Александр Воронель
Андрей Сахаров, человек и ученый
Медлительный, вдумывающийся в каждое слово, Андрей Дмитриевич, как бы прислушивающийся к неясно различимому голосу в себе и явно допускающий практические ошибки, мог бы быть принят только в обществе, где нет окончательных истин и где даже самый опрометчивый может оказаться прав.

Александр Гордон
Безродный патриот (химическая трагедия)
Габер был патологическим немецким патриотом. Для него Германия была превыше всего. Он использовал химическое оружие не потому, что хотел убивать ради убийства, а потому, что как немец жаждал победы Германии любой ценой.

Леонид Финкель
Где кончается голос и начинается небо
В «Англетере» из окна, направо за Исаакием, виден дворец из черного мрамора – дом Зубовых. Налево, по другую сторону Мойки, высокое здание. В те годы там находился Госконтроль. Перед большевистским переворотом и в том, и в другом здании жила и процветала богема.

Давид Бен-Гершон (Черногуз)
О роли пустяков в дружбе. Литературно-психологическое расследование по письмам Арнольда Шёнберга и Василия Кандинского в 4 актах, прелюдией и эпилогом
Шёнберг всегда вызывал противоречивые чувства – уважение, смешанное с ревностью – у современников, плохо замаскированное нежелание быть обязанным «еще одному еврею» – у критиков.

Виктор Финкель
Мужество и поэтическая активность Бродского
Иосиф Бродский тяжко проболел всю свою жизнь. При всем том, он выказал удивительную жизнестойкость и мужество, продолжая творить и работать. Более того, он сохранил юмор, самонасмешливость и самоиронию в тяжелейшие свои годы.

Владимир Крастошевский
Давид Финко: «Курс начертательной геометрии помог мне стать композитором»
В Советском Союзе почему-то многие фаготисты были выпивохи. И трубачи тоже. Профессиональная, так сказать, черта.

Александр Локшин
«Быть может выживу»
Отца фактически спас благородный и чрезвычайно умный человек – Михаил Фабианович Гнесин, уже слышавший о Локшине, как о талантливом композиторе, от М.В. Юдиной.

Борис Рубенчик (Рублов)
Звёздный дуэт
Нетребко и Виллазона в первую очередь объединил высокий артистизм и замечательные вокальные данные. В любой роли они прекрасно смотрятся и дополняют друга.

Ольга Левина
Наш гений или «Жёлтые звёзды» (Исаак Осипович Шварц)
Почему-то Исааку Осиповичу было очень важно доказать мне, что он – хороший еврей. И что его бывшая семья живёт в Иерусалиме. И если он сам не переехал в Израиль, то это не значит, что он не знает еврейской истории.

Яков Лотовский
Джером Сэлинджер
Над пропастью во ржи. Роман Дж.Сэлинджера. Перевод Я.Лотовского
Обстоятельное знакомство с оригиналом показало, что классический перевод не совсем адекватен оригиналу. Несоответствия были вызваны различными причинами.

Галина Феликсон
Венеция. Стихи
Причудливость фарфоровая масок.
Вода в канале, как душа, темна.
Изысканность неповторимых красок
И горький запах старого вина.

Александр Зевелёв
Цивилизация циферблатов
Вот мы заварим – и не доварим.
Творим, не ведая, что творим…
И знаем точно: приедет барин
и всем устроит Четвёртый Рим.

Григорий Пруслин
Чёрная воронья туча
Прошло тридцать лет. Он женился, защитил диссертацию. У него есть дети и даже внуки. Все постепенно забывается. Но до сих пор время от времени в его душе взметается черная воронья стая и заслоняет солнечный свет.

Инна Иохвидович
Три рассказа
Удивительным было то, что он женился. Никто и не догадывался, что для него это был лишь простой, требуемый жизнью, обряд, эдакая формальность – дом, дети, очаг...

Петр Межирицкий
Красный лев
Никогда еще русская нога не ступала на почву завода, такое не предполагалось, не разработаны были даже правила, регламентирующие подобное.

Элиэзер Рабинович
Заметки о «Новом мире» Твардовского и о Твардовском
Хотя любой писатель выражает себя в своих книгах, автор прозы обычно не раскрывает душу, а вот поэт раскрывает. Твардовский раскрывает, и потому он – поэт.

Всеволод Савичев
Летние зарисовки
Русских женщин, вообще, невозможно не узнать за границей. Рассекая пространство, движется такой эсминец «Стремительный». От настоящего эсминца в стороны расходятся пенистые буруны, а от неё дурманящие волны парфюма.