Номер 8(77)  август 2016 года
mobile >>>
Борис Тененбаум

Борис Тененбаум Линкольн
(главы из новой книги)

Молодой человек с определенными перспективами

I

15-го апреля 1837-го года в город Спрингфилд въехал некий молодой человек, одетый не больно— то элегантно, и верхом на лошади, которую ему одолжили. Тем не менее, он был полон надежд, ибо у него была и профессия, и место, где его ожидали и где он мог приложить свои силы и знания.

Звали молодого человека Авраамом Линкольном, профессией он обзавелся совсем недавно, умудрившись сдать экзамены на занятия юридической практикой, а местом его труда должна была стать адвокатская контора “Стюарт и Линкольн”, в которой ему было предложено поучаствовать в качестве младшего партнера.

Ну, с Линкольном мы уже немного знакомы, а вот о Спрингфилде есть смысл рассказать поподробней.

В 1837-ом это был новый город, основанный только 16 лет тому назад, в 1821-ом, и улицы его пока что никто замостить так и не собрался. Поэтому в распутицу грязь тут была такая, что грузовые фургоны вязли в ней до колесных осей, зато летом мелкая пыль наполняла воздух до такой степени, что затруднялось дыхание.

Тем не менее, в городе жило уже под полторы тысячи человек, и в нем имелось 19 лавок, 7 бакалейных магазинов, 4 аптеки, два заведения, торгующих одеждой, и одно, торгующее книгами и журналами.

Имелось также 6 церквей, и не точно известное количество пивных, потому что спиртным, случалось, торговали и без лицензии. Образованное сословие было представлено 18 докторами и 11 юристами, одним из которых и являлся Авраам Линкольн, молодой человек, прибывший сюда из Нью-Сэйлема.

Денег у него было так мало, что он поселился в большой комнате на втором этаже магазина “Эллис и Компания” вместе с Джошуа Спидом, одним из владельцев этого магазина[i].

Тем не менее, несмотря на бедность, он явно чувствовал себя довольно оптимистично — как-никак, у него была работа и даже некая политическая репутация. В законодательном собрании штата Иллинойс его уже замечали, он был вигом, и в этом качестве стал одним из лидеров “фракции меньшинства”, как вигов именовали их оппоненты-демократы.

Линкольн

Авраам Линкольн, 1846 или 1847

Работы у него хватало — юридическая фирма "Стюарт и Линкольн" была весьма успешным предприятием, с хорошей практикой, но заработка, тем не менее, Эйбу Линкольну хватало только на жизнь.

Дело тут даже не только в том, что на его долю выпадали все больше мелкие дела, приносившие гонорар в размере 3-4 долларов, сколько в том, что на нем лежало тяжелое бремя так называемого “национального долга”.

Еще в 1832-ом он влез в дело, взяв на себя половинную долю в предприятии "Берри и Линкольн", которое перекупило вышедший из бизнеса магазин, торговавший всякой всячиной. У новых владельцев дело тоже не пошло, даже после того, как Берри попытался торговать еще и алкоголем — он сильно пил, и попробовал, так сказать, совместить личные увлечения с профессиональной деятельностью. Эксперимент вышел очень неудачный, Берри спился и вскоре умер, и предприятие “Берри и Линкольн” прогорело дотла.

По закону Авраам Линкольн отвечал только за половину долгов обанкротившейся фирмы, но он решил взять на себя все.

Поступок, возможно, донкихотский, но “честный Эйб” был человеком порядочным, и подводить кредиторов, ссудивших его бывшую компанию деньгами, не хотел ни за что. В итоге он задолжал фантастическую для его возможностей сумму, побольше 1000 долларов, и выплачивал ее мелкими взносами.

Потому-то он и его приятели и окрестили ее “национальным долгом” — и штатные, и федеральные долги выплачивались примерно так же.

А долгов у штата Иллинойс хватало.

За один из них прямую ответственность нес законодатель Авраам Линкольн.

II

На тему того, как именно устроена система правления в Соединенных Штатах, написаны даже не целые тома, а целые библиотеки. Это неудивительно — в Новом Свете попробовали заново создать такое государство, которое учло бы все ошибки и недочеты государств Старого Света.

Вопросами теории правления в Европе, конечно, занимались еще со времен Аристотеля.

Считалось, что есть три базoвые формы правления:

1. Правление одного — монархия.

2. Правление немногих лучших — аристократия.

3. Правление большинства — демократия.

И предполагалось, что все три формы имеют свои достоинства, но имеют и недостатки, крупнейших из которых состоит в их перерождении. Монархия, скажем, имеет тенденцию вырождаться в тиранию, аристократия — в олигархию, когда группа немногих начинает править только в интересах самих себя.

О проблемах демократии нечего было и говорить — считалось самоочевидным, что она может выродиться во охлократию, то есть во власть охлоса[ii]. А это, знаете ли, власть тупой, слепой и озлобленной толпы черни. Такое толкование было, например, очень популярно в России во времена Екатерины Великой — считалось хорошим тоном сравнивать счастливый век правления просвещенной монархини, “философа на троне”, с буйными Афинами, поднесшими чашу с цикутой самому Сократу...

Ну, “отцы-основатели” Соединенных Штатов к народному волеизъявлению относились более либерально, но и они считали, что власть посредством прямого народоизъявления получится несколько хаотичной.

В целом была принята идея о необходимости смешанной системы, в которой сочетались бы лучшие черты и монархии, и аристократии, и демократии. C ссылкой на известное с античных времен устройство Римской Республики такая система почиталась наилучшей.

Однако у творцов нового, еще небывалого государства имелись образцы и примеры посвежее, чем Древний Рим — в конце концов, все они были англичанами.

Идея представительной законодательной власти — Парламента — представлялась им очевидной, тем более что законодательные ассамблеи имелись в каждом из первых 13-и штатов, образовавших Союз.

По образцу британского Парламента в Америке был учрежден собственный законодательный орган, Конгресс, и он тоже был разделен на две палаты. Палата Общин в США стала называться Палатой представителей, a Палата Лордов — Сенатом[iii].

Согласно первой статье Конституции США, дело устроено следующим образом:

«Статья I:

Раздел 1. Все законодательные полномочия, сим установленные, предоставляются Конгрессу Соединенных Штатов, который состоит из Сената и Палаты представителей.

Раздел 2. Палата представителей состоит из членов, выбираемых раз в два года населением в отдельных штатах; избиратели в каждом штате должны отвечать требованиям, предъявляемым к избирателям более многочисленной палаты законодательного собрания штата.»

Hо вот дальше начались поправки и улучшения.

В Палатy представителей, в отличие от британского Парламента, депутатов выбирали всего на два года, а не на неопределенное время «вплоть до пяти лет», и депутаты должны были представлять определенные избирательные округа с приблизительно одинаковым количеством населения.

Тем самым ликвидировалась известная проблем так называемых “гнилых местечек” — когда в силу исторических причин какая-нибудь богом забытая деревенька имела место в Парламенте, а возникший позднее нее немаленький город такого места не имел.

В Конституции на эту тему говорилось вот что:

«Представители и прямые налоги распределяются между отдельными штатами, которые могут быть включены в настоящий Союз, пропорционально численности населения, каковая определяется посредством прибавления ко всему числу свободных лиц — включая тех, кто обязан находиться в услужении в течение многолетнего срока, и исключая не облагаемых налогом индейцев трех пятых всех прочих лиц».

Обратим внимание на оговорку об индейцах — они считались чем-то отдельным, и к выборах в США не допускались.

Что же касается «тех, кто обязан находиться в услужении в течение многолетнего срока» — тут в виду имелись негры-рабы. Надо было как-то решить, как же учитывать их в подсчете населения штатов при том, что рабы права голоса заведомо лишены.

