зародыш-Гитлер... Обдумывает план Барбаросса... Вторжение в мой костный мозг, в мой bladder7, в мою почку...

И мать всплывает, как большая рыба, по ту сторону оконного стекла и прижимается мокрым лицом к моему лицу:

– Не умирай, сыночек мой дорогой... мы живем в мире гóрнем, покуда память о нас живет в мире дóльнем.

...ЖИВЕТ себе человек... Вдруг это пятнышко на каштане простаты... Этакий пустячок... И никаких симптомов... Не было печали... На самом- то деле в генах наших записана та печаль...

А между тем, тюмор растет, уходит в глубину, давит на уретру, угрожает лимфатическим узлам, целит в спинной мозг... Метастаза, метаста-з-з-з-а... порвалась дней связующая нить....

***

Когда человеку объявляют смертный приговор, его подхватывает поток сознания... Он ходил по длинному коридору своей квартиры, взад-вперед. так что вскоре по ковровой дорожке была протоптана тропинка...

Он ходил и вспоминал счастливые мгновения своей жизни... Их было совсем немного... первый пойманный на крючок окушок... Как он бился и трепетал в ладони... под майским дождем...

Два обсыпных куста лесной малины за Оптиным монастырем...

Золотая медаль, с которой его как еврея ни в один престижный вуз не взяли.

С такой жизнью и расставаться легко. Вот всадил бы кто-нибудь пулю в мозг... только без конвульсий и завываний...

Он перебирал счастливые мгновения, как монах перебирает четки, и горько скорбел душой...

На обочине заросшего блиндажа два куста, сплошь в спелой крупной малине... И пока он собирал ягоды в полуведерный чайник, Бог говорил с ним из неопалимой купины. И принес, счастливый... И отчим, прянув от верстака, насыпал малину в ладонь, изрезанную дратвой, и ел, и не мог оторваться...

...Большая снежинка белого хлеба на затоптанном полу промерзшего автобуса, поставленного на платформу поезда, по дороге в Сибирь, в эвакуацию... Вот он, четырехлетний, соскакивает с колен матери и, ухватив хлебную снежинку обмороженными пальцами, сует в голодный рот...

...И эта чудовищная первая любовь... Когда полá его суконного пальто поднималась, как разводной мост, при одном прикосновении к Ней...

О, как они терзали друг друга... И Она ломала ему пальцы... Не смей...

А утром приходила на иняз с опухшими от зверских поцелуев губами... Сколько молодой радости они украли тогда друг у друга... так и расстались девственниками...

Где вы, прежние томленья,

Робость юного осла8...

И ослицы...

***

– Да что за глупости, – сказал я себе, – чего я тоскую, чего боюсь?

– Меня, – неслышно ответил голос Смерти, – Я тут9.

Жена, ни о чем не подозревая, болтает в соседней комнате по телефону. И вдруг в ее болтовне... как лыко в строку...

– Всему приходит конец...

Зачем я жил... зачем умираю? Смерть... смерть... как топором по плахе... И отлетела голова, и Черный Ангел откатывает ее осторожно, чтоб чувяков не замарать.

– Как ты похудел, – вплывает жена, криво, по-акульи ухмыляясь, – морда какая-то жалкая стала.

Она ничего не знает и никогда не узнает... покуда жив...

Жена, только услышав это слово, стучит костяшками по дереву:

– Типун тебе на язык...

РАК... и тотчас меняется манера разговора. Собеседник становится уклончивым, боязливым, глаза стекленеют. Обнаружение раковой опухоли связано с чувством стыда.

...Птицечеловек в красном, в монашеском клобуке, поджаривает на сковородке разрубленного пополам младенца... рядом два больших птичьих яйца... Не дай мне Бог сойти с ума... Я, кажется, схожу с ума вместе с Иеронимом Босхом... eccentric painter … the subject of sin and its punishment10… темными закоулками больного воображения... В моей промежности адское жжение...

– Ты лука не купил? – укоряет жена, – десять дней прошу его купить лука... я не могу бульон варить без лука... я бы сама пошла за луком...

...Но если твоя семейная жизнь – непрерывный скандал... до этого была просто грызня, теперь же, когда перестала быть сексуальным объектом... Ну для чего, спрашивается, нужна мне эта злая старуха с обвислой, как у игуаны, шеей... только доброта, уступчивость, сострадание могли бы быть оправданием ее существования... Любовь к общим детям и внукам... религиозное ощущение долга...

Но ничего такого не было между нами... Мы являли собой нарушение порядка в мироздании. Графическим изображением нашего брака была больная клетка, где уже не происходят нормальные процессы обмена, роста, размножения... Метастаза...

– Его ничего не волнует...

– Ничего...

– Ты не понимаешь, как это страшно...

– Страшно, – говорю...

Где ты, кроткая, нужная моей душе... смиренномудрая...

***

Я женился на ней не подумав. Но ведь даже с Эйнштейном такое стряслось. С Генрихом Гейне, например. Особенно часто это случается в эмиграции, когда друг к другу прибивает обломки кораблекрушений.

– Садись, – сказала жена.

– Куда садись?

– Садист, – вскричала жена.

– Почему садист?

– А потому...

Ее обделенный мозг должен как-то заявить о себе. Женщина – это человек, которого трахают. Но когда она перестает быть сексуальным объектом? EWIGWEIBLICHE11 покинуло этот костяк с прищемленным черепом...

– Ты хотя бы на кухне со мной посидел... Живешь сам по себе...

– Ну давай вместе послушаем русское радио...

– И ваш любимый зверек уже не будет столь любимым членом семьи,

– вещает марципановым голосом Майя прицкер...

– О чем это она? – спрашиваю.

– О кусачей собаке...

– А я думал о фуе...

– Если ты такой нервный, спрячь свои нервы в карман...

– Я вообще хочу покончить с собой.

– Нельзя самоубийством ни в коем случае заниматься.

– Я смерть зову, глядеть не в силах боле,

Как гибнет в нищете достойный муж.

– Ох, какой ужас...

– А негодяй живет в красе и холе,

Как топчется доверье чистых душ12...

– Ох, какой ужас...

...После меня она сожжет все, до последнего носка. Она велит отправить труп из морга в крематорий. Она не явится за урной, и некому будет развеять по ветру пепел. Она патологически брезглива... Она считает рак такой же заразной болезнью, как тиф, проказа, спид... Когда почую конец, отправлюсь на Аляску, приму восемь таблеток снотворного, забьюсь в укромный уголок. Через пять тысяч лет ученые обнаружат во льдах мой хорошо сохранившийся труп и поместят в музей.

Она запрещает мне даже произносить это слово – РАК...

– Типун тебе на язык.

Она никогда не переступит порог ракового больного...

– Б-р-р-р... я брезгую. Не смей вытирать ветровое стекло чужой салфеткой.

– Почему?

– Она может оказаться от ракового больного.

– Рак заразный, что ли?

– Безусловно...

