Ленинбургский романс
Стихи
*** мне кажется уходят поезда туда куда не
дотянуться строчке поэты любят чтоб была звезда как в роуд-муви шпалы
одиночки чтоб осень чтобы ливень чтоб кресты мосты посты и часовые стрелки
мне кажется слова давно пусты ноль в колесе по кругу мчащей белки мне
кажется за формою дождя мне видится как в полдень слепнут совы толпа в
предощущении вождя и ум в печальных поисках основы мне кажется в
прокуренной ночи не спят врачи пожарники и стражи ждут склянки для
анализов мочи и парусники смены такелажа над спящим миром крестик самолёт
лист пастернака финиш подрифмовки обкусанные пальцы недолёт великий смысл
внезапной остановки когда бы за течением воды умыслить переходы лука в
лиру я думаю печальные труды бессонный мозг насилует квартиру отдай бумаге
выплюни комок и дай зарок довольствоваться малым а за окном гуляет матерок
и гонит околесицу по шпалам
*** а в стратосферах в ловких танцах страт в пунктирах
биоритмов мирозданья божественный и гибельный парад сердечного
несчастного мерцанья далекий звездный свет парад планет и прочая
и прочая и всё же антенною не спит в ночи поэт размазывая соль по
пьяной роже великий химик – космос интеграл покрыто мраком всё и
шито-крыто как тот межгалактический причал войны и мира в реках
гераклита а он сопит затяжки топит в воск закидывает шило в
глотку – розги и весь сплошной изогнутый вопрос вопросом на вопрос
сжигает мозги а в стратосферах в этих блуднях страт великий
магистрат считает души парад планет предчувствует закат и стонет
аж закладывает уши
*** Отлеталось. И крылья сложил. Сопла вдрызг. И
соплива подушка. Как-то криво и косо прожúл. Как дожủл – от
полушки до кружки. С пóйлом (господи!) – чистый бензин. И на
кухне, в ночном пищеблоке – Чем запить-то? Ни Зин, ни кузин.
Все сбежали от этой мороки. Свет поэзиеф! Проза мертва. Шприц в
бедро, и три кубика нервам. Нас несет по просторам канва. Где ты,
первый? Я следую стервой. Я из этой, из чистой Любви. Свет
стерильный. Больничная хата. Это гибельность с детства в крови, И
за что-то треклятая плата. – Ни фига! Я люблю тебя, жись! (Эта
сказка черна и интимна). Сколько раз я шептал: «подавись!» И
надеюсь, что это взаимно.
*** я почка я кочка я радиоточка я отчимом дочкам разбитая
бочка я отче не ваш не спаси меня боже я ложен я как-то
неправильно сложен я пропитый с кожею дряблой обвислой я весь
мочекаменный и углекислый с моста этот вечный развод над невою
и этой неве про вину свою вою инфантом в разлив
я поранил свой пальчик бежит к тебе мама твой старенький мальчик
*** Гори, гори, моя звезда. «Монады»*. Приготовь
подушку. На ловких стрелках поезда, где переводят куш на Кушку.
На дальней станции сойдет. Какой-то. Пронесется мимо: – А вдруг
не я? И мысль уйдет. Иной за далью неловимой. Не тут. За
тридевять земель произойдет строка в бумаге. И мыслей этих карусель…
И через горы и овраги несет энергиями ток. С чего вдруг мистикой
контужен? Лежишь глазами в потолок. И на фиг никому не нужен.