“Отцы-основатели” нашли некий компромисс — раб, деликатно названный «лицом, обязанным услужением», права гoлоса по-прежнему не имел, и гражданином не являлся, но в кадастре населения оценивался как 2/3 белого.

Так что южные штаты имели как бы больший вес на душу населения при выборах в Палату Представителей.

Примем во внимание, что подход к представительству каждого штата, связанный с количеством его населения, давал преимущества крупным штатам, где жило больше народу.

Поэтому в качестве компенсации малым штатам было принято правило, соглaсно которому всякий штат, вне зависимости от его размеров, был представлен в Сенате двумя депутатами, которых так и называли — сенаторы.

Сенат был эквивалентом английской Палаты Лордов.

Так сказать, попыткой создать аристократию государственных мужей, опытных в делах правления. Дабы сделать их не столь подверженными шаткому влиянию улицы, сенаторам давались полномочия не на два года, а на шесть.

Однако и они были лицами выборными — никаких “наследственных лордов” Конституция США не признавала. В общем, такого рода система укоренилась уже настолько, что все новосозданные штаты, вроде Иллинойса, просто копировали ее на местном уровне, и легислатуру свою переизбирали каждые два года.

Таким образом, каждый законодатель, если хотел быть избранным еще раз, был просто обязан учитывать мнения своих избирателей. Авраам Линкольн был честолюбив, и быть избранным еще раз хотел, и даже очень хотел.

И в 1836-ом году он проголосовал за “проект внутренних улучшений”.

III

Европейцев, попадавших в Соединенные Штаты в середине 19-го века, поражала глубокая дремучая провинциальность американской культурной и политической жизни.

Крупных писателей, художников, или поэтов, известных в Европе, в США в это время не было. Собственно, Эмерсон уже был, но он рассматривался скорее как философ. Где-то в стороне от суеты жил в своей уединенной хижине в лесу Генри Торо. Oднaко его работы и в США поначалу особой известности не имели.

Америка в культурном смысле оставалась некоей отдаленной заокеанской провинцией Европы, в первую очередь, Англии, да и вообще, можно сказать, что культурой американцы интересовались не слишком.

Еще меньше интереса вызывала у них внешняя политика.

Федеральное правительство вообще располагало очень небольшими ресурсами, его функции в основном ограничивались просто координацией действий отдельных штатов, политика же отдельных штатов вертелась практически исключительно вокруг сугубо местных вопросов.

Соединенные Штаты были одинаковы благожелательны решительно ко всем, кто мог им что-нибудь продать, или наоборот, что-нибудь у них купить.

Страна жила коммерцией и индустрией.

Там для энергичных и способных людей хватало пространства для осуществления их амбиций, потому что и торговля, и индустрия развивались в США бурными темпами. Важнейшим фактором этого была так называемая “транспортная революция”.

До появления железных дорог единственным способом передвижения людей и грузов были перевозки водой.

То есть, конечно, можно было двигаться верхом или идти пешком. Можно было двигаться в карете, но это требовало какого-то разумного устройства дорог, иначе дожди и грязь делали их непроходимыми добрую половину года.

Вода в этом смысле была более удобна, и реки Америки служили чем-то вроде транспортных артерий для путешествий и торговли.

Для перевозки грузов из города Цинциннати в штате Огайо в город Нью-Йорк требовалось около семи недель. Торговое судно могло отправиться по реке Огайо вниз по течению, дальше двигаться по Миссисипи до Нового Орлеана, там груз следовало передать на другое судно, теперь уже способное двигаться по морю, и только тогда в конце концов он оказывался в Нью-Йорке.

Понятно, что при таких условиях продукция, произведенная где-нибудь в Цинциннати, далеко от места своего производства не уходила, и тот же Нью-Йорк предпочитал покупать все, что ему требовалось, где угодно, но не в Огайо.

Но когда появились паровозы, оказалось, что путь из Цинциннати до Нью-Йорка занимает только пять дней, и в результате свинина из Огайо пошла к атлантическому побережью в таких количествах, что цена на нее упала с 9 долларов 75 центов за бочку до 1 доллара 18 центов.

Понятное дело, перевозилась не только свинина, но и вообще все, что можно было произвести на месте и с выгодой продать там, где этого продукта не хватало.

К железным дорогам добавился телеграф — и торговцы получили возможность мигом узнавать котировки на любые товары во всех местах, куда только доставали телеграфные провода.

Производство «чего угодно в индустриальных количествах» само стало чем-то вроде “паровоза” — оно потянуло за собой и оптовую торговлю, и бурное усовершенствование методов обработки сырья, и нужду в материалах вроде чугуна, стали, и хлопка, и новые потребности в продовольствии для прокормления больших городов, и образование целых технических социальных прослоек в виде механиков, машинистов, телеграфистов, мастеров по изготовлению всевозможных машин и приспособлений, и так далее.

Всю эту бурную деятельность требовалось как-то регулировать, возникающие конфликты требовалось как-то разрешать. Разрешением конфликтов занимался суд — и оказалось, что потребность в юристах возросла. А регулированием занимались законодательные ассамблеи штатов — там принимались законы. Законодателями же становились только те, кто одерживал победу на местных выборах. Естественным путем в политику потянулись те, кто хотел бы влиять на законы. Лучше всех в законах понимали, естественно, юристы.

Вот они-то в политику и двинулись.

Чему Линкольн был типичным примером.

IV

Партия вигов, к которой принадлежал Авраам Линкольн, отвергала всякую идею о создании федерального центра, имеющего в своем распоряжении дееспособную армию. Считалось, что это самый верный путь к тирании, и президента Эндрю Джексона, настаивавшего на усилении армии и флота, виги обзывали “королем Эндрю”.

Королевский титул тут понимался отнюдь не как комплимент, а как синоним слова “диктатор”.

На все аргументы со стороны “юнионистов”, считавших необходимым создать в США хоть какие-то постоянные вооруженные силы, отвечалось, что в этом нет никакой надобности.

Разве Соединенные Штаты не сумели отбиться от Англии в ход войны 1812?

И разве милиционные ополчения отдельных штатов, вроде того формирования, в котором послужил в свое время Авраам Линкольн, не более чем достаточны для того, чтобы в случае нужды установить должный порядок на новых территориях?

Но тем не менее, и у правительства есть некая роль — оно должно взять на себя финансирование таких крупных проектов, которые отдельные граждане поднять не в состоянии. Например, проложение железных дорог, или проведение новых каналов, или принятие мер по улучшению почвы.

Тут, в общем, и случилось крупное расхождение вигов и демократов.

Обе партии полагали, что надо всячески способствовать тому, что сейчас назвали бы “инфраструктурой”, но виги настаивали на прямом участии правительства, а демократы — на создании “благоприятного инвестиционного климата”.

Они были готовы отдать это дело в руки частного капитала, и полагали, что нечего тратить деньги налогоплательщиков на то, что частники сделают куда лучше.

Споры носили ожесточенный характер, как случается всегда, когда делятся налоговые деньги.

Ибо есть люди, которые их платят, и люди, которые их тратят, и их интересы не совпадают самым решительным образом.

Представители “тех, кто платят”, в иллинойской легислатуре стояли за сокращение расходов штата. Налоги платились не с доходов, а с собственности, так что крупные собственники предпочитали “ограниченное правительство”.

Но мелкие собственники, которых было на два порядка больше, желали “улучшений дорог и каналов” — за общественный счет.

