Номер 3(72)  март 2016 года
Анатолий Добрович

Имя фамилия Рукава в кружевах

1.

В 2006-м Владислав Виноградов создал фильм о Б. Окуджаве - «Арбатский романс». Фильм понравился мне (как, очевидно, миллионам современников знаменитого поэта), но при просмотре киноленты вспомнилось не только мое многолетнее преклонение перед даром Мастера. Представьте, что-то неодобрительное соседствовало у меня с преклонением. Тут, кажется, уместнее было бы промолчать: речь ведь всего лишь о факте моей биографии. Но когда спрашиваю себя, откуда это «неодобрительное», в голову приходят ответы, которыми, пожалуй, стоит и поделиться.

За что ж вы Ваньку-то Морозова или Мы успели сорок тысяч всяких книжек прочитать - это в компании близких мне людей было принято сразу и без оговорок. Претензии появились потом… Каким бы словом воспользоваться? «Слащавость»? Ну, уж нет. Слащавость в моих глазах олицетворял Сергей Никитин. «Уютная встроенность в идеологическую систему»? Но примером этого был скорее Юрий Визбор. Есть, однако, в Окуджаве что-то благостное, и это меня и моих друзей раздражало. Он мудр и человечен, утончен и ироничен, он обращен к добрым людям. Слушающие и поющие его песни кажутся себе добрыми людьми - мудрыми, человечными, утонченными и ироничными. Худо ли - пробуждать в людях благое? Но когда они собираются сотнями, и все с гитарами, все с просветленным взором и с общей песней Возьмемся за руки, друзья или Давайте говорить друг другу комплименты, - право, оторопь берет. У Булата Шалвовича, похоже, не было аллергии на советский коллективизм.

У вот меня она была. И так же, как некоторые начинают задыхаться от кошачьей шерсти в доме, я испытывал дискомфорт от того, что называл про себя «окуджавством». Мне (и не мне одному) недоставало терпимости к прекраснодушию; пьесы неподражаемого Евгения Шварца я называл «шварцеванием действительности». Не так, не так, казалось мне, устроена действительность, и к умилению собой, на мой взгляд, не было у людей ни повода, ни права.

Я, конечно, спорил с собой. С самого начала понимал, что Булата Окуджаву следует считать лучшим мелодистом среди тех, кто сочинял песни, не будучи профессиональным композитором. Иные его мелодии завораживали, удивляли изяществом. В его пении была грузинская музыкальная точность, славянская распевность и совершенно особая чистота – чистота тихого мартовского снега, падающего в уже не морозном воздухе. Но главное в его песнях - безупречное слияние мелодии с поэтическим текстом высокой пробы. Стихи и музыка извлекались на общем дыхании, из единого источника. Не «музыка на слова» и не «слова на музыку», а неразделимая смысло-мелодическая стихия, этакая стихомузыка.

2.

Для сокрушительных текстов Галича мелодия оказывалась скорее мастерски подобранной упаковкой; почти все его песни примерно на один мотив, и более выговариваются, чем поются. Неистовый Высоцкий держался определенного мелодического стереотипа, обрекавшего песни на вхождение в фольклор, хотя в пределах «жанра» он поднимался порой до подлинных музыкальных находок. Но особое место, на мой взгляд, принадлежит бардам-мелодистам: Новелле Матвеевой, Булату Окуджаве, Евгению Бачурину. (Последний, кстати, почти никем сегодня не упоминается. И это поддается объяснению).

Есть знатоки поэзии, считающие, что стихи, вообще, петь не следует: они сами обеспечивают себя музыкой – собственной музыкой. В чем немало правды. Чтобы положить на музыку совершенные стихи, не профанируя их, надо быть композитором уровня Глинки, Мусоргского, Чайковского, Рахманинова. Иначе вас коробит от «рамок», в которые заключил текст самонадеянный, но посредственный композитор. Другое дело, когда кто-то способен сочинять стихомузыку. У такого сочинителя иногда первым напрашивается мотив, который ждет наполнения «подходящими» словами. Иногда же наоборот - сначала возникают слова, но они неспособны по-настоящему ожить без «заливки» мелодией. Дальше начинаются так называемые творческие муки: то музыкальная тема не впускает в себя определенные слова, то слова противостоят развитию темы (поскольку я и сам сочинял песни, знаю это из собственного опыта).

Возвращаясь к Окуджаве. Стихомузыкант это был феноменальный; возможно, во всю историю России не случалось подобного. И что - обязан он был подавлять свою творческую сущность из опасения чересчур польстить публике и сделаться ее кумиром? А как насчет коллективного энтузиазма слушателей джаза? Почему от этого меня оторопь не брала? Ну, здесь людей объединяло выпадение из ментальных стереотипов советчины, и это, как я полагал, было хорошо… А под Окуджаву впадали в ту же советчину - пусть иного толка…В отличие от Булата Шалвовича, я «мальчиком с Арбата» не был и бессознательных братских чувств к окружению с детства не испытывал. Можно сказать: «Твоя проблема». Но ведь иные из моих знакомых, куда в большей мере подходя под определение «мальчик с Арбата», тоже сторонились нормативного коллективизма…

