Стихи последнего года

Из неопубликованного

Предисловие и публикация Гриты Шальман

С Галиной Гампер и её стихами я познакомилась в 1972-м году, и с тех пор мы уже не расставались. Каждому творческому человеку нужна поддержка, а иногда и помощь близких, доверенных людей. Гале такая поддержка была нужна вдвойне и не только из-за ограниченных физических возможностей. На момент встречи с Галей я была очень далека от литературных и поэтических кругов, и она открыла для меня этот удивительный мир. На протяжении 43-х лет я была первым человеком, которому Галя показывала свои новые стихи и переводы. Постепенно я также стала заниматься первичной корректурой Галиных рукописей, а последние годы, когда ей стало тяжело держать ручку, я записывала её новые стихи под диктовку. Поэтому каждый Галин стих для меня является, по сути, живым существом, родившимся на моих глазах и при моём непосредственном участии.

Представляемая вашему вниманию подборка – это стихи последнего года, на мой взгляд – печальные и, может быть, даже прощальные, но не последние. Эти стихи подготавливала к печати сама Галя. Но, глядя в её черновые тетради, я вижу, сколько ещё стихов не превратились в печатный текст и ждут своего часа, который обязательно настанет.

Грита Шальман

***

Ты, задуманный дубом,

                рожден человеком, и вот

Есть такие дубы –

                в них все молнии, ты – под обстрелом.

Весь собравшись в комок –

                про себя: «ничего, заживет,

Зарастет», и упорно

                 своим занимаешься делом.

Значит цель и сильнее,

                  и глубже удара проймет,

И сильней ослепит

                   даже самой неистовой вспышки.

Ну, а дело твоё –

                   по надземным пустотам полет –

Поиск слова – а он

                   в жизнь длиною и без передышки.

***

Из черноты в холодный блеск впадая,

Напоминала мне начало мая

Нева в своем октябрьском развороте.

В стихии слов, как будто бы в полете

Жила, теряя годы как мгновенье,

Так без прощанья – вдруг исчезновенье.

***

Тело чуть теплится, только дунь –

И душу взовьют ветра.

Я легче пера, я бела, как лунь,

Луна – ты моя сестра,

Протиснешься в форточку надо мной,

Линзою просверкнешь.

Последнее лето, последний зной,

Последний озноб и дрожь.

Я – знак лунатика, свой карниз

Пройду, как последний путь.

Ввысь возносясь, я презрею низ –

Болотную нашу муть.

***

В прощальной новогодней мишуре

Светилось, как в волшебном фонаре,

Неведомое нам еще начало

И ничего пока не означало.

По ярмарочным я спешу рядам,

Где светятся шары и тлеют блестки,

И я минут последних не отдам,

Пружинисты шаги и взгляды жестки.

Седого серебра порхает нить,

Ее я прочь отодвигаю тайно.

С любимыми не расставаться – быть,

Сквозь «не могу» и через «нереально».

***

Поди не девятый, но все-таки вал,

И морось, и серость, и снулость…

Я шла, и с волны меня ветер сдувал,

Я в вечности только очнулась.

Там ангелы пели, поземка мела,

Цвела в новогоднюю стужу,

Сама я в себе лабиринтом была,

И мне не хотелось наружу.

Где стрелки нам свыше укажут – пора,

Где им, будто душам, внимают.

Где суетность, праздничность – все мишура,

Где любят, но не понимают.

***

Пусть забыли нас, пусть обидели,

Пусть шуршит под берегом спелый лед.

В храме снег идет, вы же видели,

В храме медленно снег идет.

Хлопья виснут здесь, как заклятые,

А иконы в инее, как в гробу.

Души маются  незачатые,

Хоть какую бы да судьбу

Каждой жаждущей воплощения

На неведомом ей пути.

В храме – снежное опустение,

Нас за это, Господь, прости.

***

Пусть тюремно – больничная

Неизбывна надсада.

Горе – дело обычное,

И трагедий не надо.

Чувство было да убыло,

Оглянувшись уныло.

Горе нас приголубило,

Пустоту заменило.

И скукожив растения,

Осень ставила точку.

Горе – наше спасение –

Дарит смерти отсрочку.

***

С годами я стала искать –

Сама б не поверила – юность…

Ее я все яростней жду,

Чем ближе ко мне моя смерть.

Я помню, что юность была,

Но так неотчетливо, мигом.

Не вовсе пуста, но прозрачна,

Не воздух – единый глоток.

А может – стрела, но не в цель,

А лишь по касательной мимо.

И все еще точка касанья

Свербит, завершения ждет,

Желает закончиться звуком

Устойчивым, смерти под стать.

***

Звезда лишь потому она звезда,

                                   что любим.

Нет – так вдребезги и к черту.

Меж нами

                  волн дремучие стада,

К любви всегда торопимся,

                                  как к порту.

Спешим,

               идем по линии беды

И тяжко дышим

                    в воздухе распятом.

Хитра система

                             атомов звезды,

В которой гениален

                                 каждый атом.

***

Когда придешь,

простерший длань Свою

Над крышами,

что нас беречь устали,

На старте я, готова, на краю –

лишь выдерни в сплошные вертикали.

Ну да, боюсь

и кутаюсь в халат,

И про себя читаю

Символ Веры.

Не граду мир,

но и не миру град…

Томлюсь своей игрою

в полумеры,

Томлюсь в своих усильях по уму

И знаю, что усилья однобоки.

Простерший длань,

Он знает что к чему:

Какие знаки и какие строки.

***

Гадание о нас – оно в былом.

А в будущем – о нас преданье живо.

Сегодня ограничено столом,

Над коим я склоняюсь терпеливо.

В размах локтей, упершихся в края,

В напряг души, готовой наизнанку,

Пока мое сновидческое «я»

Еще хранит поэзии делянку.

***

Бессонницей жизнь меня вечно куражит,

У борта волну за волною круша.

То бродит душа, пока тело приляжет,

То тело привстанет, приляжет душа.

Ловлю маяка ненадежные очи,

Я качку терплю, охраняя жилье,

И даже когда ни надежды, ни мóчи,

Терпение – главное дело мое.

Терпеньем жива как небесною манной,

И, кажется, им я возвышена впрок.

Мне жизнь без него представляется странной,

Как отполированный детский мирок.

***

Над нами марево небес

Качалось пьяно.

Фонтанный дом, фонтанный лес,

Река фонтанна.

Все воедино завитки

Барочной лепки

Скрепляли отсветы реки,

Ограды, ветки.

Был град, как мир и мир, как град,

В размахе зала,

И уж который день подряд

Сирень рыдала.

Наплывом слёз смягчало зной

Начала лета.

И чайки силуэт резной

Был полон света.

***

Жизнь моя то в разворот, то нитью,

То черна, то призрачно бела.

Путь прошла вслепую, по наитью,

Зрячею на вряд ли бы прошла.

Удержала б в равновесье тело,

Не сбивалась, двигаясь в строю,

Только под конец пути прозрела,

Зрячесть проклинать не устаю.

Вкось улыбки, трижды вкось морщины

И в глазах таящаяся гнусь,

Я в столбняк вхожу от бесовщины,

Мелко нескончаемо крещусь.