Икра схем

Юрий Ноткин: "Хай-тек" *

Книжка с виду маленькая, а увесистая – уж томов премногих тяжелей навскидку! Ежели, начитавшись, вообразить себя госкомиссией (тихий сдвиг рецензента) и вслед за авторской иронией "надолго погрузиться в утомительное изучение таблиц, анализ графиков, жаркие технические дискуссии и мучительное сочинение многостраничного заключения", то итог таков – никакой наукообразной сей нудятины в тексте нет, а сеется разумное, доброе, веселое повествование, не зря автор входил в знаменитую команду КВН ЛЭТИ, навыки эти явно сохранились. Добавлю, что книга компактно скомпонована (масло маслом не испортишь!) и писано написана – язык радует глаз, не грузит ухо и хорош на зуб. Да вот, скажем, уже в "Прологе" герой пробивается сквозь тяжкий тель-авивский декабрьский дождь – бредет с приятелем устраиваться в компьютерную фирму, бедный ошеломленный репатриант: "По совету Лешиной мамы я надел поверх своих не рассчитанных на непогоду туфель полиэтиленовые мешки и перевязал их на щиколотках шнурками. Я шел под зонтиком и старался, насколько позволяли пластиковые "кандалы", перескакивать через потоки. Леша только поднял воротник своей куртки и смело подставлял холодным брызгам густую, с ранней сединой шевелюру. Время от времени он доставал из кармана спичечный коробок и извлекал оттуда очередной крохотный листок с ивритскими словами. "Маскорет – зарплата, - произносил он задумчиво, - михнасаим – брюки".

Если стиль – это человек, то достаточно этого кусочка листа, чтобы подружиться с автором. А на дворе, ребята, приснопамятный 1991 год – читай хоть справа налево! – начало нашей Большущей Алии. Лихое времечко исхода от пирамид ЛЭТИ к полиэтиленово-обетованным мешкам на ногах – эх, бег в них! Было, было – былины слагают, агаду читают, быльем поросло...

А автор с другом шли, шли и добрались: "Я успел разобрать начертанные на английском и иврите аббревиатуры CSD и вышел вслед за Лешей на ведущую к зданию мандариновую аллею". А дальше прямо стихи, вслушайтесь: "Омытые дождем, опавшие плоды оранжево сверкали под ногами..." Остается лишь сожалеть, что, судя по аннотации, повесть "Хай-тек" - первый литературный опыт Ю. Ноткина". Ну, между и вторым перерывчик не должен быть большим, так что – дай Бог, чтоб!..

А мы покамест рассмотрим обложку, полюбуемся на фото автора и узнаем, что Юрий Александрович Ноткин родился в Ленинграде, окончил ЛЭТИ в 1961 году, кандидат технических наук. Тридцать лет работал на предприятиях Минприбора – руководитель и участник разработки многоканального прецизионного измерительного устройства на базе микропроцессорной техники (для меня звучит, как грамота династии Мин!). В Израиле был руководителем разработок электронной аппаратуры, представлял продукцию фирмы в Азии, Северной и Южной Америке. Сам автор предуведомляет читателя: "Приступая к написанию повести, я легко придумал название и ни минуты не сомневался, что она начнется с приключений в Каракасе, продолжится прогулками по Копакабане в солнечном Рио, перенесет меня в Тайвань и Бангкок, а затем в Северную Америку. Оставалось сообщить читателю, какое отношение к перечисленному имеет хай-тек. Но все это невозможно было объяснить, мысленно не вернувшись в Ленинград, Ужгород и Омск на двадцать лет назад, когда, сам того не подозревая, я начал заниматься хай-теком".

Хай-тек, как известно, проистекает от английской мовы и означает – "высокие технологии". Яйцеголовые человеческие головастики шевелят извилинами, мечут икру – изобретают все более махонькие микросхемы. Что наша жизнь – интеллектуальная игра!.. Попутно же творцы и созидатели живут, жуют, продвигаются (или низвергаются) по службе, дружат, обижают, плодятся и размножаются. Старый добрый производственный роман – страсти кипят, кадавры вылупляются, микросхемы перерастают в гром и молнии, искатели идут на грозу!