 3.
 Я хотел бы до конца и бескомпромиссно разобраться в оттенках своего неоднозначного (отчасти «неодобрительного») восприятия Окуджавы.
Может, тут что-то личное?.. Тоже не исключаю.
 В молодости (а она затянулась у меня лет до сорока) мне казалось, что стать известным - обязанность сочинителя. Я рос в провинции и имел там репутацию подающего надежды поэта. События, развернувшиеся в мои юношеские годы, отчетливо показали: чтобы публиковаться, необходимо, так или иначе, демонстрировать преданность «партии и народу». Сперва сделать себя «имя», и уж под прикрытием имени пытаться выразить то, о чем на самом деле болит душа. У меня не получалось сделать «имя», и, как очень многие, я писал «в стол». Тем не менее, уже живя в Москве, в начале 60-х сочинил как-то стихи, исполненные патриотического пафоса («или я не сын страны?»). Мне посоветовали обратиться с этим в «Литературную газету»; так я оказался в кабинете заведующего отделом поэзии Б. Ш. Окуджавы.
 Тот, с трудом скрывая скуку, деликатно, но твердо высмеял текст. Он был прав, и я мгновенно согласился с критикой. Перед тем, как я ретировался, в кабинет вошел кто-то из друзей-сотрудников хозяина, обращавшийся к нему на «ты» и по имени. Первым делом он поцеловал Булата в высокий лоб (не оставляйте усилий, маэстро, не убирайте ладони со лба), и лишь затем вкрадчиво заговорил. Выйдя, я вдруг понял: не бывать мне в этом кругу, не целовать лбы и не быть целованным. Не каждому дано сочинять так, чтобы и публика благоговела, и начальство снисходило. Да до такой степени снисходило, что доверяло бы даже стихами в журнале заведовать.
 Не в этом ли эпизоде дело? Но ведь такова была тогдашняя ситуация. Либо не пиши, либо лги, либо пиши с полной верой. Когда-то прекрасный украинский поэт (ныне считается классиком) наставлял меня: «В социализм трэба вирыты». Не всякий пишущий стихи имел шанс стать советским поэтом. К тому же, ведь не показывал я Окуджаве того, что писалось в «стол». Возможно, он к этим стихам отнесся бы благосклоннее. Впрочем, вряд ли. Задушевность не была сильной стороной моих стихов. Вот образчики:
 «…Вся суть моя запрещена как непристойность и крамола негласным духом комсомола и пионерского звена. Вживаясь боком в коллектив с его заправкой душ и коек, я был заведомо труслив и политически нестоек. Все по шоссе, а ты - сторонкой. Сумей простейшее понять: тебя отлили шестерёнкой, и в ней зубцов должно быть - пять! Уже деталь, а не сырец! Не самоцель - одно из средств! Неподчиненье этой карме - считали за шестой зубец. И потрясали кулаками».
 … «В те дни, отчаянно коптя, земле оставив тонны гула, сосцы созвездий тупо ткнуло слепорожденное дитя. Колонны заводных людей, бренча латунью славы прошлой, рвались отшлепывать подошвой брусчатку древних площадей. А на плечах у тягача, как воцаряющийся идол, величественно плыл, торча, снаряд фаллического вида. Давался стойкости зарок. И видя смертоносный фаллос, толпа довольно улыбалась, и маршал брал под козырек» (Из «Ателье ямба», 60-е).
 4.
 Естественно, я примыкал к компании «непризнанных». Дружил с автором горьких и едких песен Фредом Соляновым (к счастью, этот талантливый и достойный человек не забыт, его песни продолжают скачивать в Интернете). Может, имела место зависть менее одаренных к более одаренным, неудачников - к преуспевшим? - Строго говоря, этого тоже не следует упускать из виду.
 Но если и так, наша зависть изначально гасилась отрицанием путей, ведущих на советский Олимп. Люди, с которыми я был близок, недоумевали. Вот вы уже в Переделкино поселились, патетически требуя: «Уберите Ленина с денег!». За границу ездите – избранным разрешают. Описываете, какой трепет охватил вас, когда, ночуя у Пикассо, нащупали под кроватью его тапки и - о счастье! - поместили в них ступни… Ладно, тщеславие не самый страшный грех. Но как можно получать щедрые подачки от власти, если в глубине души ее презираешь? Или это мы неудачники, ее презираем, а они – нет, поскольку мыслят шире и видят больше?..
 Всё сказанное, впрочем, в наименьшей степени относилось к Булату Шалвовичу – уж он-то виделся нам безусловно честным человеком. А главное, появлялись у него песни, которым в моем кругу сразу же давалась оценка бессмертных. Вот одна из них: Сумерки природы, флейты голос нервный, позднее катанье… На передней лошади едет император в голубом кафтане… Тут бездна открывается. Та самая, которая «звезд полна».
 Нет, не получается свести противоречивое отношение к Мастеру к личной обиде, либо к зависти. Попробую зайти с другой стороны.