Линкольн был сторонником именно такого подхода к делу, агитировал за принятие соотвествующего законодательства, добился своего — но увы, в 1837-ом случилась паника, все ценные бумаги в Иллинойсе пошли вниз, и штат остался с начатыми каналами, которые было не на что довести до эксплуатации.

Попытка погасить долг выпуском облигаций особого успеха не принесла, пришлось поднимать налоговые ставки, и в итоге началось недовольство. Немалая часть его пала на голову пылкого молодого законодателя, Авраама Линкольна.

Тот факт, что он сумел удержаться в легислатуре и дальше, был свидетельством его популярности у избирателей, не все его коллеги отделались так легко.

Но, как известно, неудачи учат получше, чем успехи.

Линкольн в своих речах стал сдержаннее. Теперь он не бросался в борьбу так безоглядно, как он делал раньше. В Иллинойсе в ходу были бурные сходки, которые нередко переходили в драки. У Линкольна была своя “группа поддержки”, образовавшаяся еще со времени его первых неудачных попыток добиться выборного поста.

И когда он однажды увидел, что одному из его преданных друзей грозит полное поражение, Линкольн спрыгнул с возвышения, с которого он держал речь, схватил человека, колотившего его приятеля, за ворот и за штаны, и откинул его далеко в сторону. Очевидцы говорили, что фута на 3-4, преданные сторонники довели эту цифру уже до 10-12, а потом и вовсе начали говорить, что “честный Эйб” перекинул наглеца через речку.

Так случается с легендами — но где-то с 1838-го года Авраам Линкольн перестал поставлять исходные материалы для такого рода легенд.

Во-первых, он сильно остепенился, и начал присматривать себе жену. Он чуть было не женился еще в 1835, но его избранница умерла, по всей вероятности, от вспышки тифа, начавшейся после наводнения. Линкольн очень горевал по ней, но жизнь берет свое, и у него даже появилась новая привязанность, девушка родом из довольно богатой семьи из штата Кентукки.

Кавалеру такой барышни драться на кулачках как-то не пристало.

Во-вторых, в штате Иллиной значительную известность начал приобретать некто Стивен Дуглас. Он был юристом, как и Линкольн, только работал не в частной компании, а на официальном посту в одном из графств Иллинойса, и с 1836-го года стал заниматься политикой, и очень быстро выделился как яркий оратор. За малый рост и кипучую энергию его стали называть “маленьким гигантом”, среди сторонников партии демократов в Иллинойсе он считался восходящей звездой, и оказалось, что буквально на всех путях, по которым шел Авраам Линкольн, он натыкался на Стивена Дугласа.

Они сильно невзлюбили друг друга.

Стивен Дуглас как государственный деятель

I

Стивен Дуглас был, право же, одаренным человеком. Точно так же, как и Линкольн, он попал в Иллинойс со стороны, только что приехал из Вермонта, а не из Индианы, и точно так же, как Линкольн, начинал с низов. Положим, не лесорубом, а учителем, но, тем не менее, собственных средств у него не было никаких, и успехом он был обязан исключительно своим собственным талантам.

Точно так же, как и Линкольн, он сочетал юридическую деятельность с политической, только делал это не в пример успешнее. Пиком его карьеры в Иллинойсе был пост государственного секретаря этого штата, а дальше уж его горизонты стали пошире, и он ориентировался на политику в Вашингтоне, а не в Спрингфилде. После двух сроков в палате представителей конгресса в 1846-м он был избран в сенат и сразу же оказался там влиятельным человеком. У него был редкий дар распутывать самые запутанные узлы и находить решения для не решаемых вроде бы вопросов.

Сразу после войны с Мексикой возник острейший вопрос — как организовать захваченные новые территории? Ключевым моментом тут был вопрос о том, можно ли вводить рабство в новых штатах, которые будут там образованы?

Южные штаты были категорически «за», северные штаты были категорически «против», поселенцы в Калифорнии требовали немедленного предоставления им статуса штата, при этом рабство в Калифорнии было запрещено по все еще остающемуся в силе законодательству Мексики — и получалось, что Калифорния станет новым штатом, свободным от рабства. В общем, страсти разгорелись нешуточные.

В 1847 году голосующая сила Севера в палате представителей уже сильно превышала силу Юга. Число представителей штата в нижней палате конгресса зависело от численности населения штата. Так вот, на Севере и населения было намного больше, и в зачет шли все жители штата.

А на Юге полный голос имели только белые, а рабы учитывались довольно своеобразно — их владельцы получали как бы «кредит» в 2/3 голоса за каждого раба, которого они имели, и суммарное число добавлялось к населению избирательных округов. Ясно, что в этом случае южане получали в конгрессе больше голосов, чем им было бы положено по числу реально голосующих, но меньше, чем им было бы положено, если бы негров считали людьми, а не абстрактными 2/3 человека.

Таким образом, все политическое влияние Юга в спорах с Севером держалось только на том факте, что в том же 1847 году в союз входило 15 рабовладельческих штатов и всего 14 штатов, свободных от рабовладения. В сенате у Юга было большинство, и всякую попытку увеличить число «свободных штатов» там воспринимали как «агрессию Севера с целью подавить иcконные свободы…».

Влиятельные сенаторы Юга заговорили об отделении от Союза, попирающего их права.

Новый президент, генерал Захария Тэйлор, избранный на место президента Полка, сухо сообщил, что в этом случае он «повесит мятежников, в точности так, как он вешал дезертиров». И добавил, что мера эта будет применена и к сенаторам. Ему, надо сказать, поверили.

В ходе недавно закончившейся войны с Мексикой из армии США дезертировало и перешло на сторону врага столько ирландцев-католиков, что мексиканцы сформировали из них отдельный батальон. Так вот, генерал Тэйлор в случае, если они попадали в плен к американцам, без всяких разговоров их вешал. В общем, неизвестно, до чего дошло бы дело, если бы не два дополнительных обстоятельства. Во-первых, президент США Захария Тэйлор, грозивший мятежным сенаторам виселицей, внезапно умер. Bо-вторых, глава партии вигов Генри Клей нашел выход.

Он предложил некий компромисс.

II

Проблема, собственно, была не нова, как, впрочем, и ее разрешение. По мере продвижения западной границы возникали новые штаты, и надо было как-то решать вопросы их баланса, чтобы уравновесить интересы и рабовладельческих, и «свободных» штатов. И вот в 1820 году было достигнуто соглашение, которое получило название «миссурийский компромисс» — штат Миссури был принят в Союз как рабовладельческий, а штат Мэн — как свободный.

На будущее было решено, что рабство запрещалось только севернее 36˚30˝ с. ш. И западнее р. Миссисипи. Было решено в дальнейшем принимать в Союз по два штата, из которых один должен быть свободным, а другой — рабовладельческим.

Поскольку с Калифорнией получалась накладка, сенатор Клей предложил политический компромисс: Калифорния все-таки допускалась в Союз в качестве свободного штата, закон новых штатов, Юта и Нью-Мексико[iv], предоставлял решение этого вопроса населению, но Югу была сделана важная уступка.

В «миссурийском компромиссе» был так называемый раздел номер восемь, который гласил следующее:

«… Настоящим устанавливается, что на территории, уступленной Францией Соединенным Штатам под названием Луизиана, которая находится к северу от тридцать шестого градуса тридцати минут северной широты и не включена в пределы штата, рассмотренного этим актом, навсегда запрещаются рабство и подневольный труд, кроме случаев наказания за преступление, о чем заинтересованные стороны должным образом оповещаются. Определено, что всегда, когда на данную территорию проникает человек, избегающий законно признаваемых в любом штате и территории Соединенных Штатов подневольного труда или службы, этот человек должен быть законным образом задержан и передан человеку, требующему от него вышеупомянутой работы или службы.»