– Вот... дура-то...

– Сам дурак...

...И все отступаются от тебя... И вот ты один из тех трупов на картине Мунка13, с пустыми глазницами... И к тебе уже не приходят друзья... Каждый умирает в одиночку... И жена перебирается в другую кровать, и заводит отдельную посуду... И намекает – неплохо бы написать завещание...

– Я с тарелки ракового больного есть не стану... И полотенчиком

после него утираться не стану... И куртку от него ни за что не надену...

Сдам в Армию Спасения... Б-р-р-р...

– А если я? Если со мной?

– Типун тебе на язык.

***

Нет, не случайно Франциск Ассизский говорил свои проповеди птицам... птица живет, касаясь миров иных... Ее ведет инстинкт. Но как инстинкт становится географией перелетов?

природа, мир, тайник вселенной14...

– Р-о-о-о-т, р-о-о-о-т закрой, – говорит жена... – Накаркаешь...

Белая чайка по оконному стеклу... Белая, как доктор Хасей...

...Но та птица, сорок лет назад, влетела безмолвно... И не белая она была, а грифельная...

Стояла июньская питерская ночь...Прозрачный сумрак, блеск безлунный15.

В такие ночи я не мог уснуть. В открытое настежь окно была видна хрущевка из серых блоков. Но в ту ночь она была для меня – хрустальный дворец: мы только что въехали в ОТДЕЛЬНУЮ из коммуналки.

И вдруг бесшумно влетела Она... И уселась на книжном шкафу... Безмолвная, грифельно-черная BIRD16. Рядом посапывала красивая молодая женщина – моя первая жена. На балконе, в детской коляске, спал наш сын... Как жемчужина в ракушке...

А между тем, спавшая рядом со мной холодная нордическая блондинка уже любила другого... христоподобного... белозубого... с грифельной бородой... И влетевшая к нам черная птица была вестницей большой беды...

Если жизнь – только естественный отбор, то почему?.. Все, казалось, было по-прежнему. Но мать моего сына уже любила другого. И почему этот Черный Ангел влетел именно в наше окно... Ведь в ту белую петербургскую ночь было немало распахнутых настежь окон...

***

Когда тебе поставлен этот диагноз, обнаруживаешь: само пространство и время – раковые пациенты.

Рак – это когда хаос убивает порядок, когда размытое, текучее, слякотное устремляется на четкое, корпускулярное, кристаллическое.

– Болезнь – ночная сторона жизни, – говорит серебряногривая, с сизыми мешками под глазами, но все еще красивая Сюзан Зонтаг17, – двойное гражданство в царстве процветающих и царстве больных. Рано или поздно каждый из нас будет удостоен этой участи.

Нередко недуг укрепляет волю. Умирающая от рака Зонтаг написала лучшую свою книгу «Illnes as metaphor»18. И вот я продлеваю череду ее метафор.

...КАНЦЕР напоминает обочину российских дорог, когда мощеная часть размывается слякотью. противостояние дороги и бездорожья, трезвости и алкоголизма, дисциплины и разгильдяйства.

...Очереди... Коммуналка... В одной комнате с матерью... Девушку приведешь... Мать на коврике в коридоре... Угрызения совести.

За коммунальною стеной

Содом седьмую ночь подряд, Вокруг кикиморы пасутся... Четыре всадника из врат Апокалипсиса несутся.

Раковая клетка коммуналки... Гальюн на четыре семьи, кухонный кран с ледяной водой... один на всех... негде отмыть юношескую поллюцию...

...В полудреме видится мне четкая структура здоровых клеток – смальта мозаичного пола... я ступаю по нему твердой ногой. Но вот мозаика расшатывается, превращается в слякоть... проваливаюсь в метастазу... IRREGULAR FUSED CELLS THAT HAVE INVADED SURROUNDING CONNECTIV TISSUE CELLS19.

...Что это – описание ракового процесса или ситуации на

американской южной границе? Разве вторжение пятнадцати миллионов нелегальных латинос через размытый мексиканский кордон не напоминает метастазу? Рак – это когда утрачены скрепы. Клеточные мембраны расшатаны.

...Засаженные в шахматном порядке цветущие поля... пальмовые и кедровые рощи на капельном орошении по соседству с глинобитным кошмаром арабских деревень...

Что бы там ни говорили, Израиль единственная здоровая клетка

Ближнего Востока...

Рак – это когда творящий дух покидает жизнь. Распредмечиванье.

Интервенция хаоса. Разорванность и абсурд.

***

Я прячусь с головой в словари... У Даля РÁКА – гробница... РАКÁ – пустой человек... негодяй... бестия... наглый подлец... РАК – покрытое панцирем пресноводное или морское животное... Стал как РАК на мели... Враки, что кашляют раки, это шалят рыбаки.

Я кашлял и ворочался в постели... пробирался бессонными ночами к книжной полке... Словарь Ноя Вебстера – величиной с Ноев ковчег...

«CANCER A MORBID GROWTH OF STRUCTURE WHICH CAN EXTEND ITSELF AND FORM AGAIN AFTER REMOVAL...»20

...В дверях ковчега стоял старик Ной и выталкивал меня в пучину...

И вот плыву в подсвеченном солнцем бассейне... Возвращаюсь домой... Ведь мы на шестьдесят процентов – вода... И дух Божий носился над водой...

В жизни краткой и печальной Светит только безначальный Непорочный свет любви.

И как рыба смотрит на меня душа матери... А что если души глядят на нас не с неба, а из глубины вод... и этот подводный сумрак соткан из бессмертных душ... И душа Марка Аврелия утешает:

– Ты посмотри только на это зияние вечности позади и на другую бесконечность впереди...

Бутылочные подводные потемки, пробитые вкось лучом...

Живая солнечная паутина на мозаичном полу бассейна... Над головой зеленое стекло... Как будто ты – письмо в бутылке, брошенное в океан...

Ибо Ангел Господень по временам сходит в купальню и возмущает воду...

Раздвигаю зеленую мглу старческими руками в гречке... плыву...

***

С обложки улыбается мне румяный пузан. Как будто счастлив, что у него в промежности завелся ласковый зверек, этакая лапушка. такую брошюрку выдают в очереди на радиацию – Undestanding Prostate Cancer. A guade to treatment and support 21. Это называется CREATE THE ENVIROMENT22... Чем изощренней пытка, тем веселей

«инвайремент»...

Покуда они огонь раздувают, смолу кипятят, крючьями шуруют, Луи Армстронг из динамика на трубе наяривает... Это напоминает похороны в Нью Орлеане: чем ближе к раскрытой могиле, тем забористей джаз.

И, кажется, рачок этот занозистый там, в промежности, приплясывает...

Вот, говорит, потеха.

Ей-ей умру, ей-ей умру,

Ей-ей умру от смеха...

А медикал-технишен, наблюдая на экране за движением зонда внутри меня, гуторит с кем-то через занавес:

– А погодка-то сегодня для гольфа...

