Испанцы

 Драма в трёх действиях

Действующие лица

МИШЕЛЬ   М.Ю. Лермонтов, мальчик, 14-16 лет.

БАБУШКА         бабушка М.Ю. Лермонтова, Елизавета Алексеевна Арсеньева.

КАТЯ  Е. А. Сушкова, подруга А. М. Верещагиной, 16-18 лет

САША        А. М. Верещагина, кузина Мишеля, 17-19 лет.

МЕСЬЕ ЖАНДРО     г-н Жан-Пьер Келлет-Жандро, гувернёр Мишеля.

ВОВА  Владимир Мещеринов, дальний родственик Мишеля.

АФОНЯ       Афанасий Мещеринов, его брат.

ПЕТЯ  Петр Мещеринов, ещё один брат.

МАША        Мария Лопухина, соседка Мишеля в Москве, 20 лет.

ВАРЯ   Варвара Лопухина, её сестра, 18 лет.

ЛИЗА  Елизавета Лопухина, ещё одна сестра, 16 лет.

АЛEША      брат сестёр Лопухиных, 21-22 лет.

БОРЯ         его приятель, 21 год.

СТРАХОВ   чиновник, председатель комиссии по расследованию, 46 лет.

ШКУРИН    флигель-адъютант, член комиссии по расследованию, 36 лет.

ШМЕРКА БЕРЛИН        старик - еврей, купец, 75 лет.

Действие происходит в Тарханах (Пензенская губерния) и в Москве в 1828-1830  гг.  Вставная сцена в происходит в Велиже (Витебская губерния)  в 1826 или 1827 г. Действие трагедии М.Ю. Лермонтова Испанцы происходит в Кастилии (Испания) в XV или XVI в.в.

ПЬЕСА В ПЬЕСЕ. ИЗБРАННЫЕ СЦЕНЫ ИЗ ИСПАНЦЕВ ЛЕРМОНТОВА

Эмилия.............................ВАРЯ

Донна  Мария....................МАША

Фернандо..........................МИШЕЛЬ

Патер Соррини...................ВОВА

Моисей..............................АЛEША

Ноэми................................ЛИЗА

Сара.................................САША

Доминиканец......................ПЕТЯ

Слуги Сорриния...................АФОНЯ, ПЕТЯ, БОРЯ.

Действие Й

Сцена 1. Мишель и Месье Жандро.

Москва. В большой комнате за столом друг напротив друга сидят Месье Жандро и Мишель. Это продолжение урока.

МИШЕЛЬ: Месье Жандро, могу ли я задать вопрос?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Naturellement, для этого я призван.

МИШЕЛЬ:    Вот я читал, мы происходим от славян,

От галлов от галлов вы французы,

И британцы -- от англо-саксов,

А от кого ж испанцы происходят?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Во-первых, должен я сказать,

Есть истина в твоих словах, Мишель,

Но эта истина не абсолютна.

МИШЕЛЬ: Как так не абсолютна?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Пойми, Мишель, нет чистых рас,

Несмешанных народов. Так в русских,

Как и в других славянах есть примесь от норманнов,

Которых тут варягами зовут, хазар, татар и немцев.

И то же верно в отношении французов и англичан.

МИШЕЛЬ: Да, а испанцы?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ну раз ты хочешь знать, я расскажу.

Издревле полуостров Иберийский, где

Сейчас Испания и Португалия, иберы населяли.

Мы ничего о них не знаем, но они помянуты

У греческих и римских авторов. И в древности

И в средние века то с миром, то с войной

В Иберию проникли разные народы: кельты, римляне,

Вестготы, и славяне, и арабы, и берберы…

Последних называют маврами иль сарацинами.

МИШЕЛЬ:    Всё это очень интересно, но …

Откуда же пришли испанцы?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Мишель, мой юный друг,

Пытаюсь объяснить тебе,

Что все народы те, с добавкою

Евреев и цыган, и Бог знает кого,

Смешались в ходе поколений

И так образовали нацию испанцев.

МИШЕЛЬ: Откуда ж там взялись евреи?

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Евреи поселились там в глубокой древности,

До римлян и вестготов, во времена их храма,

Который им построил Соломон, другая а часть,

Когда тот храм разрушен был, а часть их прибыла

В веку восьмом по рождеству Христову

Совместно с мусульманами. Отметить следует:

Они прекрасные врачи и астрономы,

В науках разных мудрецы и в языках чужих.

И этим службу сослужили испанским королям.

МИШЕЛЬ:     Месье Жандро, ещё один вопрос позвольте.

Семья Лермантовых ведёт своё происхожденье

От некого шотландца Джорджа Лермонта или Лирмонта,

Похоже офицера в польской армии. При этом нет у нас

Ни документа, ни доказательства иного. Меж тем

В одной энциклопедии нашёл я герцога испанского Лерма.

Не мог бы он быть нашим предком?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:       Ответить затрудняюсь на сей вопрос сегодня.

Я посмотрю в библиотеке книги о связях Испании с Россией.

А также и тебе советую прочесть книг несколько

По древней и средневековой истории Европы.

Ну хватит на сегодня. Ты меня изрядно утомил.

МИШЕЛЬ: Месье Жандро, merci beaucoup. Au revoir!

Мишель и Месье Жандро уходят.

Занавес

Сцена 2. Мишель и Катя .

На веранде Мишель с томиком Байрона. Катя входит, приветствут и садится напротив Мишеля.

КАТЯ:   Ну, здравствуй друг Мишель, ты что, скучаешь?

Я привезла тебе приветы от кузины Сашеньки

И маленький подарок.

Передаёт Мишелю пакет. Мишель разворачивает и вынимает томик стихов Ламартина по-французски.

МИШЕЛЬ: (рассматриваая книжку)

Приветствую тебя, Катюша! Совсем забыла ты о нас.

Как Сашенька живёт? Поди ж ты, Ламартин,

Уже читал стихи я эти, но должен я сказать,

Что у кузины вкус недурственный, я тоже книжку ей пошлю.

КАТЯ: Она на днях вернулась из поездки.

МИШЕЛЬ: Куда же путь держала и ездила зачем?

КАТЯ:   Она не говорит, но, думаю, к портным,

Быть может в Петербург, а может и в Курляндию,

Ведь Сашенька за модой хоть на край земли.

Она скучает по тебе, всё спрашивает, как поживает

мой косолапый Мишка. А что касается меня,

Мишель, клянусь, совсем я не забыла вас, да время нет.

Мои родители решили, что пора меня сосватать..

МИШЕЛЬ:         Скажи ей, что она моя любимая кузина,

и я по ней скучаю то ж. Катюш, тебя хотят сосватать?

Уж если не секрет, известно ль, за кого?

КАТЯ:   Известно ль, за кого? Вот то-то же, никто не знает.

Полгода меня возят по балам. Авось заметит кто,

А мне так стыдно. Будто тёлку продают на рынке.

МИШЕЛЬ: Сочувствую, дружок. И кто-нибудь заметил?

КАТЯ:   Ну есть один, хоть и не знаю, что он за человек.

Я ездила в Велиж… Меня представили ему

У предводителя дворянства на балу.

И, представляешь, он в меня влюбился

И не хотел оттуда отпускать. И не удрала бы,

Когда бы не помог мне князь Друцкой.

МИШЕЛЬ: Он не понравился тебе? А как его зовут?

КАТЯ:   Зовётся Шкурин, Николай, весьма богатый барин.

Да, не понравился и всё.

МИШЕЛЬ:     Он Шкурин?

Нет, не знаю, такого не слыхал. И кто же он,

Военный? Ходит в виц-мундире?

КАТЯ:   Да, он в мундире, флигель-адъютант.

МИШЕЛЬ: Он старый?

КАТЯ:     Скорее средних лет.

Меня он старше лет на двадцать, я думаю.

МИШЕЛЬ: А что он делает, ты знаешь?

КАТЯ: Расследует злодейства.

МИШЕЛЬ (с любопытством): Ну … это интересно.

И он тебе рассказывал о них?

КАТЯ: О ком?

МИШЕЛЬ:      Да о злодействах тех.

КАТЯ: Да как же, он только всё о них и говорил.

МИШЕЛЬ: И ты расскажешь мне?

КАТЯ: Зачем тебе, Мишель? Ведь это просто скучно.

МИШЕЛЬ: Ну расскажи, хотя бы и немного.

КАТЯ:   Ну ладно, о его последнем деле я расскажу, раз ты настаиваешь так.

Совершено злодейство там жидами. Давно уж это было,

Тому четыре года, нет, пять. Я слышала об этом деле и от дяди.

Случилось это в Витебской губернии, в уездном городе Велиже...

Из гостиной слышен голос бабушки Мишеля.

БАБУШКА: Мишель и Катя, дети, пора обедать! Пожалуйте к столу!

МИШЕЛЬ (с сожалением и досадой):     Вот так всегда.

Лишь только что-то на уме, так на столе обед.

Ну ладно, ты потом расскажешь всё, не так ли?

КАТЯ:   Мишель, дружок, конечно же я расскажу потом.

Посмотрим, чем нас потчует Елизавета Алексевна;

У ней всегда ломится стол от явств, и всё так вкусно.

