Калифорнийские древности-3
Лето любви

(предыдущие публикации в №8/2016 и №10/2016)

If you’re going to San Francisco

Be sure to wear some flowers in your hair…

If you’re going to San Francisco,

Summertime will be a love-in there

(«Сан-Франциско», песня Джона Филлипса,

впервые исполненная группой

The Mamas and the Papas в июне 1967)

«А может, нам обещали рай на земле и действительность не выдерживает конкуренции с мечтами?

А может, нас просто надули. Как знать, как знать...»

(Дуглас Коупленд, «Поколение Х»)

Некоторые события, которые в свое время не казались судьбоносными или даже чем-то особенным, со временем обрели легендарный статус и, как мы сейчас понимаем, стали переломными в судьбах поколений. Такой своеобразной вехой, разделившей американское общество на “до” и “после” стало сан-франциское “Лето любви 1967 года”.  В “до” осталось традиционное общество с опором на семью,  законопослушание, почти непререкаемый авторитет старших, соблюдение внешних приличий в одежде и поведении.  То, что пришло “после” каждый может увидеть, просто оглядевшись по сторонам.

***

Вполне возможно, вторая половина двадцатого века останется в памяти последующих поколений только в виде нескольких фото и телевизионных “картинок”.  Среди них: водружение знамени победы над островом Jima (или, если хотите – над Рейхстагом), убийство Кеннеди, улыбка Гагарина, бегущая с горящим напалмом на спине голая вьетнамская девочка, первый шаг Армстронга по Луне и, конечно, знаменитые кадры, снятые в середине августа 1969 года на Woodstock музыкальном фестивале.  Те самые кадры, на которых счастливые и “окончательно” освободившиеся от всех проблем хиппи с блаженными улыбками мажут себя липкой, почти черноземной, грязью.

Вудстокский фестиваль был, как известно, концом эпохи “детей цветов”.  Эпохи настолько перекрученной, что, к примеру, сам Вудстокский фестиваль 69-го года состоялся совсем не в городке Woodstock, а человек, который по великой глупости пустил к себе на молочную ферму около города Bethel в штате Нью-Йорк “бесхозный” фестиваль и его примерно 500 тысяч фанатов, остался финансово сокрушенным многочисленными последующими судами и требованиями – совершенно справедливыми, на мой взгляд – почистить всю ту грязь, что любители музыки оставили после себя.

  Вот так это выглядело на второй день фестиваля, когда на несколько часов вышло солнце.  Все остальное время шел дождь.

  Эпоха же начиналась совсем в другом месте и ее кульминация выпала на лето 1967-го года, или, как оно называется в американской истории, “Лето любви 67-го года”.

Итак, место действия – Сан-Франциско, район Хэйт-Эшбери (Haight-Ashbury).  Время действия – весь 1967 год. 

 Это был далеко не лучший год в американской истории.  Крайне непопулярная война во Вьетнаме вступала в свою самую кровавую стадию.  Лотерея призыва в армию, как постоянный кошмар, висела над каждым выпускником средней школы.  Студентам университетов в 67-м еще давалась отсрочка, но вскоре, уже при Никсоне, им разрешалось только закончить академический семестр, после чего их тоже – до 26-ти летнего возраста – могли призвать в любую минуту (в стандартной повестке на призывной пункт было сказано: «Не приезжать на собственной машине», что означало немедленную отправку в «учебку» на ближайшую военную базу).  Русская пословица “Пропадать – так с песнями” в сан-франциском варианте звучала “Пропадать – так с “косяком” и песнями”.  Впрочем, и о «косяке» - марихуане и других наркотиках, а также о песнях – позже. 