– Сколько?

– Пятьдесят и солнечно.

– В самый раз.

Востро-черноглазый латинос... Уверенный – это все ничего... Обойдется, как насморк. Вот, мол, пушка без мушки... Выжгут, как бородавку... Говорит, щекоча зондом в моих протоках, отражая гладким лицом свечение монитора...

– How old are You?

– Sixty five…

– Young fellow…

– No kidding…

– Age only a number…23

Живот у него начинался прямо от шеи... Грудь колесом... Ему бы пошла тельняшка. Таких немало среди американских работяг. Грубоватых, добродушных, независимых...

Он был балабол... Видимо, трепливость считалась здесь элементом терапии. Во всяком случае, этот Чико из пуэрто Рико отвлекал меня от мрачных мыслей:

– Ты еврей?

– А что, не видно?

– В Америке евреем быть нетрудно. Справа негр, слева итальянец...

перед тобой помесь Робинзона и Пятницы...

Ну и балабол. И рот у него соответствующий. Загибался скобками...

Чико – веселый... И все они здесь такие...

Они-то знают: все мы протоки для крови и слизи... Чего тут важничать... А то иной не идет, а пишет... Как будто не какает и не сикает... ты душонка, на себе труп таскающая. Stop it for Gods sake24. Ай да Чико. Сразу видно, не ногой сморкается.

– А сейчас я сделаю вам больно, сэр.

– Очень?

– Очень...

О, эта занозистая пчелиная боль в начале того бледного, чахлого, тряпичного, что было когда-то геральдическим знаком мужской доблести... И что-то крошечное бегает, шевелится, останавливается и обследует внутри... О, эта изощренная пытка...

***

...Теперь это свершалось надо мной... Я потом того ослика обнаружу в Венеции, на картине Тициана25. Его печальная морда была белая вокруг ноздрей, а заячьи уши висели, как у шапки-ушанки. О, эта ослиная мука... Ишачок трубил, будто пионерский горн надрывался в Красном Селе, а слышно было на Невском.

...Сразу после войны тот артиллерийский полк прибыл в наш городок из Самарканда... С верблюдом и осликом... И нам нравилось дразнить ишака.

– И-р-р-р, и-р-р-р, – рычал переросток Столяренко...

– У-р-р-р, у-р-р-р, – брунжал я...

Так ишачиха приманивает самца...

Из висячей кобуры медленно вываливался могучий пегий дилдо...

– И-р-р-р, и-р-р-р, у-р-р-р...

Кто бы мог подумать, что в нем этакая мощь. Однажды нам удалось так раззадорить ишачка, что он замолотил своей дубиной в земную твердь...

– Слабо тебе, – сказал Столяренко.

– А вот не слабо...

– Зуб даю – слабо...

– А вот не слабо...

– Отойдем да поглядим, хорошо ли мы сидим, – сказал Столяренко и протянул рогатку с тяжеленьким голышом...

Это мне теперь Божья кара. Это я тогда засадил из пращи в середину распаленной ослиной дубины, меж чалых ляжек...

Веселися, юноша, в юности своей, да только помни, что за все за это ты предстанешь пред судом Божьим...

…Таким криком кричит фаллически очерченный человек на фоне фаллически очерченного фьорда на картине Эдварда Мунка «Крик»... Nightmare and a modern symbol of angst and alienation…26

И вот теперь это свершалось надо мной...

***

Этот диагноз ломал таких стальных ребят, как пол Брюнер, Стив Мак Квин, Хэмфри Богарт27. А ну, заходи со спущенными портками. Замри и ляг...

От рака умирают не самым опрятным образом. Сначала тебя распяливают, как жабу. Биопсия... The removel of bits of tissue from the body for diagnostic examination28.

Смерть, трепет естества и страх...

Сегодня Бог, а завтра прах...

Потом оскопление радиацией... Через три сеанса становишься задумчивый и печальный. И самая что ни на есть Ким Бэсинджер29 тебе друг, товарищ и брат... И более ничего... И если жизнь, по Фрейду, – сублимация либидо, то какая же это жизнь... Жмешь на газ, а бензобак пуст...

Пушка повизгивает, как сука. Лучей этих не видать. Как ангелов...

Лежит на руках его сильных

Футляр мой – раскрытый, земной...

И кто-то на крыльях стерильных

В томленьи кружит надо мной...

Моих ангелов, белого и бирюзового, зовут Кэт и пегги... Наведя с помощью компьютера электронную пушку, они снайперски расстреливают ползучего гада, пританцовывая под соло на пианино Рэя Чарльза. ...Пушка движется по окружности, нудит: и-и-и-и... Как будто гаденыш повизгивает...

Но для меня РАДИАцИЯ от слова РАДОСтЬ...

Ибо означает надежду.

Freude… Freude… Alle Menchen werden Brüder…30

Леонард Бернстайн во фраке подпрыгивает кузнечиком перед оркестром... Финал Девятой... Гимн к радости... У Бранденбургских ворот... В день падения Берлинской стены... пусть Радость сожжет Метастазу...

***

Леонард Бернстайн... Чейнсмокер31 с пепельным лицом и смертельной эмфиземой легких...

У Пегги блуза и брюки – лазурь... Глаза – два синих блюда на скуластом лице.

Кэт – белая чайка... Щурится на экран монитора... Нарисовала два красных креста на моих ягодицах...

– Выше... ниже... вправо... влево... подвиньтесь вверх, сэ-э-э-р... Передвигает распростертого на мученическом одре... Худенькая, с мелкими чертами... Шустрая...

Глаза как смотровая щель, нацеленная на голубой экран, где изнемогает в раковой клешне моя простата...

Они все время треплются, Белая и Лазурная...

– Развод, развод, развод и больше ничего... Хочу покоя, покоя, покоя... Жизнь, приправленная скандалом: ты за это плати... я за то... Bloodsucker…32

– Знаешь, что от этого бывает, – подводит черту Пегги. – Рак...

Мои ангелы-хранители... Мои пэри... поддевали на радиоактивный луч ползучую тварь... Нацелив пушку, убегали в укрытие, а потом возвращались... так что их диалоги доносились до меня квантами.

У лазурной муж был негр... полицейский. по воскресеньям они ходили в эфиопский храм...

– Ну и как ты себя чувствуешь between niggers, Peg? – спрашивала разведенка.

– Like nigger in the room full of whites33.

Я теперь окружен сиянием, как святой. только нимб не вокруг головы, а вокруг жопы. Мне запрещено обнимать и сажать на колени детей и беременных женщин... Я для них вроде Чернобыля...

Святая простотá,

Святая простата...

И сияние мое радиоактивное...

– What’s cooking good looking? – возвращается Лазурная.

– My Willy is dead…

– Big fucken deal…

– My wife unhappy…

– Present her a rubber,34 – хохочет Пегги...

***

Очередь на радиацию. Двадцать девять сеансов. Обычно я задремывал в кресле и до меня доносились голоса:

– А моя бич говорит – мне муж без фуя не нужен.

