Номер
4(85)
апрель 2017 года
mobile >>> |
|
Артур Штильман |
"Неизвестные" американские скрипачи
Благородный скрипичный «радио-голос» В память Дэвида Нэдиена (1926-2014)
В уже далёком 1981 году, как-то, возвратясь домой в первом часу ночи после
спектакля в Метрополитен Опера, я услышал по радио чей-то необыкновенный
скрипичный «голос». Тогда у нас на кухне стояло старое американское радио,
подаренное кем-то после въезда в нашу первую в Нью-Йорке квартиру и всегда
работавшее на одной волне – радиостанции газеты «Нью-Йорк Таймс»,
WQXR,
передававшей круглосуточно программы классической музыки. Мой слух сразу
отметил в популярной много лет назад пьесе «Мелодию» Рубинштейна то
прекрасное, что было свойственно великой эпохе исполнительского искусства
времён 20-50 годов ХХ века, то есть лет, когда на эстрадах Америки и всего
мира ещё царили Фриц Крейслер, Яша Хейфец, Иегуди Менухин, Миша Эльман,
Ефрем Цимбалист, Жак Тибо, Джордже Энэску. Прибыв в Нью-Йорк 28-го января
1980 года, я, несмотря на своё самое высокое образование, полученное в
Москве (диплом с отличием по окончании Московской Консерватории и
3-годичная исполнительская аспирантура), как и большинство моих коллег не
имел представления об американской скрипичной школе и её самых выдающихся
представителях – за исключением тогда уже старшего поколения – Иегуди
Менухина и Исаака Стерна, посещавших Москву неоднократно. Я дождался
объявления имени исполнителя этой пьесы. Его имя было мне, конечно,
незнакомо – Дэвид Нэдиен.
На следующее утро на репетиции я начал расспрашивать у своих коллег об
этом удивительном скрипаче. Имя Дэвида Нэдиена вызывало у всех только
восторженное восклицание: «О-о-о!» В этом «О-о-о», как я понял позднее,
был заключён и восторг и некоторая грусть несбывшихся надежд. Об этом
немного позднее.
Правда, никто мне не смог тогда рассказать о нём более не менее подробно –
у кого он учился, где выступал, почему мы о нём в Москве ничего не знали.
Естественно, за более подробными сведениями я обратился к своему новому
другу Альберту Котелю – о котором писал в книге «В Большом театре и
Метрополитен опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке». Позволю себе
привести оттуда краткую справку об этом примечательном человеке и
музыканте.
Он был исключительно колоритной личностью. Родом из Вильны, в начале 20-х
годов переехавший с семьёй в Варшаву, он был не только отличным
солистом-виолончелистом, но и первым концертмейстером группы виолончелей
Палестинского Симфонического оркестра (так оркестр называли англичане, а
на иврите он назывался Симфоническим оркестром Эрец Исраэль –
ha-Simfonit
ha-Eretz-Yisre'elit),
организованного в 1936 году всемирно известным скрипачом Брониславом
Губерманом. Он пригласил Котеля в качестве концертмейстера группы
виолончелей в основанный им оркестр (с 1948 года – оркестр Израильской
филармонии (IPO)
– один из лучших симфонических оркестров мира). Оркестр дал работу и
возможность спасти жизни многих музыкантов из нацистской Германии и
Европы. На первых скрипках оркестра играли семь концертмейстеров
крупнейших германских оркестров! Так что его состав с самого начала был
уникальным.
Котель был живой энциклопедией истории музыкально-исполнительского
искусства ХХ века в Европе и Америке. Трудно себе простить, что его
рассказы не были записаны на магнитофонную плёнку. Он был близко знаком с
такими всемирными знаменитостями, как виолончелисты Григорий Пятигорский,
Эммануил Фейерман; скрипачи Айзик Стерн, Миша Эльман, Натан Мильштейн. С
Леонардом Бернстайном он был знаком ещё с 1948 года в Израиле. Во время
Войны за независимость они дали концерт в только что освобождённой Беэр
Шеве, где Бернстайн играл «Голубую рапсодию» Гершвина и дирижировал
оркестром Палестинской филармонии. Через несколько дней Бернстайн вёл джип
по Старому Иерусалиму и около Дамасских ворот они с Котелем попали под
обстрел иорданских снайперов, стрелявших со стен Старого города. Они
пролежали несколько часов под машиной, пока израильские снайперы не
«сняли» иорданцев со стены.
