Номер 9-10(46)  сентябрь-октябрь 2013
Дмитрий Бобышев

Дмитрий БобышевТень Кихота
Избранные стихи

Подмётное письмо

 

На будильнике 8,

а на ветках напротив – закат;

сообщение "Осень"

здесь на всех мировых языках.

 

Полагаю тот клён полиглотом,

да и я на чужом норовлю.

Много наших уже полегло там,

на подходах к Нулю.

 

Молодых даже больше.

Вот у них и пышней саркофаг,

громче ропот: "За что его, Боже?",

нестерпимей сам факт.

 

Закругляя у жизни периметр,

и не это ещё говорят...

Если жил, значит принял

неприглядный жестокий обряд,

 

симметричный зачатью,

никого не достойный, ни нас,

ни Творца за не знаю что счастье

на минуты, на час?

 

Нету в кронах ни впрах полыханья,

кроме: "Выхода нет".

Время только дыханье

для таких, вроде нашей, планет.

 

Где же осень тогда, и зачем? И

для чего всё цвело?

На оранжево-жёлтые темы

оскользает, виляя, стило.

 

Но гляди как в разлапом конверте,

что мне под ноги лёг,

клён о смерти

посылает бестактно намёк.

 

Что ж, посланник!

Преждевременна может быть весть...

Мы и в сурах исламных, и сами,

а себя осязаем, как есть.

 

Нет? И, как ни жестоко,

ангел с бензопилой скажет: " Вжжитть!"

Сколь отпущено, столько

нам и жить.

      сент. 2003 г.

      Шампейн, Иллинойс

 

Тень Кикапу

 

Было время, и племя, и пламя,

а теперь и не встать на тропу,

только шкуры палёные с нами,

топот, бубен да тень Кикапу.

 

А когда-то, крылаты и вольны

(лук натянут, пригашен костёр),

мы играли бобровые войны

у прозрачно-зелёных озёр.

 

Петушиное хриплое слово

„гаггл-гуггл“ клокочет индюк,

и к закланию жертва готова.

Уподобься, ты с нею сам-друг.

 

Раньше профили были пернаты,

а теперь и не встать на крыло,

да и крылья у нас переняты:

на вершок, а уже тяжело.

 

Проиграли и воды, и земли,

и рогатые груды зверей,

и лесную апрельскую зелень,

и осеннюю прелесть, и прель.

 

Но закляли, чтоб всё как из пакли,

соловьи бы не пели, чтоб там

ни сирени в оврагах не пахли,

чтобы пума всегда по пятам.

 

В мех укутали кости нагие;

у кострища гремушку змеи,

свист орлана и чад аллергии,

и на картах названья свои.

 

Потому что уже и не ново:

небоскрёб к небоскрёбу впритык.

И от них остаётся лишь слово

в переводе на лисий язык.

    дек. 2004

    Шампейн-Урбана

 

Тень Кихота

 

Величие вот мера великанов:

не сердце, не звезда, не куб.

Величье главное лекало,

чтоб человеков вовлекало

кроить их одномерный культ.

Всем прочим каракурт.

 

Высокопарны великаньи башни,

грозятся грохнуть с вышины;

замашки чародеев рукопашны,

им, даже дань отдавши,

все должны.

А кто не должен те смешны.

 

Вот тоже, на седьмом десятке рыцарь

и жалок, и смешон:

не шлем блестит, а тазик, чтобы бриться.

Смеётесь, что не брит при этом он,

а ваше не в пуху ли рыльце?

Но истинно он рукоположён!

 

Так потряси ж копьём, иль пикой бранной,

старик, дурная голова,

пришпорь одра, прими ушибы, раны,

и крахом докажи, что великаны

лишь мельничные жернова,

жующие слова, слова, слова.

18 июня 2005

СПб, 2-я линия ВО

 

Тыквенная комедия

 

         Гале Руби, постановщице

 

Давай-ка разыграем осень...

         Это ж вовсе

недолго будет в жёлтых листьях длиться,

и в красных ягодах, и бурых ягодицах,

         и фиолетовых носах.

Я их комедию пупырчато писах.

И вот что выткалось из букв:

         актёры тыквы.

Подмостками плетёная тарель.

Туда, брюхатые, разбрюкшие, скорей!

Раздайся, занавес, и вширь, и вбок,

         взвивайся вверх.

Взамен пролога некролог.

         Кувырк.

Прощай-ка век!

                              И здравствуй, вот уже и третье,

                              пока мы говорим о нём,

                                          тысячелетье,

                              влезающее к нам, слоновое, углом...

...Чёрно-сияющим роялем исполинским...

Ударим же по клавишам-годам.

Я ни секунды, ни пылинки

несыгранной молчанью не отдам!

Кривляйтесь бородавчато, паяцы.

                                             Вот пьяцца.

                                             А на ней палаццо.

                                 Там поселился полосатый дож.

                                             И что ж?

                                 При нём три вёрткие девицы.

                                 Как водится: блондинка

                                             беж и неж;

                                             брюнетка писк и визг;

                                 и рыженькая: вся ресницы,

                                 Страшны! Однако бешеный успех

                                             у кавалеров двух,

                                             а, стало быть у всех.

                                 Один с прямым

                                  (другой из-за угла)

                                             и вытянутым тыком.

                                 Тык это то, что нужно тыквам.

                                  (Она ломалась, хныкала, дала).

                                 При девах евнух пучится бесстрастно.

                                 В комедию он пущен для контраста,

                                 для пошлости,

                                             острастки и острот:

                                             про ТО и ЭТО,

                                 при толстых обстоятельствах сюжета.

                                             Коварный кавалер

                                 уже к блондинке вхож.

Сам как бы с рыженькой,

А та его сестрица! Он ей братец.

(двоюродная, если разобраться).

На простака навет.

         Его ревнует дож:

в конверт подложен локон белокурый.

Простец уже не строит куры

         попал впросак.

         И евнух точит нож.

Подпорчены и чести, и фигуры.

И казнь объявлена на плаце

         у палаццо.

А недотыковка

         (подгнил бочок, смотри!)

чужого для себя спасает ухажёра.

И вместо казни свадьбы, целых три

устраивает скоро-споро...

 

А быть счастливой в браке даже низко!

         и дож

         он тож

на евнухе чуть не женился.

Рояль! Звук ледяной рокочет смерть

от кромки времени до края

комедии, как вяще умереть,

чтоб оказаться в кущах Рая?

         Ответ: Играя!

     дек. 2000

     Шампейн, Иллинойс

 

К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2008




Convert this page - http://7iskusstv.com/2013/Nomer9_10/Bobyshev1.php - to PDF file

Комментарии:

Маша Кац
- at 2013-10-12 02:07:46 EDT
В номере несколько авторов, которые пожимали руку Иосифа Бродского или могли пожимать, так как были долгое время рядом. Но два человека были его близкими друзьями: Людмила Штерн и Дмитрий Бобышев. Он из легендарной "ахматовской четверки" - Бродский, Рейн, Найман, Бобышев. Одно имя этого автора - уже история, оно бросает свет и на его стихи. Очень интересно было бы почитать его литературные воспоминания. В любом случае его участие в "Семи искусствах" - большая удача для нас, читателей. Спасибо!

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//