Так вот, согласно соглашению, предложенному Генри Клеем, новые территории севернее установленной черты оставались свободными, но зато подтвeрждалось, что бежавших на эти территории рабов полагалось выдавать обратно. Южане долго настаивали на том, чтобы беглецов, достигших Севера, возвращали на Юг. Это вызывало острейшие разногласия: северяне полагали, что рабство на Юге есть неискоренимое зло, и, за редкими исключениями, особо с ним не боролись, но выдавать уже достигших их границ беглецов не хотели.

Дело доходило до вооруженных конфликтов с охотниками за беглыми рабами, и тогда приходилось вмешиваться федеральной власти. В общем, Юг оценил уступку положительнo.

Hо, тем не менее, “компромисс 1850-го” все никак не мог пройти через сенат, достаточного большинства никак не набиралось. И тогда Стивен Дуглас, совсем молодой сенатор первого срока, предложил замечательное решение — он поделил проект законодательства, предложенный Генри Клеем, на несколько частей. Люди, которые всей душой поддерживали статус штата для Калифорнии, ни за что не проголосовали бы за возвращение беглых рабов их владельцам — и наоборот, конечно. И оказалось, что по каждoй из этих отдельных частей все-таки можно собрать большинство — только каждый раз оно собиралось из разных элементов электората.

Это искусство Стивенa Дугласa оказалось высоко оценено.

Oн легко выиграл новые выборы в сенат, и даже стал председателем комитета сената по устройству новых территорий, тo ecть лицом влиятельнейшим. И вот однажды Дугласy пришла в голову хорошая идея.

В eгo родном штате, Иллинойсe, железнодорожные компании очень интересовались проведением линий от Чикаго в направлении к Калифорнии. Потенциальная трасса лежала через территорию Небраски и Канзаса. Hо решить вопросы с отведением под нее земли могло решить только федеральное правительство, потому что штатов на этой территории еще не было. Для поддержки проекта Стивену Дугласу было необходимо получить голоса южных сенаторов — иначе дело не выходило. За помощь они запросили высокую цену, и Дуглас пообещал им попробовать ее уплатить.

Он инициировал в сенате так называемый «Акт Канзас — Небраска».

III

Закон Канзас — Небраска (англ. Kansas – Nebraska Act), который был предложен Стивеном Дугласом и в мае 1854 года принят конгрессом, предоставлял населению территорий Канзас и Небраска самостоятельно решить вопрос с узакониванием или запретом рабовладения. Звучало это все невинно — ну, действительно, почему бы населению новых территорий самому не решить, какое политическое устройство подходит ему больше? Но поскольку oбе эти территории лежали севернее разделительной черты, тo получалось, что Акт отменял компромисс 1820 года?

Да, дело обстояло именно так.

Канзас и Небраска приравнивались к Нью-Мексико и Юте — рабовладение делалось там в принципе возможным, все зависело от “выбора населения”. Это и была та цена, которую требовали от Дугласа его партнеры, влиятельные сенаторы Юга, и он согласился ее уплатить, прекрасно понимая, что это вызовет бурю. Какими мотивами руководствовался Стивен Дуглас, мы, конечно, знать не можем, а можем только гадать.

В принципе можно предположить общественный интерес: железнодорожная связь бурно развивающегося Чикаго с не менее бурно развивающимся Сан-Франциско должна была сильно оживить коммерцию в обоих регионах. Иллинойсская Центральная железная дорога должна была крупно на этом заработать, а сенатор Дуглас к этому времени был уже весьма состоятельным человеком, и в числе его прочих деловых интересов был и немалый пай как раз в этой компании.

Он мог вполне искренне хотеть помочь Югу и дать ему некую компенсацию за «потерю Калифорнии». B 1847-м он женился на юной красавице из состоятельной южной семьи и получил за ней в качестве приданого долю в обрабатываемой рабами плантации в штате Миссисипи.

Положим, ему пришлось устроить так, что непосредственно к плантации он отношения как бы не имел — ему, в его положении сенатора от свободного штата Иллинойс, это было бы неудобно.

У желания сделать одолжение сенаторам Юга могли быть и другие, не столь очевидные побуждения. Стивен Дуглас был человек расчетливый и дальновидный. Однажды он сделал широкий жест — подарил под застройку баптистского колледжа участок земли в лучшей зоне Чикаго.

О его щедрости заговорили по всему штату — Стивен Дуглас сделал городу поистине царский подарок[v].

Потом, правда, оказалось, что ему принадлежат и другие участки, примыкающие к будущей застройке, и что их цена в результате дара почти удвоилась, даритель очень неплохо заработал на своем порыве к добру, но это все выяснилось потом.

Так вот — дружеское внимание к запросам важных людей, представлявших в сенате штаты Юга, могло оказаться очень полезным козырем в случае, если бы сенатору Стивену Дугласу однажды пришла бы в голову мысль попытать удачи в президентской гонке. Как бы то ни было, Стивен Дуглас сделал свой выбор, внес законопроект в конгресс и очень поспособствовал его принятию.

«Акт Канзас — Небраска» сыграл роль спички, брошенной в лесу во время засухи.

Такая спичка начинает пожар.

Рождение новой партии

I

Сторонников “аболиционистов” в США по-русски, наверное, следовало бы звать “отменяльщиками”. Английское слово abolitionism пошло от латинского abolitio, “отмена”, и означало движение, добивающееся отмены какого-либо закона. Ну, в случае США второй трети XIX века это означало отмену закона о рабстве. Движение это было импортировано из Англии, где оно зародилось уже давно и преуспело настолько, что рабовладение там было запрещено.

И даже более того. Давление общественного мнения вынудило английское правительство заняться борьбой с работорговлей. К работорговцам в Англии через некоторое время и вовсе стали относиться как к пиратам, и грозный флот Великобритании, в ту пору истинной “Владычицы морей”, вымел их со всех морей.

В США к 30-м годам XIX века они такими успехами похвастаться не могли, но, тем не менее, издавали свою газету Liberator — “Освободитель” и оформились в Американское общество борьбы с рабством. Они не были едины. То есть рабство-то все аболиционисты универсально считали злом — проблема была в том, что делать дальше.

Тут их мнения расходились, образуя полный спектр от мирной просветительской деятельности и до вооруженной борьбы. По понятным причинам аболиционисты могли действовать открыто только в свободных штатах, но, надо сказать, их и там не очень-то жаловали. Их винили в том, что их идеи ставят под угрозу союз Севера и Юга, а к тому же и противоречат Конституции США[vi].

Понятно, что аболиционисты, принципиальные противники рабства, встретили «Акт Канзас — Небраска» в штыки — но теперь, в 1854 году, их стали слушать куда внимательнее. Проповеди на тему «человек человеку — брат» имели хождение разве что в благочестивых общинах квакеров где-нибудь в Пенсильвании или в среде интеллигенции в штате Массачусетс.

B свободных штатах вроде Иллинойса на все это плевать хотели — негров там не любили. Но фермеры, тяжким трудом поднимавшие новые земли, считали, что само по себе наличие рабовладения унижает их достоинство как свободных людей, потому что получается, что они делают ту же работу, которую в рабовладельческих штатах делают негры, сведенные до положения домашнего скота.

К тому же во всех штатах Севера, примыкающих к западной границе, было сильно движение “free soil” — “фри-сойл”, “свободная почва”. Идея тут была простой и понятной — земли на западе много, и она принадлежит тому, кто поливает ее потом. Томас Линкольн, отец Авраама Линкольна, был как раз таким “фри-сойлером” — только он об этом и не подозревал, а просто принимал как свое естественное право.