Естественно, что Котель был знаком и с прославленным Артуро Тосканини,
который дирижировал на открытии оркестра в Тель-Авиве и Иерусалиме в 1936
году, причём безвозмездно! Мы близко познакомились и подружились с
Альбертом на многие годы, хотя он был старше меня на 25 лет.
Дэвид Нэдиeн
в 1950-е годы
Котель пробыл в Израиле до 1949 года. После чего уехал в Америку. Здесь он
организовал фортепианное трио, работал в оркестрах Бостона, Чикаго, но
больше всего любил играть камерную музыку и дирижировать камерным
оркестром.
Альберт мне рассказал, что Дэвид Нэдиен был учеником знаменитого педагога
Ивана Галамяна в Джульярдской школе. Что он был несколько лет даже
концертмейстером оркестра Нью-Йоркской Филармонии, но после нескольких лет
работы там ушёл снова в студии звукозаписи, то, что называлось «коммершл»,
где он зарабатывал за один день столько, сколько за неделю в оркестре в
качестве концертмейстера.
Дэвид Недиен
– во время сольного концерта приблизительно 1960-е годы
Котель рассказывал, что Нэдиен говорил своим друзьям, что не может себе
позволить такого «расточительства» – работать в оркестре концертмейстером,
теряя такие деньги в студиях звукозаписи. Эта работа в студиях
звукозаписи, где Дэвид Нэдиен со временем сам стал «контрактором», то есть
нанимателем музыкантов на работу (естественно, самого высокого класса из
всех, кого он знал); вот почему у моих коллег его имя вызывало такую
реакцию. Когда я только приехал в Нью-Йорк, то вскоре встретил одного из
бывших аспирантов Московской Консерватории из Уругвая. Его звали Израиль
Чорберг. Сын выходцев из Польши, он родился и вырос в Уругвае и при моём
появлении в Нью-Йорке просвещал меня при первой же встрече относительно
ситуации с работой в Америке. «Лучшие музыканты Америки,– говорил он, –
работают не в лучших оркестрах страны или университетах, а играют в
студиях звукозаписи – «коммершл». Туда практически нельзя попасть, потому
что там платят музыкантам самые большие деньги, чем где бы то ни было. Ну,
вы скоро сами обо всём этом узнаете». Позднее я его также расспрашивал о
Нэдиене, как и Котеля. Он мне говорил, что это выдающийся скрипач, с
феноменальной способностью к читке нот с листа, что он первоклассный
солист. Но это было уже после того, как я услышал реальные звуки скрипки
Нэдиена. Интересно взглянуть на биографию этого изумительного скрипача. Дэвид Нэдиэн родился 12 марта 1926 года в Бруклине (Нью-Йорк) в армянской семье. Первым его учителем в игре на скрипке был его отец Джордж Недиeн. Позднее он поступил в Маннес Скул на Манхэттэне в класс Адольфо Бетти, первого скрипача в своё время широко известного квартета «Флёнзалей» (1902-1929), после чего занимался в Джульярдской школе у Ивана Галамяна. Он также брал частные уроки у известного методиста Диметриса Дуниса; в возрасте 14 лет дебютировал как солист с оркестром Нью-Йоркской Филармонии. В 1946 году выиграл престижный конкурс им. Левентритта (премию Конкурса Левентритта, считавшегося международным конкурсом, в разное время выигрывали также всемирно известный пианист Вэн Клайберн и скрипач Ицхак Перельман), примерно с середины 1960-х Нэдиен начал работать в студиях звукозаписи, участвуя в записях на пластинки с такими знаменитостями американской эстрады, как Фрэнк Синатра и Дин Мартин. То было время расцвета популярности эстрадных певцов и соответственно их записей на граммофонные пластинки (тогда были ещё новшеством долгоиграющие пластинки высшего качества записи, что было не только в Америке, но и во Франции, Англии, Бельгии, Германии и других странах). Огромный успех самих артистов сопровождали успех и продажа их записей на новые долгоиграющие пластинки и даже целые концерты, записанные при публике. Но студийные записи были всегда отмечены высшим качеством как самой звукозаписи, так и исполнением лучших и выдающихся артистов, в сопровождении аккомпанемента их выступлений перед микрофоном самих супер звёзд.