Можно без особой натяжки сказать, что студенты и старшеклассники района Cан-Франциского залива (того места, которое в Соединенных Штатах называется San Francisco Bay Area; это около ста городов, примерно 5 миллионов человек в середине 60-х, порядка 15 университетов) в 66-68 годах совершенно не утруждали себя учебой. Гораздо чаще их можно было увидеть на улицах и в парках, на антивоенных демонстрациях, чем в классах и лабораториях.  Студенческое движение, начавшееся в начале 60-х знаменитым “Free Speech Movement” (движение за свободу слова в университетах) в соседнем с Сан-Франциско Берклийском университете, очень скоро превратилось во всеамериканское антивоенное и антиавторитарное движение.  Радикализм на глазах становился американской реальностью. В кампусы нескольких бастующих университетов вошла Национальная Гвардия; в самом радикальном – Берклийском – прошли настоящие трёхдневные бои.  Многочисленные молодежные движения того времени отличались друг от друга только степенью левизны.  В этой ситуации дети цветов – хиппи - заняли нишу пассивного неприятия действительности, очень удобную нишу, если папы с мамами не забывали – а они в основном не забывали – выписывать чек.

К 67-му году движению хиппи было уже добрых 5 лет, хотя большую часть времени этих людей называли “эшберис” по названию улицы Ashbury.  Уже в самом названии “хиппи” озвучено противоречие. “ Хиппи” пошло от слова “hipster”, которое, в свою очередь, от слова  “hip”.  Сначала это был чисто джазовый термин, потом каким-то загадочным образом понятие перешло на людей. Первым этот термин в отношении конкретных людей ввел легендарный сан-франциский журналист Херб Каен, (Herb Caen). 

 Херб Каен: на Западном побережье Америки не было более известного и любимого журналиста, обладателя единственной в истории Пулитцеровской премии «За популярность». Он вёл в главной сан-франциской газете ежедневную (конечно, кроме субботы) колонку в 1000 слов в течение 60 лет!  Было известно, что в пять раз больше читателей начинали читать газету с его колонки, чем с первой страницы.

 Но это были совсем другие люди –  так называемые битники, представители the Beat Generation:  Аллен Гинзберг, Уильям Барроу, Грег Корсо, Гарри Шнайдер, Джон Холмс, Джек Керуак,  Лоуренс Ферлингетти, Кен Кизи, хотя последний со своим гениальным «Пролетая над гнездом кукушки» считается переходным звеном между битниками и хиппи.  Сначала центром битников был Нью-Йорк, та богемная часть  Манхеттена, которая называется Гринвич Вилледж, но к концу 50-х почти все перебрались в Сан-Франциско, в район Норс Бич, известный в городе как Маленькая Италия.  Поэт Лоуренс Ферлингетти в 1953-м году открыл здесь, пожалуй, самый знаменитый книжный магазин Америки, the City Light Bookstore, где битники проводили все свободное время.  Магазин и сегодня находится на том же месте, так же как и его постаревший владелец.  Несколько месяцев назад я пил кофе в его любимом ресторанчике “Триест”, и, к своему большому удовольствию, напротив себя увидел живого Ферлингетти, который сидел как раз под своим портретом.  Наиглавнейшим битником был Ален Гинзберг, самым известным и самым скандальным произведением битников (из-за своей открытой гомосексуальной темы) была его поэма “Howl”.  Дважды Гинзберг был арестован за ее публичное чтение, оба раза в Сан-Франциско; такие тогда были пуританские времена даже в «гнезде разврата», хотя сан-франциский район Кастро, центр американских гомосексуалистов, был уже тогда примерно тем, чем он является сегодня.  Когда-то я читал совершенно поразившее меня интервью с Гинзбергом.  На вопрос, что его поколение привнесло в американскую литературу, Гинзберг ответил примерно так: «До нас все американские писатели экспериментировали с алкоголем.  Мы стали первым поколением, которое перешло на психоделики (ЛСД)».

Тут самое время перейти к хиппи, которые эти самые психоделики (в русском варианте 60-х – грибы-мухоморы) и марихуану возвели в ранг иконы целого поколения.  В 65-м году местный журналист Майкл Фэллон в статье «Новый рай для битников» описал миграцию битников из Норс Бич в район улицы Эшбери и впервые назвал их «хиппи».  Битники потянулись в новый район не от хорошей жизни, просто респектабельный Норс Бич стал очень дорог.  В то же время уютный и очень симпатичный Хэйт-Эшбери, где традиционно большинство квартир снимали студенты, был значительно дешевле.  Очень скоро район подобно магниту стал втягивать в себя совсем других хиппи, тех, которые в нашей памяти остались “настоящими” хиппи.  Название окончательно перекинулось на “детей цветов” опять таки только после того, как его регулярно стал употреблять в своих ежедневных колонках в San Francisco Chronicle Херб Каен.

