|
 |
 |
| Номер 10(56) октябрь 2014 | |
 |
|
Контора, – общее название
административно-канцелярских От автора От Володи Пожалуйста, впечатайте ваши ответы в специально отведенные для этого интервалы. МИД США, форма № 156: Просьба о выдаче неиммиграционной визы". Тридцать четыре вопроса, последний из которых: "Являетесь ли вы членом или представителем террористической организации? «да», «нет»". Жирно подчеркиваю «нет». А теперь – к началу, чтобы ничего не пропустить. Фамилия – Рабинович. Имя – Зеев. Другое имя – Владимир. Дата рождения – 26 Августа 1954 года. Место рождения – г. Ленинград, СССР. Подданство – Израильское. Пол – мужской. Номер паспорта, - впечатаю потом. Выдан. Действителен до. Домашний адрес – ул. Ирис 24, Мевассерет Цион, Израиль. Место работы и рабочий адрес – Редакция журнала Легионер, ул. Хома у мигдаль 13, Тель Авив. Номер домашнего телефона. Номер рабочего телефона. Цвет волос – черный. Цвет глаз – карие. Цвет лица – белый. Рост – 182. Особые приметы – нет. Семейное положение – холост. С кем путешествуете? – один. Подавали ли вы в прошлом прошение о визе в США? - нет. Была ли ваша виза в прошлом аннулирована? – нет. Предполагаете ли вы работать в США? – нет. Намерены ли вы учиться в США? – нет. Род ваших занятий? – журналист. Кто оплачивает вашу поездку? – журнал Легионер. По какому адресу вы намерены остановиться в США? – Embassy Inn Hotel, 1627 16th st., Washington DC. Цель поездки – командировка. Предполагаемая дата прибытия в США – сентябрь 2007. Как долго вы собираетесь оставаться в США? – не более недели. Бывали ли вы в США ранее? – нет. Далее – иммиграционные дела, это не для меня, на все отвечаю – нет. Родственники в США – нет. Вообще-то говоря, там должен быть дядя по отцовской линии, но никакой связи с ним у меня нет, да и у отца уже не было. Помню только, он рассказывал, что дядя по профессии архитектор, вроде бы успешный. Ни до войны, ни после, братья не общались. Так что отвечаю честное пионерское – нет. Перечислите страны, в которых вы жили более шести месяцев в последние пять лет. Оставим на потом, пусть контора решит, что писать. Я, нижеподписавшийся, заявляю, что я лично прочел и понял все вышеуказанные вопросы, бу-бу-бу, му-му-му.... Подпись, место для фотки 37Х37 мм. Бля, ну и бюрократы! Хотя, думаю, современные Российские анкеты выглядят не лучше, а уж те, что я помню по прошлой жизни – броня крепка, и танки наши быстры – не о чем и говорить. Полночь. Выключаю компьютер и отправляюсь спать. Завтра предстоит длинный день. *** Ненавижу утреннюю спешку. Душ, свежий сок, кофе, обязательная зарядка, глажение рубашки и чистка ботинок. Меня в детстве так достали воспитанием: портфель надо собирать с вечера, что я просто не способен ничего приготовить заранее. Вот и получается, что вылетаю из дому в последний момент, практически опаздывая, и галстук завязываю уже в машине, при включенном двигателе, жду, пока прогреется система турбонаддува в моем Фольксвагене Бора. Вы, конечно, вправе заявить, мол, заврался мужик, где это он в Израиле видел выглаженные рубашки, чищеные ботинки да еще галстуки!? Уж не в подпольном ли казино служит наш герой? А если так, то почему спешит на службу утром? Эх, читатель, было время, и я не верил, что все это есть, но жизнь иногда, как крупье в том самом подпольном казино, выкладывает на стол такие карты, которых, казалось, и вовсе быть в колоде не должно. Дорога до конторы, далее будем называть ее просто Контора, занимает около часа. Ежедневные пробки начинаются практически от выезда из Мевассерета и сопровождают меня до Правительственного Квартала, - комплекса зданий МИДа и других учреждений. Наша Контора переехала туда недавно, в ней все еще новенькое, пахнущее краской и дорогим отделочным пластиком. На въезде в подземный гараж машину осматривают, несмотря на то, что охранники уже знают практически всех сотрудников корпуса в лицо. Таков порядок. От машины – к лифту. Там кодовый замок. Девятый этаж. Холл. Внутренняя охрана. Биометрический контроль на входе в отдел: нужно заглянуть в глазок фотокамеры и приложить указательный палец левой руки к красной подушечке сканера. Щелчок – и дверь мягко открывается. Всем шалом, а некоторым особое здрасьте - начинается рабочий день. Первым делом просматриваю внутреннюю электронную почту. У нас давно уже отказались от бумажных носителей. Абсолютно все, включая платежные ведомости и стенгазеты, существует исключительно в компьютерном виде. Общие распоряжения по "Конторе", отделу, группе. Пожелания уходящему в отставку коллеге. Личная почта. Совещание у начальства в 11.00 и приказ-совет провести утро в библиотеке, обновить информацию по известной мне теме: SINAR. Делаю себе крепкий чай и, с чашкой и блокнотом, открываю ногой стеклянную дверь читального зала. Поисковая система выдает на слово SINAR кучу мусора, но мы его почистим. Фотоаппараты нам не нужны, и увлажнители тканей тоже, долой австралийскую лазерную технологию, а вот то, что мы ищем: SINAR – Sistema de Inteligencia National de Argentina . Быстро пробегаю глазами то, что уже знакомо, названия всех девятнадцати (!) – хорошо живут – разведслужб этой не самой богатой в мире страны. Биографии и фотографии их директоров. Меня, собственно, интересует лишь один из них, Хектор Иказуриага, пятидесяти двух лет, женат, имеет двоих детей, бывший вице-губернатор провинции Санта Круз. Родился в Буэнос-Айресе, с 2003 года возглавляет Национальную Службу Разведки. А вот этой информации еще недавно не было, кто-то добавил: Хектор имеет три прозвища, а именно "El vasco","El chango" и "Pancho" . Стоп! Какой-то якорь появляется в ассоциативной памяти. "El vasco" – баск, или в другом значении – корова. Прованс, 2002, цветочный магазин на площади города Граса. Я покупаю букет цветов, и, извиняясь за свой испанский акцент, говорю хорошенькой продавщице: "Excusez moi, je parle francais comme une vache espagnole" – "Простите, что говорю по-французски столь ужасно" (в буквальном переводе – как испанская корова). Девушка, как оказалось студентка - лингвист Авиньенского университета, шутку оценила. Завязалась почти научная дискуссия по поводу происхождения этого идиоматического выражения. Она предполагала, что слово vache – корова, является искажением архаичного basse – служанка. Я, сославшись на источники, выдвинул другую гипотезу, согласно которой здесь vache является приемником существительного basque – баск. Как известно, баски живут на севере и юге от Пиренеев, и, естественно, на испанской стороне плохо говорят по-французски. А изменение basque на vache произошло под влиянием гасконского диалекта, в котром латинское vasco обозначает одновременно и "баска" и "корову". Спор окончился получением телефончика веснушчатой студентки, но скорее, по инерции. Мой автобус на Ниццу уходил через двадцать минут. А до начала совещания еще есть время. Нахожу обзор, сделанный моим коллегой по теме "Аргентина 2005: страна и люди". Краткая географическая справка. Население, площадь, итп. Средний возраст по стране – 30 лет. Лишь 20% людей религиозны, - мало для католиков. Безработица – 8%. Инфляция – 10%. Основные торговые партнеры – Бразилия, Чили, США и Китай. Внешний государственный долг – 110 миллиардов долларов. Во как. ...Десятки лет аргентина жила, волюнтаристски приравняв свою валюту к американской, один к одному. Оставалась при этом совершенно аграрной страной третьего мира. Естественно, что такое насилие над финансовой политикой должно было аукнуться. В середине 90-х держава рухнула, и песо приняло свои естественные размеры: 10 за доллар. Постепенно ситуация стала выравниваться, и сейчас соотношение один к трем. Золотой период в истории Аргентины это первая половина 20-го века. На фоне разрушенной войной Европы она казалась хлебным раем. В политическом аспекте, несмотря на военные перевороты в 1943 и 1955, жизнь была относительно стабильна вплоть до 1976 года, когда военная хунта решила покончить с ростками коммунизма в государстве. Последующие восемь лет истории Аргентины известны под названием "Грязная война". Коммунизм был успешно задушен, правда ценой исчезновения примерно 30,000 человек. Психологические последствия славной восьмилетки ощущаются до сих пор. Страна ужасно заформализована: очереди, номерки, окошечки, паспорта, штампы, регистрации, и т.