Дэвид Нэдиен исполняет соло из балета «Лебединое озеро» во время концерта оркестра
Нью-Йорк Филармоник под руководством Леонарда Бернстайна.
Приблизительно 1968 год
Дэвид Нэдиен также записывался и сам пока ещё до эры компакт дисков
– на компакт кассеты,
которые расходились между знатоками-коллекционерами и друзьями артиста.
Так ко мне попали две кассеты с записями Нэдиэна – на одной из них были
записаны две сонаты для скрипки и ф-но – Франка и Дебюсси, а на другой –
целый концерт из небольших
пьес, часто в обработке, или оригинальных пьес Фрица Крейслера. Здесь
нужно отметить, что Нэдиену повезло в том смысле, что он смог слышать
величайшего скрипача ХХ века Фрица Крейслера неоднократно на эстраде ещё в
30-е и ранние 1940-е годы. Это оставило неизгладимый след на игре молодого
скрипача – его звук, тон, в какой-то мере «впитал» в себя самый дух
искусства великого артиста. Так известная пьеса «Вариации на тему Корелли»
Тартини-Крейслера, – звучала в этой записи как произведение большой
глубины и значительной музыкальной ценности и передавало стиль музыки
великих классиков в истории скрипичной музыки и скрипичного искусства. Уже
исполнение этой одной пьесы говорило о том, что перед нами мастер,
обладающий всеми компонентами исключительного технического мастерства,
замечательного вкуса, тонкости исполнения и убедительности своей
интересной и нестандартной интерпретации, но, главное, – исключительной
красоты, благородстсва и богатства скрипичного звука – мягкого, тёплого и
волнующего... На этой же кассете были записаны такие пьесы, особенно
популярные в годы эпохи 20-30 годов, как «Каватина» Раффа, тот же «Романс»
Рубинштейна, «Салют любви» Эльгара. Высочайшим классом мастерства и
свежестью исполнения были отмечены сочинения Сарасате, часто столь
«заигранные», что, казалось, никакое новое прочтение их текста уже ничего
внести в эти сочинения не сможет, особенно после записей Яши Хейфеца. Это
– «Интродукция и Тарантелла», «Хабанера» Сарасате, «Речитатив и
Скерцо-каприччио» для скрипки соло Ф.Крейслера – одно из его первых
сочинений, посвящённых его другу и коллеге Эженю Изаи. Вероятно исполнение
Нэдиеном этой превосходной пьесы – лучшее среди всех, когда-либо
записанных другими скрипачами мира. Сохранились записи больших концертов
для скрипки с оркестром в исполнении Нэдиена: Концерта Бетховена,
Чайковского, Мендельсона, Глазунова, Бруха, Вьётана.
Если можно судить по записям, то с моей точки зрения (возможно
необъективной) к исполнительскому творчеству Нэдиeна
может быть в прошлом приближались такие советские скрипачи, да и то в их
лучшие годы, как Леонид Коган, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Игорь
Ойстрах, Виктор Пикайзен, Игорь Безродный. Хорошо заметил как-то мой друг
Виктор Данченко – профессор Пибоди Консерватории в Балтиморе и Кёртис
Института в Филадельфии, когда мы с ним обсуждали творчество его учителя
Давида Ойстраха. Данченко сказал мне тогда: «Иегуди Менухин и Айзик Стерн
жили в эпицентре мирового исполнительского процесса: они могли всегда
слушать оркестр Тосканини, видеть его и Бруно Вальтера за пультом, слышать
Крейслера, Хейфеца, Эльмана, Мильштейна, быть в курсе новейших открытий в
области композиции и самых новых идей в исполнительстве пианистов,
скрипачей, виолончелистов и вокалистов, и всех других музыкантов. Ойстрах
десятилетиями был отрезан от мира «железным занавесом» и, несмотря на это,
в возрасте 48 лет начал свою мировую карьеру заново, прерванную мировой
войной и опять же «железным занавесом» и полной изоляцией музыкальной
жизни в СССР от остального мира. И он вышел на эстраду Карнеги Холл в
конце 1955 года и не уходил с мировой эстрады до самого конца своей жизни,
даже уделяя всё большее время дирижированию – своей старой мечте. Так всё
то, чего он достиг – его собственное великое достижение, если сравнивать с
возможностями его коллег, живших в те же годы в Америке, Англии, Франции,
Аргентине или любой другой стране». С этим нельзя не согласиться и,
пожалуй, успех развития таланта Дэвида Нэдиэна – лучшее тому
подтверждение.
