Евгений Беркович
Одиссея Петера Прингсхайма
Как раз в те годы, когда Петер Прингсхайм томился в лагере для интернированных лиц в Австралии, Джеймс Чедвик тоже оказался «враждебным иностранцем», но только в Германии, и был интернирован в аналогичный лагерь в берлинском районе Рулебен.

Семён Кутателадзе
Л. В. Канторович: математик и экономист
Часто обсуждается — кем Канторович был больше, математиком или экономистом? Сам он ответил на этот вопрос на юбилейном собрании в ЦЭМИ в честь своего 70-летия. Леонид Витальевич сказал, что есть два Канторовича — математик и экономист, но они — сиамские близнецы.

Татьяна Кузовлева
«Не забывай незабываемого…» Борис Слуцкий – Татьяна Дашковская
Война оставила Слуцкому не только шрамы на теле, но и в результате сильной контузии – стойкую, изнурительную бессонницу. И – то ли война разбудила в нём одно удивительное свойство, то ли оно было врождённым, но он мог обходиться без часов. Они словно жили у него внутри – он в любой момент с точностью до минуты определял время.

Игорь Ефимов
Про философов и учёных
Профессия учёного – обнаруживать прекрасную простоту за хаосом явлений. Профессия художника – обнаруживать прекрасный хаос за внешней простотой явлений. Немудрено, что эти двое так часто косятся друг на друга с подозрительностью и раздражением.

Генрих (Хаим) Соколик
Огненный лед
Популярной иллюстрацией бессмысленности абстрактной живописи служит известная история о том, как абстрактная композиция не утратила своей эстетической ценности, когда ее перевернули. Но в то же время в любой теоретической конструкции инвариантность системы относительно некоторого класса преобразований является необходимой предпосылкой научной ценности теории.

Люсьен Фикс
Удивительная жизнь Сэма Букаца – портретиста и живописца
На улице собралась огромная толпа перед домом, где с балкона должен был выступать Муссолини. Я присел на ступеньки здания прямо перед этим балконом и стал быстро делать зарисовки. Вот тут-то меня и взяли. Но не за то, что рисовал, а за то, что сидел, когда дуче произносил речь.

Борис Тененбаум
Верный Генрих. Заговор. Главы из новой книги "Гитлер"
Если верить словам Бальдура фон Шираха, присутствовавшего на конференции, во все время речи Гиммлера в зале царила полная тишина. А когда, уже после речи, гауляйтеры Рейха были приглашены Борманом закусить, и расселись по своим столам, они ели молча и избегали смотреть друг на друга.

Елена Аксельрод
Кое-что
Талантливый неистощимый рассказчик, Вронский говорил свободно, размашисто, не пренебрегал просторечием, «ботал по фене», если этого требовал предмет (когда-то после подростковой драки в кутузку попал). Писал он немного и еще меньше печатался, пренебрегая хождением по редакциям.

Людмила Штерн
Возвращение. Главы из книги
 Оказалось, что студентка Синди Мэдфорд подрабатывала секретаршей в "Астрологии". Отвечала на телефонные звонки и назначала клиентам время приёма. Всего два часа в день – с часу до трёх, во время хозяйкиного ленча.

Садя Фридман
Учеба в Петербургской консерватории. Фрагменты воспоминаний
Яша Хейфец, несмотря на свой юный возраст, был зачислен студентом консерватории и определен в класс Ауэра. Возникла необходимость переезда родителей Яши в Петербург. Однако у его отца не было права на проживание в столице, то есть за чертой оседлости. И тогда Глазунов решил одновременно с Яшей зачислить в состав студентов консерватории его отца, скрипача-самоучку, исполнявшего народные песни и танцы на свадьбах.

Виктор Каган
Характер
Если попытаться кратко определить, что такое темперамент, то это врожденный тип реагирования нервной системы на раздражители – внешние (шум, свет, холод или жар и т.д.) или внутренние (голод, боль и др.).

Андрей Алексеев
Корни и ветви. В помощь пишущим о предках и о себе самом/самой: «эстафета памяти» и два примера семейной хроники
Люди часто возвращают Добро не тем, от кого они его получили. Это своеобразный закон «круговращения Добра». Никогда не надо ждать благодарности за сотворенное Добро. Тем более «требовать» такой благодарности (чем само принесенное ранее Добро обесценивается).

Борис Кушнер
Царство твоё взвешено. Из новых стихов, январь-июнь 2013 г.
Мерцанье в тусклом фонаре,
Зима в беззвучном Реквиеме,
Лежишь и слышишь на заре –
Сквозь тишину струится время…

Жанна Свет
Антенны. Стихи 2005-2011 гг.
В киноклубе окраинном, в зале, так плотно набитом,
что и слову нет места упасть в предэкранном пространстве,
на коленях держа пальтецо и платочек колючий,
черно-белые – с бабушкой – смотрим индийские страсти.

