Венеция. Стихи

      Свидание

Памятнику поэта на ул. Пушкинской

в г. Одессе посвящается.
 

Леденцовые звёзды висят мишурой новогодней.

Александр Сергеич стоит у подъезда в раздумье.

Подойду, попрошу: «Пообщайтесь со мною сегодня.

Прогуляемся вместе к бульвару вдоль улицы шумной.

Предстоит мне в ближайшее время расстаться с Одессой

Нужно ехать туда, где жара, где хамсины, арабы.

Что же скажете Вы, дебошир, дуэлянт и повеса,

Потерявшей надежду на счастье расстроенной бабе?»

Пушкин руку подаст, как когда-то, почтительно-нежно.

Одарю его взглядом лукавым, как Елизавета.

И на бронзовый локоть чуть-чуть опираясь небрежно,

Буду с трепетом ждать утешительных слов от поэта.

Он шепнёт мне на ушко, что жизнь, несомненно, прекрасна.

Для тоски и отчаянья нет подходящей причины.

Над бессмертной душою ни место, ни время не властны.

Недостойно бояться арабов, жары и хамсина.

Он со мною пойдёт не спеша ко дворцу Воронцова

Под завистливым взглядом слегка ошалевших прохожих.

Ну, иду с Александром Сергеичем. Что ж тут такого?

Разве дама с любимым поэтом встречаться не может?

Мы, прощаясь, ещё помолчим перед дальней дорогой,

Ненадолго присев на скамейку на зябкой аллее.

И попросит поэт: «Почитайте стихи мне немного –

На морозных ветрах Ваши строчки меня обогреют».

Он галантно проводит меня к остановке трамвая.

По его сюртуку я, как бусы, рассыплю слезинки,

Улыбнусь из окна, в пёстрых сумерках прочь отъезжая.

И опутает сердце вуалью печаль-невидимка

Кленовый лист

Был рыжий день.

Как хитрый лис,

Скользил бесшумно жёлтый лист.

Огромный лист.

Кленовый лист.

Он был красив, наряден, чист.

Ему мерещился полёт.

Ему казалось – он поёт.

Вокруг него вращался мир,

Где он – любимец и кумир.

Но небо плюнуло дождём.

И лист упал в траву лицом.

Под ветром скорчившись в комок,

Дрожал, и ёжился, и мок.

Его осыпало песком.

Его топтали каблуком.

И человек сказал, кривясь:

– Опавший лист – какая грязь!

Кариатида

Кариатида опустила плечи.

В её глазах отчаянье и грусть.

Шарами фонарей играет вечер.

Уходит день на отдых. Тяжкий груз

На шею давит. Затекают руки.

Не принесёт покоя тишина.

Но женщина упрямо терпит муки,

Предначертанье выполнить должна.

Её не сморит вялая усталость

Ни в шумный полдень, ни в коротком сне.

Она из камня. Ей в удел досталось

Весь мир держать на согнутой спине.

Орфей и Эвридика

В чёрный Ад Орфей спустился, чтоб запеть в ущелье тесном.

Но без воздуха и света был он нем и одинок.

Среди каменных завалов о скалу разбилась песня,

Рассыпаясь в тьме могильной мотыльками мёртвых нот.

Здесь для мыслей затаённых и бесцельных откровений

Звуки музыки волшебной совершенно не нужны.

И осталась Эвридика в паутинах липкой тени,

В царстве трепета и страха, в лабиринтах тишины.

Венеция

Причудливость фарфоровая масок.

Вода в канале, как душа, темна.

Изысканность неповторимых красок

И горький запах старого вина.

Вход в магазинчик под ажурной аркой,

Где доброю картинкой детских снов

Сидит собачка на подушке яркой

Среди хрустальных кубков и шелков.

Качаются на привязи гондолы.

В прозрачном небе тает солнца шар.

От восхищенных вздохов баркаролы

С кудрей девчонки соскользнула шаль.

А вечерами месяц опрокинут

Над жёлтыми квадратами дверей.

Мосты котами выгибают спины

В мерцании старинных фонарей.

Изящное плетенье улиц узких.

Прохладный воздух влагой напоён.

Интриг и драк забытое искусство

Насмешливо глядит из-за колонн.

Весёлый гам бесчисленных кофеен.

Толпы разноязыкой толчея.

Волшебный город – хрупкая камея

На одряхлевшей шее бытия.

Давно плащи на куртки перешиты,

Сданы в музеи шпаги – ну и пусть!

Скользит по переулкам беззащитно

Наивная задумчивая грусть.

Слегка размыты силуэты зданий.

Сиянье звёзд чуть притушил туман.

Венеция – венец моих мечтаний,

Мой призрачный и вечный Зурбаган.

Танго

…А Жизнь и Смерть, забыв обычный спор,

Танцуют танго трепетно и страстно.

Щека к щеке. Влюблённый гордый взор.

Все их движенья чётки и прекрасны.

Ленивый взмах ресниц. В зубах цветок.

Из томных уст насмешка ли улыбка.

Ладонь в ладонь. Невинность и порок.

А музыка отсчитывает ритмы.

Как Жизнь слаба. А Смерть – сплошной порыв.

Смерть нежно льнёт. Жизнь хлещет жёсткой плетью.

Но танго раздирающий мотив

Опутал пару неразрывной цепью.

Мелодия рыдает и зовёт.

Куда? Зачем? Предугадай – попробуй.

За шагом шаг, скольженье, поворот.

Танцуют Жизнь и Смерть. Вдвоём. До гроба.

Полтава