Дэвид Нэдиен в поздние годы
***
Все скрипачи, да и вообще музыканты, живущие в Америке, должны быть
благодарны Дэвиду Нэдиену не только за его необыкновенное исполнительское
дарование, но и за другой бесценный дар, который он оставил нам, имея
доступ к архивам Радио Корпорации Америки –
RCA-Victor:
Дэвид Нэдиен извлёк на свет многие выступления по радио Фрица Крейслера –
целые концерты при публике, в том числе с исполнением бессмертных вариаций
«Ла Фолиа» на тему Корелли с оркестром, программы небольших пьес, включая
обработку 2-й Части Второго фортепианного Концерта друга Крейслера Сергея
Васильевича Рахманинова (эта часть в 30-40-е годы имела в Америке
невероятный успех – главную тему этой части использовали в известном,
ставшем уже хрестоматийном фильме – «Короткая встреча», её пели эстрадные и
даже джазовые певцы, словом, она стала действительно всеобще популярной),
оригинальных пьес Крейслера с оркестром в собственной инструментовке
автора (часть из них была записана на пластинки в январе 1942 года, часть
– в 1945 году, но всё же концертное радио-исполнение имеет для нас особую
ценность, несмотря на уже преклонный возраст великого артиста). В числе
этих записей и 1-я часть Концерта Моцарта №4 Ре-мажор, «Поэма» Шоссона для
скрипки с оркестром, посвящённая Эженю Изаи. И многое другое. Прослушав
впервые на концерте в Карнеги Холл «Вариации на тему Корелли «Ла фолиа»,
Рахманинов, по рассказам очевидцев, не спал ночь, и на следующий день
занялся, под впечатлением услышанного накануне, сочинением собственных
«Вариаций на тему Корелли», по мнению некоторых критиков часть этих
вариации ясно претворяет скрипичные и композиторские приёмы Крейслера на
рояле в интерпретации С.В.Рахманинова. Почти все эти радиоконцерты в «Белл
телефон ауэр» вёл знаменитый актёр Джон Бэрримор. Время, охватывающее эти
выступления, простирается с 1944 года до почти 1948-го! В те годы не было
сколько-нибудь известного и популярного артиста, который бы не выступал в
этих радиоконцертах по телефонной трансляции на всю Америку! Позднее
появились и телепрограммы с выступлениями знаменитых артистов. Можно
только горько сожалеть, что Рахманинов и Крейслер уклонились от
телевизионных выступлений и записей на киноплёнку своих выступлений. Так
для нас и для истории не осталось их «живых» видео-выступлений. А ведь
Игнац Падеревский – старше их по возрасту – оставил в кинозаписи свои
выступления перед публикой. Оставил их и бывший партнёр Крейслера Йозеф
Гофман – знаменитый пианист, ученик Антона Рубинштейна. Время повернуть в
обратную сторону невозможно, и то, что не было сделано тогда, упущено было
навеки...Спасибо хотя бы за сохранённые аудиозаписи бессмертных
выступлений Крейслера перед микрофоном!
И также за это спасибо изумительному американскому скрипачу уже прошлого
века – Дэвиду Нэдиену
Нью-Йорк январь 2017 г.