Проза Юрия Ноткина разбита на четыре главы и их названия сразу отражают содержание – "Завсектором", "Начлаб", "Перестройка", "В начале". Точно так оно и в тексте – "что на витрине, то и в магазине", как говаривал незабвенный шофер Тузик из "Улитки".

Поначалу – младшая научность, мягкие битвы с зачерствелыми ветеранами: "Век микроэлектроники обрушился на них неожиданно. Многоножки микросхем с кучей мудреных параметров резко контрастировали с привычными катушками, диодами и транзисторами. Вместе с ними уходили в прошлое измерительные мосты с десятками ручек, которые надо было виртуозно крутить сразу двумя руками, следя за ленивым световым зайчиком гальванометра". А за окном – вольница шестидесятых, подмороженная оттепель, физика-лирика, с Галичем в башке, Стругацкими в руке... Пиитическая проза Юрия Ноткина меня настолько закружила, что воспринял без удивления: "Турбины только вчера вышли с Металлического завода". Куда же, думаю, они пошли – братья Алексей с Николкой, милая белая гвардия?.. Зачитался! И тут же – носом тычут в реальность – лишение квартальной премии, выговор по партийной линии, подковерные ученые сражения – наука побеждать, и прочая гиль и жуть.Старая гвардия еще задаст жару моложавой! О, те времена и тамошние нравы! Тем паче, если фамилия подкачала – "Мильманы, Ноткины, Кульманы, Ватманы! Края вам нет и конца!" Да еще примкнувшие Хвольсоны, Альтманы – широка советская наука!.. Увы, естественное желание узких масс жидовствующих изменить судьбу, "переменить участь" (Достоевский), "перевесить пайку" (Шаламов), смыться от горшков с мясом – обречено на борьбу. То есть борьба с системой должна сделаться смыслом жизни, завладеть человеком целиком – кто-то клал на соввласть с минприбором и шел в диссиденты, а кто-то не менее жестоковыйно – штурм унд Штрум! - пробивался в завлабы. И это хорошо, ибо вирулентные хвольсоны, где бы они ни находились, один хрен разрушали чужой храм, что прекрасно понимал еще Куприн, Александр Иваныч: "И оттого-то вечный странник – еврей, таким глубоким, но почти бессознательным, инстинктивным, привитым пятитысячелетней наследственностью, стихийным кровным презрением презирает все наше, земное". Юрий Ноткин с горечью приводит эти известные строки, но добавляет, что, уезжая в Израиль, захватил с собой шеститомник Куприна – этакое пятикнижие русской жизни. Замечу, что замечательный писатель, конечно, Куприн – ан нащот презрения к земному загнул, не совершал он Большинской Алии, не шамал пайку абсорбции, не хавал нагилу – тут, добрый человек, не вспорхнешь к кущам, а всхрапнешь загнанно!

Последняя глава "Хай-тека" называется "В начале" и переносит нас в Хайфу, текущую молоком и медом, прирастающую Технионом и морем. Сперва, как полагается, борьба за существование, полезные советы автохтонных профессоров: "Если вам пятьдесят и более – не терзайте себя напрасными поисками и попытайтесь найти себе иное применение!" Герой повести отправляет советы в урну, он не сдается и рассылает в поисках работы ровно сто писем (по схеме – на пять процентов отвечают). Мол, на искру возгорится пламя, а на надежду найдется удача. И голая схема, мысленный костяк обрастает плотью свершившегося, материальным мехом, а хлеб насущный покрывается маслом с икрой. Обычный репатриантский хэппи-энд (за пять процентов отвечаю)!

Так что, не плачь, незадачливый читатель, утираясь обтирочными концами, а лучше откупори шотландского бутылку и перечти Ноткина – все еще таки будет хай-тек!

*изд. "Арка", Санкт-Петербург, 2011