А я уж голодна.

МИШЕЛЬ (с сожалением): Ну ладно, что ж, пойдём.

Мишель и Катя берутся за руки и уходят.

Занавес

Сцена 3. После обеда. Катя рассказывает о Велижском деле.

КАТЯ:   Ну вот, пять месяцев тому назад в Велиж

Меня послали к дяде погостить. Авось я встречу там

Поклонника, мужчину холостого и с состояньем,

Как будто меньше их в Москве и Петербурге.

Поехала я в августе с тем, чтоб к зиме вернуться.

МИШЕЛЬ: Да ты о деле говори! Неровен час—нас позовут на ужин.

КАТЯ:   Так странно всё в Велиже. Казалось мне, я не в России.

Куда ни посмотри, везде костёлы, униатские церквушки,

И синагоги, и жидовские дома.

МИШЕЛЬ:         Да, это потому,

Что эти земли не так давно принадлежали Польше.

Катюша, ты о деле говори! Ведь там злодейство совершилось.

КАТЯ: Изволь, мой друг, терпеньем запастись.

МИШЕЛЬ:       Я понял, там живут евреи! Их храмы, лавочки, дома

Стоят вблизи строений христианских. И это всё не по тебе?

КАТЯ:   Да, ты, дружок, пожалуй  прав, мне это не по нраву,

У нас ни в Пензе, ни в уездах жидов я не встречала.

МИШЕЛЬ: Тебе евреи невдомёк, но чем тебе они противны?

КАТЯ:   Они не наши, представь себе, в Христа-спасителя не верят,

И батюшка сказал, его убили. Но ты хотел услышать о злодействе?

МИШЕЛЬ: Да, я хотел бы знать, что ж там случилось.

КАТЯ: Ну ладно, слушай, не перебивай.

МИШЕЛЬ:       Я весь вниманье.

КАТЯ:  Случилось? Вдруг пропал трёхлетний мальчик Федя,

Солдатский сын в день первый Пасхи пять лет тому назад.

МИШЕЛЬ: В день первый христианской Пасхи или еврейской?

КАТЯ:   Ну это я не знаю. Постой, наверно христианской,

Тебе не всё ль равно?

МИШЕЛЬ: Ну это как тебе сказать? Быть может это важно.

КАТЯ:   Мишель, послушай! Примерно через две недели

Труп мальчика того нашли в полуверсте от города в лесу.

Он был проколот чем-то в нескольких местах.

МИШЕЛЬ: И кто-то видел как злодейство это совершилось?

КАТЯ:   Я честно говоря подробностей не помню.

Слыхала я от дяди, что дело началось с допроса

Каких-то ненормальных ворожей,

Не то пьянчуг, не то развратных баб.

МИШЕЛЬ: Так что же эти ворожеи рассказали?

КАТЯ:   Что будто бы несчастный Федя был убит  в дому

Еврейки Мирки Аронсон, и многие жиды

Имели часть в убийстве том,

И источали кровь из маленького тела.

МИШЕЛЬ: Зачем жидам убийство-то? Они же знают,

Убийство наказание влечёт. Ведь будут схвачены и казнены.

Они что ж, не боятся?

КАТЯ:         Я знаю только, что слыхала.

Те ворожеи меняли показания не раз. Чиновники  судейские

Дознались, что униатские попы и ксёндзы польские

Простушек подстрекали жидам убийство приписать.

Всё дело это было странно и совсем неправдоподобно.

Притом меня совсем не занимали велижские жиды.

А, вспоминаю, что евреям кровь христианского младенца

Нужна для испеченья их мацы.

МИШЕЛЬ:       Ты видишь,

 Что был я прав, и дело было пред еврейской Пасхой.

КАТЯ: Мишель, опять меня ты посрамил.

МИШЕЛЬ: Ну это всё неважно. Кого ж арестовали?

КАТЯ:         Арестовали всех жидов, которых указали

Те ворожеи подлые, потом всех тех, кого назвали арестанты,

Всего четыре дюжины.

МИШЕЛЬ:  Так много? И все они младенца убивали и источали кровь?

Как это выглядит нелепо! И это в нашем просвещённом государстве!

Лишь слабоумные поверить могут.

КАТЯ:   Постой, Мишель, я не закончила. Ведь дело тянется

До наших дней и нет ему конца.

МИШЕЛЬ:  Как может это быть?

Из сумрака средневековья извлечь пустые обвиненья

И шантажировать невинных! А где же христианская мораль

И состраданье к ближнему?

КАТЯ:  Мишель, послушай, ты ещё

Конца не слышал.: Агафья, мать несчастного мальца,

Уж пару лет тому назад созналась, что сама убила сына.

И по сей день с десяток  тех, кто выжил,

Всё держат в городской тюрьме в оковах,

А школы и синагоги их  с тех пор закрыты.

Недавно государь послал туда комиссию

Расследовать злодейство и повелел до истины добраться,

Невинных оправдать, а виноватых наказать примерно.

И мой поклонник Шкурин в той комиссии,

А председателем там Страхов. Отменный он палач,

Пытает арестованных жидов и избивает их до смерти, домогаясь

Признания вины. Жиды же умирают, но не признаются.

Вся община еврейская там в ужасе и страхе.

МИШЕЛЬ: Как это может быть? В России нет законов?

Как будто прозябаем  мы в Испании при Изабелле,

И злобный Торквемада зверствует у нас!

КАТЯ:   Оставь свои филиппики, Мишель,

Не нам судить решенья венценосцев,

Не нам входить в дела, которые темны.

Настанет час – начальство разберётся.

Ну мне пора, рассказ мой затянулся.

МИШЕЛЬ: Спасибо за рассказ, хотя он очень краток.

Он злость и и грусть наводит на меня.

Тебя, прелестницу, благодарю. Тарханскому отшельнику

Не часто выпадает дар внимать устам прекрасной девы.

КАТЯ:   Ну ты и ловелас! Раз так, то проводи меня до выхода.

Бог знает, когда увидимся.

МИШЕЛЬ:   Si c’est votre plaisir, Mademoiselle.

Мишель и Катя встают. Мишель галантно берёт Катю под руку и оба уходят.

Занавес

Сцена 4. Мишель и бабушка.

Сидят за столом едят и пьют.

БАБУШКA: Ну что, Мишель, уехала Катюша?

МИШЕЛЬ: Уехала.

БАБУШКА: Хорошая девица! Кто женится на ней, тот счастлив будет.

МИШЕЛЬ:    Красивая она, как черноокая принцесса.

Она мне привезла приветы и подарок от Сашеньки:

Недурственную книжицу стихов французских.

Да-да, родители Катюши решили, что пора ей показаться

Уж в людях. И недавно ездила в Велиж.

БАБУШКА:   Я тоже думаю пора… в мои-то годы

Девицы выезжали лет в пятнадцать,

А через год иль два -- и под венец.

А Кате уж шестнадцать миновало.

Велиж, что в Витебской губернии?

Там дядя у неё, из Беклешовых.

МИШЕЛЬ:    Она мне рассказала, что один её поклонник

Приписан к делу об убийстве русского

Мальчишки местными жидами.

БАБУШКА:  Что, всё ещё расследуют? Ведь уж пять лет прошло.

МИШЕЛЬ:    А от кого ты слышала об этом?

БАБУШКА:   Ты помнишь моего покойного братишку Митю, генерала?

МИШЕЛЬ:    Мне было лет одиннадцать, когда он приезжал

В Тарханы с другом, офицером, кажется, полковником,

Как будто с Украины.

БАБУШКА:     Ты прав.

Мой братец Митя и полковник Павел Пестель посетили нас

В Тарханах,.  покойники, царствие им небесное… (пауза),

Не поминай при посторонних Павла-то Ивановича.

Опасно это. Он казнён как злоумышленник супротив государя.

МИШЕЛЬ:    А-a-a, декабристы?... И слухи ходят,

Что Дмитрий Алексеич был тоже с ними.

БАБУШКА:  Типун тебе… Не смей и заикаться об этом!

МИШЕЛЬ:    Так значит декабристы знали про Велижские дела?

Конечно же они клеймили наш режим, и суд неправый?

БАБУШКА:  Я этого не знаю, я только то слыхала,

О чём они вели беседы за столом.

МИШЕЛЬ:    Но ты слыхала же, они ведь говорили об евреях

И о велижском судопроизводстве?

БАБУШКА:   Мне кажется, что Павел Пестель

Вобще считал евреев неизбежным злом.

Он видел для евреев два пути возможных:

Один, креститься -- и забыть своё еврейство—

Тогда им может быть даровано гражданство—

Другой, изгнать их из России куда-то на Восток.

Он сомневался в том, что польская земля

из трёх разделов Польши есть подарок.

Нам не нужны католики, как и евреи,

Мы не должны держать на польских землях

Чиновников сонмы,  полки солдат  для принуженья –

И ожидать всегда нож в спину.

МИШЕЛЬ:     А о суде велижском?

БАБУШКА:  Ну если память мне не изменяет,

Они сказали, что велижский суд

Вначале оправдал евреев, и осудил тех лживых баб,

Которые жидов оклеветали и много раз меняли показанья.