Где-то в конце 65-го битники были забыты.

Прошло несколько лет прежде чем накопившееся количество «новых» хиппи перешло в качество.

14 января 1967-го около 30 тысяч «эшберис» собрались в Голден Гейт Парке (расположенном совсем рядом с районом Хэйт-Эшбери) на митинг-концерт “Tribes for Human Be-In”, в дальнейшем известный, как Be-In.  Это было классическое собрание «детей цветов»: 16-25 летние, в джинсах и длинных широких юбках, с почти обязательной сигаретой марихуаны и цветком в длинных распущенных волосах.

 Два имени и одна музыкальная группа собрали этих людей вместе.  Аллен Гинзберг читал свои стихи, интеллектуальный лидер движения, - писатель, психолог, доморощенный (по его собственному определению ) философ Тимоти Лири (Timothy Leary) выступал с философской программой (где впервые прозвучал его призыв к поколению: Turn on, tune in, drop out), наконец, Грейтфул Дэд (Grateful Dead), великая музыкальная рок-группа 60-х, давала полуторачасовой  концерт.

 Аллен Гинзберг, Human Be-In фестиваль, Сан-Франциско, 1967

 (Гинзберг, Шнайдер, Питер Орловский и многие другие «иконы» шестидесятых были представителями Buddha-Jews - по определению моей младшей дочери.  Это отдельная и очень интересная тема о людях, которые в свое время сели «не в свои сани» и с упертостью, достойной лучшего применения, не пожелали из них выйти.  Их счастье, конечно, что они жили в Америке).

Аллен Гинзберг

Тимоти Лири

Рок-группа “Grateful Dead”.  Ее лидер, Джерри Гарсиа, третий слева.

Сильно постаревший лидер “Grateful Dead”,  гитарист Джерри Гарсиа незадолго до смерти в 1995-м году

 Уже на следующий день выяснилось, что десятки тысяч человек оказались крайне разочарованными из-за того, что не смогли попасть на концерт в парке, который прошел практически без всякой предварительной рекламы.

22 февраля от некоего «оргкомитета хиппи» в Cовет супервайзеров города (законодательная ветвь городской власти) поступило заявление с просьбой-требованием переименовать улицу Хэйт, созвучную со словом «ненависть», в улицу Любви.

Тем временем, количество хиппи непрерывно увеличивалось.  Сначала в город стали подтягиваться хиппи из ближних пригородов, потом потянулись из других городов Калифорнии.  В районе перекрестка двух улиц  хиппи стало так много, что 2 марта жители потребовали закрыть два квартала вдоль Хэйт для движения транспорта.

21 марта радикальная группа “Diggers”, распространяющая бесплатную одежду и еду для первых уличных «поселенцев», предупредила местную Епископальную церковь, что к лету «до 100 тысяч хиппи» будет жить на улицах района.

22 марта шеф полиции Томас Кахилл объявил, что «хиппи не являются какой-либо ценностью для города» и отныне запрет на ночевку в Голден Гейт Парке будет строго соблюдаться.

23 марта мэр города Джон Шелли заявил, что хиппи лучше покинуть город.

Но «поезд ушел».

26 марта, как раз на Easter, сотни хиппи блокировали перекрестки района и скандировали: «Улицы – народу!».  Несколько десятков было арестовано.

2 апреля около двух тысяч хиппи забаррикадировались на Хэйт.  Они пели песни, танцевали и пускали мыльные пузыри.  150 полицейских арестовало около полусотни человек, не совсем понятно против чего протестующих.

4 апреля местная туристическая компания пустила по Хэйт-Эшбери автобус с экскурсией «Содом Хэйт-Эшбери» - судя по всему, Сан-Франциско был все еще капиталистическим городом.  Кстати, тогда как раз только появились бытовые видеокамеры, и японские туристы первыми разнесли эту новость по свету.  Примерно в это же время на страницах телевизионных новостных передач стало появляться словосочетание Хэйт-Эшбери.  Уже через несколько месяцев программы новостей всего западного мира были заполнены ежедневными сводками из этого района.

8 июня юридическая комиссия муниципалитета сообщила о том, что ежедневно в город прибывают не менее 200 хиппи.