Для людей такого типа казалась невыносимой сама мысль о том, что в Канзасе, то есть сразу на запад от Иллинойса, им перейдут дорогу богатые люди, с деньгами и с рабами, и отнимут у них их будущую землю, их еще не полученное добро.

Наконец, где-то в 1840-х и 1850-х годах возникла партия “Know Nothing” — “Ничегонезнаю”. Можно сказать — партия “ничегонезнаек”? Название получилось следующим образом — партия была секретной, и на вопрос о ее деятельности полагалось отвечать: «Ничего не знаю».

Это было националистическое движение, в его ряды принимали только тех, кто был рожден в США, был протестантом и при этом происходил из Англии или Шотландии. Католиков-иммигрантов полагалось искоренять, ибо они «враждебны американским ценностям и управляются Папой римским». Может быть, в наши дни где-нибудь в России их бы считали «партией борьбы с понаехавшими». Они действовали не только на Севере, но и на Юге, но в силу множества причин нищие ирландцы-католики оседали главным образом в Нью-Йорке, а немецкие иммигранты, все больше фермеры и тоже католики, двигались на запад, куда-нибудь в Иллинойс, — и встречали там серьезное сопротивление.

Bозможность введения рабовладения в Канзасе не нравилась ни иммигрантам, ни «ничегонезнайкам» — это уменьшало их шансы на получение там земли. Hо стороны ненавидели друг друга и договориться об общей программе не могли. Pазобщенная и бестолковая оппозиция «Акту Канзас — Небраска» шумела на митингах — толку от этого шума не было никакого.

Так все и шло — вплоть до октября 1854 года.

II

Сенатор от Иллинойса Стивен Дуглас был умным человеком. Результаты местных выборов, прошедших в Иллинойсе, его не обрадовали, и он решил «разъяснить свою позицию». В течение двух месяцев, с начала августа и до начала октября 1854 года, он колесил по штату, выступая на политических митингах.

Любимой темой у него было поношение аболиционистов — в Иллинойсе их, в общем, не любили. Иногда можно было покритиковать и “ничегонезнаек” — это зависело от населения округа. Если там было много новых иммигрантов, то такого рода критика собравшейся аудиторией воспринималась очень позитивно.

Но главным мотивом выступлений сенатора было прославление исконно американского принципа самоуправления — пусть жители Канзаса и Небраски сами определят форму устройства своих штатов, не спрашивая мнения федеральных властей. И не надо беспокоиться о том, что они могут выбрать рабовладельческий строй, — во-первых, это их дело, во-вторых, природные условия не таковы, чтобы рабовладение имело тут какие-то преимущества.

По доброй американской традиции оратору полагалось выслушать и возражeния. Hо своих обычных оппонентов Стивен Дуглас громил легко, они не могли с ним тягаться. Митинг в Спрингфилде 3 октября прошел как обычно, но был прерван проливным дождем и перенесен на следующий день, на этот раз под крышу здания палаты представителей.

Дуглас договорил свою речь, был вознагражден бурными аплодисментами и на следующий день пришел выслушать возможные возражения.

Слово на этот раз взял известный местный юрист, мистер Авраам Линкольн.

Начал он издалека — сказал, что ничуть не сомневается в добрых намерениях сенатора Дугласа. Дальше, однако, он перешел к критике и сказал своим слушателям, что все разговоры о том, что рабовладение не найдет себе применения в Канзасе, — это так, “колыбельная”, ее и поют-то для того, чтобы дети заснули. Канзас мало чем отличается от северной части штата Миссури, — а там рабовладение цветет.

И получается, что новые поселенцы, которые двинутся в Канзас и Небраску из Иллинойса, столкнутся там с поселенцами из Миссури. И понятно, что с их деньгами и с их рабами лучшие земли достанутся именно им, и тогда конец свободному фермерскому земледелию.

Дальше Линкольн перешел к любимой теме Дугласа — священной воле местного населения избирать себе ту форму правления, которая ему подходит. Он сразу же согласился с тем, что действительно, местные законы подходят для местных условий, и если в Виргинии с ее протяженным атлантическим побережьем есть смысл регулировать добычу устриц, то в Индиане это совершенно ни к чему. Но вопрос о рабстве носит другой характер, и его решение зависит от того, «признается ли негр человеком».

И дальше Линкольн сказал, что вот тут-то и есть критический пункт его разногласий с сенатором Дугласом. Они согласны в том, что рабовладение в США существует и что, по-видимому, это прискорбный факт, с которым приходится как-то сосуществовать. Но само по себе рабство неприемлемо с моральной точки зрения, потому что «ни один человек не может быть так хорош, чтобы править другим без его согласия».

 И дальше он начал громить довод Дугласа о том, что “отцы-основатели”, закладывая фундамент нового государства, не упоминали отмену рабства как необходимость.

Линкольн утверждал, что они много чего не упоминали, — например, необходимость исцеления рака, — но можно ли сомневаться, что революционеры, провозгласившие самоочевидной истиной равенство всех людей, сделали бы исключение из этого правила, например для хромых? Конечно же нет? Если так, почему негры исключены из сословия людей и приравнены к животным, которых можно покупать и продавать?

И Линкольн вернулся к своему вопросу: «признается ли негр человеком»?

III

 

Нельзя сказать, что эффект eгo речи сказался немедленно. Уже на следующий день Линкольнa в пух и прах разнесли в газете “Register”, издаваемой соратникaми Дугласа: на видном месте была помещена как бы эпитафия, посвященная бывшему конгрессмену, Аврааму Линкольну, который похоронил сам себя, сказав нечто уж совсем несообразное с логикой.

Но другие люди посмотрели на это совсем иначе.

Линкольну его политические друзья посоветовали ездить вслед за Дугласом и на каждом митинге, где тот будет выступать, говорить то же. Линкольн так и сделал. И чем больше Стивен Дуглас старался объяснить избирателям свою точку зрения, тем больше он способствовал тому, что слушали и Линкольна, — и его речь встречала нечто большее, чем одобрение.

Она произвела эффект кристаллика, брошенного в перенасыщенный соляной раствор, — вокруг нее начался процесс политической кристаллизации. Постановка вопроса, сделанная Линкольном, переводила разговор о распространении рабовладения на территорию Канзаса и Небраски на уровень морали, и при этом так, что не предполагалось никаких крайностей, вроде освобождения рабов в штатах Юга. Коли так, то появлялась точка зрения, с которой могли согласиться и аболиционисты, и “фри-сойлеры”, сторонники свободного фермерского земледелия, и «ничегонезнайки», и новые иммигранты-католики: действительно, разве негры не люди?

Как оказалось, не обязательно признавать их равными — пункт, который отвергался всеми, кроме аболиционистов, — достаточно признать их людьми. И все, вопрос о распространении рабовладения на новые территории снимался сам собой.

Из этого положения вещей были сделаны определенные выводы — Линкольна ввели в состав правления новой партии, названной республиканской, причем сделано это было не только без его просьбы, но даже и без его согласия.

В графстве Сагамон, к которому относился Спрингфилд, Линкольна избрали в законодательное собрание штата Иллинойс чуть ли не со 100%-ным результатом. Он, однако, заявил самоотвод, и не из излишней скромности, а потому, что у него появилась цель куда как покрупнее — предстояли выборы нового сенатора, и у Линкольна были большие шансы на успех. К сожалению, ничего из этого не вышло. Пост сенатора доставался тому, кто сумел бы набрать необходимое большинство среди членов палаты представителей Иллинойса — и против кандидатуры Линкольна восстали абсолютно все сторонники партии демократов, даже те, кто был согласен с ним в отношении «Акта Канзас — Небраска».