———————— * «Монады» Д. А. Пригов
*** БГ бегония огней так много городских и в
пригород тех Ленинградских областей от областной судьбы твоей
сбегаю к черту словно выпорот уж век – очко там Дэвенпорт в
зал славы за Большою лужею а я ничком «Советский спорт» о том
втирает мне за ужином случайно за бугром издат плетусь в разбитый
«Лениздат» на Моховую тот – Фонтанковый который был «Политиздат»
лихими мальчиками взят и значит не противотанковый за далью не такая
даль а только пьяная печаль ночами памятью контуженый лицейское
на вес миндаль и Невский голый и простуженный поговори со мной
о том вот Цокотуха Кошкин дом а Сол Беллоу разбил всё
«Герцогом» всё перемешано кругом скелеты шкаф и я за дверцами
с лошадкой-палкой детский плач и Таня уронила мяч и тот кого
не помню папою и память – форменный палач и мишка с непришитой
лапою
*** я к вам пишу как костыли к ушу как правила к
клиническим ответам я ветром полоумия шуршу глумясь над
дисциплиною сонетов как вавилонской башни магистрал венком к
решётке и не в летнем саде а за которой падаем в астрал и водка в
глотку льется на надсаде я к вам пишу о чем молчит поэт а свет
ложится завтра на работы куда мильярдно выписан билет где нет
субботы чёрные субботы и в поте лиц а подле чёрных касс
грошовое отчаянье веселья и падают звездой в последний раз зажечь
и в вечный мóрок новоселья я к вам пишу а более чего? ни
вкривь ни вкось лишь с косяками знался я так же как и все искал
всего и за земную ось не удержался заварен чай заточен карандаш
а дашь? не дашь? всё врет литература а истинно блаженен бумбараш
и обгрызая кончик кох-и-нура и пепел на пол мимо чашки чай ну где
ты? выручай! сорвались строчки к тебе пишу иди уже встречай
ищи в приюте место одиночке
Ленинбургский романс
Моим дочерям,
появившимся на свет на
Васильевском острове,
Татьяне (в Ленинграде) и Наталье
(в СПб)
заутреня и с горем пополам с горючим чаем чаяно ль нечаян
и в хлам и хоть в окно бежать словам и наступает день до слез
отчаян и снегу этот день не пережить растворено пропащее в
природе течет уже вот-вот должно поплыть как смысл на
философском пароходе безглазому туману все равно всепроникаем
плесенною пищей ума непостижимое как дно и осознанье сколь
давно ты нищий как пропасть поражения в правах не билль а быль
и боль развоплощенья зима на петербургских островах кладбищенская
сырость просвещенья витальный смог неистребим совок как запах
щей с конногвардей газпрома* как воробьев таджикский говорок
как серость ленинградского горкома в зените** сплава в
ротенбергах ска*** шаломе мордобоя финкельштейна**** былая слава
невская доска прогресс как относительность эйнштейна с утра
соплей слезами не залей а до идей как до фантазий клодта
излюбленными яйцами коней***** а резус не прошел в приемной
отта****** и мы помчали с водами большой******* он принял нас
васильевский блаженен и век поплыл узбекской анашой и смылся
как с купюр миндальный ленин и смылись все и смысл между строк
уж четверть века как не появлялся проснулся рано как щенок
продрог и сел писать как сэсэсэр распался ——————————————-
*
офисы «Газпрома» на Конногвардейском бульваре ** ФК «Зенит» ***
Ротенберги, владельцы ХК «СКА» **** Вадим Финкельштейн, владелец М-1
Global ***** легенды о конях Клодта на Аничковом мосту ****** НИИ
Акушерства и гинекологии им. Д. О. Отта (роддом) ******* Большой пр.,
ВО
Б.П.