п. В Сегодня Аргентина выглядит так, как будто восстанавливается после сильного землятресения. Инфраструктура дышит на ладан, тротуары раздолбаны, сантехника функционирует с трудом, здания ветшают и не ремонтируются, электропровода провисают. Бюджетные деньги оседают в частных карманах. Все крутятся, чтобы выжить, иногда работают в нескольких местах. На простых работах можно иметь в месяц около 700 песо. Приличные заработки начинаются примерно с 2000 песо. Если в семье работают два человека, то 4000 песо хватает, чтобы жить терпимо, но без поездок в Европу и на дорогие местные курорты. Образование в стране бесплатное, но есть и частные университеты, где месяц обучения стоит около 700 песо. Номер на двоих в гостинице среднего класса обходится около 35-40 долларов за ночь. Обед в ресторане по системе шведский стол – 5 долларов на человека. Ужин на двоих в приличном месте, с вином, пивом, мясом и десертом - 25 долларов. Плата за вход в музеи чисто символическая. Бензин дешев, менее двух песо за литр, поэтому многие водители автобусов не выключают моторы даже при длительных остановках. Проезд в такси, метро и автобусах стоит копейки. Автопарк поражает воображение своей архаичностью. Пежо-504, Рено-12, Форд-Кортина, Фиат-127 в Аргентине норма. Все это движется, скрипя и дымя, часто без фар и бамперов. Не в лучшем состоянии и городские автобусы. Конечно, есть и вполне современный транспорт, но он скорее исключение. Ездят аргентинцы быстро, на правила движения, знаки и дорожную разметку большого внимания не обращают. В начале 20 века в стране была разветвленная сеть железных дорог. Сейчас от нее ничего не осталось. Страна огромная, и передвигаться по ней можно лишь междугородними автобусами, либо при помощи местных авиалиний. Внутри столицы существует достаточно разветвленная сеть метро. На многих ветках остались деревянные вагоны 50-х годов. Метро, как и вся инфраструктура, находится в плачевном состоянии. Лихо пишет коллега. Держу пари, что в свободное от работы время сочиняет прозу. Пять минут до совещания, пора покидать избу-читальню. *** Мой босс, Ноэми Фишер, – женщина, которая забыла, что она женщина. Работа в "Конторе", организации без сомнения мачоистской, не оставляет females много шансов на выживание. Безликий брючный костюм серого цвета, туфли без каблуков, нелепые украшения, подаренные мужем на день рождения пять лет назад. В сочетание с невысоким ростом и отсутствием прически она служит классической иллюстрацией к программе БиБиСи "Как не надо одеваться". Но с курчавой головой у нее все в порядке. Когда был Ленин маленьким, с курчавой головой... К чему бы это? Ах, ну да, взгляд с хитринкой, как у Ильича. Так и ждешь, что она произнесет, картавя, "конспигация, батенька, и еще газ конспигация!" Совещание, как это ни банально, было посвящено именно данному вопросу. Моей, между прочим, "конспигации". Опущу первые три четверти часа, с деталями, не предназначенными для чужих ушей. - И, - главное. Запомни это, как молитву "Шма Исраэль": мы не работаем на территории США! Какой бы соблазнительной ни была цель, ни при каких условиях! Достаточно Полларда. Твой объект – Аргентина. Стиуация там абсурдна. Мы тренируем их спецназ, а они, по выходе на пенсию, а, может, и не дожидаясь ее, наставляют террористов. Особенно важна для нас область, где соединяются три границы: Аргентины, Бразилии и Парагвая. Район водопадов Игуассу, где вообще царит, как ты любишь говорить, - без-пре-кол? - Бес-пре-дел. - Вот-вот, именно он. Мало того, что там идут потоки наркотиков, оружия и живого товара во всех направлениях! Они понастроили в джунглях тренировочные лагеря. Но эту проблему можно решить только "сверху", так что никакой самодеятельности. Ищи нужные контакты, завязывай знакомства как можно ближе к SINAR. Судя по всему, ноги растут оттуда. - Вы правы. - А когда я была не права? - Мне помолчать? Начинается монолог на тему "я самый, самый, самый..."? - Можешь и помолчать разок, авось не заболеешь. Кстати, знаешь, как узнают агентов аргентинской разведки? - Как? - У них на майках сзади написано "Я самый крутой шпион". - А вы слышали, как аргентинцы кончают самоубийством? Нет? Они прыгают вниз головой с высоты собственного эго. - Откуда ты набрался этих анекдотов? Неужели из базы данных? - Нет, от Роберто из группы "А". - Хорошо. Пройдемся по твоей легенде. Начинай. - Окей. Зеев Рабинович, 52-х лет, холост, израильский паспорт, корреспондент военного журнала "Легионер". - Цель визита в Аргентину? - Сбор материалов об операциях спецназа в Фольклендской войне, с обеих сторон. Конечная цель – серия очерков о восстановлении аргентинского спецназа и разведки после окончания конфликта, а затем и документальный фильм Израильско-британского производства. - Как называется их программа реанимации армии, помнишь? - Разумеется. "План 2000". - Почему интерес к теме возник именно сейчас? - В июне 25 лет с момента окончания войны. Она длилась с марта по июнь 1982 года. Так что – круглая дата. - Отлично. Но почему бы вдруг сюжет заинтересовал израильское телевидение? - Наша стратегия, как известно, традиционно опирается на ВВС и спецназ. После Второй Ливанской войны она подверглась сильной критике. А между тем, в Фолклендском кризисе именно они решили исход событий. - Что ты делаешь в Лондоне? - Беру интервью у генерала Питера Бейли, командира SAS в период Фолклендской войны. - Допустим. Ваша встреча уже назначена, надеюсь? - Главный редактор "Легионера" позаботился обо всем. - Ну, хорошо. Похоже, все гладко. Да, кстати, кто такой Борхес? - ? - Ладно, шутка. Поезжай в американское консульство, оформи визу. Для вхождения в роль это правильно сделать самому. *** Американское консульство в Восточном Иерусалиме - одно из самых омерзительных мест на Планете. Старая, бесформенная каменная коробка окружена высоким забором с видеокамерами и охраняется упитанными "лицами арабской национальности" в желто-зеленой униформе. Гордые возложенной на них миссией, последние ведут себя нагло и тасуют очередь страждущих по своему усмотрению. Сегодня нас запускали группами по десять. Худой клерк с анемичным лицом собрал у всех паспорта и не спеша удалился в офис. Щелкнул замок металлической двери. Прошло около двух часов, и бесцветный голос стал называть в микрофон фамилию за фамилией. Вызванные подходили к окошечкам в стене, забранным толстым прозрачным пластиком. Это называлось "интервью". Моим проверяющим оказался симпатичный немолодой уже человек, представившийся как "Роберт Эллис, помощник консула". После нескольких ничего не значащих вопросов он сказал буквально следующее: - Господин Эллис, мне очень лестно, что консульство считает меня достойным источником информации, но, поверьте, я таковым не являюсь. К тому же, мой пример не типичен. Я получил в Израиле наследство, так что мог не заботиться о завтрашнем дне. - И все же, подумайте о моем предложении. Вот моя карточка, позвоните. - Спасибо, непременно, как только приеду из Штатов, если, конечно, вы вернете мне паспорт с визой. - Ах, да, конечно, вот ваши документы. Счастливого пути. Я вышел из здания на узкую иерусалимскую улочку, все еще держа паспорт в руках. Все происшедшее оставляло дурной привкус во рту. Значит, мы на территории союзников не работаем, как бы соблазнительна ни была цель... Да нас здесь как кроликов перевербуют, пока мы будем хлебалом щелкать! Да, читатель, да. То, что я сейчас тебе рассказал, на сухом профессиональном языке называется установлением контакта в целях дальнейшей разработки и, возможно, вербовки. Только когда сам начинаешь заниматься кулинарией можешь оценить сложность того или иного рецепта. Лишь начав работать, я понял сколько чуши написано в "Аквариуме" Суворова. Мол, настоящая вербовка делается мгновенно, одним предложением, доброй улыбкой. Улыбкой можно пригласить женщину на танго, но не завербовать агента. Это процесс долгий и многоступенчатый. Ну, допустим, что он меня установил как кандидата на вербовку в силу моей профессиональной информированности и потенциальных связей. Все-таки