Потом вмешались те, кто по-звериному евреев ненавидят.

И во-главе их губернатор князь Хованский.

Тогда всё и пошло наоборот.

МИШЕЛЬ: (с сарказмом) Вот это справедливость!

Вот это государство, где царит закон…

И где неправый торжествует!

БАБУШКА:  Об этом говори потише. Недаром говорят

В народе «слово-серебро, молчанье-- золото.»

Неровен час, какой-то недалёкий или злой услышит

И передаст жандармам. Ты видишь сам,

Как можно полагаться на судей… (пауза),

Ну как идут твои занятия с учителями?

МИШЕЛЬ:    Порядочно. Я много уделяю времени латыни—

С Зиновьевым, истории--с Жандро.

Я думаю, что к осени готов я буду  к поступленью

В четвёртый класс ….

Я также сочиняю и рисую, для музыки уж время  не достать.

Сказать я должен, что учителя взялись серьёзно за уроки.

Особенно усердствует месьё Жандро. Не только отвечает он

На все мои вопросы, но приучает самому искать ответ.

Я бы платил ему поболе.

БАБУШКА:   Посмотрим. Как поступишь в пансион,

Сама увижу, что он усердствовал.

Тогда и награжу его добавкой к плате.

МИШЕЛЬ:    Бабуся, ладно, мне довольно слова твоего.

Сегодня должен я прочесть ещё две-три главы

Истории. Месье Жандро не терпит упущений.

БАБУШКА:  Иди, хочу я, чтобы из тебя бы вышел грамотей

И чтобы ты не опозорил нашего-то рода.

Все предки маменьки твоей покойной были грамотеи

Как на подбор, и важные вельможи при дворе

Со времени царя Ивана Грозного,

Да правда твой родитель подпортил нам.

МИШЕЛЬ:   Бабуся, ты несправедлива к папеньке.

Он правда не богат, но честный дворянин,

К тому ж с приятными манерами.

Я знаю, любит он меня, скучает обо мне,

Страдает, что меня не может чаще видеть.

БАБУШКА:   Поступишь в пансион--я отпущу тебя

На лето к папеньке. Ну, хорошо, иди учись.

На ужин приходи в столовую,

Попьём чайку с варением вишнёвым.

Захочешь, есть пирожные, которые тебе

Так нравятся. А пожелаешь пирожки, скажи,

Матрёна вмиг каких захочешь напечёт.

МИШЕЛЬ:    Благодарю, бабуся. Я приду.

А ежели забуду, позови меня.

Au revoir.

Бабушка остаётся, Мишель уходит.

Занавес

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

Действие ЙI

Сцена 1. Мишель и Месье Жандро

Несколько недель прошло после Действия Й, Сцена 1. Та же обстановка и те же действующие лица.

МИШЕЛЬ:    Месье Жандро, я прочитал те книги по истории Европы,

Что Вы рекомендовали недели три тому назад.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: И что ж, ты понял всё?

МИШЕЛЬ:    Напротив, Месье Жандро, чем больше я читал,

Тем больше я имел вопросов.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:         То добрый знак, интеллигентный ум

Воспринимает всё cum grano salis

И спрашивает достоверность фактов и их причины.

МИШЕЛЬ:    Месье Жандро, я думаю, что переоценили Вы мой ум.

Ведь многих я вещей не понимаю.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Мишель, скажи, о чём ты?

МИШЕЛЬ:    Ну вот хотя бы Вам пример, на первый случай,

В учебнике по древности евреи названы святым народом

И автор их трактует образцом для всех других народов.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты не согласен?

МИШЕЛЬ: Не в этом мой вопрос.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: А в чём же?

МИШЕЛЬ:    А в том, что в средние века

Их святость вдруг исчезла насовсем,

Они без родины, гонимы из одной

Страны в другую, как овцы без пастыря.

Ростовщики …

МЕСЬЕ ЖАНДРО:  Ты верно всё заметил, молодец!

На разные трактовки этого народа есть несколько причин.

МИШЕЛЬ: Что, Моисей, Самсон, Давид и Соломон могли

Родиться только в древности? И почему евреев так не любят?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:      Постой, Мишель,

Я попытаюсь объяснить твои недоуменья.

Всё, что мы знаем о евреях в древности,

Мы знаем из Священного Писания,

Когда тот избранный народ путями Божьими шагал.

Когда же он свернул с тех праведных путей,

То Господь Бог его оставил. Так пишут христианские писатели.

Другое объяснение: евреи не признали нашего Спасителя.

И даже, говорят, его убили.

МИШЕЛЬ:   А римляне совсем не виноваты?

Припомните, кто руки умывал и кто его распял!

Оставим это для толпы. Какие же ещё причины?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:       Наверно ты не раз уж замечал,

Как русские относятся к нерусским?

С какой-то неприязнью, и с издёвкой,

А часто и со злобой. И это к христианам.

Тем паче к особям других племён и вер.

В евреях видят многие врагов во многих странах.

У нас во Франции их тоже многие не любят,

Но после революции дарованы им равные права,

И император Бонапарт пытался  возродить Синедрион,

Да не успел.

МИШЕЛЬ:    Спасибо, добрый мой учитель,

Вы разъяснили множество вопросов.

Теперь я понимаю: причины эти—

Религиозная вражда и ненависть к другому,

То бишь к другим.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Ты понял верно.

МИШЕЛЬ: Ещё мне много нужно прочитать.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Похвальна любознательность твоя.

Тебе учиться в пансионе не трудно будет.

МИШЕЛЬ: Я ведь туда ещё не поступил.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Стараться будешь, так поступишь, ты не волнуйся.

К тому же, бабушка твоя знакома с важными людьми.

Так иль иначе, бабушка добъётся. Она в тебе души не чает.

МИШЕЛЬ:     Я тоже бабушку люблю. Она мне самая родная.

С трёх лет она отца и мать мне заменила.

Печётся обо мне как о своём дитяти.

Мишель и Месье Жандро уходят.

Занавес

Сцена 2. Мишель и Саша Верещагина.

Сидят на креслах  и беседуют.

САШA: Ну что, Мишель, не скучно ли в в Тарханах?

МИШЕЛЬ: Нет времени скучать, я занят целый день.

САШA: Чем занят ты? Небось с дворовыми шалишь?

МИШЕЛЬ:    Нет, Сашенька, те дни чудесные давно прошли,

когда дворовые девахи приходили веселить меня

повинные господскому указу. Ведь бабушка боялась,

что я умру от скуки в той глуши. Уж не ребёнок я,

и сельские затеи не веселят задумчивой души.

САШA: Так чем же занят ты? Небось читаешь дни и ночи?

МИШЕЛЬ:    Читаю, правда. Теперь мне книга лучший друг.

И, слава Богу, я выписать могу любую книгу

хоть из Парижа, хоть из  Вюртенберга.

Великих немцев всех перечитал.

Теперь читаю я Вийона. Он был поэт преславный.

САШA:  О чём же он писал?

МИШЕЛЬ:    О жизни тягостях, и о его подруге,

И о проделках буйных школяров.

Писал поэмы и баллады.

САШA: Он жил давно?

МИШЕЛЬ: Да лет так триста тому назад.

САШA: А я читаю только новую поэзию.

МИШЕЛЬ: Ну скоро может быть меня читать ты будешь.

САШA: А что ж ты пишешь?

МИШЕЛЬ:    Стихи, всё  больше в байроновском стиле.

Ведь Байрон близок мне.

САШA:  Прочла я только Чайлд Гарольда, и не нашла изюминки я в нём.

Я из поэтов новых обожаю Ламартина и Гюго.

МИШЕЛЬ: И ты не поняла, насколько Байрон интересен и велик?

САШA:   Велик он может быть, однако не затронул он моей души.

Жуковский ближе мне по русской простоте.

МИШЕЛЬ:    А для меня светило Пушкин. Ведь в каждом жанре он хорош;

И мыслит широко и знает, как задеть струну больного сердца. 

Притом поэт он чисто русский.

САШA:  Пожалуй прав ты, миленький кузин,

Ценю твой  вкус литературный. 

Надеюсь, лепту славную внесёшь

В словесность русскую.

МИШЕЛЬ: (задумчиво)

Меня сейчас интересует один вопрос.

Ты помнишь, к нам в Тарханы

Катюша приезжала и от тебя подарок привезла?

САШA:  Да, Ламартина я  тебе послала.

Тебе понравилось?

МИШЕЛЬ:    Понравилось, спасибо! Да не об  этом я. 

Катюша рассказала мне, как ездила в Велиж

И как её поклонник Шкурин ей уши прожужжал

О следствии своём. Всё это Катя рассказала,

Спеша; она была у нас совсем недолго.

Я бы хотел узнать подробности о том суде.

Не можешь мне помочь?

САШA: (не долго помолчав в задумчивости)

Пожалуй. Ведь живя в Велиже и не имея там друзей,

Катюша мне писала ежедневно. Я сохранила письма те.

Из них легко составить ход событий, следствия, суда и пересмотра.

МИШЕЛЬ:    Спасибо, Сашенька. Надеюсь письма просветят меня

И мне сюжет доставят.

