Жизнь души в ранге метафоры
Мистическое в романах И.Б.Зингера "Шоша" и О.Уайльда "Портрет Дориана Грея"

- Что же вы сидите в темноте, хотела бы я знать?

Хаймл улыбнулся:

- Мы ждём ответа.

 И.Б.Зингер "Шоша"

Под влиянием какой-то качественно напряжённой скрытой

 жизни портрета проказа порока постепенно его разъедала.

О. Уайльд “Портрет Дориана Грея”

Введение

Символика “Портрета Дориана Грея” загадочна и, вопреки некой “усталости” темы, продолжает волновать и искать разгадку. Вероятно, прав А.Аникст, говоря, что этот вымысел красив и что Уайльду этого было достаточно, так что любой вариант разгадки будет правильной для того, кто её предложит.

Как представляется автору, это мистический роман о "проказе порока", поражающей и разъедающей душу человека высокого интеллекта, успешно скрывающего свои (не всегда очевидные по последствиям) преступные действия, - преступные с позиций иудео-христианской морали. Возможно, именно, подобные Дориану, люди мировой элиты не только оказывали поддержку деспотическим режимам и Сталина, и Гитлера, но и накануне второй мировой войны приняли ряд катастрофических для еврейского народа решений (достаточно упомянуть Эвианскую конференцию 1938 г.), отдавших евреев Европы в руки нацистов для физического уничтожения. Заметим, что всегда можно оправдываться незнанием последствий своих действий, но незнание само по себе безнравственно.

Обстановка, сложившаяся после Эвианской конференции в Варшаве, о которой повествует Зингер в "Шоше", ставит перед героем проблему поиска линии поведения в обстановке крушения идей всех авторитетов. То есть "Шоша" –роман об одиночестве человека, мистический по сути, и о поиске пути, "чтобы жить человеку в его положении и быть в согласии с внешним миром и в ладу с самим собой"..

Тем самым, оба романа, дополняя друг друга, представляют модель мира, в которой, с одной стороны, можно поставить людей, дорианов, убеждённых в необходимости очистить мир путём уничтожения миллионов (Сообщество Зла), а с другой, - стремящиеся спастись от убийц.

Заметим, что о "Шоше" часто говорят как о еврейской "Лолите", пытаясь тем самым поставить этот роман в особое положение в мировой литературе рядом с "Лолитой" Набокова. Однако стоит заметить, что Набоков в "Лолите" повествует о земной любви-страсти в рамках сомнительной этики на грани сексуальной патологии, а Зингер в "Шоше" - о целомудренности и цельности человеческой натуры, о духовности и верности в любви.

Можно видеть в Шоше "дурочку, посланную как спасение интеллектуалу, хасиду... отпрыску раввина... И потому, он же, изощрённый писатель Аарон Грейдингер» - и он же Ареле, Цуцик, "которого знают в Америке, отказывается и от спасительной визы, и от искренней помощи влюблённых в него поклонниц, разумных и практичных, заокеански благополучных, - он женится на блаженной дурочке и остаётся с ней ждать своей судьбы". И далее: "почему женится на "дурочке, блаженной", на девочке Шоше, место которой в лечебнице? - не знаю, отвечает герой". Это как бы тоже патология (как у Набокова), но в духовной сфере.

Согласись, читатель, что такое видение удовлетворяет лишь первый взгляд, однако лишает образ Шоши той глубины и тайны, которые непреодолимо притягивают и читателя, и героя, не дают последнему с ней расстаться, вопреки любым доводам рассудка и обстоятельств.

Мистическое в Портрете: договор с Дьяволом

Сюжет “Портрета Дориана Грея” всегда будет завораживать воображение своей иррациональностью, фактически, тем, что мистическое привлекается как модель реального.

Действительно, Дориан получает в подарок свой портрет, отражающий его душевную чистоту, целомудренность и красоту молодости (на момент позирования Дориан несовершеннолетний): “...я состарюсь, стану противным уродом, а мой портрет будет вечно молод. Он никогда не станет старше, чем в этот июньский день...Ах, если бы могло быть наоборот! Если бы старился портрет, а я навсегда остался молодым! За это я бы отдал всё на свете...Душу бы отдал за это!”

И хотя дьявол не появляется перед ним, как перед Энохом Сомсом (герое одноименного рассказа М.Бирбома), чтоб скрепить договор, но готовность отдать душу получает воплощение в реальности, как если бы дьявол присутствовал в этой сцене..

