Номер 12(48)  декабрь 2013
Дмитрий Быков

Дмитрий Быков О пользе ненависти
Михаил Юдсон. Лестница на шкаф.
Сказка для эмигрантов в трех частях
*

Эта книга могла бы стать серьезным литературным событием, не будь ее главная тема так безмерно опошлена бесконечными дискуссиями о еврейском (или русском, в сущности) вопросе. Однако и пошлость возможно иногда победить, доведя ее до абсурда, до гротеска: книга талантливого израильского прозаика Михаила Юдсона дышит такой ненавистью к России и всему русскому (кроме, разумеется, языка, блистательное владение которым автор демонстрирует ежестранично), что в книге его сверкают порой искры подлинного вдохновения. Это уж не брюзжание – это подлинное кощунство: "Вокруг миряне, сняв шапки, истово хлебали чай, расплескивая при толчках вагона, хрустели вприкуску, говорили о том, что вчера в церкви Вынесения Всех Святых опять заплакала угнетенно чудотворная икона Василья Египтянина, а с малых губ Пресвятой Вульвы-великомученицы слетел вздох"... "Выточенные из песцовой кости фигурки – Патриарх на лыжах, Протопоп на Марковне"... Еще? Да полно. И ведь остроумно! "Трах-тах-тах в мерцанье красных лампад" – и Блока автор читал, и Блок ему нехорош, потому что понимает Юдсон корневую связь "Двенадцати" со "Стихами о прекрасной даме". И мерзко ему от этой связи, как Зинаиде Гиппиус.

Конечно, если б не талант, получилась бы у Юдсона очередная эмигрантская пошлятина о стране, в которой все обижают доброго и умного инородца, питаются грибами и клубнями, живут среди нечистот и пинают все, что видят – от телефонных будок до собак; квашеные травы, погромные бородатые мужики, обитые мехом двери – короче, седьмая улитка на киселе, кысь на склоне. Только "Кысь" попозже закончена (Юдсон писал свою вещь в 1996-1997 гг.) да похитрее закамуфлирована. Но "Москва златоглавая" – не единственная часть этой книги, поскольку главный герой, Илья, умудряется-таки эмигрировать в Германию. А то, что начинается там, – это уж такие ягодки, по сравнению с которыми все русские цветочки начинают выглядеть невинной этнографией: нормальный лагерь уничтожения. Генетическая-то память – она ведь палка о двух концах: не только русские причиняли страдания еврейскому народу. Так что обижаться на Юдсона имеют основания многие.

Разумеется, эта книга раздражает – и не только поначалу, но и постфактум. Раздражает слишком очевидными общими местами (грибы – клубни – коренья, вечная мерзлота, сталактиты помоев – ЗДЕСЬ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ, ЭТО МЕСТО ВООБЩЕ НЕ ДЛЯ ЖИЗНИ!!!), остротами на грани фола, откровенным глумлением, – но оправдывает ее в моих глазах многое: во-первых, это не злорадное подхихикиванье эмигранта, следящего издали, "как они там корчатся", а вопль боли и унижения. Кипятком хлещет. А во-вторых, еврея своего Юдсон вполне сознательно сделал трусливым конформистом, омерзительным типом, вечно трясущимся, на все согласным и ничего другого, в общем, не заслуживающим, как ни ужасно это звучит. Не токмо Отчизну поливает, но и себе внутренности раздирает.

Почаще надо вспоминать слова Владимира Печерина – вряд ли прототипа Печорина, как думают иные, но человека неглупого. "Как сладостно Отчизну ненавидеть!" – проговорка показательная: именно сладостно. Не доблестно, не прекрасно, не выгодно, не достойно, но вот именно очень приятно. Мы все думаем, будто только любовь к Родине способна вдохновить поэта, – да ничего подобного, ненависть подчас гораздо сильней! Просто в ненависти к Родине не принято признаваться; еврею это еще как-то может сойти с рук, однако сколько русских горячо подписались бы под обличениями Юдсона, сколько коренных уроженцев расхохотались бы над его контаминациями и сопоставлениями! Ненависть – вещь великолепная, ею вдохновлялись не последние сочинения, и книга Юдсона тем и интересна, что на фоне ровно теплого потока современной прозы она подлинно горяча. Вы можете ненавидеть автора, оголтело спорить с ним – но не можете одного: брезгливо отмахнуться, упрекнув его в банальности и бездарности.

Собственно, такая парадигма отношения к России (и к собственному еврейству) не нова. Фридрих Горенштейн тоже самым искренним образом полагал, что все русские – тайные антисемиты, а еврей, живущий в России, предает кровь патриархов, в нем текущую. Оттого, как заметил один современный израильский прозаик, русские евреи в прозе и драматургии Горенштейна так жалки и мелки, и так отвратительны ему их попытки приспособиться к сосуществованию. Получается такой Бердичев! Тогда как отказ от попыток ассимиляции ведет к возрождению могучего библейского характера...

Очень может быть. Но что-то этот могучий еврейский характер сам по себе пока ничего не произвел – огромная часть современной израильской литературы вполне ничтожна, о кинематографе говорить не приходится, – а вот русско-еврейская драма вызвала к жизни огромную и блистательную литературу. Тут возможны разные коллизии: рабская любовь к жестокой стране-мачехе и неспособность ей понравиться, и горячая, живая ненависть, и искренняя вера в то, что один только синтез русского и еврейского начал способен дать действительно великие результаты... Как бы то ни было, с точки зрения русского языка и знания русской словесности, резко антирусская "Лестница на шкаф" Михаила Юдсона стократ убедительней всех писаний анкетно-безупречных патриотов квасного лагеря.

Парадокс Юдсона в том, что страну (не прикрывайтесь термином "государство", речь идет именно о стране) он действительно не любит. Не могу согласиться с критиком, полагающим, будто речь идет о любви-ненависти: Юдсону адвокаты не нужны, он свой выбор сделал. Он культуру любит, язык, традицию – оттого у него в пределах одной фразы и встречается набор цитат от Стругацких до "Слова о полку", и это не обычное цитирование общеинтеллигентского фольклора ради красного словца, а живая переплавка, тигель, алхимия слова как она есть. Кроме того, беспощадное авторское зрение (плюс, что говорить, хороший вкус) наверняка не сулит счастливому репатрианту особых радостей на обретенной исторической Родине. Как бы это ему написать третью часть "Лестницы на шкаф" – в которой его Илья, теперь уже Элиягу, так же трезво, страшно и талантливо увидит Израиль? Смог же Шамир... Или – случилось-таки обретение, оно же затмение? Началась хорошая жизнь и кончилась хорошая литература? Ну, тогда надо трижды подумать, прежде чем следовать эпиграфу юдсоновской книги: "Уезжайте отсюда. Ей-Богу, уже пора". Гоголь, "Ревизор".

Я с понятным скепсисом раскрыл эту книгу, хорошо себе представляя уровень эмигрантской прозы – уровень как моральный, так и эстетический (что ни говори, а это вещи связанные). Однако уже первые ее страницы убедили меня в том, что эмигрантской прозой тут и не пахнет. От себя-то не уедешь, а еврейский прозаик Михаил Юдсон – прежде всего хороший русский писатель. И как тебе ни больно, когда бьют сапогом под ребро, как ни достал тебя этот климат, ложь и лицемерие на всех этажах жизни и полное отсутствие исторического прогресса, – сделать из всего этого настоящую литературу, сдается мне, возможно только здесь. Очень уж коллизия интересная. Всякую Отчизну сладостно ненавидеть, но никакая другая Отчизна не дает для этого столько поводов и не подзуживает с таким сладострастием: ну возненавидь меня, ну возненавидь!