19 июня были опубликованы данные сан-франциских социологов.  Практически все хиппи были моложе 30 лет, большинство имели некоторое образование выше средней школы, большей частью были из upper-middle class.  Они были политически активны и голосовали на всех возможных выборах, практически все курили марихуану, 90% как минимум один раз пробовали ЛСД.  40% мужчин и 25% женщин занимались сексом среди своего пола (по опросу американских студентов весной 67 года 97% из тех, кто курили марихуану, были против войны; из тех, кто был против войны, 97% курили марихуану).

 Скученность хиппи на площади не превышающей 2 квадратных километра привела не только к транспортным проблемам.

20 июня город под давлением общественных организаций и заручившись частными спонсорами объявил о создании бесплатной медицинской клиники, которая должна была предпринять экстренные меры в связи с резким ухудшением санитарных условий в районе и частично связанной с этим проблемой массовой завшивленности (другими большими проблемами были венерические болезни и “перебор” ЛСД).

(А до этого, заметим в скобках, 4 июня 1965 года район Хэйт-Эшбери был признан самым чистым районом города, его еще называли самым богемным районом Сан-Франциско.  Как быстро, оказывается, все может измениться.)

21 июня на одной из вершин Твин Пикс, одном из самых высоких холмов города, тысячи хиппи встречали рассвет в день летнего солнцестояния.  Это было началом Лета Любви.

Многие “отцы-основатели” движения хиппи считают, что движение пало жертвой своей популярности и винят в этом прессу.  Они утверждают, что до весны 67 года это был чистый эксперимент (любимое слово американских левых) лучшей части американской молодежи в поисках себя в мире чистогана и полного неверия в будущее страны.  ЛСД, по их мнению, был всего-навсего инструментом, с помощью которого можно было посмотреть в себя гораздо глубже и откровеннее, и с его помощью открыть в себе лучшее (Тимоти Лири утверждал после серии экспериментов с ЛСД на заключенных и 300 профессорах (!), что три четверти после “эксперимента” становились лучшими людьми, так, например, уровень рецидивизма снизился с 80% до 20%).  Хиппи первых лет, по их мнению, были идеалистами, последователями буддистского миролюбия, медитации, йоги, вегетарианской диеты, то есть они были искренне увлеченными людьми, полностью аполитичными, совершенно не думающими о том, чтобы получить какую-либо выгоду из популяризации движения.

Реклама хиппи в средствах массовой информации изменила всё.

В июле в город ежедневно прибывало более 300 совсем других хиппи.  Кто они были?  В основном 15-17 летние подростки, сбежавшие из дома.  В Америке всегда хватает таких детей, но летом 67-го они узнали, что где-то в Сан-Франциско их ждут.  Там, и только там, по улице Хэйт текут молочные реки ЛСД, а все кисельные берега вдоль улицы Эшбери засеяны первоклассной марихуаной.  И никого не надо бояться!

Во второй раз в короткой американской истории Сан-Франциско сыграл роль некой окончательной, предельной мечты поколения, такого Нового Иерусалима на недоступно высоком холме.  Конечно, парадокс заключался в том, что во времена Золотой Лихорадки 1849-56-го такой религией-мечтой было стремление мгновенно разбогатеть, тогда как для поколения 60-х следующего века мечтой и по-своему религией стало стремление изъять себя из окружающей материальной жизни.  Похоже, что прадедушки не смогли бы понять и принять жизнь правнуков. 

Дальше в Сан-Франциско события развивались по экспоненте.

26 июня зафиксирована первая вспышка менингита.

1 июля полиция объявила об аресте 191 человека за употребление “тяжелых” наркотиков.

10 июля Рудольф Нуриев и Марго Фонтейн – суперзвезды английского Королевского балета - во время рейда полиции были арестованы “in wild hippie party” в районе улицы Хэйт.  Нуриев бежал по крышам.  Его нашли уже на соседней улице (Бельведер) почти голого, замерзшего, чудом удержавшегося на самой кромке крыши.