После самоубийства Сабины Вейн, виной которому был Дориан, он впервые видит изменения в портрете: “Дориан протёр глаза и, подойдя к портрету вплотную, снова стал внимательно рассматривать его. Краска, несомненно, была нетронута, никаких следов подрисовки. А между тем выражение лица явно изменилось... человек на портрете смотрел на него с жестокой усмешкой, портившей его прекрасное лицо”.

Ошеломлённый Дориан достаточно быстро приходит в себя: “...если портрету суждено меняться, пусть меняется...ведь наблюдать этот процесс будет истинным наслаждением... Портрет станет для него волшебным зеркалом. В этом зеркале он когда-то по-настоящему увидел своё лицо, а теперь увидит свою душу...”.

Следуя за наслаждением, Дориан идёт от падения к падению, каждый раз с вожделением наблюдая изменения в портрете. Его тайная, не на виду, жизнь наполняется низменными пристрастиями, растлениями, убийствами, при этом Дьявольское стечение обстоятельств уничтожает все улики против него, которые могли бы привести его на скамью подсудимых.

Остаётся лишь единственный свидетель – портрет и в страхе ли перед случайным разоблачением, или в ужасе от содеянного, Дориан пытается его уничтожить. Однако портрет является его "материализованной" душой и бросаясь с ножом на портрет, Дориан убивает себя.

Мистическое в Шоше

Давайте предположим, что у И.Б.Зингера был художественный замысел представить происходящее метафорически как роман художника (его материального начала, тела) с его собственной душой, Шошей. Тогда многое из описанного в романе, а именно поступки главного героя, перестаёт быть загадочным для читателя и друзей Аарона. Действительно:

Шоша – душа художника, так как она неизменна во времени, сохраняя детскость в течении всей жизни, неспособной и не предназначенной создавать ничего материального (.. я не могу иметь детей...доктор сказал...);

покинуть Варшаву, уехать в Америку Аарон не видит для себя возможным, так как это значит предать свою душу, расстаться со своей душой, ведь для Шоши невозможно получить визу;

жениться на Бетти, уехать в Америку, спастись от нацистов, обеспечить себя – значит бросить и убить Шошу то есть убить свою душу, ( .. я умру тысячу раз подряд, говорит Шоша.);

 но жениться на Шоше значит примириться, понять, соединиться наконец-то со своей душой, многократно предаваемой и бросаемой (...если всё идёт к тому, что придётся умереть, так умрём вместе...).

И Шоша умирает, когда погибает душа художника, уходящего из Варшавы в толпе беженцев, преследуемых нацистами: "...Шоша умерла на следующий день, как мы ушли из Варшавы... как праматерь Рахель... она умерла в точности, как мне однажды приснилось. Мы шли по дороге на Белосток. Близился вечер. Люди торопились, и Шоша не поспевала за ними. Она начала останавливаться каждые несколько минут. Вдруг она села прямо на землю. А через минуту уже умерла... Думаю, она просто не захотела больше жить и умерла".

Концептуальная близость

Теперь нетрудно обнаружить концептуальные элементы сходства "Шоши" и "Портрета Дориана Грея".

Действительно, Портрет Дориана - это его "материализованная" душа. Пока Дориан предаётся пороку, Портрет изменяется, приобретая черты извращенца и негодяя. Уничтожение Портрета ведёт к гибели души - смерти личности, при этом Портрет наследует "ангельские" исходные черты Дориана, став "обычным" портретом.

Шоша – "материализованная" душа Аарона. Пока Аарон ведёт жизнь завсегдатая богемы, и его душа счастливо избегает порока, в памяти Шоши он духовно чист. Смерть Шоши – смерть для души Аарона, он "потухает" и несёт в себе "ангельское" в духовном портрете Шоши, став "обычным" человеком.

Сообщество Зла

Жизнь оригинала – это жизнь Дориана “на виду”, то есть в глазах окруженья, которое не догадывается о его тайне:

Он прекрасен и юн, блестящий музыкант, интерпретатор Шопена и поклонник Вагнера, знаток и коллекционер музыкальных инструментов, обладатель безупречного вкуса и законодатель мод, увлекается дарвинизмом, искатель и знаток древней литературы, коллекционер и авторитет в драгоценных камнях, желанный и почётный гость аристократических салонов, и пр., короче, - предмет зависти и восхищения.