я корреспондент военного журнала. Решил начать очную разработку, благо искать, как установить контакт было не нужно, - вот он я, зависим и никуда не сбегу, сам приплыл. До сих пор все правильно и профессионально. Но дальше, на мой взгляд, он допустил ошибку, ибо смешал стили. От автора При знакомстве с объектом сразу же выбирается программа будущего общения: "симметричная" или "дополнительная". Первая модель подразумевает равенство сторон, - возрастное, социальное, интеллекктуальное. И в отношениях, - что позволено одной, то же может и другая. "Дополнительная" модель основана на неравенстве, фиксирует дистанцию общения. Установленную при знакомстве программу в будущем изменить практически невозможно. От Володи Я был от него зависим, ждал визы, стоя за окошком. Он даже не встал, когда со мной разговаривал (явное неравенство), а то вдруг приглашает пообедать вместе (равенство). Как сказал однажды пьяный электрик Мишка, икая и осмотривая проводку, сделанную в штабе местным умельцем: "Нам в ПТУ за такую работу мастер руки отрывал". От Ноэми Фишер Я работаю с Зеевом не первый год, и мы прекрасно ладим друг с другом. Первое время я никак не могла привыкнуть к его маргинальным шуткам. У нас в отделе кроме Зеева служат еще трое русских. Порой интересно смотреть, как они общаются между собой. Я учила русский язык в университете, в качестве второго иностранного, и читаю свободно. Прочла даже «Колымские рассказы» Шаламова. Серьезная книга. В ней было много непонятных сокращений и редких слов, ну, например, БУР, ШИЗО, доходяга, лепила, вертухай. Но я разобралась. А вот знаменитые «Москва-Петушки» мне пришлось прочесть с параллельным переводом на иврит. Уж больно круто оказалось, как это правильно сказать, linguistically speaking. Русские, с одной стороны, постоянно перебрасываются репликами из им одним известных фильмов и книг, а с другой все воспринимают слишком всерьез. Когда я впервые в ответ на мой вопрос услышала «заграница нам поможет», у меня похолодело сердце. Какая заграница? Но потом я понемногу привыкла, и некоторые выражения по-русски даже сама употребляю, надеюсь, что к месту. Например, «за державу обидно!». Впрочем, это к месту всегда. От Володи Лететь из Тель-Авива в Буэнос-Айрес можно разными путями. Прямого рейса нет, так что весь вопрос в том, где вы хотите пересаживаться, сколько ждать своего "connection flight" и насколько толст ваш кошелек. В моем случае маршрут был задан заранее, через Лондон, а деньги контора экономит, и мне соорудили билет c «Varig»: Тель-Авив, Лондон, Сан-Паулу, Буэнос-Айрес. Такой перелет для человека, у которого нет болей в спине, и многочасовая разница во времени не существенна, - сплошное удовольствие. Проблема лишь в том, что таких людей нет. Даже если вы Почетный Чекист и внук Железного Феликса, в возрасте за пятьдесят это утомительно. Последний раз я летал с бразильской национальной компанией лет пять назад, и запомнил это надолго. Кресло упорно не желало откидываться, телевизор не работал, а пледы выдавались за дополнительную плату. Я тогда в сердцах пожелал им разориться как можно скорее, и мое пророчество сбылось. Год спустя они плавно перешли во владение Singapore Air. Вечер перед отлетом прошел в сборах, пустом телефонном трепе и смотрении телевизора одним глазом. Рейс "VА №85" вылетал в 12.55 дня, а значит, в аэропорту надо было быть в десять утра. Служебную машину следовало оставить на стоянке Бен Гуриона, ее потом заберут. "Контора" не содержит собственного парка – нет смысла – а работает с прокатной фирмой "Эльдан". Утром в день вылета практически новая "Бора" просто- напросто не завелась. Выслушав по телефону симптомы, механик "Эльдана" решил, что дело в электронике противоугонной системы и обещал прислать другой автомобиль в течение часа, что меня, конечно, не устраивало. Вызванное такси как назло опоздало. Мы попали в час утренних пробок и медленно ползли в плотном транспортном потоке в сторону Тель-Авива. Водитель, молодой марокканец, все пытался обсудить со мной какие-то политические проблемы, но я не был расположен общаться с кем бы то ни было. Он наконец отстал от меня и включил радио. Гнусавый мужской голос исполнял шлягер сезона: "А ночью, в моей постели, прежде чем раздеться, она сказала, что ее зовут Лайла..." Хорошая песня, культурная, ведь все-таки представилась девушка, прежде, чем раздеться. Могла бы и опустить незначительные формальности. Вот в моем детстве исполняли другие шедевры: "От зари до зари не смолкает горделивая песня труда. Это печи гудят, это станы стучат, это наши идут поезда". За философскими размышлениями о том, что же такое порнография, мы и дотащились, наконец, до места назначения. Регистрация на рейс заканчивалась, и вот тут-то и возникло раньше лишь теоретически знакомое слово "overbooking". Кричать, убеждать и доказывать что-либо было бесполезно. Нажать на них через "Контору" я не мог даже помыслить, ведь во-первых это не "EL-Al", во-вторых, я не аргентинский крутой шпион, а скромный корреспондент второстепенного журнала. Оставалось утереться, отзвониться по начальству, выслушать, кто я есть и что мне надо оторвать, попросить секретаршу перебронировать отель в Вашингтоне на день позже, и ехать домой. Какое там было продолжение у шлягера моего детства? "Разгорайся, наш труд величавый, на заводах, на стройках, в полях! Это воля страны, это слава страны, это силы великий размах!". Нет, что ни говорите, но это вам не какая-то там Лайла, решившаяся, наконец, раздеться. Утром в аэропорту меня ждал приятный сюрприз. Чтобы загладить вчерашний конфликт, компания решила сделать мне upgrading и предоставить место в салоне бизнес класса. Так что "ура" и салют из всех орудий, - лечу как белый сагиб. Огромное ортопедическое кресло легко откидывалось и закреплялось в одном из шести заданных положений, три лампочки мягко освещали пространство над местом 8А, на полочке слева вверху лежала стопка цветных подушечек и пледов, а персональный телевизор включался легким нажатием на экран. В середине салона помещался небольшой столик, уставленный бутылками спиртного, банками пива на льду и соками. Честное слово, вот выйду на пенсию и поселюсь в Сингапуре. Слева от меня уткнулся в ноутбук типичный израильский программист-работоголик, скорее всего какой-нибудь начальник проекта в хайтеке. Справа устраивалась в кресле ухоженная дама лет сорока, сорока пяти. Высокая, ни грамма лишнего веса, короткая стрижка, джинсы и голубая блузка со скромной этикеткой «Карл Лагерфельд». В бизнес классе кресла не стоят впритык, но даже на расстоянии можно было безошибочно почувствовать духи "Палома Пикассо". В какой-то момент она уронила довольно толстую книжку, - Набоков - грех было не поднять. Обаятельная улыбка, прямой взгляд, - "thank you very much". - Не за что. Нам долго лететь вместе, так что позвольте представиться: Зеев Рабинович. - Очень приятно. Линетта. Моя фамилия очень сложна для чужого уха, так что считайте, что я тоже Рабинович, - это моя девичья фамилия. - Мы, скорее всего, не родственники, даже не дальние. - Конечно, вряд ли, но у нас будет достаточно времени это выяснить. Так что, Зеев, готовьте свое Curriculum Vitae. В этот момент стюард принес шампанское (все-таки есть что-то в бизнес классе, есть) и наша беседа прервалась. Самолет начал выруливать на взлетную полосу, и через несколько минут, мягко, чтобы не расплескалось содержимое бокалов, оторвался от бетона. От автора Оптимальные варианты знакомства людей зависят от многих факторов, но первое впечатление о человеке примерно на 50% зависит от визуальных впечатлений, на 40% от манеры разговора, и лишь на 10% от того, что именно говорит наш новый собеседник. Причем мужчины и женщины оценивают друг друга поразному, хотя в целом их впечатления подсознательно всегда определяются в эротических терминах. Женщине требуется до 45 секунд, чтобы "считать" мужчину, и ее внимание обращено прежде всего на его речь. Затем она сканирует глаза, прическу, руки, обувь и, наконец, одежду. Конечно, все эти утверждения верны лишь для европейской и североамериканской культур. Интересно, как там у африканцев? От Володи Я прикрыл глаза и сам не заметил, как