12
Оскар Шумский – американский наследник школы Леопольда Ауэра
Уже много раз говорилось и повторялось, что, живя в Москве, большинство из
нас, музыкантов, перебравшихся в Америку в последние десятилетия ХХ века,
имело очень слабое представление о положении вещей в американской
скрипичной школе и вообще о системе воспитания молодых музыкантов. Мы
имели лишь некоторое представление о творчестве таких гигантов, как
скрипачи Иегуди Менухин, Исаак Стерн, российско-американский пианист
Владимир Горовиц – безусловный наследник великого С.В. Рахманинова;
близкий друг Горовица – скрипач Натан Мильштейн – эти имена были нам
достаточно хорошо известны, но с американскими, лучшими американскими
скрипачами мы были незнакомы совершенно. Они почти не появлялись на
международных конкурсах скрипачей (за исключением Конкурса им. Королевы
Елизаветы в Брюсселе в 1955 году, когда первый приз был присуждён
американскому скрипачу Берлу Сеновскому – ученику Ивана Галамяна), где
всегда главными участниками были именно советские исполнители, начиная с
первых, самых известных конкурсов в Брюсселе, Париже, ещё до Второй
мировой войны.
Очень скоро после приезда в Нью-Йорк мой новый друг Альберт Котель
позвонил нам буквально на следующий день после въезда в нашу первую
Нью-Йоркскую квартиру (и, как ни странно, вообще нашу первую
свою квартиру, т.к. в Москве я со своей семьёй жил квартире своих
родителей; все мы хорошо ещё помним жилищный кризис в Москве на протяжении
всей нашей жизни там...) и сообщил наш дорогой Альберт, что у него для нас
есть два билета в Эвери Фишер Холл на концерт оркестра Иельского
Университета с солистом – знаменитым американским скрипачом Оскаром
Шумским. Имени Шумского до того дня мы вообще не слышали.
Оскар Шумский
Студенческий оркестр оказался оркестром высшего класса – он совершенно
свободно, как весь ансамбль, так и его солисты, чувствовал себя в новом
сочинении Кжиштофа Пендерецкого. Во втором отделении с концертом
Чайковского для скрипки с оркестром выступил Оскар Шумский.
На эстраду вышел человек уже порядком за 60 лет, казавшийся даже старше.
Концерт Чайковского для скрипки с оркестром, знакомый каждому скрипачу с
детства, звучал в его руках так свежо, как будто это было сравнительно
новое сочинение, ещё совсем редко исполняемое, и уж, конечно, совершенно
не «заигранное». В его игре сразу же поражал исключительной красоты и
наполненности огромный скрипичный звук. Я не знаю, играл ли он в тот вечер
на своём знаменитом «Страдивари «Пьер Родэ», или это был один из его
инструментов работы итальянского мастера Нино Рокка (1847-1915), но
впечатление от его исполнения Концерта Чайковского было, пожалуй, самым
большим из всех исполнений, когда-либо слышанных нами в записи или в живом
исполнении. Поразительный тон, гибкая и стилистически очень естественная
фразировка, несшая в себе отличный вкус и чувство меры. Сочное, но
нефорсированное звукоизвлечение, – всё это вместе взятое, как и блестящее
техническое мастерство и абсолютная законченность всех деталей и пассажей
Концерта, как в Каденции, так и во всей 1-й части. Отличным контрастом,
можно сказать «лирической сценой» было исполнение 2-й части «Канцонетты».
Блестящий финал Концерта завершил это чудесное праздничное исполнение. У
нас осталось впечатление, что Концерт как бы родился заново в руках этого
артиста, настолько свежо и захватывающе интересно прозвучал он весь – от
начала и до конца. Выступление Оскара Шумского имело огромный успех. Мы
были поражены вдвойне – услышав впервые на эстраде этого артиста и вообще
впервые услышав его имя в тот вечер, ознакомившись с его выдающимся
мастерством солиста мирового класса. После концерта в голове возникало
много вопросов, которые я отложил до утра – до своего звонка своему другу
Альберту Котелю. Почему Шумский никогда не приезжал в Москву? Почему он не
стал всемирно известным артистом? В своих некоторых интервью сам Оскар
Шумский уже в 80-90 годы рассказывал немного о себе. В частности, он
говорил о том, что родился в не совсем удачное время – в 1917 году. Годом
раньше родился самый известный вундеркинд-скрипач ХХ века – гениальный
Иегуди Менухин. Быть может, что очень раннее восхождение Менухина отчасти
повлияло на общую жизненную историю и карьеру Оскара Шумского?