Как говорит ему лорд Генри, “...вас боготворят и всегда будут боготворить. Вы тот человек, которого ищет наш век... и боится, что нашёл. Я рад, что вы не изваяли никакой статуи, не написали картины, вообще не создали ничего вне себя. Вашим искусством была жизнь. Вы положили себя на музыку. Дни вашей жизни – это ваши сонеты”.

Внешне Дориан может служить портретом современного западного интеллектуала. гуманиста левой политической ориентации, борца за мир и демократию, поклонника мультикультурного общества, защитника прав личности и т.п. достоинств. Наряду с этим, он может разделять теорию "гнилого зуба" (изложенную Т.Манном в "Докторе Фаустусе"), который бесполезно лечить и следует удалить, имея в виду еврейский народ. Это множество дорианов и составляет Сообщество Зла.

Нравственная пропасть между портретом и оригиналом глубочайшая, у читателя возникает ощущение неизбежности катастрофы, однако не понятно, почему? Ведь Дориан мог бы вести свою, скрытую от людских глаз, жизнь сколь угодно долго. С этой точки зрения, символическому вымыслу не хватает завершённости. Ниже мы попытаемся найти её в Ветхом Завете.

Ветхий Завет о проказе

Ветхий Завет в части, касающейся обязанностей священников, содержит загадочные по смыслу, тёмные места, с рекомендациями на случай возникновения проказы на доме, стенах и одежде. К примеру (Левит 14 33-45): “...на доме показалась как бы язва....придёт священник осматривать дом... если увидит, что язва на стенах дома состоит из зеленоватых и красноватых ямин... запрёт дом на семь дней... в седьмой день, если увидит, что язва распространилась по стенам дома, то выломать камни, на которых язва и бросить их вне города на место нечистое... и возьмут другие камни и вставят вместо тех камней... и если язва опять появится и будет цвести.... то нечист он и должно разломать сей дом...”. Аналогичные описания касаются проказы на одежде и стенах жилища.

Эти места всегда ставили в тупик комментаторов тем более, что нигде в исторических летописях не зафиксированы подобные сверхъестественные явления. Подавляющее большинство комментаторов склоняются к тому, что появление признаков такой проказы - предупреждение человеку, что его грехи (которые не видны людям, как в случае Дориана) замечены на Небе и что наказание неизбежно! Заметим, что как пишет О.Уайльд в романе, "под влиянием какой-то качественно напряжённой скрытой жизни портрета проказа порока (выделено - РК) постепенно его разъедала".

То есть речь идёт о духовном падении человека или общества и последующем за это наказанием. Что касается Дориана, то его место в аду, как это, скорее всего, следует из аналогичных договоров с Дьяволом. Такая же судьба вероятно выпадет и современному Сообществу Зла. Если дополнить символический вымысел Уайльда таким развитием, он сможет приобрести большую завершённость

Время катастроф и духовный авторитет

Одна из главных тем романа – одиночество героя, когда он не способен довериться внешнему авторитету, ибо не видит такого для себя.

В Германии уже хозяйничал Гитлер, не скрывая своих намерений в отношении евреев, особенно после позорной Эвианской конференции. Америка ввела иммиграционную квоту и её консульства, как и консульства почти всех стран отказывали евреям во въездных визах. В России начались массовые чистки и бежавшие из Польши в Россию евреи уничтожались как немецкие шпионы. Английские корабли не пропускали беженцев в Палестину. Весь мир хотел в очередной раз наконец-то покончить с евреями.

Говорит Аарон: "приходя в библиотеку, я ощущал проблеск надежды: может быть, в одной из этих книг я найду ответ на свой вопрос – как жить человеку в моём положении и быть в согласии с внешним миром и в ладу с самим собой? Я не нашёл ответа – ни у Толстого, ни у Кропоткина, ни в Писании. Конечно, пророки призывали к строгой жизни, но их обещания обильного урожая, плодородных олив и виноградников, защиты от врагов не привлекали меня. Я знал, что мир всегда был и будет таким, каков он и сейчас. Только моралисты называют злом то, что сплошь и рядом происходит в жизни".

В этом случае Аарон сам должен был стать для себя духовным авторитетом, ориентируясь на нравственные критерии в своей душе, то есть на Шошу.

В статье "Модный экзистенциализм" израильский философ А. Барац пишет: "одиночество современного человека обусловлено его неспособностью довериться внешнему авторитету, оно вызвано сознанием того, что полюбить, поверить и подумать за него не может никто, как за него никто не может пообедать или подышать воздухом. Философия одиночества и сегодня - философия экзистенциализма, в том числе, религиозного".