 5.
 Лет с шестнадцати я стал догадываться о ткацкой фабрике, ткавшей мировоззрение в миллионах голов. Правда подразделялась на «малую» (очевидность) и «большую» (всемирно-исторический смысл происходящего). То был мир преломленных смыслов. Проникновенные строки песни – «раньше думай о родине, а потом о себе» приходилось на уровне практики понимать так: не умничай и выполняй, что приказано.
 Вот что понял в лагерях Варлам Шаламов: «Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу – к остальному он равнодушен… Узнал, что мир надо делить не на хороших и плохих людей, а на трусов и нетрусов. 95% трусов при слабой угрозе способны на всякие подлости, смертельные подлости».
 Не-сидевшим такое и в голову не могло бы прийти. Но и у них постоянный страх не давал о себе забыть. И вот тут, на фоне «оттепели», заработала советская костюмерная.
 Людям нравилось мысленно прикидывать на себя дорогие одежды гусар, кирасиров, великосветских дам. Так они ощущали близость к старорусской дворянской элите. Даже элегантный эсэсовский мундир (Штрилиц!) - вражеский, казалось бы, - возвышал нас над штампами бесправной обывательской жизни и тешил нашу мечту о значительности. Вся наша жизнь то гульба, то пальба? - Бросьте, - возражал я в уме Окуджаве. Это не про нас, а про их благородий. Вся наша жизнь – стояние в очередях после работы. А вам что - заказы привозят?..
 Красный камзол, башмаки золотые, белый парик, рукава в кружевах… Как куколку, одел своего маэстро Булат Шалвович. Вообще, в его поэтике моменты одевания довольно значимы. Берет немыслимый такой на нейВ красно-белом своем будет петь для меня моя Дали. В черно-белом своем преклоню перед нею главу.
 Просветленное лицо прекрасно. Но просветленное лицо оказалось превращенным в маску для личности. В театральный костюм. Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву. Ясное дело, слывешь человеком возвышенного склада.
 Что же мешало мне доверять возвышенному? Парадокс: может быть, моя собственная склонность к экзальтации, затуманивающая реальность и требовавшая противовесов? Разве не был я в старших классах школы и на первом курсе мединститута ревностным комсоргом? Разве не пел (мурашки по спине) «Полюшко-поле» или «Сотня смелых бойцов из буденновских войск»? Разве не считал День Победы главным праздником страны? Разве не внушил мне отец, прошедший войну, благоговение перед русским народом («Смотри, смотри какие лица» - это он во время показа незабвенного патриотического фильма «Сказание о земле сибирской»)?
 Но здесь приходится затронуть еще один момент, который кое-что объясняет.
 6
.
Я еврей. И уже в девять лет от роду понимал, как это постыдно и опасно. В эвакуации, где я оказался с матерью, по радио передавалась издевательская песенка о Гитлере на популярный мотив; там была строчка «ефрейтор-генерал». Мальчишки-сверстники пели это как «еврейтор -генерал», со злорадством наблюдая мою растерянность. Как так - главному губителю евреев приписывать что-то еврейское… В четырнадцать лет я увидел, как у билетной кассы здоровенный краснорожий гражданин схватил за нос другого, с бледным лицом, приговаривая: «Да ведь ты жид, жид!». И тот всего лишь пытался высвободиться. Всего лишь. Окружающие не вмешивались. С тех пор меня не отпускал стыд за бледнолицего, не давшего сдачи. И стыд за себя. Не потому, что, хилый подросток, я не кинулся на краснорожего - струсил. А потому, что допустил в уме, что тот, возможно, вправе презирать евреев. Пришлось потом долго лечиться от презрения к себе.
 Лечение шло трудно. Разразилось дело «врачей-убийц» с еврейскими фамилиями, и от меня, студента-медика, стали отшатываться однокурсники. Вскоре «отец народов» преставился, «дело» лопнуло, но не забыть разочарования и досады на лицах двух милых комсомолок (с одной из них у меня до этого даже начинался бурный роман) - уж очень не хотелось им отказываться от открывшейся страшной правды о евреях! Но комсомольская богиня – ах, это, братцы, о другом. Именно. О другом. Мой иногородний дядя, тем временем, отсиживал свои 10 лет за «попытку отделить Крым от СССР в пользу Израиля». На этом этапе комсомолия для меня и кончилась. И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной… Не надо мной. Заявить о выходе из ВЛКСМ означало вылететь из института, а я был благоразумен. Взносы, естественно, платил, но больше не высовывался.

Потом двадцатый съезд, где малограмотный функционер разоблачил «культ личности», чтобы вскоре создать культ собственной личности. Потом Шаламов, Солженицын, травля Пастернака, Синявского и Даниэля, суд над Аликом Гинзбургом, товары по блату, поезда в Москву из провинции – за колбасой… Я превратился в одного из людей, не умеющих и не желающих разделять с коллективом какой бы то ни было энтузиазм. Когда-то русский друг, ценивший мои песни, сказал: «В тебе одиночество поёт». Ну, а на хрен советскому народу твое одиночество? – резонно заключил автор песен.

Пожалуй, этот комплекс мешал мне отстаивать и свои литературные амбиции. Нет-нет, а закрадывалась в голову мыслишка: «Вот еще один из этих лезет в русскую литературу». Спустя десятилетия мне стало доступно письмо любимого А. Куприна, где едко подмечалось, что всякий еврей мнит себя прирожденным русским писателем. Как это совпало с моими собственными суждениями! Как это грызло меня и прежде, при чтении великолепных русских стихов, написанных евреями-современниками, которые перенесли то же, что и я, но, гляньте-ка, «притулились» (дивное украинское слово!) к не любящей евреев стране и по-хозяйски расположились на Олимпе при советском режиме.

А в возрасте уже под пятьдесят было у меня памятное плаванье по великой реке в составе «бригады культпросвета»; в нее почему-то подобрались не на шутку образованные юдофобы, с философским уклоном. Они-то мне окончательно и разъяснили, какая это мерзость - принадлежать к метафизическим врагам Святой Руси. Кончилось тем, что уже немолодым я решил перебраться из СССР в Израиль - дабы метафизическое противостояние обрело окончательную полноту.

Моцарт отечество не выбирает, - казалось, несется мне вслед, и это воспринималось как пощечина. Так то же Моцарт, - оправдывался я перед самим собой. - Моцарт не выбирает, а ты - да. Но страна, которая принимает любовь к себе при условии, что ты отрекся от собственной нации, ставит человека в положение двурушника. А двурушник - он тем более заслуживает презрения. Замкнутый круг.

…Может, тут-то собака и зарыта?

Но, другой стороны, разве не было у меня среди московских друзей этнических русских, которые, как и я, воспринимали Окуджаву неоднозначно?

7.

Однако жe меня глубоко трогает фильм Виноградова… Там даны лица («Смотри, смотри, какие лица!»). Например, лица тех, кто шли потоком мимо гроба Булата Шалвовича.

Таких лиц на телеэкране больше нет, - установил я не без испуга. – Подумай, что происходило. Они хотели жить и раскрывать свои таланты, а не зарывать их в землю; некоторым это удалось. Быстро проходят лета молодые. Да, жить, творить и любить, петь у костра и получать ордена! А не возить тачки на рудниках и хлебать лагерную баланду. Они не могли бы поверить в распад СССР (а ты бы – мог?) и надеялись на социализм «с человеческим лицом». Но ведь и ты до поры до времени надеялся!