 4 августа местный ЛСД диллер (25-ти летний Джон Картер) был найден убитым в своей квартире с 12 ножевыми ранениями и отрезанной рукой.  Убийца был найден через день.  Нашлась и отрезанная рука, она была в машине убийцы, Эрика Дахстрома, 23 лет.  Как выяснилось, произошел обыкновенный «производственный» конфликт: у Дахстрома не оказалось денег, а душа и тело требовали таблетку немедленно.

 Где-то в эти дни Джон Харрисон из Битлз вместе со своей женой Патти совершенно неузнанный бродил по Хэйт.  Наконец он одолжил у кого-то гитару и стал петь.  Только после этого восторженная толпа обратила на него внимание.

Фотографии сделаны 7 августа 67-го года в районе Хэйт-Эшбери

 Надо сказать, что у двух солистов Битлз была серьезная любовь к Сан-Франциско.  Вторым был Леннон.  Но это не относится к нашей теме.

 К нашей теме не относится и эта пара хиппи, блуждающая по городу:

К концу лета около 100 тысяч хиппи жило в районе Хэйт-Эшбери.  Всего же, за все лето, растянувшееся примерно на шесть месяцев – с весенних студенческих каникул до 7-го октября – в районе «прокрутилось» до 300 тысяч человек. Большинство каким-то образом находило крышу, меньшинство, а это по разным оценкам от 70 до 120 тысяч (!!!), жило на улицах и прилегающих парках.  Современная историография делит эти тысячи примерно так: двести тысяч – местные, из города и района Залива, сто тысяч – летние гости из других частей Америки.

Информация для тех, кто никогда не был в Сан-Франциско, а также для тех, кто никогда не был в Сан-Франциско летом.  Район Хэйт-Эшбери находится примерно в центре жилого Сан-Франциско, одновременно всего в трех милях от даунтауна: город вообще удивительно маленький по площади.  Хэйт – относительно плоская улица, но все ее пересекающие уходят достаточно круто вверх.  Район очень плотно застроен 2-3-4 этажными, очень живописными домами в основном Викторианского периода.  Свободного места между домами совершенно нет, улицы весьма узкие, с небольшими тротуарами.  Практически это означало, что хиппи жили на улицах в самом прямом смысле этого слова.  Транспорт уже давно не ходил, все улицы были заняты палатками, но большинство хиппи просто ночевали в спальниках вокруг маленьких костров.  Костры, как и алкоголь, как и ЛСД с марихуаной нужны были для согрева, ибо, как как-будто бы сказал еще Марк Твен: “Я никогда не видел такой холодной зимы, как лето в Сан-Франциско”.  Со времен Твена прошло много времени, но климат в лучшую сторону не изменился.  К тому же лето 67-го года даже по местным понятиям было холодным. 

Кроме вышеперечисленных способов, для обогрева широко использовался секс.  Что, в свою очередь, явилось одной из главных причин быстрого конца лета любви.  Дело в том, что среди этих 300 тысяч не могли не появиться люди, паразитирующие на движении.  Где-то до середины лета основными криминальными элементами вокруг Хэйт-Эшбери были наркодиллеры.  Но очень быстро еще большей проблемой стала проституция.  Схема была простой и очень эффективной.  Специальные люди ежедневно встречали тех самых 16-17 летних “беженцев”, что сотнями приезжали в город.  Девочки брались под контроль, снабжались наркотиками и адресами, а дальше все было делом очень короткого времени.  Проституция в Сан-Франциско запрещена с 1916 года, но на “взрослую” проституцию всегда смотрели в полглаза.  Совсем другое дело – проституция детская, да еще массовая.  Против хиппи собирался серьезный компромат.  С санитарией, вернее с антисанитарией, дело обстояло еще хуже.

Но вернемся к нашему “timetable”

20 августа на одной из самых высоких вершин Bay Areа, Tamalpais (784 м), прошел Фестиваль Света, быстро превратившийся в фестиваль свободной любви.  Полиция довольно грубо разогнала примерно 2000 участников.

В эти же дни по всем основным новостным телевизионным каналам мира прошли специальные передачи, посвященные движению хиппи и «лету любви».

6 сентября полиция сообщила, что в течение лета задержано и отправлено домой около 800 сбежавших из дома (runaway) подростков.