– Вот я и говорю – дьявол в обличии гориллы наш дедушка.

– Сам Дарвин в этом сомневается.

– Пусть не сомневается. Наш дедушка – четвероногий на дереве и уши топориком...

...Сидишь – глаза в потолок. А между тем, членистоногая тварь проснулась внутри... потянулась...

На лапках тоненьких, шурша, Идет, царапая... не плакать... О, эта странная душа,

Ты все еще жива, однако...

Истина в том, что в видимом мире господствует закон тления... И потому человек должен быть печален и молчалив... «прежде всего не дергайся, не напрягайся – будь свободен и смотри на вещи как мужчина, человек, гражданин, как существо смертное»35. А еще был там пронзительный старик с хищным носом. Сквозь складки и морщины... сплошь в жабьих пятнах... блестели два огнестрельных прицела... Грохотал газетой, как кровельным железом:

– Fucken moron36.

Это он о президенте Буше...

Старик был ругатель.

– Hell with this fucken life37.

Старик был хорош... Самому Ангелу Смерти он кричал в лицо: Fuck You… Fuck… Fuck… Fuck…

Он бросал к подножью Божьего престола свою потертую шкуру...

– Забирай... Это не по-джентльменски. Сначала подарить жизнь, а потом заставлять расплачиваться за нее такими страданиями... Вот, мол, тебе подарок, но за это я буду потом поджаривать тебя на медленном огне... порядочный Бог предупреждает... Я бы, может, отказался от такого подарочка.

И похоже, Ангел Смерти относился к ругателю уважительно... Задиристый, крепкий, духовитый старик... Он нужен был нам... Как нужен на поле боя барабанщик.

Страх и трепет... ты кричишь, старый богохульник, чтоб заглушить страх и трепет...

***

Умереть – расколоть самый трудный орех,

Все резоны узнать и причины...

Умереть – значит стать современником всех,

Кроме тех, кто пока еще живы...38

Чтоб не томиться в очереди, я наладился прогуливаться по соседнему кладбищу. На погосте дубы в два обхвата. Еще бы... то, что смыто с костей, стало этими кронами. Какая, однако, флора. Все оттенки зеленого...

И вдруг мне под ноги звезданулся бельчонок. Спружинил о дерн с высоты. Я долго стоял над оглушенным зверьком. Мохнатое брюшко дышало. Бусинка глаза ртутно блестела... Но тут щенячий хвостик напружинился и поднялся... Бельчонок перевернулся на пузечко и двинулся по-пластунски к стволу... Распялив дрожащие лапки, пополз вверх, цепляясь коготками за серебристый каракуль.

И была мне на том же стволе – вторая БЛАГАЯ ВЕСТЬ... подумать только... Игра света на живых крохотных витражиках, в которых пульсирует лимфа... Бабочка Монарх...

Как будто кто-то, преломив луч в призме, оставил на черном эти переливы голубого и желто-зеленого... И две маленькие антенны над крылышками вслушиваются в Бесконечное...

Никто не знает ничего. Каким образом бабочка Монарх перелетает из

Канады в Мексику, а потом возвращается из Мексики в Канаду на ту же самую ветку? Где в этом крошечном мозгу размещается карта полушария?

Не об этом ли размышляет философ на гравюре Хокусая39? В шелковом кимоно. Раскрытый веер брошен на татами. Локтями упирается в низкий столик. Волосы, собранные в косицу, уехали с бровей на затылок. Самурайский меч торчит, как хвост. Так охотничий сеттер делает стойку...

Два порхающих цветка над ним... Четырехлепестковых, усатеньких... С такими же узорами на крылышках, как у этой моей бабочки...

О, НЕЯСНОЕ... О, ТУМАННОЕ...

***

Potential side effects with radiation therapy include skin reaction in treated areas, frequent and painful urination, diarrhea, impotence, and rectal irritation or bleeding40.

Двадцать девять сеансов персонального Чернобыля.

Уролога в РАДИАЦИИ звали Суламита...

Оглянись, оглянись, Суламита.

Дай нам посмотреть на тебя41.

– Вос махт аид? – спросила на языке идиш.

– А зохун вэй унд гоб рахмонес42...

Доктор была молодая, налитая нежным материнством... Это они специально придумали сюда беременную красавицу. Ибо беременную вожделеть невозможно. Материнство посреди этих альфа, гамма, бэта... Она была как Израиль, цветущий в перекрестьях арабской ненависти.

– Потерпите, ведь это временно.

– Жизнь тоже временно.

Она говорила нежно, как сестра:

– The seeds will be implanted precisely into the tumor… Jodin 125-126-

12743…

– И все будет о’кей?

– Гевиз44.

Она была крепенькая, четко очерченная клеточка мозаики. И у нее внутри свернулся маленький хасидик. И как только она не боялась за него... В каждой интонации ее голоса звучало счастье.

Она была благополучная, блаженная, угодница Божья. И в то же время врач-уролог. Такое бывает. Встречал же я в госпитале Маймонида нейрохирурга с мировым именем, сворачивающего свои пейсы в рожки перед началом операции.

Мы входили к ней по одному, бывшие мужчины. И она отдергивала невидимую шторку своей исповедальни:

– А что, будет еще хуже?

– Объясните жене...

– Она моложе меня на десять лет.

– Надо просто переждать.

– Вы думаете – восстановится?

– Patience is a virtue45.

«Шея твоя как столб из слоновой кости. Глаза твои похожи на озерки Есевонские, что у ворот Бат-раббима ...как ты прекрасна и как привлекательна...»

Но обыкновенное у мужчин прекратилось у меня.

***

Моя жена – амальгама. Висячая кожа подбородка. Седые корешки проволочных волос. И в то же время гордая осанка балерины... Стройные ножки...

Мне нравится делать ей массаж в специальном кресле, когда она уходит увядшим лицом в кожаную подушку с прорезью и под моими теплыми ладонями струятся холодные камешки стройной спины с девичьими лопатками.

Ее округлый, обтянутый голубыми джинсиками задок, когда она, перегнувшись и наклонясь, подтирает линолеум на кухне. Хозяюшка и чистюля.

Иногда она делает это голенькая. Тогда можно видеть во всей красе всю ее детородную paraphernalia46. Ну конечно, плутовка потому такая чистюля, что в этой зоологической позиции чрезвычайно соблазнительна.

В недавние времена, будучи парнем незамысловатым, предлагал:

– А давай-ка я тебя...

– Когда я работаю, – распрямлялась притворщица, сияя из-за худенького плеча голливудскими имплантами, – ты начинаешь нежности проявлять.

– Но ты всегда в работе.

– Вечером, вечером, ляжем в постель – я вся в твоем распоряжении, сладкий ты мой.

Но сейчас, когда она начала свой танец, он вдруг почувствовал – соединяющее их магнитное поле исчезло.