А вот не буду.

 Я написал все это несколько лет назад, когда в России только-только вышла "Лестница на шкаф", точней, первые две ее части. Вышли они у Александра Житинского – первоклассного писателя и чуткого издателя – в "Геликоне" и довольно быстро стяжали скандальную и двусмысленную славу. Раскрою это красивое словосочетание: сложилась ситуация, когда все Юдсона знают (по крайней мере слышали), но никто не хочет его печатать. "Лестницу" в конце концов переиздало ОГИ – но опять, увы, ничтожным тиражом. И опять все говорили одно и то же: "Очень талантливо, но нельзя же так".

За это время я успел познакомиться и сдружиться с самим Юдсоном – деликатным, кротким, но язвительным человеком, безвыездно живущим в Израиле (и даже с его очень красивой дочкой, живущей в Волгограде). Известно было, что он медленно и тяжело, как всегда, и даже тяжелее, чем всегда, дописывает третью часть "Лестницы" – уже про Израиль. И куда он переедет после этого – представить уже невозможно. А как дальше жить в описанных им странах – я тем более не представляю, потому что убьют же. Юдсон наделен способностью видеть вещи на редкость объективно и описывать их с той выразительной сжатостью, с теми гротескными преувеличениями и карикатурными дорисовками, которые точней любой фактографии передают самый дух времени и места. Такое ведь не прощается. Даже я, искренне его любящий, не могу ему простить кое-что, сказанное о России, в которой я живу и жить буду. Горькая моя обида отчасти компенсируется наслаждением от чтения – Юдсон ведь не просто кощунствует, он выговаривает вслух то, что все мы понимаем, да сформулировать боимся. И читать это, конечно, очень приятно, и здорово облегчает душу, и вскрывает давние нарывы, – а все-таки и мне иной раз хочется сказать, как в анекдоте про строителя, на которого раскаленным металлом брызнул сварщик: "Миша, ну нехорошо!"

Поэтому третьей части "Лестницы" я ждал с особенным трепетом. Особенно было бы неприятно, если бы Юдсон, наждачком прошедшийся по России и напильничком – по Германии, об Израиле написал бы восторженно, как о трогательной и безупречной обретенной Родине. Но вот он закончил эту огромную третью часть, и прислал ее мне, и я вижу, что она получилась лучшей. Потому, вероятно, что самой личной и потому самой мучительной. Я не большой поклонник государства Израиль, но не испытываю ни малейшего злорадства при виде его трудной судьбы – в конце концов, там живет много моих друзей, которых есть за что уважать. И уровень боли в этой третьей части зашкаливает, но желчи и оскорбленной любви в ней не меньше, а то и больше, чем в первых двух.

Юдсон написал одну из главных книг нашего времени – книгу о крахе всех национальных (и вообще внешних) идентификаций, о том, что национальная принадлежность кончилась, что главное для любого настоящего человека – вышагнуть из всех этих имманентностей, изначальностей, данностей, невзирая на вопли ничтожеств, которые только за эти примитивные вещи и цепляются. Националисты, мачисты и феминистки, религиозные маньяки – все они назовут этот шаг (а точнее, взлет, как у Юдсона) предательством, и никого из них не надо слушать. Юдсон пишет о том, как мир выталкивает человека – в те высшие сферы, в которые в конце концов и уносится герой. Впрочем, думаю, что и там ему не все понравится.

Правда и то, что эту третью часть было, вероятно, трудней всего писать – и поэтому ее трудней всего читать: здесь густота языка, плотность метафор, намеков, аллюзий, цитат и каламбуров не то чтобы утомляют, но как-то уже всерьез тормозят повествование. Оно засахаривается, как варенье. Сквозь него продираешься. Но ничего не поделаешь – Юдсон живет вдали от родного языка, да и в жизни своей, отшельнической и одинокой, разговаривает, кажется, все больше сам с собой. Это его выбор, у этого выбора свои преимущества, но и свои издержки. Это уже не разговор с читателем-другом, а зачастую, чего там, воспаленное, бредовое бормотание. Но в него стоит вслушаться, проследить его логику – бормочет-то ведь не городской безумец, а странник, прошедший через многие времена, страны и соблазны. Проза Юдсона стоит того, чтобы потратить на нее нешуточное читательское усилие: читатель с этой книгой растет. О негладком, шершавом опыте не расскажешь гладкописью: Юдсон – и его герой – так же продирается через мир, как нам с вами предстоит ломиться сквозь его плотную прозу. Тем ослепительнее финальная легкость, обещанное и свершившееся освобождение.

Я очень люблю Юдсона, честно говоря, и считаю его одним из самых талантливых современников. При его жизни, всегда увлекательной, но никогда не легкой, написать такую трилогию – пожалуй, настоящий литературный подвиг. Никаких гарантий, что напечатают, у него не было, и в самом деле рукопись три года промытарилась, пока не нашла смелого издателя. Я хочу, чтобы эта книга вас задела, разозлила, а в идеале взбесила. Сильный текст заслуживает сильной реакции. Не сомневаюсь, однако, что будет время, когда "Лестница на шкаф" будет стоять в ряду бесспорных шедевров, главных книг нашего века. У нас есть шанс понять это при жизни автора и сказать ему со всей искренностью: "Ай да сукин сын".

* – М.: Зебра Е, 2013. – 560 с.


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3489




Convert this page - http://7iskusstv.com/2013/Nomer12/DBykov1.php - to PDF file

Комментарии:

Надежда Кожнаникова
- at 2014-01-19 09:12:33 EDT
Добавлю еще мое выражение симпатии к Ксении, упомянувшей Шимона Маркиша. На самом деле его называли СимОн, так к нему обращалась во франкофонной Женеве, где мы с ним подружились, и где он работал на кафедре славистики женевского универстите под руковдством во всем ему уступающего, по всем статьям, эрудиции, интелекту, но зато французу, Жоржу Нева. Симон или Шимон был блистательным знатоком античночности. У меня есть им мне надписанные книжки. И он был всегда верен своему отцу, замечательномуу поэту, Перецу Маркишу,о гибели которого я знала, конечно, но подробности и последстия для их семьи узнала о Симона. Спасибо, Ксения, что вы Симона, назвали. Он умер трагично. А ведь был благородным всегда и во всем.
Надежда Кожевникова
- at 2014-01-19 08:21:41 EDT
Замечательно, то есть знаково, что текст Дмитрия Быкова получил такую разную реакцию. Но надо все же учитывать и возрастой разрыв автора с большинством участников на этом сайте. Быков из другого поколения той страны, где мы, допустим, эмигранты, тоже родились, но причастность к тем реалиям утратили. Это неизбежно. Там уже выросло другое поколение. Это факт, который оспаривать нет нужды. И Быкову вряд ли надобны наши оценки, он вряд ли их и узнанает. Хотим мы это или не хотим, диаспора никогда не сможет претендовать на влияние, равное метрополии. Страна все еще остается огромной, и аудитори русскояычная остается только там. Был миг, но он сгинул, когда к эмигрантской литературе возник интерес, в основном из-за политической ситуации. Теперь все иначе. Кафедры славистики в америкнских университах сокращаются, лафа ушла. Нет препон для обмена продукцией, поступаюшей из России в любом виде. Но интерес к ней тоже иссяк Доступное утртило соблазн. Везде, и там, и здесь. Только эмигранты по прежнему горячо реагируют на события, и прочее с родины. А пора бы и охладеть. Быков даровитый автор, но живущий там, не здесь. Он существует, что понятно, соразмерно тем правилам. И не надо его судить по другим. Так мне кажется.
Л. Беренсон
Еврейское государство - at 2014-01-17 17:59:18 EDT
Книгу Юдсона "Лестница на шкаф" не читал. Спасибо за наводку. Статью Д. Быкова жадно поглотил, как всё его устное и письменное творчество, всегда оригинальное, талантливое, иногда объективное, часто небрежное - ради красного словца...