А кстати, желание уехать из СССР окончательно сложилось у меня как раз при виде «человеческого лица» М.С. Горбачева, прилюдно оравшего на Андрея Дмитриевича Сахарова. Вот у опального академика лицо было действительно человеческим.

Как и у этих, у гроба.

Они в Окуджаве оплакивали ушедшую часть себя – возможно, лучшую часть. В нынешней России хватаются за «национальную идею»; этим людям была соприродна идея интернациональная. Им были смешны американизмы типа «вот человек, стоящий миллион долларов» - чего стоит человек, определялось по другим признакам. Они были в разную меру грешны, а то и циничны, но стяжательство и разнузданный эгоцентризм считались у них неприличием - равно как и стукачество. Их мир был поляризован на духовное начало, которое они, как им верилось, олицетворяли, и бездуховное, олицетворяемое властью и ее «органами». Свою гражданскую миссию они полагали в сбережении и накоплении духовности.
 Глупо, но признаюсь: всю долгую советскую жизнь я внутренне стыдился того, что «не сидел». Самые достойные – не терпели, протестовали и - «чалились». Суждение, конечно, чересчур прямолинейное. Но ладно, давайте будем этих, у гроба Окуджавы, считать «не самыми достойными». Пусть. Но куда вот такие теперь подевались? Можно ли полагаться на их интеллигентных отпрысков, восседающих в роскошных «офисах» и автомобилях, носящих одежду, обувь и часы «от…» и проводящих отпуска на европейских горнолыжных курортах?
 Кто знает. Я вижу на телеэкране ритуально подобострастное к начальству российское чиновничество – точь-в-точь как те, прежние «аппаратчики», только лощёные. Я шарахаюсь в Сети от безграмотных блоггеров-хамов, буквально больных юдофобством. Я выключаю передачи с «гламурными» дамами и господами. Выключаю кровавые русские боевики, чьи режиссеры озабочены, прежде всего, кассовым сбором. И я немедленно выключаю российскую эстраду, эту «попсу», с ее однообразным вульгарно эротическим напором. Я в шоке от дегенеративных текстов иных песен – раньше такое пели разве что в подворотнях. Я угнетен отсутствием мелодий: всё жёванное-пережёванное, предсказуемое; когда-то приятель, джазист, называл такую музыку «какашками». Подобное «лабухи» играли во второсортных ресторанах - чтоб «забашлять» - джазом ведь не прокормишься. Я не принадлежал к поклонникам эстрады, но как не отдать должное мелодиям Раймонда Паулса, Микаэла Таривердиева, Александры Пахмутовой, Яна Френкеля? Они держали уровень, до которого теперь редко кто поднимается. Куда заехала Россия, избавившись от советской власти? С каких пор духовность выказывает себя в попах, освящающих ракетные установки?

8.

Многим людям в той стране хотелось - и снова хочется - видеть жизнь вовсе не так, как я. Иными глазами. Гордиться удалью, одаренностью, терпеливостью, силой и… этим самым… духовностью. Не везет мне в смерти, а везет в любви. Я же и к народу такому принадлежу, которому всё больше в смерти и «везло».

А не пора ли отпустить их всех с миром, - приходит в голову. – И тех, что были тогда с гитарами, исполненные «окуджавства», и тех, кто сегодня разъезжает по свету, распевая хором и с особой задушевностью «Песни двадцатого века». Им что Окуджаву петь, что Никитиных, что Визбора, что других бардов с их жизнеутверждающим посылом - какая разница? Словно и не было тяжкого противостояния обреченных одиночек - государству, не было загубленных миллионов, подспудного идеологического напряжения в советском обществе. Словно всё шло, как надо, только вот обстоятельства повернулись не туда… «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно» - вот и славно, продолжаем надеяться! Сумерки природы Булата Шалвовича, как правило, не поют: это выпадает из рамок здорового национального самоощущения. Евгения Бачурина тоже не поют, несмотря на его изысканный русский мелос. Это песни человека-одиночки, ошеломленного лирическим чувством (вдобавок, как оказалось, и он – еврей!…а мелос-то русский использует!). «Течет ручей с твоих плечей, и нет ни дней и не ночей – лишь звездочка в небе, да дырочка в хлебе… Поёт он песенку одну: что я, наверно, утону – в ручье, а не в море, в слезах, да не в горе»… Ну, и кому это нужно?

А ведь у лучших тогдашних бардов случались-таки удачные мелодии – пусть на тексты, которые я воспринимал как верноподданнические. Иные из тех ребят и при новом режиме стали верноподданными. И опять орденами награждаются – только уже в форме крестов. И то сказать: если человек искусства нуждается в покровительстве, в спонсорстве, - с чего мы взяли, что покровительство партийных властей или «отца нации» хуже, чем покровительство воротил бизнеса, прикидывающих, сколько они заработают на артисте? Пусть люди тешат свое коллективное Эго, это нормально. Смотрю, упитанные современные русские (по виду - из тех, что «на ходу подметки рвут»), обвешались нательными крестами. Стаями плавают в Крещенье в ледяной воде и выходят из нее духовно обновленными… А тебе-то, тебе-то что? – спрашиваю себя. - Тебе там не жить.
 Глядел я на Юрия Роста и на Петра Тодоровского в фильме Виноградова и видел в них людей своих – даже если я им не свой. Они были личными друзьями Окуджавы, потом подняли над головами его небывалый дар, и это его дар той России, которая - в них, а может, до сих пор и во мне. Лишь бы она не пропала совсем, затоптанная «попсой». Но…Что опять мешает? Вот что: ватничек на Ю. Росте. Он говорит, что Булат такой же носил в Переделкино. Это зачем? - В знак общности с рабоче-крестьянскими массами? Или с зэками? Или в пандан дорогим шубам удачливых советских и постсоветских современников? Медальку почему-то Ю. Рост (мастер, мудрец, мужик из настоящих!) на свой ватник нацепил… На ватник? Кто так носит?.. «И на груди его светилась медаль за город Будапешт» ? (Кстати, потрясающая была песня. Не следовало бы тут аллюзиями баловаться). А может, приходит мода носить ватники? «Вы полагаете, всё это будет носиться? – Я полагаю, что всё это следует шить»…Когда-то от оптимизма этой песенки мне хотелось пинать заборы.