заснул. Разбудила меня стюардесса просьбой пристегнуть ремень. Я взглянул на часы, - половина третьего – скоро, наверное, принесут обед. И дествительно, не прошло и получаса, как передо мной встала непосильная задача выбора из меню, содержащего двенадцать названий. Я посмотрел на соседей справа и слева. Программист неглядя, чтобы не отрываться от копьютера, ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку и что-то коротко сказал стюарду. Линетта, надев очки, изучала перечень блюд серьезно. - Нашли что-нибудь заслуживающее внимания? - спросил я. - Думаю, я остановлюсь на кэрри из курицы, а вы? - Предпочитаю рыбу. Филе лосося в маринаде не должно обмануть моих ожиданий. - Хороший выбор, господин Рабинович, - она улыбнулась. - А как продвигается ваш Набоков? - Хорошо. Я перечитываю «Защиту Лужина». Это испанский перевод. - Испанский ваш родной язык? - Второй. Я живу в Буэнос-Айресе, хотя родилась и выросла в США. - Интересно. Расскажите поподробнее. - После обеда, неприменно. А пока, - ваше здоровье. Она подняла бокал с вином. - Спасибо. Только у меня рюмка пустая. Я сейчас налью себе «Мартини» и к вам присоединюсь. Принесли обед: коктейли, салаты, выбранные нами главные блюда, муссы, кофе и коньяк. У нас в «Конторе» кормят очень хорошо, но до сингапурских басурман им далеко. Вернусь, - обязательно включу меню обеда в отчет о поездке. От автора «Отчет». Раз уж мы затронули этот конторский термин, то сделаем необходимое отступление, без которого дальнейшее продвижение в нашей истории будет невозможно. Те из конторщиков, которые по роду работы бывают за границей, делают это, за редкими исключениями, под чужими именами. Но если читатель думает, что легенда сочиняется от начала до конца, то он ошибается. В любой «истории обеспечения», как это буквально звучит в переводе с иврита, изменению подлежит лишь незначительная часть биографии конторщика, что-то около десяти процентов, и не более. В Володином случае, например, в данной поездке фамилия сохранена настоящая, ибо она настолько распространенная, что нет смысла ее менять. Имя, биографические даты и подробности, профессия - вымышленные, но близкие к настоящим. Вся история в целом должна быть органична, сидеть на вас, как перчатка на руке. Так, если вам по какой-то причине неудобно быть Рабиновичем, то вы бы с легкостью превратились в Абрамовича, но не в Джонса. Нельзя выдавать себя за уроженца Ленинграда 1955 года, если вы не помните (или не выучили) названия улиц и станций метро шестидесятых годов, основные памятные события и факты из жизни города тех и более поздних времен. В профессиональном и языковом планах все тоже сложно. Если вы по легенде экономист, журналист или инженер – будьте любезны плавать в своей теме легко. С выученным, но не родным, французским языком, нельзя представляться выходцем из Нормандии или Квебека. Все, - биография, профессия, язык, навыки и привычки, - должно быть увязано воедино гладко, без узелков. Ошибки, нестыковки и швы вылезают, как правило, в самый непредвиденный момент и могут обойтись дорого. От Володи - Линетта, Набоков в испанском переводе требует разъяснений. - Да, конечно. Но сначала пройдемся по вашей легенде. Боже мой, почему она употребила слово «легенда»? Мне инстинктивно захотелось поднять руки и сказать: «Сдаюсь. Признаюсь и раскаиваюсь. Передаю себя в руки властей Англии, Бразилии, Аргентины, но, лучше, конечно, Сингапура». - Почему вы говорите о легенде, Линетта? - Ну, не собираетесь же вы рассказывать первой встречной реальные подробности своей жизни. Это было бы по меньшей мере неосмотрительно. Хотя, впрочем, кто вас знает, что за жизнь вы ведете. На мелкого банковского служащего не похожи, да и не летают они бизнес классом. - Я журналист и военный обозреватель. - Как интересно! И что же вы в данный момент обозреваете?
- Последствия - Не прошло и четверти века... Быстро же вы, однако, отреагировали. - А до нас, знаете, новости медленно доходят. Римская провинция в прошлом, да и последствия Британского мандата не изжиты полностью. Радио - нет, телевидения - нет, газета - и та одна, называется «На страже Родины», выходит в свет раз в двадцать лет. Только что закончили серию репортажей о войне во Вьетнаме. Я вот оттуда и лечу. - Ну, что ж, поскольку выясняется, что играть с вами в словесный пинг-понг не интересно, все равно проиграешь, вернемся к Набокову. - Конечно. Только я, честно говоря, не люблю «Лужина». - А есть что-то, что вам нравится у Набокова? - Да, повесть «Машенька», например. - Естественно, романтическая любовная история, война, иммиграция, - понимаю. - Что ж в этом плохого? Романтики, кстати, полно и в испаноязычной литературе. - Примеры, пожалуйста, Зеев. Приводите примеры, не будьте голословным. - Борхес, к примеру, насквозь романтичен. Правда, его романтика другого склада, чем набоковская. - Ну, если уж вы столь смелы, что затронули Борхеса, то, может быть, ответите, господин журналист, что еще общего между этими двумя великими? - Линетта, за кого вы меня держите? Я же сдавал экзамен на право лететь в бизнес классе. Оба родились в 1899 году. - Браво! У вас там, в Израиле, все такие образованные? - Образованные все, но летающие тарелки только у меня и у Гоги. - Не поняла… - Не суть важно, Линетта, это трудно объяснить, считайте, что здесь непереводимая игра слов. От Линетты Странный английский у этого Рабиновича. Произношение очень приличное, скорее всего специально поставленное, словарный запас богатый, но несколько старомодный, что ли, во всяком случае, очищенный от слэнга. Такое ощущение, что он когда-то заучил наизусть огромный словарь довоенного выпуска. Одна только «political ablepsia» чего стоит! Впрочем – забавный тип, напоминает… Какая, на самом деле, разница кого. Зачем я ляпнула, будто мы однофамильцы? Привычка подстраиваться, упрочнять контакт. Господи, до чего же я устала! Вот уж, действительно, Летучий Голландец. Годичный опыт самостоятельной жизни в Филадельфии поначалу казался отрицательным. Я с большим трудом привыкала к ритму мегаполиса. Но постепенно появлялись знакомые, завязывались какие-то отношения, нашлась сносная работа в модном тогда кафе «Каскад». Я долго выбирала будущую профессию, и в итоге очутилась на Факультете Антропологии и Сравнительной Лингвистики Филадельфийского университета, имея самое смутное представление об обеих науках. Учиться мне было интересно, но на последнем курсе остро встал вопрос: а можно ли прокормиться, занимаясь темой «Философская антропология и страсти человека», даже если отлично знаешь испанский и арабский? К счастью, в одно прекрасное солнечное утро факультет посетили два серьезных, прилично одетых джентльмена, пожелавших встретиться со студентами-дипломниками. В результате этой встречи, после полугода проверок на лояльность, я оказалась в пятнадцати километрах от Вашингтона, в городке Лэнгли, штат Вирджиния. В CIA изучение и использование человеческих страстей было поставлено на поток, и через два года интенсивной подготовки сначала на знаменитой «Ферме» в армейской базе Кэмп-Пири, а затем и в «Точке», в Северной Каролине, я превратилась в Летучего Голландца. От Володи В «Хитроу» я распрощался с Линеттой с чувством глубокого сожаления. Эффектная женщина, что и говорить. Но, первым делом первым делом самолеты, а элегантные иностранки потом. Я нашел hot spot, место, где есть беспроволочный Интернет, и включил свой «Dell». Таковы правила: проверка почты с определенной частотой, скупые, зачастую просто пустые СМС. Я ожидал увидеть в полученном из конторы сообщении стандартную строчку: «Изменений в строительном проекте нет», но вместо нее прочел «Словения, Любляна, улица Вольфова 12-12, Эмонек, комната 202-202 на твое имя, 1771А-1771А, с 14-14 числа, AVIS аэропорт SL-6835689-6835689». Четырнадцатое чисто было сегодня. Такое текст означал, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и все предыдущие планы не действительны. Я послал пустой replay, что означает, что я приказ прочел и понял. Через три часа я находился на борту аэробуса «Бритиш» рейсом № ВR136 на Любляну. От Ноэми Фишер Проблемы всегда сваливаются, когда их меньше всего ждешь. Зеев улетел с приключениями, попал на переполненный