Вот и на сей раз. Д. Б. пишет: "... Но что-то этот могучий еврейский характер сам по себе пока ничего не произвел – огромная часть современной израильской литературы вполне ничтожна, о кинематографе говорить не приходится, – а вот русско-еврейская драма вызвала к жизни огромную и блистательную литературу... один только синтез русского и еврейского начал способен дать действительно великие результаты". Так-таки "ничего"? Ведь не одной литературой и прочей духовной продукцией жив народ. А завоёванная древняя страна, выстроенное на ней государство, возрождённый язык, технологические и экономические свершения и достижения - это ничего? Кстати, уничижительные оценки израильской литературы и кино - вкусовщина и неосведомлённость. Да и странный переход от ухмылки по поводу "могучего еврейского характера" к высокомерной характеристике израильской словесности - небрежность или сознательное заблуждение. Совсем не идентичны судьбы и, соответственно, ментальность еврея диаспоры и изральтянина.

"Я не большой поклонник государства Израиль, но не испытываю ни малейшего злорадства при виде его трудной судьбы", - в этом утверждении Д.Быкова, по-моему, и противоречие, и лукавство. "Не большой поклонник" - очень минимизирует его неприятие еврейской страны (по любому поводу талантливый писатель отрицает смысл этого "сионистского проекта"). Советуя же Юдсону "...написать третью часть "Лестницы на шкаф" – в которой его Илья, теперь уже Элиягу, так же трезво, страшно и талантливо увидит Израиль? Смог же Шамир...", следовать Израилю Шамиру, откровенному юдофобу, активному врагу Израиля, любимому автору Проханова, Быков по сути принимает "трезвость" его взгляда на нашу страну и откровенное злорадство Шамира по поводу даже терактов. Для него "страшно" не убийство десятков молодых израильтян на дискотеке тель-авивского дельфинария, а недавний запрет заключённым палестинским террористам получать вторую учёную степень в тель-авивском университете. Неужели и это имел в виду Дмитрий Львович, восторгаясь писательством изувера?

ALT
New York, NY, USA - at 2014-01-17 15:15:17 EDT
Не могу сказать, что чтение "Лестнице на шкаф" доставило мне удовольствие. Претенциозно. Словам просторно, а мыслям тесно. А главное, совершенно не интересно. Болтовня, напоминающая напористый и ернический стиль критика. О чем бы не говорить, лишь бы говорить. И ерничество не смешное и не меткое, а грубое и злобное. Дочитать невозможно: натужно и, извините, бесталанно. Не рекомендую. А плскольку в дискуссии не вступаю, замечу в скобках, что новизна быковского стиля восодит к библейскому Хаму, а люьовь к популярности и беспринципность, опять-таки извините, евтушенковские.
Тартаковский.
- at 2014-01-17 11:10:20 EDT
Надежда Кожевникова
- at 2014-01-17 08:56:08 EDT
:::::::::::::::::::::::

Права Надежда Кожевникова, - но и краткий её текст сам по себе впечатляющ и прекрасен.

Надежда Кожевникова
- at 2014-01-17 08:56:08 EDT
А мне Дмитрий Быков нравится уже тем, что он не похож на наше поколение, и то что осталось там, и что здесь, в эмиграции. И он сделал правильный выбор, именнно собственный. Не важно что он пишет и как, он востребованный автор работающий как станок во многих жанрах. И состояться так мог только в той стране, где живет, и чью атмосферу воспринимает всеми фибрами и писателя, и гражданина. Его заносы соответствуют вполне и рискованным там разносам Из него хлещет темпераментом никем и ничем задавленного молодого, прощу прощения, на этом сайте, редкого, явления, и по возрасту, и по лихому задору. Правильно, что Евгений Беркович текст Быкова в журнале поставил. Нравится- не нравится, такие мерки к такому автору не пригодны. Он есть, явлен, осуществлен. И надо отдать Быкову должное, он редкостно многогранен. Но это не ущерб всеядности, а Божий дар. И его можно только приветствовать, а не ворчать. Напрасны, несправделивы претензии, что якобы Быков занят только собой, наоборот, он скорее перенасыщен событятиямии той страны, где живет. И это скорее ущерб, но и мета нового там поколения. Соблазн эмиграции ими преодолен. Они знают те уроки. И очень во многом обоснованные. Дмитрий Быков, хотя его труд о Пастернаке считаю поверхностным, тенденционзным, яркая личность на небосклоне очень серой теперешней российской словесности. Впрочем, как и эмигранской, несравнимой с прежними когда-то там именами. Так что будем адекватно оценивать там, и здесь возможности, на фоне которых Дмитрий Быков- звезда.
ALT
New York, NY, USA - at 2014-01-15 17:14:57 EDT
Спасибо автору за рекомендацию. Непременно раздобуду книгу Юдсона. Но не могу молчать. Хотя давно знаю, что язык напористого автора рецензии без костей, здесь он проговаривается до неприличия. Мне кажется, не вредно бы ему просто взглянуть в зеркало, а то раззудись плечо и размахнись рука. Не гоже это, сударь.
Аркадий Вайс
- at 2013-12-21 10:22:32 EDT
Дмитрий Быков утверждает: "...огромная часть современной израильской литературы вполне ничтожна".
Израильская литература создаётся на разных языках - на иврите и на языках стран исхода писателей (или их родителей). Крайне сомнительно, что Д.Быков разбирается в этом языковом многообразии и даёт обоснованную оценку всей совокупности литературных произведений. Даже если ограничиться только русскоязычной израильской литературой, то с вероятностью, близкой к достоверности, можно утверждать, что Дмитрий Быков не увидел таких вершин (именно ВЕРШИН, я настаиваю на уместности и оправданности термина), как роман "Двадцатый век в песнях и танцах" Давида Цифриновича-Таксера - или как поэма "Голем, или проклятие Фауста" Григория Трестмана.
Ведь не увидели, Дмитрий Львович?

Националкосмополит
Израиль - at 2013-12-19 13:19:24 EDT
Хочу воспользоваться случаем и сказать, атрактивно выступающему в ТВ. писателю - попробуйте не смешивать, не синтезировать в себе русскую и еврейскую свои национальности. Попробуйте их кошерно – без смешения совместить и ощутить себя симметрично бинациональным культуралом.
Вы воцерквленный православный Христианин.
Попробуйте понять, что были в 20ом веке не менее великие, чем Воскрешение Христа события, а именно Воскрешение Святого Языка Бога – Отца Христа в колене Иуды, Воскрешение Израиля в 1948 году и Воскрешение Шабатонов Книги Книг.
Израиль Воскрешенный будет страной – столицей союза высокоразвитых государств, куда равноправным членом войдет и Россия.
Святой Воскрешенный Язык, на котором написана Книга Книг, после которой любая книга на этом языке будет сами понимаете чем… станет глобальным лингва-франка, вернувшегося к Богу Авраамео – Буддистского человечества.
Предлагаю вам включить свои связи и стать реализатором моего глобального социального проекта «Новая Суббота», уменьшенным аналогом которого может служить разве, что Евразийский проект внука Чингиз Хана – Великого Хана Хаббулая – квадрокультурального Авраамео – Буддиста – знатока текстов Танаха, Буддистского Трактата, Нового Завета и Корана.