9.

И вот, осенило: советская «костюмерная» как-никак, а отчасти высвобождала людей из-под идеологического спуда! Возвращала им самосознание личности. То был некий культурный процесс, а человек, приобщающийся к культуре, хочет, среди прочего, по-иному одеться. Наряду с внутренним преображением (да хоть и без него). Окультуривание проникло даже во власть – неспроста поэзией постепенно начали там и сям заведовать поэты от бога, а не дятлы вроде Николая Грибачева или Александра Прокофьева. Неспроста диссидентов перестали сажать без юридического оформления: целые отделы вежливых и образованных гебистов отслеживали их писания и контакты, собирали доказательства их «неблагонадежности». Дела им стали шить уже с оглядкой - если не на закон («дышло»), то хотя бы на какие-то там творимые и уточняемые наверху инструкции.

Смена режима, напомнил я себе, - увы, не результат культурной и общественной деятельности интеллигентов (хотя им хочется так думать). Режим просто рухнул: «жрачка» кончилась. И страна изменилась. Но ее многовековая культура естественным образом пытается сшить с настоящим прошлое – включая и советское, когда, вопреки тупому чиновничьему режиму, цвели и блистали покорившие мир таланты. Теперь заблистали новые, и они выражают признательность прежним за всё лучшее, что в тех было…

На фоне Пушкина мы все теперь в обнимку – мягко иронизировал Булат Окуджава. Теперь мы в обнимку и на фоне Окуджавы. Слава богу, и птичка вылетает.

 


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:7
Всего посещений: 2534




Convert this page - http://7iskusstv.com/2016/Nomer3/Dobrovich1.php - to PDF file

Комментарии:

Григорий
Иерусалим, Израиль - at 2016-05-19 18:55:38 EDT
Мелочная, глупая статейка... Ну, хоть как-то охота прислониться к Окуджаве автору ... Злая обида графомана на мастера...
Семён
Санкт-Петербург, Россия - at 2016-04-01 11:45:20 EDT
К записи от 22-03-2016 хочу добавить стихотворение "Слово о Булате"
другого замечательного поэта Бориса Чичибабина.

Слово о Булате

Хвалюсь не языком,
не родом, не державой,
а тем, что я знаком
с Булатом Окуджавой.

Он скромен, добр и смел
и был на фронте ранен,
а в струнном ремесле
никто ему не равен.

Хоть суета сует
свои соблазны множит,
он — истинный поэт,
а врать поэт не может.

Когда лилась ливмя
брехня со всех экранов,
он Божьей воле внял,
от бренного отпрянув.

Во лжи срамных годин
(а дело не за малым)
из сонма он один
остался не замаран.

Не самохвал, не шут,
как многие другие, —
раскрытый парашют
у падавшей России.

Я чокнусь за него
с друзьями веком об век:
мне по сердцу его
интеллигентский облик.

Не шут, не самохвал, —
как воду из колодца,
он любящим давал
уроки благородства.

Не ластился к чинам,
не становился в позу,
а честно сочинял
свои стихи и прозу.

Не марево кадил —
лирическая малость, —
он с ней в сердца входил,
и жизнь переменялась.

Мы верили ему,
бродя по белу свету,
как верят своему
любимому поэту.

Гнездо разорено,
и брат идет на брата,
а мы-то, все равно,
поклонники Булата.

Я с песнями его,
любя, полжизни прожил, —
для сердца моего
нет музыки дороже.

Начало 1990-х

Опытный читатель
- at 2016-03-22 15:58:22 EDT
ae_Krylov
"Жить мифами (в частности о биографии Окуджавы) имеет право каждый. Но строить на своём невежестве некую теорию -- неплодотворно."
Не думаю, что здесь кто-то строит теорию, но примеров глумления над авторами, жившими и творившими в советское время, предостаточно. Похоже, что глумление над великими это одна из главных страстей литературных пошляков и графоманов.

Вот цитата Веры Матвеевой, хорошо известной в КСП.
Оно из начала 70-х годов прошлого века, но как звучит сегодня, на злобу этого дня.

"Кто-то красное солнце замазал черной гуашью,
И белый день замазал черной гуашью.
А черная ночь и без того черна."
Вера Матвеева

Беды не тают
Беды не тают, а дни улетают,
И где-то надежда машет рукой.
Время промчится, и что ни случится,
Ночью безбрежный хлынет покой.

Кто-то красное солнце замазалл черной гуашью,
И белый день замазал черной гуашью.
А черная ночь и без того черна.

Кто-то все не черное черной гуашью мажет.
Но в черном окне кто-то белой косынкой машет
И эта косынка издалека видна.

Беды не тают, а дни улетают,
И где-то надежда машет рукой.
Время промчится, и что ни случится,
Ночью безбрежный хлынет покой.

Вот уж не стало зеленой травы под ногами,
И не стало жёлтой тропы под ногами.
И не стало синего неба над головой.

Кто-то черными взялся за черное дело руками.
Но пока в темнотпе мелькает белое пламя,
Ничего не может случиться со мной.

Беды не тают, а дни улетают,
И где-то надежда машет рукой.
Время промчится, и что ни случится,
Ночью безбрежный хлынет покой.