САШA:       Мишель, ты можешь подождать минутку?

Я Катенькины письма принесу.

Саша уходит и через минуту-две возвращается со шкатулкой,  которую она подаёт Мишелю.

Мишель, надеюсь, ты не разгласишь Катюшины секреты?

МИШЕЛЬ:     Само собой…а хочешь клятву? Ma foi.

САШA:  Кузин, не обижайся, Катюшины секреты--не мои, 

И я должна хранить их.

МИШЕЛЬ:   Что-что, а в болтовне меня ещё никто не обвинил.

САШA:  Довольно нам об этом говорить.

Мишель, тебе я верю. Катюше я скажу,

Что письма у тебя и ты дал слово.

МИШЕЛЬ:    Спасибо, Сашенька, я оправдаю

Доверие твоё и Кати. Au revoir.

Саша остаётся, Мишель уходит.

Занавес

Сцена 3. Снова Мишель и Месье Жандро.

Недели две прошло после Действия IЙ, Сцена 1. Та же обстановка и те же действующие лица.

МИШЕЛЬ:    Месье Жандро, я прочитал рекомендованные книги

По истории Испании и инквизиции

И жизнь в Испании нашёл сплошным потоком

Миграций и войн. Римляне, вестготы-ариане, мусульмане,

Католики—и это ещё не все народы,

Которые вторгались, завоёвывали земли

И смешивались или вытеснялись. Зная всё это,

Возможно ли принять испанцев за один народ?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Ты думаешь, что русская история совсем другая?

Смотри, издревле вся Россия от Балтики

И до Урала была населена Урало-Алтайскими племенами

(Вы их зовёте чухонцами); их медленно в течение веков

Славяне вытесняли, надвигаясь с юга и с востока.

Бывали времена, когда вторгались в земли те

Хазары, половцы, татары, монголы, немцы, турки,

Поляки, шведы, французы и многие другие народы,

Имён которых мы не знаем. Но мы не сомневаемся,

Мы говорим о русском ведь народе, не так ли?

МИШЕЛЬ:

Благодарю, Месье Жандро, мне это что-то проясняет.

Ещё вопрос. Я воспринял, что мусульманская цивилизация

В Испании была не ниже христианской, а может быть и выше.

Я понял правильно?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Мишель, затронул ты вопрос пресложный,

Нет на него ни однозначного ответа,

Ни мнения  историков авторитетных.

Поэтому могу тебе я предложить

Лишь мнение моё. Так если сравнивать

Культуру мусульманскую в Испании

С цивилизацией Европы франков,

Ты, пожалуй, прав. Вернее даже это,

Когда мы говорим о Византии.

Европа поднялась уж после Возрожденья.

Но должен я сказать, что эти цивилизации

Должны быть благодарны грекам и римлянам.

Так что не думай, что мусульманские учёные

Совсем оригинальны были. По большинству они

Античные труды переводили.

МИШЕЛЬ:    Месье Жандро, Вы удовлетворили мою любознательность.

Не мог себе представить, что мусульмане превосходили христиан.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Пожалуй в чём-то и могли превосходить.

МИШЕЛЬ: Merci beaucoup.

МИШЕЛЬ:    Извольте разрешить ещё один вопрос.

Я знаю, что в Испании существовала старая

Аристократия со времени вестготов

И не нашёл нигде упоминанья, что сеньоров

Тех арианских вырезали и заменяли новыми,

Как делали у нас в правление Ивана Грозного,

Что чрез столетья завершил Великий Пётр,

Когда принизил он бояр: смеясь над ними,

Им бороды срезал и рукава, и наконец

Указом ввёл свою "Табель о рангах",

Чем создал новую служилую аристократию.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

         Ну что касается вестготских тех сеньоров,

Сменили их магометане, подчинёные Кордовскому эмиру,

А этих -- новые сеньоры из тех, кто воевали с маврами

Во время Реконкисты и те, которых наделили землями

Их короли за подвиги в войне с магометанами.

Такие получали грамоту о привилегиях от короля.

МИШЕЛЬ:    А Реконкиста это время Сида?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Он жил в одинадцатом веке. Начало это было Реконкисты.

Ты знаешь этого героя? Небось испанскую поэму ты читал?

МИШЕЛЬ:

Читал, но в переводе. Мне не осилить старо-испанский текст.

Но я ещё читал “Le Cid” Корнеля по-французски

И Сида хронику в английском переводе.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Ты мальчик любознательный. И если ты продолжишь

Читать так много, изрядно будешь образован.

МИШЕЛЬ:    Позвольте, господин учитель, задать ещё один вопрос.

Недели три назад Вы обещали расследовать возможность,

Что некий герцог Лерма мог быть предком моего отца.

Мы ведь писались раньше Лермантовы.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Я не забыл о просьбе о твоей.

И просмотрел десятка два трактатов об Испании.

И правда герцог Франсиско Лерма был практическим правителем

Испании при королях Филиппах Втором и Третьем,

Но в старости он потерял влиянье. Он предан сыном был,

И жизнь закончил кардиналом. Никто из авторов тех книг

Ни словом не упоминает ни о России, ни о Польше.

И всё,что я нашёл об испанцах и португальцах,

Которые ездили по делам в Восточную Европу

То были испанские и португальские евреи,

И некоторые даже остались там. Так в Праге

Жил знаменитый испанский раввин Авигдор Каро.

Ваш Шафиров, вельможа при Петре Великом, тоже был из них.

Но он приехал из Амстердама.

Оттуда ж, кажется, да нет, из Лейдена приехал и португальский

Еврей Антонио Рибейру Саншес, который служил придворным

Лейб- медиком при Анне Иоанновне, Елизавете,

Дочери Петра, и при Екатерине. И  этот Саншес был не только

Врачём, но и большим учёным. А умер он у нас в Париже,

Сотрудником в «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбэра.

МИШЕЛЬ:

А почему из Амстердама и из Лейдена?

Ведь эти города  далеко от Испании,

Да и не на пути в Россию.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:   Ты не читал ещё, что иудеев

Изгнали из Испании в 1492 году? Лишь только те из них,

Которые крестились, остались там. А большинство

Рассеялись по свету. И в Амстердаме создалась

Большая община из изгнанных евреев.

Из них там вышли такие знаменитые философы,

Как Уриель Акоста и Бенедикт Спиноза. Там в Амстердаме

Жил и Шафиров. А Пётр Великий изучал науки и ремёсла

В Амстердаме и пригласил оттуда знающих людей,

Но обо всём об этом ты узнаешь поподробнее из книг.

МИШЕЛЬ:    Да, да, я читал об этом, но не придал значенья..

Всё это крайне интересно?

Позвольте мне задать ещё один вопрос.

За что же их изгнали короли?

МЕСЬЕ ЖАНДРО:    Ответ на твой вопрос найдёшь ты сам

И мне расскажешь. Теперь поговорим о главах,

Которые прочёл ты к этому уроку. Ведь это было

Четырнадцатый-пятнадцатый века в Испании, не так ли?

МИШЕЛЬ: Да, я читал об этом.

МЕСЬЕ ЖАНДРО: Какие же вопросы возникли у тебя?

МИШЕЛЬ:    В главе последней есть рассказ о том, что будто

Убили иудеи мальчика-младенца,

Из католической семьи в селении Ла Гвардия. 

Вы знаете, зачем им было убивать младенца.

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

А почему, скажи, такой вопрос тебя интересует?

Ты держишь что-то на уме?

МИШЕЛЬ:

Во-первых, я нашёл такие обвиненья

Во многих странах по Европе;

А во-вторых, никто не доказал,

Что таковое злодейство совершилось;

И в третьих сомневаюсь я,

Что иудеям чья- то кровь нужна.

Писанием им кровь запрещена,  притом

Противно иудеям проливать животых кровь.

Тем паче кровь людей. Они ведь получили

От Бога приказанье “Не убий!”

МЕСЬЕ ЖАНДРО:

Вот видишь, милый, в твоём вопросе скрыт ответ.

Нет смысла добавлять. А если хочешь знать,

Зачем такие обвинения выдвигались,

Подумай cui prodest, и сразу всё поймёшь.

Урок продолжается.

Занавес

КОНЕЦ  ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ

Действие ЙII

Мишель пишет трагедию «ИСПАНЦЫ» и читает её друзьям.

Сцена 1. Кое-что из творческого процесса.

Мишель сидит за столом и говорит как бы сам с собой.

МИШЕЛЬ: “ И мой поклонник Шкурин в той комиссии,

А председателем там Страхов. Отменный он палач,

Пытает арестованных жидов и избивает их до смерти, домогаясь

Признания вины. Жиды же умирают, но не признаются.

Вся община еврейская там в ужасе и страхе.”

Перед Мишелем возникает видение. Камера в тюрьме. На столе еврейская библия. Старик-еврей в цепях едва стоит на ногах у стенки. Вылощенные Шкурин и Страхов в красивых мундирах допрашивают и пытают старика.

ШКУРИН:         Ну, Шмерка, поганый жид, признайся,

Как маленького Федьку ты мучил и убил!

ШМЕРКА БЕРЛИН:

Никак нет, господин начальник, Ваше благородие,

Я Федьку никакого не знал и никогда не видел.