рейс, и за это балаган он еще ответит. Хотя, вины его тут на самом деле нет, да и поездка его не была из разряда супер-срочных. Но для острастки следует сделать, как говорят русские, втык. Между тем стрелка бензобака остановилась на красной линии, и мне пришлось выключить двигатель, а с ним, естественно, и кондиционер, и открыть окно. Кто из сотрудников брал утром мою машину? Моше Хермон, кажется? Ну, конечно. И не заправил, козел. Я выругалась по-русски вслух и так громко, что водитель соседней «Хонды», с массивными золотыми часами на высунутой в окно левой руке, вздрогнул и с удивлением посмотрел на меня. Чего, бля, пялишься, ублюдок?! Но это уже про себя. В этот момент запиликал пейджер, и на его экране появилось сообщение «цофен 999», что означает «немедленно свяжись с начальством». После короткого разговора с Игалем, моим боссом, я просто-напросто заперла машину, оставив предварительно на лобовом стекле записку с номером моего телефона, перелезла через разделительный барьер на встречную полосу и стала ловить попутку обратно в Иерусалим. Зеев бы в такой ситуации обязательно процитировал бы: «Тяжела ты, шапка Мономаха…». От Фуада Когда меня спрашивают, где я родился, я гордо отвечаю, - в Иерусалиме, хотя это и не совсем так. Моя Родина – деревня Аь-Заим – всего лишь прилегает к городу с севера. Да и деревней в традиционном понимании ее назвать трудно. Так, беспорядочное нагромождение домов всех размеров, видов и стилей, полное отсутствие какой-либо инфраструктуры, дорог, тротуаров или зелени. Все, что жителям необходимо, они крадут: воду, газ, электричество. И это не от бедности. Просто, зачем платить, если можно этого не делать? По той же причине мы не платим налогов, и не нуждаемся в разрешениях на строительство. Израильские власти в нашу жизнь вмешиваются лишь раз в год. У них это называется «мивца меухад ле гвият ховот», т.е. спецоперация по взиманию долгов. В заранее намеченный день в деревню входит рота солдат внутренних войск, а с ними все, кому мы должны: полиция, чтобы забрать украденные машины, электрическая, водная и газовая компании, с целью отключить нас от источников энергоснабжения, служащие налоговой инспекции, муниципалитета, - словом, все, кому ни лень. В течение суток нас трясут, как оливковое дерево, а потом все возвращается на свои места. Неделю мы зализываем раны, а далее живем, как обычно, до следующего года. Наш мухтар и вся его хамулла, естественно, в привилегированном положении, - их не трогают. Властям не выгодно с ними ссориться, ибо те еще и стучат на своих односельчан весьма усердно. Все это знают, но попробуй, открой рот! Для начала тебе подвесят на ручку двери игрушечную ручную гранату, а если ты бестолков, или слишком грамотен, то и настоящую. Взрыв, естественно, спишут на «провокацию сионистских поселенцев», и – концы в воду. Вот так. От Линетты Все люди врут. Обманывают, придумывают, утаивают, искажают и подтасовывают факты. Помню, как на одном из подготовительных курсов по психологии общения в Лэнгли мне показали видеофильм. По ходу действия один за другим на сцену выходили люди и, глядя в камеру, в течение нескольких минут рассказывали свои истории. Мне предстояло отметить в специальном рапорте, кто из них, по моему мнению, говорит правду, а кто нет. Я, тогда еще недавняя студентка-антрополог, основывалась на том, что нам втолковывали в университете на кафедре Кинесики и Паралингвистики. Я старалась ухватить всю совокупность телодвижений, мимику, интонации голоса и экспрессию. Выходило, что как минимум трое однозначно врут, по поводу еще четырех я не могла придти к однозначному заключению, остальные говорили правду. При разборе упражнения оказалось, что лгали все! Сегодня я точно знаю: если кто-то искренне заявляет «Я всегда говорю правду», то на самом деле это означает лишь «Я стараюсь без нужды не обманывать слишком часто». На прощание Рабинович старомодно поцеловал мне руку. Жест, для коренного израильтянина невозможный в принципе. Он, безусловно, такой же журналист, как я – профессор математики. Уж слишком отточен, отлажен, как гоночная машина на старте. Мое чутье и опыт никогда меня не подводят, и, скорее всего, он «из наших», а в какой канторе ему платят, - дело десятое. От Ноэми Фишер Снять человека с одной операции и бросить на другую, случай в нашей практике практически невозможный. Ведь каждая готовится месяцами, а иногда годами, в условиях полной секретности по горизонтали. Однако иногда случаются авралы, все планы летят к чертям собачьим и приходится думать лишь о том, как минимизировать ущерб и вернуть в устойчивое положения лодку, зачерпнувшую бортом воду. В это раз причиной заварухи стал не провал сотрудника (не к ночи будь сказано), а банальная автокатастрофа, в которой тяжело пострадал конторщик, курировавший важную проблему в одном из регионов Европы. Ситуация, которую он до этого контролировал, на время выскользнула из рук. Мы теряли важную информацию, а восполнить ее задним числом было бы невозможно. Зеев уже находился в Европе, и по своим психологическим данным и типу подготовки более других подходил на роль замены. Ему предстояло круто поменять курс, физически и морально, и как можно быстрее войти в курс дела. Пакет подробных инструкций ждал его в Любляне. От Володи Наибольшее число ошибок и описок люди делают при чтении и написании цифр. Вспомните, сколько раз вы неправильно записывали чей-то номер телефона? Писали в отчете 98 вместо 89, были уверены в том, что ваш поезд отправляется в 13:15, в то время как в расписании было написано 15:13? Чтобы избежать путаницы подобного рода, вся цифровая информация в записках повторяется дважды. Полученное мною сообщение в штатской жизни звучало бы так: «отправляйся в Словению, город Любляна, отель Эмонек, комната 202 на твое имя с 14 числа, шифр сейфа в твоем номере 1771А, машина заказана в аэропорту Любляны, в компании AVIS, номер заказа SL-6835689». Аэропорт в Любляне маленький, как, собственно, и сам город. Я быстро покончил с формальностями, получил в прокате новенький голубой «Фокус» и вырулил со стоянки. Тут мне впервые показалось, что за мной следят. От автора Ах, слежка, слежка, сколько о тебе написано, рассказано басен и, казалось бы, правдивых историй. Сколько кино-маньяков с тупыми лицами следует за своими жертвами, и сколько автомобилей несется по экранам вплотную друг к другу, - следят. На самом деле все не так, совсем не так, как вы, читатель, привыкли думать. Прежде всего, слежка – слово любительское. Профессионалы скажут «НН» - наружное наблюдение, а служба, которая его осуществляет, зовется просто «наружкой». Отбирают в нее физически здоровых кандидатов в возрасте примерно от двадцати до пятидесяти, без особых примет. Не годятся люди с нестандартной фигурой, дефектами походки, заметными лицами. Претенденты нетипичной для данной местности расовой принадлежности тоже будут отвергнуты. Будущие работники должны обладать прекрасным зрением и слухом, отличной памятью, мгновенной реакцией и изрядной долей наглости. «НН» - серьезная наука, в которой есть наработанные и всем специалистам известные методы, но существуют и свои know-how, профессиональные секреты той или иной школы. Прежде всего, «НН» - работа коллективная. В одиночку можно вести лишь рассеянного профессора от жены к любовнице и обратно. Для более или менее серьезной операции нужны как минимум четыре человека на двух машинах, а то и больше. Я уже не говорю о средствах связи и наблюдения, питании, питье, сменной одежде, картах, спутниковых навигаторах, справочниках с расписаниями поездов, документах прикрытия и многом другом. В триллерах и детективных романах филеры постоянно переодеваются, гримируются и ищут ускользающий в подворотни объект. На практике переодевание иногда возможно, но меняется, как правило, только верхняя одежда: майки, рубашки, куртки. Брюки, юбки и обувь переодевать долго и хлопотно. Применение париков, грима, накладных усов и бород исключается совершенно: такие предметы надо прилаживать долго и тщательно, и желательно поручать это профессиональному визажисту. Иначе в самый неожиданный момент парик свалится, грим потечет, а ус отклеится как в фильме «Бриллиантовая рука». От Фуада Когда я был маленьким, Маале Адумим считался лишь небольшим еврейским поселением. Мы росли параллельно. Теперь мне почти тридцать пять, а Маале Адумим – город с население в тридцать пять тысяч человек. Иногда я провожу пару часов в его торговом центре. Пью кофе, смотрю на женщин, брожу по магазинам. В нашей деревне все это невозможно. Я завидую израильтянам и ненавижу их. Сначала мы, палестинцы, физически построили этот город, положили шоссе и тротуары, посадили деревья. Теперь мы убираем дома, чиним дороги, метем тротуары, постригаем деревья. А чем мы хуже?! Я, например, с отличием окончил Факультет Фармакологии. У себя в деревне я уважаемый человек: аптекарь у нас почти что врач. И что я имею? Зарплату-минимум и косые взгляды коллег-евреев. Я никогда не был религиозен. Коран казался мне непролазной чащей и навевал скуку. Хотя и у меня есть свои любимые суры. Ну, вот хоть бы сура «Худ», повествующая о Великом Потопе и Ноевом ковчеге: «… И сделай ковчег свой у меня на глазах и по моему наущению, и не прости у меня за грешников, ибо потоплены они будут». Аж мороз по коже! На выезде из деревни всегда, сколько я себя помню, был армейский блокпост, а недавно на его месте построили стационарный КПП. Солдаты пограничники знают многих из нас в лицо, но все равно каждое утро проверяют документы и багажники машин. Иногда проверяющие получают какие-то особые указания, и тогда осмотр делают особо тщательно. В такие дни очередь на КПП выстраивается на сотни метров. Впрочем, справедливости ради стоит добавить, что израильтян они тоже трясут. Чтобы как-то провести время в ожидании, пока подойдет моя очередь на проверку, я пристрастился к четкам. На мусульманских четках тридцать три бусинки, соответствующие именам Аллаха. А имен у него девяносто девять. Так что полагается прокрутить четки три раза, с каждой бусинкой произнося очередное имя Аллаха. Разумеется, всех имен не упомнишь. Даже грамотные люди больше десяти не произносят. Но первые три являются как бы своеобразным паролем, опознавательным знаком, по которому мусульмане узнают друг друга. Алла, аль-Рахман, аль-Рахим. От Линетты «Летучий Голландец» это сотрудник, который всегда находится в движении. В течение месяца он едет, летит, плывет, собирая в пути информацию, завязывая полезные знакомства. Нет в его работе ничего общего со шпионажем. Это отбор и подготовка к разработке и вербовке агентов влияния, людей, с помощью которых при необходимости можно провести в нужной стране необходимый законопроект, организовать газетную шумиху, выиграть важный тендер, заказать книгу, телепередачу, фильм. Это дорогой вид деятельности, и лишь очень богатые конторы могут его себе позволить. Если вы думаете, что я ем мой хлеб даром, то вы ошибаетесь. За месяцем работы следуют три месяца восстановления. Достаточно болезненный период: беседы с психологом, медитация, снотворное, расслабляющие ванны, одиночество, тишина. В период работы какие бы то ни было интимные контакты запрещены. Никакого секса! А какой друг или муж выдержит длительные постоянные отлучки? Так что с личной жизнью – проблемы, и пока я «в обойме», похоже, что неразрешимые. Я должна была провести в Лондоне день и лететь дальше, в Вашингтон. От Володи Впереди, метрах в пятидесяти, со стоянки выезжал белый «Фиат». Какое-то время мы держали дистанцию, и все шло гладко. Затем я немного замешкался при выборе нужного направления на Любляну и за мой образовался небольшой хвост машин. Три-четыре из них быстро меня объехали, а две остались. Притормозил и ехавший впереди «Фиат». Я сверился с указателем и повернул направо. «Фиат» рванул вперед и исчез из виду, а из двух «хвостов» остался лишь серый «Гольф». Он держался метрах в двухстах позади, в правом ряду. На очередной развилке Загреб – Марибор я снова заметил «Фиат», как будто ждущий моего выбора: прямо или направо? Когда мы всей тройкой дружно повернули направо, на Любляну, я был почти уверен в том, что меня пасут, причем стандартным приемом, называемым «лидирование». Принято считать, что «хвост» идет всегда сзади. А он может быть и впереди, и с боков. При лидировании один из наблюдателей движется перед объектом, направляемый инструкциями по радио. Смысл подобного способа заключается в том, чтобы удобное для отрыва объекта место было занято заранее. Например, объект пересекает железную дорогу перед подходящим поездом. Этот поезд перекрывает путь преследователям, едущим позади. Но… несколько ранее объекта эту дорогу уже пересек «лидер». Он пропустит объект, и сможет вновь вступить в игру после длительного промежутка времени, когда ведомый подзабудет конкретные детали и затруднится однозначно опознать его при повторном появлении. У меня и в мыслях не было проверяться или совершать иные необдуманные поступки. Ведь всё искусство и состоит в том, чтобы выявить слежку элегантно, так, чтобы ваше поведение ничем не напоминало попытки ее обнаружить. В регистратуре отеля меня ждал небольшой сюрприз, который на самом деле таковым для меня не являлся. - Ваш номер еще не убран, – сказала девушка. - Ничего, я посижу. Справа от меня рассматривали карту города двое смуглых парней. Мне показалось, что у одного из них на указательном пальце правой руки желтело мозольное уплотнение. Обычно оно образуется при продолжительном использовании стрелкового оружия. Чтобы проверить гипотезу я встал в метре справа от него, и вполголоса сказал «Fuck you!». Парень не прореагировал. Правым ухом он плохо слышал. Впрочем, не удивительно, ведь при стрельбе из автомата Калашникова громкость звука более 130 децибел. Наконец мне вручили магнитную карточку, - ключ от номера. Окна 202-го выходили в пустой двор, но я первым делом задернул шторы и открыл дверцу стенного шкафа. Маленький электронный сейф находился там, и, как я и ожидал, был заперт. Код 1771А сработал, и вот все бумаги у меня в руках: новый паспорт, карты, инструкции, конверт с наличными и маленький пластиковый пакетик с белым порошком. Гостивший в номере 202 до меня оставил все, что мне причиталось. Сейф он запер, зная, что код новому постояльцу будет известен. Отверстие, в которое вставляется мастер-ключ, замазал мгновенно затвердевающим полимерным клеем. Весь трюк таких операций заключается в том, что не надо оборудовать в номере гостиницы тайник. Тайники это вообще головняк. Меня долго учили их придумывать и строить, - в доме, машине, одежде, - но большого рвения я не проявлял. Инструкторы всегда отмечали у меня нехватку воображения. Правда, один раз я додумался упрятать кассету с микрофильмом в узел галстука, и ее не нашли, но в тот раз шмонали меня полицейские, а не волки разведки. Чтение и осмысление документов заняло несколько часов. Новый паспорт был аргентинский, второй категории. Используемые конторой паспорта делятся на четыре группы: первая категория, вторая, оперативные и одноразовые. Одноразовые паспорта найдены, либо украдены, для «документики, пожалуйста» они сойдут, но серьезной проверки не выдержат. Оперативными паспортами пользуются для быстрых операций в чужой стране, но не показывают при пересечении границы. Паспорта второй категории безупречны, с той лишь особенностью, что живых людей с указанными в них данными нет. А вот для паспорта первой категории существует как «легенда», так и указанное в нем реальное лицо. Такой паспорт выдержит любую официальную проверку, даже в той стране, которая его выдала. Я коротко переговорил по «скайпу» с нужным мне человеком, спросив, где в Любляне можно взять напрокат маску с ластами и арбалет для подводной охоты. Я не рассчитывал, что мне понадобится оружие, но сегодняшняя история с чужой наружкой и бойцами в холле отеля в корне меняли ситуацию. Выйдя вечером из гостиницы, я побродил по городу
без особой цели, как простой турист, затем провел около часа в большом
торговом центре, якобы подбирая подарки всем членам семьи. Ведь каждый шаг
на проверочном маршруте должен быть разумен и объясним некоей
целесообразностью. Через подземный гараж универмага я вышел на пустынную
набережную и скоро уже стучался в квартиру по указанному мне адресу. Когда
я вернулся в отель, в кармане у меня лежал русский шестизарядный «Вул».