– Что-то ты прижукнутый какой-то...

– Видимо, старость.

– Я и сама еле дрыгаюсь. Устаю на работе.

– Ты не возражаешь, если я некоторое время в кабинете на диване?..

– Надеюсь, не навсегда?

– Чернышевский считал – полезно для любви.

– Импотент твой Чернышевский... Вот что...

***

Блаженны нищие духом. Блаженный... благоденствующий... малоумный дурачок... блаженность – высшая степень духовного наслаждения... тому же учит дзен...

Но вот она взрывает дверь ударом кулака...

– Скоро начнешь убирать здесь в порядок?

– Скоро...

– Нельзя так жить...

– Согласен...

– Ты почему не закрыл унитаз крышкой?

– Исправлюсь...

– Из унитаза идет плохая энергия...

...Вот почему американцы устремляются за женами в Китай, Японию, Тайланд... Потому что восточная женщина – КРОТКАЯ... А тут на каждое мое ДА ее НЕТ... Она живет по горизонтали... в кругу житейских интересов... Я по вертикали... И наши души не могут встретиться. Проснуться от реальности... уйти в сон... Но тут опять врывается она:

– Что я тебе хотела сказать...

– Что?

– Нельзя спать в часах...

– Почему?

– Часы нарушают кровообращение.

Но тут явилась эта птица... и черно-белый фильм нашего супружества сразу стал цветным...

***

– Смотри-смотри... она как будто мертвая...

– И мне так показалось.

– А глазки открыты.

– Да-да...

– Ой, как хорошо... Ой, какое счастье... Какая прелесть... ты ее спугнул... Возьмет и не прилетит...

– Что-то больно долго не прилетает.

– Она как почувствует солнышко – сразу на охоту... Я впервые столкнулась с таким вот случаем натуральной природы... посмотри в энциклопедии Британика...

– Это JAY – сойка, но я не уверен...

– Давай назовем ее Зойка...

– Будем называть ее Зоюшка...

Мы полюбили нашу птичку. Ее круглый испуганный темно-синий глазок... капельки дождя на оперенье...

– Это нам благословение, – сказала жена и приподняла нижнюю раму окна, чтобы на птичку шло кухонное тепло...

Когда она улетала, мы видели жалкое плоское гнездышко из веточек, два крошечных фарфоровых яичка на жестяном карнизе, открытом дождю, граду, ветрам... коршунам, воронам, котам... На скошенной полочке, с которой так легко соскользнуть вместе с гнездом...

А потом появлялась удивленная бусина...

– Почему она прилетела именно на наш подоконник?

– Нам повезло, – говорит жена.

– Мы поможем ей и птенцам... когда улетит, мы усыплем зернышками весь карниз...

– Бедная птичка... у нас так много еды, а мы не можем с ней поделиться... уж больно боязлива... улетит и не вернется... птенчики могут замерзнуть и погибнуть... где ее негодяй-муж, принес бы что-нибудь... наше дело не рожать – сунул, плюнул и бежать... Заставить бы негодяя алименты платить... птичка моя бедная... птичка моя золотая...

Но однажды она улетела и не вернулась...

– Птичка-то наша опаздывает в пух и прах... Видно, никогда не прилетит, – сокрушалась жена.

– Она просто сука, твоя птичка... Вот кто она... Бросить гнездо с двумя детьми... Это все равно, что сделать сразу два аборта...

– Она просто замерзла... Ночью были заморозки, – вступилась жена.

– Могла бы встряхнуться... взлететь на минутку...

– Там летают такие красноперые красавцы с эполетами... Небось, какой-нибудь Зоюшку и охмурил... Может, кошка... Для кошки такое удовольствие замучить птичку... Даже зайчат ловят...

Московское аканье и взрывной Г придавали ей особое обаяние... при этом у нее за очками обнаружились большие лазурные глаза, а руки были сложены, как лапки на брюшке у белочки...

– Давай забудем... Она небось давно забыла... У птиц короткая память, – сказал я.

– А вот и нет... Она отлично находит дорогу в какой-нибудь гребаный

Эквадор...

– Я понял, почему она улетела... ты все время включаешь русское радио... птичка улетела от пошлости русского радио. Там работают низкооплачиваемые негодяи... Она слушала-слушала... не выдержала и улетела...

...Бог был Протей... Он являлся в виде черной птицы на книжном шкафу, белочки, рыдающего ослика, бабочки... И всякий раз эпифании47 возвещали... И вот теперь это покинутое гнездо...

– Смотри-смотри, кто-то клевал яички... все гнездышко расшуровал, – со слезами в голосе говорит жена.

Теперь гнездо напоминало миниатюрную яичницу на картофельном хворосте, которую мы когда-то заказали в китайском ресторане...

***

Поначалу я не узнал его. Без бородищи он был ну совершенный комарик. На тоненьких ножках, с вострым носиком... И работа у него была комариная – phlebotomytechnician48.

У меня на сгибе сосудов не видно. Сжался... напрягся... как на пытку... В нем была робкая старательность недавнего неумехи. Отутюженный бирюзовый халатик с вышивкой на кармашке – V. Slensky.

– Squize and reliese Your hand49

Вот сейчас намучает. Но я приготовился терпеть и даже ободрить. А он кольнул и готово. И только алый столбик моей крови в его руке.

Вдруг откуда ни возьмись

Маленький комарик.

И в руке его горит

Маленький фонарик...

И только два безумных угольных зрачка поверх меня.

– You are master of the Universe,50 – похвалил я.

– Говорите по-русски.

Свой свояка видит издалека. Эмигранты при встрече обнюхиваются как собаки.

– А ведь наши подборки в «Дне поэзии» были рядом... Вы на эс, я на эр... – вспомнил вдруг я...

– Сколько с тех пор прошло?

– Почти сорок...

– Тридцать семь, – уточнил он...

И еще увиделось... На какой-то литературной тусовке поэта раскачивало и занесло на шведский стол, и он опрокинул на себя блюдо с креветками и, пьяненький, поедал их, вытаскивая из бородищи...

Мы были из одного города на Неве... Два невостребованных письма...

А те, кто мог нас востребовать, – поумирали, а остальным не до нас.

– Я ведь тоже санитаром работал, – ободрил я поэта.

– А Бродский в морге вкалывал...

– Вы хотите сказать – здесь преддверие морга.

– Не бойтесь – мы вас вытащим.

Глазищи зыбкие... Зрачки вибрируют... при этом ловок... С первого удара в десятку...

– Все хорошо, – говорит, – только вот кошмарные стихи снятся...

Жратва, по которой лорнируют собаки,

Говоря о внешней драке...

– Мутация от радиации... Сдвиг по фазе... – сказал я.

– Вот послушайте... придет же в голову:

Летят по небу дочки

Рабочих и крестьян, Заслышав смефуёчки Летучих обезьян...

– Так это же капитан Лебядкин...