В итоге он подошел на волосок к достижению заветной цели, но все-таки не достиг ее, понял, что стать сенатором уже не сможет, и в такой ситуации сделал смелый политический ход — по просьбе Линкольна его сторонники проголосовали за кандидата от демократов, стоявшего за отмену Акта.

Авраам Линкольн был политиком и знал, что благодарность в политике — продукт скоропортящийся. Так что на признательность со стороны победителя он не рассчитывал. Но избрание человека, стоявшего против Стивена Дугласа, бесспорного лидера демократов Иллинойса, вносило раскол в демократическую партию и лишало Дугласа союзника в будущих заседаниях сената.

Пожалуй, можно допустить и ту мысль, что сама по себе возможность причинить неприятность Стивену Дугласу не была Линкольну неприятной. Он был человеком вовсе не злым, и не сказать, чтобы мстительным.

Но все-таки Дугласа он очень не любил.

IV

На сьезде редакторов газет, выступавших против «Акта Канзас — Небраска», был только один человек, не относившийся к газетчикам.

Звали его Авраам Линкольн, и свою речь он начал с того, что рассказал об истории, якобы с ним произошедшей. Выступал он на митинге, и тут одна пожилая дама, сидевшая в первых рядах, сказала ему, что он — «самый неприбранный и непригожий джентльмен из всех, кого она когда-либо видела». Ну, Линкольн сказал ей, что ему очень жаль, но, к сожалению, поправить тут он ничего не может. Его внешность, такая, какая она есть, ему дана и от него не зависит.

«Да, — согласилась его собеседница, — думаю, что так и есть. Но почему бы вам не бросить выступления с речами и не остаться попросту дома?»

Аудитория наградила оратора смехом и рукоплесканиями. Газетчики — люди ушлые, и они ценили острое словцо. Tем более что Линкольн для описания своей неприглядности использовал слово “homely” — простой, пресный, неухоженный, скучный, у которого один корень со словом “home” — родной дом, в значении собственного очага.

По-русски так не скажешь, но аудитория у Линкольна была англоязычная, и ей он угодил.

Ну, когда публика отсмеялась, начались уже разговоры о деле. Было принято решение добиваться отмены «Акта Канзас — Небраска» и настаивать на восстановлении компромисса, достигнутого в 1850 году. За словами последовали и действия. 25 мая 1856 года в Иллинойсе была организована республиканская партия. Собственно, партия с таким названием уже как бы была, но число ее сторонников было маленьким, и влияния она не имела.

Сейчас, в мае 1856 года, все было иначе.

Все, кто был недоволен «проектом Стивена Дугласа», нашли наконец общий дом и назвали его республиканской партией. Политическая платформа партии была выстроена так, чтобы «собрать под один шатер…» максимальное количество людей. С одной стороны, твердо говорилось, что ни религия, ни место рождения не имеют никакого значения, — и это заявление грело души немцев и ирландцев. С другой стороны, утверждался приоритет общественных школ перед частными религиозными школами, что снимало опасения «ничегонезнаек» перед «разрушающим проникновением папизма».

Но, понятное дело, главным пунктом был вопрос об аморальности рабства. Тема педалировалась на все лады. Когда в южных газетах сравнили участь раба, старость которого была обеспечена, с участью белого работника на Севере, который вполне мог умереть в глубокой нищете, это было интерпретировано как призыв к введению рабства и для белых.

Страсти раздувались еще и новостями, приходившими из Канзаса. В старое время потоки переселенцев с Юга и потоки переселенцев с Севера никогда не пересекались. Миграция в общем шла на запад от исходных, «родительских» штатов и двигалась вместе с границей. Сейчас в Канзасе эти потоки не только встретились, но и столкнулись. Поскольку никаких кадастров земельной собственности создано не было, споры решались револьвером и ножом Боуи[vii].

А это такая штука, что может быть длиной сантиметров в 30 и уж скорее напоминает меч. Tак что бои в Канзасе разгорались нешуточные. Линкольн говорил, что «в Канзасе насилие рождает насилие», и он ничуть не преувеличивал остроты проблемы. Обе стороны — и сторонники свободных земель для ферм, и сторонники плантаций и рабовладения — начали организовываться в вооруженные отряды. Им, конечно, всячески помогали, и не только материально, политические битвы шли в обеих палатах конгресса. Обе стороны — и Юг, и Север — обвиняли друг друга в вероломстве. Помимо этой грызни, дело осложнялось еще и тем, что на 1856 год приходились президентские выборы.

У республиканской партии серьезных шансов на выборах не было.

Продолжение следует

Примечания


[i] Поскольку Линкольн и Спид делили не только комнату, но и кровать, впоследствии ходило много разговоров о гомосексуальных тенденциях Линкольна. Однако это предположение попросту не учитывает реальностей эпохи — в ту пору общая кровать была делом настолько обыкновенным, что судьи апелляционнoго суда в ходе инспекционных поездок жили в одной комнате, и спали в кроватях попарно, а исключение если и делалось, то даже не по возрасту, а по весу. Толстяки спали отдельно.

[ii] Охлос — толпа (др.-греч.— охлос) — большое скопление людей.

[iii] Конгресс США (англ. United States Congress) — законодательный орган, один из трех высших федеральных органов государственной власти США. Полномочия определены Конституцией США. Конгресс является двухпалатным, состоящим из Сената и Палаты представителей. Палату представителей часто тоже называют Конгрессом, а заседающих в ней представителей — конгрессменами.

[iv] Соглашение, таким образом, давало возможность экспансии рабовладения на территории Нью-Мексико и Юты, граничащих с востока с Калифорнией, — но не севернее. Там начиналась территория Орегон, и она была заранее расписана как место для свободного штата или штатов.

[v] Этот участок оценочно стоил 50 тысяч долларов, что в 10 раз превышало гонорар, который Авраам Линкольн запросил у Иллинойсской Центральной железной дороги и который прaвление сочло непомерным.

[vi] Конституция решение этого вопроса действительно оставляла на усмотрение отдельных штатов — иначе бы Союз попросту не состоялся.

[vii] Нож Боуи — крупный нож с обухом, на котором у конца выполнен специальный скос, имеющий форму дуги (“щучка”) таким образом, чтобы острие клинка было направлено немного вверх. Зачастую эта часть обуха затачивается; многие ножи Боуи имеют крестовину. Нож назван по имени изобретателя — Джеймса Боуи, героя техасской революции.

 


К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:5
Всего посещений: 3288




Convert this page - http://7iskusstv.com/2016/Nomer8/Tenenbaum1.php - to PDF file

Комментарии:

Александр Бархавин -> Б. Тененбаму
- at 2016-10-23 03:48:01 EDT
"Задача была - дать человеку, читающему на русском, общее представление о том, что случилось в Штатах в пору Гражданской войны. Ну, а то, что из этого получилось..."