Александр Бабушкин
«Слова, словам, словами, о словах…» Стихи
истина открывшегося мнения
со-мнение
и благая весть
со-весть

Александр Городницкий
Ода Киплингу
Там, где вороны кружат злыми стаями,
Все растет, как на дрожжах, миф о Сталине.
Голосуют за него без сомнения
Не видавшие его поколения.

Рада Полищук
На краю света и тени
Ощущение праздника зародилось в ней, будто ребенка зачала, – еще нет никаких симптомов-предвестников, нет и быть не может, только тоненько поет глубоко-глубоко внутри чей-то ангельский голос.

Мина Полянская
Пентесилея и её сын. Две новеллы
Уже через месяц каждый из них погрузился в свой несветлый мир и, разговаривая, они перестали слышать друг друга. И речь их стала прерывистой - в ней появилась трещина. Они ещё продолжали любить друг друга, когда вдруг она заметила, что он в общении грубоват, как Ахилл в одной немецкой драме о Пентесилее.

Елена Матусевич
Счастье. Два рассказа
С пожарника лил пот. На него было страшно смотреть. В зловещей тишине были слышны только шуршание пакета с его непочатыми бутербродами, урчание голодных офисных желудков, и еще один, слегка посвистывающий, нежный звук, доносящийся из глубины конторы.

Семен Ласкин
Александр Ласкин
Семен Ласкин: Мотя из семьи Дырочкиных. Главы из книги. Публикация Александра Ласкина
Трудно представить Каштанку, занятую литературным творчеством. В этом ее главное отличие от Моти, которая буквально на первых страницах заявляет: «История! Записки о семье Дырочкиных!.. Никто, клянусь, никто кроме меня, такое выдюжить не способен».

Владимир Порудоминский
"Мы теряем лета наши, как звук..." Отрывок
Старость – это наступление ограничений. Ограничивается время, тебе всякий раз отпускаемое, пространство, которое ты еще способен одолеть, ограничиваются твои желания, возможности, общения, планы, даже разнообразие и количество еды в твоей тарелке...

Владимир Гандельсман
Валерий Черешня
Стихотворения Симора Гласса. Переводы Владимира Гандельсмана и Валерия Черешни
В 2010 году Сэлинджер умер, и его наследие попало в цепкие руки правообладателей. Обнаружились и стихи Симора, но поскольку сразу стало ясно, что они непосредственного отношения к произведениям Сэлинджера не имеют, публикаторам удалось без особого труда их получить.

Соломон Воложин
Песни Высоцкого с эстетической точки зрения
Позднее Возрождение – эпоха разочарования в современном ей извращении Возрождения, эпоха попытки всё-таки вернуть всё к старому, к Гармонии. А для времени Высоцкого, времени левого шестидесятничества, это было начало эпохи разочарования в извращённом социализме, краткое время отчаянной попытки социализм вылечить.

Ян Майзельс
О чем пел Высоцкий? «Высоцкий – наше всё»
Высоцкий был (и есть!) несравненно выше любого однозначного определения – но и в любом определении можно найти ему свое место. Юморист, сказочник, романтик, блатарь, трагик, мистик... патриот, «советчик», антисоветчик...

Михаил Сидоров
Нехорошая пятимерная квартира
Переходя в пятимерное пространство, визитеры из свиты Воланда могли видеть трехмерную картину нашего мира во времени – четвертом измерении – как в ту, так и в другую сторону, то есть в прошлое и будущее, подобно тому, как мы смотрим фильм на двумерном экране.

Ирина Маулер
Михаил Юдсон
Дороги Городницкого
Вообще, авторская песня – это московское явление. Ведь ленинградская и московская поэтические школы – очень разные. В Москве всегда была «эстрада» – Антокольский, Окуджава, Вознесенский, Ахмадулина, Евтушенко, Рождественский... В Петербурге поэзия скорей – без театрального эффекта, идущая в глубину, поэзия, которая существует, а не кажется.

Михаил Моргулис
Вечная великая песня – Париж
О Париже уже давно не рассказывают. О Париже уже только повторяют. Цитируют писателей, художников, режиссёров и даже певцов, если они умные. Называют сотни имен тех, кто писал о Париже. Генералов французской литературной гвардии – Бальзака, Золя, Гюго, Сартра, Камю. Иностранцев – Хемингуэя, Эренбурга, Вульфа, Фитцджеральда, Дали, Бунина. Целая планета повторений, бесконечный список величайших людей.