При стрельбе из него звук выстрела чуть громче хлопка ладоней. Впрочем,
радушный хозяин квартиры утверждал, что с расстояния От Фуада Впервые я попал за границу пять лет назад. Просто купил билет и полетел в Лондон, не заказав заранее гостиницы, и не продумав маршрут. По неопытности я не предусмотрел, что в мае в эти в Лондоне дни проходит финал кубка Англии по футболу. Все отели, которые теоретически были мне по карману, оказались забиты болельщиками, и я здорово попотел и поистратился на такси, пока, наконец, не нашел пристанище в Clear Lake Hotel в районе Кенсингтона. Комната была большой, но на ковре зияли дырки, телевизор оказался без пульта управления, а окна не открывались. Я чувствовал себя одиноким и обманутым. На другой день настроение упало до нуля. В метро у меня вытащили из сумки бумажник и мобильный телефон. Слава Аллаху, что паспорт и обратный билет я оставил в комнате отеля. Я уже представлял себе, как потащусь сейчас пешком от метро Green Park до Gloucester Road, как вдруг услышал за спиной арабскую речь с явным иорданским акцентом. Алла, аль-Рахман, аль-Рахим! Через четверть часа, сидя в ресторане «Al Hamra» я уже поверял свои беды новым друзьям: Нази и Рашиду. А вечером, добредя до Гайд Парка, мы кричали нестройным хором, цитируя муфтия Икрама Сабри: «О, мусульмане! Поднимем наш голос против Америки, ее союзницы Англии и Израиля! О, Аллах, разрушь Америку, покрой Белый Дом черным!». Еще через два дня я стал кандидатом в организацию «Исламский Джихад». Если арабам в Израиле нет будущего, то и евреям его не будет. От Ноэми Фишер Уже более года прошло с тех пор, как конторе стало известно о намерениях Исламского джихада взорвать одновременно три крупнейшие синагоги Европы: в Праге, Будапеште и Триесте. Все три здания являются более символами европейского еврейства и историческими памятниками, нежели действующими храмами. Наши аналитики предполагали, что их синхронное разрушение с легкостью спровоцирует своего рода «лавинный эффект», волну спонтанного мусульманского насилия по всему миру: взлетят в воздух синагоги в Риме, Париже, Буэнос-Айресе, в Скандинавии и Северной Америке. Наш отдел был причастен к контр-операции лишь косвенно, и я поначалу даже понятия не имела о том, что и как развивается, не говоря уже об оперативных деталях. Когда же смежники запросили у нас Владимира, им с неизбежностью пришлось кое-какие карты раскрыть, но далеко не все. Конечно, Игаль, начальник отдела, знал несколько больше, но, - закон есть закон. Каждый делает свою часть работы и информирован ровно настолько, сколько необходимо для ее чистого исполнения. Я не видела ни документов, ни инструкций, которые получил Владимир, предположить не могла, что ему может понадобиться оружие. Путешествовать по Европе с пистолетом в кармане, - это бред, по крайней мере, для офицера по сбору информации. Но, видимо, я чего-то не знала. Спецслужбы всего мира располагают бесчисленным количеством мест, где бы их сотрудники могли быстро получить оружие практически в любой точке земного шара. Русские, например, использует для этой цели тайники, латинос – связи наркомафии, у нас же есть просто друзья, люди, симпатизирующие стране из идейных соображений, и не получающие за свою помощь ни цента. От Володи В эту ночь я никак не мог заснуть. Хорошо героям Суворова: мол, лег, закатил глаза под прикрытыми веками, и заснул. Скорее всего, отбора в ГРУ я бы не прошел. Да и как, собственно, я попал в контору? Я не люблю телефонные звонки. Особенно вечерние. Они никогда ничего хорошего не предвещают. И я до сих пор не знаю, как относиться к тому, позднему, который четырнадцать лет назад круто изменил мою жизнь. Не могу сказать, что в то время я прозябал. Конечно, надо было крутиться, чтобы заработать, но, в общем, жизнь была сносной. Я числился в бюро переводов при Министерстве Промышленности, и даже иногда что-то действительно переводил, подрабатывал на выставках и ярмарках, водил экскурсии по Старому городу. Соскочить с этой карусели вряд ли было возможно. Да я особенно и не старался. Просто жил, как жил. В конце мая 19ХХ года, субботним вечером, я возвращался из Ашдода в Иерусалим, домой. Весной время между 7 и 8 часами самое приятное. Жара спадает, и можно ехать без кондиционера, с открытыми окнами. Недалеко от перекрестка Гедера, я поравнялся с вишневым «Пежо-205», у которого левое заднее колесо было сильно спущено. Я посигналил. Водитель повернул голову в мою сторону. - Колесо, заднее… - Что? - Колесо заднее, левое, спущено! – крикнул я. - Спасибо! Он стал притормаживать и свернул к обочине. Я тоже остановился, до сих пор не знаю почему. Вдвоем мы быстро поменяли шину, и присели на бордюр покурить. Ничего примечательного в моем новом случайном знакомом не было. Ашкеназ, лет пятидесяти, высокий, коротко стриженый, скромно одетый. Разговор был ни к чему не обязывающий. Узнав, чем я занимаюсь, он сказал: - Мне может понадобиться переводчик с русского, так что пошли мне свое резюме. Вот моя карточка. Спасибо еще раз. Поеду, пора. Мы пожали руки и разъехались. На следующий день я послал свою автобиографию в фирму «Алеф-Таф-Консалтинг», Алексу Вагнеру, заведующему аналитическим отделом. Колесо продолжало крутиться с постоянной скоростью: дом, работа, магазин, работа, дом. Наступило непереносимо жаркое лето и прошло, и только в конце октября, после осенних праздников, стало возможным, наконец, остановиться и передохнуть. Вот тут-то и раздался тот самый вечерний телефонный звонок. - Господин Рабинович? – поинтересовался молодой женский голос. - Да… - Говорит Дганит Мор из фирмы «Алеф-Таф-Консалтинг». Мы хотели бы пригласить вас на собеседование. Вам удобно в четверг, в 5 часов? - А куда я должен приехать? - В Бней Брак. - Я бы мог успеть к шести. - Отлично. Тогда запишите адрес: Бялик 14, башня «Бэйт Офер», 17 этаж. *** - Вам куда?- спросил охранник. - «Алеф-Таф Консалтинг». - Правый лифт. Семнадцатый этаж. - Спасибо. Лифт был скоростной, с зеркалами, и в нем приятно пахло. На семнадцатом этаже никаких других дверей, кроме нужной мне, не оказалось. Я позвонил в интерком. - Слушаю вас. Справа, под потолком, повернулась видеокамера. - Я Зеев Рабинович, мне назначена встреча на 5 часов. - Кто вас пригласил? - Дганит Мор. - Входите. Щелкнул замок и тяжелая, явно бронированная дверь, открылась. Я оказался в небольшом светлом вестибюле. Молодой охранник в штатском посмотрел на мое удостоверение личности, прогладил металлоискателем и тщательно проверил содержимое сумки. Из холла куда-то вели две двери, обе без ручек. - Вам сюда, - парень указал на левую из них, - подождите немного, к вам выйдут. Он нажал на кнопку. В комнате ожидания были матовые окна и мягкие кресла. На буфетной стойке - кофеварка «Эспрессо» и изящные корзиночки с бутербродами. На стене, рядом с фотопортретами президента и премьера, красовался большой плакат с гербом, призывающий подходящих кандидатов начать новую увлекательную жизнь на службе государству: «Дело твоей жизни! Возможность, которую