К осени власти города были завалены протестами жителей, особенно района Хэйт-Эшбери.  Обычным делом было “проживание” 20-30 человек в квартире, когда-то сданной одному или двоим.  Конечно, владельцам квартир это очень не нравилось.  Как и не нравились полчища крыс, расплодившиеся в районе.  Мне кажется, что и кислый запах марихуаны, постоянно висящий над районом, воздух тоже не озонировал.  Короче говоря, свобода свободой, но серия убийств, детская проституция и крысы – от сочетания подобного лопнет терпение даже у сверх-либеральных сан-франциских властей.

22 сентября закрылась бесплатная клиника, а 6 октября полиция закрыла «психоделик магазин», основную достопримечательность Хэйт. (Главными местами «религиозного» поклонения района Хэйт-Эшбери были: 710 Эшбери, где жил Джерри Гарсия со своей «снежной» девушкой, 709 Эшбери, где была американская штаб-квартира «Hell Angels»», полувоенизированной банды мотоциклистов, которой – о, сан-франциская реальность – было поручено местной полицией следить за порядком на больших концертах и прочих собраниях хиппи и вышеупомянутый «психоделик магазин» на 535 Хэйт)

Рекламный плакат магазина

Поскольку дом Джерри Гарсия, где регулярно репетировали музыканты Grateful Dead, находился как раз напротив штаб-квартиры «Ангелов ада», то не трудно догадаться о существовании определенной ревности к популярности друг друга.  Однажды вечером во время репетиции прямо на деревянных ступеньках дома кто-то из ангелов, пьющих пиво на противоположных ступеньках, предложил музыкантам заткнуться.  После «дружественного» обмена репликами и частого употребления известного американского четырехбуквенного слова, со стороны ангелов полетела пустая бутылка из-под пива.  Началась легкая заварушка, в которой вскоре принимали участие больше тысячи(!!) человек (из этого можно сделать логический вывод, что музыка Grateful Dead нравилась не всем).  Полиции понадобилось несколько часов, чтобы навести относительный порядок.  Удивительно, но тяжело пострадавших не было.  Все же хиппи были миролюбивым народом.  В скобках надо заметить, что в общем отношение многочисленных рок-групп и «охраняющих» из «ангелов» были достаточно дружественными.  ННекоторые из «ангелов», в свою очередь, приобрели почти звездную известность.

Музыканты группы на ступеньках 710 Эшбери 

710 Эшбери сегодня.  Туристы любят сниматься на фоне дома.

 Лето, как обычно, перешло в осень, лучшую и самую теплую часть года в Сан-Франциско.  Но ничто уже не могло остановить закат «утомлённого» солнца «лета любви».  Накопившаяся усталость движения наложилась на еще большую усталость городских властей, да и по существу хиппи сказать уже было нечего.  Атмосфера пацифизма и факитолла (fuck-it-all) ранних 60-х на глазах менялась.  На смену пришли массовые и весьма агрессивные антивоенные демонстрации, радикализм «Черных пантер (еще одно изобретение Сан-Франциско), общее расслоение американского общества. 

(Этим же летом, как бы в параллельной реальности, прошли массовые восстания негритянского населения в примерно тридцати городах.  Около ста человек было убито, многие сотни ранены).

Наконец наступило утро 7 октября.  В этот день начался трехдневный фестиваль «Конец хиппи» (Death of the Нippie).  ТТоржественной траурной процессией и последующим за ней ритуальным очистительным костром закончилось Лето Любви 1967 года.

Остается, однако, вопрос: почему все это произошло в небольшом провинциальном городе, на “неправильной” – левой – стороне Америки.  Почему в этом городе и примерно в это же время возникли три гигантских общественных движения – Free Speech movement (широко известна фраза: “Америка была вторично крещена в Беркли), Save our Bay, положившее начало современному американскому движению за охрану окружающей среды и, наконец, движение хиппи?  Разные люди отвечают на этот вопрос по-разному.  Мне лично понравился ответ одного из “шестидесятников”: “Может быть причина в музыке?  В сочетании dope (марихуаны) и музыки”.