СТРАХОВ:  Нет, Шкурин, разве так христоубийц допрашивать-то нужно?

Добра они не понимают, лаской  ты не добьёшься признания вины.

Смотри, учись! (Подходит к старику) Ну, Шмерка,  можешь ты

Поклясться на жидовской библии, что Федьку Иванова ты не знал

И никогда не видел?

ШМЕРКА БЕРЛИН: (Подходит к столу, берёт библию, целует её и говорит)

Клянусь святым Законом моего народа,

Я никакого Федьки никогда не знал и никогда не видел.

Снова целует библию и кладёт её на стол.

СТРАХОВ:  Ты врёшь и думаешь, что мы тебе поверим?

A ну признайся! (Бьёт старика по лицу.).

Признайся, не то хуже будет!

Старик молчит, кровь течёт из разбитого носа.

Не хочешь признаваться? Не беспокойся, если не сегодня,

То завтра ты признаешься. (Бьёт старика в живот)

Ну, Шмерка, расскажи, как Федьку Иванова мучал.

Признайся или ты умрёшь!

Старик молчит, он не падает только потому, что упирается в стенку.

ШКУРИН:   Битьём признанья не добиться, Страхов.

Ведь так убьёшь ты старика. A вдруг он невиновен?

С нас взыщет государь.

СТРАХОВ:    Голубчик, ты не бойся, с нас никто не взыщет.

Всех меньше государь; жидов он ненавидит.

Нам нужен результат. Нас наградят за службу.

Нам нужен результат во что бы то ни стало!

Старик медленно оседает и испускает последний вздох.

ШКУРИН:    Ну что? Добился? Ведь скольких ты уже забил на смерть,

А результатов нет как. нет!

Видение исчезает.

МИШЕЛЬ:

Ла Гвардия, Кастилия – там суд несправедливый над евреями.

Спустя столетия--Велижский суд, Велиж в России, –

Такой же суд и то же обвинение и так же обвиняют тут евреев.

И потому моя трагедия  будет происходить в Кастилии,

Хотя проблемы  в ней универсальны и важны сегодня и и для нас.

Герой-не может быть евреем. Да, но он может быть героем,

Когда не знает он, что он еврей. Но если он не знает,

Чей сын он  и откуда он  явился, значит он подкидыш.

Несправедливый суд над евреями? Значит мой герой подкинут евреями,

Воспитан христианами, ведёт себя как доблестный испанец

Со шпагой, чувством гордости и с чувством чести,

Способный за себя стоять и защититься. Он будет моим героем.

Какое имя дать ему? Он должен зваться испанским именем.

Родриго, Карлос, Гаспар, Хуан, Фернандо. Фернандо будет хорошо.

Законом ведает злодей, как Страхов, приставленный к суду над ним.

Какой же суд жестокий и неправый в Испании? Инквизиция.

Доминиканцы. Но доминиканцы искренно боролись с ересью,

А мой злодей пусть будет беспринципным и противным,

Я сделаю его иезуитом. Он сибарит. Хотя и в рясе, он любит женщин.

Он приехал в Испанию из Ватикана или из Рима. Значит он итальянец.

Марини, Мазарини, Медичи; нет, не годится, уж слишком в уши бьёт,

Сорренто, Сорриани, нет, Соррини; о, это может быть приемлемо.

Отец Соррини, ладно, это имя звучит как будто хорошо.

Теперь займусь-ка я тем, кто нашёл и воспитал Фернандо.

Он старый и консервативный, кастильский дворянин, но обедневший,

Как мой отец; а всё- таки кичится своими предками, как бабушка моя;

Приверженец католицизма он, но не учёный и во всех вопросах

Совета просит у иезуита. Родригес, Гомес, Оливарес, нет, Алварец.

А в чём зерно раздора между Алварецом и Фернандо?

Да в самом дорогом для каждого из них. Фернандо молодой,

Он любит дочь Алвареца, но он подкидыш, знать безродный.

Алварец, родовитый дворянин, он хочет охранить

Свою единственную дочь от этого безродного Фернандо.

А как же дочь я назову? Лаура, Анна, Изабелла, Оливия,

Мария; нет, не то; а может быть в честь Лессинга

Назвать её Эмилией? Эмилия звучит совсем не плохо.

Иезуит намерен обмануть Эмилию и увезти её в свой дом.

Фернандо, за которого отец Эмилию не отдал потому что

Он не отпрыск благородных предков, узнал о совершившемся.

До этого спасает он случайного еврея от инквизиции.

Еврей поведал, что Эмилию похитили бандиты

В саду Алвареца и увезли к злодею-иезуиту.

Её легко схватили, значит им кто-то помогал из домочадцев.

Постой, зачем вводить нам лишних действущих лиц.

У мачехи Эмилии уж есть причины ненавидеть падчерицу.

Эмилия наверно знает о ней что-то из её секретов

Или мешает ей обманывать супруга с любовником. К тому же,

Злодей мог подкупить её. Поэтому Мария помогает иезуиту.

Но вернёмся к нашему герою. Он одинок и действует один.

Фернандо спас еврея. Долг красен платежом, и вот когда

Фернандо ранен, то еврей его спасает и приводит к себе домой

И дочь еврея, молодая прекрасная жидовка, сидит над ним и дни и ночи,

И как Изольда выходила славного Тристана, так и еврейка моего героя;

И как Изольда Тристана полюбила, влюбилась иудейка в юного Фернандо

Так как же мне назвать евреев, старого жида и дочь его, красотку?

У Скотта звали их Исаак и Ребекка, у Шекспира – Шайлок и Джессика;

Дюма назвал их Даниэль и Ребекка. Мне нужно дать им  имена

Из Ветхого Завета. У Лессинга герой--Натан мудрый, а кто его мудрее?

Пауза. Думает.

Конечно Моисей. Как жаль, у Моисея не было потомства!

Подумаем, какие добродетельные героини описаны в Священном

Писании: Ребекка, Лия, Сара, Дина, Рахиль, Дебора, Иаель, Тамар,

Нет, всё не то. А может быть найду других красоток молодых в Писаниях?

Быть может Суламифь, Эсфирь, иль Руфь. Эф не звучит совсем.

Невестка Руфи как звалась? (задумывается) Ноэми. Вот-вот, Ноэми, хорошо.

Я назову их Моисей и Ноэми. Прекрасная жидовка влюбляется в Фернандо,

А он ей говорит, уже другая захватила его сердце, и любит он её.

И как еврей узнал, что бедную Эмилию бандиты увезли,

Он говорит о том Фернандо, который. клянется привезти её,

Живую или мертвую. Как будто пилигрим уставший  и голодный

Проделавший дорогу в Иерусалим, и по пути обратно восвояси

Он входит в дом Соррини. Здесь он с кинжалом пытается освободить

Эмилию. Злодей сопротивляется и слуг зовёт. Не в силах от бесчестья

Спасти любимую Фернандо убивает Эмилию и тело бренное её

Он в дом Альвареца приносит. Соррини инквизитору клевещет,

Фернандо, мол завзятый еретик, он скрытый лютеранин.

Когда иезуит приходит в дом Альвареца, Фернандо восстаёт

И вновь пытается злодея заколоть, но всё напрасно. Тут инквизиторы Приходят, его хватают,  суд короток, его ведут на казнь.

Ну  вот  сюжет готов, и действующие лица мне ясны и их характеры

Готовы тоже. А ну ка перепишем их:

Дон А л в а р е ц, дворянин испанский.

Э м и л и я, дочь его.

Д о н н а  М а р и я, мачеха ее.

Ф е р н а н д о, молодой испанец, воспитанный Алварецом.

П а т е р С о р р и н и, итальянец-иезуит, служащий при инквизиции.

Д о м и н и к а н е ц, приятель Соррини.

М о и с е й, еврей.

Н о э м и, дочь его.

С а р а, старая еврейка.

И с п а н ц ы, бродяги, подкупленные Сорринием.

Ж и д ы  и  ж и д о в к и.

С л у ж и т е л и  и н к в и з и ц и и.

С л у г и Алвареца, с л у г и Сорриния, народ, гробовщики.

     Действие происходит в Кастилии.

Теперь о форме должен я решить. Пиэса эта, высокая трагедия,

Должна конечно быть в стихах. Но ежели в стихах, каков размер?

У англичан всё в ямбах. У Пушкина в «Борисе Годунове» и в маленьких

Трагедиях--всё те же ямбы. А почему? Ведь этот слог гораздо ближе

К обычной речи. Однако если точно соблюдать размер,

То станет речь ненатуральной и не гибкой. Поэтому не нужно  мне

Заботиться ни о длине стиха и ни о рифмах. К тому же этак легче мне.

Начнём.

Мишель садится за стол и быстро пишет, перечитывая написанное.

СЦЕНА I (из трагедии М.Ю.Лермонтова)

 Комната у Алвареца. Стол. Портреты на стенах и зеркало на стене.

 Донна Мария сидит на креслах. Эмилия стоит и перебирает четки.

Донна Мария:

Да, с этих пор тебе я запрещаю

С Фернандо говорить, во-первых, он

Неблагородный. Оттого мой муж

Тебе с ним не позволит съединиться

Супружеством; и я в том настою!

