Евгений Беркович
Антиподы. Альберт Эйнштейн и Филипп Ленард в контексте физики и истории
Непримиримая борьба одного из первых нобелевских лауреатов по физике Филиппа Ленарда с автором теории относительности хорошо известна историкам науки и биографам Эйнштейна. Менее известна предыстория конфликта, а она тоже весьма поучительна.

Михаил Севрюк
О Владимире Игоревиче Арнольде^*
Специфику математики Арнольд видел и в другом: “Как справедливо отмечают, физики ссылаются на первого автора, а математики – на последнего”. В.И. вообще придавал колоссальное значение адекватности ссылок и другим вопросам, связанным с приоритетом.

Павел Нерлер
Метрические волны и композиционные принципы позднего Мандельштама
ритмы и, соответственно, метры не разбросаны в беспорядке, а концентрируются волнообразно в определенных узлах времени, где имеют достаточно отчетливые начало порыва и его конец. Поэтому метрика стихотворения, наряду с маркирующими эти очаги датами, может оказаться наиболее существенным, после датировок, признаком, позволяющим выстроить или уточнить композицию книги.

Соломон Воложин
Мне смешно
Сознательное ж в искусстве есть что? – Если навскидку и обывательски – это в принципе приводимое к ценностным словам. Например, средневековые христиане к какому слову приводили изображение цвета неба? – К слову «золотой» (потому что самый дорогой и потому что там пребывает Бог).

Эдуард Гетманский
Книжный знак Российской империи
В XIX века на смену пышным, часто замысловатым, но обычно красивым геральдическим знакам приходят вензелевые, сюжетные и шрифтовые экслибрисы, композиция знаков упростилась, они стали менее торжественными и пышными, более свободными и легкими. Вензелевые (польское слово «Wezel» значит «узел») книжные знаки представляют собой переплетенные первоначальные буквы имени и фамилии владельца.

Артур Штильман
Эммануэль Борок
О жизни под звуки скрипки…  К 70-летию Эммануила Борока.  Скрипача-солиста, концертмейстера, профессора^*
После 25 лет работы в «Даллас-Симфони» в 2010 году Э.Борок занимает должность почётного профессора Южного Методистского Университета Далласа, совмещая преподавание с выступления соло и в камерных ансамблях, а также частым руководством «мастер-классами» в университетах Америки и Европы.

Григорий Подольский
Галина Подольская
Рисунок на голубом картоне: Шалом Райзер
Райзер был прекрасным рисовальщиком и живописцем, имел хорошую руку. Но он так и не достиг высшей точки оригинальности и не осуществил прорыва в стиле. Он, прежде всего, - большая история и упущенная карьера. Он мог бы стать великим художником.

Андрей Масевич
De natura humana… Я тоже знал Кона
Человеческая потребность в сексе и религиозно-социальная норма ее удовлетворения плохо между собой согласуются, а то и прямо одна другой противоречат. Я где-то слышал выражение «социально – биологические ножницы»… Иначе говоря, часто человеку именно того хочется, что норма-регламент, то есть общество, запрещает.

Виктор Гопман
Перерыв на обед
Хорошо, если общепитовская точка (столовая, кафе, чебуречная, пельменная и проч.) предоставляла для этой цели салфетки. Но опытный советский человек всегда имел при себе листок-другой бумаги – на всякий случай. А уж вытирать столовые приборы – это делалось автоматически. Человек приносил свой поднос с едой к столику, садился, и тут же начинал тщательно протирать ложку и вилку.

Игорь Рейф
Юрий Трифонов: 30 лет спустя^*
«Обмен» был напечатан в предпоследнем номере журнала, подписанном Твардовским, а с января 1970 года «Новый мир» в прежнем своем составе прекратил существование. И это была потеря не только для тех, кто в нем работал и печатался, но для всей читающей России.

Оскар Рохлин
Мой учитель Владимир Павлович Эфроимсон^*
В 1971 году журнал «Новый Мир» опубликовал статью ВП «Родословная альтруизма». Вот что написал ВП: «История показывает, что идеология, противоречащая человеческой совести, для своего поддержания нуждается в таком мощном чиновничье-шпионско-полицейско-военном аппарате подавления и дезинформации, при котором очень затруднён подлинный накал свободной коллективной мысли, необходимой для самостоятельного прогресса».

Николай Овсянников
Волошин и Фетисов
Ссора 1909 г. между Гумилевым и Волошиным, повлекшая дуэль, оборвала многообещающее сотрудничество Волошина в элитном петербургском журнале «Аполлон». Ему пришлось расстаться со столицей, сменить круг знакомств, вызвать настороженное отношение со стороны целого ряда уважаемых и авторитетных людей.

Марина Вирта
Два голоса. Стихи^*
Как при Блоке – лиловые складки,
Полусумрак и полупокой.
И все в том же знакомом порядке
Возникают строка за строкой.