В молодёжном музыкальном искусстве Запада в середине-конце 60-х произошла грандиозная революция, обычно связываемая с английской группой «Битлз».  Действительно, 5 августа 1966 года вышел их альбом «Revolver», ставший непревзойдённым образцом рок-музыки новой эпохи, «музыки социального протеста» в Taxman и одновременно – «проникновенного лиризма» в For No One и психоделического “путешествия” в Tomorrow Never Knows, “мюзик-холльного сюрреализма” в Yellow Submarine и “медитации” в Love You To.  Но по разным причинам альбом был практически не замечен в Англии, а если и был, то только в результате скандала, когда стало известно сделанное Джонном Ленноном сравнение “Битлз” с Иисусом Христом. Зато следующий альбом - Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band, который пришёлся на самое начало “Лета любви” – сделал группу легендой.  Но Англия и даже вся Европа в целом в эти годы оказалась на переферии реального музыкального молодежного движения. Его центром стала Америка, а точнее – Сан-Франциско.   

В середине-конце шестидесятых в западном мире не было места подобного  большому Сан-Франциско (условно включая сюда Монтерей, Санта-Круз и Сакраменто).  Великий импресарио Билл Грэм (Володя Гражонко по рождению) в середине 60-х революционизировал форму и структуру рок-концертов, а также – что было, наверно, самым важным – взаимоотношение между музыкантами, зрителями и организаторами.  Знаменитая Fillmore Auditorium на углу Филмор и Гери стала местом совершенно легендарным в истории того, что потом назвали «контркультурой» и психоделическими концертами.

Janis Joplin, Grateful Dead, Jefferson Airplane, Charlatans, Carlos Santana, многие другие знаменитые и не такие знаменитые певцы и рок-группы выбрали в эти годы местом своей жизни Сан-Франциско.  Led Zeppelin, The Who, Cream, Quicksilver Messenger Service, Jimi Hendrix Experience, Pink Floyd, The Doors, Creedence Clearwater Revival, Big Brother and the Holding Company, лучшие блюз-музыканты, как, например,  Paul Butterfield Blues Band были постоянными гастролерами.  В своих воспоминаниях великие рок-музыканты  Джими Хендрикс, Джим Моррисон, Эрик Клаптон, Дженис Жоплин вспоминали эти годы и Филмор-аудиторию как лучшие годы жизни (у некоторых она была, к сожалению, очень короткой: Жоплин и Хендрикс умерли от последствий употребления героина, Моррисон, может быть, самый талантливый поэт среди всего «рОкового» поколения, от смеси – алкоголизма и героина). 

Что еще?  Может быть, аура битников, особенно Керуака, вместе с расцветом джаза в соседнем районе Филмор; сан-франциские традиции, отраженные в “полуофициальном” лозунге города “Never trust authority”; в конце концов, сам город, не похожий ни на какой другой, с богатейшей викторианской архитектурой, с почти вертикальными улицами, уходящими в туман, с историей дикой вольницы Золотой Лихорадки и одновременно с историей невероятной для тех лет терпимости к не таким, как все…  Кто может объяснить?

 Мое дело – рассказать.

P.S.  Мне часто задают вопрос: какова судьба тех 300 тысяч хиппи?  Насколько я знаю, по этому поводу не существует каких-либо серьезных исследований.  Для большинства ЛСД и марихуана оставляли шанс вернуться в свободную от наркотиков жизнь.  Споры по поводу “полезности” легких психопатических наркотиков, наверно, не прекратятся никогда, хотя даже величайший их апологет Тимоти Лири признавал, что определенное количество людей никогда не испытывает “хорошее путешествие” (a good trip или a bad trip, так по-английски называли возможное воздействие ЛСД).  Я встречал в литературе данные о том, что у 20% населения наблюдается острая отрицательная реакция даже на минимальные дозы ЛСД.  Как бы там ни было, но повзрослев, многие хиппи стали самыми обычными добропорядочными членами общества.  Конечно, с пожизненно левым политическим уклоном, так характерным для профессоров, например, Берклийского университета (Херб Каен называл Беркли – Берсекли), которые, как иногда кажется, все еще не вышли из “хорошего путешествия”.  Для тех же, кто не смог остановиться на ЛСД, призыв Тимоти Лири “ Turn on, tune in, drop out” осуществился заменой всего одного – последнего - слова: “Turn on, tune in, drop dead”.

   Сан-Франциско

  Декабрь 2007, отредактировано и дополнено в сентябре 2016