Номер 1(59) январь 2015 | |
Катя Розина |
Мои детские воспоминания
Я была очень маленькая, когда у меня
появился второй папа — Вова.
Вскоре после этого мы переехали жить к нему. Мне было около четырех лет, и
я пошла в детский сад первый раз.
Вову я никак не называла. Однажды вечером он спросил меня: «А
знаешь, кто я?». Я молчала. «Я
— Кузя, — сказал он. — И мама — Кузя, а ты — Кузёнок, поняла?».
С тех пор я стала называть его Кузей. И так было всю нашу жизнь.
Когда Вова умер, я перебрала архив его отца и нашла его письма
к Вовиной матери. В них он тоже шутливо называл ее Кузей.
В детстве, когда мы жили
в Вовиной комнате, в Лаврушенском,
я часто болела под Новый год. Первый Новый год мне запомнился. Я
болею, моя кровать стоит за дверью, а за ней мой детский столик и полка с
книгами. Я лежу в кровати и волнуюсь, что скоро Новый год, а у нас нет
елки. И вдруг — Вова приносит
огромную елку. Она пушистая и пахнет лесом. Он подпиливает низ и ставит ее
вместо моего столика. Елка упирается верхушкой в потолок. Вова достает
свои детские елочные игрушки — это небольшая изогнутая труба,
удлиненный трехцветный шарик, фигурки старичка и внучки и еще два
шарика. И это всё. Повесив их на елку, я их не нашла. Они утонули в
огромных елочных лапах. «Не волнуйся, — ласково сказал Вова, — скоро
придет мама». Поздно
вечером пришла мама и принесла большие шары со светящимися рыбами.
Прикрепили свечи, и елка засияла. Ночью мне не спалось. Ветки елки
упирались в мою голову и пахли.
Было сказочно красиво: в темноте рыбы на елочных шарах светились.
Это были самые красивые новогодние игрушки, которые я видела в жизни.
По ночам я часто просыпалась и
плакала. Вова спал на раскладушке посреди комнаты и слышал мой плач. Он не
хотел будить маму, подходил ко мне и спрашивал, почему я плачу. Я отвечала
сквозь слезы, что хочу пить, и он приносил мне воды. Тогда я говорила, что
хочу апельсинового сока. Вова,
чертыхаясь и ворча, выжимал мне апельсин. Перед смертью, когда Вова болел,
я выжимала ему апельсиновый сок и вспоминала свое детство.
Я ходила в детский сад и каждую
неделю больше всего ждала пятницу. Из детского сада меня забирал Вова, и
по пятницам он забирал меня пораньше.
Мы шли в киоск и покупали сладкий, теплый, хлопающий попкорн в
хрустящем пакете. Это было замечательное лакомство, было грустно, когда
пакет пустел.
Из раннего детства мне запомнились
наши воскресные прогулки с Вовой. Мы ходили гулять в сквер рядом с домом.
Сквер был виден из окон комнаты, в которой мы жили. Вова рассказывал, как
мальчиком он участвовал в посадке деревьев — кленов, и получился этот
чудесный сквер. После это мы шли в Третьяковскую галерею, так как жили
напротив нее. Кузя учил меня
смотреть картины, он сам хорошо рисовал и понимал в живописи. Я запомнила,
как мы ходили в зал советской живописи, и Вова показывал мне свою любимую
картину. На ней было изображено синее море, вдали парусник и снежные горы,
а по небу плывут облака и большие белые лебеди. Вова говорил: «Смотри,
какие белые лебеди и какое синее-синее небо. И парусник плывет в
загадочные дальние страны. А куда летят лебеди?» В Третьяковке я впервые
увидела Шишкина с его медведями, как на моих любимых шоколадных конфетах.
Первый раз я увидела и полюбила картины Куинджи,
одна из них — Березовая
роща – мне запала
в душу. На картине березы стоят рядом с заросшим прудом и видно,
как светит солнце. Картина – такая светлая, что хочется в эту березовую
рощу.
Мы часто ходили в Третьяковскую
галерею, я запомнила,
где висят полюбившиеся мне картины, и полюбила Третьяковку. Когда в зрелые
годы я пришла в нее после ремонта, то с радостью увидела, что картины
висят на прежних местах, хотя многие художники получили отдельные залы, и
появились новые картины из запасников.
Когда я пошла в школу, мы переехали
жить к бабушке. Когда я была в пятом классе, Вова повел меня в Музей
изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Передо мной встало
величественное здание с колоннами, которые поразили меня своей высотой, и
такая же величественная лестница, ведущая на второй этаж. Кузя повел меня
в египетский зал, где был приглушенный свет, и сказал: «Представь, что ты
в Древнем Египте». Увидев все эти древности и особенно мумии, я обомлела и
притихла. Вова был хорошим рассказчиком, он рассказывал мне о Египте, и
мне казалось, что это я там живу. С тех пор я полюбила этот музей и этот
зал, я и сейчас иногда в него
хожу.
В нашем доме было много научных
книг, а художественных немного. Вова приучил меня ходить в библиотеку, и я
хожу туда до сих пор. Когда я первый раз попала в библиотеку, меня
поразило огромное количество книг, и все их можно было прочесть. Мою
первую книгу, которую я прочла самостоятельно, мне подарил Вова. Это была
«Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» Пушкина с рисунками В. М.
Конашевича. Она казалась мне
очень красивой, и я читала ее три вечера. Я храню ее до сих пор.
Вова очень любил Гофмана и его
сказки. Он сам читал мне
«Золотой горшок». Гофман представлялся мне сказочником новых времен.
Действие происходило в загадочном немецком городе Дрездене со всеми его
живыми приметами и персонажами, которые были не мифологическими героями, а
обыкновенными людьми, не одаренными особыми милостями ни природой, ни
судьбой. Кузя так читал, что главный герой — студент Ансельм — вставал как
живой, и я переживала за его судьбу. Меня поразило, что бутерброд,
выпавший из рук Ансельма, всегда падал жирной стороной вниз. Мне было
жалко Ансельма: он неспособен сопротивляться жизненным невзгодам, а потому
события кружат его и бросают из стороны в сторону, как щепку в водовороте.
Вова умел так читать эту сказку, что она оживала, и ты как бы жил с этими
героями. Это не каждому удается. Когда сейчас во взрослом возрасте я
перечитываю эту сказку, Вовин голос звучит у меня в ушах, и снова все
становится сказочно-загадочным. Вова умел создавать этот сказочный мир —
не зря он был сыном поэта.
|
|
|||
|