нельзя упустить!» Я съел бутерброд с сыром и выпил чашку кофе. Все это время меня не покидало ощущение, что я не один. Откуда-то появилась девушка-солдатка и пригласила следовать за ней. Мы прошли по длинному коридору, по сторонам которого были одинаковые закрытые двери. Впрочем, одна, в конце, была открыта. В ней стоял Алекс Вагнер. Он улыбнулся и протянул руку. *** Бесчисленные проверки и экзамены длились примерно год с небольшим. Я привык к психологам, детекторам лжи, вопросам о личной жизни и банковских долгах. Какие-то люди встречались с моими знакомыми в Израиле и за границей, телефон временами подозрительно мурлыкал, а почта, в том числе и электронная, приходила с опозданием. И снова задушевные беседы с врачами и психологами. «Внимательно посмотри на пирамиду из кубиков. Тридцать секунд. Запомнил? Разбери, перемешай кубики и собери снова. Время пошло. Хорошо, а теперь то же самое, только с закрытыми глазами. Все, время вышло. Что ты видишь на этой картинке? Почему ты считаешь, что это Эйфелева башня в День Бастилии? Нарисуй несуществующее животное. Где оно живет, чем питается? Как ты оцениваешь свою сексуальную жизнь? Считаешь ли ты, что государство обязано помогать наркоманам? Выйди в соседнюю комнату и перечисли письменно все предметы, которые есть в моем кабинете. Минута времени». В очередной раз, пытаясь воссоздать в памяти трехцветную пирамиду из кубиков, я, наконец, заснул. От Линетты Я часто останавливаюсь в Лондоне по пути в Штаты. Во-первых, Лондон успокаивает, во-вторых он досконально мной изучен и потому не напрягает, и, наконец, он интересен мне профессионально. Здесь постоянно возникают и исчезают разного рода занимательные фигуры: богачи настоящие и мнимые, осколки старой аристократии и мошейники всех мастей, разведчики-профи и те, кто занимается ремеслом из спортивного интереса, иногда вполне удачно. Всех их не нужно искать, рыская по городу, просто надо остановиться в подходящем отеле, и зверь побежит на ловца сам. «The Langham» на Риджент стрит самое подходящее для удачной охоты место. Он, кстати, существует уже почти 150 лет и за все эти годы ни разу не сменил лозунга: «Обслуживать, сохраняя осанку». За скромную сумму в двести фунтов в день каждый может изведать, что это означает на практике. Вчера в SPA ко мне приклеился забавный тип восточного окраса. Лет сорока, худощавый, черные волосы заплетены в тугую косичку, глаза внимательные, карие. Под махровым халатом на сильной руке элегантная «Калатрава» от Патека, тысяч, так, за пятнадцать долларов. Все началось так, как бывало в моей практике уже десятки раз. Я пила сок, сидя в глубоком плетеном кресле у края бассейна. В какой-то момент я приподнялась, якобы для того, чтобы поставить пустой стакан на мраморный столик. Этому жесту в центре подготовки меня учили упорно, ибо он долго мне не давался. А все, казалось бы, очень просто: тело слегка отрывается от спинки, правая нога выступает вперед, рука с пустым стаканом отходит чуть в сторону, голова поворачивается в полувопросительном движении, подбородок полуприподнят, в глазах растерянность и немая просьба. Уверяю вас, что мужчины попадают на эту простенькую липучку как мухи. Залип и мой новый знакомый. - Разрешите, я вам помогу? Он говорил по-английски с едва уловимым акцентом. - Спасибо, если вам не трудно. - Ну что вы! Хотите еще сока? Или, может быть, принести вам коктейль? - Что ж, «Дайкири», если вас не затруднит. Через пять минут он уже смирненько сидел справа от меня и не отрываясь пялился на мои коленки. - Вы в этом отеле впервые? - спросил он. - Да, соврала я автоматически. Сейчас он станет объяснять мне, какой здесь отличный данс-бар и пригласит встретиться вечером. - Ну, в таком случае вы просто обязаны посетить... И тут у него в кармане халата зазвонил мобильный телефон. - Наам. Ахалян, ахалян, хабиби - начал он по-арабски. Ему и в голову придти не могло, что я могу понимать разговор, так что он не отошел в сторону, а продолжал сидеть возле меня, лишь жестом попросив прощения, - дела, мол, ничего не поделаешь. Я, впрочем, слушала довольно невнимательно, - похоже, что они планировали коллективную поездку в Италию - до тех пор, пока в речи не прозвучало «инфиджар шадид», - большой взрыв. Это было сказано в контексте «мы там устроим» и, далее, «Триест». Ужасно трудно делать вид, что ничего не понимаешь, иногда выдают глаза. Когда беседа окончилась, я невинно спросила: - Что-нибудь важное? - Нет, ответил он, коллега по бизнесу просил совета. - А чем вы занимаетесь, если это не секрет? - Что вы, какие там секреты! У меня предприятие по производству ковров. Фамильный бизнес. В тот же вечер, по скайпу, я передала обрывки полученной информации в «Ателье». Так у нас называется центр по сбору лоскутной, т.е. обрывочной, информации. От автора Я всегда остро завидовал людям, умеющим писать детективы и прочую муру «про шпиёнов». Ну, например, Лё Каррэ. В его «Маленькой Барабанщице» есть все: усатые арабы, хмурые мудрые дядьки из Моссада, тупые полицейские, красотки в кружевном белье, страсти, секс, раздвоение личности. Там не хватает только правды жизни, но кого это волнует? Как говорят англичане: «Nothing is more successful than success», - ничто так не успешно, как сам успех. От Володи Утром, за завтраком, я вновь увидел вчерашних бойцов. Они мирно пили кофе за соседним столиком и негромко переговаривались между собой на непонятном мне гортанном языке. Я сознавал, что скорее всего они не имеют ко мне никакого отношения, но они меня бессознательно нервировали, и я решил с ними покончить. Вставая из-за столика, я незаметно опустил в карман куртки одного из них тот самый пакетик с белым порошком, что был мне оставлен в сэйфе. Ребята завтракали плотно и со вкусом, уставив стол тарелками с колбасой, сыром, овощами и хлебом. Я успел подняться к себе в номер, позвонить в полицию, выждать минут десять, вновь спуститься в холл и дождаться приезда агентов в штатском, - а парни все еще ели. Их обыскали и увезли прямо из столовой, - десять грамм героина не шутка. Впрочем, при дальнейшем лабораторном анализе выяснится, что никакой это был не наркотик, но несколько дней в каталажке и пара неприятных допросов им обеспечены. От Любляны до Триеста чуть более часа езды. Слежки за мной вроде бы не было, по крайней мере я ее не заметил. Для порядка я остановился на заправке, попил кофе, качество которого оставляло желать лучшего, свернул с автострады и вновь вернулся на нее, но все было тихо. В город я заезжать не стал, а сразу отправился искать место, предписанное мне для ночлега. Скромный отель «Вилла де Банья» находился в нескольких километрах от Триеста, в поселке Опичина. Старинное, но отремонтированное здание, тишина и покой, радушные хозяева. С балкона открывался вид на невысокие горы, покрытые густым лесом. Я отдохнул и отправился осматривать окрестности. Было пасмурно, мелкий дождик то начинался, то затихал, но после тридцатиградусной израильской жары такая погода казалась райской. |
 |
|
|||
|
|||