Элиэзер М. Рабинович
- at 2013-12-19 05:23:50 EDT
Совершенно согласен с тем, что бессмысленно обсуждать рецензию на непрочитанную книгу. Но рецензия вызывает желание книгу прочитать. Не вижу также зла в нелюбви к России - ее есть за что не любить. Просто незачем соваться в ее внутринние дела, если полюбить не привелось, а покинуть удалось.
Артур Шоппингауэр
- at 2013-12-19 02:52:11 EDT
ДБ не занимать таланту.
Поэт, прозаик и актёр,
Утёр он нос и дилетанту,
И буревестнику утёр.

Но, из породы попрошаек,
Ему неможется в тени.
А на свету… да хоть из шаек
ДБ шумихой окати.

Шумиха - всё, и цель и средство:
..............................
..............................
..............................

06.23.12

Gregory -> Тененбауму
- at 2013-12-19 00:07:25 EDT

Я думаю, коллега, что в отзыве на непрочитанную книгу не следует говорить об авторе рецензии на нее.
__________________________

Согласен. Но ведь мы обсуждали текст (и автора)рецензии, а не непрочитанной книги - мне кажется, это позволительно.

А вообще, как сказал, по-моему, Том Сойер: "Если бы у меня была собака, такая же назойливая, как совесть, я бы ее отравил" :)). А я, пожалуй - нет. Жалко...


Семен
Ганновер, Германия - at 2013-12-18 23:35:45 EDT
Очень личная рецензия, с внутренними болями и проблемами. Но интересно.
Б.Тененбаум->Gregory
- at 2013-12-18 22:33:54 EDT
Об этом и дискуссия - не говорить же о непрочитанной книге.

И при чем здесь совесть?
==
Я думаю, коллега, что в отзыве на непрочитанную книгу не следует говорить об авторе рецензии на нее. А если есть охота обсудить, какой он нехороший, то есть для этого широкие просторы Гостевой, или даже есть возможность вообще написать что-то цельное и внятное - и предложить Редакции для опубликования.

Gregory -> Тененбауму
- at 2013-12-18 21:32:24 EDT
Уважаемый Б.М.:

1. Имеет место рецензия.
2. Она - на книгу, которую мало кто читал.
3. Но она написана известным златоустом - дебютантом в этом журнале, - который по невежеству(?) задел явно непосильную для него тему.
4. Об этом и дискуссия - не говорить же о непрочитанной книге.

И при чем здесь совесть?

Виктор (Бруклайн)
- at 2013-12-18 20:57:29 EDT
Мина Полянская
- Wed, 18 Dec 2013 20:35:20(CET)

Уважаемая госпожа Полянская! Ваше утверждение, что Дима Быков, кроме себя, никого не видит, не соответствует действительности. Он то и дело отмечает успехи современных ему литераторов и рекомендует читателям их произведения.

Мина Полянская
- at 2013-12-18 20:35:19 EDT
Тартаковскому. Я не знаю, откроется ли этот линк. Это конкурс, который организовал Быков при издательстве АСТЕ. Рассказ- воспоминание на тему "школьные годы" Вот туда бы Вам, Маркс Тартатковский, послать Ваши воспоминания "Школьные годы в Бердичеве" которые Вы поместили здесь. Даже Быков, который, кроме себя никого не видит, может его заметить. Не забудьте про лицо учительницы...

http://nk.rgub.ru/conditions.php (2 фото)
Если "линк" не откроется, можно его в Гугле изобразить.
P.S-
Нас бы следовало не журить, а похвалить за то, что мы не говорим о книге, которую не читали.

АБВ
- at 2013-12-18 20:35:14 EDT
Я бы назвал эту замечательную дискуссию, еще одним случаем с удачливым Быковым.
Дмитрий Быков написал огромную книгу о Пастернаке, откровенную неудачную компеляцию. Однако, несмотря на то, что до негобыло много пекрасных книг о Пастернаке, именно его книга раскрутилась на небывалый успех, премии, деньги. В этой дискуссии о Быкове давно уже забыли, а коментов полно. Причем, захватывающих. Просто не оторваться. О чем это говорит? Об удачливом Быкове? Или что? Тут некоторые одергивают, не надо, мол, этого делать. А я говорю, продолжайте беседу. Читаю, как захватующий роман.

Виктор (Бруклайн)
- at 2013-12-18 19:27:43 EDT
Поправка: вместо "обвинять Юдсона" читать "обвинять Юдсона или Горенштейна".
Тартаковский - Тененбауму. О страсти роковой.
- at 2013-12-18 19:24:41 EDT
Б.Тененбаум
- Wed, 18 Dec 2013 18:59:16(CET)
1. Имеет место книга.
2. Ее мало кто из присутствующих читал. Я, например, ее даже не видел.
3. На книгу написана рецензия...

::::::::::::::::::МСТ::::::::::::::::::

Вполне понимаю, что Вас щиплет за душу. Так вот, сама эта рецензия - спорный, может быть, но самодостаточный, законченный, великолепный текст об евреях, о фатальной национальной зацикленности - Вашей, в частности.
И заслуживает отдельных отзывов - независимо от книги.

Виктор (Бруклайн)
- at 2013-12-18 19:16:18 EDT
Б.Тененбаум
- Wed, 18 Dec 2013 18:59:16(CET)

1. Имеет место книга.
2. Ее мало кто из присутствующих читал...
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Несколько лет назад я читал первую часть книги. Она произвела на меня очень сильное впечатление, но, как мне представляется, обвинять Юдсона в русофобии можно с таким же успехом, как обвинять в русофобии Салтыкова-Щедрина или Максима Горького.

Маркс ТАРТАКОВСКИЙ - Мине Полянской. "Ой, ты
- at 2013-12-18 19:06:16 EDT
Мина Полянская: "Кинокритик Александр Свободин отмечал, что пьеса «превосходит то, что сделал Бабель в описании своих классических персонажей еврейского быта». Сам же Горенштейн категорически отказывался от сравнений «Бердичева» с произведениями Бабеля, считая, что его «еврейская идея» находится «в другом измерении». Впрочем, приведу случай с Горенштейном во Франкфурте-на-Майне. Когда в одной галерее его спросили, «откуда у него такое имя» – он ответил: «В России у меня было имя Исак. Фамилия – Бабель. «Фридриха» купил за десять тысяч марок».
::::::::::::::::::::::::МСТ::::::::::::::::::::::::

Вот видите, я и не знал, что сам Горенштейн вынужденно признавал, что у его творчества "бабелевские корни". Не думаю, чтобы это были живые корни. Романтизация еврейской местечковости - в противопоставлении окружающему миру.

Но и Дм. Быков о том же: "Такая парадигма отношения к России (и к собственному еврейству) не нова. Фридрих Горенштейн тоже самым искренним образом полагал, что все русские – тайные антисемиты, а еврей, живущий в России, предает кровь патриархов, в нем текущую. Оттого, как заметил один современный израильский прозаик, русские евреи в прозе и драматургии Горенштейна так жалки и мелки, и так отвратительны ему их попытки приспособиться к сосуществованию. Получается такой Бердичев! Тогда как отказ от попыток ассимиляции ведет к возрождению могучего библейского характера..."