Ян Пробштейн
Перекличка с собой
История — зачитанная книга:
начало вырвано, разорваны листы.
Конец неведом. Истина двулика.
И меж страниц - засохшие цветы.

Марк Троицкий
Галина Гампер
Марк Троицкий: Мы живём в ожидании смерти… Предисловие Галины Гампер^*
Мы живём в ожидании смерти,
притворяясь, что вовсе не ждём...
Первый – он. Я – второй. Этот – третий.
А четвёртый – стоит под дождём.

Александр Танков
Темы и вариации
В слове «гекзаметр» больше железа, чем в пресловутой Магнитке.
Археология летнего ливня слой убирает за слоем.
Древнее детство. Тело Патрокла. Греки промокли до нитки.
Так и уходят в темное время - парами, ротами, строем.

Елена Аксельрод
С натуры
Оплеухи ветвей, в раздражении ждущих дождя,
вместе с ветром летящий заученный зов муэдзина –
никуда, никуда я от вас не уйду, уходя
по проулку, зажатому в тесных кустах розмарина.

Виктор Каган
Отзвуки детства
Абракадабра, бред, белиберда.
Сойти с ума и выйти на перроне –
туман, домишек чахлых два рядá
и тусклый свет на хвостовом вагоне.

Виктор Леденев
Дорога домой^*
Неподалеку оказался небольшой валун, идеально подходивший для огневой точки. Колька на руках перенес Вадима, уложил к спиной к камню и отошел. Толян положил на землю запасной рожок и похлопал Вадима по плечу, Славка, у которого все карманы были обычно забиты обоймами, разложил три штуки на валуне… Прямо возложение даров святым… Только вот святым, да к тому же еще живым, был наш товарищ Вадька.

Александр Бабушкин
Я давно никуда не иду. Рассказы
Олимпиада запомнилась похоронами Высоцкого. Правда, это воспоминание добавленное. Добавленное последующими годами знаний… Москвичи помнят вживую. Запомнилась она бойкотом из-за ввода наших войск в Афганистан. Что такое Афганистан, мы поняли позже. Каждый по-своему.

Борис Геллер
Два рассказа
Ведущие криминалисты собираются на совещание раз в два года в одной из европейских стран. Этот клуб избранных скромно называется Рабочей Группой и включает в себя человек двадцать экспертов, часть из которых поддерживают между собой постоянные и довольно близкие отношения. В 2005 году Группа встретилась в Стамбуле.

Мина Полянская
Андреевская лента. Петербургская повесть
Романный Кутузов, возглавивший армию, занимал ту же выжидательную тактику, что и отстранённый Барклай. Толстой как будто бы оправдывал фельдмаршала, оставившего Москву французам, рассказывая о «дубине народной войны», о русском духе, который умел постичь именно этот, исконно русского происхождения полководец.

Шуламит Шалит
Голуби
Сейчас в семьях сына и дочери четыре собаки, и о каждой можно говорить отдельно, потому что ни один из иерусалимских псов не похож на брата своего. Их подбросили к дворовой калитке одинаковыми малышами. В свете фар сверкнули три пары глаз, и убежать от них стало невозможным, а разделить – немыслимым.

Егор Черлак
Катили апельсину по городу Берлину. Правдоподобная небыль в двух действиях^*
Когда-то в этом парке по субботам и воскресеньям из репродукторов бубнил "Маяк", скрипели незамысловатые аттракционы, а скучающие у своих тележек краснолицые тётеньки подавали вам тёплые пирожки с повидлом, прихваченные с двух сторон жёстким серым бумажным листком размером с промокашку. А теперь...

Александр Ситницкий
Переводы^*
Мы вернемся, наконец, ко Владыке Снегу
Когда Владыка Огонь погаснет, наконец.
Его серая, древняя мантия укроет плотно
Пучеглазый кошмар оттенков и различий.

Михаил Юдсон
Бес Божества. Елена Минкина-Тайчер. Эффект Ребиндера. – Москва: Время, 2014
Истинно говорю вам: и поучает научно он, и советы бытия дает – Реб Индер! Короче, «слава мудрому Ребиндеру!» Ох, недаром в романе девятнадцать глав – восемнадцать плюс один, как считал Тевье-молочник, то есть гематрия слова «жизнь» (восемнадцать) и Единый Жизнь и Бог, любовь и смерть, бесы революции (в достоевском охвостье) и люди добрые – сошлись-разговорилися в этом романе.

Виктор Захаров
Футбол по-чешски
Футбол в Чехии, без сомнения, феномен национальной культуры. Точно так же, как пиво, как хоккей, как музыка. Но как пиво для чеха – не средство напиться, а повод для хорошего времяпрепровождения, так и футбол не только спорт, но и часть народной жизни.