Стихи разных лет

 ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Как искали друг друга они, как друг к другу стремились –

Человек и Всевышний, и каждый в другого глядел…

А в ладонях моих два крыла, два отрезанных - бились,

И казалось, что веер в руках трепетал и белел.

Я не помню, не знаю – кто крылья ломал мне до хруста,

Кто захлопнул ворота, - и небо закрылось вдали,

Кто сначала мне дал откровенье – стоглазо, стоусто,

А потом оглушил на шершавых ладонях земли…

А земля, как уставшая мать, как голодный ребёнок,

Так просила о ласке, о слове, о деле меня:

То кричала во сне, то меня поносила спросонок,

То в раскаянье бурном дарила рубины огня.

То меня ревновала ко всем сквознякам, то в раденьи

Расстилала ковры самых нежных фиалок своих…

И тогда я узнала, что значит полёт и паденье,

Что такое соблазны, и лица какие у них.

Вот когда небеса отражались в канавах и лужах,

Содрогались, почуя, что с женщиной схожа и я:

Так слабы мои руки, и хищный, беспомощный ужас

Дышит женскою страстью и заполоняет меня.

Неужели не ведомо мудрому, вещему небу,

Что и ангел пропащий с крылом перебитым – потом,

На земле прозревая, презрев всё, что здесь на потребу,

Превращается в слабую женщину с жалобным ртом.

ЖИЛИ-БЫЛИ

Улыбаешься мне и из прошлого ты еле-еле,

Обнимаешь за плечи меня – так светло и легко…

Только ты меня больше с собой не захватишь в Хомхели.

К снежным синим вершинам, высоко-высоко!

Там, в Хомхели, есть хижина – прямо в ореховой чаще,

Где огромное солнце пытается в тень заглянуть.

«Ах, малышка!» - ты шепчешь мне, словно пытаясь летящий

Облик времени остановить, чтобы вспять повернуть…

Я от сказок твоих убежала, мой дедушка славный!

И в дороге я встретила дэвов и гномов, и вот –

Тот, кто с Богом боролся, тот истовый, тот своенравный,

Святотатственный дух наказанья торжественно ждёт.

Потому что и в сказке расплата грядёт за деяньем

И волшебники бродят по жизни, и бесы снуют,

Три дороги лежат возле камня судьбы по преданьям,

И у каждого озера ночью русалки поют.

И о боли моей ты, мой дедушка, вовсе не знаешь.

Как стоит одиночество посередине земли!

Ты колёса судьбы, как телегу, по мне прогоняешь,

Чтобы к ране кровавой слова прилепиться могли.

«Это только начало,- ты мне повторяешь,- начало…

Если холоден воздух, тяжёл он, как будто свинец,

Помни только о том, что ты в добрую сказку попала:

Чем страшней в ней событья, тем будет чудесней конец!»

Переводы Олеси Николаевой

В ЗАКОЛДОВАННОМ КРУГЕ

Люди размежевались по сотам

И уставились тупо в экраны,

Затянуло их разум в болото,

Полусонно оно и туманно.

Чуть проснёмся - ломимся в палаты,

Там вельможи подбросят костей нам,

Были мы всемогущи когда-то,

Ныне рады и доле постельной.

И под дудку мы пляшем чужую,

В упоении, как скоморохи,

И на барских пирах мы блядуем,

Подбирая упавшие крохи.

Снова пир. Изнемогши от танцев,

К чёрту прямо в объятья лечу я -

То кормлю я хозяев - паяцев,

То заблудшего сына ищу я.

Я и дочь, я и мать. В мире бренном

Я зову вас - и боль в этом крике.

Я - страница из книги Вселенной,

Только вырванная из книги.

Ни отчизны, ни рая другого

Не желаю, хоть в стенах - прореха.

С настоящим я прошлое снова

Склеить пробую, да без успеха.

Не оставь меня, Господи-Боже,

Отврати от меня - сделай милость

Этих высокомерных ничтожеств,

Что купили себе именитость.

Башня замкнута. Тьма - в целом свете,

Я на грани безумья, в испуге.

О, доколе терпеть пытки эти

И ходить в заколдованном круге?

ПОДАРИТЕ МНЕ ЛУНУ

И ангел-хранитель мой сбился с пути,

И хляби разверзлись небесные,

И падалью город пропах изнутри,

И мертвенны горы окрестные...

Город - базар,

              Вести - кошмар

                               В муках

                                     Кромешных,

                                       В помыслах

                                             Грешных

                                                        Душу

                                          Сгорбило

                            Скорбью...

Купол небесный треснул и рушится -

Огромадный,

Голод и холод выпили душу

Жадно.

Кто из достойных тут уцелел,

Не озверевши?!

Ловят прохожих стражи-разбойники

В крепкие верши...

Нету доверья солдатам своим -

Власти нас кинули,

Даже прославленные смельчаки

Рты поразинули.

Беженцы знают - свои грабанут,

Так вызвать наёмников!