Подставьте в текст вместо "Фридриха Горенштейна" "Исаака Бабеля" - суть не изменится.
"Возрождение же могучего библейского характера" - это, по Бабелю, надуманные Эфроим Грач и Беня Крик - местечковые "Илья Муромец и Алёша Попович".

Б.Тененбаум
- at 2013-12-18 18:59:16 EDT
1. Имеет место книга.
2. Ее мало кто из присутствующих читал. Я, например, ее даже не видел.
3. На книгу написана рецензия.
4. На рецензию следует лавина отзывов, в которых есть: a) воспоминания о топографии г.Бердичева, b) цитаты из "общих друзей", c) много интересного о Фридрихе Горенштейне d) какая-то совершенно не относящаяся к делу хрень c ленты фейсбука - и много чего другого и прочего.

5. Cодержание сводится к одной-единственной строчке: "... Dmitri Kimelfeld Да мы таких как быков не любим ..."
И даже фамилия рецензента написана с маленькой буквы - "быков".

И ни единого слова ни о книге - которую не читали - ни даже о рецензии, которую, по-моему, тоже не читали. Зачем, если на "создание впечатления" с избытком хватило имени ее автора ?

Вопрос: ну хоть какая-то совесть у "отзовистов" имеется ?

Мина Полянска
- at 2013-12-18 17:07:43 EDT
Тартаковскому: "Когда я однажды рассказала Горенштейну, что предки мои по материнской линии (Лернеры) выходцы из Бердичева, откуда во второй половине 19-го века во время русско-турецкой войны отправились в Бухарест, он сказал мне: «Если ваши предки жили в Бердичеве, то это значит, что они были свободными людьми! Без гетто-комплекса маленьких местечек с их гнетущей подавляющей атмосферой, страхом перед внешней средой и внешним окружением. Это ведь был в России единственный крупный город со своей большой ярмаркой и городскими привилегиями, который был доступен евреям, где они могли свободно себя чувствовать».
Пьеса «Бердичев», написанная в 1975 году, имела в театральных кругах Москвы не меньший успех, чем пьеса «Волемир» (1964. Марк Розовский во время чтения не смог её дочитать – заплакал, и пьесу дочитывал сам автор. В свое время кинокритик Александр Свободин отмечал, что пьеса недостаточно оценена – она «превосходит то, что сделал Бабель в описании своих классических персонажей еврейского быта». Сам же Горенштейн категорически отказывался от сравнений «Бердичева» с произведениями Бабеля, считая, что его «еврейская идея» находится «в другом измерении». Впрочем, приведу случай с Горенштейном во Франкфурте-на-Майне. Когда в одной галерее его спросили, «откуда у него такое имя» – он ответил: «В России у меня было имя Исак. Фамилия – Бабель. «Фридриха» купил за десять тысяч марок».
В эссе «Как я был шпионом ЦРУ», писатель постоянно возвращается к довоенному и послевоенному Бердичеву, создавая его особую городскую семантику в лучших традициях писателей-урбанистов. Он сокрушается, что снесли красавицу водонапорную башню, уничтожили бульвары, вырубили старые каштаны, разрушили старые дома в стиле барокко и рококо". "Берлинские записки о Фридрихе Горенштейне"

Маркс ТАРТАКОВСКИЙ - Мине Полянской. Ильич и дядя
- at 2013-12-18 16:12:01 EDT
Мина Полянская - Tue, 17 Dec 2013 22:13:52(CET)
Тартаковскому. У Вас очень интереные воспоминания о Бердичеве. В самом деле - интересные.
А у меня - совсем неинтересные о городе, где училась. В моей памяти осталась грязь, болото. У каждого свои воспоминания - о городе ююности. В " Бердичеве" меня поразило больше всего то, что эти простые евреи ( украинские) всё время ругаются и громко разговаривают. У нас так не принято было. Мама говорила, что проклинать ( а в Бердичеве героиня проклинает) нельзя, запрещено еврейским законом ( она 4 года училась в хедере).
Но какое отношение Ваши и мои воспоминания имеют к художественному произведению, к пьесе "Бердичев", к городу, который писатель романтизировал?

::::::::::::::::::::::::МСТ::::::::::::::::::::::::::

Вы тоже из Бердичева? Что-то слишком уж много грязи не упомню. Довольно чистый провинциальный город - с маленьким Лениным в кепке на большом гранитном пьедестале. Рука вождя решительно указывает куда-то. И чувствуется, какой-то выигрышной детали недостаёт. Для полной экспрессии в руке должна бы быть зажата смятая кепка...
Не в Бердичеве ли произошла ужасная история с ваятелем, который таким вот образом и изваял вождя к празднику Революции. Но партийные ценители ему указали, что державную лысину надо срочно чем-то прикрыть. И в в спешке ваятель накрыл вождя кепкой, забыв убрать другую.
И наутро перед демонстрирующими трудящимися предстал вождь с двумя кепками...

Помнится (могу ошибиться), историю эту рассказывал папе его старший брат - мой дядя Симха. Он был бухгалтером на сахарном заводе, но почитывал Гёте в подлиннике и переводил (уж не помню. с немецкого ли на русский или наоборот) "Капитал" Маркса, подозревая, что большевики из этой премудрости что-то утаивают. Если бы не так, если бы прямо по классику, буква в букву, дела государства пошли бы не вкривь и вкось, как теперь, но - как надо.
Этот дядя настоял, чтобы его племянника, меня, назвали Марксом. Вот и мучаюсь...

А "Бердичев" Горенштейна весь "из шинели Бабеля". Но Бабель не Гоголь: ему звонкая фраза важнее смысла. Щеголяет во всякой фразе. Иначе говоря, фразёр, не более того. Есть звёзды незаслуженно известные. Например, какая-нибудь Альфа Центавра. Вы знаете, где она находится? Вы не знаете, и я не знаю; кажется, вообще никто не знает - одно название болтается в головах.

Кашиш
- at 2013-12-18 04:18:51 EDT
Писатель Ю нам книгу сладил,
А критик Б её обгадил.

Сие позволило Теренцию
Чуть изменить свою сентенцию.

Вздохнув, он буркнул сам себе:
"Квод лицет Ю, нон лицет Б".

Мина Полянская
- at 2013-12-18 01:31:39 EDT
Уважаемый Тартаковский!
Я под большим впечатлением от Ваших бердичевских воспоминаний. Читала мужу вслух, и мы смеялись во всю! У Вас замечательное чувство юмора и хорошее перо. Получился отличный короткий рассказ. Его бы надо было разместить на более заметное место.
А что до Маркиша, то хотелось бы добавить к интересным комментариям вот что. Мы ( моя семья), Маркиш и Горенштейн провожали Ефима Григорьевича Эткинда в последний путь. Почти последний, ибо это было после кремации - прах перевезли потом во Францию. Довелось нам вместе посидеть на поминках за отдельным столом очень долго. Говорили о литературе благостно, тихо, мирно. Маркиш нежно упрекал Горенштейна: "Ну, Фридрих, Вы известный мизантроп." А Фридрих отвечал довольный: "Да нет, да что Вы! Ну, какой я мизантроп".