А может быть причиной тому были некоторые странности характера самого
артиста. Вот, по рассказу Альберта Котеля один эпизод из жизни Шумского: в
одном городе в США после его концерта, местные музыкальные энтузиасты
устроили «парти», то есть приём в его честь, после его выступления, но сам
артист предпочёл уйти с приёма и пошёл на вокзал, где
Немного о его биографии. Он родился в семье иммигрантов из России в
Филадельфии в марте 1917 года. Его отец был плотником и
скрипачом-любителем. Его сын начал заниматься на скрипке в возрасте трёх
лет, делая поразительно быстрые успехи. В городе его рождения –
Филадельфии – находился один из лучших в мире в те годы симфонических
оркестров –
«Филадельфия-Симфони» под руководством прославленного дирижёра Леопольда
Стоковского. В возрасте восьми лет он дебютировал с Филадельфийским
оркестром под управлением Леопольда Стоковского с пьесой Йозефа Сука
«Фантазия». Вскоре он начал брать частные уроки у прославленного
профессора Леопольда Ауэра, обосновавшегося после эмиграции в Нью-Йорке и
начавшего преподавать как частным образом, так и в Кёртис Институте в
Филадельфии. Там Оскар Шумский занимался с Ауэром с 1928 по 1930 год – год
смерти профессора Ауэра. После его смерти Шумский занимался под
руководством ученика Ауэра, уже прославленного солиста-скрипача Ефрема
Цимбалиста до окончания Кёртис Института в 1936 году. В том же году Оскар
Шумский предпринял первый европейский тур, по возвращении из которого в
Нью-Йорк он присоединился к уникальному оркестру, созданному специально
для Артуро Тосканини, – оркестру Эн-Би-Си. В нём играли такие
скрипачи-солисты, как Миша Мишаков (Михаил Фишберг – ученик ассистента
проф. Ауэра Сергея Каргуева в Петербургской Консерватории), Джон Гинголд,
всемирно известный альтист Уильям Примроз и другие выдающиеся музыканты
Америки. Вскоре, однако, Шумский принял приглашение Примроза занять место
первого скрипача в «Примроз-квартете». С 1942 года он начал преподавать в
Пибоди Консерватории в Балтиморе, но вскоре должен был стать членом
военного оркестра, где оставался до окончания Второй мировой войны. После
войны, в 1953 году, Оскар Шумский принял приглашение преподавать в
Джульярдской Школе в Нью-Йорке. Он продолжает выступать как солист со
всеми ведущими оркестрами США, но в 1961 году снова возвращается в
Филадельфию для преподавания в Кёртис Институте, где оставался до 1965
года, после чего начинает преподавать на музыкальном факультете Иельского
Университета, где работал до своего ухода на пенсию в 1981 году. Но это не
было концом его карьеры солиста. Он выступил в Англии в том же 1981 году
(после 30-летнего перерыва), неоднократно исполнив в одном сезоне Концерт
Эльгара для скрипки с оркестром, после чего началась новая сольная карьера
Шумского: он сделал записи Концертов Бетховена, Брамса, Баха, Моцарта (№ 4
и №5), всех шести Сонат для скрипки соло Эженя Изаи, а также всех Сонат и
Партит Баха для скрипки соло. "Замечательный
скрипач! Прекрасный музыкант",
– вот характеристика Шумского, данная всемирно известным дирижёром
Геннадием Рождественским игре этого выдающегося скрипача. Они записали в
Лондоне в конце 1980-х годов Концерт для скрипки с оркестром Брамса на
компакт диск.
Оскар
Шумский (March
23, 1917 in
Philadelphia – July 24, 2000 in
Rye, New York)
Бесконечно жаль, что российские любители музыки никогда не слышали ни Оскара Шумского, ни Дэвида Недиена! Также жаль, что из-за исторических причин американские любители музыки никогда не услышали выступлений Бориса Гольдштейна. Елизаветы Гилельс, Бориса Фишмана, Самуила Фурера, Михаила Файнгета. |
|
|||
|