«Люблю я родину свою...»
Стихи

Свеча Пастернака

Это было когда-то, а когда – угадайте! –

Собирались ребята у кого-то на хате,

Приходили оравой, но всегда были кстати,

И не считали отравой даже кильку в томате.

В обстановке привычной всё всегда было ново –

От бутылки «Столичной» до буханки ржаного,

Было пиво, таранька, были свежие рифмы,

Были Инка и Танька, - а куда же без них мы!?

Сколько было открытий! Как мы строили замки!

Как надеялись выйти за постылые рамки,

Сколько чуши пороли головами и сердцем –

Всё искали пароли к заколдованным дверцам,

Всё не спали ночами в ожидании знака,

Согреваясь лучами от свечи Пастернака...

Приходите, ребята, на моё новоселье, –

Что за новая хата без вина и веселья,

Будет вам вечеринка, будет пьяная вишня,

Будут Танька и Инка – ведь это тоже не лишне.

Каждой твари – «кампари» с апельсиновым соком,

Побренчим на гитаре, попоём о высоком:

Про отсутствие рамок, про московские кухни,

Про воздушный наш замок, что возьми, да и рухни,

О свече Пастернака и о прочем о вечном

Что не вышло, однако, в суете уберечь нам…

Приходите, ребята, вы ко мне на поминки –

Бытие и утрата – это две половинки.

Ну а в целом, а в целом было мило, не так ли?

Прошвырнуться по сценам в этом дивном спектакле!

Я прошу вас – не плачьте, ни о чем не горюйте,

Хватит лазить по мачте, – посидите в каюте,

Просто так посидите в пустоте полумрака

И зажгите, зажгите мне свечу Пастернака…

В тени деревьев

Я возлежал в тени величественных вишен

Я был циничным и ленивым по натуре,

Дыханье ветра заменяло мне condition,

А запах вишен доводил до полудури.

Я возлежал в тени разлапистого вяза,

Прильнув губами к запотевшей горловине, –

Я пил вино, и в этом было столько джаза,

И столько блюза, – сколько veritas in vine!

Я возлежал в тени могучего платана,

Я был частицей первозданного пейзажа,

И мне гетера (что по-нашему – путана)

Открыла тайну таиландского массажа!

Я возлежал в тени пленительных акаций,

Весь очарован томным голосом гетеры,

И я не верил, что божественный Гораций

Не дотянул совсем чуть-чуть до Нашей Эры.

Я возлежал в тени задумчивых черешен,

Я пил вино, а мне подыгрывал Бетховен,

И я клянусь, что стал бы девственно безгрешен,

Когда бы не был столь чудовищно греховен.

Я возлежал в тени большого носорога,

И мне не нужно было роскоши и бабок,

И я лежал бы, пил вино и славил Бога…

Но носорог перевернулся с боку на бок!

Я возлежал на солнцепёке после смерти,

О безвозвратности ушедшего горюя,

И я всё ждал, когда придут за мною черти,

Но запах смирны подсказал мне, что в раю я.

Я удивился, ибо знал довольно четко,

Что буду бит плетьми и за ноги подвешен,

И я спросил у Бога:

– Бог! Какого черта?…

А Бог лениво пил вино в тени черешен!

Воланд

Аэропорт. Зал ожиданий сегодня особенно полон.

Аэропорт. Должен приехать маэстро по имени Воланд,

Звуки оркестра и сотни восторженных морд.

Крики толпы. Женские лица косметики слоем покрыты.

Крики толпы. Все до одной претендуют на роль Маргариты,

Милые женщины! Как вы наивно глупы!

Зрительный зал. Что говорить, если давка уже в вестибюле.

Зрительный зал. Вроде апрель, а стоит духота, как в июле, –

Даже премьер на премьеру билет заказал!

Сквер городской. Знают пруды и деревья, и знают аллеи,

Сквер городской. Воланд приходит не чаще кометы Галлея,

Воздух волшебно-прозрачен, и пахнет тоской…

Грязный подвал. Нищий бродяга, и по полу бегают мыши.

Грязный подвал. Это бродяга расклеил повсюду афиши, –

Нищий-то нищий, а город большой разыграл!

Город большой. Всё было так очевидно уже изначально.

Город большой, ты ведь поверил, а значит не всё так печально,

Значит, ребята, не всё безнадёжно с душой!