Марат Гизатулин
Лимасол, Кипр - at 2016-03-22 12:08:07 EDT
Почти каждая сентенция автора у меня вызывает недоумение.
Недоумение от того, как любопытно и нетривиально некоторые люди воспринимают поэзию, искусство вообще и даже просто «что такое хорошо и что такое плохо».
Сергей Никитин, по мнению Добровича — это слащаво, а На фоне Пушкина мы все теперь в обнимку — это ирония, оказывается. Невольно задаёшься вопросом: а слушал автор всё то, о чём глубокомысленно рассуждает в своём опусе?
Думаю, что слушал, конечно. Просто есть люди, которые слушают одно. А слышат совсем другое. Как в той поговорке: слышит звон, да не знает, где он. Поэтому обсуждать литературоведческие и музыковедческие изыски автора нет смысла.
А вот о «непризнанном» «непримиримом борце с режимом» Добровиче и продажным конформисте Окуджава и иже с ним хотелось бы два слова сказать.
Теперь, по прошествии полувека после описываемых Добровичем событий выявилось огромное число людей, которые и тогда знали всю цену чудовищному советскому режиму. В их числе и автор статьи, конечно и хвала ему за мудрость и проницательность. Но почему автор так строг к другим, ведь не всем бог дал ума. Вот и Вознесенский не по подлости своей просил убрать Ленина с денег, а потому, что искренне его любил. И Окуджава долго был в плену иллюзий и расставался с ними не сразу, а постепенно. И даже подозреваю, не потому они так писали, что были глупее или как нам пытаются внушить, подлее автора статьи. Просто они получили соответствующее воспитание и образование. И других источников информации у них не было.
Говорю это с полной ответственностью, потому, что сам был когда-то таким — слепым октябрёнком, пионером и комсомольцем. Пока не прозрел окончательно. Тогда вышел из комсомола.
Знаю нескольких честных людей, которые раньше меня всё знали про режим и принципиально не вступали в комсомол и работали сторожами или истопниками, чтобы не приносить дохода совку.
Но не таков непримиримый Добрович:
«Заявить о выходе из ВЛКСМ означало вылететь из института, а я был благоразумен».
В заключение хотелось высказать сожаление чудовищным уровнем грамотности поэта и барда Добровича. Нет сил разбирать весь опус, достаточно будет привести только одно его предложение:
«У вот меня она была».

Семён Гольдберг
Санкт-Петербург, Россия - at 2016-03-22 11:53:57 EDT
Несколько раз перечитал статью, чтобы понять, что же хотел сказать автор. Было ощущение, что А.Добрович, хочет найти какие-то недостатки в жизни и творчестве Окуджавы и… это ему не удаётся. Хотя, наверное, их можно найти (при большом желании). Но для этого надо всё же хорошо знать творчество Булата Шалвовича…
Из приведённых отзывов мне ближе всего то, что написано в цитате из беседы с отличной исполнительницей песен на хорошие стихи Ларисой Герштейн. И для меня знакомство с творчеством Окуджавы было потрясением. Потом многие другие достойные российские барды своим творчеством повлияли на мою многолетнюю любовь и к хорошей поэзии, и хорошим песням.
Я не понял, почему у А.Добровича Сергей Никитин олицетворяет «слащавость», а «уютная встроенность в идеологическую систему» связывается с Юрием Визбором. Можно вспомнить известную статью «О чём поёт Владимир Высоцкий?» в газете «Правда», где Владимира Семёновича поносили прежде всего… за известную песню Визбора «Рассказ технолога Петухова»…
Автор умудряется задеть многих, но я так и не понял, зачем он это делал…
В одном я согласен с А.Добровичем – «уместнее было бы промолчать».
Но я благодарен ему, т.к. в отзывах нашёл пару ссылок, содержание которых было очень интересным.

Виктор Юровский
Москва, Россия - at 2016-03-22 11:52:36 EDT
Резковато, конечно, ответил, Андрей Крылов автору статьи, но в целом, справедливо. Не совсем понятно, зачем вообще понадобился БШ. Автор хорошо пишет о себе, но фоном почему-то выбрал Окуджаву. На его место можно поставить многих из славной когорты шестидесятых. Насчёт известности Фреда Солянова, на мой взгляд, явно преувеличивает.
И про "слащавость Никитина", думаю, ошибочное утверждение. Побольше бы, на мой взгляд, таких "слащавых". Всегда чётко и открыто выраженная гражданская позиция. И ныне и раньше. Конечно, раньше не без советизма, но не оголтелого. А больше, всё-таки, оттепельных мотивов.

Б.Тененбаум
- at 2016-03-21 00:04:12 EDT
поддержавшего честное частное мнение профессионала, знатока бардовской песни Крылова, вопреки мнениям большинства читателей,

Помимо "бардовской песни", есть и другие "... отрасли ..." искусства, не правда ли ? Допустим, некая условная "жанровая живопись" ? И, соответственно, и для нее имеются профессионалы, знатоки и ценители, часто имеющие очень разные точки зрения на исследуемый ими предмет ?

Ну, и коли так, то "честное частное мнение", по определению носящее оценочный характер, не должно высказываться как неопровержимая истина.

Озер
- at 2016-03-20 20:07:50 EDT
Юрий Ноткин
- 2016-03-20 18:57:42(257)
Сегодня нет ни одного имени из живших и творивших в России, которое нельзя было бы «опустить» из нашего «высокого далека» в пространстве и во времени.
Ах Окуджава! Это который «комсомолочка в маечке-футболочке», «комиссары в пыльных шлемах», «возьмемся за руки, друзья» и т.п.
И ведь не со всеми еще хотел браться за руки, перебирал, подавай ему Зяму Гердта, Элика Рязанова, Дезика Самойлова, Исаака Шварца , Фазиля Искандера, Беллу Ахмадулину и пр., а от простых людей физиономию воротил. А ведь о каждом из упомянутых можно написать такое, что мало не покажется неважно, на том или на этом свете.
=====================
Огорчает больше всего то, что А.Добрович - поэт, если не умаливший своими «Рукавами в кружевах» собственное творчество, то никаким образом и не прибавивший ничего интересного. Радует больше всего отзыв Юрия Н., поддержавшего честное частное мнение профессионала, знатока бардовской песни Крылова, вопреки мнениям большинства читателей,