Хоть бы спасли, защитили бы нас

От родных уголовников...

Город мой, город, воспетый в стихах -

Нитях жемчужных...

Сколько божественных песен лилось

В этих просторах;

Ныне здесь хмурая проза царит

Хрипло, натужно,

Что-то мурлычет, в лицо нам плюёт,

Смачно и споро...

В городе сердца ты ходишь как тень,

Как чужестранец,

Нищему в кепку кинешь монетку -

Сам голодранец...

Нищий пошлёт тебя - слишком скудна

Тётки подачка.

Гордость и честь, и величье грузин -

Вот они, на карачках.

Нищие - вдоль, поперёк - попрошайки,

Вооружённые попрошайки,

Высокомудрые попрошайки,

С кожей, покрытой коростой

Калеки -

Не человеки, не человеки...

На рассвете снова рэп

Раскурочится

И попрутся по вокзалам - площадям

Ясновидящие да гадалки,

Лжепропроки, лжепропрочицы,

И кто ещё там?

В жизни цель одна -

Выживание.

Но стрела летит мимо цели.

Ты в своей стране - беженец

Без пропитания,

Без работы,

И даже без постели...

Бусы яшмовые, шлюхи ядрёные,

Толстые, как начальники районные,

Каждый день в рай оные

Передком повертеть приходят.

Волки их, как овец, к водопою водят,

Где вино да брашно,

Где смешно - не страшно.

Голод-холод высосал душу

Безымянных героев, сберёгших честь...

- Что народ намерен есть?

- Друга друга.

- Где таится депутат?

- На сессии. На съезде. На собрании.

Разогнан митинг,

Народ бежит, перепуган,

Затухают страсти,

Затухают сердца в мерцании...

Распоротый народ,

Брат встаёт на брата;

Последний раунд, смотрите, вот,

Купите "баунти" на месячную профессорскую зарплату!

И страх в глазах, и ночь в душе...

Купите, купите, КУПИТЕ ЧТО-НИБУДЬ УЖЕ!!!

Лавки да будки, ларьки, прилавки...

Как ты горюешь, сердце,

Спасенья ища во всеобщей давке...

Город - базар,

                     Вести - кошмар...

Ну-ка, поэт, не пора ли в окошко

Выглянуть, понаблюдать немножко,

А то и, даст Бог, написать,

Как луне в небесах,

В пламени горящего мусора вольготно плясать.

Ей, охваченной вонью палёной,

Её, задымленной и зачернённой,

Некогда ж романтической и влюблённой,

Радостно в небе плясать...

Или вот человек бежит,

Добытую буханку хлеба к груди прижав,

А на пузе крест, весь измокший от пота, ржав.

Вот тебе тема - где хлеб он достал?

И почему верить в Христа не перестал?

И как ему удалось сохранить пузо

Размером с полтора арбуза?

Подарите мне луну,

Пропалённую и зачернённую дымом мусора и навоза.

Это не поэзия!

И это не проза!

Так же как Тбилиси мой теперь -

Не город и не деревня,

Не легенда, не явь.

А так - что-то среднее -

Не вброд, не вплавь...

Или разве свободою можно назвать

Обретённое?

Это не вольница, да и не рабство позорное...

Это не правда, не ложь,

Эту болезнь

Никак ты не назовёшь,

А потому

И лекарств для неё не найдёшь...

Если Господь повелит быть великой воде,

И не останется суши ни пяди нигде,

Будет ли избран хотя бы один человек,

Кто по велению Бога построит ковчег?

Иль не осталось достойного ни одного,

Сгинет Земля, и не выживет в ней ничего?

Предстало прошлое, словно с луны свалилось,

От изумленья или от обиды, скажите на милость?

Прошлое, так похожее на настоящее

(Что для нас явилось откровением),

И у нас неприязненные -

Как у оптимиста с пессимистом, или наоборот,

Отношения...

Потеряв надежду что-либо изменить,

Мы набрали воды в рот, и она начала гнить.

В стоячей воде - неподвижная слизь,

Лягушки в ней завелись.

Город - базар,

                     Вести - кошмар...

Без руля, без ветрил

Страна,

Ни покрышки ей нет,

Ни дна.

Вот явился властитель дум

И кричит: "Проявите ум!

Вот о чём поведу я речь:

Под Россию нам надо лечь,

У неё молоко сосать,

Нам Россия - родная мать!"

У Фомы Неверующего вопросы такие:

"Так мать нам или мачеха эта Россия?"

"Ну-ка быстро, золы в глаза еретику,

Единенью с Россией-матушкой врагу!

Потерянное - потеряно, безвозвратно умчалось,

Сберечь бы нам

Хотя бы то, что осталось!

Нам своими руками

Мать-Грузию удалось задушить,

Почему ж теперь мачеху не полюбить?!

Матушка-Россия!!! Матушка-Россия!!!"

С неба падает тело на скалы -

Удар...

Кто принёс себя в жертву?

Дедал? Или Икар?