Gregory -> Ксении
- at 2013-12-17 22:57:51 EDT
Спасибо за полную цитату из статьи Шимона Маркиша. Но, если я не ошибаюсь, наша дискуссия - о фразе Быкова:

"Оттого, как заметил один современный израильский прозаик, русские евреи в прозе и драматургии Горенштейна так жалки и мелки, и так отвратительны ему их попытки приспособиться к сосуществованию. Получается такой Бердичев!"

А у Маркиша: "...автор этих строк решительно отказывается понять, что общего у Горенштейна (не человека, разумеется, а драматурга, стоящего над своими персонажами), что общего у него с этими остатками-останками, перевоплощенными художеством в пьесу "Бердичев". Ее персонажи, чисто босховские, резко, даже грубо окарикатуренные, способны вызвать лишь отвращение, так же, как их чудовищный русский язык..." и далее, как Вы справедливо процитировали: "И, словно для того, чтобы показать, что уродство и убожество — не стилистическая норма еврейства, параллельно с "Бердичевом" пишется роман "Псалом"..."

То есть,по Быкову (он ведь тоже просто присоединяется к словам "современного прозаика"), русские евреи у Горенштейна жалки, мелки и отвратительны. А по Маркишу - это только в "Бердичеве" уродство и убожество, но не в "Псалме". Учитывая, что Быков явно имеет в виду именно "Бердичев", в чем противоречие между двумя критиками по отношению к этой пьесе? Мне кажется, что только в том, что Маркиш "Бердичев" не принял (я думаю - потому что не понял, не почувствовал родства), а Быков и понимать не собирался: не успел прочесть (не говоря - подумать), а уже писать пора: быстро-быстро...

Ксения
- at 2013-12-17 22:28:06 EDT
Из уважения к участникам дискуссии, приведу цитату Шимона Маркиша так, как положено, чтобы понятно было, что хотел сказать исследователь:

"Он каким-то образом "привязывал" себя к остаткам (не сказать ли "к останкам"?) исчезнувшей еврейской цивилизации черты оседлости — к обломкам обнищавшего, обезлюдевшего местечка, к обнищавшему, обезображенному идишу советского и даже специально послевоенного советского образца. "Каким-то образом" — потому что автор этих строк решительно отказывается понять, что общего у Горенштейна (не человека, разумеется, а драматурга, стоящего над своими персонажами), что общего у него с этими остатками-останками, перевоплощенными художеством в пьесу "Бердичев". Ее персонажи, чисто босховские, резко, даже грубо окарикатуренные, способны вызвать лишь отвращение, так же, как их чудовищный русский язык — сверхмастерски (не хочу участвовать в девальвации слова "гениально") скомпонованное подражание тому идишу и смеси русского с идишем, на которых, по представлению Горенштейна, говорило уцелевшее после Катастрофы еврейство бывшей черты. В какой мере это представление отвечало действительности, вопрос особый, касаться его не станем; для нас существенно, что ничем, кроме поэзии экзотического уродства, этот "язык" привлечь не может. И, словно для того, чтобы показать, что уродство и убожество — не стилистическая норма еврейства, параллельно с "Бердичевом" пишется роман "Псалом" (1974-1975), ставший главной вершиной творчества Горенштейна (надо ли повторять, на мой взгляд); стилистически это парафраз еврейской Библии, ТАНАХа, в русском изводе, разумеется.

Сопоставим:

"Ай, Сумер, ты еще не изжил психика капиталиста. Но Советская власть ведь дала тебе работу. Ты заведующий в артель. Правильно я говорю, Пынчик? Вот Пынчик при Советская власть сделался большой человек, майор. Он живет в Риге. А кем был его отец до революции? Бедняк. Ты, Сумер, помнишь, что в двадцать третьем году содержал магазин от вещи, но ты не помнишь, как наша мама лышулэм, покойная мама поставила сколько раз в печку горшки с водой, потому что варить ей было нечего, и было стыдно перед соседями, что ей нечего варить".
"Бердичев", действие первое, картина третья.

И:

"...Посланец Господа Антихрист его сразу разглядел и узнал. Стоящий перед ним в тапочках, майке-сетке и шелковой пижаме был из колена Рувима, первенца Иакова, некогда сильного, но уже давно пришедшего в упадок, из которого не многие войдут в Остаток и дадут Отрасль... То, что стояло перед Антихристом, было концом, начало же ему было в египетском рабстве, когда изнурения и жестокости фараона боролись с цепкостью и желанием выжить сынов Иакова".
"Псалом", lV, "Притча о болезни духа".

(Прошу поверить: оба отрывка не выбраны, а взяты наугад.)

Мина Полянская
- at 2013-12-17 22:13:52 EDT
Тартаковскому. У Вас очень интереные воспоминания о Бердичеве. В самом деле - интересные.
А у меня - совсем неинтересные о городе, где училась. В моей памяти осталась грязь, болото. У каждого свои воспоминания - о городе ююности. В " Бердичеве" меня поразило больше всего то, что эти простые евреи ( украинские) всё время ругаются и громко разговаривают. У нас так не принято было. Мама говорила, что проклинать ( а в Бердичеве героиня проклинает) нельзя, запрещено еврейским законом ( она 4 года училась в хедере).
Но какое отношение Ваши и мои воспоминания имеют к художественному произведению, к пьесе "Бердичев", к городу, который писатель романтизировал?

Gregory -> Ксении
- at 2013-12-17 20:40:23 EDT
1. "Бедный" юноша - это, конечно, опечатка. Писал поздно ночью и, признаюсь, в раздражении от прочитанного. Виноват!

2. А из Шимона Маркиша - цитата: «…что общего у Горенштейна (не человека, разумеется, а драматурга, стоящего над своими персонажами), что общего у него с этими остатками-останками, перевоплощенными художеством в пьесу "Бердичев". Ее персонажи, чисто босховские, резко, даже грубо окарикатуренные, способны вызвать лишь отвращение, так же, как их чудовищный русский язык…» Так он думал - при том, что человек был милейший, знающий и любящий Горенштейна. Бывает.

М.Тартаковский.
- at 2013-12-17 19:41:13 EDT
Прекрасная рецензия; уверен, что автор счастлив прочесть о себе такое.
Глубокая рецензия: о личных комплексах, преодолеваемых ненавистью к стране и народу, среди которого жил. "Послушай, то, что мы с тобой 30 лет имели за оргазм, на самом деле оказалась астма..."
Т. е. признание несостоятельности собственной жизни.
На старости лет - едва ли не самое жуткое ощущение.


Маркс ТАРТАКОВСКИЙ. Ах, Бердичев!..
- at 2013-12-17 19:19:30 EDT
Мина Полянская - at 2013-12-17 13:02:58 EDT
Осечка произошла у Быкова в пункте с названием "Бердичев". Именно здесь Быков пошел по накатанному пути клише и стереотипов
Однако в "Бердичеве" ( Быков не читал!) Горентштейн устроил настоящую войну с обытельскими представлениями о некогда самом свободном для евреев городе, не входившем в черту оседлости, а в финале автор даже приветливо махнул рукой Евангелию: "Бердичев – это уродливая хижина, выстроенная из обломков великого храма для защиты от холода, дождя, и зноя... Так всегда поступали люди во время катастроф, кораблекрушений, когда они строили себе на берегу хижины из обломков своих кораблей... Вся эта уродливая хижина Бердичев... действительно кажется грудой храма, но начните это разбирать по частям, и вы обнаружите, что заплеванные, облитые помоями лестницы, ведущие к покосившейся двери этой хижины, сложены из прекрасных мраморных плит прошлого, по которым когда-то ходили пророки, на которых когда-то стоял Иисус из Назарета...».
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::МСТ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Начну с того, что Бердичев, само собой, входил в черту оседлости. И был свободен (или несвободен) в той же мере, как Казатин, Конотоп и Жмеринка.
Сам я не помню «облитые помоями лестницы, сложенные из прекрасных мраморных плит прошлого» и не думаю, что здесь уместно приплетать пророков и Иисуса из Назарета. Бердичев как Бердичев – с главной улицей – Белопольской, с параллельной – Махновской, с ятками на одной окраине и вокзалом, в который угодила немецкая бомба, на другом, с заводом «Прогресс», задней стеной выходившим на католическое кладбище, с замком-крепостью босых кармелитов над речкой Гнилопяткой и родильным домом на Быстрице за развороченным тележными колёсами мостом через эту речку...