Эмилия:

Поверьте, благородство не в бумагах,

А в сердце.

Донна Мария:

Так, уж верно от него

Ты этого наслушалась. Прекрасно!..

Эмилия:

Не мудрено, что мне Фернандо много

Прекрасных чувств помог узнать. Когда

Еще я забавлялась куклой, он,

Безвестный сирота, был взят моим отцом;

И с этих пор я под одной с ним кровлей

Жила как с братом - и бывало,

Вдвоем гуляли мы в горах кастильских,

Он был подпора и вожатый мне;

И не было на тех вершинах розы,

Которой для меня не мог бы он достать.

Донна Мария в рассеянье как бы поправляет что-нибудь в своем одеянье -и не слушает.

Мишель продолжает писать.

Занавес

Сцена 2. Продолжение деталей творческого процесса.

Всё как в Сцене 1. Мишель сидит за столом и говорит как бы для себя.

Всего труднее мне изобразить евреев. Я их не знаю.

К тому ж испанские евреи вероятно во многом отличались

От тех евреев, что в Витебской губернии. Поэтому

Не должен я входить в подробности поверх того,

Что знаю из Священного Писания и новых книг.

В конце концов, и те и эти терпят страдания за веру,

Совсем как мученники наши, отцы святые, стоят за принцип.

Мне лучше ограничить число евреев в трагедии

До минимума, но не обойтись без Моисея и Ноэми,

Ведь Моисей отец Фернандо, а Ноэми его сестра.

Характера Ноэми нет без старой няни. Как  я её характер покажу?

Кому она секреты будет поверять и кто поведает о прошлом?

В “Онегине” ведь Пушкин вывел няню с той же целью.

Но главное изобразить мне чувства Моисея, несчастного отца,

Который сына потерял, как мой родитель. Евреи остальные

И испанцы важны лишь в той же мере,  как народ у Пушкина.

C’est bien, посмотрим.

Моисей:

     Страшись убить напрасно старика;

     (кидается в ноги, обнимает колени)

     Спаси меня... у нас ведь Бог один...

     Меня преследуют... быть может, твой

     Отец, в живых...я сам отец...о, для него -

     Спаси меня от инквизиции...

     Возьми именья половину... но зачем

     Ругаться попусту над сединами?-

     Тебе заплотит Бог твой... у меня

     Есть дочь, что будет с нею, если ты

     Меня не пощадишь... что будет с нею?

     О! сжалься, сжалься!

Фернандо:

     У тебя есть дочь!..

     А я хотел?. о. нет! довольно в свете

     Сирот и без нее... возьми!

(кидает ему, не глядя, плащ и шляпу)

     надень!..

     Иди за мной - ни слова... или смерть!..

     Ни слова - я хочу тебя спасти!..

Моисей:

     Как!.. как!..

(Молчание. Жид в изумлении. Испанец с презреньем глядит на него).

     Клянусь Иерусалимом,

     Что он не христианин... это верно.

(Надевает плащ и шляпу.)

Фернандо:

     Собака! что сказал ты... что сказал ты?..

     Не смей закон мой поносить при мне... Пойдем.

     Являются издали факелы и люди с другой стороны.

Моисей: (тихо про себя)

     Но если он меня предаст,

     Но если он...

Фернандо:

     Ты видишь факелы! пойдем.

МИШЕЛЬ:

Tак, так, совсем неплохо. Лишь не надо забывать,

Что главный мой герой Фернандо, евреи же вторичны.

Они не могут появляться во многих сценах, а там,

Где появляются, не следует им выделяться; их реплики

Должны короче быть, чем речь Фернандо. Лишь Ноэми

Описывает долго свои чувства. Посмотрим дальше.

СЦЕНА II (из трагедии М.Ю.Лермонтова)

Комната у жида, богатые ковры везде и сундуки. Тут стоит на столбике

 лампа горящая. В глубине сцены две жидовки нижут жемчуг. Все

 богато. Ноэми входит и садится у стола, облокотившись.

Ноэми:

     Нет! - не могу работой заниматься!

     Шитво в глазах сливается, и пальцы

     Дрожат, как будто бы иголка тяготит их!

     Молиться я хотела - то же все!

     Начну лишь... а слова мешаются;

     То холод пробежит по телу вдруг,

     То жар в лицо ударится порой,

     И сердцу так неловко, так неловко!..

     И занимает все воображенье

     Прекрасный образ незнакомца,

     Который моего отца избавил

     От гибели вчера. Дай Бог ему все счастье,

     Отнятое у нас несправедливо.

     Как будто бы евреи уж не люди!

     Наш род древней испанского - и их

     Пророк рожден в Ерусалиме!

     Смешно! они хотят, чтоб мы

     Их приняли закон - но для чего?

     Чтоб в гибель повергать друг друга, как они?

     Они так превозносят кротость,

     Любовь к себе подобным, милость,-

     И говорят, что в этом их закон!

     Но этого пока мы не видали.

Молчание.

     Однако ж есть и между ними люди!

     Вот, например, вчерашний незнакомец.

     Кто б ожидал? - как жалко, что его

     Я не увижу - но отец мой

     Его так живо описал, так живо!..

     Высокий стан, и благородный вид,

     И кудри черные как смоль, и быстрый взор,

     И голос... но зачем об нем я мыслю?..

     Что пользы!., ах! какой же я ребенок!

Молчание.

     Мне скучно! - вся душа расстроена,

     И для меня суббота поневоле

     Сегодня!., сердце бьется, бьется,

     Как птичка, пойманная в сетке!

     Зачем нейдет отец мой? он опять

     Злодеям в руки попадется...

     Как скучно быть одной весь день;

     Все песнь одна;

     Низать и распускать свой жемчуг,

     Читать и перечитывать, одеться

     В парчу и вновь раздеться, есть, и пить,

     И спать... однако ж ,эту ночь

     Мой сон был занимателен и страшен!

Молчание.

     Что пользы?

(Кличет.)

     Няня! Сара! Сара!

     Поди ко мне! - поди сюда! ну что же!..

Сара: (старуха идет)

     Что, милая Ноэми, что тебе!

     Иль жемчуг распустила - но ведь я

     Стара - мои глаза всю бойкость потеряли;

     Тебе вредит неосторожность,

     А мне так невозможность! так ли?

Ноэми:

     Нет, Сара! жемчуг я оставила низать.

Сара:

     Что! аль не нравится! вот я

     В свои года не тем была довольна!

     А этой молодежи нынешней

     Все дурно! - что ж меня звала ты?

Ноэми:

     Так!

     Мне скучно!.. я больна!..

Сара:

     Больна! ах, боже мой.

     Так я пошлю скорее за врачом...

     Есть у меня знакомый, преискусный!..

Ноэми:

     Не надо... я не то чтобы больна!

     А... так! не в духе!.. все нейдет на лад,

     Что ни начну!.. мне хочется того, чего

     Сама определить не в силах я!..

     Мне грустно! - расскажи мне сказку

     Про старину - садись и расскажи!..

Сара:

     Дай мне припомнить, милое дитя,

     Вот видишь!.. память-то слаба,

     Я столько слышала, видала, испытала,

     Что из толпы моих воспоминаний

     Навряд одно вполне перескажу!..

Ноэми:

     Я видела сегодняшнюю ночь

     Ужасный сон! ужасный!.. растолкуй мне:

     Мне снилось, что приходит человек,

     Обрызганный весь кровью, говоря,

     Что он мой брат... но я не испугалась,

     И стала омывать потоки крови,

     И увидала рану против сердца

     Глубокую... и он сказал мне:

     "Смотри! я брат твой"... но клянуся,

     В тот миг он был мне больше брата;

     И я заплакала, и стала умолять

     Я Бога, чтобы жизнь его продлил;

     Но этот человек захохотал

     И вдруг воскликнул: "Перестань молиться!

     Я брат твой! ныне братьев ненавидят!..

     Оставь меня, прекрасная еврейка:

     Я христианин - и не брат твой;

     Я над тобой хотел лишь посмеяться!"

     И он спешил уйти... и я схватила

     Его широкий плащ... но что ж? - в руках

     Остался погребальный саван!-я проснулась.

Сара:

     Он братом называл себя твоим?

Ноэми::

     Но это вздор! -я не имела брата!

     И никогда иметь не буду!..

Сара:

     О! Ноэми!

     Не говори!.. случиться это может!..

Ноэми:

     Как может!.. как? Нет это невозможно!

Сара:

     Послушай - у тебя был брат.

     Он старше был тебя... судьбою чудной,

     Бежа от инквизиции, отец твой

     С покойной матерью его оставили

     На месте том, где ночевали;

     Страх помешал им вспомнить это...

     Быть может, думали они, что я

     Его держала на руках... с тех пор

     Его мы почитали все умершим

     И для того тебе об нем не говорили!

     А может быть, он жив-как знать!

     Ведь божья воля неисповедима!

Ноэми:

     Ах, Сара! Сара! нет, он умер!..

     Увял он как трава пустыни и как цвет

     Полей засохнул!.. так, он был

     Рожден для жизни,

     Он был рожден, чтоб быть мне другом,-

     О Сара! если умер он - как счастлив,

     И как должна я плакать об себе!