А он все не унимался... Мишуга...51 подняв кисти к потолку, отбивал чечетку по шахматному полу:

Широкозадый гиппопотам

Покоится в болоте,

Пусть кажется он мощным нам,

Он только кровь и плоть.

Плоть и кровь в недолгий век,

И, может быть, в печени камни.

И истинная церковь не пошатнется вовек,

Ее Петр утвердил на камне...

Кто написал?

– Несомненно, Лебядкин.

– Представьте себе, Томас Элиот...

***

PSA-prostate specific antigen – продукт простаты. Если ПСА больше четырех, значит в каштане завелся клещеногий гаденыш... У меня ПСА-5.

Поэт стал моим добрым вестником. Он еженедельно брал кровь, а уролог Суламита извещала о постепенном снижении моей ПСА ниже опасного уровня.

– Благодарю, – говорил я ему каждую среду.

– За что?

– За Благовещение...

А еще он любил играть словами, поворачивать их так и этак...

прислушиваться... принюхиваться...

– Помнится, у Тургенева... «Была у Ермолая лягавая собака, по прозванию Валетка, преудивительное создание». ПСА по прозванию Валетка... ПСА принюхивается и делает стойку...

– Только моя ПСА делает стойку не на куропатку, а на рака...

А в прошлую среду, готовясь всадить иглу, вдруг спросил:

– Сталин в каком городе родился?

– В Гори...

– Вот-вот... А знаете, что означает GORY по-английски?

ОКРОВАВЛЕННЫЙ.

– Совпадение, – говорю.

– А вот и нет...

– А что?

– Тот самый случай, – говорит...

Глазищи зыбкие... Зрачки вибрируют... Городской сумасшедший в бирюзовом халатике...

– Что вы имеете в виду?

– Жизнь мира совершается по чьей-то воле... Кто-то этой жизнью всего мира и нашими жизнями делает какое-то свое дело... – шептал поэт, держа над безумной головой столбик моей крови...

***

Дух дышит где хочет... Он дышит и там, в пределах двоичной системы... В трепете единичек и ноликов... А потом является кириллицей на бирюзовом... Я включаю компьютер... И на экране две смущенных души ведут диалог... теперь это называется общение по интернету... то не дискуссия, а передача мыслей из полы в полу...

Я

– Когда в венском ХИАСЕ меня спросили о профессии, и я ответил – ПИСАТЕЛЬ, девушка схватилась за голову... Да, вправила нам Америка мозги и позвонки...

Он

– Истерическая любовь к поэзии. Такое было только в золотой век Августа... посредственный стихотворец Евтушенко – наш Гораций.

Я

– Ни одна власть так не баловала своих щелкоперов... подборка в «Дне поэзии» – три инженерных зарплаты. Над какими думами властвовали эти властители дум? Ничего незнайки... Ничего неумейки... Но вот все кончилось. Сам Евтух в Америку подался...

Он

– Вкладываешь в стихи душу... Душа становится книгой... Вдруг выясняется – книжная торговля в руках московской мафии. Когда директор питерского Дома книги восстал, его вызвали в Москву и элементарно пристрелили... Но вот тебе удалось сделать финт ушами... твой сборник на прилавках... И тут-то выясняется – стихи никому не нужны...

Я

– Говорит ли вам что-нибудь такое имя – Вениамин Блаженных?

Инвалид... Сапожник... Поэт...

Я так и не пойму, что значит быть известным.

Известны ль облака? Известна ли гроза? Так почему и мне по тем стезям небесным, Слезами изойдя, свой путь пройти нельзя?

А слава... Но нигде – ни в чащах, ни в дубравах,

Ни в рощах, ни в полях, ни в зарослях болот,

Я, право, не встречал такой пичуги – Слава...

Должно быть, этот вид пернатых не поет...

Он

– А сколько книг написал Христос?

Я

– Вот именно... А как востребован...

***

Поэту, видимо, было очень одиноко, и потому он поселился со мной... Не в моей квартире, разумеется (наши диалоги приводили бы в бешенство my old lady)... поэт пристроился в компьютере. Ему там вполне хватило места, комарику... Да и мне было чертовски одиноко... Поэтому я постоянно окликал его... Делал клик-клик мышкой...

***

Он

– Поработаешь год-второй с такими как Вы, начинаешь воспринимать мир в аспекте Второго сердца52...

Простата – Святой Лаврентий53 наших внутренних органов... Этот симпатичный каштан непрерывно поджаривается на медленном огне... посудите сами. Все вокруг обязано быть «секси», от женственных форм автомобиля до фаллической архитектуры... поцелуи, объятья, траханье на экране... Реклама купальников... Вся женская одежда имеет сексуальное значение... Разжигает похоть, провоцирует насилие... И это непрерывное тление нашего каштана порождает застой, воспаление, рак...

На улице всюду жопы-Пенелопы, ляжки-обтяжки... И нет бедной простате покоя... Идет бич54, полжопы и пупок на виду... танец живота на ходу исполняет... тлеет простата... Лучше жениться, чем разжигаться... Но разжигаются, а не женятся... глупятся головою55.

Я

– Откладывая на год свадьбу с Наташей, о чем думает князь Андрей у Толстого? Что происходит в пределах его системы? Неужели этот позолоченный князь мастурбирует, как пятиклассник?

Он

– Лучшая профилактика от рака простаты – Любовь... Рак порождает вытесненная сексуальность... душевная неустроенность... трещина, расколовшая мир, проходит и через второе сердце мужчины... А в трещинах зарождаются гады...

Я

– Кстати... Зигмунд Фрейд тоже ведь умер от рака... Болезнь, возможно, началась с неудачной женитьбы. Его семейная жизнь внешне протекала спокойно. Но он был во всех смыслах неудовлетворен.

Он

– Позвольте в связи с этим процитировать Сюзан Зонтаг: MANY PEOPLE BELIEVE THAT CANCER IS A DESEASE OF INSUFFICIENT PASSION WHO ARE SEXUALLY REPRESSED56.

***

Сюзан Зонтаг знала, что говорила... Она заплатила за эту истину жизнью. Я тоже свернул с окрыляющей дороги на бездорожье. С ухабами, пробками, рытвинами, коверкающими все системы... А нужен был ХАЙ ВЭЙ – высокая дорога... Голубое шелковое шоссе, вознесенное к небу над болотами, кустарником, раками-буераками... Я свернул с моей дороги на изматывающее трясилище...

Где этот поворот? Вот он... Это когда она, худенькая, стройная, уходила от меня с тяжелым чемоданом, в кармашке которого лежал диплом английского отделения. по распределению... В деревню... В ссылку... А я шел за ней с Валькой... после ночной звериной случки. Провидение поставило меня на клеточку этой шахматной доски. Но я сделал зевок... Изменил правде своей жизни... Это когда она, с перекошенной от тяжести и обиды худенькой спиной балерины... Моя первая Любовь... Уходила от меня... Чтобы никогда не вернуться...

А ведь так просто было... Догнать... Вырвать у нее чемодан... перегородить дорогу...