Утром 22 июня 1941-го я отправился на эту Быстрицу – посмотреть, наконец-то, где же всё-таки я родился. Но кто-то сказал, что началась война – и я с этого моста повернул обратно...

Чтобы несколько снизить пафос в отношении моего Бердичева, приведу одно из воспоминаний.
В мой первый класс (школа № 2, 1937 год) пришла какая-то комиссия – две или три тётки. Лицо одной из них было белым и рыхлым, да ещё и присыпанным пудрой. Она сказала: «Здравствуйте, дети!».
Сосед по парте вдруг изумлённо произнёс: «Свежая бонда!»
Был такой белый круглый хлеб бердичевской выпечки с аппетитным подгорелым шнурочком из теста посредине – бонда.
Тётка ошалело посмотрела на моего соседа и строго сказала: «Ленин в детстве никогда не ругался матом».
Помню: все мы замерли в благоговении.

мина полянская
- at 2013-12-17 18:41:26 EDT
Фридрих Горенштейн ("Попутчики"):
«Бердичев – это историческая родина российского еврейства и всех нас, даже старых выкрестов-петербуржцев подозревают в связи с ней. Но только ли российское еврейство подозревают? Я слышал, что в напряженном 1967 году советско-сталинский представитель ООН, товарищ господин Малик крикнул представителю Израиля:
- Здесь вам не бердичевский базар!
Понятно, когда они оскорбляют Тель-Авив или Вашингтон, или в зависимости от политических потребностей Париж, Стокгольм, Рим, Берлин. Но в данном случае оскорбляют город, находящийся на собственной территории, превращают его в нечто международное и сами не стесняются выступать в качестве некоей международной межидиологической силы.
Бердичев – город призрак, город, рассеянный по стране и по миру, город, жителями которого являются люди, нога которых не касалась бердичевских улиц: московский профессор, нью-йоркский адвокат, парижский художник».
Вот как Горенштейн объясняет явление гетто-комплекса:
Фридрих Горенштейн "Попутчики": «Бердичев – это историческая родина российского еврейства и всех нас, даже старых выкрестов-петербуржцев подозревают в связи с ней. Но только ли российское еврейство подозревают? Я слышал, что в напряженном 1967 году советско-сталинский представитель ООН, товарищ господин Малик крикнул представителю Израиля:
- Здесь вам не бердичевский базар!
Понятно, когда они оскорбляют Тель-Авив или Вашингтон, или в зависимости от политических потребностей Париж, Стокгольм, Рим, Берлин. Но в данном случае оскорбляют город, находящийся на собственной территории, превращают его в нечто международное и сами не стесняются выступать в качестве некоей международной межидиологической силы.
Бердичев – город призрак, город, рассеянный по стране и по миру, город, жителями которого являются люди, нога которых не касалась бердичевских улиц: московский профессор, нью-йоркский адвокат, парижский художник».

«Средневековый гетто-комплекс присущ евреям определенного сорта, - говорил он, - Это страх перед внешней средой, внешним окружением и компенсация его за счет властолюбивого господства над обитателями. Я знал и знаю евреев, которые к другим евреям продолжают относиться как к обитателям общего гетто. То пренебрежение и подчас гнусности, которые позволяет такой еврей по отношению к другому еврею, он никогда не позволил бы себе по отношению к русскому, украинцу, татарину, узбеку, потому что это внешняя среда, а внешней среды надо бояться. Таков их еврейский социал-интернационализм. И антисемиты еще говорят о едином еврейском кагале, а евреи-идеалисты – о еврейской солидарности. Нет более психологически разъединенного народа, чем евреи».

А.Б.В.
- at 2013-12-17 13:23:13 EDT
Вот ведь как бывает, в книге Мины Полянской "Берлинские записки о Фридрихе Горенштейне" есть такая фраза из письма Дмитрия Быкова Мине Полянской: - "... - я просто, если хотите, чувствую глубокое внутреннее родство с Горенштейном и желал бы видеть его книгу напечатанной по тем же мотивам, по каким в драке зовут на помощь старшего брата".
Родство? Какое здесь родство? Не родство, а полное недоумение. Ну, абсолютно беспринципный человек, стыдно за него.

Мина Полянская
- at 2013-12-17 13:02:58 EDT
Осечка произошла у Быкова в пункте с названием "Бердичев". Именно здесь Быков пошел по накатанному пути клише и стереотипов
Однако в "Бердичеве" ( Быков не читал!) Горентштейн устроил настоящую войну с обытельскими представлениями о некогда самом свободном для евреев городе, не входившем в черту оседлости, а в финале автор даже приветливо махнул рукой Евангелию: "Бердичев – это уродливая хижина, выстроенная из обломков великого храма для защиты от холода, дождя, и зноя... Так всегда поступали люди во время катастроф, кораблекрушений, когда они строили себе на берегу хижины из обломков своих кораблей... Вся эта уродливая хижина Бердичев... действительно кажется грудой храма, но начните это разбирать по частям, и вы обнаружите, что заплеванные, облитые помоями лестницы, ведущие к покосившейся двери этой хижины, сложены из прекрасных мраморных плит прошлого, по которым когда-то ходили пророки, на которых когда-то стоял Иисус из Назарета...».
А в "Попутчиках" писатель продолжал отстаивать Бердичев, защищать от обывателя, доказывая, что гетто-комплекс ( вот откуда у Горенштейна тема несимпатичного еврея!), зарождавшийся, как правило, в черте оседлости, никогда не свойственен был жителям свбодного города Бердичева.
Гетто-комплекс -отдельная, большая тема в творчестве Горенштейна и посвящена она евреям ( какое совпадение!) поведенчески напоминающим Быкова.
Попросила бы участников диспута поаккуратней с Шимоном Маркишем, близким и преданным другом Горенштейна, ненамного пережившим его. А Быкова можно бы оставить в покое с его гетто-комплексом. Бог ему судья.