сентябрь достать чернил и вылить и запретить стихи строчить дать
закодированным выпить глухонемым заголосить услышать это
оглашенье слепым увидеть память снов умалишенным на мгновенье
явить творение основ а смысла нет в листве горящей в осеннем
вызове воды но есть в природе говорящих предощущение беды как
в той оставленности богом душа предчувствует обрыв сплошной
шлагбаум всем дорогам и окончательный разрыв … до февраля не
дотянули навзрыд в сентябрьскую течь и в тех чернилах утонули
и здравый смысл и ночь и речь
жене (…на 1981 год)
это чистое виденье сон пугающей мечты как над юношеством бденье
гений чистой красоты том стоит а под обложкой фото той что сердце
рвет эти формы эти ножки эта челка этот рот над доской
портрет толстого а ботинки сука жмут не приемлет подростковый ум
ни май ни мир ни труд вот она головкой вертит чует женское вперед
а в глазах такие черти в животе водоворот это было было дело
тыщу лет тому назад это старость полетела в юность в школьный
ленинград
*** не ждите не ждите ведь лучшие годы прошли они с нами
шли когда мы и не знали об этом мы их не заметили мы за
ответами шли они нас нашли когда мы уже знали об этом что
лучшие годы ушли
*** правда с кривдой сидели на горочке а под горочкой
рай или ад только всяк кто с спустился с пригорочка не
вернулся с ответом назад все покинули канули сгинули белый
свет ожиданьем томим правда с кривдою вдою раскинули знать
придется спускаться самим
*** этим строчкам не светит конец ни к чему не ведут раз
зачеркнуты цели в этой матрице гибельно всё ё моё бедный
федоров как же хотел ты нас всех воскресить* очень прост этот
план и тебя ни о чем не спросить не спросить соловьева не
софийствует больше никто** лишь ночами артур в своем черном пальто
все кукует на горной вершине всё о мире как воле представление
звездам рисует корень четверояк для закона оснований достаточных
нет*** и счастливейшим был нерожденный**** пустота пустотой в
пустоту опускается шар свет рождается мертвым в девайсах иконах
миру прах и на вечныя лета если быть оснований достаточных нет
спи и ты бодрийяр*****
—————————
* Фёдоров Николай Фёдорович – русский философ-богослов,
основатель «русского космизма» и «философии общего дела» как «всеобщего
воскрешения усопших», которое считал исполнением Божией воли. ** Учение
русского философа Владимира Соловьева о Софии. *** Артур Шопенгауэр.
Основной труд «Мир как воля и представление». Ключом к нему служит работа
«О четверояком корне закона достаточного основания». Ключом к которой
являются «Афоризмы житейской мудрости». **** Датский философ Сёрен
Кьеркегор в своей работе «Несчастнейший» самыми счастливыми назвал
нерожденных. ***** Французский философ Жан Бодрийяр.
*** подающим надежды вот так эту жисть и дожить
стихотворчество пить и доить ненавистную прозу раскорячившись между
себя изводить и душить даром переводя переваривая целлюлозу а и
проклятый творчеством корчеством выкорч иван дураком доживать
пережевывать буквицы пищу этим именем отчеством вдавлен до пола
диван этим отчеством именем выстрочен сирый и нищий ты поплачь
дурачок а и явится чудо чудес из словес до небес славы блеск
вензельета крылата и отскочет крючок и придет вседержитель собес
и глагольствует yes золотая шестая палата
*** Не парадоксов друг. Не гений. Так получилось. Мир
растений. Кто вкривь, кто вкось. Межзвездный гость. И сами
звезды. Всё былось. И что ему тогда казалось? И ведал ли?
Какая жалость… Нам знать того… И что он нам? Когда и мы, и всё –
он сам. Куда забрел уже не знает. И этим миром пребывает. От мира
есть. И миром есть. И миру мировая весть.
*** обожрешься собой захлебнешься словами пой рефлексия
ной бог привет между нами за тобою собой наблюдает оно дно
проекции той о моё сатанó человеко за веко бревно во всю зенку
тем бревном я пожизненно вмазанный в стенку припечатан за
лужей большой напечатан и надежно в ряды запечатанных спрятан
рвется вон из себя охреневшее эго в микроскопе творец наблюдает
как мега среди прочих микробом корячится мег задыхается бедный
смешной человек
*** когда из букв кончились слова когда самих не стало
этих букв космические струны трын трава не выдавили
поминальных звуков все ухнуло в кромешную дыру все провалилось
в мóрок коматозный вселенский пес забился в конуру и выл на
звезды
*** я повякаю чего-то накалякаю я состряпаю свой
гоголь моголь свой я кириллицею столбиком заляпаю лист бумаги
паранойей дождевой серым грифелем на белое и серою мышью шишелом
и мышелом тоска словно триппер из общаги сэсэсэровой гвоздь и
тем гвоздем прошитая доска
|