Юрий Ноткин
- at 2016-03-20 18:57:42 EDT
Сегодня нет ни одного имени из живших и творивших в России, которое нельзя было бы «опустить» из нашего «высокого далека» в пространстве и во времени.
Ах Окуджава! Это который «комсомолочка в маечке-футболочке», «комиссары в пыльных шлемах», «возьмемся за руки, друзья» и т.п.
И ведь не со всеми еще хотел браться за руки, перебирал, подавай ему Зяму Гердта, Элика Рязанова, Дезика Самойлова, Исаака Шварца , Фазиля Искандера, Беллу Ахмадулину и пр., а от простых людей физиономию воротил. А ведь о каждом из упомянутых можно написать такое, что мало не покажется неважно, на том или на этом свете.
А.Добрович – человек явно не чуждый поэтическому цеху, но своими «Рукавами в кружевах» он на мой взгляд собственное творчество умалил и мне ближе отзыв А. Крылова, нежели ремарка к нему Б.Тененбаума.
Предлагать глубже познакомиться с творчеством Б.Окуджавы нашему молодежному сайту наверно уже поздно, но вот предоставить слово ему самому, чтобы понять, что он думал о времени и о себе, конечно, для тех , кому это интересно, наверно было бы справедливо: http://newrezume.org/news/2016-01-04-12550

Цитата
- at 2016-03-20 07:00:22 EDT
"А потом был Булат, Булат Шалвович Окуджава. Дорогой мой человек, великий поэт и великий мелодист земли русской. Еще в Питере, девчонкой, впервые услышав песни Окуджавы, я испытала шок. Сердцетрясение. Поверьте, я отнюдь не сентиментальная барышня, но здесь, в Израиле, когда мне невмочь пересилить беду, когда наступает отчаяние, я беру гитару, сажусь в свой синий троллейбус и тихо еду на нем в свою страну успокоения. И это лучший маршрут.
Я перевела на иврит все его песни. И евреи из Европы, и евреи из Марокко, и даже черные иудеи из Эфиопии, затаив дыхание, слушают песни русского грузина.
В 82-м году я работала вместе с Кузнецовым в Париже, и там мне удалось выпустить первый в Европе диск Окуджавы. Презентация проходила в очень престижном концертном зале Парижа. Вся русская иммиграция, множество французов – Азнавур, Брассанс. Я пою Булата и жутко волнуюсь, потому что знаю, что где-то там, в зале, сидит он Сам. В начале второго отделения, как всегда, подошла к рампе: «Что бы вы хотели услышать еще?» И вдруг из пятого ряда поднимается худющий Окуджава и несмело говорит:
– Лариса, если можно, спойте меня на иврите.
И все второе отделение, по новой, словно не было первого, я пела те же песни на иврите. Так мы познакомились, подружились, и всякий раз, когда Булат в конце 80-х уже свободно приезжал в Израиль, накануне гастролей звонил мне в Европу: «Лариса, первое отделение – я, второе – ты на иврите». И где бы я ни была в тот момент – в Париже, Лондоне, Мюнхене – гитару в охапку – и стремглав на зов любимого Булата.
Над рабочим столом вице-мэра, на крашенной в канцелярский цвет стене, висит фотография – Булат Окуджава и Лариса Герштейн. Глаза обоих светятся счастьем, а вот чьи больше – не поймешь. Маленькая фотография.
Три года назад я учредила Фонд Булата Окуджавы. Фонд поддержки деятелей культуры русской общины Израиля. Типа вашего «Триумфа». Он дает очень приличные – по нашим масштабам – ежегодные премии. И вот на каждой церемонии вручения этих премий проходит конкурс авторской песни памяти Булата. Эти песни не про Окуджаву, даже не в его стиле, просто они ему посвящены. Большинство авторов – девчонки и мальчишки до 20 лет. Они приехали в Израиль совсем детьми – ну откуда бы им знать Окуджаву? А вот знают и любят."
http://www.berkovich-zametki.com/Nomer26/Drannikov1.htm

Фаина Петрова
- at 2016-03-20 04:24:39 EDT
Я с большой симпатией всегда отнсилась к Окуджаве, бывала на вечерах его памяти в Переделкино... Но кое-что меня смущало: "комсомолские богини", "комиссры в пылных шлемах", "Ах, Арбат, мой Арбат" (а я дитя московских окраин, и мне этот пафос был неблизок) Галич, Ким, Высоцкий больше отвечали моим чувствам и мыслям.
Мне было интересно читать Вас, некоторые Ваши замечания очень соответствуют и моим впечатлениям.

Виктор Каган
- at 2016-03-19 23:29:19 EDT
ae_Krylov
Москва, - at 2016-03-19 09:03:47 EDT
... ни в самиздате, ни в магнитиздате я творений г-на Добровича не встречал.

Это факт вашей, а не Анатолия Добровича биографии. Ставить ему в вину, что вы о чём-то не осведомлены, по меньшей мере смешно. Тем более, не вижу оснований для агрессии и хамства в его адрес, которые характеризуют вас, но никак и ничуть не его.

Б.Тененбаум
- at 2016-03-19 16:10:33 EDT
Опытный читатель
- 2016-03-19 16:03:24(153)
==
Я просто высказал свое мнение. Как неопытный читатель, могу сказать, что мне редко доводилось видеть тексты, подобные "... замечанию, сделанному Андреем Евгеньевичем Крыловым ...".