Ксения
- at 2013-12-17 12:14:57 EDT
Господин Грегори, одно из луших произведений Горенштейна, в котором он по-своему интерпретирует знаменитые евангельские строки об игольном ушке и богатом человеке, который может или не может свозь него пройти называется "Притча о БОГАТОМ юноше", что принципиально важно.
Виктор Каган
- at 2013-12-17 12:12:52 EDT
Есть рецензии и рецензии... Одни - и их большинство - просто рецензии: они могут быть хвалебными или ругательными, но остаются некими функциональными текстами. Другие - их много меньше - маленькие литературные произведения. Эта - из вторых.
Ксения
- at 2013-12-17 12:04:36 EDT
Поправка. Быков ещё не самоопределился.
Ксения
- at 2013-12-17 12:02:36 EDT
Только, пожалуйста, без Шимона Маркиша, профессора Женевского университете, рассматривающего по-своему тему "русский писатель", "еврейский писатель"! Ни в коем случае нельзя рядом даже и имена поставить благороднейшего Шимона Маркиша, искренне любившего Горенштейна и не сказавшего о нем ни одного плохого слова ( устно и письменно) и вот этого самого Быкова, который сам не знает, что он говорит и еще не самоопределся - национально тоже. Возможно ближе к старости призадумается.
Gregory
- at 2013-12-17 05:24:21 EDT
К сожалению, Михаила Юдсона я не читал, так что ничего о его книге сказать не могу. Но вот Горенштейн...

Я берусь утверждать, что прочел решительно все, когда-либо написаное о Горенштейне литературной критикой. Но такой щедрой меры легковесности и невежества, которые явил миру Дима Быков - и всего-то в трех фразах! - я еще не встречал никогда.

Цитирую:

"Фридрих Горенштейн тоже самым искренним образом полагал, что все русские – тайные антисемиты, а еврей, живущий в России, предает кровь патриархов, в нем текущую".
Читал ли Быков хотя бы "русские" повести Горенштейна, написанные им в эмиграции - "Притчу о бедном юноше", "Улицу красных зорь", "Кучу", "Последнее лето на Волге"? (Осмелюсь также рекомендовать свою книгу "Открытие Горенштейна", глава "Россия на подошвах".) Какие еще нужны свидетельства любви и жалости писателя к русским людям и к России? Знает ли он, что Горенштейн особо настаивал на том, что он - русский писатель, а не русско-еврейский, каким его хотели бы представить по узости своего мышления некоторые литературоведы?

"Оттого, как заметил один современный израильский прозаик, русские евреи в прозе и драматургии Горенштейна так жалки и мелки, и так отвратительны ему их попытки приспособиться к сосуществованию. Получается такой Бердичев!"
Прозаик, хоть не назван (уж не покойный ли Шимон Маркиш?), ошибался. Достаточно перечитать пьесу "Бердичев", чтобы понять, как близки писателю ее герои. Если же кто ие читатель, а писатель - увы, в случае Быкова такое подозрение есть, уж очень быстро и много он пишет - то, Бог даст, в начале будущего года в Москве пройдет спектакль по этой пьесе: посмотрите...

"Тогда как отказ от попыток ассимиляции ведет к возрождению могучего библейского характера..."
А вот это уже просто вранье и отсебятина.В той же самой пьесе "Бердичев" есть знаменитый монолог, о том, что именно этот город - с его полуассимилированными жителями, уже забывающими идиш и еще не научившимися грамотно говорить по-русски - и есть всемирная столица еврейского народа.

Хотя не думаю, что чушь, написанная Быковым о Горенштейне, вполне сознательна. Нет, просто Остапа, как обычно, понесло по верхам. Но с Горенштейном такой номер не проходит...

Ксения
СПб, - at 2013-12-16 23:53:22 EDT
Быков, как всегда, танцует на фразе. С одной стороны, у него - позиция: он считает, что Израиль - "неудачный проект", заявляет об этом открыто. По Быкову эмигрантская проза плоха и заведомо не может быть хорошей ( объяснять это и не нужно - само собой разумеется, оторванность от почвы). Отсюда и текст, в котором он хвалит писателя-эмигранта с нетипичной, неэмигрантской хорошей прозой, но не согласен с ним по вопросам национальным и особенно патриотическим, ибо сам Быков патриот, к тому, же и с крестом, как нынче модно среди интеллигенции любой национальности в России - крест на шее и кровь на ногах в самодельные лапти обуты.
Танцуя на фразе, мимоходом бросает тень на Горенштейна, которого тоже очень любит и однажды письменно другом назвал
(опубликовано: хотел бы быть другом и хотел бы спасать, как мальчишка в драке) Истина, она конечно, дороже друга, но Быков говорит неправду о еврейской концепции Горенштейна, на всякий случай прикрываясь ( а вдруг влетит за Горенштейна? Может, и влететь!) неким други израильским прозаиком. Вот, дорогие друзья, такой еврейский, т. е. полуеврейский продукт завелся в нашем семействе. Обкатан как шар. Не подступиться. "Подальше, подальше от фонаря!" Подальше бы от него, от такого друга!

Артур Шоппингауэр
- at 2013-12-16 03:31:47 EDT
"И в воздухе остро, как, скажем, мочой,
запахнет последним шансом".

Б.Тененбаум
- at 2013-12-16 02:35:46 EDT
Книгу Юдсона, к сожалению, не читал. Надо бы поискать в библиотеке. Соответственно - с суждениеми подожду.

Но пример с И.Шамиром может быть показательным. Весной 1981 в Италии, в библиотеке Сохнута, я нашел его вещь, написанную о Японии - была помещена в журнале "22". Пришел прямо-таки в восхищение. Искал позднее его публикации.
Но, увы ... Kак-то делалось все хуже и хуже. А сейчас он печатается в "КП" - и право же, выглядит гадко даже на фоне Ульяны Скойбеды.

Борис Дынин
- at 2013-12-16 02:16:11 EDT
Д. Быков: "Юдсон написал одну из главных книг нашего времени – книгу о крахе всех национальных (и вообще внешних) идентификаций, о том, что национальная принадлежность кончилась, что главное для любого настоящего человека – вышагнуть из всех этих имманентностей, изначальностей, данностей, невзирая на вопли ничтожеств, которые только за эти примитивные вещи и цепляются."

"Правда и то, что эту третью часть было, вероятно, трудней всего писать – и поэтому ее трудней всего читать: здесь густота языка, плотность метафор, намеков, аллюзий, цитат и каламбуров не то чтобы утомляют, но как-то уже всерьез тормозят повествование. Оно засахаривается, как варенье. Сквозь него продираешься. Но ничего не поделаешь – Юдсон живет вдали от родного языка, да и в жизни своей, отшельнической и одинокой, разговаривает, кажется, все больше сам с собой.

Я не читал книгу Юдсона. Но два процитированные замечания Дмитрия Быкова впечатлили меня точностью и саморазоблачением. Человек, который разговаривает сам с собой, естественно будет провозглашать крах всех национальных идентификаций. Но такова и ценность этого разоблачения. К тому же реальная ситуация в мире говорит скорее не о крахе самоидентификации, а о взрывчатом напряжении именно в этой сфере сознания у многих народов, что часто как раз и порождает кризисы в современном "глобализующемся" мире. Отсюда часто и слышны протесты против национальных самоидентификацией, но не стоит выдавать желаемое за действительное.

А израильтянам есть чем гордиться, что бы ни говорили те, кто считает Израиль исторической ошибкой, даже публикуя "Послание к евреям" совсем иного тона чем "Послание к евреям" апостола Павла.

"Участь избранника - травля, как ни печально.
Нам же она предназначена изначально:
В этой стране, где телами друг друга греем,
Быть человеком - значит уже евреем"
.

Но, что делать с «исторической ошибкой», если евреи не романтизируют в ключе
"Наша кругом Отчизна. Наша могила.

Но возродили Израиль-Родину, где их Жизнь!

Обозреватель
- at 2013-12-16 00:30:04 EDT
Да, уж. Такой отзыв дорогого стоит.

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//