Но, как следует из романа, именно вера в необходимость действия у героев как бы отсутствует и ни о каком поиске речи не идёт, хотя за рамками романа, как мы знаем сегодня, остаются поиски и действия в этот период в Варшаве, например, З. Жаботинского, М. Бегина, которые реализовались в конечном итоге в образовании государства Израиль.

Как мне кажется, Аарон не был искренен со своими друзьями, неизменно отвечая "не знаю" на их вопросы - почему он отказывается от визы в Америку, почему он женится на Шоше и пр. Есть вещи, которыми не делятся даже с близкими друзьями, может быть, из суеверного чувства потерять внутреннего собеседника. Такой собеседник, возможно, совершенно не хочет свидетеля или стесняется своих странных, старомодных воззрений, которые часто совершенно невозможно рационально объяснить и поэтому пропадает желание их объяснять в самом начале разговора. И если Шоша - душа художника - столь непонимаемая никем, даже из близких друзей, то понятно, что у Аарона не было желания раскрывать свою душу, без малейшего шанса на понимание - он был абсолютно одинок.

Носительницей и хранительницей исходных и неизменных нравственных норм является Шоша. Она и есть "эго" известного писателя Аарона Грейдингера и его духовный авторитет. Ведь когда судьба позаботилась, чтобы он встретил Шошу после почти 20 лет вынужденной разлуки, на вопрос Бетти, что вы в ней нашли, он отвечает, - "себя".

Мир с собой и его критерий

Итак, предполагая, что Шоша – материализовавшаяся душа писателя Аарона Грейдингера, мы неизбежно должны согласиться, что у Шоши он должен был искать ответы на вопросы, что делать и как поступать - в том смысле, что с её нравственными критериями, базирующимися по существу на религиозном воспитании, он должен был сопоставлять последствия того или иного своего решения, и тем самым, искать линию поведения и мир с собой.

Аарон говорит, что после провала пьесы, без денег, без надежд на будущее, "ибо, что ждать здесь, на Земле, где существуют нацисты, кроме голодной смерти и концентрационных лагерей", оставалось, казалось бы, лишь покончить с жизнью. При этом, однако, можно было принять предложение Сэма жениться на Бетти, уехать в Америку, спастись и, вероятно, спасти Шошу. Вопреки этому, Аарон вдруг принимает решение жениться на Шоше, "делая величайшую глупость из всех, что делал когда-либо". Однако то, что он "не жалел о сделанном", внутренне успокоившись, говорит об ощущении освобождения и полученном от Него ответе. Так известно, что человеку свойственно внелогичное, иррациональное ощущение истинности или ложности умозрительно видимого явления, решения или поступка. К примеру, фараон, услышав толкования его снов Иосифом, сразу решил, что оно верно, внутренне ощущая его правду.

Тут же после принятия решения, казавшегося величайшей глупостью, "дела начали поправляться, без суеты и почти автоматически". Ему заказана серия статей и рассказов о Якобе Франке, то есть материальные проблемы получили разрешение. Появилась известность, слава нашла его, исчезла всегдашняя стеснительность и мысли о самоубийстве, и это при том, что ситуация в стране и мире не изменилась никак. Именно это – "дела начали поправляться, без суеты и почти автоматически" является, на мой взгляд, согласись, читатель, критерием оценки правильности принятого решения, то есть достижения мира с собой, словно именно этого решения ждал Тот, от которого зависит - помочь или отказать в помощи.

Заключение

В иудаизме вернувшегося в лоно веры называют "вернувшимся за ответом" (хазар бэтшува), а покинувшего – "вернувшимся за вопросом" (хазар бэшеела).

В конце романа Аарон встречается в Тель-Авиве с Геймлом, единственным из варшавских друзей, оставшимся в живых. Аарон как бы "потух", ведь Шоши нет, и душа погибла, так что в повествовании Волшебника сменяют Рассказчик и Учитель, а "гора Синайская, что шла за ними", как определила Бетти, на продолжении всех лет скитаний, привела их к себе. Ощущение, что "их вели" как бы материализуется, но они не получили ответа на "вопросы, к которым вернулись" в период захвата Варшавы нацистами, они – хозрим бэшеела. Что-то очень существенное остаётся для них без ответа, недосказанным (сегодня мы знаем, что), и вот они снова "ждут ответа"... они станут хозрим бэтшува, только получив от Него ответ, если он вообще может быть получен... но если ответ придёт, то на адрес Израиля.