Месяц нисан в город ворвался верхом на своём бумеранге.

Месяц нисан рухнул на землю, как тот заблудившийся ангел,

Рухнул на землю и тотчас взлетел к небесам…

Лира

На новом месте бытия завяла лира,

И стала зыбкой, как дремота конвоира,

Рискующего честью и клинком.

На всех частотах и волнах царит затишье,

И мысли больше не загнать в четверостишье

Ни розгами, ни плетью, ни пинком.

Исчезли робкие симптомы ностальгии.

Простите мне, мои кварталы дорогие,

Что сны мои полнятся чепухой…

А, впрочем, что вам всем до снов космополита,

Когда у вас там вся земля дождём полита,

А я здесь в доску трезвый и сухой?!

Еще не всю склевали вороны черешню,

И голова еще не вся покрыта плешью,

И помыслы еще стремятся ввысь,

Но рифмы те, что были слиты воедино –

Сбежали все, едва дойдя до середины,

Как будто кто-то крикнул «разойдись»!

Но время лечит и плетёт свои интриги,

Быть может я надену новые вериги,

И лира будет вновь озарена!

Прольётся дождь на богом проклятую сушу,

И перестанет искушать больную душу

Лирический вопрос:

– А на хрена???

Со среды на пятницу

Мы забыли за окном суету-сумятицу,

И она забыла нас на какой-то срок –

Это выпало на ночь со среды на пятницу –

То ли чье-то колдовство, то ли просто рок!

В эту ночь напала страсть на Луну-развратницу,

И пошел такой сигнал с грешной высоты...

Что за ночь была у нас со среды на пятницу –

Я не ведал, что творил – так же, как и ты.

Ты похожа на цветок, я похож на пьяницу –

Им всегда недостает одного глотка.

Мы б уснули в эту ночь со среды на пятницу,

Но она была, увы, слишком коротка!

Нам рассвет задул свечу, а какая разница? –

Если можешь без огня делать фейерверк.

Кто не знал такую ночь со среды на пятницу –

Да восполнится тому дождиком в четверг.

На меня друзья ворчат и соседи пялятся,

Предо мною срочных дел дружные ряды.

А я нарушу свой рефрен... и пошлю их в задницу

И с надеждой стану ждать следующей среды!!!

Венок советов

Покуда вертится Земля, и мы у Бога под прицелом –

Воспринимайте женщин в целом, на части тела не деля.

Мозгами будучи узки, мы возмущаемся и ропщем,

Не принимая женщин в общем, а лишь отдельные куски.

Покуда вертится Земля – не измельчайте воду в ступе,

А принимайте женщин вкупе со всеми ихними «ля-ля»!

Открой глаза, прелюбодей, и напряги свой мозг бараний –

У женщин есть так много граней помимо бедер и грудей!

Не забывайте, господа, что перед вами все же личность, –

Её не купишь за наличность, ну, если только иногда.

И отнеситесь без обид к моим призывам хладнокровным –

Побольше думать о духовном, или хотя бы делать вид.

И пусть я буду одинок среди поэтов и эстетов, –

Я вам дарю венок советов – чужого опыта венок:

Переходите женщин вброд,

Без аквалангов и без масок!

О! Сколько нам безумных красок сулит любви водоворот!

Переходите женщин вброд,

Чтоб кислорода не хватало,

И чтобы дело обретало необратимый оборот.

Шепчите женщине слова.

Слова для женщины – основа.

Шепчите снова их и снова, пока не треснет голова!

Не отходите от клише,

И опасаться не придётся –

Как ваше слово отзовётся в её таинственной душе.

Не лейте воду в кислоту,

Не финишируйте на старте,

(Хотел сказать – «не спите в марте», но это ясно и коту)

И посылайте всех подряд,

Кто рвется вам помочь советом –

Один чудак забыл об этом, и плохо кончил, говорят!

Скотская песня

Было время людской тоски, было время дурных идей –

Отправляли козла в пески отвечать за грехи людей.

Но столетий река течёт, по сознанью идёт разлом,

И сегодня большой почёт безнаказанно быть козлом!

Но порой не хватает слов, – справедливости нет, как нет,

Потому что нашли ослов, чтоб держать за козла ответ.