– Опомнись... Что мы натворили... Ведь у нас никогда больше не будет такой любви...

КОГДА БУДУ УМИРАТЬ, ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО УВИЖУ, – ТВОЕ ЛИЦО С ОПУХШИМИ ОТ ПОЦЕЛУЕВ ГУБАМИ.

***

Слабеет память, под правым мостом болят зубы. Сдают все системы. Как у подержанного автомобиля... Чтобы не жалко было с жизнью расставаться.

Не спится, батарея парового отопления издает такой звук, будто в углу отряхивается длинноухая собака.

...Неужели этого больше не будет со мной?

– Вам сколько осталось?

– Пятнадцать.

– А я уже двадцать восьмой.

– А когда имплант?

– Мне уже сделали имплант.

– Как так?

– Сначала имплант, а потом радиация.

– А я только на мапинг57 пришел...

– Вам еще долго.

– А как это зерно называется? Ну, которое вживляют...

– Иодин называется...

После двадцати девяти сеансов радиации я был как зараженное поле под Чернобылем... Опасен для беременных женщин и детей... Два месяца. И только по истечении срока ринулся в восточное полушарие.

***

Мой таллиннский внучек орет, весь в соплях, слюне, слезах. А через секунду улыбается, как солнышко в грибной дождик... А щечки у него шелковистые, и весь он атласный, с задорным петушком, из которого бьет теплый фонтанчик.

– Гиперактивный, – вздыхает мама Лена.

– Он славный, – говорит сын.

– Ты тоже был гиперактивный, – утешаю.

Слышно, как в саду упало яблоко...

У него резались зубки... С моей руки стекали радужные нити его слюны... А глаза у него цвета норвежского фьорда, и имя у него нордическое – Эдвард.

Я укладывал его на своей руке головкой к локтю, пузечком вниз. И он отдыхал, как макака на ветке, свесив четыре лапы... Ему так нравилось, и он не плакал... Кличка у него была Макака...

Глаза – зеркальные пуговицы, и в них отражается мой очкастый нос.

– Он весь сборный, – говорит мама Лена.

– В нем – моя мать Мэриам, – говорю я.

– И мой отец Александр, – вступает Эксвайф58.

– И мой эстонский отец Олев, – продолжает мама Лена.

– Кровей-то, кровей-то понамешано, – подивился я.

– Эка, – отозвалась Эксвайф.

– Надо, чтобы их было много, – сказал я.

– Кого? – не понял сын.

– Внуков, – пояснил я...

– Постараемся, – рассмеялась мама Лена.

– Актуализируется проблема идентификации ребенка в межкультурном пространстве, – сказал ученый сын.

Стоит Макаке возопить, как две бабки наперегонки бегут к коляске. Нянькает, гугукает, поет авторские песни шебутной дед, поднимает к сосновому потолку.

Солнышко пускает слюни, чмокает, сосет кулак...

– Зубки режутся.

– Смотри, ямочка.

– Но почему-то на одной щеке.

– У моей мамы тоже была такая...

Защищайся от меня своим нордическим именем... Открещивайся православным крестом. Все равно я буду жить в тебе... Как в Блоке – Блох... Как в Шеншине – Фет... Как мы живем в каждой клетке отрекающегося от нас мира.

Ты полежи еще немного у меня на руке пузечком вниз, как маленькая макака на ветке, свесив лапки... Слюнявь, слюнявь меня беззубым ртом...

– Деда-то помнишь? – спросит отец.

– Лица не помню.

– Вон там, на полках, его книги.

– Он кто был?

– Писатель. Может, почитаешь?

– Ну, кто же во времена высоких технологий тратит драгоценное время на фикшен59.

***

В Атлантик Сити, в казино «Тропикана», есть ресторан «Красная площадь». У входа Ильич до потолка. С бокалом шампанского. На сто процентов монгол. Чингиз Хан в макинтоше.

На стене серп и молот. Ражие стахановцы с отбойными молотками в джинсовых комбинезонах фирмы ЛИ...

Над нашим столиком плакат – колхозница с косой вкруг головы... Одной рукой обхватила сноп, другой протягивает воину автомат: РОДИНА ЖДЕТ ТЕБЯ С ПОБЕДОЙ...

Шестьдесят лет назад, в Сибири, такой висел на воротах, напротив избы, где я горел в скарлатине... И нечего было мне дать... тогда мать пошла побираться. И принесла мороженый сухарь. И, отогрев под мышкой, обмакнув в кипяток, отламывала мне в рот...

И вот теперь этот соцарт над столом, уставленным лососиной, креветками, филе-миньон...

А на стенах в нашем номере фотографии Атлантик Сити двадцатых годов. Черно-белая человечья икра на атлантическом побережье... Дамы в серебристых песцах... Мордастые джентльмены с тростями... Где все они? Как ветром сдуло... Куда? Да в океан и сдуло... Они и есть Атлантический океан. Ибо мы на шестьдесят процентов – вода... Я иду вдоль Атлантического океана, и береговые бегунки бегут, выклевывая рачков из песка... А потом мчатся от волны во все лопатки...

Если бы души были бессмертны, они непременно дали бы знать о себе. Ну, крылом как-нибудь махнули... А может, они знак подают, да мы в суете не обращаем внимания.

Бегут вслед за волной, а потом от нее улепетывают толпой... И как у них все приспособлено, тонкие длинные ножки. Клювик гвоздиком. Береговые бегунки. Еле-еле душа в теле, а лихость... Бегут за волной, склевывая рачков, а потом от волны деру. Игра в догонялки с Атлантическим океаном. А то собьются на берегу, нахохлятся, прижукнутся. Но долго не горюют. Вон один, и вовсе одноногий. А шпарит как лихо... Убогонький...

Береговые бегунки, маленькие кулички-песочники, живущие от волны. Вот откатывается, горько-соленая, а они все бегут-бегут веселой толпой, выклевывая что осталось.

Им не дана мысль о смерти, а значит и Арзамасская тоска. А впрочем, откуда мы знаем?

«Господи! Не надмевалось сердце мое, и не возносились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое...»60

Примечания

 

1 Водопроводчик (Здесь и далее перевод с английского, если не указано иначе.)

2 Плотин.

3 Медсестра.

4 Счет.

5 Большой улов.

6 Девушка с обложки.

7 Мочевой пузырь.

8 Генрих Гейне.

9 Толстой. «Записки сумасшедшего».

10 Художник-сюрреалист, эксцентрический художник, объект изображения – грех и наказание.

11 Вечно женственное (нем.).

12 66-й сонет Шекспира.

13 Имеется в виду картина Эдварда Мунка «Вечер на Карл Йоган».

14 Борис Пастернак.

15 А. С. Пушкин.

16 Птица.

17 С. Зонтаг – американская писательница.

18 «Болезнь как метафора».

19 Иррегулярные, расплавленные клетки, которые вторгаются в окружающую соединительную ткань.