Или это был ангел падший?

И ангел-хранитель мой сбился с пути,

И хляби разверзлись небесные,

И падалью город пропах изнутри,

И мертвенны горы окрестные...

Ветры свищут в доме без крыши,

Снег и дождь в доме том пируют,

Что же листья летят всё выше,

И чего в небесах взыскуют?

Боже правый, спаси хотя бы

Тех, кто в сердце Тебя лелеет,

Иль к чертям угодим мы в лапы,

Или змий обовьёт нам шеи...

Или крылья - Твой дар предвечный-

Только груз, непомерно-тяжек,

А седины горя не лечат,

А крыла извалялись в саже...

Страсть отправила плоть на муки,

И размыло дороги к Богу,

Как устали, изныли руки,

Что воздеты к Его чертогу...

Нас предали судьба и братья,

Неужели в Тебе не спасёмся?

Пусть дождём нас земля в объятья

Примет - все мы в неё вернёмся.

Отвори же для Воскресенья

Душам нашим Врата Спасенья!

Город - базар,

                     Вести - кошмар...

Подарите мне луну,

Пропалённую,

Подарите мне луну

Зачернённую...

Переводы Владимира Саришвили

 * * *

Похоже, я стала стареть. Чуть чего - и реву.

И дни пролетают как будто в два раза скорее.

У зеркала встану - а в нём моя мать наяву...

О, Господи, это же я! Как я быстро старею.

Гляжу каждый день в календарь - и всё время грущу,

мне кажется, в нынешней жизни ускорилось что-то.

Наверно, старею. иначе, зачем я ищу

для будущей книги своё институтское фото?

Старею, старею... Уже привыкаю к врачам.

простила обиды врагам, себя мыслями грея

о том, что спокойно могу теперь спать по ночам,

ни их, ни судьбу не ругая... Конечно, старею.

И лишь иногда, когда в город ко мне погостить

приедет порой моя мама без предупрежденья -

за тысячей дел я теряю привычку грустить

и вновь превращаюсь в девчонку, себе в удивленье.

А мама целуется с внуками, пьёт сладкий чай.

Мы с ней говорим о знакомых, о счастье, о горе.

Но даже вполслова, но даже на миг, невзначай,

она не коснётся отца моего в разговоре.

Он умер давно. (Все мы канем однажды во мгле!)

Он был, как и все, не бессмертен. и жил очень мало.

Я раньше считала, что знаю всё-всё на земле.

Но жизнь пролетела - а что в ней я толком узнала?

ДАЛЁКИЕ ПУТИ

Зере Романадзе

Добро - не прощают. Ну кто же простит тебе то,

что ты можешь щедро делиться деньгами, мечтами,

не ведаешь злобы, душа твоя пахнет цветами

и запах фиалки в тебе вызывает восторг?

Ну кто же простит тебе то, что на боль и на зло

Ты всем отвечаешь прощением, а не проклятьем,

что, словно земля, принимаешь любого в объятья,

и от беспроблемной судьбы отказалась без слов?

Так чудное дерево возле дороги растёт,

и все, кто устали в пути, в его тень забредают,

чтоб персик сорвать (а порою и ветки ломают,

когда высоко от земли им понравится плод).

Тебя гнёт в подкову судьбы беспощадная власть,

а ты только шепчешь с улыбкой мечтательной: "Мне бы

взлететь хоть однажды на крыльях в прозрачное небо..."

Но - чтобы взлететь - надо прежде - хоть раз - но упасть!

Ты так терпелива. Ночами, слагая стихи,

не просишь себе у Творца ни признанья, ни славы.

Стекают с пера на тетрадь золотые октавы,

пока за окном тишину не взорвут петухи...

Талант - не прощают. Ну кто же простит тебе то,

что ты, клеветы не боясь, смотришь чисто и свято?..

... Пока ты не дашь себе быть, как Спаситель, распятой,

на этой планете - тебя не признает никто.

Переводы Николая Переяславова

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Невидимый, бьёт колокол над нами,

И воздух мерным боем леденит.

Архангел с перебитыми крылами,

Взлететь не в силах, с храма вниз глядит.

Плачь, колокол, твой голос похоронный

Да не умолкнет после похорон!

На город песен грянули вороны

(На чёрных крыльях нету ли погон?!)

Мать-Грузия, лицо седою прядью

Скорей закрой, не то ослепнешь ты,

Твою живую землю пядь за пядью

Покрыли ядовитые цветы.

Вай, сердце, вай, вай, родина, не стану

Одежды рвать и призывать точить

На месть кинжал, но эту злую рану

Какое время сможет залечить?!

Едва мечты серебряные трубы

Запели, соплеменники мои,

Исподтишка отравленные зубы

Вонзил нам прямо в душу год Змеи!

Подкованный сапог ребро ломает

И бьёт тупым носком в кричащий рот...

И если Бог растерян и не знает,

С кого взыскать -

пусть спросит мой народ!

Перевод Евгения Сливкина