Были хилы мозги ослов, да и чувство вины росло,

И послали ослы послов на ослиный совет в Осло.

И решили ослы всерьёз на ослином своём суде

Предоставить козлам овёс, не перечить козлам в еде.

И редела кругом трава, и росли у козлов мослы...

Воплощались вовсю права, те, что дали козлам ослы.

И решили ослы, дрожа, оградиться от них межой –

Ох! Мешает козлу межа потоптать огород чужой!!!

И пока размышлял осёл – как ему одолеть козла, –

На дома городов и сёл непроглядная тьма сползла.

Если взять и начать с азов, то дословно гласят азы:

Не вари, так сказать, козлов, в молоке, так сказать, козы.

И ещё повелел Творец, отделяя добро от зла,

Во спасенье своих овец в чем угодно мочить козла!

Эх, налечь бы на два весла, разогнаться б до ста узлов,

И причалить где нет осла, что не может унять козлов.

Где козёл отвечает сам, где лелеют своих овец,

Где на каждый гнилой «кассам» был бы тут же положен «хец».

Чтоб жилось и пилось до дна, чтобы ком не мешал в груди.....

Но лужайка у нас одна, и лужайку того гляди.....

Вдоль по бездорожью

Дай-ка мне замок повесить,

И задёрнуть шторы, –

За окном гуляют десять

Заповедей Торы....

И пускай по нашей вере

Да воздастся душам,

Но одну, по крайней мере,

Нынче мы нарушим.

День за днём, по вертикали,

По горизонтали,

Мы гармонию искали,

Да искать устали.

И пошли себе, двулики,

Вдоль по бездорожью,

Все мотивы и улики

Заметая ложью.

Замерзали мы по семьям,

А вдвоём согрелись...

То, что мы зовём спасеньем –

Для кого-то ересь!

Не бывает, не выходит

Без противоречий,

Ищет выход – не находит

Разум человечий.

Пресветла ты, воля Божья,

Так чего же ради

Нам светлей по бездорожью,

Чем по автостраде?

За окошком ночь и осень,

Серое на синем...

Что ж мы шторы не отбросим,

Что ж замок не снимем?

***

Сидели двое за столом, тоской охвачены,

А на столе – ну просто лом из всякой всячины:

Горбушка хлеба и флакон «Стандарта Русского»

Что характерно испокон для круга узкого.

Свела друзей в который раз проблема личная –

Что там первичное у нас, а что вторичное.

Никак не вынесут вердикт, ведут дознание –

Один – «материя» – твердит, другой – «сознание».

И вот один вошел в пике и сыплет фразами

О дарвинистском тупике и чистом разуме,

Другой кричит, что в мире сплошь одна материя,

А чистый разум это ложь и бижутерия!

А первый чокнется вот-вот от напряжения,

Кричит – « материя лишь плод воображения ».

Второй ответствует – «прости, с тобою, с неучем

Не то, что диспуты вести, а выпить не о чем!»

И дольше века длился спор в таком вот ракурсе,

Почти навзрыд, почти в упор, почти без закуси.

И чтоб достичь таких высот самозабвения

Кому-то нужно грамм пятьсот, кому-то менее...

Увы, финал предугадать дано заранее:

Один, познавши благодать, терял сознание,

Другой, обнявши унитаз, терял материю,

И всё кончалось каждый раз такой потерею!

А с неба падала заря на Землю тоннами,

Лучами царственно соря, искрясь фотонами,

И хаотично, наугад, несла материя

Кому тепло, кому распад ядра дейтерия.

***

Люблю я родину свою,

И движет мной не чувство долга!

Люблю, и всё! На том стою,

Хотя присел бы ненадолго.

Люблю, почти как Моисей

Любил таскать Ковчег Завета,

Люблю назло планете всей,

И пусть подавится планета!

Люблю родной аэродром,

Верховный суд, и даже Кнессет,

Где разум борется с добром

И всё никак не перевесит.

Люблю за редкостную смесь

Средневековья и прогресса,

За то, как мучаются здесь

Идеей мирного процесса.

За выбор специй и приправ,

За экзотические блюда,

За то, что кто-то, перебрав,

Не крикнет мне «Вали отсюда!».

Люблю я родину, и всё!

Люблю безудержно и рьяно.

Люблю за то, люблю за сё,

Но большей частью – несмотря на...