     Гонимый всеми, всеми презираем,

     Наш род скитается по свету: родина,

     Спокойствие, жилище наше - все не наше.

     Но час придет, когда и мы восстанем!..

     Так говорит Писанье, так я верю -

     Зачем и нет? - что сделал мой отец

     Сим кровожадным христианам? деньги

     Имеет он и дочь - вот все его богатство;

     И если б он уверен был найти

     Отчизну и спокойствие, то, верно б,

     Свои все деньги отдал людям,

     Которые его поныне притесняли,-

     Однако ж и меж них есть добрые.

Сара:

     Да, да, вот тот испанец молодой,

     Который спас намедни Моисея!

     Родитель твой хотел вознаградить

     Его звенящим кошельком - но он

     Его ногами истоптал, сказав:

     "Собака! жизнь твоя сего не стоит!

     Я не наемник твой". Прости ему всевышний

     Подобные хулы за то,

     Что спас он одного из гибнущих сынов

     Израиля!..

Ноэми:

  Прости ему всевышний!..

Сара: (подходит к окну)

     Какая ночь! - В такую точно ночь

     Я стала жертвою любви! - Иосиф мой!

     О, если б ты меня теперь увидел,

     Ты испугался бы; в то время я цвела,

     Мои глаза блистали, как алмазы,

     И щеки были нежны, точно пух!..

     Увы! Ноэми, кто б тогда подумал,

     Что этот лоб морщины исчертят,

     Что эти косы поседеют! -то-то время!..

Ноэми:

  Что мой отец нейдет!..

Сара:

     Чу! вот сова кричит - ужасный крик!

     Я не люблю его! - во мне все жилы

     Кровь оставляет при подобном крике!..

Стучат в дверь.

     Ах! верно, твой отец пришел!.. ну ж поздно!..

Голос: "Скорее отоприте! отоприте!" Служанки, сидевшие за шитьем, бросаются и отпирают, входит Моисей, ведет Фернандо с перевязанной рукой, сей едва идет.

Моисей:

     Ноэми! Сара! помогите, помогите!..

     Измучен я усталостью... и страхом.

     Он истекает кровью... о! проклятье

     Злодеям!.. дайте кресло и подушки;

     Он истекает кровью!..

Дают длинную подушку и кладут на пол, его сажают и поддерживают голову ослабевшую.

     Будь Авраам свидетель, эта ночь

     Ужасней той, когда я сына потерял;

     Тому я дал существованье,

     А этот возвратил мне жизнь!..

     О Бог, Бог иудеев, сохрани

     Его, хоть он не из твоих сынов!..

Фернандо:

     Кто здесь моих убийц так проклинал?

     Зачем? Они хотели сделать мне добро,

     Освободить от мук! так земляки мои

     Всегда добро друг другу делают!

     О, перестаньте -

(как от сна)

     где я? кто со мной?

(Поднимает голову.)

     Благодарю того, кто спас меня - но кто он?..

Моисей:

     Ты спас его недавно сам:

     Он здесь перед тобой, еврей, гонимый

     Твоим народом,- но ты спас меня,

     И я тебе обязан заплатить,

     Хоть я в твоей отчизне презираем.

     Так, дочь моя, вот мой спаситель!..

Ноэми: (становится на колени и целует руку)

     Еврейка у тебя целует руку,

     Испанец!..

(Она остается на коленях и держит руку.)

Фернандо: (Моисею)

     Что сказал ты, иноверный!

     Отчизна!  родина!- слова пустые для меня,

     Затем, что я не ведаю цены их;

     Отечеством зовется край, где наши

     Родные, дом наш и друзья;

     Но у меня под небесами

     Нет ни родных, ни дома, ни друзей!..

Ноэми:

     Когда ты не нашел себе друзей

     Меж христиан, то между нас найдешь;

     Ты добр, испанец,- небо справедливо!..

Фернандо:

     Я был добр!..

Моисей: (стоя над ним)

     Кровь течет из раны;

     Перевяжите - как он побледнел.

Фернандо:

     У волка есть берлога, и гнездо у птицы -

     Есть у жида пристанище;

     И я имел одно - могилу!..

     Чудовище! зачем ты отнял у меня

     Могилу!.. все старанья ваши - зло!

     Спасти от смерти человека для того,

     Чтоб сделать зло! - безумцы;

     Прочь!.. пусть течет свободно кровь моя,

     Пусть веселит... о! жалко! нет монаха здесь!..

     Одни евреи бедные - что нужды?

     Они все люди же - а кровь

     Приятна людям! - прочь!

     (Срывает перевязи.)

Ноэми:

     Отец мой!

     (В отчаянье.)

     Он сорвал перевязку! - он умрет.

     Все бросаются опять навязать.

Сара:

     О! как он ослабел, несчастный...

     Какая бледность покрывает щеки:

     Как жалко!..

Фернандо:

     Дайте пить мне, я горю;

     Язык засох... скорее, ради Бога!

     Сара уходит за питьем.

Ноэми:

     Испанец, успокойся! успокойся!

     Ты был несчастлив, это видно,

     Хоть молод. Я слыхала прежде,

     Что если мы страдальцу говорим,

     Что он несчастлив, то снимаем тягость

     С его души! Ах! как бы я желала,

     Чтобы ты стал здоров и весел!..

Фернандо:

     И весел!..

(Стонет.)

Ноэми:

     Я прошу тебя: подумай,

     Что я твоя сестра, что тот еврей - отец твой,

     И воображение тебя утешит:

     Оно дано нам, людям, для того,

     Испанец!

Фернандо:

  Девушка! ты дочь его!

Ноэми:

     Ты отгадал, ты спас отца мне!

     И он тебя спасет. Я заклинаю

     Тебя твоим законом, перестань

     Тревожиться печальной думой:

     Она вредит здоровью твоему,

     Разгорячает кровь.

Сара приносит стакан.

     На, выпей!

Фернандо:

     Благодарю! твои слова напитка лучше!..

     Когда о мне жалеет женщина,

     Я чувствую двойное облегченье!

     Послушай: что я сделал этим людям,

     Которые меня убить хотели?

     Что не разбойники они, то это верно.

     Они с меня не сняли ничего

     И бросили в крови вблизи дороги...

     О, это все коварство!., я предвижу,

     Что это лишь начало... а конец!..

     Конец... (вздрагивает), что вздрогнул я? -

     что б ни было,

     Я уступлю скорей судьбе, чем людям...

     Оставь меня покуда!

Она встает и отходит; но издали все на него смотрит.

Сара: (подходит к Моисею)

     Скажи, молю тебя, как ты его нашел?

     Я это все за сон принять готова!..

Моисей:

     Пошел к раввину я: он был мне должен;

     Он задержал меня часа с четыре,

     Хоть против воли: ночь уже была

     Темна, и я, в сапог засунув

     Свой кошелек, боясь воров, пошел

     Домой. Луна вставала, над болотом

     И между гор густой туман дымился;

     Иду я, недалеко уж отсюда,

     Густым леском - и слышу звук шагов!..

     Все жилки задрожали у меня,

     И я невольно бросился за куст:

     Сижу - дрожу - передо мной была поляна,

     И месяц ударял в нее лучами;

     Шесть человек стояли на поляне,

     И слышу: "Этой самою дорогой

     Идти он должен ныне... ну ж не знаю,

     Как он кинжалы наши выдержит.

     Мне жалко бы его убить до смерти,

     Он малый славный и к тому ж бедняк!

     Да делать нечего, когда велел нам патер

     Его отправить в дальную дорогу!.."

     Едва окончена была такая речь,

     Как вдруг я слышу крик и звук кинжалов;

     Он долго защищался, наконец

     Упал, и все они в минуту разбежались,

     Как будто мертвый был страшней живого!..

     Когда утихло все, я вышел посмотреть,

     Кто был несчастной жертвою злодейства,

     И что ж? мой благодетель, мой спаситель! -

     Я различил черты его при свете

     Луны... он ранен был легко,

     Но, странно, не узнал меня

     И, будто по природному влеченью,

     Встал... я понес его... он все шептал,

     Но я не понял слов... потоки крови

     Бежали на меня... так я принес

     Несчастного сюда!.. Бог сделал это чудо!..

Сара: И точно, это чудо, Моисей!..

Ноэми: (которая в то время опять села у ног Фернандо)

     Что? утихает боль твоя иль нет?..

Фернандо:

     Дай руку мне! о нежное созданье,

     Как обо мне она печется...

Моисей:

     Поди постель ему ты приготовь,

     Я тотчас сам приду туда...

Сара:

     Да как

     Его зовут, кто он таков, нельзя ль узнать?

Уходит.

Моисей:

     Позволь, одно я у тебя спрошу:

     Кто ты и как тебя зовут?

Фернандо:

     Когда я жизнь свою подвергнул для твоей,

     То спрашивал ли: как тебя зовут?..

     Молчание.

     Меня зовут Фернандо!

     Вот все, что я могу сказать, другое

     Пусть спит в груди моей, как прах твоих

     отцов

     В земле сырой!.. я не скажу: моих отцов.