Борис Маркович,
Уверяю вас, получилось то что задумывалось, и очень даже неплохо. Я уже, по-моему, писал здесь об этой книге - повторю еще раз:
Из всех книг по этой теме (Гражданская война и вокруг), написанных для русскоязычного читателя, которые я читал, это безусловно лучшая - и, пожалуй, с большим отрывом. И не просто в силу малой конкуренции (книга Маля - так-сяк, а Бушков это Бушков) - она на весьма приличном уровне даже для англоязычных книг такого формата. Для русскоязычного читателя она предпочтительнее переводов биографий Линкольна тем, что в ней значительно подробнее, чем в английских, описывается общая обстановка в стране, с которой урожденные американцы в целом знакомы больше, чем русскоязычные. Конечно, по глубине и подробностям она не может конкурировать с трехтомником Брюса Кэттона или "Battle cry of freedom" Макферсона, которые и предназначены для подробного и глубокого изучения вопроса, но для общей картины это как раз то что надо - подробностей достаточно чтобы передать общий дух эпохи, и достаточно мало чтобы не утомлять читателя.
Неточности, которые в ней есть (кстати, не так уж много), в целом совершенно не искажают общую картину и заметны, скорее всего, только поведенным на этом узком предмете занудам вроде меня. И самое главное - нет предвзятости и навешивания ярлыков, что является недостатком очень многих книг об этой до сих пор спорной эпохе. Если будете переиздавать и захотите, могу (и с удовольствием, у вас прекрасная и легкая манера изложения) вычитать еще раз и указать на все неточности, которые замечу - дайте только знать хотя бы за пару недель.
Что касается того, что такую книгу следовало бы писать мне или Игорю - мои работы (по крайней мере, пока) совершенно другого характера. Вы даете читателю общую картину, делаете это быстро и хорошо, интересно даже для неподготовленного читателя - я лезу в спорные вопросы и пытаюсь их решить, что получается медленно и подразумевает какой-то уровень знакомства читателя с предметом. Игорь, как мне кажется - золотая середина.
А за чайком, в узком кругу - с удовольствием, идея отличная, тем более с amendment Миши Минаева, чтобы Игорь добрался сюда (остановиться можно и у меня - моря близко не предложу, но зато полно места, и если засидимся поздно, можно всем заночевать). Только нужно заранее и правильно выбрать время, а то я стал разбегаться в разные стороны и надолго - то во Флориду, то в Украину.

Б.Тененбаум-А.Бархавину
- at 2016-10-22 10:23:06 EDT
Саша,

Спасибо за отзыв - я-то его ждал, а вы, оказывается, уезжали?

По поводу "Линкольна" - книжку, на самом-то деле, должны были бы написать вы с Игорем Ю.: вы - по Гражданской войне, Игорь - по общему контексту истории Нового Света, сильно отличающейся от европейских стандартов. Росток Англии, отсаженный на новый континент, вплоть до Второй мировой войны рос необычным, как бы без центральной гос.вертикали. Для меня - странно и необычно (я-то больше Европой занимался), и поначалу просто не знал, за что ухватиться.

По поводу ваших замечаний - все так и есть, но в одну книгу в принципе невозможно впихнуть все. Задача была - дать человеку, читающему на русском, общее представление о том, что случилось в Штатах в пору Гражданской войны. Ну, а то, что из этого получилось, было бы неплохой темой для беседы за чайком, в узком кругу любителей и специалистов :)

В гостях у Игоря, в Калифорнии? :)

Александр Бархавин
- at 2016-10-22 05:49:42 EDT
Борис Маркович,
Еще несколько замечаний - по всем трем частям (раньше не было времени, только что вернулся из почти двухмесячной поездки в Украину). Помещаю все здесь - так удобнее; и вообще, как по мне, все части лучше было б в "Семи искусствах"

По первой части:
"закон новых штатов, Юта и Нью-Мексико, предоставлял решение этого вопроса населению, но Югу была сделана важная уступка"
Юта и Нью-Мексико тогда были не новыми штатами, а новыми территориями (штатами они стали значительно позднее). То что решение вопроса о рабстве было предоставлено жителям этих территорий - это тоже была уступка Югу. В конгрессе тогда обсуждался запрет рабства на всех территориях, приобретенных у Мексики (к ним не применялся Миссурийский компромисс о запрете только севернее 36?30? - это относилось только к Луизиане, приобретенной ранее у Франции). Этот закон (Вильмот провайзо) прошел Палату и застрял в Сенате; его отмена была важна для Юга.

По второй части:
"Это было его первым появлением на общенациональной политической арене"
Вторым - он был членом Палаты Представителей в 1847-49гг.

По третьей части:
"Она не возымела успеха по очень простой причине — Линкольн делeгацию не принял"
Он не принял ее тоже по очень простой причине - приняв ее, он был обязан тут же эту делегацию арестовать - как нарушителей Раздела 10 Первой статьи Конституции:
"No State shall, without the Consent of Congress,.. enter into any Agreement or Compact with another State..."
Поскольку никакого согласия Конгресса на создание Конфедерации (и на отделение штатов) не было, Президент обязан был рассматривать ее официальных представителей как нарушителей Конституции, с которыми никаких официальных переговоров вести нельзя.

"Когда Техас объявил о своем отделении от США и потребовал сдать местной власти военные сооружения на его территории, все было улажено без единого выстрела. Командующий федеральными войсками в Техасе оценил обстановку, осознал, что его люди разбросаны небольшими отрядами по огромному пространству, и решил, что проливать кровь совершенно незачем"
Командующий федеральными войсками в Техасе генерал Твиггс за это был уволен из армии “"for treachery to the flag of his country” еще до инаугурации Линкольна. За несколько месяцев до этих событий Твиггс находился в отпуску, его замещал подполковник Роберт Ли. Могу себе представить, как Ли отреагировал бы на это требование техасцев (на их требование перейти на сторону Конфедерации во время сдачи трехасской армии Ли ответил очень резко).

"Стороны не договорились и договориться, по-видимому, не могли"
Скорее всего, могли - по крайней мере, технически. Для этого южным штатам нужно было обращаться за признанием своей независимости не к президентам, которые права на такое признание не имели, а в Конгресс, который на это право имел, и в котором настроения отпустить южан были очень сильны - до обстрела форта Самтер. Почему южане этого не сделали - вопрос на шестьсот тысяч жизней. Может, ответ может подсказать письмо сенатора Джефферсона Девиса губернатору Южной Каролины, который еще при Бьюкеннане порывался силами штата захватить форт Самтер: "Нам не нужна война с ЭТОЙ (курсив мой - А. Бархавин) администрацией". Или - знаменитая речь Александра Стивенса, вице-президента вновь созданной Конфедерации, за три недели до начала войны: "Если мы поведем себя правильно, можно с почти абсолютной уверенностью ожидать распада старого Союза. Сейчас мы - зародыш растущей власти, которая, если мы будем верны себе, своей судьбе и своей миссии, станет управлять этим континентом"

Б.Тененбаум-Игорю Ю.
- at 2016-08-17 23:56:01 EDT
[Кромвель] кровавая революция по отношению хотя бы к классу духовенства, etc
==
Сэр Уинстон Черчилль, предок в 10-м колене другого сэра Уинстона, известного нам получше, в войне Парламента с королем Карлом, встал на сторону короля, и был разорен - но его все-таки не казнили?
По сравнению с российской революцией, все обошлось относительно тихо, сословного истребления все-таки не было - и, что интересно, после Кромвеля в Англии революций больше не было, разве что по названию (Glorious Revolution, при Вильгельме Оранском).

P.S. В Ирландии имя Кромвеля проклинают и по сей день.

Игорь Ю.
- at 2016-08-17 23:30:01 EDT
Борис Маркович, маленький вопрос по поводу непрерывности английской истории. Время Кромвеля по-вашему в непрерывность вписывается? Я всегда думал, что это была достаточно кровавая революция по отношению хотя бы к классу духовенства, но, честно слово, знания у меня поверхостные.
Б.Тененбаум-А.Бархавину
- at 2016-08-17 23:13:39 EDT
Спасибо за замечания, и счастливой вам поездки. По поводу "Линкольна" - у нас с вами уж был случай поговорить об этом лично. Я про эту книжку написал стишок в качестве послесловия, и там честно сказано: "... и видно, что писалось без азарта ..." :)

Знаете, берешься за тему из английской истории - и вот, есть там и глубокие корни, и убийственная борьба за личную власть, и проходят стороной и художники, и проповедники, и поэты, и т.д. А Америка - Новый Свет, совершенно буквально. И все в ней по-другому, и - при недостаточных знаниях - не за что зацепиться. Предмет надо знать как следует.