20 Злокачественная опухоль, способная к расширению и появлению вновь после удаления.

21 Понятие рака простаты. Руководство по лечению и оказанию помощи.

22 Создать окружение.

23 – Сколько вам лет?

– Шестьдесят пять...

– Молодой парень...

– Не шутите...

– Старость – это всего лишь цифра...

 

24 Прекрати ради Бога.

25 Имеется в виду картина Тициана «Жертвоприношение Исаака».

26 Кошмар и современный символ страха и отчужденности.

27 Голливудские актеры.

28 Извлечение из тела кусочка ткани для установления диагноза.

29 Голливудская актриса.

30 Радость... Все люди станут братьями (нем.).

31Заядлый курильщик.

32 Кровосос.

33 – Как тебе среди ниггеров, Пег?

– Как ниггер в комнате среди белых.

34 – Как дела, симпатичный?

– Мой Вилли мертв...

– Большое дело…

– Моя жена недовольна…

– Подари ей резиновый...

35 Марк Аврелий.

36 Гребаный идиот.

37 К дьяволу эту долбаную жизнь.

38 Александр Кушнер.

39 Имеется в виду гравюра Хокусая «Философ, наблюдающий за полетом бабочек».

40 Побочные эффекты после радиации включают кожную реакцию, частые и болезненные мочеиспускания, понос, импотенцию, ректальное раздражение или

кровотечение.

41 Здесь и ниже цитируется «книга Песни песней Соломона».

42 – Что делает еврей?

– Ничего хорошего... (идиш).

43 Зерна будут вживляться непосредственно в опухоль. Иодин 125, 126, 127...

44 Конечно (идиш).

45 Терпение – это добродетель.

46 Принадлежности, атрибуты.

47 Божественное откровение.

48 Медбрат, забирающий пробы кровь.

49 Сожмите и расслабьте руку.

50 Вы мировой мастер.

51 Сумасшедший (идиш).

52 Простату называют вторым сердцем мужчины.

53 Святой, зажаренный на огне.

54 Здесь: сука.

55 Цитата из Апостола Павла.

56 Многие верят, что рак – болезнь неудовлетворенной страсти, тех, кто сексуально подавлен.

57 Урологическая процедура.

58 Бывшая жена.

59 Художественная литература.

60 Псалом 130.


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2270




Convert this page - http://7iskusstv.com/2012/Nomer2/Ryskin1.php - to PDF file

Комментарии:

хава тор
Иерусалим, Израиль - at 2012-04-09 10:23:38 EDT
Вы очень и очень талантливый, Григорий Рыскин.
Благодарна Вам

елена матусевич
Леийпциг, фрг - at 2012-03-31 18:22:31 EDT
Вот сегодня вспомнила этот рассказ на детском празднике в Лейпциге. Там была пожилая супружеская пара с маленькими внуками. И такие они были счастливые дедушка и бабушка, так веселились и танцевали с внучатами, так лучились их лица, что я вспомнила бездетный брак героя, бессмысленную жизнь со стареющей женой и эту фразу, про внуков.
Р. Глебова
Тель-Авив, Израиль - at 2012-03-30 15:34:42 EDT
Отличная проза. Читается без отрыва. Жаль страдающего героя, и его утекающую жизнь. Хотя, многих вылечивают, понятно, что последствий все равно не избежать.
Вот при чтении, на ссылки спускаться не хочется - прыгать туда-сюда, наверно, лучше давать пояснения тут же, в скобках.

Б.Тененбаум-Е.Матусевич
- at 2012-03-18 02:29:43 EDT
"... Автор заслуживает настоящего признания, успеха, всяческих премий и номинаций ..."

Совершенно согласен. Так и есть.

елена матусевич
лейпциг, ФРГ - at 2012-03-18 00:54:36 EDT
Да, очень сильно. Я уже несколько дней под впечатлением. Автор заслуживает настоящего признания, успеха, всяческих премий и номинаций. Всячески хочется его поддержать потому что ему не может не быть трудно. Спасибо
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2012-03-17 23:30:42 EDT
Григорий Раскин взорвался бомбой с самого своего появления на страницах Портала Берковича. Яркое, очень необычное и очень отточенное дарование, отшлифованное годами работы в литературном цехе. Писатель абсолютно откровенен, в его текстах нет тени фальши. Всё для читателя, "всё на продажу" как гласило название одного импортного фильма моей молодости. В то же самое время его стиль великолепен: синтез взрывчатой прозы вместе с поэзией, с историко-искусствоведческими, музыковедческими и библейскими экскурсами и цитатами. На мой взгляд произведения Раскина сильнее прозы Довлатова, с которым он работал вместе в эмиграции.
Как говорится, все ощущения индивидуальны, поэтому для меня сравнения о Мексикой и с Палестинской автономией как раз к месту. Выкинуть их из текста,- значит сфальшивить политической корректностью, а уж её-то предостаточно вокруг нас. Таким образом, всё у автора как всегда: в превосходной степени.
Несмотря на тщательность его работы немного мешают технические описки, которые редактирующий должен был бы поправить: это не только Menchen вместо Menschen, но и отсутствующие заглавные, прописные буквы в имени-фамилии, разнобой в формате цифр ссылок в конце текста. Это, правда, крохотные неряшливости, которые надо отнести к работе корректора, форматирующего текст.

елена матусевич
л, ФРГ - at 2012-03-15 00:24:06 EDT
По моему замечательная, мужественная, безжалостная к себе и к другим, что для меня единственно возможная форма честности, вещь. Читать жутко и от страха, именно от этого самого животного страха и трусости, мало отзывов, и многие не дочитают. Страшно, и автору страшно, а все же удерживается от вранья. Браво! Масса блестящих мест, очеь сильно написано. Я редко, очень редко хвалю. Но тут... Идея наступления хаоса, триумфа энтропии, изначально записанного у нас в генах, очень к месту. Единственное, я бы убрала сравнения с Израилем и уж, конечно, с мексиканской границей. Это неудачно, портит текст, отвлекает, принижает его самым досадным образом, и не к месту совершенно. Из Мексики текут все же не раковые клетки, пардон, а вполне здоровые, работоспособные и в основном работящие, веселые люди. Есть еще несколько мелких, совсем мелких кусочков, где напряжение неоправданно снижается. Но это ерунда. Надеюсь, автор то здоров? Выздоровел? всех благ.
Любознательный
- at 2012-03-02 09:36:12 EDT
Freude… Freude… Alle Menchen werden Brüder…30

А почему не Menschen?

Юлий Герцман
- at 2012-02-29 00:04:03 EDT
Замечательная вещь.
Виктор Каган
- at 2012-02-28 03:53:48 EDT
Психологически очень точно, пережито и пере-жито. Художественно - сильно. Может быть, потому, что художественное не озабочено собой, а следует из переживания и за ним. Для читателя, IMHO, при всей печальности содержания праздник встречи с настоящим творчеством.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//