Опытный читатель
- at 2016-03-19 16:03:24 EDT
Б.Тененбаум
- 2016-03-19 11:58:24(135)
Вообще-то, писать отзыв на отзыв не полагается. Но для вот этого "отзыва" [ae_Krylov Москва, - 2016-03-19 09:03:47(127)]
- хочется сделать исключение.
Не часто попадаются тексты столь сконцентрированной злобы и глупости.
------------------------------------------------
Вообще-то не стоило делать столь скоропалительные выводы по замечанию, сделанному Андреем Евгеньевичем Крыловым.
К словам известного исследователя авторской песни ХХ века (В. Высоцкий, А. Галич, Б. Окуджава) следовало бы отнестись с должным вниманием и без ненужной нервозности.

Л. Беренсон
Еврейское государство - at 2016-03-19 13:14:42 EDT
Очень интересный очерк, много неожиданного (для меня) открылось. Не соглашусь с неприятием "жизнеутверждающего посыла" от достойных творцов любого жанра. Полагаю, что именно такой посыл спасал от смертной тоски "свинцовых мерзостей" советской действительности, уберегал многих от губительных пристрастий (будь что будет) и добровольных отказов от жизни. Отличные стихи автора другие и о другом, но не исключаю, что и те посылы неосознанно удержали и его на плаву, прибили к нашим берегам, где другие жизнеутверждающие посылы, но тоже часто спасительные. Не вижу причины заменять утверждения "нам песня строить и жить помогает" более поэтически совершенной строкой "дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана!?"
Б.Тененбаум
- at 2016-03-19 11:58:24 EDT
Вообще-то, писать отзыв на отзыв не полагается. Но для вот этого "отзыва" [ae_Krylov Москва, - 2016-03-19 09:03:47(127)]
- хочется сделать исключение.

Не часто попадаются тексты столь сконцентрированной злобы и глупости.

ae_Krylov
Москва, - at 2016-03-19 09:03:47 EDT
Автор к себе очень строг, когда заканчивая 4-ю главку, пишет, что в ней ему не удалось объяснить своё отношение к Окуджаве. Наоборот, именно здесь -- очень даже удалось. Иначе не пристегнул бы автор к Окуджаве Переделкино, в фанерном домике которого Окуджава сподобился послелиться уже когда советская власть рушилась, а также вовсе чужие "Уберите Ленина с денег" и тапочки Пикассо (истинных аргументов без этого "довеска" не хватило).
Все талантливые поэты, творившие в стол, давно известны. Они нашли свою "дырочку" для выхода к читателю. Хотя бы тот же Фред Солянов, с кругом которого автор себя олицетворяет. Но что-то ни в самиздате, ни в магнитиздате я творений г-на Добровича не встречал. А вы? Если трусил и носил по редакциям, как он сам сознаётся, другое -- сам виноват, и не стоило вылезать сейчас. А тем более винить в своих творческих неудачах Окуджаву. Ведь сам пишет, что носил свои смешно-графоманские опусы. Значит, тоже хотелось -- "как Окуджава". А не получилось "на Олимп" -- нашёл виноватого, никогда на том советском "Олимпе" не бывавшего.
Ну а если сегодняшнее (когда всё разрешено и ничем не грозит) выдаётся за написанное в 1960-е (как это делает, к примеру, ещё один убелённый сединами бард), то и тем более не стоило б заниматься такими подменами сейчас, когда всё легко проверяется и пока ещё живы современники.
Скажу честно, я дочитал только до бреда про эсэсовскоий мундир, который якобы должен возвышать кого-то в своих глазах. Только глянул поверхностно. Да и не думаю, что от этого ущербного автора можно ожидать каких-то мудрых мыслей, спрятанных в окуджавских цитатах, данных в основном не к месту.
Жить мифами (в частности о биографии Окуджавы) имеет право каждый. Но строить на своём невежестве некую теорию -- неплодотворно.

Инна Ослон
- at 2016-03-18 15:24:34 EDT
Интересные, честные рассуждения. А "Возьмемся за руки, друзья..." я воспринимаю как точное отражение эпохи. В советское время дружба была единственным утешением, - и уникальным институтом.
Сэм
Израиль - at 2016-03-18 13:42:40 EDT
Действительно интересный и новый (для меня) взгляд. И интересные строчки самого автора.
Но вот послушал Евгения Бачурина (к своему стыду даже имя его никогда не слышал) – очень неплохо. А потом послушал Окуджаву… Другая лига.
И интересный момент. Конформизм Окуджавы давал возможность всем, не только избранным, слушать его, на душе становилось светлее, а жизнь разноцветностней.

Игорь Ю.
- at 2016-03-18 05:54:29 EDT
Замечательный и во многом неожиданный текст. Под таким углом бардов и, особенно, Окуджаву, кажется, не рассматривали. Единственное замечание - Окуджава не остановился на "Комсомольской богине", это довольно быстро прошло. Он, если так можно упрощенно сказать, взрослел в своих текстах, особенно в прозе. "Упраздненный Театр" - значительная книга и, наверно, зрела годами, если не десятилетиями. Но и стихи 80-х были не только данью новым веяниям, как мне кажется, но и пересмотром своей позиции и себя в новом времени. Был бы жив сегодня, мог бы написать о себе самом что-то похожее.
Озер
- at 2016-03-18 00:58:08 EDT
Режим просто рухнул: «жрачка» кончилась. И страна изменилась. Но ее многовековая культура естественным образом пытается сшить с настоящим прошлое – включая и советское, когда, вопреки тупому чиновничьему режиму, цвели и блистали покорившие мир таланты. Теперь заблистали новые, и они выражают признательность прежним за всё лучшее, что в тех было…
На фоне Пушкина мы все теперь в обнимку – мягко иронизировал Булат Окуджава. Теперь мы в обнимку и на фоне Окуджавы. Слава богу, и птичка вылетает.
------------------
Так уж и рухнул? И страна, где 75% хотят обратно к Сталину, изменилась? И птичка вылетает, поиронизирую и я, прочитав статью.

Наталья
- at 2016-03-18 00:27:26 EDT
Может, вам будет интересно об Окуджаве

http://www.ng.ru/kafedra/2009-10-08/4_okurok.html

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//