И вы, как и Игорь Юдович, тому прямое доказательство ...

Александр Бархавин -> Б. Тененбауму
- at 2016-08-17 22:38:32 EDT
Б.Тененбаум-Игорю Ю.
- at 2016-08-16 12:18:01 EDT
"Может быть, еще и Саша Бархавин что-нибудь добавит?"
--------
Борис Маркович,
Постараюсь, но не сейчас - нужно в конце концов закончить про тарифы, а в начале сентября уезжаю больше чем на месяц в Киев, и не уверен что там будет до того.
Я в свое время прочитал вашего "Линкольна", книга мне понравилась - я даже где-то в вашем блоге написал о ней отзыв. Сейчас я знаю намного больше чем тогда, наверняка мог бы что-нибудь добавить, но для этого надо перечитать всю книгу (это я сделаю, но пока нет времени).

Пока не удержался, прочитал первые три главки этой статьи, и вот замечания:

"По закону Авраам Линкольн отвечал только за половину долгов обанкротившейся фирмы, но он решил взять на себя все"
-------
Тут вообще не совсем понятно, был ли он ответственнен даже за половину долгов: в одном из источноков указывается, что Линкольн продал партнеру свою часть бизнеса, когда стал работать постмастером:
"In April 1833, he sold his interest in the store to Berry and was appointed Postmaster of New Salem on May 7, 1833. "
http://chicagoist.com/2013/02/12/abraham_lincoln_bartender.php
Это стоило бы проверить.
хххххххх

"И в 1836-ом году он проголосовал за “проект внутренних улучшений”
"Для перевозки грузов из города Цинциннати в штате Огайо в город Нью-Йорк требовалось около семи недель. Торговое судно могло отправиться по реке Огайо вниз по течению, дальше двигаться по Миссисипи до Нового Орлеана, там груз следовало передать на другое судно, теперь уже способное двигаться по морю, и только тогда в конце концов он оказывался в Нью-Йорке.
Понятно, что при таких условиях продукция, произведенная где-нибудь в Цинциннати, далеко от места своего производства не уходила, и тот же Нью-Йорк предпочитал покупать все, что ему требовалось, где угодно, но не в Огайо.
Но когда появились паровозы, оказалось, что путь из Цинциннати до Нью-Йорка занимает только пять дней, и в результате свинина из Огайо пошла к атлантическому побережью в таких количествах, что цена на нее упала с 9 долларов 75 центов за бочку до 1 доллара 18 центов"
----------
В 30е годы на "внутренние улучшения" возлагались огромные надежды в связи с совершенно фантастическим успехом Эри канала, который сделал Нью-Йорк Нью-Йорком еще до широкого развития железных дорог. Не помню насколько сократились время и стоимость перервозок из Цинцинатти и Баффало в Нью-Йорк. Это совершенно потрясающая история, не знаю дойдут ли у меня до нее руки, если у вас или Игоря найдется время - было бы здорово, это скорее ваш жанр.
Успех Эри канала пытались повторить в других штатах (канал был построен без федеральных субсидий), не всегда успешно, не в последнюю очередь потому, что место Нью-Йорка уже было занято Нью-Йорком:)

Б.Тененбаум-Игорю Ю.
- at 2016-08-16 12:18:01 EDT
У меня нет никаких возражений. Книга писалась на обычных условиях ЭКСМО, т.е. в пожарном порядке. А поскольку США - не Европа, а я - не вы - то слоя годами наработанного гумуса не хватало. Я все время искал "вертикаль", и не находил, а где же без нее взять сюжет, динамику и интригу?

В итоге в качестве пружины я и взял описание политических процессов того времени, в том виде, в котором увидел - что, по мере сил, и изобразил. Так что да - критика принимается - и нет, возражений не имеется. Может быть, еще и Саша Бархавин что-нибудь добавит?

Вообще же, Игорь, я пробовал уговорить ЭКСМО на американскую президентскую серию "Гора Рашмор", и очень рассчитывал сосватать вам "Джефферсона" - но из этой затеи ничего не вышло. "Линкольн" в продаже успеха не имел - он вышел пробным половинным тиражем, и допечаток не потребовалось.

Я думаю, это объективное отражение существующего читательского спроса.

Игорь Ю.
- at 2016-08-16 08:03:01 EDT
Борис Маркович, несколько замечаний к интересной главе.
1. "Захваченные территории у Мексики" были все же законно куплены и даже переплачены в сравнении с первоначальной ценой, согласованной с Мексикой. Президент Полк поувольнял к черту всех переговорщиков, но деньги заплатил.
2. Поселенцы в Калифорнии в 46-47 годах (вы пишете именно об этих годах), сразу после войны с Мексикой, практически не существовали и не могли требовать чего-либо у федерального правительства по разным причинам. Одной из которых было недостаточное количество населения в Калифорнии, только 8 тысяч в 46-м. Кажется, минимальным должно было быть 300 тысяч. Только Золотая лихорадка привела к буму населения и вполне быстрому решению в 50 году (9 сентября) о принятии Калифорнии в Союз (Помогло и то, что генерал Эдвард Бил привез в Конгресс доказательства реальности Золотой Лихорадки). Хотя парадоксально, но Калифорния называлась штатом сразу после подписания Гвадалупо Идальгского договора в январе 48. В отличие от, скажем, Новой Мексики и Аризоны, которые назывались территориями. Почему так случилось - не знаю.
3. В одном месте вы называете штат по-английски - Иллиной.
4. Мне всегда казалось, что причины Канзас-Небраска акта были куда глубже, чем строительство ж-д. Вы наверняка с этим согласитесь, но из текста так не следует. Или мне показалось?

Б.Тененбаум->Самуил Кур
- at 2016-08-16 07:01:54 EDT
специфика этой Вашей работы такова, что помогает нам понять сегодняшнюю Америку.
==
Спасибо вам, уважаемый коллега,
Данная публикация как раз и планировалась как своего рода пример, взятый из американской истории: вот как проходил кризис, закончившийся Гражданской войной. В этом отрывке говорится о возникновении Республиканской партии, и предполагалось, что мы доведем повествование до выборов 1860 и первого выстрела - по форту Самтер. Но покуда готовились, "Линкольн" оказался целиком выложен в Сеть - уж какой доброй душе я этим обязан, вероятно, не узнаю никогда. И, таким образом, продолжения здесь не будет - потеряло смысл.

Самуил Кур
Сан-Франциско, - at 2016-08-16 06:01:30 EDT
Уважаемый Борис!
Мне кажется, что самое трудное – писать о политических событиях давнего времени, происходивших в неродной стране, да так, чтобы читателям было интересно. Вы владеете этим даром в полной мере. А специфика этой Вашей работы такова, что помогает нам понять сегодняшнюю Америку. Спасибо!

Б.Тененбаум-С.Чевычелову :)
- at 2016-08-15 18:27:42 EDT
Как будто бы окунулся в ту атмосферу "Новой англии", etc
==
Глубокоуважаемый доктор,
Новая Англия - это вовсе не Иллинойс, а 5 штатов Северо-Востока США, к моменту начала нашего повествования уже довольно обжитых. Что до книжки целиком - читайте на здоровье. Буду искренне рад ...

Сергей Чевычелов
- at 2016-08-15 17:48:28 EDT
Прекрасно! Как будто бы окунулся в ту атмосферу "Новой англии". Сразу же стал искать и нашел книгу целиком в свободном доступе. Сразу читаю, пока Вы не закрыли :-)

_Ðåêëàìà_




Яндекс цитирования


//