     Я ни отца, ни матери не знаю!..

     Но полно: я прошу, не спрашивай меня

     Вторично об таких вещах!..

     Ты этим ни отца, ни матери не дашь мне!

Ноэми:

     Я буду для тебя сестрой.

Фернандо:

         Ты для меня сестрой не будешь!

Ноэми:

     Зачем же отвергать так своенравно

     Того, кому ты можешь вверить горесть

     Души твоей - ужель различье веры?

     Ужели хочешь ты, чтоб я

     Раскаялася в том, что иудейка!..

Фернандо:

     Бог сохрани меня от этой мысли:

     Ты цвет пустыни, ты дитя свободы:

     Без правил любишь ты,- испанцы только

     Без правил ненавидят ближних!..

     У них и рай и ад, все на весах,

     И деньги сей земли владеют счастьем неба,

     И люди заставляют демонов краснеть

     Коварством и любовью к злу!..

     У них отец торгует дочерьми,

     Жена торгует мужем и собою,

     Король народом, а народ свободой;

     У них, чтоб угодить вельможе или

     Монаху, можно человека

     Невинного предать кровавой пытке!..

     И сжечь за слово на костре, и под окном

     Оставить с голоду погибнуть, для того

     Что нет креста на шее бедняка,

     Есть дело добродетели великой!

     О боже, сохрани меня от мысли,

     Что ты должна принять их предрассудки;

     Но между них одно есть существо,

     Но между демонов один есть ангел

     Души моей... но замолчу об этом...

Ноэми:

     Ты горячишься, это увеличит

     Твое страданье с болью ран твоих;

     Не хочешь ли чего-нибудь?.. усни...

     Вот мой отец придет: он приготовил

     Постель твою; всю ночь я просижу

     Вблизи тебя... чего ни пожелаешь ты,

     Мы все достанем, только будь спокоен;

     Иль кровь опять начнет течи из ран.

Фернандо: (в сторону)

     Эмилия далеко от меня;

     О, если б эта милая еврейка

     Была Эмилия!.. как скоро бы все раны

     Закрылися, кроме одной;

     Но рана эта так приятна сердцу!..

     Эмилия! Эмилия!.. быть может,

     Умру я здесь, далеко от тебя;

     И ты моей могилы не найдешь;

     И от последней, от тебя я буду

     Забыт!., забыт!..

Моисей:

     Усни! постель уже готова...

     Эй! Сара! помоги поднять его.

Две еврейки, слуга-еврей, Сара и Моисей подымают слабого Фернандо и

уводят. Ноэми одна остается.

Ноэми:

     Проникло сожаленье в грудь мою;

     Так вот кого я так желала видеть,

     Не ведая желанию причины!..

     Нет, нет, я не спасителя отца

     Хотела видеть в нем;

     Испанец молодой, с осанкой гордой,

     Как тополь стройный, с черными глазами,

     С такими ж черными кудрями

     Являлся вображенью моему,

     И мною овладел непостижимой силой,

     И завладел моим девичьим сном;

     Отец мой так его подробно описал.

Молчание.

     О, как судьба людьми играет!..

     Кто б отгадал, что этот человек,

     Недавно спасший моего отца,

     Сегодня будет здесь, у нас, облитый

     Своею неповинной кровью,

     Измученный, едва не мертвый?

     Мне кажется, я чувствую любовь

     К нему - не сожаленье, а любовь!

     Как это слово звучно в первый раз!..

     Когда он говорит, то сердце у меня

     Трепещет; точно как боится,

     Чтоб сердце юноши не перестало биться;

     Когда ж произношу его названье,

     Хотя бы в мыслях только я сказала:

     Фернандо!.. то краснею, будто бы

     Самой себя стыжусь или боюсь!..

     Чего стыдиться, я не понимаю,

     Любви! - все любят -что же тут худого;

     Так точно - ничего худого нет в любви;

     К чему же совесть тут мешается

     И будто сердце предостерегает?..

     Но как же слушаться ее?..

     Как не любить! - ах! без любви так скучно;

     И даже думать не о чем! - о боже!

     Храни его! храни обоих нас:

     Прости любовь мою!., я не могу иначе!..

(Она стоит в задумчивости.)

МИШЕЛЬ:    И дальше в третьем действии становится известно Моисею:

Пропавший сын его, который чудом найден и потерян вновь,

Фернандо обречён на смерть, и нет предела отчаянью отца.

И он готов спасти его любой ценой, как матери спасают сыновей

И как любимые себя приносят в жертву за любимых...

Моисей вбегает как бешеный.

Моисей:

     Дочь! дочь! дочь!.. он нашелся!

     Зачем теперь? зачем так поздно... он нашелся!..

     Твой брат... мой сын!.. сын!.. я не знал...

     Жестокий случай так... я не прижал

     Его к груди и не прижму... найден,

     И в тот же миг потерян. О, судьба!

     Земля и небо, ветры! бури! гром!

     Куда вы сына унесли? зачем отдать,

     Чтобы отнять... и христианин!

     Возможно ли? - мой сын... я чувствовал,

     Что кровь его - моя... я чувствовал,

     Что он родной мой... о, Израиль!

     Израиль!.. ты скитаться должен в мире,

     Тебя преследуют стихии даже...

     И Бог твой от тебя отворотился.

     Мой сын! мой сын!..

Сара:

     Где ж он? зачем не здесь?

     Кто ж он?., и кто сказал... что сын твой!

Моисей:

     О горе! горе! горе нам! он здесь был -

     Раввин принес мне доказательства... я верю,

     Что он - мой сын! - я спас... он спас меня...

     И он погибнуть должен... не спастись

     Ему вторично от руки злодеев...

     Ноэми! горе! горе для тебя!

     Фернандо - брат твой!

     Испанец - брат твой!

     Он гибнет: он родился, чтоб погибнуть

     Для нас! - он христианин!.. он твой брат!

(Ноэми упадает без чувств на пол. Сара спешит к ней.)

     Пускай умрет и дочь... и я!.. у Бога

     Моих отцов нет жалости... мой сын! мой сын!

(Ломает руки и стоит недвижен.)

Сцена 3. Творческий процесс продолжается, замысел осуществлется.

Всё как в Сцене 1. Мишель сидит за столом и говорит как бы для себя.

МИШЕЛЬ:

Почти три месяца прошло, моя трагедия почти готова.

Теперь осталось написать конец. В конце все линии

Должны сойтись. Злодей почти достиг того, что он желал.

Красавица Эмилия в его руках. Но тут переворот случился.

Недаром ведь Фернандо деньги занимал. Ему-то надо

Проникнуть тайно в дом злодея. Злодей--священик.

Кого же он охотно впустит в дом? Конечно странника

К святым местам, святого мужа на пути из Иерусалима.

Ну как такого не впустить. Продумал это я  прекрасно.

Теперь какая же эффектная пуанта? Допустим мой герой

Убьёт злодея и освободит Эмилию, так это ж не трагедия!

Итак Фернандо должен пытаться его убить, но что-то

Иль кто-то ему мешает в этом. А кто же дома с ним?

Священик домочадцев не имеет. Там могут быть привратники и слуги.

Но как придать трагичность?

Пауза. Думает.

Мои герои должны погибнуть.

Фернандо будучи не в силах освободить Эмилию живой,

Спас деву от бесчестья, убив её. Фернандо ожидает казнь.

Вот это подобающий конец.

Мишель садится за стол и быстро пишет, перечитывая написанное.

Вдруг стучится кто-то в дверь. Оба останавливаются. Иезуит отходит прочь. Отворяется дверь: человек, окутанный плащем пилигрима, сняв шляпу, входит.

Неизвестный:

     Впустите ради

Он входит быстро, потом нагибается

     Христа!..я так устал! прошу

     Кусочка хлеба только. Здравствуйте,

     Пошли вам Бог свое благословенье,

     Честный отец!.. я бедный, бедный странник...

Соррини: (в сторону) Некстати он пришел; зачем его пустили?

(Скрыпит зубами. Глядит.)

     Он подозрителен.

(Ему.)

     Садись... садись!

     Тебе велю тотчас подать вина и хлеба.

     Откуда ты идешь? кто ты?

Неизвестный:

     Я бедный странник!

     Ходил в Ерусалим... иду назад...

     Устал... и голоден, иду домой.

     Пока язык мой смерть не охладит,

     Везде тебя я буду прославлять,

     Кто б ни был ты, гостеприимный.

Соррини:

    Я исполняю только долг свой.

Неизвестный:

     Долг!

     Немногие тебе подобно мыслят.

     Благодарю!-и Бог тебя благодарит!..

Соррини: (к Эмилии)

     Сестра! вели принесть вина и хлеба...

(Страннику.)

     Живем с сестрой мы вместе.

(Видя, что Эмилия нейдет,- дрожит и подходит к ней.)

     Ступай! когда я говорю: иди.

Неизвестный: (про себя)

     Меня ты не обманешь, крокодил!

Соррини: (громко) Ступай же...

Неизвестный: Стой!

Соррини: (испугавшись) Как! кто ты?

Неизвестный: Я...

     (Сбрасывает плащ с себя и вынимает кинжал.)